Текст книги "Ошибка резидента (кн.1)"

Автор книги: Владимир Востоков

Соавторы: Олег Шмелев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Олег Шмелёв, Владимир Востоков
Ошибка резидента

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Нет ничего тайного…

ГЛАВА 1
Исходное положение

20 апреля 1961 года в Комитете государственной безопасности было получено не совсем обычное письмо.

Бумага и продолговатый конверт заграничного производства, адрес написан так, как принято в западных странах: сначала учреждение, затем город и страна. Стиль и почерк могли принадлежать человеку, который давно начал забывать русский язык или, наоборот, недавно взялся за его изучение. Опущено письмо в Москве, но все признаки говорили за то, что его отправитель иностранец.

Содержание письма было достаточно серьезным. Неизвестный корреспондент, не ссылаясь на свои источники, писал следующее:

«С уважением, которое Вы заслуживаете, имею честь сообщить Вам одно известие. Вас прошу в его достоверность верить. Думаю, что к Вам будет отправлен южной границей опасный человек с враждебной целью. Имя – Михаил Кириллов. Выше среднего роста, густые черные брови, высокий лоб, нос тонкий, с горбинкой. Пожалуйста. Все. Ваш друг».

Генерал Иван Алексеевич Сергеев и полковник Владимир Гаврилович Марков, прочитав письмо и посоветовавшись, пришли к выводу, что автор заслуживает ответного уважения и доверия, но его сообщение все же требует дополнительной проверки.

Вскоре было получено известие, что одна из западных спецслужб готовит переброску в Советский Союз своего сотрудника, который, по-видимому, должен стать резидентом.

В разведывательной практике подобное происходит не так уж часто, резидент – не рядовой курьер. Был разработан план, первый пункт которого предусматривал встречу гостя еще в дороге, – к сожалению, в данном случае встречаемый не сможет оценить гостеприимство по достоинству, но это не беда. Другое дело, что следующие пункты плана не исключали определенного риска, однако и с этим приходилось мириться. Выражаясь изящно, игра стоила свеч.

Главная роль в предстоящей операции отводилась старшему лейтенанту госбезопасности Павлу Синицыну. Как он сам о себе говорил, «человек с высшим техническим образованием, неженатый», в недалеком прошлом, до института, служивший в пограничных войсках, Синицын поначалу засомневался: сумеет ли? Но Сергеев и Марков верили в его здравый смысл и хладнокровие и придавали немаловажное значение его врожденной способности никогда не теряться.

И вот что произошло однажды в скором поезде Сухуми – Ленинград.

В купе мягкого вагона езжали четверо: пожилая супружеская пара, мужчина средних лет и молодая женщина. Доехав до Армавира, женщина сошла, а ее место занял севший в этом городе новый пассажир. Было 10 часов вечера, никто еще не ложился. Новенький оказался общительным молодым человеком, представился, сказав, что зовут его Павел, по специальности радиотехник, живет в Москве, отпуск проводил на юге, а несколько оставшихся дней хочет посвятить Ленинграду. Он быстро сошелся и с пожилыми супругами, и с близким ему по возрасту мужчиной, которого звали Михаил. Все вместе пили чай, угощая друг друга дорожными припасами, – у кого что нашлось. А потом легли спать.

Рано утром супруги, проснувшись первыми, обнаружили, что один из двух чемоданов у них исчез. И вчерашнего нового пассажира, этого общительного Павла, тоже не было. Они разбудили Михаила. Путем трезвых умозаключений тройственный совет вывел гипотезу: чемодан и Павел не могли исчезнуть друг без друга.

Ничего ценного, кроме фотографий грудных внуков, чемодан в себе не содержал, но все же решено было заявить о свершившемся факте начальнику поезда. На большой станции, где поезд стоял пятнадцать минут, пошли в отдел милиции при вокзале. Принявший их капитан проверил паспорта супругов и их соседа по купе, а отныне свидетеля по делу Михаила Кириллова и, составив протокол происшествия, дал его подписать всем троим. Между прочим, занося в протокол приметы вора, капитан сказал: «Все ясно. Похоже, наш старый знакомый по кличке Бекас. Давно ищем». А когда Кириллов прибавил ко всему прочему и ту подробность, что «гражданин, деливший с нами хлеб и кров, выдает себя за радиотехника», капитан вынул из стола коричневую папку, поглядел в какую-то бумагу и успокоил: «Здесь он не соврал. Правда радиотехник. В прошлом, конечно». Про себя же капитан отметил, что этот Кириллов выражается слишком книжно.

Через сутки Кириллов распрощался с попутчиками и сошел на узловой станции, а супруги поехали дальше в родной Ленинград. Забегая вперед, надо заметить в скобках, что через неделю они были приятно удивлены, получив свой чемодан со всем его содержимым, и с тех пор не могут говорить о милиции без восхищения.

ГЛАВА 2
Спустя два месяца

Поезд пришел в город N поздним осенним вечером. Носильщики, расталкивая на перроне встречающих, бросились к вагонам. Один из пассажиров с чемоданом в руке не спеша вышел из вагона и, отвергнув предложение носильщика, неторопливо зашагал по перрону. Вошел в вокзал, прогулялся по залам, заглянул в киоски и остановился около буфета. Здесь он слегка перекусил и только после этого направился к выходу.

На стоянке такси неторопливый пассажир сел в машину.

– В центр, – небрежно бросил он шоферу.

Машина тронулась. Пассажир достал папиросу, закурил. Равнодушно скользил он взглядом по мелькавшим на улице освещенным витринам. Вдруг знаком руки приказал шоферу остановиться, вышел из машины, несколько минут постоял около обувного магазина. Оглядел витрину, а потом посмотрел вправо, влево. На улице было пустынно. Лишь редкие прохожие стуком каблуков нарушали тишину да время от времени шуршали шинами еще более редкие автомобили. Как бы приняв наконец решение, пассажир снова сел в такси. Не проехав и с полкилометра, он остановил машину и сказал, что хочет расплатиться. Шофер взял деньги и уехал. Пассажир остался один в полутемном переулке. Зажав в зубах папиросу, он достал из кармана спички и, прикрываясь от ветра, обернулся. Внимательный глаз и здесь ничего подозрительного не обнаружил. Пассажир направился к трамвайной остановке, на которой стояли в ожидании несколько человек. Он сел во второй вагон последним и, когда трамвай начал набирать скорость, выпрыгнул из него. Трамвай, не сбавляя хода, продолжал свой путь. Пассажир решительно свернул в переулок и, уже не задерживаясь, зашагал спокойно, фланирующей походкой. Он ходил по улицам еще минут двадцать. Наконец остановился около дома, огороженного высоким дощатым забором, еще раз осмотрелся и только после этого нажал кнопку, торчащую на доске слева от калитки. Во дворе громко залаяла собака. Через несколько минут послышались шаги, и сонный недовольный голос спросил:

– Кого тут носит?

– Откройте, я техник из горэнерго, – объяснил пришелец.

– Чего надо?

– Не бойтесь, не съем. Проверка. – В вашем районе обнаруживается утечка электроэнергии…

Собака все лаяла.

– Приходите днем.

– Ну что ж, тогда придется сходить за милиционером… Вам же хуже будет.

Угроза подействовала. Хозяин дома цыкнул на пса. Калитка отворилась, ночной гость нырнул в темноту двора. Хозяин, быстро закрыв калитку, поторопился вслед за техником из горэнерго.

– С проводкой у вас в порядке? – осведомился техник, входя в дом.

– Не жалуюсь.

– Давайте посмотрим.

Поставив чемодан на пол, техник внимательно осмотрел счетчик, потрогал пломбу, вынул блокнот и что-то записал в него.

Затем приступил к осмотру проводки, обошел все комнаты – их было три – и, покончив с этим, блаженно развалился на стуле в кухне. Он не стеснялся. Его вид и поведение казались хозяину по меньшей мере неучтивыми. Минуту длилось молчание: хозяин, обиженно насупясь, решил, видно, первым разговора не заводить и начинал посматривать на непрошеного посетителя с тревогой.

Техник закурил без разрешения. Ему, кажется, здесь очень нравилось. Он давно заметил неприязнь хозяина дома и как будто даже наслаждался его мучениями. Наконец он нарушил молчание и задал вопрос, который показался хозяину дома просто издевательским.

– Ну-с, как поживаете?

– Хорошо поживаем. Вы закончили свою работу? – раздраженно осведомился, в свою очередь, хозяин.

– Однако вы не очень-то любезны.

– Я не располагаю временем для любезных разговоров. Если у вас больше нет ко мне вопросов, не смею вас задерживать, – сухо отрезал хозяин.

– Вопросы есть. И немаловажные. – Техник продолжал откровенно издеваться.

– Ну, так я слушаю вас. – Хозяин едва сдерживал себя.

– Например, вы не знаете, где обитает ныне… – он сделал паузу, – Леонид Круг?

При упоминании этого имени у хозяина дома перехватило дыхание. Сделав над собой усилие, он хмуро произнес:

– Такого я не знаю…

– Жаль. Мне он очень нужен, – как ни в чем не бывало наивно заметил гость.

Хозяин не знал, что делать. Он уставился на техника из горэнерго и недружелюбно молчал.

Тогда техник вынул из кармана пиджака зажигалку, демонстративно повертел в руках, как бы любуясь ею, и щелкнул раз, другой, третий. Искры сыпались снопом, но пламя не появлялось. Зажигалка не работала. Техник вопросительно посмотрел на хозяина.

Хозяин, не в силах больше сдерживаться, рванулся к технику.

– Извините меня, пожалуйста, но вы понимаете… – От волнения он не находил слов.

– Давайте знакомиться. Зароков. – И он протянул хозяину руку.

– Дембович, Ян Евгеньевич, – вздохнув и улыбнувшись, представился хозяин.

– Это ваша девичья фамилия?

– Да.

– Вы ведь были завербованы еще в сорок первом?

– У вас точные сведения.

– А с сорок пятого к активным действиям не привлекались?

– Нет.

– Ну, теперь анабиоз кончился. Я приехал в этот город потому, что здесь есть вы. Кто, кроме вас, живет в доме?

– Я холост, – ответил Дембович.

– Превосходно. А сейчас спать. Я лягу там, – Зароков показал на комнату, окна которой выходили в сад.

Хозяин отправился стелить постель. Гость нетерпеливо следил за его приготовлениями, он чувствовал непреодолимое желание лечь, вытянуться и закрыть глаза.

– Меня не будить. В дом никого не пускать. Поговорим завтра.

– Спокойной ночи, – произнес почтительно Дембович и вышел из комнаты. Зароков закрыл за ним дверь.

Дембович, наблюдая через замочную скважину, видел, как Зароков вяло стянул с себя пиджак, вынул из-под мышки левой руки пистолет, висевший на каком-то хитром приспособлении, сунул его под подушку и, не раздеваясь дальше, рухнул на кровать.

Дембович осторожно выпрямился и на цыпочках отправился к себе.

ГЛАВА 3
Бекас

Сегодня вечером шоферу голубой автомашины такси везло. Прошло всего два часа, как он выехал из парка, а сделал десять ездок, и выручка тянула уже на половину плана. Высадив очередного пассажира, он подкатил к стоянке такси, где скучала в ожидании очередь – человек десять-двенадцать. В очереди произошло некое нетерпеливое движение, кто-то кого-то оттеснил, кто-то сказал: «Нахалы, обязательно норовят…» Но шофер не обратил внимания на скандал – все это было ему привычно.

На заднее сиденье водворились двое, и мужской голос повелительно сказал:

– В ресторан, шеф! В самый лучший, если есть такой в этом богопротивном городе. Не обижу.

Шофер обернулся, посмотрел на пассажиров. Голос говорившего показался ему знакомым. Он поправил смотровое зеркальце и внимательно оглядел сначала ее, потом его. Девушка была сильно накрашена и, кажется, грубовата. Лицо мужчины, как и его голос, показалось шоферу знакомым. Он вгляделся и не поверил своим глазам.

– Слушай, шеф, мы когда-нибудь поедем? – спросил пассажир.

– Минуточку, – трогая с места, ответил шофер. Машина, резко набрав скорость, сделала три громких пистолетных выстрела.

На какой-то малолюдной улице остановились. Шофер вышел, поднял капот, снова закрыл, сел за руль, попробовал завести мотор, но ничего не получалось.

– Ехали мы, ехали… – усмехнулся пассажир. – Что с телегой?

– Не торопись, Бекас. Деньги промотать еще успеешь, – безуспешно терзая стартер, словно между прочим сказал таксист.

Пассажир положил руку на плечо своей спутнице, бросил коротко: «Выйди», и, когда она покорно вылезла из машины, тихо спросил:

– Откуда знаешь?

– Не спеши…

– Легавый?

– Не спеши… Или забыл? Поезд Сухуми – Ленинград. И чемоданчик славной Антонины Ивановны.

– Хочешь сдать?

Таксист, полуобернувшись, посмотрел на пассажира насмешливо, потом показал рукой на смотровое стекло.

– Вон погляди вперед, что там такое?

Пассажир посмотрел. Метрах в двадцати светилась вывеска отделения милиции. Как раз в этот момент из подъезда отделения вышли три милиционера. Они направлялись в сторону такси.

– Видишь, я мог бы легко тебя сдать, – сказал таксист сжавшемуся на заднем сиденье пассажиру, когда милиционеры миновали их.

– Спасибо, шеф, век не забуду, – успокоившись, вздохнул пассажир. – А теперь двигай.

Он приоткрыл левую дверцу, девица села, и машина у таксиста вдруг завелась как ни в чем не бывало.

Всю дорогу ехали молча. У ресторана «Центральный» машина остановилась. Раскрашенная девица вышла первой, Бекас остался рассчитываться с шофером. Когда она захлопнула дверцу, они посмотрели друг на друга. Шофер дружески улыбнулся.

– Ну что, узнал? – отсчитывая сдачу, спросил он.

– Нельзя так пугать человека, – сказал Бекас. – Сдачи не надо… Слушайте, шеф, если память мне не изменяет, вы ехали в Петрозаводск? И зовут вас Миша?

– Память у тебя хорошая, радиотехник по чемоданам. Гуляй пока. Может, встретимся. Знаешь, гора с горой…

– Семь бы лет тебя не видел! – И Бекас вылез из машины, громко хлопнул дверцей.

Михаил не торопился уезжать. Он видел, как Бекас – он же Павел-радиотехник – остановился в нерешительности с девицей у входа в ресторан, как они что-то горячо доказывали друг другу. Во время этого разговора он заметил, что Павел дважды озабоченно и зло посмотрел в его сторону.

В конце концов Павел махнул рукой, оканчивая надоевший спор. Девушка заторопилась по улице, а Павел один вошел в ресторан.

– Свободен? – услышал Михаил голос нового пассажира.

– Еду в парк, – соврал он, быстро развернул машину почти на месте, дал газ так, что колеса в первую секунду провернулись вхолостую, оставив на асфальте черный след, и уехал прочь от ресторана.

Павел, войдя в зал, вел себя настороженно. Глядя на него, можно было подумать: вот человек, который ждет какой-то беды. Он занял столик в углу, оттуда хорошо был виден вход.

Посетителей в ресторане с каждой минутой становилось все больше. Входили парами, по одному и целыми компаниями. Но один посетитель не мог не обратить на себя внимания Павла. Высокий, чуть полноватый и седовласый, он не вошел, а вступил в зал несколько ленивой походкой. С удовольствием огляделся, и во взгляде его светилась некая приятность, словно все здесь присутствующие были его личными гостями. Когда он приблизился, Павел увидел резкие морщины на его шее. Седовласый опустился на свободный стул за столиком невдалеке и принялся изучать окружение. Павел исподтишка следил за ним. Наконец седовласый остановил взгляд на его столике. Павел тут же уткнулся в меню. Даже постороннему было заметно, что ему не по себе, хотя он и старался сохранять беспечный вид. Оторвав взгляд от меню, он увидел, что седовласый встал и идет к нему. Вот остановился у его столика.

– Вы не против, если я составлю вам компанию? – услышал Павел.

– Сделайте одолжение. – Павел не поднял головы.

Незнакомец поправил полы пиджака, усаживаясь поудобнее.

– Вы уже заказали?

– Да. Но, кажется, здесь вообще не подают, – ответил Павел.

– Старая привычка: в классных ресторанах раньше всегда было принято не спешить.

Сосед Павла оказался словоохотливым человеком. Он тоном знатока стал рассказывать, как в прежние времена обслуживали в ресторанах. Все это было несколько старомодно, Павел вежливо и со вниманием слушал. Когда официант принес Павлу закуску, его сосед, не обращаясь к помощи отпечатанного на машинке меню, сделал свой заказ.

Павел ел, а сосед посвящал его в традиции ресторанного быта, и голос его звучал почти задушевно. Он был настроен на долгую беседу, а может быть, даже на близкое знакомство.

Павел осмелился предложить седовласому рюмку водки. Тот охотно принял предложение.

– Вы крайне любезны, молодой человек, ваше здоровье… Люблю это заведение. Только здесь по-настоящему отдыхаешь, здесь чувствуешь себя по-настоящему хорошо после дневной суеты.

Они выпили. Седовласый закусывать отказался.

– Вы здесь частый гость? – спросил Павел.

– А вы разве впервые?

– Я транзитом…

– Вижу, вы компанейский парень. Давайте в таком случае знакомиться, – предложил он. – Куртис.

– Матвеев.

– Чем занимаетесь?

Павел не ответил. Появился официант с заказом.

– Пить так пить, – сказал Куртис, наливая рюмки. – За людей свободной профессии, за тех, кото недолюбливает закон.

– Вы принадлежите к их числу? – с некоторым подозрением спросил Павел. – Закону не нравится ваш способ существования?

Куртис вздохнул.

– О нет! Я вполне лоялен. Получаю пенсию. У меня большой участок – знаете, яблони, картошка, то-сё. Сейчас зима, и я совсем свободен. У меня есть сын, работает конструктором на Урале. Помогает, конечно. Но все это не имеет значения…

Они пили рюмку за рюмкой. И взаимная симпатия росла.

– Значит, вы, молодой человек, проездом? А где же остановились? – уже полупьяным голосом спросил Куртис.

– Как видите, пока здесь. А дальше видно будет.

– Значит, нигде?.. – Куртис как будто был доволен, сделав такое заключение.

Заиграл джаз. А когда музыка умолкла, Куртис сказал:

– Я гулял по улице и видел, как вы входили в ресторан. Обратил на вас внимание, потому что вы были с очень яркой девушкой. Где водятся такие красавицы?

– Ерунда! На вокзале прихватил.

Павел вытер губы бумажной салфеткой, помолчал и спросил:

– Между прочим, улица Карла Маркса далеко отсюда?

– Найдем. Могу помочь.

– Видно будет, – неопределенно ответил Павел.

Выпили еще. И теперь уже изрядно охмелели. Щедро расплатившись с официантом и стараясь идти прямо, новые знакомые покинули ресторан. Куртис держал Павла под руку. Они искали улицу Карла Маркса.

Встречный прохожий объяснил, как лучше пройти, и, завернув за угол, Куртис сказал:

– Теперь скоро.

Через несколько минут они стояли перед серым трехэтажным зданием. Павел посмотрел на номер дома, огляделся вокруг.

– Побудь здесь.

– Нет, нет. Я с тобой! – запротестовал Куртис.

Они вошли в подъезд, медленно, держась за перила, поднялись на третий этаж, остановились у двери квартиры под номером двенадцать. Павел нажал кнопку электрического звонка. Дверь открылась, и перед ними предстал мужчина огромного роста, лет тридцати пяти. На нем была морская тельняшка.

– Мне бы Зудова, – спросил Павел.

– Я Зудов, – ответил простуженным голосом человек в тельняшке.

– Привет, Боцман.

– Привет, – без всякого энтузиазма откликнулся Зудов, оглядывая Павла суровым взглядом из-под густых бровей.

– Пройдем?

– Валяй здесь.

– Разве так встречают гостей? – развязно бросил Павел. – Я привез для боцманской трубки табачку. Вот, держите, Боцман. – И Павел, вынув из внутреннего кармана пиджака небольшой сверток, протянул его Боцману.

Боцман пристально посмотрел на Павла, затем перевел взгляд на Куртиса.

– Слушай, детка. Трубку я оставил на память милиции. Отнеси туда и табачок. Чуешь?

Павел сунул сверток в карман. В это время открылась одна из дверей, выходящих в коридор квартиры, и оттуда с громким криком выбежал мальчик лет трех. Он споткнулся и упал в ноги Боцману. Боцман подхватил мальчишку. Из этой же двери в коридоре появилась белокурая маленькая женщина.

– Уловил? – беззлобно спросил Боцман.

– Нетрудно догадаться, – откликнулся Павел.

– Еще вопросы есть?

– Табачок я по вашей просьбе при случае, может, и правда легавым передам… Сейчас мне нужна хата… Всего на несколько дней.

– С кем имею честь? – спросил Боцман, оглянувшись на жену.

– Бекаса слыхал?

– Приходилось… Все один промышляешь?

– Колхоз в нашем деле – могила.

– Давно с дела? – без всякого интереса спросил Боцман.

– Не имеет значения… Все прояснилось. Боцман. Не поминай лихом. – И Павел, резко повернувшись к Куртису, взял его за рукав и потащил вниз.

– Идем ко мне, дорогой Бекас, – сказал уже внизу Куртис, обнимая Павла за плечи. – Никаких разговоров! Едем ко мне. Гарантирую, будешь доволен.

И Куртис пьяно облобызал его.

В одном из переулков они остановились перед высоким домом, поднялись на четвертый этаж. В квартире, куда попал со своим новым знакомым Павел, никого, кроме маленькой аккуратной старушки, не было.

Они сняли пальто.

– Располагайся! Будь как дома. Я сейчас.

Куртис вышел.

Через несколько минут они вдвоем со старухой накрыли на стол.

Не нужно было обладать особенной наблюдательностью, чтобы понять, что Куртис проявляет к гостю повышенный интерес.

– А все-таки какая у тебя профессия? – усаживаясь за стол, спросил он.

– Радист.

– Передаешь или принимаешь?

– Всего понемногу, но в основном принимаю…

– И получается?

– Не всегда ладно…

– Вот то-то и оно-то. Одиночка – былинка в поле, подул ветер – и за решеткой. Приходилось? – гнул свою линию Куртис.

– Бывало… Не пойму, маэстро, к чему этот допрос? Ты же не поп. Давай без покаяния.

– Извини. Хочу помочь. У меня есть надежные люди. Если надумаешь быть с ними, станешь человеком.

Павел зевнул и ответил безразлично:

– Я и так человек. Даже с большой буквы.

– Ну, в таком случае – спать.

– Первый раз сказали дельную вещь, маэстро.

Куртис встал и вышел. Павлу отвели отдельную комнату.

…Утром за столом Куртис, распечатав бутылку водки, вновь вернулся к теме вчерашнего разговора. На сей раз Павел оказался покладистее. Он удовлетворил любопытство новоявленного друга и рассказал все о своей неудачно сложившейся жизни.

Куртис слушал, молча и сочувственно посматривал на него.

– Да, нелегка твоя жизнь. Ну, что же ты собираешься делать здесь? – спросил Куртис после минутной паузы.

– Пока даю показания Куртису.

– А если без шуток?

– Стерегу одного фраера. Скоро отчаливает. Думаю в дороге перейти с ним на «ты».

– Оставь его в покое. Могут найтись более солидные дела. И без разъездов.

– Что мне надо, я нашел. И упускать не собираюсь.

– Но сколько можно стрелять по воробьям? Пока ты молод, это еще годится. А состаришься? Плохо одному в старости…

– Что-то ты мне, Куртис, ребусы подсовываешь, а карандаш прячешь. Нет, пожалуй, лучше в одиночку. Вы хотите, маэстро, чтобы я по утрам снимал табель с одной доски и вешал на другую? А вечером наоборот?

В конце концов они договорились, что Павел останется в городе и на время укроется здесь, в квартире этой старушки. Условились встретиться на следующий день. По этому поводу они еще выпили. И через час Павел, пробормотав: «Эх, славно получается!» – подошел к кровати, лег, вяло помахал Куртису рукой и тут же уснул. Куртис, подождав минутку, уложил Бекаса поудобнее и вынул у него из кармана сверток, от которого отказался Боцман. Вместе со свертком он извлек маленький золотой медальон на короткой золотой цепочке – это получилось нечаянно, Куртис случайно мизинцем захватил петлю цепочки.