Текст книги "Покупательские приколы (СИ)"

Автор книги: Владимир Юрков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

2011 г. Провинциальное хамство

Эту сцену я наблюдал в августе 2011 года в городе Зубцове Тверской области в небольшом магазинчике, где торгуют сразу, и рыболовными принадлежностями, и женской одеждой, и косметикой.

Пока я рассматривал прилавок с мормышками, мимо меня от входных дверей к соседнему прилавку, за которым стояла молодая женщина-продавец, прошла гаденькая старушонка. Гаденькой она была даже не потому, что скверно одета, а по выражению ее маленьких, кругленьких, но очень, я бы сказал, цепких глазок, которые она старалась не поднимать. Лицо ее было состарено не годами, а, скорее всего, образом жизни, где тяжкий физический труд сочетается с тяжелым похмельем. Такие типажи нередко встречаются у православных храмов, где выстраиваются в шеренгу побирушки, протягивая к вам руку и опустив глаза долу. Даешь и видишь – то глупую улыбку, то взгляд собачьей преданности, а иногда – как блеснут на тебя чистые, ясные, не замутненные пьянством, зоркие, злые глазенки и чувствуешь сразу толи свою вину перед этим голодным сбродом, то ли всемирную побирушечью ненависть к сытым людям, сконцентрированную в одном единственном человеке. Хочется шарахнуться в сторону и перекреститься, будто бы взглянул в лицо самому Сатане.

Старушка прошла как-то боком, неровной походкой, как ходят иной раз собаки, когда пытаются выклянчить у людей съедобный кусочек. Подошла к прилавку, громко вздохнула, показно взмахнув при этом руками, и произнесла:

– Милашечка! Дала бы ты мне еще скидочку!

– На что? Что вы хотите купить?

– Ой! Нет, милочка, я же уже купила…

– Купили?

– Ну… да… позавчера кофточку синюю… темно-темно синюю…

– ???

– Ну, вспомни, вспомни…

– А, помню, бабушка, так я вам ее за 580, против 650 продала.

– Ну, продала-продала, а скидочку-то дай!

– Так я уже вам скидку дала – семьдесят рублей!

– Так это ты тогда дала, а я сегодня за хлебушком пошла, а мне не хватает… дай, милая, рублей пятьдесят… ты все равно наработаешь, а нам-то старикам как быть?

– Полы мыть, – заметил я.

– Ой, да как же нам полы мыть, мы же слабые и старые.

– К церкви иди побирайся, – продолжил я, понимая, что местные продавцы не умеют защищать свою честь и достоинство – вон за рекой храм стоит.

– Да в тот храм никто, кроме стариков не ходит, кто ж подаст? Вот я и пришла скидочку попросить, но вы как-то мне не рады, так я еще зайду…

Последние слова она пробубнила как-то тихо, как проклятье, как какой-то недобрый заговор, при этом даже покрутив пальцами у себя под носом. И ушла…

Надолго ли?

2011 г Дайте мой чек!

Место действия – магазин «Пятерочка», который ранее назывался «Копейка» на Коптевском бульваре. Время действия – середина дня (около двух часов), когда в магазине достаточно мало народа и царит относительная тишина – работают только две кассы.

Оплатив покупку и собираясь уже выйти, слышу от второй кассы решительно-требовательный женский возглас: «Дайте мой чек!». Ответа я не расслышал, но, заинтересовавшись происшедшим, подошел, чтобы лучше слышать и видеть, поближе.

У кассы стоит еще не совсем старая женщина, лет шестидесяти, может быть даже моложе с покрасневшим лицом, испепеляя глазами кассиршу восточной внешности и требовательно повторяет: «дайте мой чек!» Невозмутимая кассирша с мягким акцентом отвечает: «Сначала, оплатите покупку», потом поясняет: «Дайте деньги», «Заплатите», но женщина, или не слышит, или не хочет слышать, что ей говорят и, с упорством идиота, все более и более распаляясь, требует выдать ей чек. Громкость ее речи все усиливается и усиливается, поэтому на шум приходит управляющий, который начинает выяснять причину конфликта.

Поняв, что проблема в том, что покупатель требует чек, а кассир уверяет, что не получал денег, он предлагает снять кассу. Сделав «кру-у-у-гом», уходит в подсобку и, буквально через несколько секунд, приносит женщине стул, объясняя, что это процедура не простая и долгая. Требуется привести еще несколько сотрудников, которые будут присутствовать при пересчете выручки, поэтому он просит ее подождать, пока их разыщет. Демонстративно начинает звонить, как он сам говорит, в главный офис, выяснять какие-то частности… А женщина, в это время, сидит на стуле с отсутствующим видом, тупо уставившись в стенку стеклянными глазами. Ждет… ждет… и ждет. Минут через пять краснота на ее лице проходит…

Управляющий прибегает, со словами: «вот-вот начнем»… и убегает снова.

Проходит еще пять минут, потом еще две и вдруг…

Женщина делает какое-то замысловатое движение на своем стуле, я бы сказал – пируэт. Взмахивая рукою, как Шульженко в песенке «Синий платочек», встает с торжествующим взглядом, раскрывает правую руку, до той поры плотно сжатую в кулак и произносит: «Вот они – деньги!»

«Нашлись!» – облегченно и одновременно с укоризной говорит кассирша и берет их у женщины, а возвращая чек и сдачу, добавляет вдогонку – «Вот ваш чек». Но та не прислушивается к сказанному, а как-то боком-боком выходит из-за кассы и незаметненько исчезает.

2012 г. А вы по телефону сказали…

Есть люди, обладающие завидным упорством или упрямством, спокойствием и необычайной уверенностью в своей правоте, даже в тех случаях, когда они откровенно неправы. Таких людей называют «пробивные». Даже, когда они лгут, то настолько верят своей лжи, что для них она становится правдой. Таким людям легко живется – перед ними открываются многие, закрытые для других, двери, рушатся преграды и пасуют те, которые должны их остановить.

Они настолько самоуверенны и самонадеянны, что не представляют объективность нашего мира. Мысль о том, что мир совсем не такой, каким они хотят его видеть, даже не приходит им в голову.

Но гораздо более интересная ситуация бывает, когда встречаются два «пробивных» с противоположными интересами. В этом случае начинается то, что называется «кто кого пересидит» или «игра в гляделки». Подобный случай мне пришлось наблюдать несколько лет назад в аптеке, расположенной в доме 25/34 по Большой Академической улице.

Дело было летом, когда большинство горожан отправляются на отдых – некоторые на море, а кто победнее – на дачу, поэтому в аптеке, куда я зашел, из покупателей, собственного говоря, никого не было, кроме единственной, пенсионных лет, женщины стоящей у окошка. Чтобы не дышать ей в спину, (чего я не люблю для себя, то и не совершаю над другими) я отошел к дальней витрине и начал бесцельно рассматривать какие-то медицинские препараты. Было тепло – меня разморило, время шло незаметно – и, когда я глянул на часы, висевшие над прилавком, оказалось, что я рассматриваю витрину уже почти десять минут.

Странно – за это время можно было скупить пол-аптеки – подумал я и решил подойти поближе к окошку, чтобы понять что там происходит. Вообще-то, до меня доносились какие-то монотонные звуки, как женщины, так и аптекарши, на которые я до этого не обращал никакого внимания. Издалека, это напоминало заевшую пластинку (если кто помнит, что это такое) или игру в теннис: хлоп – пауза – хлоп – пауза…

Подойдя поближе, я включил таймер на часах, чтобы засечь – сколько же это будет продолжаться и прислушался… До меня долетело:

– Но, я хочу у вас его купить.

– Пожалуйста, платите семьсот тридцать пять рублей.

– Ну, как же, ведь по телефону вы сказали, что шестьсот восемьдесят.

– Это не я сказала.

– Как же – ведь я вам звонила.

– Нет, вы звонили в другую аптеку, у нас семьсот тридцать пять.

– Но вы же мне говорили шестьсот восемьдесят.

– Это не я вам говорила, а кто-то другой.

– Ну что же мне делать – я же к вам пришла – без лекарства я не уйду.

– Платите семьсот тридцать пять рублей.

– Но вы же по телефону сказать шестьсот восемьдесят. Я так рассчитывала. Я и денег взяла только семьсот рублей.

– Вы звонили в другую аптеку.

– Но я хочу купить.

– Пожалуйста, платите семьсот тридцать пять рублей.

– Нет, без лекарства я не уйду, что же мне – идти в другую аптеку? Я же вам звонила.

– Вы не мне звонили.

– Но вы же сказали шестьсот восемьдесят.

– Я вам ничего не говорила…

Здесь я ставлю многоточие, поскольку любезный читатель поймет, что разговор, с небольшими изменениями в словах, повторился с самого начала. Я глянул на часы – шесть минут двадцать секунд. И что интересно – за все это время никто из них не повысил голоса, не запутался в словах, не закричал, не повернулся и не ушел, а терпеливо вел абсолютно бессмысленную беседу. Разговор тек монотонно, как ручеек, мирно журча. Все это наводило на мысль о том, что, и покупатель, и продавец – тертые калачи, привыкшие настаивать на своем без шума и пыли, давить своими словами, как японские борцы сумо давят своим пузом.

В какой-то момент мне захотелось разрядить обстановку и напомнить им о своем существовании, но.

Зачем лишать людей столь интересного занятия. Лето, жарко, покупателей нет – аптекарше ужасно скучно. Не было бы скучно – она бы давно нашла способ отделаться от назойливого покупателя. Да и той, оставшейся в жарком и пыльном городе, в то время, когда все нормальные люди отдыхают на природе, тоже, и скучно, и гадко. Вот она и талдычет одно и тоже, как мельничный жернов муку.

Пусть поразвлекаются…

Мне то что – мало ли аптек в нашем городе.

Я тихонько повернулся и незаметно вышел.

На улице, проходя мимо распахнутых окон аптеки, я услышал обрывки «журчащего» разговора. Продолжается.

Да это надолго! Ангельское терпение!

2012 г. Я две войны прошел, я вас засужу…

Есть категория людей, которые могут быть милыми, добрыми, обаятельными, дружелюбными, такими, про которых скажут – Ангелы, вот только крылышек не хватает, во всех житейских ситуациях, пока. пока дело не коснулось денег. А вот за свою копейку они готовы кому угодно горло перегрызть.

В соседнем дворе живет отставник, ровесник моего отца, достаточно статный и красивый, несмотря на годы, мужчина, корректный в разговоре с людьми и особенно галантный с дамами.

Мы много лет знакомы.

Хотя есть одно… одно но… ходит он очень быстро и по большей части нараспашку, что указывает на (скажем мягко) расшатанную нервную систему.

Да и что говорить – рожденным перед войной, досталось – и Вьетнам, и Ангола, и Йемен, и Афганистан, а многим еще и Чечня – повоевали – навоевались выше крыши. У многих – вся грудь в орденах. Неудивительно, что нервы ни к черту. Понятно, объяснимо и простительно.

И вот, однажды, отправился я в аптеку системы «Горздрав», что располагается в доме 36а на ул. Космодемьянских. Тогда эта система только организовалась и отличалась достаточно низкими, по сравнению с другими аптеками, ценами на лекарства.

Такие заведения, с целью экономии, всегда занимают довольно убогие помещения, поэтому дабы попасть в аптеку, надо было внутри здания подняться по лестнице, потом свернуть направо в микроскопический холл, в котором свернуть налево и бочком-бочком через узкую дверь войти в торговый зал.

И вот, именно в тот момент, когда я совершал змееподобный (направо, затем налево) маневр в узком холле, мимо меня вихрем промчался человек, которого я никогда бы не узнал, если бы он не был нараспашку. Заметив это, я остановился и оглянулся ему вслед – точно – это мой сосед. Но что это с ним? В таком состоянии я его никогда не видел. Вихрь… торнадо… он несся так, как будто бы спешил на пожар.

Сочтя, что у него, быть может, дома кто-то тяжело заболел, я в душе пожалел его и вошел в торговый зал, где было очень шумно от двух аптекарш с жаром обсуждавшим… только что вышедшего мужчину, который был безмерно возмущен тем, что скидки по карте москвича и пенсионной карте ему не дали, ссылаясь на то, что в системе «Горздрав» подобные скидки не действуют. Он оскорбился и завязал самый натуральный скандал, хотя лекарство все-таки купил и, как переговаривались, между собой аптекари, «надеемся, что он здесь больше не покажется».

Чтобы не попасть под их, еще неостывший, гнев, я решил обождать, пока страсти в них улягутся, для чего отошел в дальний край зала и, повернувшись к ним спиной, стал бездумно рассматривать витрину. И правильно сделал! Поскольку не прошло и полминуты, как он возвратился и, подлетев к окошку, стал требовать еще какой-то скидки, которую ему, по его мнению, в любом случае, обязаны предоставить. Я вдавился в витрину, мне захотелось уменьшиться в размерах, в общем, сделать все возможное, чтобы не выдать своего присутствия здесь, из опасения как бы он, по дружбе, не привлек меня в подельники. Но, насколько я понял, он не поворачивал головы и поэтому, слава богу, меня не заметил.

Теперь меня интересовало лишь одно – сколько продлится это безумие. У подобных людей – терпения – хоть отбавляй. За копейку они могут давиться и десять минут, а могут, и полчаса, да и весь день. Долго стоять носом в углу, как провинившемуся школьнику, мне было не с руки. А удрать я не мог, поскольку выход из зала был рядом с окошечком и пройти незамеченным мне бы не удалось.

Оставалось ждать…

Но в этот момент Бог был особо милостив ко мне…

Не прошло и пяти минут, как до меня донеслось: «Я две войны прошел! Я вас засужу!» и топот ног по лестнице. Все говорило, что мой знакомый ретировался не солоно хлебавши.

Решив, что он больше не возвратится, поскольку тянуть кота за хвост мне не хотелось, я быстро купил то, что мне было нужно и уже стал уходить, как любопытство взяло верх:

– А за какую скидку он обещал вас засудить?

– Семь процентов – тринадцать рублей!

– До хуя! – непроизвольно, матерно, вырвалось у меня.

2012 г Нищие любят посмеяться над бедными

Захожу сегодня в магазин «Вино-Водка», что на пересечении Тимирязевской улицы и Красностуденческого проезда, находящийся в старом стилобате, где до сих пор существует кафе «Поляна», его и магазином-то назвать трудно – так, скорее отгороженный отдел, где справа – торгуют автозапчастями, а слева – парикмахерская, желая купить себе какой-нибудь воды. И обнаруживаю целую стенку полок, уставленную сверху донизу водочными бутылками. А на прилавке – прямо у входа – низкосортные портвейны, которые так и хочется назвать советскими, поскольку они позорят благородное имя портвейна и не имеют ничего общего даже с дешевыми массандровскими портвейнами.

Задержавшись, чтобы рассмотреть эдакую красоту (ведь в современных универсамах вряд ли встретишь такое количество именно водки. Там продается все вместе – и водка, и виски, и текила, и вино, и то, и се… А здесь только водка – как в «доброе старое время») и подслушиваю разговор, который ведет продавщица закуски с продавщицей водочного отдела от прилавка к прилавку. Попытаюсь передать его, то, что называется – близко к тексту.

«Мне пришлось сегодня мусор выносить, поскольку некому было его вынести – все разъехались. А идти пришлось на мусорку, ведь дом у нас такой – без мусоропровода. Ну, я, это, спускаюсь по лестнице, выхожу на улицу, а там… Баба какая-то у «четверки»[4]4
  Подразумевается самая дешевая в стране машина – ВАЗ 2104.


[Закрыть] задрипанной полиролем стекла натирает! Оборжешься! Чего там протирать – ее выбросить надо. Лучше бы машину себе приличную купила!»

Я глянул на говорящую – немолодая, тридцатилетняя женщина, достаточно плохо выглядящая, без косметики, без прически, затрапезно одетая, и сказал:

«Если ты здесь работаешь, в такие годы, когда уже должна быть, и семья, и дети, значит у тебя совсем нет денег, а зарплаты мужа, едва хватает, чтобы заплатить за квартиру, которую ты снимаешь в пятиэтажке. То, что в пятиэтажке, это точно, поскольку у тебя нет мусоропровода, как ты сказала, и явно нет лифта, поскольку ты отметила: «спускаюсь по лестнице». Мало того, что ты работаешь, вместо того, чтобы воспитывать детей, так работаешь не в приличном чистом и светлом универсаме, а в этом, иначе не скажешь, «гадюшнике», где почти нет освещения, сплошь забитом водкой. Да еще, уверен, работаешь, как написано при входе, с 8-00 до 1-00 ночи.

Какая «задрипанная» четверка?

О чем ты говоришь?

Над чем смеешься?»

Продавщица замолчала и притихла…

А мне вспомнилась старая поговорка, что «нищий никогда не упустит случая поглумиться над бедным». И ведь правда! Записанная около 200 лет назад, она по-прежнему актуальна, потому что, как правильно заметил Уильям Шекспир – «Весь мир театр, а люди – лишь актеры на подмостках». Да, в нашем мире, как в театре, меняются только декорации. А сущность его, то есть мы – люди – неизменны. Мы также, как и десять тысяч лет назад, любим, ненавидим, завидуем, злобствуем, сочувствуем…

2012 г. Гоп-стоп, Тамара

Каждому свое – одному старость приносит беспомощность и страдания, другому – мудрость и желание поделиться накопленным опытом, а кое-кому старость дарует наглую самоуверенность в собственной безнаказанности. Типа – со старика и взятки гладки. От лю-

бого, не слишком приличного, поступка можно отмазаться старческим маразмом. К тому же – стариков не бьют.

Пример подобного поведения наблюдала моя теща в магазине «Дикси», что находится прямо в нашем дворе.

Как большинство пожилых людей, она очень привередлива, поэтому за продуктами ходит всегда сама, ссылаясь на то, что «вы обязательно не то купите». Ну хочется – и хочется, пускай ходит сама, поскольку труд невелик – через двор перейти и небольшую сумочку принести. К тому же ей кажется, что покупая каждый день, она покупает каждый раз свежее, которое на проверку оказывается свежим только в том смысле, что не лежало в домашнем холодильнике, а в магазинном. Но ей нравится так думать и слава богу.

И вот, пройдясь по магазину (а она, каждый раз, обходит его целиком), моя теща подошла к кассе и обнаружила там очередь. Что поделать – универсам «Дикси» относится к числу «магазинов для бедных» и обслуживание там, скажем так – соответствует уровню – и пол может быть немытым, и какие-то неупакованные-нерасфасо-ванные овощи-фрукты в коробках набросаны, ну, и, в том числе, нередко работает всего только одна касса, что создает, пусть и небольшую, но очередь.

Встав в хвост очереди, моя теща, ярая нелюбительница чего-либо ждать, на какое-то время попросту отключилась, впав в некое оцепенение, помогающее ей скоротать томительное время ожидания, из которого ее вывел какой-то шум и крики, доносившиеся от кассы… Она встрепенулась и пригляделась к тому, что происходит.

А там ее знакомая, Тамара, восьмидесяти лет от роду, подойдя к кассе всего лишь с одной баночкой сметаны, неожиданно обнаружила, что забыла дома деньги. При этом она голосила так громко и жалобно, как будто бы хоронила своего собственного сына, проклиная свою глупую старость, склероз, маразм и рассеянность. Кассирша к ее воплям осталась безразлична и предложила ей сходить домой за деньгами, а сметану на это время оставить у нее, на кассе.

После этих слов, Тамара заголосила еще громче и жалобней, причитая как ей тяжко, в ее годы, идти туда и обратно, заохала, завздыхала, задерживая все нарастающую и нарастающую очередь.

Моей теще это надоело и она уже полезла за деньгами, чтобы заплатить за Тамару и ейную сметану, как увидела, что это уже сделала другая женщина. Тамара вежливо поблагодарила великодушную даму и отошла от кассы.

Пока подошла очередь моей тещи, прошло еще два-три человека, но она все равно решила догнать Тамару и посетовать с ней вместе на тягости старости, склероз и забывчивость.

Но, расплатившись и отойдя от кассы, она с удивлением увидела, что Тамара, вместо того, чтобы идти на выход, осторожно и неторопливо бредет к ячейкам для хранения сумок, достает из кармана ключ и открывает одну из ячеек, в которой, уже лежит буханка хлеба, молниеносно кладет в ячейку сметану и запирает ее…

Вот так так! Любому человеку это показалось бы подозрительным, а уж моей теще, отдавшей двадцать с лишком лет служению в органах госбезопасности, это показалось особенно подозрительным и она решила проследить развитие событий, хотя, и ей, и читателям уже ясно, что недавняя сцена в точности повторится.

В другом бы универмаге, где кассиры постоянно сидят на кассе, этот номер бы не прошел, но в «Дикси», где кассиры, собственно говоря не кассиры, а просто сотрудники магазина, потому, что они не только работают на кассе, но и раскладывают товары, и занимаются уборкой и еще какими-то делами, такое провернуть – пара пустяков. Буквально минут через десять, пока Тамара ходила по торговому залу, делая вид, что что-то выбирает, кассирша сменилась и все повторилось по уже накатанному сценарию, но теперь с пачкой масла.

Да, юродство – чисто русское явление.

2014 г. Просты крестьянские дети

Ирина Алекаева, родившаяся в маленьком райцентре саратовской области, глядя на нравы своих земляков любила повторять: «просты крестьянские дети». И, действительно, пожив в провинции, можно наблюдать ярчайшие образчики «простоты нравов» местных жителей.

Магазин «Дикси» в городе Зубцов, Тверской области. Вид очень современный – намного лучше столичного[5]5
  Удивительно, но факт – бедняцкие магазины, типа, Дикси или Магнит, которые в Москве выглядят, мягко говоря, совсем скромно, в провинции представляют собой супермаркеты, если не европейского, то во всяком случае, довольно высокого уровня.


[Закрыть]. Внутри – пусто – народа почти нет. Провинциалы, непривыкшие к чистоте полов и сиянию прилавков, а главное – до безумия любящие поторговаться, предпочитают местный рынок и заходят в магазины только в случае крайней необходимости – за спиртным и сигаретами, которыми запрещено торговать на рынке. Но только, если есть наличность. Если нет, скрепя сердце, тянутся в местный Универсам, принимающий карточки здешнего Сельхозбанка, имеющие узкообластное хождение.

Продавщицы скучают… слоняются без дела… одна стоит почти у самого выхода за кассами. Навстречу ей, из торгового зала, выходит Покупательница с пустой корзинкой. Они явно знакомы и заводят разговор…

– О! У вас-то сахар-то по 38 рублей!

– Да…

– А я в «Пятерочке» только что была и не купила по 33 рубля. Думала – у вас дешевле.

– Да вот – нет.

– Теперь придется снова в «Пятерочку» возвращаться, а так неохота…

С этими словами, произнесенными упадническим голосом, Покупательница корчит такую рожу, как будто «Пятерочка» находится на Луне, а не в пяти минутах хода.

Продавщица вторит ей также грустно:

– Зато там дешевле…

После чего обе молчат некоторое время, как будто бы обдумывают нечто.

Вдруг в глазах Покупательницы загорается огонек, она заискивающе наклоняет голову и, улыбаясь, спрашивает:

– А давай я у тебя сейчас сахар возьму, а завтра, по дороге, из «Пятерочки» принесу?

Продавщица смотрит, толи не понимая ее слов, а может и не желая понимать, усиленно моргает глазами и молчит… молчит… а затем сдавлено произносит:

– Но ведь там другой сахар!

– Ну и что?

– Им нельзя заменить наш!

– Почему?

– Он – другой!

– Какой другой? Он же сахар!

– Другого завода, другой марки…

– Ну и что?

– Упаковка другая…

Покупательница пристально глядит на Продавщицу, как будто бы пытаясь прочесть мысли, роящиеся у той в голове. Смотрит долго… смотрит внимательно… смотрит пристально… и чем дольше она смотрит, тем озлобленнее становится выражение ее лица, принимая вид даже не отвращения, а крайней брезгливости, как при виде дохлой кошки, перед тем как она выпаливает:

– Ясно! Не хочешь помочь! Сахар разный выдумала! Сахар он и есть сахар – цена только разная…

Ох! Просты крестьянские дети…

PS. Цены указаны условно, поскольку я не знаю сколько стоит сахар, а слушая сей разговор, уделял больше внимание смыслу, а не цифрам. Читатель вправе поставить свои цены, соответственные своему городу и своему времени.