Текст книги "Я сам"

Автор книги: Владимир Маяковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Известный советский ученый литературовед Е. И. Наумов, опровергая бытовавшую легенду о плодотворности встреч Маяковского с Бурлюком, писал о «ваятеле»-эмигранте: «Этот эстет и коммерсант в искусстве, несмотря на сочувственные слова Маяковского о нем, мог играть лишь отрицательную роль в идейной эволюции поэта» (В. В. Маяковский. «Семинарий». Издание четвертое. Л., Учпедгиз, 1963, стр. 35).

…завез к себе в Новую Маячку. – Имение графа Мордвинова, в котором управляющим был отец Д. Д. Бурлюка.

«ПОЩЕЧИНА». – «Пощечина общественному вкусу», сборник футуристов, в котором были напечатаны стихотворения Маяковского «Ночь» и «Утро». «Пощечина», по одним данным, вышла в декабре 1912 года, авторы же сборника – Д. Бурлюк, В. Хлебников, А. Крученых и др. – в листовке, изданной в начале 1913 года, указывали время выхода – 1913 год В В. Маяковский писал: «Футуризма как единого точно формулированного течения в России до Октябрьской революции не существовало…

Единственным манифестом этой группы было предисловие к сборнику «Пощечина общественному вкусу», вышедшему в 1913 году» (Письмо о футуризме, 1922).

Писатель Б. А. Лавренев, знавший Бурдюков, так пишет о «зарождении» «отечественного футуро-кубизма». «Коренастый, неуклюжий коротконогий Давид Бурлюк, приставив к глазам неразлучный лорнет, стоял перед развешанными по стенам мастерской своими превосходными, немного импрессионистскими пейзажами… и, кривя рот, говорил, что на классических традициях, на серьезной живописи в наше время ни славы, ни капитала не наживешь и что нужно глушить буржуа и обывателя дубиной новизны. Таково было «идейное» обоснование новаторства в литературе и искусстве» («Советские писатели. Автобиографии») М., ГИХЛ. 1959, т. 1, стр. 616).

Сборник «Пощечина» был выпущен по инициативе предприимчивого Д. Бурлюка с целью утверждения «слововождя» В. Хлебникова. «Слововождю» в сборнике отведено более 43 процентов объема, братьям Д. и Н. Бурлюкам – более 37 процентов, в то время как Маяковский получил более чем скромную «площадь» – около 4 процентов.

Хлебников, Виктор (Велемир) Владимирович (1885–1922) – поэт. Маяковский считал: «Хлебников – не поэт для потребителей Его нельзя читать. Хлебников – поэт для производителя

У Хлебникова нет поэм. Законченность его напечатанных вещей – фикция. Видимость законченности чаще всего дело рук его друзей» (В. Маяковский. «В. В. Хлебников», 1922).

…футуристический иезуит слова – Крученых. – Крученых, Алексей Елисеевич (1886–1966) – поэт-футурист, пытавшийся изобрести новый поэтический язык («заумь»). По словам Маяковского, «у Крученых есть методы обработки материала, но совершенно нет политической, общественной установки…» (Выступление на пленуме РЕФ).

«Я буду последним идиотом, – говорил Маяковский на Первой Всесоюзной конференции пролетарских писателей (9 января 1925), если скажу. «Товарищи, переписывайте Алексея Крученых с его «дыр бул щыл». Нет, мы говорим: когда ты даешь революционную боевую песнь, то помни, что мало в этой песне дать случайное выражение, которое подвернется под руку, а подбирай слова, которые выработали до тебя поколения предыдущей литературы… Поэтому не вбивайте в головы всей той чепухи, которая не годна ни для страниц газет, ни для митинга, ни для революционного празднества».

ПОШЕВЕЛИВАЮТСЯ. «Бубновый валет» – объединение московских живописцев (см. комментарии к гл. «Последнее училище»).

ЖЕЛТАЯ КОФТА. – О нашумевшей «проблеме» желтой кофты лучше всего сказано в воспоминаниях старшей сестры поэта.

«Я спросила маму:

– Как возникла эта кофта?

Мама рассказала:

– Утром принес Володя бумазею. Я очень удивилась ее цвету, спросила, для чего она, и отказалась было шить. Но Володя настаивал: «Мама, я все равно сошью эту блузу. Она мне нужна для сегодняшнего выступления. Если вы не сошьете, то я отдам портному. Но у меня нет денег, и я должен искать и деньги и портного. Я ведь не могу пойти в своей черной блузе! Меня швейцары не пропустят. А этой кофтой заинтересуются, опешат и пропустят. Мне обязательно нужно выступить сегодня…

В конце 1914 года, собираясь ехать в Петроград, он сказал нам:

– Если придет старьевщик, то скажите ему, чтоб зашел вечером. Я хочу кое-что продать.

Брату нужны были деньги на дорогу.

Вечером пришел старьевщик…

Так закончила свое существование желтая кофта, о которой не перестают вспоминать.

…Когда еще живы были моя веселая сестра и наша ласковая, добрая мама, мы сидели втроем за чайным столом, и сестра спросила:

– А сколько стоил до революции один аршин бумазеи?

Я ответила:

– Двадцать копеек.

– Значит, Володина желтая кофта обошлась в один рубль двадцать копеек.

Мы долго смеялись: желтая кофта обошлась Маяковскому так дешево. А сколько заработали на ней ее так называемые критики и исследователи! Сколько написано о ней вздора!» («О Владимире Маяковском», стр. 171–172).

РАЗУМЕЕТСЯ. – Постановлением совета Училища живописи, ваяния и зодчества Маяковский был исключен из училища 21 февраля 1914 года.

ВЕСЕЛЫЙ ГОД. Вася Каменский – Василий Васильевич Каменский (1884–1961), поэт, драматург, беллетрист. Один из первых русских летчиков Был близок Маяковскому «по своим взглядам, так как он в 1905 году принимал активное участие в революционной борьбе» («О Владимире Маяковском», стр. 170).

В двадцатых годах В. Каменский был популярен как автор пьесы «Стенька Разин» и поэмы «Емельян Пугачев».

Это время завершилось трагедией «Владимир Маяковский». – Старшая сестра поэта вспоминает: «…Трагедия «Владимир Маяковский» была написана в Кунцеве, на даче Богровникова, где мы жили с 18 мая до конца августа 1913 года…

Володя чувствовал себя одиноко Он целыми днями бродил по кунцевскому парку, Крылатскому, Рублеву и писал свою трагедию.

Комната Володи на антресолях. Он записывал рифмы, слова, строки стихов на папиросных коробках и клочках бумаги. Просил маму ничего не выбрасывать» («О Владимире Маяковском», стр. 173).

Трагедия углубила и заострила мотивы, звучавшие в стихах Маяковского этих лет, в ней большую определенность приобретала тема страдания угнетенных. Этот мотив связан со все усиливающейся тревогой, которая разрешается мятежом, восстанием.

2 и 4 декабря 1913 года пьеса была поставлена в Петербурге в театре «Луна-парк».

НАЧАЛО 14-го ГОДА. Думаю над «Облаком в штанах». – Речь идет о замысле первой революционной поэмы Маяковского.

ВОЙНА. – «Война порождена империалистскими отношениями между великими державами, – писал В. И. Ленин, – т. е. борьбой за раздел добычи, за то, кому скушать такие-то колонии и мелкие государства, причем на первом месте стоят в этой войне два столкновения. Первое – между Англией и Германией. Второе – между Германией и Россией. Эти три великие державы, эти три великих разбойника на большой дороге являются главными величинами в настоящей войне, остальные – несамостоятельные союзники» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч. т. 30, стр. 185). В орбиту войны вскоре были втянуты 38 стран с населением свыше полутора миллиардов человек, то есть 75 процентов всего населения земного шара.

Стихотворение «Война объявлена». – Первое антивоенное стихотворение, написанное в июле 1914 года, сразу же после объявления войны.

АВГУСТ. Первое сражение… Пошел записываться добровольцем… – Первая мировая война разразилась 19 июля (1 августа) 1914 года.

В самом начале войны Маяковский подал прошение на имя московского градоначальника с просьбой выдать ему документ о политической благонадежности для поступления добровольцем в действующую армию.

В своем ответе от 12 ноября 1914 года канцелярия московского градоначальника, наведя более точные справки о революционной деятельности Маяковского, просила объявить «дворянину Владимиру Владимировичу Маяковскому, проживавшему по Б. Пресне в д. № 36, в ответ на его прошение о выдаче свидетельства о благонадежности, что таковое ему выдано быть не может». Это отношение было объявлено поэту под роспись 16 ноября 1914 года в пресненской части.

И у полковника Модля оказалась одна хорошая идея. – Начальник Московского охранного отделения В. Ф. Модль имел непосредственное отношение к отказу о выдаче Маяковскому справки о политической благонадежности.

ЗИМА. «Ах, закройте, закройте глаза газет» и другие. – Речь идет о стихотворении Маяковского «Мама и убитый немцами вечер» (октябрь 1914), в котором поэт развивает антивоенную тему (см. также стихотворение «Воина объявлена», написанное на следующий день после объявления воины).

«Война 1914 года была первым испытанием на общественность, – писал позднее Маяковский. – …Война велела видеть завтрашнюю революцию («Облако в штанах»)» («За что борется Леф?», 1923).

Интерес к искусству пропал вовсе. – Сказано не совсем точно: пропал интерес к поэзии Северянина, Бальмонта и др. декадентов, к их болтовне об искусстве. Мыслями и чувствами самого Маяковского в это время завладели большие темы: судьба родины, народа, человечества.

Максим Горький в период первой мировой воины отмечал, что «Маяковский ищет слияния с народными массами и свое «я» понимает только как символ массы, до дна поднятой и взволнованной войной» (Вс. Рождественский. «А. М. Горький», «Звезда», 1944, № 4. стр. 85).

КУОККАЛА. Куоккала – с 1948 года поселок Репино, дачное место в 44 километрах от Ленинграда.

Маяковский, живя в Куоккала, бывал на даче К. И. Чуковского, режиссера Н. Н. Евреинова и в знаменитом репинском доме «Пенаты» – месте паломничества и встреч многих деятелей культуры.

Поехал в Мустамяки. М. Горький. Мустамяки – дачное место под Петроградом.

Как вспоминает актриса М. Ф. Андреева, встреча Маяковского с Горьким произошла осенью 1914 года в местечке Мустамяки, на вилле Ланг, где жил в то время Горький и куда к нему приехал молодой поэт. Встреча была обоюдно теплой. «Алексей Максимович сильно увлекся талантливым и темпераментным Владимиром Владимировичем, а Владимир Владимирович, несомненно, чувствовал то, что большинство настоящих талантливых людей по отношению к Алексею Максимовичу, – огромное уважение и благодарность» («М. Горький в воспоминаниях современников», М., ГИХЛ, 1955, стр. 285).

По другим свидетельствам первая встреча Маяковского с Горьким произошла в 1915 году. Время их знакомства точно не установлено. Отношение М. Горького к футуризму в целом было резко отрицательным. Он рассматривал это течение в ряду других антиреалистических, буржуазно-эстетических группировок начала XX века. «Большинство этих течений, – справедливо отмечал Горький, – явно антисоциальны, антидемократичны и не жизнеспособны, ибо чисто литературны, выдуманы, искусственно внесены на русскую почву, в русский быт» (М. Горький. Статьи 1905–1916 гг., 2-е изд., Пг., изд-во «Парус», 1918, стр. 90). По мнению Горького, поэзия Маяковского, «поднимая вопросы общественной совести, социальной ответственности, несет в себе ярко выраженное русское национальное начало» (Вс. Рождественский. «А. М. Горький», «Звезда», 1944, № 4, стр. 85).

«Алексей Максимович за последнее время носится с Вл. Маяковским. Он считает его талантливейшим, крупным поэтом… Он говорит о размахе Маяковского, о том, что у него «свое лицо». «Собственно говоря, никакого футуризма нет, а есть только Вл. Маяковский. Поэт. Большой поэт», – писал в своем дневнике в 1916 году Вс. Рождественский («М. Горький в воспоминаниях современников», стр. 337).

«НОВЫЙ САТИРИКОН» – сатирический журнал буржуазно-либерального направления. Выступая против отдельных пережитков крепостничества и бюрократического производства, забавлял буржуазно-мещанского читателя «сытым» смехом. Маяковский пришел в «Сатирикон» в феврале 1915 года. Об этом В. Каменский писал: «В Петрограде Маяковского, к его неожиданному удивлению, пригласили участвовать в еженедельном сатирическом журнале «Новый Сатирикон». Один из основателей журнала «Новый Сатирикон», художник Алексей Радаков, рассказал мне:

– Мы с Алексеем Толстым сидели завтракали на Невском в ресторане «Рейтер». Видим, появляется здоровенная импозантная фигура Маяковского. Маяковский выразил свое согласие и на другой же день в указанный час принес первые стихи, написанные специально для «Сатирикона». Правда, перед появлением такого невероятного поэта редактор Аверченко спросил: «А вдруг Маяковский развратит всю нашу редакцию?» При общем одобрении я ответил: «Если наша редакция такая бездарная, то пусть развращает». Однако все обошлось благополучно. И я стал иллюстрировать стихи Маяковского» (В. Каменский. «Жизнь с Маяковским», М., 1940, стр. 146–147).

Аркадий Бухов вспоминает: «Маяковский, по-видимому, дорожил – и не скрывал этого – своей работой в «Новом Сатириконе». Это был первый журнал, в котором он выступал перед широкой интеллигентской аудиторией…

Он очень чутко реагировал на отношение к нему редакции. Наигранная развязность и мальчишеская любовь к дерзости совершенно покидали его, когда он бывал на редакционных заседаниях или просто заходил посидеть.

Однажды поэт Потемкин иронически и не совсем деликатно подчеркнул это:

– У нас вы совсем не хамите, Владимир Владимирович.

Маяковский покраснел и сердито сказал:

– Если это вас мучит, Потемкин, могу сепаратно зайти к вам домой и нахамить.

Маяковскому даже в те молодые годы стал уже сильно надоедать тот ореол скандалиста, которым его наградили поклонники и который усиленно поддерживают теперь воспоминатели и биографы.

– Из меня хотят сделать клоуна, – говорил он, – и все сразу стараются получить контрамарку на первое представление, чтобы не опоздать» («Литературная газета», 1935, 15 апреля).

Первое стихотворение Маяковского в «Новом Сатириконе» – «Судья» (впоследствии – «Гимн судье») – было напечатано в феврале 1915 года, последнее – «Братья писатели» – обращение к «литературной братии» было направлено не только против доморощенных московских мэтров, но и тех «сатириконцев», которые забавлялись зубоскальством и легковесным юмором.

РАДОСТНЕЙШАЯ ДАТА. Знакомлюсь с Л. Ю. и О. М. Бриками. – Л. Ю. Брик (р. 1891), урожденная Каган, жена О. М. Брика (1888–1945).

Знакомство Маяковского с Бриками состоялось летом 1915 года. Вскоре, совсем не случайно, в автобиографической поэме «Флейта-позвоночник» Маяковский гневно пишет о своей оскорбленной любви. «Сердце обокравшая, всего его лишив, вымучившая душу в бреду мою» – так обращается поэт к объекту своей любви во «Флейте».

 
Любовь!
Только в моем
Воспаленном
мозгу была ты!
Глупой комедии остановите ход!
Смотрите —
срываю игрушки-латы
я,
величайший Дон-Кихот! —
 

писал Маяковский в стихотворении 1916 года «Анафема» (впоследствии названном «Ко всему»).

О быте Бриков и их сложных взаимоотношениях с Маяковским обстоятельно рассказали в своих воспоминаниях художницы Е. Лавинская (сб. «Маяковский в воспоминаниях родных и друзей») и Е. Семенова, работавшие в 20-е годы вместе с Маяковским в журнале «Леф». Е. Семенова пишет: «Прежде всего он был одинок при этих двух «любящих» его людях и, вероятно, не обо всем мог с ними говорить» (ГММ). Об этих взаимоотношениях говорится и в статьях «Любовь поэта» и «Трагедия поэта», напечатанных в журнале «Огонек» за 1968 год (№№ 16, 23, 26).

Советский поэт Ярослав Смеляков в стихотворении «Я себя под Лениным чищу…», выражая чувство глубокой горечи по поводу трагической гибели Маяковского, писал:

 
Ты себя под Лениным чистил,
душу, память и голосище,
и в поэзии нашей нету
до сих пор человека чище.
Ты б гудел, как трехтрубный крейсер,
в нашем
              общем многоголосье,
но они тебя доконали,
эти лили да эти оси…
 

(Альм. «Поэзия», № 10, «Молодая гвардия», 1973, стр. 71).

ПРИЗЫВ. – Маяковский был призван на военную службу в сентябре 1915 года и определен в военно-автомобильную школу (Петроград).

В письме к матери и сестрам Маяковский сообщал: «Только сейчас окончились мои мытарства по призыву, спешу вам написать и успокоить.

Я призван и взят в Петроградскую автомобильную школу, где меня определили в чертежную, как умелого и опытного чертежника.

Беспокоиться обо мне совершенно не следует. После работы в школе я могу вести все те занятия, какие вел и раньше. Адрес мой остается прежний… Пришлю свою «военную» карточку» («О Владимире Маяковском», стр. 184).

«Чтобы его (Маяковского. – В. М.) не отправили на фронт, чего теперь не хотел он сам, так как и в тылу достаточно рассмотрел империалистическую войну, А. М. Горький помог ему устроиться в Петроградскую автомобильную школу» («О Владимире Маяковском», стр. 184).

СОЛДАТЧИНА. – В «Посвящении» к поэме «Война и мир» Маяковский говорит: «8 октября. 1915 год. Даты времени, смотревшего в обряд посвящения меня в солдаты» – здесь, очевидно, речь идет о присяге, к которой приводился «ратник 2-го разряда» Маяковский. С этой даты и началась «солдатчина», продолжавшаяся до октября 1917 года.

В голове разворачивается «Война и мир». – издатель И П. Ладыжников рассказывает, что в период создания поэмы «Война и мир» Маяковский встречался с А. М. Горьким и тот большое участие принимал в судьбе поэта. «Первое свидание, кажется, было в редакции «Летописи»… А потом было чтение В. В. Маяковским своих стихов… Затем замыслы «Войны и мира», чтение этого произведения. Неделя за неделей шли их свидания… Чаще всего свидания были в редакции. Алексей Максимович бывал там очень часто… Потом пошло издание этого произведения, возня с цензурой, цензурные точки в этой вещи, как и в «Простое как мычание»…

У Алексея Максимовича было к Маяковскому отношение самое бережное, как ко всякому начинающему, особенно талантливому человеку. А Алексей Максимович чувствовал, что Маяковский талантливый поэт… считал его выдающимся поэтом для того периода» (ГММ).

Не следует забывать, что А. М. Горький принял самое активное участие в составлении и выпуске первой книги стихов Маяковского «Простое как мычание» (изд. «Парус», 1916). При отборе в эту книгу стихов Маяковский советовался с Алексеем Максимовичем и по его совету многое выбросил из своего первого варианта и добавил новые стихи.

Горькому очень нравились лирические произведения Маяковского.

…в сердце «Человек». – Речь идет о поэме, над которой Маяковский работал одновременно с «Войной и миром» в течение 1916 года.

По свидетельству М. Ф. Андреевой, Алексей Максимович «очень восторженно относился к поэме «Человек», к поемам «Война и мир» и «Облако в штанах», нередко он говорил с Владимиром Владимировичем, намечая ряд новых тем» («М. Горьким в воспоминаниях современников», стр. 285).

16-й ГОД. Куски печатаю в «Летописи». – Первый номер журнала «Летопись» под редакцией А. М. Горького вышел в декабре 1915 года. Маяковский был приглашен Горьким в число постоянных сотрудников журнала.

В журнале была опубликована только пятая часть поэмы «Война и мир». Дальнейшая публикация была запрещена цензурой в связи с антивоенным и антикапиталистическим направлением поэмы.

26 ФЕВРАЛЯ. 17-й ГОД. Родзянко М. В. (1859–1924) – крупный помещик, один из лидеров партии октябристов. Возглавлял комитет Государственной думы. Один из организаторов «корниловщины». В 1920 году эмигрировал из России.

Милюков П. Н. (1859–1943) – историк, один из лидеров партии кадетов, идеолог русской империалистической буржуазии, министр Временного правительства. Один из организаторов корниловского мятежа. В 1920 году эмигрировал из России.

Гучковеет. – Словообразование от фамилии Гучков. Гучков А. И. (1862–1936) – крупный промышленник, основатель и лидер партии октябристов, министр буржуазного Временного правительства. Один из организаторов «корниловщины». В 1918 году эмигрировал.

АВГУСТ. Россия понемногу откеренщивается. Откеренщивается – словообразование от фамилии Керенский («керенщина»), главы Временного правительства. «Откеренщивается», то есть Россия перестала доверять буржуазному Временному правительству.

Керенский А. Ф. (1881–1970) – адвокат, эсер. В. И. Ленин характеризовал его как полукадета, бонапартиста, героя левой фразы и опасного агента империалистической буржуазии. В 1918 году Керенский эмигрировал из России.

Ухожу из «Новой жизни». – Стихи Маяковского, написанные между февралем и октябрем 1917 года, после ухода поэта из «Нового Сатирикона», печатались в «Новой жизни». Возможность печататься в этой газете Маяковский получил благодаря Горькому. По свидетельству одного из членов редакции, стихотворения Маяковского шли прямо к Горькому и печатались без всякой редакционной правки. 26 августа 1917 года в «Новой жизни» была напечатана третья часть поэмы «Война и мир». Отказ Маяковского от сотрудничества в газете связан с несогласием поэта с позицией большинства «новожизненцев», которые в решающих вопросах внутренней и внешней политики по мере приближения Октября все более соглашались с меньшевиками.

В те дни поэт писал:

 
Ешь ананасы, рябчиков жуй,
День твой последний приходит, буржуй!
 

ОКТЯБРЬ. Пошел в Смольный. – «В день великого революционного переворота Володя находился в Смольном, где помещался штаб большевиков и где он впервые близко увидел Ленина…

Уже в начале ноября он участвовал в совещании писателей и других деятелей искусств, созванном в Смольном новой, Советской властью. На совещание, как рассказывали свидетели, пришло всего пять-шесть человек, так как одни не хотели признавать Советскую власть, другие выжидали» («О Владимире Маяковском», стр. 197–198). Среди пришедших в Смольный (помимо Маяковского) были А. Блок, В. Мейерхольд, Л. Рейснер…

Партийный работник Б. Ф. Малкин рассказывает об этом совещании: «Вся ночь прошла в разговорах, как нужно организовать интеллигенцию, что нужно сделать для этого, и Маяковский все это воспринимает как-то пламенно, радостно. Вспомнили мы тогда его прошлое подполье, тюремные дни в Бутырках. Перед нами был преданный политический деятель» (Стенограмма выступления Б. Малкина на вечере памяти Маяковского 14 апреля 1935 года, ЦГАЛИ).

Принимать или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов) не было. – Слова Маяковского об отношении «москвичей-футуристов» к Октябрю нуждаются в пояснении. Вскоре после Октябрьской революции за границу сбежали не только реакционеры типа Д. Мережковского, но и «отец российского футуризма» Д. Бурлюк, эгофутурист И. Северянин. «Москвичи-футуристы» не приняли активного участия делом в социалистической революции и не шли дальше революционной фразы, демагогии о своей «левизне» и своих претензий на «государственное» искусство.

В принцип возводилась ошибка, от которой решительно предостерегал пролетарских революционеров В. И. Ленин. «Единственное, что губило все революции, это – фраза, это лесть революционному народу, – говорил он. – Весь марксизм учит не поддаваться революционной фразе, особенно в такой момент, когда она особенно ходка» (В. И. Ленин. Полн собр. соч., т. 31, стр. 108).

Футуристические «теоретики», не будучи ни в какой мере марксистами, бездумно перетолковывали на свой манер отдельные формулы научного коммунизма и докатились до глупейшего утверждения, будто «футуризм не только художественное движение, это целое мировоззрение, лишь базирующееся на коммунизме, но в итоге оставляющее его, как культуру позади» («Искусство коммуны», 1919, 19 января).

Подобное фразерство было чуждо Маяковскому. Он утверждал радость коммунистического деяния, издеваясь над «праздными ораторами», над теми «канительщиками», которые, прикрывшись «листиками мистики, лоб морщинками изрыв», – футуристами, имажинистами, акмеистами – запутались «в паутине рифм». В отличие от этих «москвичей-футуристов», среди которых было много самохвалов и прожектеров, Маяковский не только принял Октябрьскую революцию, не только приветствовал новую власть и вошел с ней «в контакт», но и с ярчайшего дня, с первых шагов сознательно поставил «свое перо в услужение, заметьте, в услужение, сегодняшнему часу, настоящей действительности и проводнику ее – Советскому правительству и партии» (Выступление на диспуте «Пути и политика Совкино»).

ЯНВАРЬ. Пишу киносценарий. Играю сам. – В начале 1918 года Маяковский был приглашен в кинофирму «Нептун». Им были написаны три киносценария «Не для денег родившийся» (по роману Джека Лондона «Мартин Иден»), «Барышня и хулиган» (по книге Э. Амичис «Учительница рабочих») и «Закованная фильмой». В этих фильмах Маяковский снимался в главных ролях.

По мнению Маяковского: «Кино – рассеиватель идей… Капитализм засыпал ему глаза золотом. Ловкие предприниматели водят его за ручку по улицам. Собирают деньги, шевеля сердце плаксивыми сюжетцами.

Этому должен быть конец.

Коммунизм должен отобрать кино у спекулятивных поводырей» («Кино и кино», 1922).

18-й ГОД. Заходил в Пролеткульт к Кшесинской. – Центральная организация Пролеткульта («Пролетарская культура») в 1918 году помещалась в бывшем особняке балерины императорского театра М. Ф. Кшесинской (Петроград). Узость взглядов руководства Пролеткульта, которое пыталось вести свою особую, отличную от Коммунистической партии линию в вопросах литературы, оттолкнула Маяковского от пролеткультовцев.

25 ОКТЯБРЯ, 18-й ГОД. Окончил мистерию. – Премьера «Мистерии-буфф» в театре «Музыкальной драмы» состоялась 7 ноября 1918 года. Маяковский играл роль Человека. «Это было прекрасное сильное зрелище!» (В. Соловьев. – ГММ). На премьере перед началом спектакля А. В. Луначарский произнес вступительное слово.

Присутствовавший на премьере А. Блок дал высокую оценку «Мистерии-буфф» (см. Александр Блок. Записные книжки. 1901–1920. М., «Художественная литература», стр. 434–435).

Мейерхольд, Всеволод Эмильевич (1874–1940) – режиссер и актер. Малевич, Казимир Северинович (1878–1935) – художник. Андреева (Юрковская), Мария Федоровна (1868–1953) – актриса, в то время заведующая театральным отделом Петроградского Совета.

19-й ГОД. В Выборгском районе организуется комфут, издаем «Искусство коммуны». – Короткое время в Выборгском районе Петрограда существовала группа так называемых «коммунистов-футуристов» (комфут). «…Чрезвычайно вредная черта комфутов заключается в том, – отмечал А. В. Луначарский в тезисах о политике РКП в области литературы, – что они оплевывают прошлое и стараются разорвать связь новой культуры со старой, с лучшими ее проявлениями, с классиками и т. д., то есть делают как раз то, зовут как раз к тому, от чего так энергично предостерегал Ленин» («Литературное наследство», т. 20, стр. 33).

Следует подчеркнуть, что «увлечение» Маяковского «комфутскими» идеями было случайным и временным. Эти идеи в основном исходили от таких комфутов, как О. Брик, Л. Брик, Б. Кушнер, Д. Штеренберг, Н. Альтман и др.

«Искусство коммуны» – еженедельная газета (орган отдела изобразительных искусств Наркомпроса) – из номера в номер усилиями комфутов вела обстрел художественного наследия классиков. В этом отношении наиболее характерной является статья О. Брика «Дренаж искусству», в которой все наследие классиков объявлялось реакционным, буржуазным, уподоблялось идейному чаду.

Пошел в агитацию Роста – то есть начал работать над окнами сатиры РОСТА (октябрь 1919 – январь 1921). С 1921 года выпуск «окон» был перенесен в Главполитпросвет.

20-й ГОД. Кончил «Сто пятьдесят миллионов». – Константин Федин пишет: «Обособленный от узких вкусов, стоявший всегда над школами, Горький… однажды… нетерпеливо спросил меня.

– Вы слушали Маяковского?.. Послушайте… прочитал мне свои «150 000 000». Какой, скажу я вам, человечище!..» (Конст. Федин. «Горький среди нас», М., «Советский писатель», 1977, стр. 95).

21-й ГОД. …ставлю второй вариант мистерии. – 19 января Маяковский выступил в Доме печати с чтением второй редакции «Мистерии-буфф». 31 января состоялся разговор Б. Ф. Малкина с В. И. Лениным о Маяковском. В своем письме В. Э. Мейерхольду, написанном не сразу после свидания с Лениным, Малкин писал: «Необходимо поставить (мы заинтересовали большую группу партийных товарищей) Мистерию для партсъезда. Я говорил с Лениным о Маяковском и о Мистерии – мы с ним условились, что он прослушает пьесу (в чтении автора). Но теперь уж лучше подождать постановки» (ГММ). Однако постановка «Мистерии», приуроченная к открытию X съезда партии (8 марта 1921) не была осуществлена. Первое представление состоялось 1 мая 1921 года.

Лавинский, Антон Михайлович (1893–1968), Храковский, Владимир Львович (р. 1893), Киселев, Виктор Петрович (р. 1895) – художники. Грановский, Алексей Михайлович (1891–1935) – режиссер; Альтман, Натан Исаевич (1889–1970), Равдель, Ефим Владимирович – художники.

22-й ГОД. Организую издательство МАФ. – Московская ассоциация футуристов.

Третьяков, Сергей Михайлович (1892–1939) – писатель.

«Пятый интернационал» – поэма не была завершена. Написано две части из восьми задуманных.

23-й ГОД. Организуем «Леф». – «Левый фронт искусств» – название литературной группы, выпускавшей журнал того же названия (1923–1925). Организуя «Леф» и издание журнала этой группы, Маяковский, по его признанию, хотел «собрать воедино левые силы» («За что борется Леф?»), чтобы «способствовать нахождению коммунистического пути для всех родов искусства», пересмотрев «идеологию и практику так называемого левого искусства, отбросив от него индивидуалистическое кривлянье» (Письмо в агитотдел ЦК РКП/б/ об издательском плане «Леф»). Говоря словами Маяковского, левого фронта не существовало. Он был «до сих пор только в идее» («За что борется Леф?») и состоял из небольшой группки сторонников футуризма. В первое время Маяковский отдал много сил, чтобы перевести «людей искусства, мало вникавших в политику», на позиции революции. Через большинство передовиц в журнале «Леф», написанных Маяковским, проходит единая мысль ориентироваться на идеи и опыт Октябрьской революции. «Октябрь учил работой», «Революция многому выучила нас», «В революцию мы накопили множество правд…» («За что борется Леф?», «Кого предостерегаем Леф?»). Маяковский стремился вывести «левое» искусство на широкий простор жизни: «Работой в сегодня покажите, что ваш взрыв не отчаянный вопль ущемленной интеллигенции, а борьба – работа плечом к плечу со всеми, с рвущимися к победе коммуны». Великий поэт Октября предупреждал лефовцев: «Бойтесь стать очередной эстетической школкой…

Искуснейшие формы останутся черными нитками в черной ночи, будут вызывать только досаду, раздражение спотыкающихся, если мы не применим их к формовке нынешнего дня – дня революции» («Кого предостерегает Леф?»).

Характерно, что, отвечая на слова одного из критиков-формалистов, печатавшегося в журнале «Леф»: «Мы не марксисты и не будем марксистами», – Маяковский твердо заявил. «Мы были марксисты, будем марксисты и хотим быть хорошими марксистами» (ЦГАОР УССР).