Текст книги "Я сам"

Автор книги: Владимир Маяковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

25 ОКТЯБРЯ, 18-й ГОД

Окончил мистерию. Читал. Говорят много. Поставил Мейерхольд с К. Малевичем. Ревели вокруг страшно Особенно коммунистичествующая интеллигенция. Андреева чего-чего не делала. Чтоб мешать. Три раза поставили – потом расколотили. И пошли «Макбеты».

19-й ГОД

Езжу с мистерией и другими вещами моими и товарищей по заводам. Радостный прием. В Выборгском районе организуется комфут, издаем «Искусство коммуны». Академии трещат. Весной переезжаю в Москву.

Голову охватила «150 000 000». Пошел в агитацию Роста.

20-й ГОД

Кончил «Сто пятьдесят миллионов». Печатаю без фамилии. Хочу, чтоб каждый дописывал и лучшил. Этого не делали, зато фамилию знали все. Все равно. Печатаю здесь под фамилией.

Дни и ночи Роста. Наступают всяческие Деникины. Пишу и рисую. Сделал тысячи три плакатов и тысяч шесть подписей.

21-й ГОД

Пробиваясь сквозь все волокиты, ненависти, канцелярщины и тупости – ставлю второй вариант мистерии. Идет в I РСФСР – в режиссуре Мейерхольда с художниками Лавинским, Храковским, Киселевым и в цирке на немецком языке для III конгресса Коминтерна. Ставит Грановский с Альтманом и Равделем. Прошло около ста раз.

Стал писать в «Известиях».

22-й ГОД

Организую издательство МАФ. Собираю футуристов – коммуны. Приехали с Дальнего Востока Асеев, Третьяков и другие товарищи по дракам. Начал записывать разработанный третий год «Пятый интернационал». Утопия. Будет показано искусство через 500 лет.

23-й ГОД

Организуем «Леф». «Леф» – это охват большой социальной темы всеми орудиями футуризма. Этим определением, конечно, вопрос не исчерпывается, – интересующихся отсылаю к №№. Сплотились тесно: Брик, Асеев, Кушнер, Арватов, Третьяков, Родченко, Лавинский.

Написал: «Про это». По личным мотивам об общем быте. Начал обдумывать поэму «Ленин». Один из лозунгов, одно из больших завоеваний «Лефа» – деэстетизация производственных искусств, конструктивизм. Поэтическое приложение агитка и агитка хозяйственная – реклама. Несмотря на поэтическое улюлюканье, считаю «Нигде кроме как в Моссельпроме» поэзией самой высокой квалификации.

24-й ГОД

«Памятник рабочим Курска». Многочисленные лекции по СССР о «Лефе». «Юбилейное» – Пушкину. И стихи этого типа – цикл. Путешествия: Тифлис, Ялта – Севастополь. «Тамара и Демон» и т. д. Закончил поэму «Ленин». Читал во многих рабочих собраниях. Я очень боялся этой поэмы, так как легко было снизиться до простого политического пересказа. Отношение рабочей аудитории обрадовало и утвердило в уверенности нужности поэмы. Много езжу за границу. Европейская техника, индустриализм, всякая попытка соединить их с еще непролазной бывшей Россией – всегдашняя идея футуриста-лефовца.

Несмотря на неутешительные тиражные данные о журнале, «Леф» ширится в работе.

Мы знаем эти «данные» – просто частая канцелярская незаинтересованность в отдельных журналах большого и хладнокровного механизма Гиза.

25-й ГОД

Написал агитпоэму «Летающий пролетарий» и сборник агитстихов «Сам пройдись по небесам».

Еду вокруг земли. Начало этой поездки – последняя поэма (из отдельных стихов) на тему «Париж». Хочу и перейду со стиха на прозу. В этот год должен закончить первый роман.

«Вокруг» не вышло. Во-первых, обокрали в Париже, во-вторых, после полугода езды пулей бросился в СССР. Даже в Сан-Франциско (звали с лекцией) не поехал. Изъездил Мексику, С.-А. С. Ш. и куски Франции и Испании. Результат – книги: публицистика-проза – «Мое открытие Америки» и стихи – «Испания», «Атлантический океан», «Гаванна», «Мексика», «Америка».

Роман дописал в уме, а на бумагу не перевел, потому что: пока дописывалось, проникался ненавистью к выдуманному и стал от себя требовать, чтобы на фамилии, чтоб на факте. Впрочем, это и на 26-й – 27-й годы.

1926-й ГОД

В работе сознательно перевожу себя на газетчика. Фельетон, лозунг. Поэты улюлюкают – однако сами газетничать не могут, а больше печатаются в безответственных приложениях. А мне на их лирический вздор смешно смотреть, настолько этим заниматься легко и никому кроме супруги не интересно.

Пишу в «Известиях», «Труде», «Рабочей Москве», «Заре Востока», «Бакинском рабочем» и других.

Вторая работа – продолжаю прерванную традицию трубадуров и менестрелей. Езжу по городам и читаю. Новочеркасск, Винница, Харьков, Париж, Ростов, Тифлис, Берлин, Казань, Свердловск, Тула, Прага, Ленинград, Москва, Воронеж, Ялта, Евпатория, Вятка, Уфа и т. д., и т. д., и т. д.

1927-й ГОД

Восстанавливаю (была проба «сократить») «Леф», уже «Новый». Основная позиция: против выдумки, эстетизации и психоложества искусством – за агит, за квалифицированную публицистику и хронику. Основная работа в «Комсомольской правде», и сверхурочно работаю «Хорошо».

«Хорошо» считаю программной вещью, вроде «Облака в штанах» для того времени. Ограничение отвлеченных поэтических приемов (гиперболы, виньеточного самоценного образа) и изобретение приемов для обработки хроникального и агитационного материала.

Иронический пафос в описании мелочей, но могущих быть и верным шагом в будущее («сыры не засижены – лампы сияют, цены снижены»), введение, для перебивки планов, фактов различного исторического калибра, законных только в порядке личных ассоциаций («Разговор с Блоком», «Мне рассказывал тихий еврей, Павел Ильич Лавут»).

Буду разрабатывать намеченное.

Еще: написаны – сценарии и детские книги.

Еще продолжал менестрелить. Собрал около 20 000 записок, думаю о книге «Универсальный ответ» (записочникам). Я знаю, о чем думает читающая масса.

1928-й ГОД

Пишу поэму «Плохо». Пьесу и мою литературную биографию. Многие говорили: «Ваша автобиография не очень серьезна» Правильно. Я еще не заакадемичился и не привык нянчиться со своей персоной, да и дело мое меня интересует, только если это весело. Подъем и опадание многих литератур, символисты, реалисты и т. д., наша борьба с ними – все это, шедшее на моих глазах: это часть нашей весьма серьезной истории. Это требует, чтобы об нем написать. И напишу.

ПРИМЕЧАНИЯ

Краткий автобиографический очерк «Я сам» был написан в 1922 году и опубликован без названия в журн. «Новая русская книга» (Берлин, изд-во И. П. Ладыжникова, 1922, сентябрь, № 9) в разделе «Писатели о себе».

В том же году очерк был напечатан в газ. «Дальневосточный телеграф» (Чита, 1922, 7 ноября), в сокращенном варианте, по корректурному оттиску готовящегося к печати двухтомника «Владимир Маяковский. 13 лет работы» (М., изд-во «Вхутемас», 1922, том 1).

В 1923 году очерк «Я сам» вошел в сборник «255 страниц Маяковского» (М.-П., Госиздат, 1923, кн. 1).

Поэт придавал очерку «Я сам» большое значение, им он открывал «13 лет работы» и «255 страниц Маяковского», им открывал и первый том своего Собрания сочинений, доведя изложение фактов и событий до 1928 года.

Необходимо учитывать, что «Я сам» – не автобиография в обычном понимании этого слова. Это – произведение художественно-публицистического жанра, насыщенное в ряде случаев острой полемикой.

В главе «1928-й год» В. В. Маяковский делился с читателями своими литературными планами и высказывал свое отношение к «автобиографии»: «Пишу поэму «Плохо». Пьесу и мою литературную биографию. Многие говорили: «Ваша автобиография не очень серьезна». Правильно. Я еще не заакадемичился и не привык нянчиться со своей персоной, да и дело мое меня интересует, только если это весело. Подъем и опадание многих литератур, символисты, реалисты и т. д., наша борьба с ними – все это, шедшее на моих глазах: это часть нашей весьма серьезной истории. Это требует, чтобы об нем написать. И напишу».

Отказавшись следовать при создании «Я сам» бесстрастной объективности историка академического толка, описательской и скрупулезной точности в мелочах, поэт «свободно» плавает «по своей хронологии», излагает факты и события из своей жизни в характерном для него полушутливом тоне. Облик автора, которого интересует написание собственной автобиографии лишь в том случае, «если это весело», предстает перед читателем в полном ощущении душевной силы, во всей мощи его личности.

Вместе с тем Маяковский предельно точен в изложении исторических фактов, серьезен, когда пишет о значительных общественных событиях своего времени.

Для ясного понимания «Я сам» следует учитывать историческую обстановку 20-х годов, когда создавалось это произведение, сложные перипетии политической и литературно-групповой борьбы.

В Государственном музее В. В. Маяковского (ГММ) хранятся отдельные страницы «Я сам» из вышедшего сборника «255 страниц Маяковского» с авторской правкой («боковая редакция»), которой, по-видимому, Маяковский не счел нужным воспользоваться в Собрании сочинений, поэтому эта правка в настоящем издании не учитывается.

ТЕМА. – Предпосланная всему очерку глава «Тема» раскрывает точку зрения Маяковского на всю его литературную деятельность: «Я – поэт. Этим и интересен». Следовательно, Маяковский прежде всего настраивает читателя на основное дело своей жизни – поэтическую деятельность. Любая тема – важна для поэта, она имеет право на жизнь, если «отстоялась словом» о времени и о себе: «Люблю ли я, или я азартный, о красотах кавказской природы также – только если это отстоялось словом».

Заслуживают внимания воспоминания (1938 г.) В. Н. Боцановского о литературной и общественной работе В В. Маяковского в 1917–1918 гг. (ГММ). Он утверждает, что первую автобиографию поэт написал в 1918 году, по его просьбе. По словам В. Н. Боцановского, еще в конце 30-х годов он предпринял не увенчавшуюся успехом попытку разыскать эту автобиографию Маяковского в архивах, но документ до сих пор не найден.

По свидетельству В. Н. Боцановского, в первой автобиографии поэта не содержалось фактов, которые не были бы отражены в «Я сам».

ПАМЯТЬ. – В воспоминаниях людей, близко знавших В. Маяковского, всегда отмечается необыкновенная память поэта. «У Володи была замечательная память, и раньше, чем он научился читать, он уже знал много стихов Пушкина, Лермонтова, Некрасова и др.» (О. В. Маяковская. – ГММ).

Поэт Василий Каменский, вспоминая юношеские годы В. Маяковского, писал о нем: «Он много читал и, обладая феноменальной памятью, мог цитировать наизусть громадные куски прочитанного». По мнению В. Каменского, прекрасная память Маяковского не знала «себе равных». «В любой момент и где угодно (в трамвае, на улице, за обедом, в гостях, дома, в муфах, на лестнице) он читал стихи разных поэтов» («Юность Маяковского», Тифлис, изд. «Заккнига», 1931. стр. 29–30).

ГЛАВНОЕ. Родился 7 июля 1894 года (или 93 – мнения мамы и послужного списка отца расходятся…). – В докладной в адрес Управления государственными имуществами Кутаисской губернии, датированной 2 декабря 1894 года, отец поэта писал: «Честь имею покорнейше просить распоряжения Управления о внесении в мой формулярный список… сына Владимира, родившегося 7 июля 1893 г.» (Центр, госархив г. Кутаиси.). Однако в послужном, или «Формулярном списке о службе лесничего Багдадского II-го разряда лесничества Кутаисской губернии Владимира Константнновича Маяковского» (отца поэта), составленном 4 апреля 1896 года Управлением государственными имуществами Кутаисской губернии, ошибочно указана дата рождения сына – 7 июля 1894 года. Очевидно, ошибка в дате рождения поэта в послужном списке была обнаружена при получении копии с документа, которая была необходима для определения Маяковского в гимназию. В 1902 году отец В. Маяковского обратился в Грузинско-Имеретинскую синодальную контору с просьбой выдать ему свидетельство о рождении сына. В полученном свидетельстве за № 3204 от 14 марта 1902 года было указано, что в метрической книге Саконадзевской георгиевской церкви за 1893 год записано: «родился седьмого… июля Владимир: родители его: дворянин Владимир Константинович Маяковский и законная жена его Александра Алексеевна…, восприемниками были: надворный советник Николай Ильич Савельев и девица Анна Константиновна Маяковская» (ГММ).

Будущий поэт родился в день рождения своего отца, Владимира Константиновича, и мальчика назвали Владимиром в его честь. В. К. Маяковскому в тот день исполнилось тридцать шесть лет.

В поэме «Человек» (1916–1917) в главе «Рождение Маяковского» поэт иронически говорит о дне своего рождения:

 
В небе моего Вифлеема
никаких не горело знаков…
 

Село Багдады (Багдади) – один из живописных уголков Грузии; здесь родился В. Маяковский и здесь прошло раннее детство поэта. Но и после того, как он с матерью переехал в Кутаис (1900), он неизменно проводил каникулы в Багдади (до 1906 года).

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1940 года Багдади переименовано в Маяковски, Маяковского района Грузинской ССР.

В доме (дом Кучухидзе), где родился В. Маяковский, – 19 июля 1941 года, в день его рождения, был открыт литературно-мемориальный музей В. В. Маяковского.

СОСТАВ СЕМЬИ. Отец – Владимир Константинович Маяковский, родился 7/19 июля 1857 года, в городе Ахалцихе, в семье делопроизводителя городского управления Константина Константиновича Маяковского. Его предки – казаки Запорожской Сечи из города Берислава, бывшей Херсонской губернии.

По словам Л. В. Маяковской: «Отец гордился своими свободолюбивыми и воинственными предками. Он часто говорил: «Есть еще порох в пороховницах, не иссякла молодецкая сила» (Л. Маяковская. «Пережитое. Из воспоминаний о Владимире Маяковском». Тбилиси, изд. «Заря Востока», 1957).

Старший брат отца, Михаил Константинович, окончивший Лесной институт в Петербурге, занимался с Владимиром Константиновичем и подготовил его к должности помощника Александро-польского лесничества (бывшей Эриванской губернии). В апреле 1889 года В. К. Маяковского назначили багдадским лесничим третьего разряда, здесь он и работал до конца жизни (1906).

Мама – Александра Алексеевна, родилась 8/20 апреля 1867 года на Кубани, в станице Терновской, бывшей Ставропольской губернии, в семье Алексея Ивановича Павленко, капитана Кубинского 155-го пехотного полка.

На семнадцатом году, в мае 1883 года, А. А. Павленко вышла замуж за Владимира Константиновича Маяковского, и то время помощника лесничего, и полностью посвятила себя заботам о семье и воспитанию детей. Мать поэта обладала врожденными качествами педагога-воспитателя. Ею написана книга «Детство и юность Владимира Маяковского» (М.-Л., Детгиз, 1953). Она скончалась 30 марта 1954 года на восемьдесят седьмом году жизни.

Сестры – Людмила Владимировна Маяковская (1884–1972), художник, заслуженный работник культуры РСФСР, автор книг: «Пережитое. Из воспоминаний о Владимире Маяковском» (Тбилиси, изд. «Заря Востока», 1957); «О Владимире Маяковском. Из воспоминаний сестры» (М., изд. «Детская литература» 1968) и ряда статей и публикаций.

Начиная с 1930 года Людмила Владимировна Маяковская активно выступает с пропагандой творчества Маяковского. Она была членом Государственной комиссии по изданию Полного собрания сочинений В. В. Маяковского и одним из его редакторов; консультантом при создании фильма «Маяковский начинался так» («Грузфильм», 1956). Л. В. Маяковская принимала активное участие в создании Государственного музея В. В. Маяковского (Москва, проезд Серова, д. 3/6).

Ольга Владимировна Маяковская (1890–1949). Л. В. Маяковская вспоминает: «В детстве Оля и Володя были неразлучны. Близкие по возрасту, темпераменту и остроумию, Оля и Володя заполняли дни занятиями, играми. Им никогда не было скучно…

В 1904–1905 учебном году Оля и Володя захвачены революционными событиями: участвуют в гимназических сходках, демонстрациях, слушают доклады, посещают гимназические социал-демократические кружки, читают революционную литературу…» («Пережитое», стр. 12–13).

После переезда семьи в Москву, в 1906 году, Оля поступила в гимназию Ежовой. В 1907–1908 годах она успешно занимается рисованием на вечерних курсах Строгановского училища. По окончании гимназии в 1909 году она поступает на работу на Главный почтамт, так как средств для получения высшего образования не было.

В 1920–1922 годах О. В. Маяковская вместе с Л. В. Маяковской принимали активное участие в работе над «Окнами РОСТА».

В 1923 году Володя пригласил младшую сестру работать секретарем в журнал «Леф». После прекращения издания журнала в 1925 году О. В. Маяковская переходит на работу в один из трестов, а с 1931 года, с возникновением Союза советских архитекторов, и до 1940 года работает в союзе оргсекретарем.

Тетя Анюта – Анна Константиновна Маяковская (1855–1924). Л. В. Маяковская вспоминает: «Анна Константиновна – средняя сестра отца… Сорок лет проработала она в хирургическом и тифозном отделениях Кутаисского госпиталя, проявляя исключительную самоотверженность. В 1922 году тетя Анюта переехала в Москву и жила с нами как член нашей семьи…

Анна Константиновна очень любила Володю, ухаживала за ним, когда он болел брюшным тифом и другими болезнями. Она очень верила в его большое будущее» («Пережитое», стр. 14).

1-е ВОСПОМИНАНИЕ. …журнал «Родина». – В своей книге старшая сестра В. Маяковского пишет: «Отец был веселым человеком – любил сатиру, смех, шутки – и решил на пробу выписать этот журнал… Но журнал, как оказалось, был реакционного направления, и мы больше его не выписывали» («Пережитое», стр. 14).

«Алон занфан де ля по четыре». – «Отец любил петь по-французски «Марсельезу»…: «Allons, enfants de la patrie!».

Дети с удивлением смотрели на отца, не понимая, что он поет. Тогда он начинал петь «Алон занфан де ля по четыре» и спрашивал: «Ну, а теперь понятно?» («Пережитое», стр. 15).

2-е ВОСПОМИНАНИЕ. – Глава относится к 1899 году.

Б. П. Глушковский (1881–1916). – Л. В. Маяковская в книге «О Владимире Маяковском. Из воспоминаний сестры» (М., изд. «Детская литература», 1968) вспоминает. «Володе исполнилось шесть лет… Этим летом в Багдади собралось много молодежи. Был и Борис Полиевктович Глушковский, из семьи старых знакомых папы, сын будущей учительницы Володи. Он учился и Петербургском университете, а также в художественной школе «поощрения искусств».

Мы тогда очень увлекались стихами, особенно Пушкиным и ею «Евгением Онегиным». Читали, учили наизусть, рисовали иллюстрации к роману. Б. Глушковский срисовал из какого-то журнала Онегина, сидящего у зеркала, и придал ему сходство с собой…

Володя не сводил глаз с рисунка, пока тот не был закончен. Все предпосылки были таковы, что Володя мог считать Глушковского «Евгенионегиным». Такого мнения он оставался до тех пор, пока сам Не прочитал Пушкина» (стр. 51–52).

Кожаная тетрадища – После публикации «Я сам» Л. В. Маяковская нашла в своем архиве альбом, помеченный 1899 годом, в котором был «автопортрет Б. П. Глушковского». Маяковский в «автобиографии» через двадцать с лишним лет очень точно описал этот альбом.

3-е ВОСПОМИНАНИЕ. – Глава относится к 1899 году.

«В семье любили пение, музыку, танцы. Но этого не было в Багдади, отцу хотелось, чтобы кто-нибудь из нас, сестра или я, научились играть… Нужно было приобрести инструмент. Пошел «за стеной бесконечный шепот папы и мамы», – как писал Володя. Единственная возможность осуществления этого желания – испытанный в нашей семье способ: «рассрочка платежа». Так выписывались журналы и книги, так заказывал отец одежду в Тбилиси и пр.

Очевидно, Володя получил практическое объяснение того, что богатые свободно покупают, что им вздумается, и рассрочка платежа для тех, у кого средства ограничены» («Пережитое», стр. 16).

ДУРНЫЕ ПРИВЫЧКИ. Лето. Потрясающее количество гостей. – «Гости из Кутаиса приезжали на несколько дней. Отдыхали в селе, гуляли, катались на лошадях, ловили рыбу. Некоторым папа устраивал охоту в лесничестве, хотя сам не охотился. Это были веселые и торжественные праздники в нашем доме. И этим «дурным привычкам» наша семья всегда оставалась верна.

На фоне однообразной, лишенной культурных развлечений жизни в Багдади праздники и семейные торжества ярко выделялись.

Отцу, по натуре человеку веселому, щедрому и общительному, были близки обычаи грузинского гостеприимства и русского хлебосольства, которые вошли в наш семейный быт… Володя любил праздники. К его дню рождения… шили костюм, дарили подарки. Он заучивал наизусть новые стихи, так как приходилось «выступать» перед многочисленными гостями» («О Владимире Маяковском», стр. 53).

«Как-то раз перед толпою // Соплеменных гор…» – Речь идет о стихотворении М. Ю. Лермонтова «Спор».

КОРНИ РОМАНТИЗМА. Первый дом… – С 1889 года до весны 1898 года семья Маяковских жила в доме Кучухидзе, где и родился будущий поэт. Осенью 1899 года Маяковские переехали в дом Ананова, находившийся в старинной грузинской крепости, Очевидно, воспоминания поэта связаны с этим домом.

С балкона дома были видны снеговые горы, понижающиеся к северу, и Володя представлял за ними Россию, куда его «тянуло невероятнейше».

«Мы очень любили Грузию, ее народ, но наша семья крепко хранила язык, традиции и обычаи своих предков.

…мы понимали, что сердце всех народов России – Москва, и своими стремлениями были обращены к ней» («О Владимире Маяковском», стр. 59).

НЕОБЫЧАЙНОЕ. – Глава относится ко времени, проведенном поэтом в Багдадском лесничестве. «Володя с детства привык к лошадям и полюбил их.

Отец считал, что мальчик должен закаляться и привыкать ко всему в жизни, поэтому брал с собою в лес семилетнего сына. Володя был горд, чувствовал себя взрослым… В это время отец купил небольшого роста кавказскую смирную лошадь, которую звали «Мальчик». На ней ездил Володя» («Пережитое», стр. 20).

Завод князя Накишидзе. – «Завод Накашидзе, о котором упоминает Володя, находился в селе Хани, и там электричества в то время не было. Очевидно, у него перепутались названия заводов» («Пережитое», стр. 20).

УЧЕНИЕ. Учила мима и всякоюродные сестры. – Александра Алексеевна Маяковская в своей книге «Детство и юность Владимира Маяковского» писала. «Володя с четырех лет полюбил книги. Он часто просил меня читать ему. Если я была занята и не могла читать, он расстраивался, плакал. Тогда я бросала все дела и читала ему – сначала сказки, а затем басни Крылова, стихотворения Пушкина, Некрасова, Лермонтова и других поэтов. Читала я ему ежедневно.

Сказки его занимали недолго – он просил прочесть что-нибудь «правдушное». Особенно любил Володя стихи. Те, что ему нравились, он просил прочесть два-три раза, запоминал с моих слов и хорошо, выразительно читал наизусть» (стр. 7–8).

Старшая сестра поэта, учившаяся в то время в Тифлисском пансионе, также знакомила Володю с русской и зарубежной литературой. Любимым писателем семьи Маяковских был Н. В. Гоголь. Впоследствии В. Маяковский часто использовал гоголевские образы в своих произведениях («Два Чехова», «Рабочим Курска…», «Долг Украине», «Массам непонятно», «Слегка нахальные стихи товарищам из Эмкахи» и др.).

Кроме матери, старшей сестры Л. В. Маяковской, отца, Володю Маяковского учили грамоте и его родные, как это часто бывает в семьях. Летом в семье Маяковских обычно гостили двоюродные сестры и брат – дети Марии Константиновны Маяковской (в замужестве Киселевой). «Все уделяли Володе время и внимание – читали с ним, занимались, и он незаметно к шести годам выучился читать… Родители очень серьезно относились к воспитанию и образованию детей, можно сказать – это было целью их жизни» («Пережитое», стр. 21).

Но подготовка В. Маяковского в гимназию не ограничилась только домашним обучением.

ПЕРВАЯ КНИГА. «Птичница Агафья» – сентиментальная повесть Клавдии Лукашевич для детей младшего возраста. «Как сейчас вижу Володю перед моим книжным шкафом – выбирает себе книжку для первого самостоятельного чтения. Выбирал по внешнему виду крупная печать и рисунки» («О Владимире Маяковском», стр. 62).

«Дон-Кихот». – Книга Сервантеса поразила Маяковского прежде всего повествованием о благородном испанском рыцаре, сражающемся с несправедливостью.

Образ Дон-Кихота через шестнадцать лет нашел свое отражение в стихотворении «Ко всему» (1916).

ЭКЗАМЕН. – 1 октября 1900 года А. А Маяковская вместе с сыном переехала в Кутаис с тем, чтобы в течение осени и зимы Володя смог готовиться для поступления в гимназию. В это время В. Маяковскому исполнилось семь лет, и его родители решили подыскать в губернском городе, каким в то время был Кутаис, учительницу для подготовки в классическую гимназию.

Вступительные экзамены в единственную на всю Кутаисскую губернию мужскую классическую гимназию требовали особо глубокой подготовки, что не могло не волновать отца будущего поэта. «Отец серьезно обдумывал кандидатуру учительницы для Володи» («О Владимире Маяковском», стр. 69).

Сын первой учительницы Владимира Маяковского Ю. Ф. Глушковской, В. П. Глушковский, в своих воспоминаниях рассказывает: «Володя с детских лет проявлял недюжую память… Моя мать, когда они жили с нами… говорила, что Володя был очень способный ученик, какого она никогда не имела…» (ГММ).

В 1901/1902 году Володю Маяковского готовила Нина Прокофьевна Смольнякова (Махарадзе), скромная, молодая учительница.

Уроки Смольняковой, пламенной сторонницы и участницы революционного движения в Кутаиси, имели особое значение в формировании личности будущего поэта. Смольнякова была хорошо знакома с социалистической и в особенности с марксистской литературой, активно помогала революционерам в их конспиративной работе (см. Г. Махарадзе. Филипп Махарадзе – В сб.: «Грузии сыны», М., «Молодая гвардия», 1961, стр. 496).

Нина Прокофьевна Смольнякова рассказывала, что «Володя проявлял большой интерес ко всем предметам…

По окончании каждого урока он просил меня что-нибудь почитать или рассказать. Я ему читала стихотворения Пушкина, Лермонтова, Некрасова, «Записки охотника» Тургенева, сказки Л. Толстого, рассказы Чехова. Я специально подбирала ему такие произведения, в которых описывалась свобода, описывалось тяжелое положение народа, заметив, что именно такие произведения его особенно интересовали» («Маяковский в воспоминаниях родных и друзей», изд. «Московский рабочий», 1968, стр. 52–53).

Экзамен в гимназию. – Приемные экзамены в Кутаисскую мужскую классическую гимназию были назначены на 29 и 30 мая.

Перед сдачей экзаменов по просьбе отца знания Володи Маяковского проверил Платон Георгиевич Цулукидзе, опытный педагог, впоследствии заслуженный учитель школы Грузинской ССР, Цулукидзе вспоминает:

«Я сказал отцу:

– Мальчик вполне готов! Он знает больше того, что нужно для поступления.

Это заключение я вывел из того, что задавал примеры и вопросы гораздо труднее, чем могли быть на будущем экзамене» («Маяковский в воспоминаниях родных и друзей», стр. 56).

Во время приемных экзаменов в гимназию В. Маяковский получил следующие отметки: русский язык – 5, закон божий – 4, арифметика – 4+.

ГИМНАЗИЯ. – Владимир Маяковский был зачислен в старший приготовительный класс Кутаисской классической гимназии (1902/1903). В этой гимназии в свое время учились его отец и дядя Михаил Константинович Маяковский.

Читаю Жюля Верна. – Перейдя из приготовительного в первый класс, В. Маяковский увлекся Жюлем Верном, Фенимором Купером, Майн Ридом, читал журналы «Вокруг света», «Юный читатель».

Какой-то бородач стал во мне обнаруживать способности художника. – Готовясь к поступлению в Строгановское училище, Л. В. Маяковская брала уроки у единственного в Кутаиси художника, закончившего Академию художеств, Сергея Пантелеймоновича Краснухи. Л. В. Маяковская показала С. П. Краснухе рисунки своего брата. Он нашел их интересными и предложил заниматься с Володей Маяковским бесплатно. Л. В. Маяковская вспоминает: «Володя нагонял меня в рисунке. Было неловко, но и радостно иметь талантливого брата. Мы стали думать, что Володя будет художником, но в то же время находили для него необходимым среднее образование» («О Владимире Маяковском», стр. 80).

В переписке членов семьи Маяковских имя С. П. Краснухи, всю жизнь стремившегося к просвещению народа посредством искусства, всегда вспоминалось с большим уважением и теплотой.

ЯПОНСКАЯ ВОЙНА. – Первые сообщения о начавшейся в январе 1904 года войне и вслед за этим сводки из Порт-Артура были опубликованы в «Кутаисских губернских ведомостях» 31 января и в первых числах февраля. «Пошли мобилизации, потом появились больные, эвакуированные на родину с далекого фронта. Город маленький, слухи облетали быстро, росли, громоздились» («О Владимире Маяковском», стр. 79).

Война с самого начала была непопулярна в России.

В статье «Падение Порт-Артура», опубликованной в газете «Вперед» № 2, 14(1) января 1905 года, В. И. Ленин писал: «Дело русской свободы и борьбы русского (и всемирного) пролетариата за социализм очень сильно зависит от военных поражений самодержавия…

Не русский народ, а русское самодержавие начало эту колониальную войну, превратившуюся в войну старого и нового буржуазного мира. Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению. Русский народ выиграл от поражения самодержавия. Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма.

Да. Самодержавие ослаблено. В революцию начинают верить самые неверующие. Всеобщая вера в революцию есть уже начало революции» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 9, стр. 157–159).

Революционное движение в стране ширилось под влиянием неудач монархической России в войне с Японией.

В это время, по словам Л. В. Маяковской, значительно повысился интерес семьи Маяковских «к политическим событиям, к общественной жизни» («О Владимире Маяковском», стр. 80).

По свидетельству X. Н. Ставракова, в 1904–1905 гг. он встречал Владимира Маяковского на занятиях марксистского кружка, которым руководил Григорий Николаевич Корганов (1886–1918), участник борьбы за Советскую власть на Кавказе, большевик, впоследствии один из 26 бакинских комиссаров. «На… занятиях мы читали и обсуждали популярную марксистскую литературу. Разумеется, говорили о текущих политических событиях» («Маяковский в воспоминаниях родных и друзей», стр. 75).

Увеличилось количество газет и журналов дома. – Мать поэта рассказывает: «Володя с увлечением систематически читал газеты и журналы, которые мы выписывали. В это время ему было одиннадцать лет. Знакомый инженер с завода тоже оставлял нам на день много своих газет и журналов» («Детство и юность Владимира Маяковского», стр. 43).

Читаю все. Безотчетно взвинчен. – Л. В. Маяковская сообщает: «У нас создался небольшой кружок самообразования, в котором, кроме нашей семьи, постоянно участвовали… Серафим Михайлович и Инна Павловна Суворовы…

Мы сообща выписывали литературу, которой обменивались. Помимо газет, мы читали журналы «Мир божий», «Русское богатство», «Образование», «Вестник Европы». Читали вслух Чернышевского, Салтыкова-Щедрина, Успенского, Чехова, Толстого, Гаршина, Лескова. Особенно интересовались и увлекались Горьким…