Текст книги "Двухместное купе"
Автор книги: Владимир Кунин
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
... ЗРИТЕЛЬНОГО ЗАЛА ДИВИЗИОННОГО ДОМА ОФИЦЕРОВ ЗАПАДНОЙ ГРУППЫ СОВЕТСКИХ ВОЙСК В ГДР
... Только что закончился спектакль «Без вины виноватые».
Взмокшие актеры стояли у края сцены, кланялись, устало улыбались в зал, где...
...первый ряд был занят молодым, рано располневшим генералом, с женой и дочерью, и старшими офицерами дивизии. Тоже с женами и детьми.
Во втором ряду сидели майоры и капитаны. Кто с семейством в полном составе, а кто и без...
С третьего ряда по пятый – слегка захмеленные холостые старшие лейтенанты, лейтенанты и вольнонаемные – русские технические специалисты и сотрудники Дома офицеров...
...и молоденькие немочки из местных – официантки из офицерской столовой, продавщицы дивизионного «Военторга»...
За ними сидели мудрые и вороватые прапорщики средних лет – женатые и холостые...
...а уж за прапорщиками – измученные, сонные, со слипающимися глазами, вымотанные службой сержанты, ефрейторы и солдаты, для большинства которых обязательное посещение спектакля было единственной возможностью подремать до официального отбоя...
На сцене высокий и красивый Лешка Самошников– Незнамов держал за руки еще двух главных исполнителей – пожилую миловидную Кручинину и толстенького, обаятельного Шмыгу, с добрым лицом врубелевского Пана...
А чуть сзади них стояла вся остальная труппа. И все кланялись и кланялись под несмолкающие аплодисменты...
Генеральско-полковничьи жены наравне с женами капитанско-майорскими утирали платочками слезы и без устали хлопали в ладоши...
Не плакали только вольнонаемные немочки – сказывался недостаток хорошего знания русского языка.
Зато все как одна не могли отвести глаз от красивого, высокого Лешки Самошникова – так непохожего на своего младшего брата Толика и так похожего на своего отца – Серегу.
А после спектакля...
... СТОЛОВАЯ ОФИЦЕРСКОГО СОСТАВА...
...была превращена в банкетный зал.
Командование дивизии принимало труппу театра – «под большое декольте»!
Столы ломились от невиданных в то время в Союзе колбас и ветчин, фруктов и коньяка, который пили только старшие офицеры с руководителями театра, и невероятного количества дешевого тридцативосьмиградусного немецкого «Корна» – положенного всем остальным.
Перед командиром дивизии, молодым генералом, стояла специальная бутылка греческой «Метаксы». Ее от посторонних посягательств ограждал адъютант генерала и следил за тем, чтобы рюмка генерала не пустовала.
За всеми остальными ухаживали и вовремя подносили выпивку и закуски несколько хорошеньких официанток – молоденьких вольнонаемных немок в кокетливых крахмальных передничках с кружевами и такими же крахмальными наколками на ухоженных головках...
Генерал жестом приказал адъютанту налить себе полный фужер «Метаксы», посмотрел на часы, поднял фужер и зычным командным голосом перекрыл весь банкетный гул.
– Товарищи офицеры!!! Товарищи артисты!!!
В столовой мгновенно наступила тишина. Все повернулись на генеральский голос и замерли.
Рядом с Лешкой Самошниковым и актером, игравшим Шмыгу, в компании с сильно выпившими полковником и подполковником и их женами в люрексе...
...дисциплинированно замерла с подносом в руках хорошенькая Юта Кнаппе – молоденькая официантка из офицерской столовой...
– От имени командования вверенной мне дивизии и от имени ее политотдела, а также от лица всего офицерского, ну и, само собой, сержантского и рядового состава нашего подразделения хочу поблагодарить всех участников сегодняшнего представления! Мы, стоящие на страже рубежей нашей родины на чуждой нам территории, высоко оцениваем ваш приезд к нам!..
– Ура-а-а-а!.. – из дальнего угла завопил пьяный в стельку майор.
Испуганно оглядываясь, его жена зажимала ему рот и шептала:
– Замолчи, идиотина!.. В Союз захотел, сволочь?! Нажрется – себя не помнит...
– Оноприенко! Я вот тебе сейчас покажу кузькину мать!.. – рявкнул на майора генерал. – Веди себя!.. У тебя, понимаешь, завтра в батальоне контрольные стрельбы, а ты, понимаешь!.. Повторяю, товарищи офицеры и товарищи артисты! Мы, как передовой авангард нашей родной Советской Армии, неразрывно связаны с нашим народом, очень благодарим всех наших советских театральных и прочих деятелей за вашу прекрасную, я бы даже сказал, патриотическую самодеятельность!!!
Все бурно зааплодировали.
Лешка с недоумением посмотрел на партнера – Шмыгу:
– Какая «самодеятельность»?! Что он мелет?
Но партнер успокоительно погладил его по плечу и, не обращая внимания на Лешкину растерянность, стал чокаться с полковником и подполковником и целовать ручки их женам...
– И еще! – зычно прокричал генерал, и адъютант снова наполнил его фужер греческим коньяком. – Вам приготовлены две самые лучшие казармы, как говорится, для «Мэ» и «Жэ»! В смысле: мальчики – направо, девочки – налево...
Зал льстиво захохотал, и генерал, довольный своим остроумием, выпил еще один фужер.
– Учтите, что будут еще кофе и пирожные! – сказала жена подполковника, постреливая в Лешку откровенно охочими глазками.
Лешка вежливо улыбнулся ей и тут же с другой стороны услышал тихий шепот Юты Кнаппе с сильным немецким акцентом:
– Кофе будешь пить у меня дома. Здесь плохой. – И уже громко, обращаясь к жене подполковника: – Момент, фрау Сидорофф! Битте, айн бисхен вартен... Сейчас я принесу фюр зи кофе унд кухен... пирожное.
И, постукивая каблучками, Юта побежала с подносом на кухню...
А Шмыга глянул ей вслед, скользнул глазами по Лешке Самошникову, и стало ясно, что он все слышал...
ОДНОКОМНАТНАЯ КВАРТИРКА ЮТЫ КНАППЕ
Под утро, когда сквозь занавески уже проглядывал демократически-германский рассвет...
...голый, измочаленный Лешка, еле-еле прикрытый простынкой, обессиленно полулежал на подушках аккуратненькой и достаточно широкой кровати Юты Кнаппе и пил кофе.
Голая Юта сидела на нем верхом и тоже прихлебывала из маленькой кофейной чашечки.
– Хороший кофе? – спросила Юта.
– Очень... – От усталости Лешка еле ворочал языком.
– Мой кофе всем нравится, – простодушно похвасталась Юта.
– А кому еще? – усмехнулся Лешка.
– Прошлый год цирк из Москвы приезжал...
– А сборная Советского Союза по футболу у тебя кофе не пила? – рассмеялся Лешка.
– Нет. Их здесь не было, – совершенно серьезно ответила Юта.
– А откуда ты так хорошо русский знаешь? – Лешка решил переменить скользкую тему.
– Но мы живем в ДэДээР! В Дойче Демократише Републик.. Мы как ребенки в школе еще учили. Льёша. Их хабе айне фраге. Я имею к тебе один вопрос... Но если ты не хочешь – можно не говорить.
Лешка аккуратно отставил чашечку на прикроватную тумбочку, отобрал чашку у Юты и водрузил ее туда же.
А потом облапил хорошенькую Юту, завалил на себя и, зацеловывая, проговорил:
– Юта! Ты – прелесть!.. Такой потрясающей постельной техники я еще в жизни не встречал! Спрашивай, мой дорогой соцлагерный котик, мой демократический пупсик, я отвечу тебе на любые вопросы!..
Юга слегка отстранилась от Лешки, сказала ему серьезно:
– Я не все понимала. Я только понимала – тебе хорошо. Правильно?
– Ты все поняла как нужно! Спрашивай о чем хочешь!
– Льёша, ты в театре играешь все хауптроле. Главные роли, да?
– Не все, но большинство... Вот сегодня, например, в двенадцать часов дня я буду играть для детей ваших офицеров молодого Ленина в спектакле «Семья». Ты знаешь, кто такой Ленин?
– Да. Я учил в школе. Он коллега наш Карл Маркс.
– Господи! – восхитился Лешка. – Кто бы мог подумать, что ты так политически образованна?! Где вопрос, Юта?
– Момент. Если ты делаешь все главные роли – сколько тебе денег дают за работу? Только эрлих! Честно...
– Восемьдесят пять рублей. – Лешка поцеловал Юту в нос. – А что?
Юта очень формально ответила на Лешкин поцелуй, подняла глазки к потолку и стала что-то быстро подсчитывать, шепча самой себе по-немецки.
Затем посмотрела на Лешку, стала вслух пересчитывать по-русски:
– Один ваш рубель – три наши демократические марки... Цвай хундерт фюнф унд фюнфцих... Значит – двести пятьдесят пять марк! За каждый спектакль?
Лешка даже растерялся от такого фантастического предположения:
– Нет, что ты?! В месяц!
– О-о-о!.. – удивилась немецкая официантка Юта. – А сколько раз в месяц ты выходишь на сцену к публику м?
– Все зависит от репертуара. Раз двадцать...
Юта слегка сползла по Лешке вниз, прилегла щекой к его причинному месту под тонкой простынкой и снова стала что-то считать, подняв глазки к потолку...
Результат подсчетов ее потряс. Она приподнялась над Лешкиным мужским достоинством и с глазами, полными слез, в ужасе простонала:
– Всего цвёльф марк фюнф унд зибцих пфенниг?! Наин!.. Дас ист унмёглих!.. Это невозможно!!! Двенадцать марк унд семьдесят пять пфенниг за хауптроль?! Всего четыре пива в нашем буфете! За главную роль коллеги Карл Маркс!!! О, бедный, бедный Льёша... – И Юта Кнаппе искренне зарыдала.
У ДОМА ОФИЦЕРОВ...
...сбоку от центральных входных дверей – афиша: «Сегодня спектакль „СЕМЬЯ“. И в скобках пояснение – „Юные годы В. И. Ленина“. Начало в 12 часов.
Мимо афишного щита к дверям уже протаптывались свободные от службы военные, вольнонаемные гражданские и – с утра разодетые – офицерские жены с детьми...
А к Дому офицеров со стороны контрольно-пропускного пункта расположения дивизии торопливо шагал Алексей Сергеевич Самошников...
Поглядывая на часы и низко опустив голову, измученный ночью международной любви, невыспавшийся Лешка Самошников, ежесекундно извиняясь, пробирался сквозь зрительский поток под восхищенный шепот и более чем любопытные взгляды местных дам...
На контроле поздоровался с дежурным офицером и контролерами и оказался внутри...
... ДОМА ОФИЦЕРОВ
Пробежал через еще пустое фойе, нырнул в полутемное закулисье...
...и тут же наткнулся на своего партнера по спектаклю «Без вины виноватые» – актера, который вчера играл Шмыгу.
Тот увидел Лешку, взял его за руку, подвел к свету, вгляделся в Лешкину физиономию, охнул и завистливо сказал:
– Укатали сивку крутые горки! Ты сейчас похож не на молоденького Володю Ульянова, будущего вождя мировой революции, а на сильно потасканного Раскольникова. Аккурат после того, как он тяпнул топором старуху процентщицу!
– Ладно тебе,. – отмахнулся Лешка. – Как в гримуборную пройти? Я чего-то подзапутался...
– Не бойся, я покажу, – сказал Шмыга. – А вот то, что ты не ночевал вместе со всеми в казарме – не есть хорошо. Кое-кого это может навести на не очень приятные для тебя размышления...
– О ч-ч-черт! Да кому какое дело?! – И Лешка рванулся было искать гримуборную.
Но Шмыга придержал его за рукав:
– Не спеши, время есть. У монтировщиков какие-то нелады с декорациями, и начало перенесли на двенадцать тридцать.
– Слава Богу! – облегченно вздохнул Лешка и рассмеялся: – Старик, от тебя таким перегаром несет, что я просто не знаю, как ты будешь играть папу вождя!
– За меня не волнуйся. Думай, малыш, о себе. Я тебе тут кое-что скажу, но между нами... Когда мы выез-жали из Союза, один человечек... Ну, сам понимаешь – ОТТУДА. Попросил меня вести дневничок наших гастролей за границей...
В это время мимо них протащили декорацию, и Шмыга моментально замолчал. Дождался, когда они с Лешкой останутся одни, и продолжил:
–...то есть кто с кем куда ходил, что говорил... Ну и так далее. Сам понимаешь. Как бы ты поступил на моем месте?
– Не знаю, – пожал плечами Лешка. – Вряд ли я мог оказаться на твоем месте...
– Это никому не известно. А я ему сказал: извините меня, пожалуйста, я очень уважаю вашу работу и очень хорошо понимаю, как она необходима для всего нашего народа, но вы, дорогой товарищ, обратились не по адресу! Я – артист, говорю, и я служу нашему советскому театру, искусству, наконец!.. И предложение ваше принять не могу. Как говорится, Богу – Богово, кесарю – кесарево...
Видно было, что Лешка не верит ни одному слову Шмыги.
– А он что? – иронично спросил Лешка.
– А что он? – горделиво переспросил Шмыга. – А ничего. Я, говорит, очень уважаю вашу принципиальную позицию. Тогда у меня будет к вам одна-единственная просьба. Тут уж не в службу, а в дружбу. Причем, говорит, в дружбу с вашим же товарищем – артистом Самошниковым. Который у вас молодого Ленина играет...
– Ну да? – перетрусил Лешка.
– Вот тебе и «Ну да...»! А дальше, собака, заявляет следующее... Как нам стало известно, говорит, Алексей Сергеевич Самошников наполовину... Леха, ты извини, но это его слова. Вроде бы ты – наполовину еврей...
– Да, – сказал Лешка. – Я этого никогда и не скрывал. А что такого?
– А то... что здесь, в Германии, даже в ГэДээРе, очень сильная антисоветская еврейская община, которая может попытаться выйти с тобой на контакт...
– Я-то им зачем?! – удивился «молодой Ленин». – Как говорит мой дедушка Натан Моисеевич Лифшиц: «Я здесь вообще – при пизде кувшинчик».
– Ты даже сам не понимаешь, насколько все это серьезно! – огорчился Шмыга. – Вот, например, где ты пропадал всю эту ночь?
– Немецкую барышню трахал, – честно ответил Лешка.
– Еврейка? – деловито поинтересовался Шмыга.
– Не думаю. Не похоже. По-моему, нормальная хорошенькая давалка из нашего же социал демократического лагеря. – Лешка сладостно зевнул, потянулся и с удовольствием добавил: – Но как исполнитель она, скажу я тебе, – богиня! Я таких еще в жизни не встречал!..
– Ох, Леха, – сочувственно вздохнул Шмыга. – Напрасно ты это...
– Да ладно тебе причитать! – прервал его Лешка. – Хватит.
– Нет, не хватит! – неожиданно жестко проговорил Шмыга. – Ты находишься за границей и изволь...
Но тут и Лешка перестал себя сдерживать:
– Пошел ты, знаешь куда?! Какая «заграница»? Где ты эту «заграницу» увидел? За бетонным забором? За колючей проволокой?! Что ты мелешь?! В зрительном зале наше офицерье полупьяное, солдатики дрыхнут... Спим в казармах, жрем в войсковых столовках... В военторговскую лавку зайти стыдно – пфеннига за душой нету! Артисты приехали... Спектакли шефские! Кто их выдумал, блядь?! К девке иду – на бутылку вина не наскрести, цветочков купить не на что! Артисты называется... вашу в душу, в бога мать! Тебя самого не тошнит от всего этого?
– А ты не боишься, что тебя сейчас кто-нибудь услышит и...
– И что?! Вот в такую заграницу не пустят больше, да? Плевать мне! В гробу я ее видел и в белых тапочках, такую «заграницу»... Вернешься в Союз, так и передай своему человеку ОТТУДА!.. – крикнул Лешка.
Закулисная часть заполнялась людьми, декорациями, реквизитом...
Шмыга оттащил Лешку в темный угол, мягко сказал:
– Вот тогда все и начнется, Леха! Я слышал, тебя «Ленфильм» на пробы вызвал? Так они тебе и «Ленфильм» прикроют... И по репертуару пройдутся. Думаешь, тебя заменить некем? И концертики отберут, и халтурки на радио... Квартирку ждешь? И квартирку тебе тормознут. Шепнут где надо – «несвоевременно». Или – «не рекомендуется». И все. На кого будешь жаловаться, Леха? Кому?.. Не гоношись, старичок. Ведь не только собой рискуешь. Родители у тебя в Ленинграде... Бабушки там, дедушки. Братишка младшенький... Ты о них подумал? Им что, не аукнется, что ли? Смотри, Леха, как бы твои неугомонные яйца не завели тебя на опасную дорожку.
Лешка внимательно глянул на Шмыгу, недобро рассмеялся и сказал ленинским голоском с легкой картавостью:
– А мы, старичок, пойдем другим путем!
* * *
Вот когда наступила полная темнота... И тревожный, прерывающийся голос В. В:
– Ангел!.. Ангел, послушайте... Мне никак не выбраться отсюда... Помогите мне, пожалуйста! Вы меня слышите, Ангел? Мне что-то очень не по себе...
конец третьей серии
Четвертая серия
КУПЕ АНГЕЛА И В.В.
В полной темноте слышится тревожный голос В.В.:
– Ангел!.. Ангел, послушайте!.. Мне никак не выбраться отсюда... Помогите мне, пожалуйста! Вы меня слышите, Ангел? Мне что-то очень не по себе...
Из черноты экрана возникает слабо освещенная фигура В.В.
Он судорожно и нервно отодвигает руками невидимые кулисы, стараясь выйти на свет, тревожно вглядывается в пугающую его черноту, пытаясь отыскать спасительного Ангела...
В голос В.В. начинают вплетаться звуки идущего поезда, стуки колес на рельсах, ритмичный скрип тамбурных межвагонных соединений...
– Где вы, Ангел?.. – задыхаясь, спрашивает В. В в черную пустоту...
...а оттуда неожиданно протягивается могучая рука Ангела и раздается его спокойный голос:
– Владим Владимыч, что же вы там застряли? Давайте, давайте руку...
Мы видим, как рука Ангела выводит В.В. из черноты Прошлого...
...и В.В. оказывается в своем...
... КУПЕ ПОЕЗДА «КРАСНАЯ СТРЕЛА»
– Владимир Владимирович, ну что же вы там застряли? – слышится голос Ангела. – Я давно жду вас... Вот и сердчишко у вас что-то распрыгалось. Открывайте, открывайте глаза... Сейчас мы все приведем в.норму. Ну нельзя же так, Владим Владимыч...
Очертания деталей купе проступали в сознании В.В. томительно медленно...
Ангел держал В.В. за руку и приговаривал тоном доброго доктора Айболита:
– Вот мы немножко и успокоились... Правда?
– Да... – слабым голосом откликнулся В.В.
Ангел внимательно прислушался к пульсу В.В.:
– Вот и сердечко стучит помедленнее. И боль прошла, да?
– Да. Спасибо, Ангел.
Позвякивала в стакане чайная ложечка. Под вагоном стучали колеса.
В.В. приподнялся, опустил ноги на пол, сел за столик, обхватил руками голову:
– Смерти боюсь. Часто стал о ней думать всерьез. Никак не могу настроиться на иронично-героический лад. Так хочется под конец жизни выглядеть мужественно, а не получается. Постоянно присутствует страх...
– Не пугайтесь. Эта штука вам грозит не скоро. Говорю это вам совершенно ответственно. Судя по количеству джина, выпитого только на моих глазах, – вы просто супермен. Чайку? – спросил Ангел.
– Нет, спасибо. Знаете, Ангел... Когда мы с вами только что познакомились и вы сказали – кто вы... Нет, не так! Вот как: когда я БЕЗОГОВОРОЧНО поверил в то, что вы – настоящий Ангел-Хранитель, я подумал, что вот ведь какой забавный случай!.. Старый, ни во что не верующий человек вроде меня неожиданно сталкивается с неким мифическим, извините, персонажем, реально существующим в сегодняшнем мире... Какой симпатичный сюжет мог бы лечь в основу небольшой смешной повестушки! А наше совместное путешествие ночью в одном купе подсказывало очень милое название – «Ночь с Ангелом». И для этакого литературного кокетства – подзаголовочек: «Невероятная история»...
– А сейчас вы с разочарованием обнаружили, что история знакомства некого мифического персонажа и пожилого неверующего господина на веселую повестушку не тянет? – спросил Ангел.
– Точно, Ангел. Не тянет.
– Не огорчайтесь, Владим Владимыч, в этой истории было немало и забавных моментов...
– Наверное, наверное... – задумчиво проговорил В.В. – А вы-то когда появитесь там? Ваша поразительная осведомленность о мельчайших деталях жизни Лифшицев-Самошниковых...
– Прошу прощения, сразу же перебью вас. Все рассказанное мной до того момента, откуда вы только что выбрались, и о некоторых событиях, о которых я не успел вам поведать, я узнал из материалов нашей школьной базы данных...
– Откуда? – удивленно переспросил В.В.
– Из нашей школьной базы данных, поступавших к нам непосредственно снизу, с Земли, – повторил Ангел.
– Елочки точеные! Неужто вы там... – В.В. потыкал пальцем куда-то в потолок, —...были так превосходно оснащены?! Но в те годы не было ни компьютеров, ни всемирной сети Интернета!..
– Это у вас на Земле не было, – с удовольствием заметил Ангел. – А у нас все это было с незапамятных времен! Я насобачился играть с компьютером еще в амуро-купидонском детском саду... Этот предмет у нас там был не менее важен, чем стрельба из лука. А к моменту перехода из приготовительной амуро-купидонской группы в Школу ангелов-хранителей я уже мог бы посоревноваться с любым сегодняшним земным хакером!
– Боже!.. Как интересно! – воскликнул В.В.
– Хотите посмотреть?
– А это возможно?
– Нет ничего проще, – улыбнулся Ангел. – Вы в порядке? Я имею в виду – голова не болит? Пульс в норме?
– Вашими молитвами, Ангел. Мне следует прилечь?
– Не обязательно. Просто прикройте глаза и расслабьтесь. Я покажу вам... Я покажу вам кусочки немого кино из моего прошлого и прокомментирую их сопроводительным текстом. Готовы?
В.В. облокотился о столик, закрыл глаза и глухо сказал:
– Готов...
И в ту же секунду В.В. увидел...
... НЕБО, ШКОЛУ АНГЕЛОВ, ИНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
Голос Ангела за кадром:
– Видите ли, Владим Владимыч, пока у нас тогда Наверху Научно-Педагогический Совет Школы ангелов-хранителей томительно долго решал вопрос о моей учебной практике и спуске Вниз, на Землю, для возможного прикомандирования к Леше Самошникову...
* * *
В густых белоснежных облаках заседает Ученый Совет ачгелов-хранителей...
Спорят ангелы, нервничают! Кто-то – «за», кто-то – «против»...
Кто-то от негодования даже воспарил над столом заседания!
И Главный ангел хватает мятежного Ангела за крыло, успокаивает, пытается усадить на место, в его облачное кресло...
А вокруг – небо голубое, и стол для заседаний, и кресла для ангелов – всё из плотного облачного материала, как и положено.
