Текст книги "Ловушка на умников"

Автор книги: Владимир Аверин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Дина кивнула.

– Значит, преступники надеялись не на крепость гвоздей, а на благоразумие этого Петра! У него у самого рыльце в пушку, ну, в смысле рыло в пуху, понимаешь? Поэтому ему в милицию попадать никак нельзя, он сам замешан в левых делах. Если он начнет бить стекла и с балкона звать на помощь, то ему волей-неволей придется иметь дело с милиционерами, а ему это невыгодно, для него это – кранты! Поэтому он и попросил вызвать спасателей, чтобы они открыли дверь и он смог бы улизнуть из квартиры и не объясняться с милицией.

– Не очень-то сообразительный, раз не смог додуматься разбить окно и, как ты, спуститься по пожарной лестнице.

– Не сравнивай меня с ним. Я спустился с десятого на восьмой, а ему пришлось бы пилить с десятого этажа на первый через девять лоджий, то есть через девять квартир. А людям не нравится, когда залезают на их лоджии. В таких случаях они вызывают милицию. К тому же в вашем доме половина люков наверняка наглухо заделаны, и мне просто повезло.

– Если все так, как ты говоришь, то я не понимаю, что случилось с Витькой Пузы-ренко?

Вдруг Вадик шлепнул себя ладонью по лбу.

– Совсем забыл, – сказал он, доставая из кармана сложенный вдвое листок. – Старый стал, памяти совсем нету. Пора таблетки пить от этого… как его…

– От склероза.

– Во-во, от него. – Вадик передал Дине листок и сказал: – Я вырвал его из блокнота, а блокнот нашел в письменном столе в семьдесят пятой квартире. Он лежал рядом со школьной тетрадкой Ирки Медведевой.

Посмотри, тебе о чем-нибудь говорят эти числа? Может, это расписание уроков или еще какая-нибудь школьная лабуда?

– Ты хочешь узнать, кому принадлежат эти записи, Ирке Медведевой или Кристине?

– Вот именно. Если Ирке, то можно этот листок спокойно выбросить, а если Кристине, то придется поломать башку, чтобы расшифровать эту филькину грамоту.

Дина стала внимательно рассматривать загадочные надписи, сделанные шариковой ручкой на блокнотном листе:

«ЯРОСЛАВ

С016

3030

20.06.50.

25.06.50.

30.06.50.

05.07.50.

10.07.50».

– Ну как? – спросил Вадик, когда Дина, задумчиво нахмурившись и беззвучно шевеля губами, стала в третий раз перечитывать первые три строки. – Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Ярослав – это, разумеется, мужское имя, – не отрывая глаз от листка, произнесла Дина. – Что означают числа во второй и третьей строке, я не знаю. Следующие первые два ряда цифр – это числа и месяцы: двадцатое июня, двадцать пятое июня и так далее. А что означает число пятьдесят – для меня загадка. Во всяком случае, я запросто могу узнать, кому принадлежат эти записи, надо только позвонить Ирке Медведевой и спросить у нее, – сказала Дина и подошла к телефону.

– Не спеши, позвонить ты всегда успеешь, – остановил ее Вадик. – Сначала давай подумаем, что делать, если окажется, что эта бумажка принадлежит Кристине? Ведь можно целый год биться тыквой о стену, но так и не въехать, что означают эти каракули.

– Что ты предлагаешь?

– Конкретно по жизни?

– Чисто конкретно.

– Понимаешь, мне тут одна мысль пришла, – задумчиво произнес Вадик. – Я бы даже сказал, супермысль. Не мысль, а…

– Покороче нельзя? – перебила Дина.

– Можно. В общем, когда я разбивал окно в семьдесят пятой квартире, я вдруг подумал: а кто будет вставлять новое стекло вместо разбитого? И вообще, кто будет отвечать, если в квартире случится, например, пожар или потоп? Если сломается унитаз и зальет соседей, кто заплатит им за моральный ущерб?

– Тот, кто залил, конечно, – недоуменно посмотрела на него Дина. – Что ж тут непонятного?

– То есть если Кристина что-нибудь испортит, то отвечать будет она?

– А по-твоему, кто? – нахмурилась Дина. Она смотрела в хитрые глаза Вадика и не понимала, зачем он задает эти глупые вопросы. – К чему ты клонишь?

– Нам нужна информация о Кристине, чтобы выйти на след Пузыря, так?

– Ну так, так! Перестань ты тянуть кота за хвост, что у тебя за манера! Если придумал что-нибудь дельное, то говори! – раздраженно поторопила его Дина.

– Информацию о Кристине нам поможет раздобыть Ирка Медведева! – воскликнул Вадик и с видом победителя посмотрел на Дину.

– Фу. Это и есть твоя супермысль? – не скрывая разочарования, спросила Дина. – Ты ждешь аплодисментов? Их не будет, потому что это не супермысль, а суперглупость. Как Ирка раздобудет информацию о совершенно постороннем, незнакомом человеке?

– Ох, как же ты не понимаешь?! – с досадой воскликнул Вадик. – Ведь это просто, как табуретка! Кристина снимает квартиру у Иркиных родителей, значит, они знают ее фамилию, адрес, место работы! Ведь ты сама говорила, что за пожар и за потоп будет отвечать Кристина. Вдруг она что-нибудь отчубучит, забабахает – и сбежит? Чтобы ее найти, хозяева квартиры должны знать, где ее искать, то есть ее адрес, место работы и всякое такое. Позвони Медведевой, пусть она порасспрашивает родителей о Кристине.

– Вообще-то, мысль неплохая, – неохотно согласилась Дина. – Но Ирка такая любопытная, она обязательно спросит, почему я интересуюсь Кристиной.

– Соври что-нибудь, – посоветовал Вадик.

– Ладно, что-нибудь придумаю, – сказала Дина и, подняв трубку, стала набирать номер. – Заодно и про блокнот спрошу, из которого ты вырвал этот листок. Как он выглядел?

– Синенький такой… В общем, обыкновенный блокнот, только листы не склеены, а прошиты металлической спиралью.

Пока Дина говорила по телефону, Вадик сходил в ванную и вымыл руки, которые он испачкал, перелезая с лоджии на лоджию.

– Можешь меня поздравить: я узнала адрес Кристины, – сказала Дина, когда Вадик вернулся в комнату. – Улица Садовая, дом шестнадцать.

– Надо записать. – Вадик записал адрес на листе блокнота, который он нашел в семьдесят пятой квартире, и спросил у Дины: – А квартира какая? Улицу и номер дома ты назвала, а номер квартиры не сказала.

– Номера квартиры нет. Кристина живет в Сергиевом Посаде, в собственном деревянном доме за высоким забором. Медведевы живут в Соседнем доме, поэтому Ирка знает адрес Кристины и с самой Кристиной немного знакома.

– Ты спросила у нее, чем занимается Кристина?

– Спросила. Она художница-гравер, вырезает рисунки на металле, на дереве, а потом на специальном станке делает отпечатки этих рисунков – гравюры – и продает их. Про блокнот я тоже спросила. Иринка Медведева сказала, что никогда в жизни не покупала блокнотов с металлическими спиралями, потому что острые концы этих уродских спиралей все время за что-нибудь цепляются… особенно за колготки.

– Понятно, значит, блокнот принадлежит Кристине, – сказал Вадик и задумчиво посмотрел на листок с загадочными надписями. – Что-нибудь еще ты узнала?

– Не успела. Ирка куда-то торопилась, ей было не до меня, она даже не поинтересовалась, почему я расспрашиваю ее о Кристине.

– А где находится этот Сергиев Посад? Ужасно знакомое название, там, кажется, какой-то музей находится, да?

– Позо-о-ор, – пристыдила его Дина. – Сергиев Посад – это подмосковный город, там Троице-Сергиева Лавра, мужской монастырь и семинария, короче, архитектурный памятник, иностранцы приезжают из-за тридевяти земель, чтобы на него посмотреть. Стыдно этого не знать.

– А как туда добраться?

– На электричке. Или на автобусе. Вадик хлопнул себя по коленям, решительно встал и сказал:

– Так. Надо ехать в Сергиев Посад. Ты поедешь со мной?

– Могу поехать, могу не ехать. – Дина неопределенно пожала плечами. – Вообще-то, сегодня в Москве у меня никаких дел нет… А если говорить совсем честно, то делать мне абсолютно нечего. Я могу прокатиться с тобой в Сергиев Посад, хотя и не понимаю, для чего. Что это нам даст? Там достопримечательности, там красиво, там Лавра, семинария, чистый воздух, но какое отношение это имеет к Витьке Пузыренко?

– Ты забыла про главную достопримечательность – про дом Кристины. Я обыскал семьдесят пятую квартиру, но ничего интересного там не нашел. Вернее, я нашел там торт Пузыря и заколоченные рамы. Это подтверждает, что Пузырь был в этой квартире, а потом исчез и вообще – что эта квартира чумовая. Но я не нашел там ни одной зацепки, поэтому и хочу посмотреть на собственный дом Кристины. Поболтаюсь вокруг, погляжу, кто там сейчас живет, порасспраши-ваю соседских пацанов про Кристину, а если повезет, то попробую залезть внутрь. Ведь недаром же она уехала из родного дома в Моек-ву, для этого должна быть какая-то причина. Может быть, ее переезд в Москву и исчезновение Пузыря как-то связаны между собой. Вот это я и хочу узнать, – сказал Вадик и направился в прихожую, на ходу спросив у Дины: – Как будем добираться до Сергиева Посада?

– От метро «ВДНХ» отходит автобус-экспресс. Если сейчас выйдем из дома, то часа через два будем в Сергиевом Посаде.

Глава V «Бешеные деньги»

По дороге в Сергиев Посад Дина с Вадиком пытались догадаться, что означают три верхние строчки на листке, вырванном из блокнота Кристины: «ЯРОСЛАВ С016 3030».

– Не стесняйся, говори всякую чушь, предлагай любые варианты, которые придут тебе в голову, даже самые дурацкие, – посоветовала Дина. – Из ста глупых предположений одно может оказаться верным.

– Может быть, тридцать тридцать – это номер телефона? – предположил Вадик. – В Москве семизначные, а в Сергиевом Посаде могут быть четырехзначные.

– Нет, в Сергиевом Посаде не четырехзначные номера. И почему, интересно знать, ты решил, что это цифры, а не буквы? Может, это не тридцать тридцать, а Зозо?

– Зозо? – удивился Вадик.

– Да, Зозо… – неуверенно сказала Дина. – Грузинское имя. Вчера по ящику пел грузин, певец с толстыми щеками. Звали его Зозо Павлиашвили.

– Вчера по ящику выступал Coco Павлиашвили. Coco! А не Зозо!

– Пусть, – легко согласилась Дина. – Пусть я не права, тогда давай свои версии, я слушаю. Я ведь предлагала тебе выдвигать самые дурацкие предположения.

– Может, эс ноль шестнадцать – это химическая формула?

– Формула чего? – усмехнулась Дина.

– Понятия не имею. Ты сама посоветовала предлагать все подряд. Вот я и предлагаю.

– А может быть, вторая строка, ну эс ноль шестнадцать – это зашифрованный адрес Кристины? Эс – первая буква названия Садовой улицы, ноль шестнадцать – номер ее дома. Ее адрес: Садовая, шестнадцать. Все сходится.

– Сходится, – согласился Вадик. – Другое не сходится: зачем ей шифровать собственный адрес?

– Откуда я знаю? Всякое бывает. Еще эти Цифры могут быть номером секретного агента эфэсбэ. Его номер – эс ноль шестнадцать, а агентурное имя – Зозо.

– Не мог Пузырь заинтересовать эфэс-бэ! – возмутился Вадик. – Не нужен он им!

Они выдвигали еще множество версий, отклоняли их, выдвигали новые и снова отвергали. Закончили спорить, когда экспресс остановился на площади возле Троице-Сергиевой Лавры.

Золотые купола блестели на солнце, сверху доносился звон монастырских колоколов – гулкие звуки, казалось, то приближались, то отдалялись, уносимые порывами ветра. День был ярким. В синеве весело светило солнце, медленно плыли легкие перистые облака. А на площади царила суета, отъезжали и прибывали автобусы, группы экскурсантов послушно спешили за своими экскурсоводами, туристы щелкали фотоаппаратами, оглушаемые колокольным звоном и гудками автомобилей.

– Вы не скажете, где находится Садовая улица? – обратилась Дина к таксисту, который в ожидании клиентов стоял возле своего автомобиля.

– Вниз и налево. – Он указал, в какую сторону идти, и спросил: – Вас подвезти?

– Спасибо, не надо, – сказала Дина. – У нас денег нет.

Дина и Вадик спустились с холма, на котором возвышалась Лавра, прошли мимо ресторана «Золотое кольцо», затем свернули с шоссе на старую разбитую дорогу и оказались на обычной деревенской улице, с обеих сторон которой стояли одноэтажные и двухэтажные дома за заборами и частоколами: в некоторых дворах от дерева к дереву тянулись веревки с висящим на них бельем, лаяли собаки, кое-где над садовыми участками виднелся дым.

– Совсем как в деревне. Шашлыки жарят, баню топят, – вытерев пот со лба, сказал Вадик и посмотрел на красную кирпичную трубу, из которой валил дым. – От такой жары классно в бане спасаться. Попариться, а потом – в холодную речку. И снова в парную, и опять – в холодную воду. Супер! И шашлыки я тоже люблю. Особенно на свежем воздухе, – мечтательно произнес Вадик.

– Не отвлекайся, – строго сказала Дина. – Лучше подумай, что ты спросишь у тех, кто живет в доме Кристины.

– Я уверен, что сейчас там никого нет. Глупо в такую жару сидеть в душной хате, когда вокруг исторические достопримечательности, природа, лес, река… Я бы сейчас не отказался искупаться.

– Мне не нравится твое легкомысленное настроение. Мы приехали сюда по делу, по очень важному делу, поэтому ты должен быть серьезным и сосредоточенным. А ты ведешь себя как младенец, как будто тебя впервые выпустили погулять на травку.

– Не врубаюсь, почему я должен напрягаться, если меня ничто не напрягает? – нахмурился Вадик, которому сравнение с младенцем показалось оскорбительным.

Дом Кристины стоял за двухметровым забором в самом конце улицы; дальше проходила железная дорога, разделявшая город на две части. Чем ближе Вадик подходил к забору, тем сильнее он волновался и тем острее становилось желание повернуть обратно и возвратиться в Москву; вероятно, это было написано у него на лице, потому что Дина, посмотрев на него, снисходительно усмехнулась и с иронией сказала:

– Для такого крутого парня, как ты, перелезть через забор – пара пустяков. Хотя ты уверен, что в доме никого нет, я на всякий случай позвоню.

Они остановились у двери с надписью «Садовая, 16», и Дина надавила кнопку звонка, прикрепленного к дверному косяку.

– Если откроют, скажи, что ты дальняя родственница Кристины, что приехала издалека на экскурсию в Лавру и заодно зашла навестить Кристину. Потом попроси попить, завяжи разговор, постарайся войти в дом и выяснить о Кристине как можно больше, – быстро, очень быстро посоветовал Вадик и, чтобы сбросить с себя ответственность (он не любил договариваться с посторонними), поспешил смотаться. – Я подожду тебя за углом. – Он повернулся, чтобы уйти, но Дина задержала его.

– Подожди, герой, – сказала она, взяв его за рукав. – Похоже, что в доме никого нет.

Дина еще раз надавила на кнопку и несколько секунд не снимала с нее пальца. Было слышно, как в доме за забором звенит звонок. Они подождали около минуты, но к двери так никто и не подошел.

– Никого, – уверенно сказала Дина и, кивнув на забор, велела Вадику: – Лезь.

– Здесь могут заметить, – оглядевшись, сказал Ситников. – Давай уйдем с улицы.

Они дошли до конца асфальтированной дороги, свернули за угол и оказались на тропинке между забором и высоким кустарником, за которым возвышалась железнодорожная насыпь с путаницей стрелок и запасных путей.

– Класс, – посмотрев по сторонам, сделал вывод Вадик. – Отличное место, здесь меня ни одна собака не увидит.

– Похоже, здесь уже кто-то побывал до нас, – сказала Дина и указала пальцем на деревянный ящик, прислоненный торцом к забору. – Кто-то подставил под ноги ящик, чтобы дотянуться до забора, а потом перелез на ту сторону.

Вадик положил руку на деревянный торец и покачал ящик, проверяя его на прочность, затем встал на цыпочки и, вытянув руки вверх, дотянулся до верхнего края забора.

– А что, если в дом забрались воры? – предположила Дина.

– Глупости. Ящик поставили вместо лавки, просто чтобы вечером посидеть у забора в тени кустов. Взрослому человеку не нужен ящик, он и без него перелезет через этот забор. Даже с моим ростом можно спокойно дотянуться до верхушки забора. Если это воры, то они карлики или малютки. Не волнуйся, я справлюсь и с бандой карликов, и с кучей малюток.

– А вдруг дом подключен к сигнализации? Ты не боишься, что тебя милиция поймает, когда ты в дом залезешь?

– Вот еще! Почему я должен бояться?! Я же не вор, не грабитель, я хочу найти улики, вещественные доказательства преступной деятельности Кристины, чтобы потом эти доказательства обменять на Пузыря. Я друга из беды выручаю! Что в этом плохого?! Почему я должен бояться?! – возмутился Вадик.

– Ну ладно, ладно, не горячись, – сказала Дина и, улыбнувшись, передразнила Вадика: – «Вещественные доказательства преступной деятельности». Красиво сказано, я бы так не смогла.

– Жди меня здесь, я скоро вернусь, – сурово посмотрев на нее, сказал Вадик, ухватился за верхний край забора, подтянулся, вскарабкался на забор, а затем, повиснув с другой стороны ограждения, разжал пальцы и почти бесшумно приземлился на мягкий пружинистый дерн.

Вадик оказался в просторном саду, в центре которого стоял деревянный дом под серой черепичной крышей. Ситников прошел по траве к дому, поднялся на крыльцо и громко постучал в дверь, решив убедиться, что в доме никого нет; ведь бывает, что хозяин крепко спит и не слышит звонка.

– Эй, есть там кто-нибудь? – громко спросил он и постучал снова.

Ответа не последовало. Вадик осмотрел дверь. Это была крепкая, тяжелая дверь, обитая листовым железом. О том, чтобы взломать или выбить ее, не могло быть и речи.

Вадик решил осмотреть дом со всех сторон. Он спустился с крыльца, свернул за угол и, пройдя несколько шагов по гравийной дорожке, окружавшей дом по периметру, увидел в боковой стене разбитое окно, через которое внутрь легко мог проникнуть взрослый человек. Кто-то вдребезги разбил это стекло, вынул из рамы крупные осколки (они лежали тут же, под окном) и накрыл нижнюю сторону рамы старой телогрейкой, чтобы не пораниться о стеклянное крошево.

«Совершенно ясно, что здесь кто-то был до меня. Динка была права: в этой хате побывали воры. С одной стороны, это хорошо, потому что теперь я точно знаю, что дом не подключен к сигнализации; да и с окном не придется возиться – его уже выбили. А с другой стороны, это плохо – если меня здесь накроют менты или хозяева, то мне придется отвечать за то барахло, которое до меня стырили воры, – рассуждал Вадик, залезая через разбитое окно в дом. – Сейчас-то в хате никого нет. Динка несколько раз звонила в дверь в калитке, потом ждала, потом снова звонила – за это время нормальный вор успеет перекинуть краденые вещички через забор и смотаться подобру-поздорову».

Спрыгнув с подоконника, Вадик очутился в большой комнате, видимо, гостиной. Здесь царил полумрак, окна были завешаны плотными занавесками, и плоские лучи солнечного света падали на деревянные полы сквозь щели между тяжелыми портьерами. Круглый стол, который раньше, по всей видимости, стоял на ковре в центре комнаты, сейчас был придвинут к секретеру, ковер скатан в рулон, а на голом полу чернел квадратный проем – открытый ход в подпол.

Встав на четвереньки, Вадик заглянул вниз, но не увидел ничего, кроме нескольких ступеней крутой лестницы, ведущей во мрак подземелья. Жалея, что не захватил с собой фонарь, Вадик ощупью медленно спустился в прохладный подпол и замер. Ему показалось, что в подвале кто-то есть. Он прислушался. В подвале кто-то находился, теперь Вадик знал это наверняка, хотя глаза еще и не привыкли к темноте. Сердце сразу бешено заколотилось – не сердцебиение, а стук лошадиных копыт. Пытаясь отключиться от этой помехи, Вадик задержал воздух в легких, напряг слух и услышал чье-то дыхание.

– Кто здесь? – громко спросил он, чувствуя, как задрожали коленки.

Ответа не последовало, но чужое приглушенное дыхание стало более частым. Вадик услышал это.

– Кто здесь? – повторил он вопрос и услышал, как его голос задрожал от страха. Чтобы вернуть себе уверенность, побороть страх и не скончаться на месте от разрыва сердца, Вадик заорал во все горло: – Выходи, придурок! Стрелять буду! – И, вытянув руку, как слепой, шагнул в темноту.

В следующее мгновение он вскрикнул от пронзительной боли. Кто-то ударил его тяжелым металлическим предметом по вытянутой руке, попав точно по болезненной косточке на запястье, где ладонь соединяется с предплечьем. Вадик не успел опомниться от первого удара, как получил второй – по плечу, по ключице. У Вадика из глаз искры посыпались, а в голове промелькнуло: «Он бьет по руке. Хочет выключить руку и выбить пистолет. В темноте не видно, что у меня вместо пистолета указательный палец». От дикой боли Вадик зажмурил глаза, согнулся пополам и, прижав к животу ушибленную руку, упал на колени. Он услышал шаги человека, который легко взбежал по лестнице наверх, выбрался из подпола и покинул дом, хлопнув входной дверью.

Несколько секунд Вадик сидел на полу, не в силах ни думать, ни стонать, ни двигаться, превозмогая тошноту, которая вдруг подкатила из-за резкой нестихающей боли. Особенно сильно болела ключица. Усилием воли он заставил себя подняться. Боль постепенно утихала, тошнота пропала. Глаза привыкли к темноте, и теперь Вадик мог различать контуры предметов в этом, как оказалось, довольно большом подвале. В центре подпола находился похожий на верстак стол, на котором стоял какой-то станок с большими, напоминающими штурвалы, колесами. Вдоль стен громоздились канистры, ящики, бочонки и еще какой-то хлам, который обычно хранят на антресолях, чердаках и в подвалах.

«Барахло! Тряпье! Тьфу! – в сердцах плюнул Вадик. – Из-за этой дряни я чуть руки не лишился!» – Он еще раз окинул помещение беглым взглядом, повернулся к лестнице и увидел чемодан, который стоял рядом с нижними ступеньками. Это был солидный кожаный чемодан с укрепленным каркасом, удобными защелкивающимися замками и парой кожаных ремней, которые охватывали его поперек и застегивались для большей надежности. Вадик повалил его набок, открыл… и сразу закрыл. Он не поверил своим глазам.

Снова открыл. Горящими глазами осмотрел содержимое. Провел рукой, пощупал; Убедившись, что это не галлюцинация, захлопнул крышку, застегнул замки и, взявшись за удобную мягкую ручку, с трудом поднял багаж, еле-еле выволок его из подвала наверх и поставил на дощатый пол.

Входная дверь была распахнута настежь, видимо, вор проник в дом через разбитое окно, а вышел через дверь, изнутри открыв замок. Вадик поднял чемодан и неверной походкой вышел из дома. На крыльце ему пришлось снова опустить его – никогда еще он не держал в руке такого тяжелого чемодана. Ситников прислонился к косяку, ощупал больную руку, осмотрел ушиб – запястье и плечо правой руки уже начали опухать, пальцы с трудом сжимались в кулак. Вадик посмотрел по сторонам и увидел, что калитка в заборе приоткрыта, значит, через нее вор выбежал на улицу. Оценив ситуацию, Вадик решил стереть свои отпечатки пальцев, ведь так поступали все герои кинобоевиков. Вернувшись в комнату, он вытер носовым платком оконную раму, через которую залез в дом, потом, не убирая платка с руки, открыл дверь, вышел из дома и протер дверную ручку с внутренней и внешней стороны. Захлопнув дверь, Вадик стащил чемодан по ступенькам крыльца, опустил его на землю и побежал по траве к тому месту, где он несколько минут назад перелезал через забор.

– Динка! Ты там? – громко окликнул он приятельницу.

– Представь себе, все еще здесь! Другая на моем месте давно бы ушла! А я тут уже полчаса стою как дура! – раздался за забором недовольный голос Кирсановой. – Ты скоро?!

– Подойди к калитке и жди меня, я сейчас выйду.

Вернувшись к крыльцу, Вадик левой рукой поднял чемодан, быстрыми мелкими шажками вышел на улицу и захлопнул за собой дверь, толкнув ее локтем. Дина уже ждала его.

– Откуда у тебя этот чемодан? – нахмурилась она. – Ты украл его?

– Сейчас все расскажу. Быстро идем отсюда, – сказал Вадик, озираясь по сторонам.

Они вышли на асфальтированную дорогу и направились к автовокзалу. Вадику идти было больно: ключица болела, когда он поднимал руку при ходьбе. Тащить чемодан левой рукой было неудобно: он мешал ноге, стукался о колено, оттягивал руку, и скоро у Ситникова заныло левое плечо. Вадик попытался переложить чемодан в правую руку, но она так заныла, что он сразу выронил свою кладь и остановился на обочине дороги.

– Надо немного передохнуть, – сказал Ситников, оглянулся и, посмотрев на дом Кристины, увидел, что они с Диной не прошли и ста метров.

– Так мы два часа будем идти до остановки. Давай я понесу, – предложила Дина и попробовала подхватить чемодан за ручку, но не смогла его даже от земли оторвать. – Да что у тебя там, кирпичи, что ли?! Объяснишь ты мне наконец?!

– Деньги, – сказал Вадик.

– Что-что-что? – прищурилась Дина.

– Деньги, – повторил Вадик.

– Хватит прикалываться, – не поверила Кирсанова. – Я тебя насквозь вижу. Говори, что в чемодане!

– Бабки. Миллион. Может, и больше. Пятисотрублевые купюры в толстых пачках. Полный чемодан пятисоток, – негромко произнес Вадик и, посмотрев по сторонам, заметил черный джип с затемненными стеклами, который затормозил рядом с Диной и Вадиком, проехал несколько метров на минимальной скорости, а затем снова помчался вперед. – Надо линять отсюда, а то стоим, как два клоуна в цирке, внимание привлекаем.

– Я тебе не верю, – сказала Дина. – Этого не может быть!

– Да чтоб я сдох! – поклялся Вадик. – Стал бы я возиться с этим сундуком, если б там была какая-нибудь лажа!

Подняв чемодан, Ситников снова двинулся вперед к автовокзалу. Через каждые приблизительно тридцать шагов он делал передышку. По пути Вадик рассказал Дине о том, что произошло после того, как он перелез через забор и проник в дом Кристины. Его рассказ обескуражил Дину, она не знала, как к этому относиться, что делать с чемоданом, где прятать деньги, нужно ли их прятать и, вообще, правильно ли они делают, что вот так спокойно несут чужой чемодан с чужими деньгами в чужом городе?

– Если нас остановит милиция, если узнают, что мы несем чужие деньги, тогда нам конец, это будет выглядеть как воровство. Воровство, понимаешь?

– Правильно. Поэтому мы должны сговориться, иначе нам не поверят. Все, я больше не могу идти, я должен отдохнуть.

Вадик поставил чемодан на землю, сел на него и снова отчетливо почувствовал, как болит рука. При быстрой, торопливой ходьбе эта боль была не так заметна. Кроме того, Вадику хотелось пить. Он помнил, что на площади у автовокзала стоит бочка с квасом, но до этой бочки было еще так далеко.

– Так что же? – спросила Дина. – Что мы им скажем?

– Там у вокзала стоит бочка. С квасом.

– Я не про это. Что мы им скажем?

– Мы скажем, что нашли этот чемодан, что этот чемодан – находка. Ты должна будешь сказать, что все видела. Это очень важно. Ты свидетель. Чтобы нам поверили, мы должны все правильно рассказать. Нам обязательно надо договориться. Вдруг менты посадят нас в разные кабинеты и будут допрашивать и искать противоречия в наших ответах. Так всегда делают, я видел это в кино. А мы будем твердо стоять на своем. Мы будем говорить, что нашли его в кустах возле железной дороги.

– А про то, как мы здесь оказались, про твою разбитую руку что ты скажешь?

– Скажем, что приехали посмотреть на Лавру, потом гуляли, я оступился, упал и ушиб руку.

Дина покачала головой. Она скрестила руки на груди и, опустив голову, задумчиво смотрела перед собой на асфальт.

– Нет, это никуда не годится. Никто нам не поверит. Если они начнут расспрашивать и копать, то докопаются до Кристины и поймут, что чемодан краденый. Разбитое стекло в доме, открытый подпол, украденный чемодан с деньгами. Пойми, все это очень серьезно.

– Что бы я ни предложил, ты ни с чем не согласна. А что ты сама конкретно предлагаешь?

– Надо честно рассказать про Пузыря, про Кристину и про все остальное, тогда нам поверят, во всем разберутся и помогут найти Пузыря.

– Ни за что! – категоричо заявил Вадик. – То, что ты предлагаешь, – полная чума! Полнейшая! Сегодня утром я бы еще мог пойти в милицию и рассказать про Пузыря. Но утром меня никто бы и слушать не стал, надо мной бы посмеялись и объяснили бы, что прошло слишком мало времени для того, чтобы начинать розыск Пузыря. Ой, я не могу, какая ты наивная! Так могло быть утром! Если бы я пришел в милицию без чемодана с деньгами! Тогда бы менты надо мной посмеялись! А теперь, когда я приволоку им сундук с бабками, они, само собой, расцелуют меня, отнесутся ко мне с огромным почтением! Только я им такого подарка не сделаю, я этот чемодан им не принесу, потому что я, может быть, и не самый умный пацан на свете, но уж точно не придурок. Меня из-за этого чемодана чуть не грохнули! И по руке меня лупили, и через забор я перелезал, и колесо у машины прокалывал, и тайный обыск в квартире Кристины устроил, и окно у нее разбил, чтобы на балкон вылезти. Короче, я сегодня наколбасил столько, что если путем во всем разобраться, что я тут натворил, меня первого надо сажать в колонию для малолетних преступников. – Вадик облизал пересохшие губы. – Пить охота. В общем, сделаем так: этот чемодан с бабками отдадим Кристине в обмен на Пузыря, но сначала возьмем себе несколько пачек, ну, чтобы возместить моральный ущерб, – это, я считаю, справедливо.

– Да, если начнут разбираться, что да как, то тебе первому влетит, – согласилась Дина и посочувствовала: – Рука сильно болит? Может, тебе к врачу надо?

– Сначала надо дойти до площади и сесть в автобус, – сказал Вадик и встал.

– Лучше поймать такси или частника, это дорого, зато быстро и удобно.

– Действительно. Совсем забыл, что мы теперь миллионеры.

Чем ближе они подходили к автовокзалу, тем больше народу встречали на пути. Двое подростков промчались мимо на велосипедах. Группа туристов вышла из ресторана и направилась к Лавре вслед за Вадиком и Диной. Какая-то женщина посмотрела на Сит-никова и на его чемодан так подозрительно, что Вадик перестал морщиться от боли и неудобств, которые причинял ему чемодан. Ему казалось, что взгляды всех прохожих устремлены на него и что каждый встречный думает о нем: «Почему он выглядит таким измотанным, этот подросток с подозрительно тяжелым чемоданом? И почему у него такой тяжелый чемодан? Куда он с ним направляется? Если он уезжает в лагерь с тяжелым чемоданом, то почему его не провожают родители? А если это не его чемодан?»

Рано или поздно они должны были попасться на глаза милиционеру. И это случилось возле площади перед Лаврой, когда до стоянки такси оставалось метров двадцать. Силы Вадика были на исходе. Отдохнув перед последним рывком, он снова примерился к поклаже и поднял ее. Сделал несколько шагов и не выдержал – его пальцы беспомощно разжались, и чемодан рухнул на тротуар прямо перед переходом. На противоположной стороне площади стоял лейтенант милиции и внимательно наблюдал за Вадиком.

– Книги, – вслух сказал Ситников, чувствуя, как по спине пробежали мурашки.

– Что? – спросила Дина. Она тоже растерялась, заметив милиционера.

– Я скажу, что у меня там книги. В чемодане. Он не поверит. Прикажет открыть. Мы пропали, – пробормотал Вадик, увидев, как милиционер, дождавшись зеленого сигнала светофора, сошел с тротуара и пошел прямо к Вадику, не спуская глаз с чемодана.