Текст книги "Ловушка на умников"

Автор книги: Владимир Аверин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава III Чумовая квартира

Выйдя из подъезда, Вадик свернул в палисадник и, скрываясь в тени высокого кустарника, пригнувшись, побежал по траве к контейнерам с мусором, возле которых стояла «Нива» Кристины. Оглядевшись по сторонам, он увидел дворника, поливающего из шланга цветочную клумбу, девочку с собачкой и старушку, которая выгуливала полуголого карапуза. Они были заняты своими делами и не смотрели в сторону палисадника. Убедившись, что никто не обращает на него внимания, Вадик раздвинул тугие ветви, вышел на асфальтированную площадку и сел на корточки между мусорным контейнером и белой «Нивой». Прямо перед ним в грязно-желтой луже блестела арбузная корка, слева от посторонних глаз его загораживал контейнер, а справа стоял автомобиль Кристины.

Приподняв штанину джинсов, Вадик вынул из носка шило с длинным стальным жалом, двумя руками сжал удобную ребристую рукоятку и приставил острие к гладкой поверхности между протектором и ободом. Приподнявшись на корточках, он перенес вес своего тела на руки и медленно вдавил стальное жало по самую рукоять в упругий скат.

Проткнув шину, он не без труда вытянул жало, завязшее в плотной автомобильной резине, – колесо спустилось в одно мгновение, автомобиль накренился влево, сплющив и придавив к асфальту сдутую шину. Сунув шило обратно в носок, Вадик посмотрел по сторонам и, никого не увидев поблизости, спокойно, не оглядываясь, вернулся в подъезд десятиэтажки и поднялся на второй этаж, где его у окна ждала Дина.

– Все в порядке? – спросила она, когда Вадик встал рядом. Ситников посмотрел на нее отсутствующим взглядом, словно не понимал, о чем она спрашивает.

– Что? – спросил он.

– Я спрашиваю: все нормально? Проколол шину? – громко прямо ему в ухо произнесла Дина.

– А… Да… Проколол, проколол, – рассеянно сказал Ситников.

– Какой-то ты странный. Волнуешься, что ли?

– Волнуюсь, – признался Вадик. – Вдруг у меня не получится? Вдруг Кристина не захочет менять колесо и поедет на телефонную станцию на такси? Что тогда?

– Сейчас узнаем, захочет она менять колесо или нет. – Дина приставила к губам указательный палец.

Наверху, в шахте лифта, открылись и закрылись двери, кабина поехала вниз и через несколько секунд остановилась на первом этаже. Двери лифта открылись, послышался цокот каблучков. Вадик посмотрел в окно и увидел, как из подъезда вышла высокая блондинка в легком летнем костюме и, беззаботно помахивая сумочкой из белой кожи, направилась к белой «Ниве».

– Вот она, – сказала Дина. – Кристина собственной персоной.

– Костюм у нее белый, сумочка белая, туфли белые. В таком прикиде менять колесо – последнее дело, – рассудил Вадик.

Кристина бодрой походкой подошла к своей машине, достала из сумочки ключи, но, заметив спущенное колесо, в сердцах хлопнула ладонью по крыше автомобиля. Взглянув на часы, она раздосадованно посмотрела по сторонам, поискав взглядом кого-нибудь, кто мог бы ей помочь. Никого поблизости не увидев, она открыла багажник и стала кончиками пальцев выискивать запасное колесо в пыльном хламе.

– Пора, – решительно сказал Вадик и посмотрел на Дину, как капитан, уходящий в опасное плавание.

– Давай, – велела Кирсанова.

Выйдя на улицу, Вадик с беспечным видом сунул руки в карманы широких джинсов и разболтанной походкой пошел по тротуару, с каждым шагом приближаясь к Кристине. Напротив белой «Нивы» Вадик остановился и стал с кривой снисходительной улыбкой наблюдать за неумелыми действиями Кристины, которая приподняла монтировку, недоуменно осмотрела ее со всех сторон, положила обратно на дно багажника, а затем с трагичным выражением лица засучила рукава, испачкав при этом белоснежные манжеты, и, склонившись над багажником, попыталась вытащить запасное колесо, которое застряло между домкратом и алюминиевой канистрой. После нескольких неудачных попыток Кристина выпрямилась и, раздраженная, с покрасневшим от злости лицом, посмотрела на Вадика. Выпятив нижнюю губу, она сдула со лба прядь волос и с вызовом сказала Ситникову:

– Вам не стыдно, молодой человек?! Вы смотрите, как я мучаюсь, и ухмыляетесь!

Вадик не сразу понял, что она обратилась именно к нему. Он даже оглянулся, чтобы посмотреть, нет ли кого-нибудь за его спиной.

– Не притворяйтесь, что не поняли меня! Я к вам обращаюсь! Да, да, к вам, к вам!

Вадику польстило, что такая красивая девушка обратилась к нему на «вы».

– Это я, что ли, молодой человек? – на всякий случай уточнил Вадик, потыкав себя пальцем в грудь.

– Вы, вы, – кивнула Кристина и вдруг дружелюбно улыбнулась. У нее была улыбка такой ослепительной белизны, что белая ткань ее костюма показалась Вадику блеклой. – Если вы не торопитесь, помогите мне, пожалуйста, поменять колесо. Вы не торопитесь? – спросила она.

– Вообще-то, я свободен, – сказал Вадик и не спеша подошел к багажнику.

– Мне кажется, сначала надо снять вон то колесо, – она указала испачканным пальцем на спущенный скат. – А потом прикрутить вот это, которое в багажнике, – сказала Кристина, брезгливо оттопырив мизинец в сторону пыльной «запаски».

– Разберемся, – сказал Вадик и, достав из багажника домкрат, стал устанавливать его под днищем машины, рядом со спущенным колесом. – Когда мой отец учил меня менять колеса, он говорил, что главное в этом деле – крепко закрутить гайки.

– Ах, как медленно, – капризно сказала Кристина и провела тыльной стороной испачканного запястья по лбу, отчего на нем появилась широкая полоска пыли– Нельзя ли побыстрее?

– Можно, но я этого делать не буду, – упрямо заявил Вадик, медленно качая рычаг домкрата. – Мой отец учил меня делать все аккуратно и медленно. Если я начну торопиться, то обязательно сделаю какую-нибудь ошибку, а это очень опасно. Ведь когда ставишь колесо, любая ошибка может привести к автокатастрофе. – Приподняв автомобиль, Вадик снял спущенное колесо, подкатил его к багажнику, затем установил «запаску» на шасси и крепко закрутил гайки. – Все. Готово.

– Огромное вам спасибо. Я сама никогда бы не справилась с этой железякой, – обрадовалась Кристина и полезла в сумочку, чтобы достать деньги и заплатить Вадику за работу.

Положив домкрат на место, Ситников захлопнул багажник и, показав Кристине свои испачканные руки, сказал:

– Мне не нужны ваши деньги. Мой отец учил меня деньги за помощь не брать. Помогают даром, иначе это не помощь, а извлечение выгоды из чужого несчастья. Вы бы лучше пригласили меня в свою квартиру, чтобы я помыл руки.

Кристина заколебалась. Она взглянула на часы, потом на Вадика. Затем снова перевела взгляд на свои часы и задумалась, вероятно, подсчитывая, сколько времени это у нее отнимет.

– Вообще-то, я не настаиваю. – Вадик с безразличием пожал плечами. – Если вы очень торопитесь, то я как-нибудь обойдусь и без вашей воды. Я могу и в луже руки вымыть, мне это по барабану. Просто я подумал, что вам тоже надо умыться. У вас есть зеркало?

– Что-то не так? – забеспокоилась Кристина, торопливо вынула из сумочки пудреницу с зеркальцем, раскрыла ее и посмотрела на свое отражение. – О, боже… – Она подушечками пальцев провела по испачканному лбу и заметила пятна пыли на Манжетах. – Ну вот, вдобавок ко всему и пиджак испачкала. Ладно, идемте, – сказала она и, закрыв машину на ключ, решительно направилась к подъезду.

Когда они поднимались в лифте на последний этаж, Кристина не проронила ни слова. Она о чем-то сосредоточенно думала, от этого У нее на лбу появились морщины. Вадик искоса поглядывал на нее и гадал о том, что случилось с Пузырем, когда он уронил свой торт перед квартирой этой загадочной девушки, от которой пахло дорогими французскими духами.

Кристина вышла из лифта первой и, подойдя к двери, один за другим открыла два замка. Пока она орудовала ключами, Вадик стоял на жирном пятне и, переминаясь с ноги на ногу, топтался от волнения. Он сильно струсил. «Вдруг она догадалась, что я друг Пузыря? – думал он. – Сейчас впустит меня в квартиру, закроет дверь, и окажется, что в. квартире находится воровская „малина“, а Кристина руководит бандой, как Сонька Золотая Ручка». Как ни старался Вадик, но так и не смог представить себе, что Кристина могла сделать с Пузырем. И эта неизвестность очень пугала.

А Кристина была поглощена своими мыслями и на какое-то время совсем забыла о Вадике. Войдя в прихожую, она хотела по рассеянности закрыть дверь прямо у него перед носом, но, опомнившись, покачала головой и, перейдя на «ты», сказала, оправдываясь:

– Извини, думаю совсем о другом… А зачем вернулась – совсем забыла. Заходи, – она махнула рукой в глубину коридора, объяснив: – Ванная там. Если хочешь пить – газировка в холодильнике.

– Очень хочу, – признался Ситников и услышал, как в гостиной зазвонил телефон.

– Но сначала вымой руки, – строго велела Кристина, уходя в комнату.

«Как бы не так. Руки я всегда успею помыть, – рассуждал Вадик, направляясь в кухню, – а вот следы преступления найти гораздо сложнее. Грязные руки – это лабуда, главное – улики». Он быстро осмотрел навесные шкафчики, заглянул в холодильник и даже в духовку залез, но ничего подозрительного не обнаружил. А когда открыл дверцу под раковиной, то увидел в мусорном ведре сломанную коробку из-под шоколадно-ванильного торта и раздавленные куски бисквита вперемешку с разноцветным растаявшим кремом.

«Что и требовалось доказать», – подумал Вадик, закрыл дверцу и направился в прихожую, чтобы оттуда заглянуть в комнаты и подслушать телефонный разговор Кристины. Еще несколько минут назад Ситников все-таки сомневался в том, что Пузырь исчез именно благодаря Кристине. Ведь торт выпал из рук Пузыренко на лестничной площадке, а не в самой квартире, значит, тот, кто вселил ужас в Пузыря, совсем не обязательно жил в семьдесят пятой квартире. Сомнения рассеялись, когда Ситников увидел в мусорном ведре сломанную коробку из-под торта.

Вадик стоял в коридоре и прислушивался к голосу Кристины, которая объясняла кому-то по телефону, что уезжает, но скоро вернется:

– Мне позвонили с телефонной станции и попросили приехать… Ничего серьезного, просто недоразумение. Вернусь через час, максимум – через полтора.

Вот тут-то у Вадика и появилось неодолимое искушение остаться в квартире и тщательно обыскать ее, пользуясь отсутствием Кристины. Торт в мусорном ведре лишь доказывал причастность Кристины к исчезновению Пузыря, но, для того чтобы найти его самого, требовались более основательные улики, которые могли вывести хотя бы на его след.

Прямо над головой Ситникова находились антресоли, тянувшиеся под потолком от прихожей до кухни. Дверцы были приоткрыты; Вадик, встав на цыпочки и вытянув шею, заглянул, насколько хватало глаз, в глубину антресолей и сделал вывод, что они пусты. Он приоткрыл входную дверь таким образом, чтобы до нее можно было дотянуться, высунувшись из антресолей. Сердце Вадика колотилось.

Стараясь не шуметь, он подпрыгнул, ухватился за нижний край антресолей, подтянулся и влез в темное прохладное вместилище, своей формой напоминающее огромный школьный пенал. Целиком забравшись на антресоли, где не было ничего, кроме старых деревянных лыж, Вадик развернулся и лег головой к прихожей, а ногами к кухне. Затем он высунул голову наружу и крикнул Кристине:

– Я ухожу! До свидания!

После этого он, вытянув руку, дотянулся до двери и толкнул ее к косяку – тяжелая стальная дверь медленно сдвинулась с места и захлопнулась. Как только язычок замка щелкнул, попав в паз, Вадик скрылся в антресолях, закрыл за собой дверцы и в следующий момент услышал голос Кристины, донесшийся из гостиной.

– Спасибо, молодой человек! – крикнула она и вышла в прихожую, чтобы закрыть дверь на замок.

При этом она продолжала говорить по телефону, и Вадику удалось расслышать несколько фраз:

– Как ты мог его упустить? Я знаю, что ему четырнадцать лет, но все равно он еще ребенок!.. Если он попадет в милицию и во всем признается – мы пропали! Ты должен найти его во что бы то ни стало!.. Нет, без Петра я никуда не поеду! Ты ведь сам прекрасно понимаешь, что без Петра мы не можем уехать, – категорично заявила Кристина и ушла обратно в комнату – из-за этого Вадик не услышал окончания разговора.

Ситников лежал в темноте антресолей, боясь пошевелиться и нечаянным стуком коленей или локтей привлечь внимание девушки. Никогда еще время не тянулось так медленно. Он лежал и думал о том, как быстренько обыщет квартиру, выйдет на след Пузыря и вскорости найдет своего толстого друга, который пропал по его вине. И вдруг его сердце сжалось от страшной мысли: что, если дверные замки открываются изнутри только ключом, так же как и снаружи? В свое время Вадик не обратил на это внимания, и теперь его бросило в дрожь при одной мысли об этом. Ведь тогда он не сможет самостоятельно открыть замки и выйти из квартиры. «Точно! Дверь не могли открыть изнутри, поэтому и сбросили пятисотку с просьбой о помощи! Я-то думал, что замки просто заклинило, а на самом деле они с обеих сторон открываются и запираются ключами! – догадался Вадик и почувствовал, как по спине пробежали мурашки. – Ох, какой же я лох! – досадливо поморщился Вадик. – Самый настоящий дурень! Надо же было так лажануться! И почему я, пень дубовый, не посмотрел на замки, перед тем как лезть в этот дурацкий ящик! – мысленно ругал себя Вадик и соображал, как выйти из этой сложной ситуации: – Я могу вылезти из антресолей, прикинуться дурачком и попросить Кристину снова открыть дверь: мол, с раннего детства такой забывчивый, поэтому пять минут назад, когда дверь была открыта, я забыл выйти из квартиры. Кристина, само собой, примет меня за главного дебила нашего города и постарается побыстрее выпроводить из квартиры. В этом случае я окажусь на улице и ничего не узнаю о Пузыре. Есть другой вариант: подождать, когда Кристина уйдет, обыскать квартиру, а потом действовать по обстоятельствам».

Пока Ситников соображал, как ему поступить, Кристина поговорила по телефону, вымыла руки, достала из гардероба чистый пиджак и, скрипнув дверцей шкафа и оставив после себя аромат дорогих французских духов, вышла из квартиры. Этот запах залетел в щели антресолей.

«Когда Кристина открыла дверь, появился сквозняк, – подумал Вадик. – Значит, в квартире открыта лоджия или окно. Если открыта лоджия, то через пожарные люки можно спуститься на восьмой этаж, на лоджию Динки Кирсановой. И все дела! Нет ничего проще! – думал Вадик, слезая с антресолей. – Нет, все-таки я настоящий чайник. Прав Пузырь, когда говорит, что у меня вместо головы – тыква. Я сначала волнуюсь и дергаюсь, а потом соображаю и нахожу выход. А надо бы все наоборот».

Ситников первым делом убедился, что замки, как он и предполагал, открываются изнутри ключами. Затем он прошел в гостиную и посмотрел на лоджию. Это была самая что ни на есть обычная лоджия, похожая на миллионы других лоджий, но с одним важным и неожиданным для Вадика отличием – дверь была прибита к косяку толстыми длинными гвоздями с крупными стальными шляпками. В таком же состоянии оказались окна во всех трех комнатах и в кухне. Кто-то крепко-накрепко заколотил дверь балкона и оконные рамы, чтобы их нельзя было открыть, не выдернув гвозди, – а сделать это без плотницких инструментов было практически невозможно. Свежий воздух попадал в квартиру через открытую форточку, в проеме которой был установлен вентилятор. Вероятно, пришлось просунуть руку между лопастями вентилятора, чтобы сбросить пятьсот рублей на улицу.

«Чумовая квартира, – сделал вывод Вадик. – Пришел сюда за разгадкой, а нашел новые загадки. Зачем, интересно знать, заколошматили все двери и окна, ведь если очень надо, то можно разбить окно и через лоджию смотаться отсюда? Зачем понадобилось бросать на улицу пятисотку, если можно разбабахать окно и орать до посинения, звать на помощь? Наверное, тот, кто сбросил пятисотку, не хотел поднимать шума, не хотел, чтобы на этот шум приехала милиция, ведь недаром же он написал на купюре: „Вызовите Службу спасения“. Скорее всего, он по каким-то причинам не хотел связываться с милицией. Во всяком случае, другого объяснения у меня нет».

Вадик быстро осмотрел комнаты, но следов Пузыря не обнаружил. Мебели в квартире было немного, и, скорее всего, шкаф, тумбочка, диван, несколько стульев и письменный стол принадлежали хозяевам квартиры, у которых Кристина снимала эту жилплощадь. Вадик сделал такой вывод после того, как нашел в верхнем ящике письменного стола школьную тетрадь и прочитал на обложке фамилию своей недавней одноклассницы Ирки Медведевой. В том же ящике он обнаружил блокнот, первый лист которого был исписан столбиками цифр. Вадик решил, что блокнот тоже принадлежит Ирке, но на всякий случай вырвал листок с записями, чтобы показать его Дине. Положив блокнот на прежнее место, он задвинул ящик и подошел к телефону, чтобы позвонить Кирсановой. Это был обычный радиотелефон с памятью на несколько номеров, точно такой стоял у Вадика в комнате. Трубка лежала на аппарате, и это удивило Вадика. «Значит, телефон работает, – подумал он, поднял трубку и услышал длинный гудок. – Странно. Зачем понадобилось бросать на улицу пятисотку, если можно было вызвать спасателей по телефону? – задумался Вадик и объяснил это так: – Наверное, когда Кристина запирала неизвестного пленника в этой прикольной квартире, она трубку забирала с собой».

Вадик позвонил Кирсановой.

– Динка, это я, – сказал он. – Я звоню из семьдесят пятой квартиры.

– Ты все еще там? – удивилась Дина. – Как тебе это удалось? Ведь Кристина давно вышла из подъезда. Я сама видела, как она села в свою «Ниву» и уехала.

– Я тебе потом расскажу, как я тут остался, а сейчас мне надо отсюда выбраться. Ключа от двери у меня нет, поэтому придется лезть через лоджию.

– Это опасно?

– Это смертельно опасно, – пошутил Вадик. – Я открою люк, спущусь по лестнице и окажусь на твоей лоджии. Я позвонил просто, чтобы предупредить: если увидишь человека за стеклом, не пугайся и не вздумай швырять в него сковородки, потому что этим человеком буду я.

Глава IV Загадочные числа

Обыскивая квартиру Кристины, Вадик искал не только следы Пузыря, но и инструменты, с помощью которых он смог бы открыть дверь или окно, выходящее на лоджию. Ничего подходящего он не нашел.

Поговорив с Диной, Вадик подошел к балконной двери и еще раз внимательно осмотрел ее. Затем достал шило и попытался расшатать гвозди. Вставив острие между косяком и дверью, он нажал на рукоятку, но дверь даже не покачнулась, зато шило, не рассчитанное на такие нагрузки, согнулось, словно проволока. Вадик вернулся на кухню, с дребезжащим звуком выдвинул ящик из кухонного стола, в котором лежали столовые принадлежности, и выбрал самый прочный на вид нож. Всунув лезвие этого ножа под ребристую шляпку, он снова попытался расшатать гвоздь. Но все его усилия были напрасны – дверь и окна были заколочены на совесть.

«Придется разбить окно, – подумал Вадик. – Но сделать это нужно без звона и грохота, чтобы соседи или прохожие на улице ничего не услышали».

Оконный блок, выходящий на лоджию, состоял из трех частей: узкой фрамуги, дверного окна и широкого стекла между ними. Поразмыслив, какое из трех стекол целесообразнее разбить, Вадик выбрал узкую фрамугу, которая располагалась у левой стены между подоконником и верхним краем рамы. Он мог легко пролезть через нее на лоджию и в то же время избежать грохота, который, несомненно, возник бы, если бы он разбил центральное стекло, широкое и тяжелое.

Вадик решил справиться с этой задачей с помощью увесистого металлического совка, который он нашел рядом с мусорным ведром и веником. Наметив точку в нижней части фрамуги, Вадик ударил по ней совком. Стекло даже не треснуло. Оказалось, что не так-то легко разбить окно в чужой квартире, зная, что тебя за это по головке не погладят. Для этого требовалась не столько физическая сила, сколько сила духа, решительность, готовность совершить незаконное действие..

Собравшись с духом, Вадик размахнулся и снова ударил в нижний угол фрамуги – совок отскочил от стекла, как от бетонной стены, а окно лишь задрожало. Вадик специально бил в нижний угол, чтобы стекло лишь негромко треснуло, а не разбилось бы вдребезги со звоном и грохотом. После этого он надеялся бесшумно вынуть из рамы осколки треснувшего стекла. Если бы он не балбесничал на уроках физики, то знал бы, что бьет в самую прочную точку на поверхности стекла, где сопротивление материала особенно велико. Но по физике у Ситникова была твердая тройка, поэтому он бил по стеклу с нарастающим раздражением. Когда его терпение лопнуло, он широко размахнулся и ударил прямо в центр окна – стекло, зазвенев, разбилось вдребезги, осколки брызнули в стороны и почти бесшумно шлепнулись на ковровое покрытие.

«Все-таки без звона не обошлось, – недовольно подумал Вадик. – Ладно, это было внутреннее стекло, значит, на улице ничего не услышали. А внешнее надо выставить без шума, а то и в самом деле милицию вызовут».

Вадик вышел в прихожую. Почувствовав, что шило, которым он проткнул шину «Нивы», скоро натрет ему мозоль на лодыжке, вынул его из носка и положил на стеклянную полку под зеркалом, чтобы затем забрать. На тумбочке для обуви он нашел бесплатную рекламную газету, обильно смочил ее водой, приложил к внешнему стеклу фрамуги и несколько раз провел по ней рукой, прогладил – мокрая бумага прилипла к окну, словно приклеилась. Вадик размахнулся и ударил. Стекло треснуло. Толстый слой мокрой бумаги приглушил звук удара, а прилипшие к газете осколки не упали на пол лоджии и не вызвали лишнего шума. Аккуратно отделив от треснувшего стекла мокрую газету, отяжелевшую от приставших к ней мелких стеклянных обломков, Вадик начал осторожно, стараясь не порезаться, расшатывать и вынимать из рамы крупные острые осколки и ставить их на пол, прислоняя к стене.

Очистив раму от стекла, Вадик внимательно осмотрел ее нижний край, заметил несколько крошечных осколков, двумя пальцами вытащил их и только после этого, убедившись, что его ягодицам не угрожают стеклянные занозы, сел на раму, перекинул ноги наружу и спрыгнул на кафельный пол лоджии. «Мне повезло, что я попал в ловушку именно в этом доме», – подумал Вадик. Много раз в телевизионной «Хронике происшествий» он видел людей, которые, не дождавшись пожарных, пытались перелезть с балкона на балкон, чтобы не стать жертвой огня и ядовитого дыма. Диктор «Хроники происшествий» говорил, что от огня страдают не только те, по чьей вине возник пожар, но и их ближайшие соседи, которые не могут выйти из своих квартир и добраться до лестницы, то есть до выхода, потому что едкий дым и огонь, заполнившие лестничную клетку, не позволяли им это сделать. Люди просто падали и разбивались, когда, пытаясь спастись от огня, перелезали с верхней лоджии на нижнюю, с одного балкона на другой.

С конца семидесятых годов строители с подачи архитекторов и пожарников начали строить дома так называемой повышенной пожарной безопасности: в квартирах над входными дверьми появились датчики, реагирующие на признаки зарождающегося пожара – плотный дым и температуру, предвещающую возникновение огня. Кроме этого, в лоджиях были предусмотрены люки, которые металлической лесенкой связывались с лоджиями других этажей. Но жильцы новых домов боялись не столько пожаров, сколько воров и грабителей, которые могли проникнуть в их жилища, поэтому люки намертво заваривали, загружали хламом, заставляли старой мебелью, и из-за этого идея «повышенной пожарной безопасности» пошла насмарку.

Вадик рассчитывал на то, что в субботний жаркий день соседей снизу нет дома. В такое время люди обычно уезжают за город или отдыхают возле ближайшего водоема. Он без колебаний ухватился за ржавую ручку, приподнял тяжелую металлическую крышку люка, со скрежетом отворил ее и, сев на колени, заглянул в образовавшийся проем. Там внизу, на лоджии девятого этажа, не было ни души, зато дверь в комнату была распахнута настежь, и сквозняк надувал розовые тюлевые шторы, как корабельные паруса. Вадик услышал женские голоса, которые доносились из глубины квартиры. По обрывкам фраз он догадался, что две женщины обсуждают рецепт приготовления какого-то мясного блюда.

«Скорее всего, эти женщины находятся на кухне, ведь нормальные люди говорят о готовке у плиты. Хотя кто их знает, этих домохозяек, может, они постоянно говорят о рецептах. Как бы там ни было, а мне надо отсюда сматываться», – решил Вадик, еще раз прислушался к голосам и по их приглушенному тембру догадался, что женщины разговаривают за пределами гостиной, возможно, в прихожей.

Вадик стал медленно спускаться по пожарной лестнице, бесшумно ступая подошвами кроссовок на неудобные стальные ступеньки. Дойдя до половины лестницы, он с трудом поднял над собой тяжелую крышку люка, закрыл ее над головой, а потом спустился на лоджию девятого этажа. Вадик проделал это так ловко и тихо, что если бы даже кто-нибудь находился в комнате рядом с лоджией, то он ничего бы не услышал.

Так же бесшумно Ситников спустился с девятого этажа на лоджию восьмого и, сойдя с лестницы, напоминающей трап, повернулся и увидел Дину… которая внезапно зажала ему рот своей рукой, – округлив глаза, она указала пальцем на дверь лоджии, за которой находилась гостиная комната.

– Тс-с-с… Тихо. Предки дома, – прошептала она.

– Что же ты раньше не сказала? – тоже шепотом спросил Вадик.

– Когда ты звонил, их не было. А пока ты лез по пожарным лестницам, они пришли. Ты ведь почти полчаса добирался с десятого этажа на восьмой. Альпинисты и то быстрее по скалам лазают.

– Так уж получилось, – развел руками Вадик. – Что теперь делать-то? Может, мне выйти, поздороваться и сказать, что я давно к тебе в гости пришел и просто на балкон вышел, типа воздухом подышать?

Дина покачала головой.

– Не получится. Пять минут назад мама выходила на балкон поливать цветы, – сказала она, кивнув на ящики, прикрепленные к перилам лоджии.

– Что ж мне теперь, на первый этаж по пожарным лестницам колбасить? – Вадик посмотрел вниз и отшатнулся – он привык к своему первому этажу, и высота восьмого казалась ему космической.

– Предки скоро уйдут, надо немножко подождать. Ты посиди пока на корточках у стеночки, чтобы родители тебя из комнаты не увидели, а я постараюсь побыстрее выпроводить их из дома.

Дина ушла в комнату, а Вадик послушно сел на корточки, прислонился спиной к горячей, нагретой солнцем стене и, положив руки на колени, уставился на серый декоративный щит, прикрывающий ржавые стойки балкона. Посмотрев на свои часы, он засек время и через десять минут почувствовал, что ноги у него затекли, спина стала деревянной, а перед глазами от долгого глазения на серый балконный щит запорхали желтые бабочки.

– Это бабочки-капустницы, – услышал он голос Дины, которая наконец-то вышла на балкон и, заметив бегающий взгляд Вадика, усмехнулась: – Можешь встать, предки Ушли.

Бабочки оказались настоящими, но мышцы тоже по-настоящему онемели. Чтобы подняться, Вадику пришлось взять Дину за руку. Они вошли в гостиную, Вадик устроился в кресле и попросил:

– Принеси попить, пожалуйста. У меня не горло, а пустыня Невада. Лучше чего-нибудь несладкого из холодильника.

– Ты имеешь в виду колбасу?

– Нет, колбасу всегда имеет в виду Пузырь, даже когда говорит о воде. А когда я говорю о воде, я имею в виду воду. Простую холодную воду без цвета и запаха. Можно с пузырьками.

– Кстати, о Пузыре. Тебе не кажется, что ты слишком накручиваешь? Может, он просто уронил торт у семьдесят пятой квартиры, а потом пошел покупать другой. Купил и сейчас лопает его в каком-нибудь безлюдном месте в полном одиночестве? – предположила Дина.

– Ничего я не накручиваю. Пузырь влип в гнусную историю, это точно. Если у меня сейчас от сухости не треснет горло, то я тебе кое-что расскажу.

Дина принесла запотевшую бутылку минералки, поставила ее на стеклянный столик рядом с Вадиком, а сама села на диван. Ситников залпом выпил из горлышка холодную газировку и минуту молча сидел, переводя дыхание. Потом Вадик рассказал Дине о том, что произошло после того, как он вместе с Кристиной вошел в семьдесят пятую квартиру.

Дина внимательно выслушала Вадика и деловито предложила:

– Теперь надо связать факты в единое целое. Исчезновение Пузыря указывает на одно – мы имеем дело с серьезными людьми. Скорее всего, мы столкнулись с организованной преступной группой, в которую входит Кристина, мужчина, с которым она говорила по телефону, и кто-то третий по имени Петр. Вероятно, этот Петр у них самый главный, потому что без него они даже из Москвы не могут уехать. А всего их – трое.

– Ты забыла про четвертого. Кроме этих троих, существует еще какой-то четырнадцатилетний пацан, которого они упустили и теперь ищут.

– Как? – удивилась Дина. – Разве Кристина говорила не о Витьке Пузыренко?

– Хм, – усмехнулся Вадик. – Я думаю, она говорила не о нем.

– Почему?

– Да потому, что Пузырь – трус, каких свет не видел! Он и в футбол не играет потому, что боится мячом покалечиться. С Пузырем любой первоклашка справится, не то что взрослый. Даст ему подзатыльник или просто покрутит кулаком у него перед носом, и Пузырь пикнуть не посмеет, а сбежать и подавно. К тому же если бы он сбежал, то давно был бы дома. Нет, – покачал головой Вадик. – Кристина говорила не о Пузыре. Есть в этой истории еще один человек – тот, кто бросил из окна пятисотку с просьбой о помощи. Ему лет четырнадцать, он смелый, сообразительный пацан, замешан в делах этой преступной группы, много об этих делах знает, но хочет завязать и порвать с преступниками. А зовут его Петр.

Пока Вадик выдвигал свою версию, Дина смотрела на него с иронией.

– Ты настоящий Шерлок Холмс, – с улыбкой сказала она. – С такой уверенностью говорить о человеке, которого в глаза не видел, может только великий сыщик или полный придурок! Допустим, ты слышал от Кристины, что сбежавшему пареньку около четырнадцати лет и что его, возможно, зовут Петром. Но почему ты решил, что он смелый и сообразительный?

– Очень просто. Смелый, потому что сбежал, ведь на побег тоже нужно отважиться. Сообразительный, потому что написал записал на пятисотке, а не на простой бумажке, которую никто бы не поднял и не прочитал.

– Ну-у-у, это легко, до этого я и сама могла бы додуматься, если бы захотела. А как ты до остального додумался, ну, что он замешан в делах преступников, но решил с ними завязать?

Вадик вальяжно положил ногу на ногу, поднял правую бровь, как великий сыщик, и произнес:

– Элементарно! Он хотел завязать и сбежать от бандитов, поэтому и сбросил пятисотку, чтобы его освободили. А заперли его потому, что он много знает про пироги этой банды и может эту банду выдать. Согласись, заколотить окна в квартире – это не самый надежный способ изолировать человека от внешнего мира, ведь так?