Текст книги "Тайны городов-призраков (др. изд.)"

Автор книги: Владимир Бацалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Пергам

В 1870-х годах в Малой Азии искал древности не только знаменитый впоследствии Генрих Шлиман, откопавший Трою. Имя другого немца, тоже не профессионального историка и археолога, а инженера-путейца стало известным благодаря тому, что работавший на строительстве железной дороги в Турции Карл Хуман однажды совершенно неожиданно приобрел в собственность высокий холм. Вернее, не весь холм, а один из его склонов. И если это приобретение не обеспокоило власти, то следующий шаг инженера уже должен был насторожить: ведь он подписал у самого султана бумагу, по которой любой кусок старого мрамора, найденный на этом холме, признавался собственностью кайзеровской Германии. Нетрудно догадаться, что таким «куском» вполне могла оказаться, например, древняя статуя или часть архитектурного сооружения эллинской или римской эпохи. Но никому и в голову не могло прийти, что Хуман стал хозяином развалин целого города Пергама, основанного в XII веке до новой эры древними греками, руководимыми сыном Геракла Телефон. По другой же версии, город был основан еще раньше троянцами. Существует легенда, что стены его построены Аполлоном и Посейдоном. Эти боги под видом простых людей нанялись за плату к троянскому царю Лаомедонту, отцу Приама, чтобы испытать его нечестие. Так оно и оказалось: денег Лаомедонт не заплатил, а богов «отпустил от себя с честию». Платить за столь безрассудный поступок, впрочем, пришлось не ему, а его дочери Гесионе, отданной на съеденье морскому чудовищу, которое наслал разгневанный неуплатой Посейдон.

Видимо, в период расцвета (и заката) греко-микенской культуры Критская цивилизация, предшественница Эллады, расширила границы влияния на многие области по берегам Средиземного моря. Скорее всего, она контролировала не только воды этого моря, но и значительной части Атлантического и Индийского океанов. Как бы то ни было, примерно к тому же времени, когда был основан Пергам, относятся знаменитое путешествие аргонавтов во главе с честолюбивым Ясоном, гибель Трои (по крайней мере, троянская война) и события, ей предшествовавшие.

Это говорит о том, что греческие города-колонии не были редкостью в Малой Азии.

Это был древний Пергам, о чем догадался Хуман, сопоставив имя с лежащим поблизости городом Бергамо, знаменитом разве что комедийным отпрыском Труффальдино. Правда, Пергам покинутый и разрушенный, но именно Пергам: об этом свидетельствовали надписи на некоторых частях античного мрамора, попавшего в более поздние, средневековые стены. Как и многое другое, античный Пергам оказался не вымыслом древних авторов.

Карл Хуман увлекся раскопками на всю жизнь. Правда, было это уже в 1882 году. Да и то поначалу он нанял профессиональных археологов и стал копать лишь после того, как они сняли точный план местности. Но зато когда раскопки начались, ожидаемое меркло перед действительным: за много лет Хуман раскопал, обнаружил и отправил в Германию многие и многие шедевры древнего искусства. Только Первая мировая война, как и в других областях археологии, помешала вести раскопки беспрерывно. Кстати, в той войне Германия, бывшая союзником Турции, сумела использовать и ту железную дорогу, по которой ходил Восточный экспресс и на строительство которой уже никогда не вернулся Карл Хуман.

Вероятно, условия жизни колонизаторов не были очень уж прекрасными: ведь не следует забывать, что в те времена Тавром и Антитавром еще владели могущественные хетты, которых побаивались самые великие египетские фараоны. По крайней мере, хлопоты, доставляемые владыкам Обоих Египтов хеттскими возмутителями, зафиксированы в дипломатической переписке тех времен.

О том, что первоначально греческий, а с III века до н. э. скорее римский, чем греческий, Пергам вынужден был иметь надежную защиту от «аборигенов» сих мест в районе мелководной реки Каик, говорит двойная крепостная стена, опоясывающая древний город. А сам город был расположен целиком на холме высотой 270 метров. Правда, в пределах Пергама этот холм, или скала, был не один, но он из нескольких холмов самый высокий.

Собственная история Пергамского царства начинается в 283 году до н. э., когда царь Филетер ловко использовал борьбу своих могущественных соседей – Лисимаха и Селевка. Наследовавший ему Эвмен расширил царство до побережья и до троянской горы Иды, на которой Парис судил богинь. При следующих царях Аттале I и Эвмене II Пергам пережил свои лучшие годы. Здесь жили (или работали) лучшие ученые, художники, поэты, скульпторы того времени. Строительство велось грандиозное. Появился даже особый, новый стиль в архитектуре – «пергамское барокко».

Но соображения безопасности от надвигавшихся с севера полчищ варваров заставили правителей Пергама в III веке до н. э. искать высоких и могучих покровителей: они выбрали Рим. Последний царь Аттал III в 133 году до н. э. завещал Риму свое царство со столицей в Пергаме в полную собственность при условии, что другие города его царства останутся независимыми. Пергам наводнили не знающие никакого удержа в алчности римские откупщики и дельцы. Вследствие этого и социальных противоречий (естественных для любого общества) произошло восстание низов Пергама под предводительством Аристоника. Восстание было подавлено, так как Аристоника не поддержали соседние города, опасавшиеся массового восстания рабов.

С тех пор уже заботой римских правителей стали расцвет и защита Пергама, как средоточия искусств и науки в Малой Азии. В отличие от завоеванных городов, Пергам римлянами не разрушался, а только все более обустраивался. Ведь он с 129 года до н. э. стал центром римской провинции Азия.

Многие художники еще до римской эпохи строили и украшали Пергам. Весьма необычен вид этого древнего города, вознесшегося на скалу: главные улицы, опоясывавшие крутой холм, представляли собой не улицы в прямом смысле, а две мощенные плитами извивающиеся серпантином петли, поднимавшие жителей и путешественников на самую вершину; они сходились у стен акрополя. А здания и сооружения той и последующих эпох возводились с учетом рельефа, поэтому, где было можно, из камня вырастали классические колонны, поддерживавшие изящные своды. Правда, там, где естественной скалы оказывалось недостаточно, надстраивались из того же камня стены и парапеты. При этом в то время, когда здания приходили в негодность или разрушались естественным путем, последователи строили их заново, не меняя ни планировки, ни основной градостроительной концепции. Если бы не традиционный эллинский дух, требовавший от внешнего вида города воздушности и величия одновременно, то холм Пергама скорее всего представлял бы собой нагромождение ячеек, схожее с термитником. Здесь этого не произошло: Пергам не похож на традиционно восточные города. А акрополь на вершине создавал впечатление увенчанности холма короной.

Примерно на середине склона холма была выстроена обширнейшая терраса, заменявшая горожанам агору… Она живописно вписалась в ансамбль города. Терраса поддерживалась стеной, выстроенной как мощное подпорное сооружение. Выше располагался прямо по склону амфитеатр из девяноста рядов, выбитых в камне в форме подков возрастающих размеров, из-за чего создавалось впечатление водопада. Подковы – это ряды зрительских мест, и всего театр вмещал четырнадцать тысяч зрителей. Крутизна «зрительного зала» составляет (он восстановлен) 46 метров. Все дворцы и храмы Пергама архитектурно уравновешиваются громадным амфитеатром. Он является душой всего ансамбля.

Римляне ввели в ансамбль Пергама одно существенное дополнение: над самой «короной», над акрополем, возвышаются колонны римского храма. Его громада тоже впечатляет и не оставляет сомнений в том, чья это земля, центр какой римской провинции Пергам – Азия. Его колонны сделаны из цельных кусков камня, а стоят они на цоколе, высота которого приближается к высоте стен греческого акрополя. Понятно, что длина колонны из песчаника обязательно выше любого самого высокого греческого здания Пергама. Мраморные перекрытия высечены из цельных кусков мрамора, а фронтон украшают мраморные скульптуры. В глубине храма стояла статуя императора Траяна, при котором было закончено возведение самого храма.

Городскую рыночную площадь в Пергаме украшала статуя Гермеса, покровителя торговли и, как говорят мифы, бога, который сам был изрядным плугом и вором, как любой торгаш.

Торговая жилка чувствуется в Пергаме неспроста: много веков он лежал на пути из Азии в Европу и Африку. Здесь сходились пути всего бассейна Индийского океана и доступного в те времена побережья Атлантического океана, а к тому же и купцов всех стран побережья Средиземного и Эгейского морей и Эвксинского Понта, за которым на север простиралась столь загадочная и не похожая на южные страны Гиперборея.

Символом покровительства Гермеса над городом и государством являлось изобретение авторов фигуры: каждый час, пока идет на рынке торговля, из рога изобилия в руке бога изливается в бассейн струя драгоценной для этих мест воды. Сохранившегося аналога этим оригинальным часам в мире нет, называются они клепсидра, а изобрел их, по традиции, философ Платон. Над рынком расположена галерея: в ней отдыхали или заседали городские судьи. Это в их обязанности входило вечером, перед закрытием рынка обрубать хвосты всей пойманной, но не проданной сегодня рыбе. Причин такого жесткого обращения с товаром было две: во-первых, избежать эпидемий, а во-вторых, судьи старались оградить от мошенничества наивных покупателей залежалого товара.

На трех террасах построен Гимнасий. Мальчики от 7 до 13 лет учились на первой террасе (из трех). Именно здесь учителя пять-шесть лет заставляли их зазубривать без запинки многие и многие тексты классических стихов, играть на лире или флейте, петь, писать и считать. Каждый из них прошел через ежедневное созерцание прекрасной галереи античных статуй и портретов древних мудрецов. В награду за послушание и прилежание имена самих учеников тоже заносились на отдельные таблички в глубине стенных ниш. На второй террасе, куда ведет винтовая лестница – зал для спортивных состязаний. Мало кто знает о том, что гимнастика, борьба, прыжки и бег – занятия, которые в древности были не совсем такими, как в наше время. К примеру, борцы перед поединком обмазывались оливковым маслом, а сама борьба проходила в пыли, обильно смоченной водой. Правда, потом ученикам, юношам 13–18 лет, позволялось вволю искупаться в бассейнах с теплой и холодной водой, чтобы вернуть телу легкость и снять усталость. А грязь ученики счищали с себя специальными бронзовыми скребками, после чего полагалось опять натереться маслом.

Для тех, кому исполнилось восемнадцать, то есть для совершеннолетних и постигших нелегкое ученье настоящих мужчин, которым частенько приходилось быть воинами, – третья терраса. Там полная галерея почетных и прославленных горожан: именно в этот почетный список мечтал попасть каждый пергамец. Третья терраса предназначена уже для взрослых собраний, размышлений, любования долиной и философских дискуссий.

Кроме основного рынка, где торговля шла, можно сказать, на бытовом уровне и повседневная, был еще и верхний рынок, расположенный в богатой верхней части города. Ее, в конце концов, заняли римские солдаты и начальники, чиновники и купцы. Она же перестроена ими в несколько вольном стиле: достроены этажи и переделаны на иной лад крыши домов. Зажиточная часть населения продавала и покупала в иных масштабах, чем на нижнем рынке. И ассортимент товара здесь шире, и сами товары экзотичнее. И здесь же находится алтарь для жертвоприношений верховному богу Олимпа Зевсу и его дочери-Афине, построенный царем Эвменом II около 180 года до н. э. Грандиозный (даже монументальный) алтарь опоясан рельефом, на котором изображена битва богов и титанов – страница греческой мифологии. На другом, меньшем фризе были изображены сиены из жизни основателя города Телефа.

Но, может быть, главной достопримечательностью была Пергамская библиотека. Во-первых, помещалась она в храме Афины – покровительницы города. Галерея героев, полководцев и богов создана блестящими скульпторами древности. Любопытно, что изобразивший битву пергамцев с галлами мастер показал галлов, да еще и побежденных, сильными и благородными. Не отсюда ли пошло нарицательное и не совсем приличное имя подражателям и последователям, которое хотя напрямую и не относится к скульптору, все же выражает отношение к нему недовольных портретом галлов горожан? Скульптора звали Эпигон.

Афина покровительствует Пергамской библиотеке. И недаром: библиотека в Пергаме по количеству рукописей была почти равной Александрийской библиотеке. Египетский царь Птолемей во II веке до н. э., не выдержав соперничества и желая сохранить за Александрией славу мирового центра культуры, запретил вывоз из Египта папируса. Тогда в Пергаме родилась (или была восстановлена древняя) технология выработки из шкур телят, коз и баранов особого материала для изготовления книг – пергамента. Состояла она в удалении шерсти (после вымочки в извести) до эпидермиса, затем кожу полировали и сушили без предварительного дубления. В результате волосяная сторона оставалась шероховатой и имела желтый цвет, а мясная была белой и гладкой. Свеженаписанный текст можно было стереть, старый – только соскоблить пемзой. Пергаментная рукопись (в отличие от египетских свитков) состояла из пачек сложенных вчетверо листов и явилась прообразом современной книги (и даже книгопечатной операции – фальцовки).

Больше ста лет конкурировала Пергамская библиотека с Александрийской после указа Птолемея. И все же вопрос решился в пользу Александрии: Марк Антоний в 31 году до н. э. подарил Пергамскую библиотеку Клеопатре, и библиотека была вывезена в Александрию.

В 713 году Пергам был разрушен арабами, но византийцы вновь отстроили его. В 1330 году он достался туркам, уже как провинциальное, ничего не значащее захолустье. В 1502 году Тамерлан поставил точку на жизни древнего города: молодое население он увел в плен, а стариков и детей уничтожил, как это было принято делать с непокорными еще во времена Чингисхана, являвшегося, по утверждению самого Тамерлана, дедом или прадедом завоевателя из Самарканда.

Самостоятельная история этого города составила всего 150 лет – с 283 по 133 год до н. э.

Археологически Пергам изучен относительно хорошо и сейчас представляет собой музей под открытым небом. Сохранились многочисленные остатки храмов, дворцов с мозаичными полами, военных сооружений эллинистического и римского времени, здания знаменитой библиотеки, остатки рынка, гимнасия, святилища Асклепия (где преподавал и лечил «последний врач античности» Гален) и жилых кварталов. Только Пергамский алтарь был вывезен УМаном в Берлин, где и теперь находится в специально построенном для него Пергамон-музее. Копия этого алтаря есть и в Музее изобразительных искусств им А.С. Пушкина.

Сегодня руины Пергама находятся под защитой ЮНЕСКО, как общечеловеческое достояние.

Степные Афины

Античный историк Геродот родился около 484 года до н. э. в Галикарнасе, одном из древнейших ионийских городов на побережье Малой Азии (ныне это турецкий город Бодрум, расположенный на одноименном полуострове). К этому времени город уже более семидесяти лет находился под властью персидской державы. Геродот происходил из богатой и высокопоставленной семьи. Особенно славился его дядя Паниасид, автор поэмы о странствованиях ионян и о судьбе их колоний (ионяне основали более ста городов, в частности, выходцы из города Милета построили на берегах Понта Эвксинского – Черного моря – Ольвию, Истрию и Пантикапей).

Когда Геродоту было пятнадцать лет, афинский полководец Кимон разгромил персов и отвоевал Фракию. Чуть позже греки одержали победу над персидским флотом у устья реки Эвримедонт. Жители Галикарнаса, тяготившиеся зависимостью от персов, Решили, что силы врага сломлены и необходим только последний толчок. Они восстали против персидского ставленника тирана Лигдамида. Среди восставших были поэт Паниасид и Геродот. Тиран жестоко подавил восстание греков. Участь побежденных была типична. Паниасида приговорили к смертной казни, а юного Геродота – к вечному изгнанию.

Геродот эмигрировал на Самос и здесь задумал создать труд по истории войн между греками и персами, и вообще обо всех народах ойкумены, которые боролись против персидских завоевателей. Это была своего рода месть за поражение. Для сбора материалов он решил объездить страны и народы, где происходили главные события, и увидеть исторические места собственными глазами. Желательно было бы и самому побеседовать с очевидцами событий или хотя бы выслушать местные предания.

Результатом этого глобального исследования стала «История в девяти книгах, или Музы». Многочисленные «истории» писались греками задолго до Геродота, даже его дядя Паниасид начинал писать историю греческого народа. Но именно Геродот создал столь грандиозный во всех отношениях – историческом, географическом, этнографическом, философском – труд, что Марк Тулий Цицерон с полным на то основанием назвал Геродота «отцом истории». Звание это закрепилось за ним навеки.

Для истории России Геродот тоже представляет особую ценность. У нас нет другого более полного сборника сведений об образе жизни и истории обитателей южных территорий России. Если же говорить об определенных частных вопросах, то подобно гомеровской «Илиаде», толкнувшей Шлимана на поиски Трои, подобно Платоновским диалогам, породившим целую науку атлантологию, «История» Геродота создала легенду то ли о скифском, то ли о греческом, то ли о будинском городе Гелоне, поиски которого ведутся уже более двухсот лет и пока не дали конечного результата.

Первое путешествие Геродот совершил именно в Скифию, поскольку на южных просторах будущей России персидский царь Дарий потерпел от скифов тяжелейшее поражение. Случилось это в 512 году до н. э.

В те и более ранние времена Скифия была для греков страной, хоть известной, но легендарной и таинственной. Гомер в «Одиссее» называл ее «вечно одетой туманом и мглой облаков». Жуликоватый, а, может быть, чересчур рьяный «охотник за чудесами», поэт Аристей, согласно преданию, обошедший все земли нашей страны до Уральских гор, в недошедшей поэме «Эпос об аримаспах» наполнил эти края невероятными чудесами и ужасами. Впрочем, не настолько уж он был и жуликоват, если разобраться с позиции сегодняшнего дня.

Геродот приехал в греческую колонию Ольвия (возле современного Николаева). Здесь он провел несколько месяцев, периодически совершая познавательные поездки в глубь скифской страны. Предполагается, что во время кратких поездок он поднимался вверх по реке Гипанис (Южный Буг) до так называемых «Священных путей». Но прямых доказательств этому нет. В любом случае основным источником информации стали для историка беседы с местными жителями, преимущественно греками.

Последние рассказали ему легенду о происхождении скифов и некоторых соседних с ними народов. Так как она имеет прямое отношение к возникновению города Гелона, процитируем «Историю»:

Геракл, гоня быков Гериона, прибыл в эту тогда необитаемую страну (теперь ее занимают скифы – Герион же жил далеко от Понта, на острове в кеане у Гадир за Геракловыми Столпами (остров этот эллины зовут Эрифией). Океан, по утверждению эллинов, течет, начиная от восхода солнца, вокруг всей земли, но доказать этого они не могут. Оттуда-то Геракл и прибыл в так называемую теперь страну скифов. Там его застали непогода и холод. Закутавшись в свиную шкуру, он заснул, а в это время его упряжные кони (он пустил их пастись) чудесным образом исчезли.

Пробудившись, Геракл исходил всю страну в поисках коней и, наконец, прибыл в землю по имени Гилея. Там в пещере он нашел некое существо смешанной природы – полудеву, полузмею. Верхняя часть туловища от ягодиц у нее была женская, а нижняя – змеиной. Увидав ее, Геракл с удивлением спросил, не видала ли она где-нибудь его заблудившихся коней. В ответ женщина-змея сказала, что кони у нее, но она не отдаст их, пока Геракл не вступит с ней в любовную связь. Тогда Геракл ради такой награды соединился с этой женщиной, однако она медлила отдавать коней, желая как можно дольше удержать у себя Геракла, а он с удовольствием бы удалился с конями. Наконец женщина отдала коней со словами: «Коней этих, пришедших ко мне, я сохранила для тебя; ты отдал теперь за них выкуп. Ведь у меня трое сыновей от тебя. Скажи же, что мне с ними делать, когда они подрастут? Оставить ли их здесь (ведь я одна владею этой страной) или же отослать к тебе?» Так она спрашивала. Геракл же ответил на это: «Когда увидишь, что сыновья возмужали, то лучше всего тебе поступить так: посмотри, кто из них сможет вот так натянуть мой лук и опоясаться этим поясом, как я тебе указываю, того оставь жить здесь. Того же, кто не выполнит моих указаний, отошли на чужбину. Если ты так поступишь, то и сама останешься довольна и выполнишь мое желание».

С этими словами Геракл натянул один из своих луков (до тех пор Геракл носил два лука). Затем, показав, как опоясываться, он передал лук и пояс (на конце застежки пояса висела золотая чаша) и уехал. Когда дети выросли, мать дала им имена. Одного назвала Агафирсом, другого Гелоном, а младшего Скифом. Затем, помня совет Геракла, она поступила, как велел Геракл. Двое сыновей – Агафирс и Гелон – не могли справиться с задачей, и мать изгнала их из страны. Младшему же, Скифу, удалось выполнить задачу, и он остался в стране. От этого Скифа, сына Геракла, произошли все скифские цари. И в память о той золотой чаше еще и до сего дня скифы носят чаши на поясе (это только и сделала мать на благо Скифу)".

Таким образом, легенда свидетельствует, что гелоны – это родичи скифов. Некоторые ученые и отождествляют их с одним из скифских племен, но другие резко отличают гелонов как самостоятельный народ, третьи же полагают, что речь идет о смешении в гелонах скифской и будинской крови, принимая во внимание указание Геродота, что «будины – большое и многочисленное племя; у всех их светло-голубые глаза и рыжие волосы»: Другими словами, в них видят отдаленных предков либо славянских, либо финно-угорских племен.

Далее Геродот пишет:

В их (будинов) земле находится деревянный город под названием Гелон. Каждая сторона городской стены длиной в 30 стадий. Городская стена высокая и вся деревянная. Из дерева построены также дома и святилища. Ибо там есть святилища эллинских богов со статуями, алтарями и храмовыми зданиями из дерева, сооруженными по эллинскому образцу. Каждые три года будины справляют празднество в честь Диониса и приходят в вакхическое исступление. Жители Гелона издревле были эллинами. После изгнания из торговых поселений они осели среди будинов. Говорят они частью на скифском языке, а частично на эллинском. Однако у будинов другой язык, чем у гелонов, образ жизни их так же иной.

Будины – коренные жители страны – кочевники. Это единственная народность в этой стране, которая питается сосновыми шишками. [44]44
  [44] Возможно, что слово «будины» на утраченном языке означало "белка, которая, опять-таки возможно, была тотемным животным будинов. Сами себя они называли «народом поедателя сосновых шишек». «Белка», как имя племени встречается у родственных скифам алтайских народов.


[Закрыть]Гелоны же, напротив, занимаются земледелием, садоводством и едят хлеб. По внешнему виду и цвету кожи они вовсе не похожи на будинов. Впрочем, эллины и будинов зовут гелонами, хотя и неправильно. Вся земля их покрыта густыми лесами разной породы. Среди лесной чащи находится огромное озеро, окруженное болотами и зарослями тростника. В этом озере ловят выдру, бобров и других зверей с четырехугольной мордой (лоси). Мехом этих зверей будины оторочивают свои шубы, а яички бобров применяют как лечебное средство против болезней матки".

Рассказ Геродота о Гелоне стал толчком для археологических поисков города. Но в отличие от той же самой Трои область поиска оказалась столь обширной, что надежд на их положительные результаты практически не было.

Дело в том, что географические познания древних о нашей стране не отличались ни точностью, ни полнотой. Колонизовавшие северное побережье Черного моря греки не проникали, вглубь страны, на север, и довольствовались теми сведениями о ней, которые стекались в греческие города вместе с варварами, являвшимися сюда для торгового обмена. Такого рода" сведения не могли быть точными и относились прежде всего к той или другой греческой колонии. Как говорят историки, поселись Геродот в Пантикапее, наши представления об истории южной России были бы коренным образом иными.

По мнению Геродота, обитаемые земли к северу от Ольвии простирались всего на двадцать дней пешего пути. Далее было царство холода и непроходимых снегов, жить там, считал историк, невозможно. Он подтверждал это мнение словами: «Я не могу найти никого, кто бы сказал, что знает эти страны, как очевидец».

Геродот представлял Скифию как четырехугольник, почти квадрат. Если определить каждую его сторону в двадцатидневный пеший путь, то получатся следующие границы: на юге – побережье Черного моря, прямо на этой границе лежит город Ольвия; на западе – река Дунай; на востоке – вытянутые к северу берега Азовского моря; на севере неведомые страны. Вот в этом четырехугольнике и следует искать земли будинов и местоположение легендарного города Гелона. Версий было много. В основном они сводились к тому, что город следует искать либо на Волге, либо на Среднем Дону. Первым начал поиски Гелона известный историк И.Е. Забелин. Именно он высказал предположение, что Гелон – это городище Укек (или Увек), лежащее на берегу Волги немногим ниже Саратова. Эту точку зрения поддержала саратовская археологическая комиссия во главе с С.С. Краснодубровским. Продержалась она в течение всей второй половины XIX – начале XX веков. Однако затем была отвергнута. Материалы из раскопок нельзя было датировать временем Геродота.

На местоположение Гелона Геродот косвенно указывает в еще одном месте своей книги. Когда он описывает поход Дария на скифов, то говорит и о следующем.

Военные планы скифов были составлены весьма хитро. Войско царя Скопаса должно было завлекать персов вдоль Меотиды. Два других царства – великое царство под властью Иданфирса и царство, где царем был Таксакис, соединившись в одно войско вместе с гелонами и будинами, должны были медленно отступать, заманивая врага в пустынные местности.

Персы упорно преследовали хитрецов и проникли в землю будинов. Здесь они нашли большой город, окруженный деревянной стеной. Жители его не оказали персам сопротивления, благоразумно разбежавшись, так что город был пуст. Персы предали его огню.

Это был их единственный успех. В конце концов, им удалось «договориться» со скифами о битве. Оба войска выстроились, но в этот момент перед строем скифской конницы пробежал заяц. Скифы, позабыв о неприятеле, с гиканьем бросились вдогонку. Дарий обиделся:

– Мне! Царю царей! Владыке мира! Эти пожиратели конины предпочли охоту на какого-то зайца!

Никто не объяснил царю царей, что заяц символизировал у скифов удачу. Поймать его было просто необходимо. [45]45
  [45]Что произошло бы на Куликовом поле, если бы перед русским воинством пробежала черная кошка.


[Закрыть]

Лишенное продовольствия и воды (скифы засыпали колодцы), войско Дария стало отступать в сторону Византия. Скоро это отступление переросло в беспорядочное бегство. От полного разгрома Дария спасло только то, что он заблудился, не зная дороги. Скифы же искали его именно на дорогах. Даже Геллеспонта они достигли первыми.

Ни одно из поселений на Волге или Дону не соответствовало данному описанию похода Дария – не было найдено следов пожарищ, соответствовавших бы VI веку до н. э.

Где же искать Гелон? Ведь он не мог не быть. Иначе как попадал в Грецию янтарь Балтийского моря?

В 1906 году археолог В.А. Городцов начал раскопки в 35 километрах выше Полтавы по реке Припять, в междуречье рек Ворскла и Сухая Грунь. Раскопки велись только один сезон и в весьма сложных условиях: во-первых, на месте древнего городища, которое и было целью раскопок, находится сразу несколько селений, во-вторых, с юга к городищу примыкает старинный русский город Глинск, хорошо известный прежде всего как вотчина матери Ивана Грозного Елены Глинской. Местное население не только разоряло само городище, но и всячески мешало археологическим раскопкам из опасения потерять свои Усадьбы.

Однако результаты проведенных работ были столь значительны, что в 1930-х годах позволили археологу В. Щербакивскому отождествить Белвское городище (название дано по одному из современных селений на его территории) с городом Гелоном. Особое внимание историки обратили на этимологию древнегреческого названия реки Ворсклы. Геродот именовал ее Пантикапой.

В.И. Абаев, исходя из иранского (скифского) языка, установил двусложность этого имени: «панти» – «путь» и «капа» – «рыба», то есть «рыбный путь». Ян Збожил исходил из концепции славянского происхождения названия. Первое слово тоже означает слово «путь», зато второе происходит от славянского слова «кап» – «начало». И в том, и в другом случае название показывает значение географического положения Пантикапы (Ворсклы). Вполне справедливо предположить, что название Пантикапа означало, что с Ворсклы начинался путь из Гелона (Бельского городища) к торжищу борисфенитов в Оль-вию и обратно. Если с этим согласиться, то из Гелона купцы плыли по Пантикапе, в устье ее переправлялись через Борисфен (Днепр) – переправа здесь существует издревле – и шли уже пешим ходом в нужном им направлении.

Но географическое описание местопребывания Гелона у Геродота не соответствовало положению Бельского городища. Античный историк постоянно ссылался на определенную близость города к Танаису, то есть Дону.

Выдающийся советский археолог М.И. Артамонов обратил внимание на то, что, согласно Геродоту, около середины VI века до н. э. поблизости от Гелона поселились невры, которым пришлось спасаться от появившижя в их землях множества змей.

Исторически точно известна местность Неврида, страна невров. Она располагалась к северу от верховьев Днестра, между его истоком, истоками Западного Буга и бассейном реки Припять. То есть это Северная Галиция и Волынь. Пришли они сюда из низовий Западного Буга.

Следовательно, где-то рядом с Невридой и следует искать земли будинов. Артамонов определил их, как среднее Поднепровьег прежде всего соседствую-шая с Волынью Киевщина. Эти места обычно рассматривали территориями племен андрофагов и ме-ланхленов. Однако в XX веке и тех, и других не смогли археологически выделить из будинов. Поэтому вполне возможно предположить, что андрофаги и мелан-хлены – это качественные определения будинов по их отдельным характерным приметам. Так, в частности, археологи точно установили, что будинам было свойственно культовое людоедство, откуда, возможно, и родилось прозвище «андрофаги» – пожиратели людей.