Текст книги "Легенды и мифы о Сталине."

Автор книги: Владимир Суходеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

УЭЛЛС.Я, быть может, сильнее, чем вы, верю в экономическую интерпретацию политики. Благодаря изобретениям и современной науке приведены в действие громадные силы, ведущие к лучшей организации, к лучшему функционированию человеческого коллектива, т.е. к социализму. Организация и регулирование индивидуальных действий стали механической необходимостью, независимо от социальных теорий. Если начать с государственного контроля над банками, затем перейти к контролю над транспортом, над тяжелой промышленностью, над промышленностью вообще, над торговлей и т. д., то такой всеобъемлющий контроль будет равносилен государственной собственности на все отрасли народного хозяйства. Это и будет процессом социализации. Ведь социализм, с одной стороны, и индивидуализм – с другой не являются такими же антиподами, как черное и белое. Между ними имеется много промежуточных стадий. Имеется индивидуализм, граничащий с бандитизмом, и имеется дисциплинированность и организованность, равносильная социализму. Осуществление планового хозяйства зависит в значительной степени от организаторов хозяйства, от квалифицированной технической интеллигенции, которую можно, шаг за шагом, завоевать на сторону социалистических принципов организации. А это самое главное. Ибо – сначала организация, затем социализм. Организация является наиболее важным фактором. Без организации идея социализма – всего лишь идея.

СТАЛИН. Непримиримого контраста между индивидуумом и коллективом, между интересами отдельной личности и интересами коллектива не имеется, не должно быть. Его не должно быть, так как коллективизм социализм не отрицает, а совмещает индивидуальные интересы с интересами коллектива. Социализм не может отвлекаться от индивидуальных интересов. Дать наиболее полное удовлетворение этим личным интересам может только социалистическое общество. Более того – социалистическое общество представляет единственно прочную гарантию охраны интересов личности. В этом смысле непримиримого контраста между «индивидуализмом» и социализмом нет. Но разве можно отрицать контраст между классами, между классом имущих, классом капиталистов и классом трудящихся, классом пролетариев? С одной стороны – класс имущих, в руках которых банки, заводы, рудники, транспорт, плантации в колониях. Эти люди не видят ничего, кроме своего интереса, своего стремления к прибыли. Они не подчиняются воле коллектива, они стремятся подчинить любой коллектив своей воле. С другой стороны – класс бедных, класс эксплуатируемых, у которых нет ни фабрик, ни заводов, ни банков, которые вынуждены жить продажей своей рабочей силы капиталистам и которые лишены возможности удовлетворить свои самые элементарные потребности. Как можно примирить такие противоположные интересы и устремления? Насколько я знаю, Рузвельту не удалось найти путь к примирению этих интересов. Да это и невозможно, как говорит опыт. Впрочем, вы знакомы с положением в Соединенных Штатах лучше, чем я, так как я в США не бывал и слежу за американскими делами преимущественно по литературе. Но у меня есть кое-какой опыт по части борьбы за социализм, и этот опыт говорит мне: если Рузвельт попытается действительно удовлетворить интересы класса пролетариев за счет класса капиталистов, последние заменят его другим президентом. Капиталисты скажут: президенты уходят и приходят, а мы, капиталисты, остаемся; если тот или иной президент не отстаивает наших интересов, найдем другого. Что может противопоставить президент воле класса капиталистов?

УЭЛЛС.Я возражаю против этой упрощенной классификации человечества на бедных и богатых. Конечно, есть категория людей, стремящихся исключительно к наживе. Но разве этих людей не считают точно так же, как и здесь, помехой? Разве на Западе мало людей, для которых нажива не цель, которые обладают известными средствами, хотят их инвестировать, получают от этого прибыль, но совсем не в этом видят цель своей деятельности? Эти люди рассматривают инвестирование средств как неудобную необходимость. Разве мало талантливых и преданных инженеров, организаторов хозяйства, деятельность которых движется стимулами совсем иными, чем нажива? По-моему, имеется многочисленный класс попросту способных людей, сознающих неудовлетворительность нынешней системы и призванных сыграть большую роль в будущем, социалистическом обществе. Я много занимался последние годы и много думал о необходимости пропаганды идей социализма и космополитизма в широких кругах инженеров, летчиков, в военно-технических кругах и т. д. Подходить к этим кругам с прямолинейной пропагандой классовой борьбы – бесцельно. Это круги, понимающие, в каком состоянии находится мир, превращающийся в кровавое болото, но эти круги считают ваш примитивный антагонизм классовой борьбы нонсенсом.

СТАЛИН.Вы возражаете против упрощенной классификации людей на богатых и бедных. Конечно, есть средние слои, есть и та техническая интеллигенция, о которой вы говорите и в среде которой есть очень хорошие, очень честные люди. Есть в этой среде и нечестные, злые люди. Всякие есть. Но, прежде всего, человеческое общество делится на богатых и бедных, на имущих и эксплуатируемых, и отвлечься от этого основного деления и от противоречия между бедными и богатыми – значит отвлечься от основного факта. Я не отрицаю наличия промежуточных средних слоев, которые либо становятся на сторону одного из этих двух борющихся между собой классов, либо занимают в этой борьбе нейтральную или полунейтральную позицию. Но, повторяю, отвлечься от этого основного деления общества и этой основной борьбы между двумя основными классами – значит игнорировать факты. Эта борьба идет и будет идти. Исход этой борьбы решается классом пролетариев, классом работающих».

СТАХАНОВСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

Вспоминает рабочий-новатор Иван Иванович Гудов: «В зале заседаний ЦК ВКП(б), на Старой площади, началось Первое Всесоюзное совещание стахановцев промышленности и транспорта 1935 года. После того как выступили несколько человек, Сталин, наклонившись к Орджоникидзе, что-то ему сказал. Орджоникидзе поднялся и объявил:

– На этом совещание здесь закрываем. Переходим в Кремль, в Андреевский зал.

У здания ЦК партии стояли вызванные машины. Все поехали в Большой Кремлевский дворец.

Заняв места в зале Большого Кремлевского дворца, делегаты вдруг затихли на несколько минут, пока не появились руководители партии – члены Политбюро, народные комиссары. С этой минуты не умолкали аплодисменты – и до, и во время, и после каждого выступления. Не зал, а кипящий котел. Возбужденные, радостные лица, все вокруг меня выглядели необыкновенно красивыми, гордыми, полными достоинства. Ушло куда-то далеко все будничное, повседневное с заботами, тревогами.

Были в зале молодые и пожилые, коммунисты и беспартийные, мужчины и женщины. Всех захватила атмосфера братства. Недаром говорилось, что в Кремле проходит демонстрация единства партии и народа.

Вечером 17 ноября выступил И.В. Сталин. В его речи были поставлены злободневные вопросы стахановского движения. Особенно пришлись всем по душе слова: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится».

Затем Сталин поблагодарил нас, стахановцев, за учебу, и это вызвало бурю аплодисментов, овацию неописуемую.

Расходиться не хотелось. Мы спели «Интернационал», затем стали петь марш из кинофильма «Веселые ребята».

Сталин пел вместе со всеми, он вернул в зал всех направившихся к выходу членов Политбюро. Запевал Жданов. Пели мы долго, с энтузиазмом и подъемом. Так было – энтузиазм шел от чистого сердца.

Теперь я понимаю, что в отношении к Сталину в те годы создавалась атмосфера превозношения, преклонения, то, что после его смерти партия расценила как культ личности. Мы хорошо знаем тяжелые последствия этого культа. Партия осудила ошибки Сталина. Но история есть история, тут, как говорится, ни прибавить, ни убавить. Культ – правда! Но и то правда, что в лице Сталина мы приветствовали саму партию. И было бы глупо забывать о том, как высоко партия оценила и подняла стахановское движение, распространив его по всей стране. А ведь было такое, когда в 50-х годах нашлись люди – я называю их людьми с нечистой совестью, – которые стали охаивать все, что было, как они выражались, «при Сталине». И индустриализация была «не так», и коллективизация – «не так», а народное стахановское движение, оказывается, было «шумихой». Ложилась тень на замечательные дела народа, совершенные в 30-е годы. Из печати, из нашей пропаганды стали исчезать даже слова «стахановец», «стахановское движение». Если верно говорят – что написано пером, того не вырубить и топором, то тем более верно, что рожденное народом движение стахановцев из истории не вытравить.

9 декабря 1935 года инициаторов стахановского движения наградили, а 27 января 1936 года в торжественной обстановке вручили ордена. После вручения орденов в зал заседания Президиума ЦИК пришли И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов, Г. К. Орджоникидзе и другие члены Политбюро. Орджоникидзе подозвал меня и повел знакомить со Сталиным.

Сталин внимательно посмотрел на меня, затем сказал:

– Молодец!

Только одно такое слово Сталина было тогда высочайшей наградой».

По книге И.И. Гудова «Судьба рабочего».

Часть 5
Сталинские репрессии. 1937 год

СТАЛИН И ТРОЦКИЙ

Лион Фейхтвангер в книге «Москва 1937» пишет: «Мне кажется, что даже одной мелкой детали достаточно, чтобы ярко осветить превосходство Сталина над Троцким. Сталин дал указание поместить в большом официальном издании «Истории гражданской войны», редактируемом Горьким, портрет Троцкого. Между тем Троцкий в своей книге злобно отвергает все заслуги Сталина, оборачивая его качества в их противоположность, и книга его полна ненависти и язвительной насмешки по отношению к Сталину.

Троцкий представляется мне типичным только-революционером, очень полезный во времена патетической борьбы, он ни к чему не пригоден там, где требуется спокойная, упорная, планомерная работа вместо патетических вспышек. Мир и люди после окончания героической эпохи революции стали представляться Троцкому в искаженном виде. Он стал неправильно воспринимать вещи. В то время как Ленин давно приспособил свои взгляды к действительности, упрямый Троцкий продолжал крепко держаться принципов, оправдавших себя в героическо-патетическую эпоху, но не применимых при выполнении задач, выдвинутых потребностями текущего дня. Троцкий умеет – и это видно из его книги – в момент большого напряжения увлечь за особой массы. Он, вероятно, был способен в патетическую минуту зажечь массы порывом энтузиазма. Но он был неспособен ввести этот порыв в русло, «канализировать» его, обратив на пользу строительства великого государства. Это умеет Сталин.

Не подлежит сомнению, что расхождения во взглядах по решающим вопросам являются причиной большого конфликта между Троцким и Сталиным, и эти расхождения вытекают из глубоких противоречий. Различие характеров этих людей являлось причиной тому, что они приходили к противоположным выводам в важнейших вопросах русской революции – в национальном вопросе, в вопросе о роли крестьянства и возможности построения социализма в одной, отдельно взятой стране. Сталин утверждал, что полное осуществление социализма возможно и без мировой революции и что при соблюдении национальных интересов отдельных советских народов социализм может быть построен в одной, отдельно взятой стране; он считал, что русский крестьянин способен построить социализм. Троцкий это оспаривал. Он утверждал, что мировая революция является необходимой предпосылкой для построения социализма. Он упорно держался марксистского учения об абсолютном интернационализме, защищал тактику перманентной революции и, приводя множество логических доводов, настаивал на правильности марксистского положения о невозможности построения социализма в одной стране.

Не позднее 1935 года весь мир признал, что социализм в одной стране построен и что, более того, эта страна вооружена и готова к защите от любого нападения.

Что же мог сделать Троцкий? Он мог молчать. Он мог признать себя побежденным и заявить о своей ошибке. Он мог примириться со Сталиным. Но он этого не сделал. Он не мог решиться на это. Человек, который раньше видел то, чего не видели другие, теперь не видел того, что было видно каждому ребенку Питание было налажено, машины работали, сырье добывалось в невиданных ранее размерах, страна была электрифицирована, механизирована. Троцкий не хотел этого признать. Он заявил, что именно быстрый подъем и лихорадочные темпы строительства обусловливают непрочность этого строительства. Советский Союз – «государство Сталина», как он его называл, – должен рано или поздно потерпеть крах и без постороннего вмешательства, и он, несомненно, потерпит крах в случае нападения на него фашистских держав. И Троцкий разражался вспышками беспредельной ненависти к человеку, под знаменем которого осуществлялось строительство.

Попробуем теперь представить себе Сталина.

У него были идеи. Он проявил себя организатором. Но Сталин не ослеплял; он оставался в тени рядом со сверкающим, суетливым Троцким. Троцкий хороший оратор, пожалуй, лучший из существующих. Он очаровывает. Сталин говорит не без юмора, но пространно, рассудительно. Он упорным трудом завоевывал себе популярность, которая другому легко давалась. Своим успехом он обязан только себе.

Блеск Троцкого, не всегда неподдельный, в продолжение многих лет мешал заметить действительные заслуги Сталина. Но наступило время, когда идеи только-борца Троцкого начали становиться ошибочными и подгнивать; первым это заметил и высказал Сталин. Уже в декабре 1924 года Сталину стало окончательно ясно, что, в противоположность прежней теории, построение полного социалистического общества в одной, отдельно взятой стране возможно. Уже тогда он последовательно, более отчетливо и в более острых формулировках, чем Ленин, указал путь к этому построению – усиленная индустриализация страны и объединение крестьян в артели. Он в ясных словах провозгласил то, что до сих пор оспаривалось, а именно: при правильной политике партии решающая часть русского крестьянства может быть втянута в социалистическое общество, и он обосновал это утверждение простыми, убедительными и неопровержимыми аргументами.

Дело Сталина процветало, добыча угля росла, росла добыча железа и руды: сооружались электростанции; тяжелая промышленность догоняла промышленность других стран; строились города; реальная заработная плата повышалась, мелкобуржуазные настроения крестьян были преодолены, их артели давали доходы – все более возрастающей массой они устремлялись в колхозы. Если Ленин был Цезарем Советского Союза, то Сталин стал его Августом, его «умножителем» во всех отношениях. Сталинское строительство росло и крепло. Но Сталин должен был заметить, что все еще имелись люди, которые не хотели верить в это реальное, осязаемое дело, которые верили тезисам Троцкого больше, чем очевидным фактам».

ДОКАТИЛИСЬ

Эта статья впервые была напечатана в одиннадцатом томе Сочинений И.В. Сталина

«Необходимость со всей ясностью поставить вопрос о троцкистской подпольной организации диктуется всей ее деятельностью последнего времени, которая заставляет партию и Советскую власть относиться к троцкистам принципиально иначе, чем относилась к ним партия до XV съезда.

7 ноября 1927 года открытое выступление троцкистов на улице было тем переломным моментом, когда троцкистская организация показала, что она порывает не только с партийностью, но и с советским режимом.

Этому выступлению предшествовал целый ряд антипартийных и антисоветских действий: насильственный захват государственного помещения для собрания (МВТУ), организация подпольных типографий и т. п. Однако до XV съезда партия в отношении троцкистской организации все еще принимала меры, которые свидетельствовали о желании руководства партии добиться исправления троцкистов, добиться признания ими своих ошибок, добиться возвращения на путь партийности. В течение нескольких лет, начиная с дискуссии 1923 года, партия терпеливо проводила эту линию – линию, главным образом, идеологической борьбы. И даже на XV съезде партии речь шла о таких именно мерах против троцкистской организации, несмотря на то, что троцкисты «от разногласий тактического характера перешли к разногласиям программного характера, ревизуя взгляды Ленина и скатившись к позиции меньшевизма». (Резолюция XV съезда.)

Год, прошедший со времени XV съезда, показал правильность решения XV съезда, исключившего активных деятелей троцкистов из партии. В течение 1928 года троцкисты завершили свое превращение из подпольной антипартийной группы в подпольную антисоветскую организацию. В этом то новое, что заставило в течение 1928 года органы Советской власти принимать репрессивные мероприятия по отношению к деятелям этой подпольной антисоветской организации.

Не могут органы власти пролетарской диктатуры допускать, чтобы в стране диктатуры пролетариата существовала подпольная антисоветская организация, хотя бы и ничтожная по числу своих членов, но имеющая все же свои типографии, свои комитеты, пытающаяся организовать антисоветские стачки, скатывающаяся к подготовке своих сторонников к гражданской войне против органов пролетарской диктатуры. Но именно до этого докатились троцкисты, бывшие некогда фракцией внутри партии и ставшие теперь подпольной антисоветской организацией.

Понятно, что все, что есть в стране антисоветского, меньшевистского, все это выражает сочувствие троцкистам и группируется теперь вокруг троцкистов.

Борьба троцкистов против ВКП(б) имела свою логику, и эта логика привела троцкистов в антисоветский лагерь. Троцкий начал с того, что советовал своим единомышленникам в январе месяце 1928 года бить по руководству ВКП(б), не противопоставляя себя СССР. Однако ввиду логики борьбы Троцкий пришел к тому, что свои удары против руководства ВКП(б), против руководящей силы пролетарской диктатуры, неизбежно направил против самой диктатуры пролетариата, против СССР, против всей нашей советской общественности.

Троцкисты пытались дискредитировать всеми путями в глазах рабочего класса руководящую в стране партию и органы Советской власти. Троцкий в директивном письме от 21.Х.1928 г., посланном за границу и опубликованном не только в органе печати ренегата Маслова, но и в белогвардейских органах («Руль» и др.), выступил с клеветническими антисоветскими заявлениями о том, что существующий в СССР строй является «керенщиной наизнанку», призывает организовывать стачки, срывать кампанию коллективных договоров и подготовляет по сути дела свои кадры к возможности новой гражданской войны.

Другие троцкисты прямо говорят о том, что не надо «останавливаться ни перед чем, ни перед какими писаными и неписаными уставами» в деле подготовки к гражданской войне.

Клевета на Красную Армию и на ее руководителей, которая распространяется троцкистами в подпольной и иностранной ренегатской печати, а через нее в зарубежной белогвардейской печати, свидетельствует о том, что троцкисты не останавливаются перед прямым натравливанием международной буржуазии на Советское государство».

НЕ БЫТЬ ЗАСТИГНУТЫМ ВРАСПЛОХ

Говоря о большевистской партии, о комсомоле, о профсоюзах, о наших силах вообще, И.В. Сталин в речи на VIII съезде ВЛКСМ 16 мая 1928 года предупреждал:

«Нельзя утешать себя тем, что в партии у нас миллион членов, в комсомоле – два миллиона, в профсоюзах – десять миллионов, что этим все обеспечено для окончательной победы над врагами. Неверно это, товарищи. История говорит, что самые большие армии гибли от того, что они зазнавались, слишком много верили в свои силы, слишком мало считались с силой врагов, отдавались спячке, теряли боевую готовность и в критическую минуту оказывались застигнутыми врасплох.

Самая большая партия может быть застигнута врасплох, самая большая партия может погибнуть, если она не учтет уроков истории, если она не будет ковать изо дня в день боевую готовность своего класса. Быть застигнутыми врасплох – это опаснейшее дело, товарищи. Быть застигнутыми врасплох – это значит стать жертвой «неожиданностей», Жертвой паники перед врагом. А паника ведет к распаду, к поражению, к гибели».

СТАЛИН И КИРОВ

Отношения И.В. Сталина и С.М. Кирова, по свидетельству близко знавших их людей, были отношениями не просто единомышленников, а больших друзей.

Вместе со Сталиным Киров и другие деятели партии составили то руководящее ядро, которое сплотило партию вокруг заветов Ленина. В борьбе с троцкистско-зиновьевской оппозицией Киров отстаивал дело индустриализации страны, коллективизации сельского хозяйства и развития передовой науки и техники. В своих ярких и убедительных речах он не славословил Сталина, а разъяснял, что «могучая воля, колоссальный организаторский талант этого человека обеспечивают партии своевременное проведение больших исторических поворотов, связанных с победоносным строительством социализма».

Сотрудники охраны Сталина пишут, что он любил Кирова «какой-то трогательной, нежной любовью», что «приезды т. Кирова в Москву и на юг были для Сталина настоящим праздником. Приезжал Сергей Миронович на неделю, две. В Москве он останавливался на квартире у т. Сталина, и И.В. буквально не расставался с ним», что весь период Семнадцатого съезда «даже спал на сталинской кровати, а хозяин довольствовался диваном». О большой дружбе Сталина с Кировым пишет и Светлана Аллилуева, отмечая, что они, дети, души не чаяли в Сергее Мироновиче.

Убийство С.М. Кирова 1 декабря 1934 года было ударом для И.В. Сталина. Охранник А.Т. Рыбин так описывает состояние И.В. Сталина: «Потрясенный смертью Сергея Мироновича, Сталин за эти дни осунулся и почернел, оспины на лице стали виднее. Поцеловав покойного Кирова в губы, он еле слышно выдохнул: «Прощай, дорогой друг». После смерти жены у него не было более близкого человека».

В «Секретном докладе» на XX партийном съезде Н.С. Хрущев голословно обвинил И.В. Сталина в убийстве С.М. Кирова. Хрущев требовал во что бы то ни стало найти «неопровержимые доказательства» вины Сталина, с этой целью создал специальную комиссию ЦК КПСС во главе с кандидатом в члены Президиума ЦК академиком П.Н. Поспеловым. Петр Николаевич рассказывал, что он, член партии с апреля 1917 года, историк партии, несмотря на давление Хрущева, не мог поступиться партийной и научной совестью и откровенно сказал, что таких документов нет и не может быть. За это сразу же был выведен Хрущевым из состава Президиума ЦК КПСС.

И все же ложь Хрущева продолжает гулять по страницам печати и «солидным» трудам бесчестных людей.

Одним из доводов об ответственности Сталина за убийство Кирова выдвигается версия, что он мог стать соперником Сталина – Генерального секретаря ЦК партии, теоретика марксизма-ленинизма.

Да, Киров показал себя блестящим пропагандистом марксизма уже в годы работы на Кавказе. Он в газете «Терек» выступал с глубокими статьями по истории русской философии и литературы. В 20-е годы доказывал необходимость развертывания теоретической работы в партии, соединения теории и практики. В 30-е годы вместе со Ждановым Киров стал соавтором Сталина по разработке новой концепции истории СССР и новой истории.

В 1947—1948 годах я работал над диссертацией о С.М. Кирове как марксисте-ленинце. Мне довелось на этот счет слышать мнение академика Г.Ф. Александрова, начальника Управления пропаганды и агитации ЦК партии, и секретаря ЦК партии А.А. Жданова. Они говорили: сравните сборники статей и речей Сталина и Кирова, например, по вопросам ленинизма. Сталинские работы глубоко и доступно излагают и теоретически обосновывают ленинизм. Киров призывает изучать ленинизм, знать жизнь Ленина, как говорил он, «от доски до доски, знать его великие заповеди до последней запятой». Или о троцкизме. У Сталина – обстоятельные работы, раскрывающие несостоятельность троцкизма, вскрывающие суть и опасность борьбы троцкистов против Ленина, против партии большевиков, против социализма. Киров умел подойти к массе, к рабочим, с едким сарказмом разоблачал троцкистскую ложь. Киров восстановил поколебленные оппозиционерами единство и сплоченность большевистских организаций города Ленина. Пламенный трибун. Однако Киров не та личность, кто мог бы быть тогда Генеральным секретарем вместо Сталина. В середине 1934 года Сталин предложил члену Политбюро Кирову переехать в Москву и занять должность секретаря ЦК партии, чтобы в том числе курировать НКВД. Киров не отказался, но попросил немного повременить. В Кирове в то время Сталин видел одного из ближайших и надежнейших своих сподвижников.

С.М. Киров был большевиком ленинской формации. Его любили везде, где он работал – в Томске и на Северном Кавказе, в Астрахани и в Тбилиси, в Баку и в Ленинграде. Были у Кирова и враги из лагеря троцкистов и зиновьевцев, которые сумели опутать далекого от политики и неудачника в личной жизни его убийцу Николаева.

Вот фрагменты из открытого судебного процесса 6 августа 1936 года, по которому проходили Каменев, Зиновьев, Евдокимов, Бакаев и другие.

«ВЫШИНСКИЙ(Бакаеву): – Но поводу убийства С.М. Кирова договаривались?

М.В. БАКАЕВ:– Мне не нужно было договариваться, потому что директива об убийстве была дана Зиновьевым и Каменевым.

ВЫШИНСКИЙ:Но вам говорил Николаев, что он решил совершить убийство Кирова?

БАКАЕВ:Говорил он и другие террористы – Левин, Мандельштам, Котолынов, Румянцев.

ВЫШИНСКИЙ:Разговор был об убийстве Кирова?

БАКАЕВ:Да.

ВЫШИНСКИЙ:Он проявил свою решимость. А вы как относились к этому?

БАКАЕВ:Положительно.

На дальнейшие вопросы Вышинского отвечали обвиняемые Зиновьев и Каменев.

ВЫШИНСКИЙ:Обвиняемый Зиновьев, и вы были организатором убийства товарища Кирова?

ЗИНОВЬЕВ:По-моему, Бакаев прав, когда он говорит, что действительными и главными виновниками злодейского убийства Кирова явились в первую очередь я – Зиновьев, Троцкий и Каменев, организовав объединенный террористический центр. Бакаев играл в нем крупную, но отнюдь не решающую роль.

ВЫШИНСКИЙ:Решающая роль принадлежит вам, Троцкому и Каменеву.

Обвиняемый Каменев, присоединяетесь ли вы к заявлению Зиновьева, что главными организаторами были вы, Троцкий и Зиновьев, а Бакаев играл роль практического организатора?

КАМЕНЕВ:Да.

ВЫШИНСКИЙ:Убийство Кирова – это дело ваших рук?

КАМЕНЕВ:Да».

Убийство С.М. Кирова показало, что борьба с врагами партии далеко не окончена, что они, враги, не ограничатся убийством одного из выдающихся организаторов социалистического строительства, яркого трибуна партии и ближайшего соратника И.В. Сталина. Ответом на злодейское убийство Кирова стало повышение революционной бдительности, усиление борьбы за чистоту рядов партии, укрепление единства партии и народа.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БЕСПЕЧНОСТЬ

В докладе «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» на мартовском 1937 года Пленуме ЦК ВКП(б) Генеральный секретарь ЦК И.В. Сталин указывал:

«Чем объяснить, что наши руководящие товарищи, имеющие богатый опыт борьбы со всякого рода антипартийными и антисоветскими течениями, оказались в данном случае столь наивными и слепыми, что не сумели разглядеть настоящее лицо врагов народа, не сумели распознать волков в овечьей шкуре, не сумели сорвать с них маску?

Можно ли утверждать, что вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств, действующих на территории СССР, может являться для нас чем-либо неожиданным и небывалым? Нет, нельзя этого утверждать. Об этом говорят вредительские акты в разных отраслях народного хозяйства за последние 10 лет, начиная с шахтинского периода, зафиксированные в официальных документах.

Можно ли утверждать, что за последнее время не было у нас каких-либо предостерегающих сигналов и предупреждающих указаний насчет вредительской, шпионской или террористической деятельности троцкистско-зиновьевских агентов фашизма? Нет, нельзя этого утверждать. Такие сигналы были, и большевики не имеют права забывать о них.

Злодейское убийство товарища Кирова было первым серьезным предупреждением, говорящим о том, что враги народа будут двурушничать и, двурушничая, будут маскироваться под большевика, под партийца, для того, чтобы втереться в доверие и открыть себе доступ в наши организации.

Судебный процесс «Ленинградского центра», равно как судебный процесс «Зиновьева – Каменева», дал новое обоснование урокам, вытекающим из факта злодейского убийства товарища Кирова.

Судебный процесс «зиновьевско-троцкистского блока» расширил уроки предыдущих процессов, показав воочию, что зиновьевцы и троцкисты объединяют вокруг себя все враждебные буржуазные элементы, что они превратились в шпионскую и диверсионно-террористическую агентуру германской полицейской охранки, что двурушничество и маскировка являются единственным средством зиновьевцев и троцкистов для проникновения в наши организации, что бдительность и политическая прозорливость представляют наиболее верное средство для предотвращения такого проникновения, для ликвидации зиновьевско-троцкистской шайки.

Центральный Комитет ВКП(б) в своем закрытом письме от 18 января 1935 года по поводу злодейского убийства товарища Кирова решительно предостерегал партийные организации от политического благодушия и обывательского ротозейства. В закрытом письме сказано:

«Надо покончить с оппортунистическим благодушием, исходящим из ошибочного предположения о том, что по мере роста наших сил враг становится будто бы все более ручным и безобидным. Такое предположение в корне неправильно. Оно является отрыжкой правого уклона, уверяющего всех и вся, что враги будут потихоньку вползать в социализм, что они станут в конце концов настоящими социалистами. Не дело большевиков почивать на лаврах и ротозействовать. Не благодушие нам нужно, а бдительность, настоящая большевистская революционная бдительность. Надо помнить, что чем безнадежнее положение врагов, тем охотнее они будут хвататься за крайние средства, как единственные средства обреченных в их борьбе с Советской властью. Надо помнить это и быть бдительным».

В своем закрытом письме от 29 июля 1936 года по поводу шпионско-террористической деятельности троцкистско-зиновьевского блока Центральный Комитет ВКП(б) вновь призывал партийные организации к максимальной бдительности, к умению распознавать врагов народа, как бы хорошо они ни были замаскированы. В закрытом письме сказано:

«Теперь, когда доказано, что троцкистско-зиновьевские изверги объединяют в борьбе против Советской власти всех наиболее озлобленных и заклятых врагов трудящихся нашей страны – шпионов, провокаторов, диверсантов, белогвардейцев, кулаков и т. д., когда между этими элементами, с одной стороны, и троцкистами и зиновьевцами, с другой стороны, стерлись всякие грани, – все наши партийные организации, все члены партии должны понять, что бдительность коммунистов необходима на любом участке и во всякой обстановке. Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть умение распознавать врага партии, как бы хорошо он ни был замаскирован».