Текст книги "Хроника Антоновского восстания"

Автор книги: Владимир Самошкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

После первых же пулеметных очередей, выпущенных ворвавшимися в село броневиками, на переправе началась невообразимая паника. Отчаянная попытка арьергарда антоновцев во главе с К. В. Машковым сдержать напор бронемашин успеха не имела. Через полчаса, потеряв до 150 человек убитыми и ранеными, бросив обоз и последние четыре пулемета, повстанцы беспорядочными толпами бросились к Хопру, ища спасения на другом берегу.

В вечерних сумерках около 1200 антоновцев собрались в лесу за Хопром. Ввиду того, что сраженный пулеметной очередью Машков остался лежать в Васильевке, общее командование повстанцами принял на себя командир 1-го Каменского полка Александр Васильевич Богуславский, который тут же объявил собравшимся о своем решении продолжать движение на юг. Раненный. но не убитый в Васильевке К. В. Машков сумел каким-то образом скрыться с места боя и даже вернуться на Тамбовщину. Убедившись за время выздоровления в бесперспективности дальнейшей борьбы, он 28 июля 1921 года явился с повинной в соответствующие органы советской власти.

В 4 часа утра 17 июня антоновцы перешли у станции Калмык железнодорожную ветку Лиски – Поворино и взяли курс на станицу Урюпинскую. Но уже около 10 часов утра у хутора Мохового /25 километров севернее Урюпинской/ их настиг и атаковал бронеотряд № 52. Вскоре к месту схватки подоспели и два Других автобронеотряда. А в результате состоявшегося затем шестичасового побоища, происходившего на совершенно открытой местности, 7-й Тамбовский и 20-й Особый повстанческие полки были почти полностью истреблены. Погибли и оба их командира – Яков Федорович Вислобоков и Федор Петрович Тюков. 1-й Каменский и 5-й Пановский полки тоже понесли большие потери, но все-таки сумели добраться до Хопра и переправиться на правый берег, тем самым оторвавшись, наконец, от преследовавших их бронемашин.

Утром 18 июня автобронеотряды возобновили поиск противника, и около полудня группа бронемашин, ведомая самим И. П. Уборевичем, обнаружила в десяти километрах севернее станицы Урюпинской остатки 1 -го Каменского полка – не более 250 всадников.

В это же самое время, как выяснилось позже, уцелевшая часть 5-го Пановского полка /около ста всадников/ во главе со своим раненным накануне командиром К. И. Барановым уходила все дальше на запад от Хопра. Затем, разбившись на мелкие группы, отряд Баранова стал тайком пробираться на Тамбовщину. Далеко не все из пановцев вернулись живыми в родные села. Но и большинство из вернувшихся не захотели больше браться за оружие, а попрятались по укромным уголкам. На этом в основном и закончилась история 5-го Пановского повстанческого полка. А последнюю точку в ней поставили сами бывшие мятежники, убив 7 июля 1921 года никак не желавшего "замириться" Константина Ивановича Баранова.

Судьба же антоновцев из 1-го Каменского полка сложилась иначе. Окруженные в жиденьком прихоперском лесочке они. надо признать, сражались поистине с отчаянием обреченных. И неудивительно: ведь каменцам было уже известно, что всех взятых или даже сдавшихся в плен повстанцев бронеотрядники Уборевича все равно расстреливают после короткого допроса.

К четырем часам дня 18 июня у каменцев, зажатых бронемашинами на небольшом пятачке у Хопра, кончились патроны. Узнав об этом, экипажи остановили свои машины под охраной пулеметчиков и начали углубляться в лесок, уничтожая попадавшихся на пути антоновцев огнем из винтовок и револьверов. С каждой минутой положение мятежников становилось все более критическим. К тому же им нельзя было появиться и на хоперском берегу, так как с противоположного берега по ним сразу открывали стрельбу человек тридцать местных казаков, добровольно вызвавшихся помочь Уборевичу в разгроме антоновцев.

В пятом часу вечера около сотни еще оставшихся в живых повстанцев во главе с раненным в ногу Богуславским предприняли отчаянную попытку прорваться в конном строю сквозь цепочку въехавших в лес бронемашин и поискать спасения в чистом поле. Возможно, эта затея Богуславского и не была лишена смысла, но каменцам явно не повезло. Именно в том месте, которое они выбрали для прорыва, на их пути оказались два броневика и легковой бронеавтомобиль самого Уборевича. Встреченные шквальным пулеметным огнем в упор, антоновцы в ужасе повернули обратно, и очумело бросились в Хопер. Лишь нескольким каменцам удалось выбраться на левый берег и, избежав казачьих пуль, ускакать в поле. В числе этих счастливчиков оказался и Богуславский.

Утром 19 июня И. П. Уборевич доложил М. Н. Тухачевскому, что за три дня боев бронеотрядами уничтожены 1-й Каменский, 5-й Пановский, 7-й Тамбовский и 20-й Особый повстанческие полки. Из 1500 мятежников, входивших в состав этих полков, свыше тысячи убито в боях и расстреляно, а остальные – совершенно деморализованные и без патронов – рассеяны по большой территории и вылавливаются местными советскими отрядами. Сами же бронеотряды потерь не понесли, если не считать двух тяжелораненых – адъютанта Уборевича и показывавшего дорогу местного милиционера.

25 июня 1921 года, очевидно, пришедший окончательно в себя от недавнего ранения в голову, а главное – от оглушающего разгрома повстанческих армий, А. С. Антонов произвел реорганизацию остатков своих военных сил. Вместо двух прежних армий теперь создавалась одна – "Единая партизанская армия Тамбовского края". Последним в истории антоновщины командармом был назначен бывший командир 10-го Волчье-Карачанского полка Иван Макарович Кузнецов, а его заместителем – командир 9-го Семеновского полка Петр Егорович Аверьянов. Однако единой эта армия была только на бумаге. На самом же деле она представляла собой несколько разобщенных территориально и самостоятельных в оперативном отношении вооруженных формирований, наиболее крупным, из которых являлась так называемая "группа Аверьянова".

В последних числах июня, выполняя приказ Антонова о создании группы, Аверьянов с превеликим трудом /был даже избит "при исполнении"/ собрал и подчинил себе бродившие по лесам вдоль реки Вороны остатки своего 9-го Семеновского полка и еще более мелкие осколки Особого полка Якова Васильевича Санфирова, уцелевшие после крайне неудачного для "особистов" боя с красными курсантами у озера Лебяжье, что в двадцати километрах севернее Уварово. Сначала остатки этих полков Аверьянов свел в один 9-й особый Семеновский полк /командиром которого был назначен Кузьма Васильевич Леденев, он же "Леденец"/, а затем присоединил в нему уцелевшую часть 14-го Нару-Тамбовского полка Ивана Сергеевича Матюхина и, наконец, 16-й Золотовский полк Максима Архиповича Назарова. К 30 июня группа П. Е. Аверьянова насчитывала не менее 750 сабель и находилась в южной части Кирсановского уезда.

Второй крупной составной частью Единой партизанской армии Тамбовского края была группа самого командарма И. М. Кузнецова. Ее основным ядром стал не принимавший активного участия в июньских боях 10-й Волчье-Карачанский полк Ивана Антоновича Бармина и остатки 2-го Борисоглебского полка Даниила Петровича Бенедиктова. К 29 июня группа Кузнецова /до 500 сабель/ сосредоточилась в селе Моисеево-Алабушка Борисоглебского уезда.

Километрах в тридцати восточнее от нее активно действовал Особый повстанческий полк Ивана Максимовича Ворожищева численностью до 250 всадников.

На границе Тамбовской и Воронежской губерний, в междуречье Савалы и Вороны, практически беспрепятственно совершал нападения на создаваемые здесь ревкомы и сельсоветы 6-й Савальский полк /свыше 200 человек/ под командованием очень хитрого и осторожного человека – председателя Борисоглебского уездного комитета Союза трудового крестьянства Семена Алексеевича Шамова. По соседству с полком Шамова, а иногда и совместно с ним действовал небольшой пришлый отряд П. И. Мотарыгина, состоящий из хоперских казаков.

И, наконец, в южной части Тамбовского уезда, километрах в двадцати севернее железнодорожной станции Токаревка, серьезные помехи проведению советизации "своих" сел чинил 13-й Битюгский полк Шандяпина.

Все перечисленные военные формирования тамбовских повстанцев так или иначе /на самом деле или же только на словах/ подчинялись командарму Кузнецову. А вот оперировавший по соседству с 13-м Битюгским полком отряд Васьки Карася не признавал над собой никого – ни Кузнецова, ни самого Антонова. Этот отряд возник еще осенью 1920 рода в селе Беломестная Двойня, что в двадцати километрах западнее Тамбова. Его главным организатором и первым командиром был местный эсер Степан Авксентьевич Попов, которого впоследствии сменил более решительный и менее "идейный" Василий Васильевич Никитин-Королев – злостный дезертир и разбойник с большой дороги по кличке Васька Карась. Под его началом этот повстанческий отряд, постепенно превращавшийся в полууголовную шайку разбойников без всякой политической окраски, придерживался ярко выраженной тактики пассивной обороны: не бесчинствовал на железных дорогах, не нападал на красноармейские части, не терроризировал налетами соседние местности, но в то же время решительно и беспощадно пресекал всякие попытки продотрядов и отрядов по борьбе с дезертирством появляться на той небольшой территории западной части Тамбовского уезда, которую отряд Карася считал "своей". Из-за отсутствия особой агрессивности в действиях Карася, а главное, из-за нехватки сил, тамбовское военное командование до поры до времени не занималось серьезно ликвидацией его отряда, но все же /ввиду его непосредственной близости к Тамбову/ предприняло кое-какие меры, в результате которых шайка Карася оказалась вытесненной в восточную часть соседнего Козловского уезда, где она вскоре установила свой контроль над значительной территорией и заметно пополнилась – к весне 1921 года ее численность достигла полутора тысяч человек. Связи с антоновскими полками отряд Карася практически не имел и в совместных операциях почти не участвовал. Лишь в конце марта, узнав о мятеже кронштадтских моряков и поддавшись агитации понаехавших эсеров, Карась примкнул к Антонову и во главе своего отряда, получившего в антоновской армии наименование Отдельной Козловской бригады, с месяц провоевал бок о бок с полками 2-й повстанческой армии. В апрельских боях красные изрядно потрепали бригаду Карася, и к маю ее остатки возвратились в Козловский уезд. Однако прежнего спокойствия здесь Карась уже не нашел. А с образованием в конце апреля 4-го боевого участка советских войск, штаб которого разместился в Козлове, для отряда Карася и других, подобных ему, но более мелких отрядов Лобана /И. Я. Бученев/ и Монаха /Г. Сергеев/ наступили тяжелые дни. Части 15-й Сибирской кавалерийской дивизии в течение мая и июня ликвидировали отряды Лобана и Монаха (но не их самих), а также нанесли ряд чувствительных ударов по отряду Карася, вынудив его убраться за пределы 4-го боевого участка, то есть Козловского уезда. В начале июля Карась с тремя сотнями всадников скрывался в Воронцовском лесу, в двадцати пяти километрах южнее Тамбова.

Кроме перечисленных выше шести крупных военных формирований мятежников, на Тамбовщине насчитывалось еще несколько десятков мелких повстанческих отрядов и полууголовных шаек дезертиров. По данным военной разведки красных, общая численность вооруженных мятежников к 29 июня 1921 года составляла 2250 человек.

29 июня войска Тамбовской губернии начали вторую серию последовательных операций по окончательному разгрому последних отрядов мятежников.

Первый удар, на острие которого выдвигался автобронеотряд № 21, было решено нанести по отряду антоновцев, возглавляемому самим "командармом" И. М. Кузнецовым. Руководить этой операцией вызвался начальник 1-го /Кирсановского/ боевого участка И. Ф. Федько – главный "отец" идеи использования автобронеотрядов против конницы мятежников. Как известно, результаты осуществления этой идеи И. П. Уборевичем превзошли все ожидания. Но двадцатитрехлетний Иван Федько сам рвался в бой. И вот теперь, обосновывая свое право возглавить операцию против группы И. М. Кузнецова, он не без гордости писал М. Н. Тухачевскому, что мысль использовать бронемашины против антоновской кавалерии "возникла здесь, в Кирсанове, когда выяснилось, что население Кирсановского уезда от мала до велика боится автомобилей и что Антонов всегда уходит от нашей конницы".

29 июня Федько с пятью машинами из бронеотряда № 21 смело атаковал находившийся в Моисеево-Алабушке отряд Кузнецова. Ворвавшись в село, бронемашины открыли ураганный пулеметный огонь, стараясь выгнать мятежников из села в чистое поле и там полностью истребить. Но вопреки ожиданиям, повстанцы не стали разбегаться в панике в разные стороны, как это неоднократно бывало раньше, а заняли выгодные позиции в ключевых точках села и начали оказывать стойкое, умело организованное и на удивление грамотное сопротивление.

Через час бой закончился. Потерпев явное поражение и бросив в селе три подбитые машины, Федько бесславно ретировался в Уварове. А повстанцы, быстро сняв с оставленных бронемашин пять исправных пулеметов и 30 тысяч патронов к ним, тоже покинули Моисеево-Алабушку и ушли в южном направлении. Что такое для испытывавших острейшую нехватку патронов антоновцев значил захват такого количества боеприпасов, можно судить хотя бы по следующему факту: до этого повстанцы в деревнях за 50 патронов отдавали лошадь.

На следующий день Федько уже с семью бронемашинами настиг Кузнецова у деревни Григорьевка, что на границе современных Тамбовской и Воронежской областей. Но завязавшийся бой опять протекал неудачно для красных. Подбив один броневик и сняв с него два пулемета, антоновцы организованно вышли из боя, воспользовавшись тем, что начавшийся проливной дождь резко ограничил возможность маневрирования машинам, которые вязли и застревали в разбухшем от избытка влаги черноземе.

Однако Иван Федько был из той породы людей, которые любое, пусть даже и неудачно начатое дело доводят до победного конца. Во второй половине дня 30 июня автобронеотряд № 21, два полка 14-й отдельной кавбригады, два полка 10-й стрелковой дивизии и отряд из 75 милиционеров обложили со всех сторон около трехсот повстанцев Кузнецова у села Энгуразово Борисоглебского уезда. Заметавшись в поисках выхода из захлопнувшейся западни, Кузнецов все же нащупал слабое место в сжимающемся кольце красных и на стыке двух батальонов 87-го стрелкового полка прорвался в сторону села Протасьево. Но встреченные здесь огнем местного гарнизона, антоновцы были вынуждены круто повернуть на запад. Постоянно преследовавшая редеющий отряд Кузнецова 14-я отдельная кавбригада настигла мятежников у реки Карачан. В результате состоявшегося здесь беспощадного и кровопролитного боя повстанческая группа Кузнецова прекратила свое существование. Лишь немногим антоновцам удалось спастись бегством, но в их числе были И. М. Кузнецов и оба полковых командира – И. А. Бармин и Д. П. Венедиктов.

30 июня началась операция советских войск по разгрому повстанческой группы П. Е. Аверьянова. Основной удар поручалось нанести кавбригаде Г. И. Котовского и отряду 7-х Борисоглебских кавалерийских курсов. На рассвете 1 июля котовцы, двигаясь с запада, а курсанты – с востока, начали поиск противника. Но тут случилось непредвиденное. Отряд борисоглебских курсантов в 123 сабли при четырех пулеметах на подходе к деревне Федоровка-Мордва /25 километров севернее станции Ржакса/ попал в тщательно подготовленную повстанцами ловушку.

Как выяснилось позднее, антоновской разведке удалось каким-то образом добыть точные сведения о времени выступления и маршруте движения курсантского отряда. Для участия в уничтожении курсантов Аверьянов стянул к месту засады не только всю свою группу, состоящую из трех полков, но и несколько мелких повстанческих отрядов из близлежащих сел. Не-посредственное руководство операцией он поручил своему заместителю, командиру 14-го Нару-Тамбовского полка Ивану Сергеевичу Матюхину, который хорошо знал местность и в командирский талант которого еще верили многие рядовые повстанцы. Не последняя роль в предстоящей драме отводилась и командиру 16-го Золотовского полка Максиму Архиповичу Назарову, являвшемуся, кстати, уроженцем этой самой деревни Федоровка-Мордва.

Именно Назаров во главе своего полка, экипированного в одинаковое новенькое кожаное обмундирование, встретил у Федоровки-Мордвы двигавшихся строго по предписанному маршруту борисоглебских курсантов. Пока остановившиеся в отдалении курсанты выясняли, что за диковинный отряд стоит перед ними, другие подразделения антоновцев из группы Аверьянова, воспользовавшись сильно пересеченной балками и оврагами местностью, завершили окружение курсантского отряда, открыли огонь и пошли в атаку.

Прекрасно обученные курсанты /7-е Борисоглебские кавкурсы считались лучшим кавалерийским военно-учебным заведением в Красной армии/ сражались с исключительным мужеством, однако затянувшийся бой грозил окончиться полным истреблением их небольшого отряда. Спасло то, что в последний момент на помощь подоспел 2-й кавполк бригады Котовского. обративший мятежников в бегство. И хотя под Федоровкой-Мордвой отряд борисоглебских курсантов понес немалый урон /каждый третий погиб, а большинство из оставшихся в живых были ранены/, потери антоновцев оказались еще большими: только убитых насчитывалось свыше двухсот человек. К тому же бросившийся в погоню кавполк котовцев настиг и изрубил у Золотовки еще около сотни повстанцев из 16-го Золотовского полка. А окончательно группа Аверьянова прекратила существование 7 июля, когда бригада Котовского захватила ее врасплох в пятнадцати километрах юго-восточнее станции Сампур.

4 июля несколько красноармейских частей во главе с начальником штаба войск Тамбовской губернии Н. Е. Какуриным приступили к ликвидации отряда Васьки Карася. Уже к вечеру 7 июля, после ряда боев в районе Воронцовского леса, отряд Карася был в основном уничтожен: из трехсот человек 226 были убиты, а 14 попали в плен. Остатки карасевского отряда бежали в Козловский уезд, где вскоре получили еще один уничтожающий удар от бойцов 15-й Сибирской кавалерийской дивизии Николая Дмитриевича Томина. Самого же Ваську Карася с его последними отрядниками красные кавалеристы настигли 18 июля уже в Усманском уезде, недалеко от станции Княжая Байгора /15 километров юго-восточнее узловой станции Грязи/. Во время погони под Карасем убили коня, но сдаваться он не стал, а побежал по полю, отстреливаясь из маузера и непрерывно крича во всю глотку: "Васька Карась не сдается! Васька Карась не сдается!" Но в самый критический момент его маузер дал две осечки подряд, а третий раз нажать на спусковой крючок Карась не успел: красноармейский клинок молнией ударил в его бесшабашную голову.

11 июля сводный кавалерийский полк под командованием бывшего комбрига /и будущего начдива 15-й Сибирской/ В. И. Дмитриенко в пух и прах разгромил 13-й Битюгский повстанческий полк Шандяпина. Сам Шандяпин, потеряв в бою коня и оказавшись в безвыходном положении, застрелился на глазах у собиравшегося зарубить его Варфоломея Ивановича Дмитриенко.

14 июля у села Верхний Шибряй Борисоглебского уезда кавалеристы 14-й отдельной бригады почти целиком уничтожили Особый повстанческий полк Ивана Максимовича Ворожищева. Правда, самому Ворожищеву, его заместителю Михаилу Антоновичу Канищеву и нескольким рядовым повстанцам удалось оторваться от преследования и скрыться.

Из всех шести проведенных в конце июня – первой половине июля 1921 года войсковых операций по разгрому последних крупных отрядов мятежников лишь одна не закончилась явной победой, одержанной на поле боя. Это – начатая 8 июля операция по уничтожению 6-го Савальского полка под командованием Семена Алексеевича Шамова, активно действовавшего на границе Борисоглебского и Новохоперского уездов. 2 июля Шамов даже попытался захватить в лесу у станции Терновка бронепоезд № 121. Специально созданный для борьбы с Шамовым сводный отряд красных под командованием начальника разведки 3-го /Борисоглебского/ боевого участка Михаила Васильевича Никольского никак не мог настичь Шамова в чистом поле, чтобы разом покончить с ним. А происходившие иногда стычки в лесах нужного результата не давали. И все же усилия красноармейцев отряда Никольского не пропали даром. В середине июля полк Шамова стал распадаться на мелкие группы, которые уже не представляли собой серьезной и организованной силы.(294)

И, наконец, наступило 20 июля – день, который можно считать /с известной долей условности, разумеется/ днем завершения разгрома антоновщины. И дело здесь вовсе не в том, что именно 20 июля Г. И. Котовский провел свою знаменитую военно-чекистскую операцию по уничтожению отряда И. С. Матюхина, попытавшегося собрать вокруг себя остатки нескольких разбитых повстанческих полков.

Самое главное заключается в том, что к 20 июля 1921 года на всей территории мятежной части Тамбовщины завершилось восстановление низовых органов советской власти. К этому же времени местное крестьянство окончательно отшатнулось от Антонова и даже включилось в борьбу с нежелавшими сдаваться мятежниками. Но добиться этого перелома в настроении тамбовского мужика, почти год жившего в кошмарных условиях безвластия и самой настоящей гражданской войны, было очень и очень непросто.

Еще с 1 июня, сразу вслед за начавшимися военными операциями по разгрому главных сил Антонова, в селах Тамбовщины развернулась широкомасштабная и планомерная работа по восстановлению местных органов советской власти. Наряду с этим большое внимание уделялось "чистке" сел и их окрестностей от скрывавшихся мятежников и полному изъятию имевшегося у населения оружия. Без успешного осуществления этих мер создать устойчивую советскую власть на местах было просто невозможно.

Поначалу большинство местного населения отнеслось к операциям по "чистке" крайне отрицательно и оказывало молчаливое, но упорное противодействие, не давая никаких сведений о местонахождении антоновцев, их семей и домашнего имущества, отданного на сохранение соседям или другим односельчанам. И все же "чистка" продолжалась с неуклонной методичностью, по следующей, примерно, схеме.

Намеченное для "чистки" село сначала занималось сильным красноармейским отрядом, возглавляемым так называемой "политтройкой". Затем на спешно созванно-согнанном в добро-вольно-принудительном порядке сходе всего взрослого населения зачитывались приказ № 130 командующего войсками губернии и постановление Полномочной комиссии ВЦИК от 12 мая 1921 года об аресте семей несдающихся мятежников и о последующей их высылке на Север, если в течение двух недель сам мятежник не явится с повинной. После зачтения этих зловещих документов, присутствующим на сходе категорически предлагалось тут же выдать всех родственников и односельчан, находящихся или находившихся ранее в антоновских полках, повстанческой милиции, отрядах сельской самообороны и различных комитетах Союза трудового крестьянства /СТК/.

Комиссар 10-й стрелковой дивизии и одновременно председатель политкомиссии 3-го боевого участка Михаил Иванович Фиалковский так описывал в своем докладе Полномочной комиссии ВЦИК ход операции по "чистке" сел в период со 2 по 13 июня 1921 года:

"С первых же дней производства операций отмечалось:

1. Массовое бегство семей бандитов, причем имущество распылялось /зарывалось в землю, бралось с собой, раздавалось односельчанам и родственникам/. Зачастую оставались одни голые стены на попечение дряхлых стариков.

2. Списки населения в большинстве случаев отсутствовали или были уничтожены бандитами; добровольных сведений крестьяне, из-за боязни мести бандитов, в большинстве случаев не давали. Были случаи арестов целых сходов за отказ выдать бандитов.

3. Оружие в большинстве случаев, несмотря на тщательные обыски, обнаруживать не удавалось.

Отношение населения к проведению операций было самое разнообразное, начиная с резко враждебного и кончая самым положительным; в большинстве же случаев крестьянство относилось к операциям осторожно, выжидательно, упорно замалчивая все, что относилось к бандитизму. Как усматривается из всех донесений, крестьянство замучено, разорено, перебито, боится представителей Советской власти, кровавой расправы со стороны бандитов. Кроме того, крестьянство изнурено нашими и бандитскими постоями и тяжелой подводной повинностью.

На бандитов проведение операций подействовало ошеломляющим образом. Распад и развал среди банд замечался с первых дней проведения операций. Главари и руководители пытались парализовать действие приказа № 130 своими аналогичными мерами. В районе Туголуково был расклеен приказ Богуславского о явке к нему всех демобилизованных красноармейцев, а также всех бежавших из банд. В Токаревском районе распространялся циркуляр губкома СТК от 5 июня о применении террора к семьям коммунистов, красноармейцев и совслужащим. В Токаревском же районе банды подбивали граждан выносить приговоры с ходатайством перед красным командованием о прекращении взятия заложников, угрожая учинить кровавую расправу в случае отказа. Свои угрозы бандиты отчасти приводили в исполнение, и в уполиткомиссии к 15 июня было зарегистрировано 15 случаев убийства семей красноармейцев, кроме многих случаев порки и избиения. Наряду с этим бандитами распространялись слухи о восстании по всей Советской республике, о переходе армии Буденного на сторону повстанцев-партизан, о войне с Японией и т. д.

Войсковые части, оккупирующие районы, в отношении продовольствия и обмундирования находились в неудовлетворительном состоянии. Так же неудовлетворительно было санитарное состояние: не было белья, медикаментов и медперсонала. Несмотря на это, боеспособность частей была хорошая, красноармейцы горели ненавистью к бандитам и стремились как можно быстрее уничтожить бандитизм. Мародерства и грабежей со стороны войсковых частей, за исключением редких единичных случаев, не замечалось. Уполиткомиссией издан приказ ревкомам: немедленно сообщать о всех случаях грабежей и насилия; таких Донесений пока не поступало. После операций практикуется осмотр вещей у красноармейцев и комсостава в присутствии представителей Особого отдела."(295)

Однако, несмотря на старания личного состава красноармейских частей, милиции и чекистов, результаты операций по "чистке" тамбовских сел от мятежников, дезертиров и оружия были довольно скромными. Местное население, особенно в "злостнобандитских" селах, не только по-прежнему упорно отказывалось помогать проведению "чистки", но и быстро приспособилось более хитро и надежно укрывать от арестов повстанцев, их семьи и имущество. А для того, чтобы не дать чекистам возможности составить полные списки скрывающихся антоновцев, крестьяне в деревнях вдруг начали отказываться называть свои имена и фамилии.

Такое, хотя и пассивное по форме, но весьма эффективное на деле и к тому же массовое сопротивление крестьянской среды сводило на нет все усилия по исполнению приказа № 130. Поэтому, видя начавшуюся пробуксовку этого приказа и отчетливо сознавая всю необходимость любой ценой сломить сопротивление среды, Полномочная комиссия ВЦИК решилась пойти на отчаянный по своей крайности шаг. 11 июня 1921 года она опубликовала свой жутковатый приказ № 171, который спустя несколько дней каждый тамбовский крестьянин знал уже наизусть. Этот приказ, подписанный председателем Полномочной комиссии ВЦИК В. А. Антоновым-Овсеенко, командующим войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевским, председателем Тамбовского губисполкома А. С. Лавровым и секретарем губкома РКП/б/ Б. А. Васильевым, гласил:

"Начиная с 1 июня, решительная борьба с бандитизмом дает быстрое успокоение края.

Советская власть последовательно восстанавливается, и трудовое крестьянство переходит к мирному и спокойному труду.

Банда Антонова решительными действиями наших войск разбита, рассеяна и вылавливается поодиночке.

Дабы окончательно искоренить эсеро-бандитские корни и в дополнение к ранее изданным распоряжениям, Полномочная комиссия ВЦИК приказывает:

1. Граждан, отказывающихся назвать свое имя, расстреливать на месте без суда.

2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссий и райполиткомиссий объявлять приказы об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.

3. В случае нахождения спрятанного оружия, расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.

112

4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в семье расстреливается на месте без суда.

5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитские и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.

6. В случае бегства семьи бандита, имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома разбирать или сжигать.

7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно".

Что здесь можно сказать или добавить? Вероятно, только то, что еще 12 мая М. Н. Тухачевский в своей "Инструкции по искоренению бандитизма" категорически потребовал от подчиненных ему войск, органов ЧК и милиции:

"1. Никогда не делать невыполнимых угроз.

2. Раз сделанные угрозы неуклонно до жестокости проводить в жизнь до конца."

Население же мятежных уездов, не знавшее, естественно, о существовании этих грозных пунктов секретной "Инструкции" Тухачевского и наивно полагавшее, что все самые крутые меры карательной политики с лихвой испробованы на нем еще осенью 1920 года, просто-напросто не поверило, что тамбовские власти теперь отважатся "проводить в жизнь", да еще "сурово и беспощадно", приказ № 171.

Но Полномочная комиссия ВЦИК не шутила, и вскоре с мест стали поступать первые донесения от так называемых, "политпятерок", которые непосредственно руководили проведением "чисток" уже по приказу № 171. Вот пара типичных таких донесений.

"26 июня при занятии с. Туголуково особо организованной политпятеркой были взяты заложники и населению предложено немедленно выдать бандитов и оружие. По истечении двухчасового срока на глазах населения было расстреляно 5 заложников. Расстрел произвел на население сильнейшее впечатление, крестьянство приступило немедленно к выдаче бандитов и оружия. За 2 дня, 26 и 27 июня, явилось добровольно бандитов без оружия – 231, с оружием – 8, дезертиров – 99, выдано населением бандитов – 68, дезертиров – 88. При содействии населения была устроена засада, в которую попал и был убит известный бандитский главарь Богуславский".