Текст книги "Хроника Антоновского восстания"

Автор книги: Владимир Самошкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Так в Тамбовской губернии началось восстание, которое через десять дней получит название "Антоновское", или "Антоновщина".

Весть о разгроме под Каменкой советских отрядов в этот же день достигла Тамбова. Поздним вечером 21 августа здесь состоялось экстренное заседание президиумов губкома РКП (б) и губисполкома, которое постановило образовать для руководства

Забегая несколько вперед, с горечью отметим, что сегодня никто достоверно не знает и, скорее всего, никогда уже не узнает, где покоятся бренные останки "самого" Александра Степановича Антонова. Обидно.

борьбой с восстанием военно-оперативный штаб при губчека в составе предгубчека Трасковича, губвоенкома Шикунова и губвоенрука Збруева.

В 4.30 утра 22 августа из Тамбова на станцию Ржакса (15 километров северо-восточнее Каменки) был отправлен отряд курсантов полковой школы 21-го запасного стрелкового полка (командир отряда В. М. Воробьев, комиссар – И. М. Мохначев). Сделав в пути остановку на станции Сампур, Воробьев сформировал сборный отряд из находившихся здесь красноармейцев, продотрядников и милиционеров. Командиру этого отряда Никольскому Воробьев приказал наступать на Каменку, "сбивая, если попадутся, банды или, в крайнем случае, сдерживая их", а сам с курсантами проехал по железной дороге до Ржаксы и оттуда тоже двинулся к Каменке.

Во второй половине дня у села Понзари, что в двадцати километрах севернее Каменки, отряд Никольского столкнулся с мятежниками и, не выдержав их натиска, стал беспорядочно отступать на станцию Сампур, куда тем же вечером был вынужден отойти и отряд Воробьева.

23 августа, получив из Тамбова 60 штыков подкрепления, Воробьев вновь попытался наступать, но опять неудачно. Активно действовавшие повстанцы сначала оттеснили его к станции Чакино, а затем окружили на полпути между Чакино и Сампуром у разобранного моста через речку Осиновку. Всю ночь отряд Воробьева отстреливался от наседавших со всех сторон мятежников. Лишь утром 24 августа подошла на помощь из Тамбова бронелетучка транспортной ЧК под командованием бывшего студента Сергея Саленкова и своим огнем – трехдюймовки и трех пулеметов – отогнала повстанцев от отряда Воробьева.

Неудачи советских отрядов заставили военно-оперативный штаб при губчека не только ускорить изыскание новых военных сил в самом Тамбове, но и обратиться за помощью в ближайшие к району вспыхнувшего восстания уездные города Кирсанов и Борисоглебск. Их уездным военкомам и заведующим политбюро было приказано в срочном порядке сформировать по одной боеспособной роте и немедленно отправить на подавление восстания в район Каменки.

Вечером 23 августа кирсановские военком Пластун и заведующий политбюро Сачко ответили по прямому проводу в Тамбов, что у них возникли серьезные трудности с формированием роты. Немногочисленный местный караульный батальон (300 штыков) – "весь в разгоне" по селам уезда, где тоже неспокойно.

Уездное политбюро – орган ЧК в уезде, бывшая уездная ЧК. 22

а расквартированный в городе 2-й запасный кавалерийский полк "трогать нельзя", ибо только что получен приказ из округа сформировать из него эскадрон в 300 сабель и не позднее 27 августа отправить на фронт против Врангеля. Из округа передали также, что это приказ председателя Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкого. А вообще в Кирсанове имеется всего один пулемет, да и тот находится в железнодорожном батальоне, который не подчинен уездным властям.

Тем не менее военно-оперативный штаб приказал немедленно взять из железнодорожного батальона не только пулемет, но и два взвода бойцов, однако строго предупредил кирсановских товарищей: "Ни в коем случае не мешайте формированию эскадрона. Помните, что это – задание Троцкого и должно быть выполнено в срок".

В отличие от Кирсанова, в Борисоглебске не возникло особых трудностей с формированием требуемой роты. Созданная на базе местного караульного батальона, она уже в 6 часов утра 24 августа была отправлена по железной дороге на станцию Жердевка (35 километров юго-западнее Каменки). Роту возглавил сам командир караульного батальона Т. Г. Барышников, а политруком к нему напросился явно соскучившийся по боям и крови Н.А. Переведенцев– унтер-офицер старой русской армии, виднейший борец за установление советской власти в Борисоглебске. В 1918 – 1919 годах Переведенцев в качестве комиссара и командира сформированных им же полков принимал самое активное участие в боях с белогвардейцами, подавлял различные мятежи и восстания. А в ночь на 23 августа 1919 года во главе кавполка 14-й стрелковой дивизии совершил редкий по дерзости и продуманности налет на занятый белыми Борисоглебск, где находились части шести полков противника. О личной храбрости Никифора Александровича Переведенцева и о его незаурядном командирском таланте в здешних местах до сих пор ходят легенды.

Бесспорно, что присутствие такого человека сказалось на боевом духе бойцов роты Барышникова, которая, выгрузившись в Жердевке, совершила стремительный марш-бросок до самой Каменки и в 10 часов вечера внезапным ударом выбила мятежников из села, захватив много лошадей. Это дало возможность Переведенцеву посадить часть бойцов роты на коней, тем самым положив начало формированию конного отряда, известного в истории подавления антоновщины под наименованиями: эскадрон Переведенцева, дивизион Переведенцева и, наконец, 1-й кавполк Переведенцева. И с этого же самого дня 24 августа, когда красные впервые взяли Каменку, имя Никифора Переведенцева стало еще известней и в дальнейшем наводило настоящий ужас на повстанцев, а также, добавим справедливости ради, и на мирное население так называемых "злостнобандитских" сел.

В 1919– 1922 годах Тамбовская губерния, как и другие губернии Центрального Черноземья, относилась к Орловскому военному округу

25 августа, для руководства на месте всеми действующими против мятежников советскими отрядами, из Тамбова выехал губвоенком Петр Иванович Шикунов. На станции Сампур он создал штаб боевого участка, в который со следующего дня вошли 14 волостей Тамбовского, Кирсановского и Борисоглебского уездов, объявленные задним числом (с 22 августа) на осадном положении. Сюда же прибыл и уполномоченный ВЧК по Тамбовской губернии П. П. Громов.

Вечером 25 августа в Тамбове состоялось совместное заседание президиумов губкома партии и губисполкома, где начальник военно-оперативного штаба при губчека Ф. К. Траскович доложил о ходе борьбы с мятежом. Присутствующие высказали немало упреков в адрес военно-оперативного штаба и самого Федора Константиновича Трасковича как председателя губчека. В частности, руководители губернии заявили, что они, мягко выражаясь, крайне удивлены тем, что губчека до сих пор не установила, кто же так яростно сражается с советскими отрядами, чего они хотят, и кто ими руководит?

Явно обидевшийся Траскович после окончания заседания сообщил об этом по прямому проводу Шикунову. Но тот лишь горестно подтвердил, что "разведка действительно у нас поставлена неважно". В правоте своих слов губвоенком еще раз убедился на следующий же день. Сосредоточив значительные военные силы, он 26 августа перешел в наступление, занял весь Каменский район, прочесал его, но повстанцев нигде не обнаружил.

Ошеломленный такой новостью Траскович 27 августа спешно выехал на место, лично объехал на автомобиле весь Каменский район и растерянно-удивленно доложил в Тамбов: "Здесь все спокойно…"

Для выяснения причин восстания и наказания его участников начали свою работу военные трибуналы. Во все объявленные на осадном положении волости чрезвычайный уполномоченный губчека в районе восстания Артур Петрович Рекст назначил комендантов-чекистов. А с 29 августа приступили к работе и две выездные сессии губчека во главе с Николаем Ивановичем Суворовым и Иваном Захаровичем Кирьяновым.

Дивизион в кавалерии – два эскадрона, объединенные общим командованием.

Подводились первые итоги. Оказалось, что в Каменском районе с советской стороны убито не менее 51 человека. Из всех местных советов наиболее пострадал волсовет в селе Верхоценье, где погибли шесть его членов. Но так было далеко не везде. Например, в той же Каменке волостной совет совершенно не пострадал. Все его члены оказались живы и здоровы, хотя от мятежников скрывался лишь один председатель-коммунист. Двух членов Каменского волисполкома чекисты арестовали, а остальным пригрозили трибуналом "за укрывательство соучастников бандитов".(42)

Как установила губчека, военное руководство повстанцами Каменского района находилось "в надежных руках белого полковника Богословского".

Но куда же все-таки исчезли повстанцы? И почему, как свидетельствуют архивные документы, до 30 августа в Каменском районе было затишье?

Дело здесь в том, что восстание в районе Каменки явилось неожиданностью не только для губчека и тамбовских властей, но и для губкомов партий левых и правых эсеров и даже для губернского комитета Союза трудового крестьянства. 23 августа в Тамбове состоялось экстренное совещание руководства губкома СТК, на котором присутствовали делегаты нескольких районных комитетов. В повестке дня стоял всего один вопрос: что делать в связи с начавшимся в Каменском районе восстанием? Эсеры, возглавлявшие губком СТК, проявили нерешительность и большинством голосов провели резолюцию о преждевременности и бесперспективности открытой вооруженной борьбы с большевиками в данный момент. На что один из присутствовавших на совещании представителей повстанцев заявил: "Видно что нам придется действовать одним. Но тогда берегитесь и вы. Придем в Тамбов – перебьем и вас заодно".

Богословский, Богослов, Богуславский – дворянин Угличского уезда Ярославской губернии Александр Васильевич Чекалов. Кадровый офицер-артиллерист, подполковник. У белых не служил. В 1918-1920 годах занимал различные военные должности в Тамбове и Тамбовской губернии. В дальнейшем мы именуем его под "антоновской фамилией Богуславского, принятой в нашей исторической литературе.

Забегая несколько вперед, отметим, что и состоявшаяся нелегально в Москве 8 сентября Всероссийская конференция партии правых эсеров также приняла аналогичную резолюцию, несмотря на отчаянные призывы о помощи, прозвучавшие из уст участвовавших в работе конференции двух делегатов от Тамбовской губернии. Подробно исследовавшие роль партий правых и левых эсеров и созданных ими к началу восстания на Тамбовщине формально беспартийных комитетов Союза трудового крестьянства современные тамбовские историки С. А. Есиков и В. В. Канищев пришли к однозначному выводу: ни центральные органы этих партий, ни их местные тамбовские организации, ни СТК "к подготовке, а тем более к руководству "антоновщиной" не имели прямого отношения".

В это же самое время, дабы узнать на месте, что за восстание происходит в районе Каменки, сюда со своим отрядом в 500 человек приезжает из кирсановских лесов А. С. Антонов Здесь его находят прибывшие с той же целью два делегата состоявшегося накануне в Тамбове совещания. Делегаты (оба из Хитровского районного комитета СТК) передали Антонову указание губкома СТК: не ввязываться в Каменский мятеж, а возвращаться в Кирсановский уезд и ждать дальнейших указаний. Антонов вроде бы согласился, и делегаты уехали.

Однако Антонов ждать не стал. То ли он сам предложил свои услуги в качестве "главнокомандующего", то ли об этом его попросили руководители каменских мятежников, знавшие, что у Антонова имеется не только до зубов вооруженная "боевая дружина", но и значительные денежные средства, а также целые склады оружия, надежно припрятанного в укромных уголках Кирсановского уезда. Кроме того, Антонов, в отличие от того же Богуславского, был свой, местный, тамбовский, и у него, как-никак имелось "имя" – о неуловимости Антонова и его личной отваге местное население уже наслышалось предостаточно.

Так это было или иначе, но факт остается фактом: с 24 августа 1920 года и уже до самого конца восстания во главе его стоял Александр Степанович Антонов. В архивных документах о подавлении мятежа имя Антонова впервые встречается в связи с его появлением вечером 24 августа в Александровском совхозе, что по соседству с Каменкой. То есть тогда, когда он, судя по всему, только что принял на себя командование повстанцами. И вот каковы были его первые шаги.

Узнав, что против плохо вооруженных мятежников сосредотачиваются для удара значительные силы красных, Антонов тут же дал команду резко свернуть Каменское восстание. Большинству рядовых мятежников было приказано временно разойтись по домам или скрыться, а наиболее заметных и активных повстанцев Антонов в ночь на 25 августа увел с собой на восток, в Кирсановский уезд.

К тому же, добавим, в конце августа – первой половине сентября 1920 года большинство активных членов эсеровских партийных губкомов и СТК были арестованы чекистами.

Свой же, "антоновский", Союз трудового крестьянства повстанцы самостоятельно создадут несколько позднее.

Благополучно, если не считать небольшой перестрелки у села Уварово, достигнув кирсановских лесов, Антонов поделился с каменцами частью оружия из своих тайников, а также принял спешные меры по подготовке вооруженных выступлений в самом Кирсановском уезде.

29 августа у деревни Вязовка (20 километров юго-восточнее Каменки) возвращающийся от Антонова в свой район отряд каменских мятежников нанес поражение красноармейской роте в 126 человек, вышедший накануне из Борисоглебска. А с раннего утра 30 августа практически весь Каменский район вспыхнул огнем нового, еще более сильного, чем прежде, восстания. На сей раз это был действительно "антонов огонь", ибо имя Антонова в устах повстанцев звучало теперь повсеместно. Мятежники вновь захватили Каменку. Начался так называемый "поход на Тамбов". Уже к концу дня повстанцы, занимая одно село за другим, прошли почти половину восьмидесятикилометрового пути от Каменки до Тамбова.

Советские отряды, разбросанные мелкими группами по деревням, не смогли оказать организованного сопротивления и понесли большие потери. Например, только в соседней с Каменкой Александровке повстанцы разгромили два отряда из красноармейцев и продотрядников и захватили пулемет. Здесь же мятежниками был схвачен и убит комендант Каменки – 20-летний чекист Евгений Михайлович Адамов, который перед уходом из Каменки собственноручно расстрелял семерых арестованных жителей села.

В этот же день мятеж начал перекидываться в соседние с Каменским районом волости Борисоглебского и Кирсановского уездов.

Обеспокоенные таким поворотом событий тамбовские власти забили тревогу. Вечером 30 августа положение в губернии было признано "чрезвычайно серьезным", а 500 городских коммунистов, в связи с угрозой самому Тамбову, перевели на казарменное положение. Претерпел изменения и военнооперативный штаб при губчека. В его состав дополнительно вошли секретарь губкома партии Николай Яковлевич Райвид и начальник 35-х Тамбовских пехотных командных курсов Иван Карлович Зенкович.

Утром 31 августа военно-оперативный штаб издал (в виде листовки, напечатанной типографским способом) свой приказ № 1, гласивший:

"Борьба с бандитами, разрушающими совхозхозяйства,

убивающими совработников и коммунистов, натыкается на противодействие кулацкого населения, укрывающего бандитов и

контрреволюционеров. Для скорейшего и решительного подавления бандитского движения оперативный штаб при губернской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией приказывает начальникам войсковых частей, действующих против бандитов, по отношению к селениям, в которых граждане будут замечены в участии в бандитских выступлениях или укрывательстве бандитов, провести беспощадный красный террор.

Приказывается в таких селениях брать заложников членов семейства из тех семей, члены которых примкнули к бандитам или им способствовали; заложниками брать граждан от 18 лет, не считаясь с их полом. Объявить населению, что в случае, если бандитские выступления будут продолжаться, заложники будут расстреливаться.

Имущество таких граждан конфисковывать полностью.

Здания, занимаемые ими, сносить, а в случае невозможности – сжигать.

Бандитов, застигнутых на месте преступления, расстреливать.

Объявить также, что, согласно решения президиума губисполкома, селения, замеченные в участии в бандитских движениях, будут обложены чрезвычайными продовольственными контрибуциями, за неисполнение которых будут конфисковываться все земли и все имущество всех граждан.

Последние в принудительном порядке будут выселяться взрослые мужчины и женщины – в лагерь принудительных работ, малолетние – в детские дома до конца гражданской войны.

Настоящий приказ объявить на сходах и расклеить во всех селениях".

В тот же день 31 августа на борьбу с мятежниками во главе сводного отряда выступил сам председатель Тамбовского губисполкома Александр Григорьевич Шлихтер. Однако, столкнувшись с повстанцами в тридцати километрах южнее Тамбова, его отряд в первом же бою потерпел поражение, и вмиг охладевший к сражениям Шлихтер резонно счел за лучшее вернуться в свой обжитый губисполкомовский кабинет.

С каждым часом повстанцы все ближе подходили к Тамбову. Поняв, наконец, что своими силами мятеж уже не подавить тамбовские власти начали искать помощь за пределами губернии 31 августа председатель губчека Ф. К. Траскович и уполномоченный ВЧК по Тамбовской губернии П. П. Громов обратились по прямому проводу к заместителю председателя ВЧК Ивану Ксенофонтовичу Ксенофонтову:

"В районе Тамбовского, Борисоглебского и Кирсановского уездов вспыхнуло организованное большое восстание… Часть посланных нами небольших отрядов разбита и разоружена, потеряв два пулемета. Банды в числе до 3000 в 14 – 17 верстах от Тамбова. Патронов, винтовок и сил у нас совсем мало. Саратов обещал помощь, которая придет не раньше двух суток. Просим поддержки не менее батальона пехоты и эскадрона кавалерии".

Ксенофонтов отреагировал моментально: через несколько часов полуэскадроны Саратовской, Тульской и Рязанской губернских чрезвычайных комиссий уже находились на пути в Тамбов.(51)

Не сидели, сложа руки, и антоновцы. С 1 сентября резко активизировались повстанцы в Кирсановском уезде. В этот день Антонов со своей "боевой дружиной" занял волостное село Рамзу. Схваченный председатель Рамзинского волисполкома Терентий Иванович Каплин умер мученической смертью. Тут же антоновцами были убиты еще три человека из числа руководящих работников. А сам Антонов, крайне не любивший выступать с речами, здесь не удержался и опрометчиво заверил собравшихся рамзинских мужиков, что скоро возьмет не только Кирсанов, но и Тамбов.

В других частях Кирсановского уезда начали действовать отряды мятежников под командованием Ишина, Казанкова, Юрина. Одновременно, в районе села Хитрово Тамбовского уезда, выступила хорошо вооруженная и организованная группа повстанцев во главе с Матюхиным.

В течение первой декады сентября мятежниками захватывались и громились железнодорожные станции Чакино, Ржакса, Инжавино (дважды) и другие. 4 сентября повстанческий отряд Ивана Егоровича Ишина у села Трескино разбил сводный отряд красных под командованием заведующего Кирсановским уездным политбюро Андрея Демьяновича Сачко. Сам Сачко погиб в бою, причем в руки антоновцев попали находившиеся при нем списки всей агентуры чекистов в уезде. В эти же сентябрьские Дни мятежники взяли в плен и расстреляли командира Кирсановкого караульного батальона Ивана Петровича Волосатова. Погибли также три (из четырех) начальника районных милиций Кирсановского уезда и чрезвычайный уполномоченный губчека в районе восстания, заведующий Тамбовским уездным политбюро Артур Петрович Рекст.

Потери советских отрядов были велики. Инициатива полностью принадлежала повстанцам, хотя их "поход на Тамбов" и не удался, застопорившись в пятнадцати километрах от города.

Все чаще и настойчивее обращались губернские власти за помощью в различные города и инстанции. 2 сентября Траскович и Громов вели переговоры по прямому проводу со штабом Орловского военного округа. Они сообщили, что в настоящее время только вооруженных мятежников насчитывается до четырех тысяч человек. Кроме того, их активно поддерживают до десяти тысяч крестьян, вооруженных вилами, косами и топорами. А борьбу с мятежниками ведут 180 курсантов полковой школы 21-го стрелкового полка, 250 курсантов 35-х Тамбовских пехотных курсов, 500 бойцов караульных батальонов, 200 мобилизованных коммунистов, 30 кавалеристов Тамбовского эскадрона и 30 курсантов 7-х Борисоглебских кавалерийских курсов. Всего имеется 4 орудия и 6 пулеметов. Прося военную помощь из округа, Траскович и Громов подчеркивали: "Положение весьма и весьма серьезное. Банды находятся в 15 – 17 верстах от Тамбова".

Но в Орле тогда имели крайне смутное представление о том, что в действительности происходит в Тамбовской губернии Поэтому из штаба округа назидательно ответили, что имеющихся у тамбовских властей сил "вполне достаточно, чтобы не только ликвидировать восстание, но и стереть с лица земли всех бандитов вместе со всеми восставшими… По подобным восставшим дать один – два артиллерийских выстрела – и все разбегутся без всякого сопротивления. Поменьше надо церемониться".

В этом "мудром" наставлении и заключалась пока вся помощь со стороны Орловского военного округа.

2 сентября военно-оперативный штаб при губчека был преобразован в Военный совет, подчинявшийся президиуму губисполкома и ВЧК. Председателем Военного совета стал Ф. К. Траскович, а командование войсками также сохранилось в руках губвоенкома П. И. Шикунова. Военсовет продолжил работу, начатую военно-оперативным штабом при губчека.

К 9 сентября против мятежников действовали уже не менее трех тысяч бойцов, разделенных на пять групп – Сампурскую, Рассказовскую, Кирсановскую, Ржаксинскую и Борисоглебскую. К этому же времени вооруженных повстанцев насчитывалось до шести тысяч, а территория, охваченная мятежом, составляла 1200 квадратных километров. И фактически на всей этой территории шли отчаянные по накалу бои, протекавшие, как правило, с переменным успехом.

8 сентября в районе сел Каменка, Федоровка и Ракитино красные нанесли серьезное поражение крупному отряду антоновцев в 800 пеших и 250 конных повстанцев. Исход этого кровопролитного боя, продолжавшегося весь световой день, решила атака эскадрона Переведенцева, неожиданно ударившего – мятежникам во фланг и смявшего их кавалерию. В закрепление одержанной победы и в порядке наказания повстанцев за проявленное в бою упорство, Переведенцев тем же вечером сжег дотла Ракитино и половину Федоровки, за что и получил от местного населения на многие годы кличку "Жженый" – от слов "сжигать", "жечь".

Однако здесь необходимо заметить, что Никифор Александрович Переведенцев был лишь исполнителем (хотя и излишне усердным), но отнюдь не автором или инициатором столь жестоких карательных мер. Ведь указания сжигать или уничтожать артиллерийским огнем мятежные села исходили не от командиров отдельных советских отрядов или красноармейских частей, а от самого Военного совета. Причем наиболее беспощадно настроенными против "злостнобандитских" деревень и сел были председатель Военсовета Федор Константинович Траскович и секретарь губкома партии Николай Яковлевич Райвид.

Свое начало карательная политика тамбовских властей берет 28 августа 1920 года, когда по настоянию Ф. К. Трасковича командующий войсками П. И. Шикунов издал приказ № 5, в котором потребовал от вверенных ему войск произвести в течение 48 часов в 21 населенном пункте (список сел прилагался) полную конфискацию имущества у всех жителей, арестовать всех мужчин в возрасте от 16 до 40 лет и отправить их на принудительные работы. А военным трибуналам приказывалось "произвести суровую революционную расправу с соучастниками бандитов".

Приказ Шикунова широко обсуждался среди партийно-советского руководства губернии. Одни находили его излишне суровым, а другие, наоборот, недопустимо мягким в сложившейся обстановке. Официально возобладала последняя точка зрения, и Шикунову вскоре пришлось отменить свой "либеральный" приказ № 5.

С сентября начала проводиться более жестокая карательная политика. По отношению к селам, поддержавшим повстанцев, советским отрядам предписывалось арестовывать все мужское население, способное держать в руках оружие, а затем "произвести полную фуражировку, не оставляя ни одной овцы, ни одной курицы в данном пункте; после производства фуражировки данный пункт сжечь".

Уже упоминавшийся нами А. С. Казаков, выступая в июле 1921 года перед военными коммунистами в Тамбове, так охарактеризовал карательные меры тамбовских властей осенью 1920 года:

"Наши части… больше занимались очисткой деревни от всего живого и мертвого инвентаря, чем очисткой от банд и их уничтожением. Здесь не разбираются, кто прав, кто виноват. Все крестьянство сваливается в одну кучу и объявляется бандитским. Преданная и лояльная нам часть крестьянства после произведенной фуражировки (понимай – грабежа), в результате которой оно лишилось всего инвентаря и жилища (так как оно сожжено), находится в безвыходном положении. Для него нет иного выхода, как только идти и пополнить банду, чтобы жестоко отомстить за свое добро, нажитое столь тяжелым трудом. Целые деревни, боясь нашего "красного террора", забрав свой скот, женщин и детей, уезжают и скрываются в лесах. В результате подобной "ликвидации" банды растут как грибы, и общая численность восставших достигает десятков тысяч человек. Действия командования напоминают поступки потерявшего голову человека, который, видя пожар своего дома, начал бы заливать его керосином".

Заметим, что бездумная и слишком жестокая карательная политика тамбовских властей с самого начала вызывала несогласие и ропот у многих красноармейцев и командиров. Некоторые советские отряды и части отказывались выполнять приказы по уничтожению деревень. Немало бойцов, не желая идти под трибунал за невыполнение подобного приказа, дезертировали или переходили (иногда целыми подразделениями) на сторону повстанцев. А те, кто не становился дезертиром или перебежчиком, но писал протесты и жалобы в различные военные и гражданские инстанции, сурово наказывались в дисциплинарном или партийном порядке.

3 сентября 1920 года, заслушав доклад Военного совета о ходе ликвидации восстания, Тамбовский губком партии еще раз подтвердил, что "борьба с бандитами должна вестись по-прежнему методами решительных и суровых репрессий, не останавливаясь перед уничтожением селений".

Естественно, что такая порочная тактика борьбы с мятежом лишь способствовала его разрастанию. Число повстанцев увеличивалось с каждым днем, в то время как военные резервы губернии уже подходили к концу. Попытки тамбовских руководителей добиться в различных городах и ведомствах военной помощи ощутимых результатов пока не приносили.

8 сентября вопрос о мерах по ликвидации мятежа обсуждался на совместном заседании президиумов губкома партии и губисполкома. В итоге было решено послать телеграммы с просьбами о помощи в адрес В. И. Ленина, Совета Труда и Обороны, ЦК РКП(б) и Наркомпрода, а также командировать в Москву председателя губисполкома Александра Григорьевича Шлихтера для личного доклада Ленину о положении на Тамбовщине.

Встретившись с Лениным, Шлихтер попросил у него содействия в получении для Тамбовской губернии батальона пехоты, двух эскадронов кавалерии и двух тысяч продармейцев, а также 1000 винтовок, 100 револьверов и 25 тысяч патронов для вооружения сельских коммунистов. Шлихтер клятвенно заверил Ленина, что если все это удастся получить, то тамбовские власти смогут не только быстро подавить мятеж, но и полностью выполнить госразверстку по хлебу.

9 сентября командующим советскими войсками, действующими против антоновцев в Тамбовской губернии, был назначен Юрий Юрьевич Аплок – 29-летний начальник внутренних войск на территории Орловского военного округа. Отныне главным центром борьбы с мятежом стал так называемый "Штаб командующего войсками Тамбовской губернии". А Военный совет, не обладая теперь реальной силой, постепенно растерял былое значение и в январе 1921 года прекратил свое существование.

10 сентября 1920 года приехавший из Орла Ю. Ю. Аплок вступил в командование войсками Тамбовской губернии.