355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Рыжков » Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны » Текст книги (страница 4)
Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 17:24

Текст книги "Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны"


Автор книги: Владимир Рыжков


Соавторы: Виталий Дымарский

Жанры:

   

Публицистика

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Что провоцирует революции

[10]10
  По материалам передачи от 27 января 2008 года.
  В обсуждении принял участие Борис Макаренко – заместитель директора московского Центра политических технологий.


[Закрыть]

В январе 2008 года имела место попытка массовых протестов в Ингушетии, которая была разогнана правоохранительными органами и войсками. Были задержаны журналисты, в том числе с «Эха Москвы». В связи с этим возникает очень интересная параллель с событиями Кровавого воскресенья 9 (22) января 1905 года. К счастью, события в Ингушетии не были кровавыми, но в чем видится сходство – люди, которые пытались потребовать отставки президента Мурата Зязикова, подчеркивали всячески свою любовь к президенту Путину и России, говорили – мы за Путина, мы его любим, уважаем, уважаемый президент, пожалуйста, решите вопрос с нашим президентом. Но федеральные силы вместе с местными силовыми структурами разогнали и пресекли это выступление. И тут напрашивается прямая параллель с событиями 9 января 1905 года, когда огромная демонстрация (по разным оценкам, до 150 000 человек, с разных концов Петербурга пыталась пройти на Дворцовую площадь и вручить царю петицию с подобным выражением любви и с предложением определенных реформ.

Так что же провоцирует революции? В 1905 году решение царя, о котором он сам сожалел – открыть огонь по демонстрации, – спровоцировало уже буквально на следующий день всеобщую стачку, которая потом распространилась по всем промышленным центрам России. Так вспыхнула так называемая Первая российская революция. Но что же произошло в Ингушетии? И могут ли подобные события спровоцировать новую русскую революцию в нынешних условиях?

Мнение по этому вопросу Бориса Макаренко:

Думаю, что не могут. К сожалению, похоже, что спровоцировали новый очень серьезный виток напряженности в одной из самых горячих точек России. Там, как говорят, народ был недоволен своим собственным президентом. Но когда мы говорим «народ», надо прекрасно понимать, что это некие сотни, тысячи человек. А сам народ в революциях, как правило, играет роль безбилетника. Несколько сот или тысяч людей в столице изображают народную вовлеченность в революцию: берут Бастилию, встают в кольцо вокруг Белого дома. Если эта революция получается, то все остальные потом тоже считаются народной массой, которая совершила эту «народную» революцию. Но она ничего не совершала. В Ингушетии народ был недоволен положением у себя в республике, но апеллировал к «царю». То есть в стране, по их убеждению, все было нормально и была власть. В чем разница с 9 января? Удержись царь, скорее всего, тогда революция все равно бы была – уж больно глубокий кризис в то время созрел в России. Но не было бы такой яркости, и, может быть, немножко по-другому пошла бы история. Но помните, «Ты, Николашка, Божий помазанник, войну проигрываешь каким-то японцам, так ты еще и в народ стреляешь?» – последней каплей стали вот именно эти выстрелы, которые дали новое качество: недоверие власти, выраженное очень значимой частью российского общества – политизированной, раздраженной и без того власти не доверявшей.

Что же провоцирует революции? Например, в Москве обрушилась крыша в бассейне, и после этого стали проверять все бассейны. Когда произошел Беслан, после этого начали бороться с терроризмом во всех школах. То есть у нас мысль властей очень примитивна – где-то прорвало, давайте там и будем затыкать. По поводу же революций можно сказать так: самые большие страхи у нынешней нашей власти вызывают так называемые цветные революции. Вот на Украине произошла «оранжевая» революция, так давайте будем затыкать эту дыру, откуда хлынул революционный поток. И эта попытка везде заткнуть дыры очень напоминает антрепризу клоуна, когда он что-то поднимает с арены, а что-то у него падает. Он что-то поднимает и тут же что-то роняет, так как все ухватить невозможно…

К сожалению, во всем мире, и не только в России, и не только в авторитарных режимах, пока гром не грянул, никто даже не думает креститься. После 11 сентября выяснилось, что в Америке с безопасностью в аэропортах дела плохи, выяснилось, что эти башни торгового центра были архитектурно спроектированы так, что люди не могли спастись, и лишь потом выяснили, какие строительные и архитектурные нормы надо менять. Разница в другом. Все режимы «прокалываются», но гибнет не тот режим, который делает ошибки, а тот, который методично и постоянно делает из этого неправильные выводы. В Америке события 11 сентября стали поводом для фундаментального переосмысления и проблем безопасности, и проблем демократии в стране. Правильно, плох тот режим, который не учится на своих ошибках, не учится лучше понимать, чем живет и дышит страна, нация и народ.

Мнение по этому вопросу Бориса Макаренко:

Приведу пример из близкого мне Ближнего Востока. Были старые прогнившие монархии, которые рухнули, как гнилое дерево, от одного маленького переворота. Началось в Египте со свободных офицеров. Ирак, Ливия – очень поучительный опыт для понимания, что такое революция. Но были два монарха, на жизнь которых покушались, у которых в странах дела шли не лучше, чем в Египте или Ираке. Но эти монархи благополучно умерли в своих постелях, и их сыновья правят Иорданией и Марокко. Режимы остались авторитарные, но они провели земельную реформу, они приоткрыли, насколько это возможно, каналы народного участия.

Более того, Марокко сейчас – самая плюралистическая из арабских стран, в том числе и потому, что на покойного папу нынешнего короля совершалось несколько неудачных покушений. Эти монархи, с одной стороны, усовершенствовали собственную службу безопасности и стали лучше охранять себя как главный источник легитимности режима. С другой стороны, они «открывались» и реагировали. Они научились это делать. А те режимы, которые не учатся, которые пытаются только затыкать дырки, не понимая, что трубу надо менять, рано или поздно все равно падут.

А вот при демократических режимах революции не нужны. Зачем там революция, если власть можно свергнуть мирно через выборы?

Наверное, люди бунтуют тогда, когда разрыв между тем, что они имеют, и тем, что они должны иметь (как это им представляется), становится слишком большим.

А вот что они хотят иметь – севрюжину с хреном или конституцию – это в разных ситуациях по-разному. Кстати, вспомним начало еще одной революции – Великой американской и знаменитое «Бостонское чаепитие», когда американцы побросали в море чай, который не так облагался пошлиной. То есть вроде бы им не хватало свободы, чтобы устанавливать законы о том, какой пошлиной облагать чай. А на самом деле эта свобода им нужна была затем, чтобы торговать чаем и делать на этом деньги. Вот так тогда американские колонисты понимали диалектическое единство между конституцией и севрюжиной с хреном.

Что же касается «цветных» революций, которые бушевали в Грузии и на Украине, то там естественным поводом для массовых выступлений была слишком очевидная подтасовка выборов. Это та капля, которая переполняет чашу терпения и выводит людей на улицы. Но для этого нужно, чтобы режим был дико непопулярен (все режимы, в которых произошли «цветные» революции, были очень непопулярны, потому что в обществах ощущался застой). Именно поэтому результаты выборов там оспаривались столь решительно и в столь массовом порядке.

Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Что лично вас может скорее спровоцировать на участие в революции – дефицит в магазинах или дефицит свободы?» На этот вопрос 78 % проголосовавших ответили, что их может спровоцировать на участие в революции дефицит свободы, а 22 % – что дефицит в магазинах.

Кризис либерализма в России: кто виноват?

[11]11
  По материалам передачи от 11 мая 2008 года.
  В обсуждении принял участие бывший советник президента Российской Федерации по экономическим вопросам, старший научный сотрудник Института Катона и президент фонда Института экономического анализа Андрей Илларионов.


[Закрыть]

Кризис либерализма в России налицо. Возьмем хотя бы то, что лежит на поверхности. Например, последние думские выборы: две либеральные партии («Яблоко» и Союз правых сил) получили в сумме меньше 3 %. Во-вторых, за последние несколько лет не смогла зарегистрироваться ни одна другая либеральная партия. В частности, власти закрыли старейшую Республиканскую партию России (РПР). В-третьих, если сравнить социологические опросы наших дней с социологическими опросами, скажем, первой половины 90-х годов – разница разительная. В конце 80-х, в начале 90-х годов российское общество огромным большинством поддерживало основные либеральные лозунги – свободу слова, свободные выборы, федерализм, местное самоуправление. Сейчас российское общество с удовольствием смотрит военные парады на Красной площади, поддерживает концепцию твердой руки и единоличной власти. То есть можно видеть абсолютно нелиберальные политические тренды.

И кстати, а может ли быть кризис того, чего нет, чего и не существовало?

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова, бывшего советника президента Российской Федерации по экономическим вопросам, президента фонда Института экономического анализа:

Я считаю, что никакого кризиса либерализма нет. Его нет ни в России, нет этого кризиса и в мире. Если был бы кризис либерализма, мы могли бы найти какие-то признаки этого кризиса в трех направлениях, по которым мы можем судить, есть кризис или нет. Первое. Есть ли кризис либерального мировоззрения. Второе. Есть ли кризис либеральной политики, в частности, например, либеральной экономической политики. И третье. Есть ли кризис либеральной общественно-политической деятельности. Давайте просто пройдем по каждому из этих направлений, естественно, в приложении к нашей стране. Что касается либерального мировоззрения, мы видим, что огромное количество людей, которые придерживались либеральных взглядов, так и придерживаются либеральных взглядов. Далеко не всегда, возможно, это отражается социологическими опросами. Социологические опросы в условиях недемократических обществ, к сожалению, искажают реальные результаты. Мы можем провести опрос, скажем, в Северной Корее относительно поддержки или неподдержки режима, любви или нелюбви к лидеру, – мы получим такие результаты, которые предсказывать не нужно. Значит ли это, что северные корейцы, находясь в свободных условиях, проголосовали бы таким же образом? Конечно, нет. Достаточно посмотреть, что происходит южнее 38-й параллели и какая жесточайшая политическая борьба разворачивается там. Тот же самый народ. Значит, когда политический режим навязывает свои взгляды, результаты, отражаемые социологическими опросами, не показывают, что на самом деле думают люди. Поэтому «любовь» к военным парадам или результаты опросов общественного мнения – это не отражение реального отношения людей. Реальное отношение людей проверяется, скажем, в очередях государственного бюро регистрации недвижимости. Попробуйте там зарегистрировать свою квартиру, или свой садовый участок, или свое строение. Вы проведете дни, а иногда сутки, а иногда не одни сутки для того, чтобы сдать документы, получить документы и т. д. Поэтому люди, с одной стороны, демонстрируют лояльность, с другой – негодуют… Вы хотите такие правила игры? Давайте мы будем для вас подыгрывать. Но свой интерес, свою заботу о самом себе, о своих близких и о своей собственности блюдут очень аккуратно. Поэтому я не вижу никакого основания для того, чтобы утверждать, что есть кризис мировоззрения. Если посмотреть, насколько более широкими стали публикации либеральной литературы в нашей стране, – это несопоставимо с тем, что было 20 лет тому назад…

Что касается кризиса либерализма в политике, давайте посмотрим, как вела себя российская экономика, когда там не было вмешательства государства, когда там не было насилия. Когда не было насилия, российская нефтяная отрасль увеличивала свой выпуск на 12 % в год. Вся отрасль. А когда туда пришли нынешние «специалисты», темпы роста добычи нефти упали до 1–2 %, а последние четыре месяца они являются отрицательными. Имеет место падение производства, то есть антилиберальная политика дала негативный результат.

Это является признанием того, что нелиберальная экономическая политика не работает. Это признал и сам В. Путин, который заявил, что необходимо сокращать налоговое бремя на нефтяные отрасли. И в этом смысле он полностью поддержал и разделил точку зрения Михаила Борисовича Ходорковского.

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

Именно это, кстати, было поставлено в вину господину Ходорковскому: якобы он пытался действовать против финансовых интересов российского государства. И это была, собственно, одна из причин, почему его упрятали в лагерь вязать варежки.

А сейчас, по прошествии пяти лет, устами руководителя правительства позиция Ходорковского была признана абсолютно правильной. Именно эта политика сейчас будет изменена – эти налогообложения будут сокращаться. Иными словами, когда проводится либеральная политика, мы видим реальный рост инициативы, реальный рост производства, добычи. Когда у нас проводится антилиберальная политика, у нас происходит кризис. И те люди, которые проводили такую нелиберальную политику, признают свой провал. Ну, может быть, не теми словами, которые требуются от порядочных людей, но тем не менее они это признают. И наконец, по поводу общественно-политической деятельности. Партии «Яблоко» и СПС не являются либеральными партиями. И вот почему. Партия «Яблоко» является социал-демократической партией. Там очень много достойных людей. И многие позиции, которые отстаиваются ими, являются достойными для поддержки. Но это социал-демократическая партия, а не либеральная. Они являются либеральными в области, возможно, гражданских и политических инициатив, но не в области экономики. Что касается партии СПС, то она не является либеральной ни в экономическом плане, ни в гражданском, ни в политическом.

Конечно, в этих партиях есть очень разные люди, но судить надо по позиции руководства, по основной партийной линии. И в данном случае позиция такого презрительного отношения к подавляющему большинству граждан, отказ от участия в демократических выборах, отказ даже от поддержки свободных выборов – все это показывает, что это партия не либеральная. Это партия правая, как она, собственно, и называется. Это правая консервативная партия. Партия создания и удержания монопольных привилегий во власти. Партия монопольных привилегий в собственности.

И получается, что в России реально в выборах не участвовало ни одной по-настоящему либеральной партии.

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

В этом плане партия СПС сильно напоминает многие партии в Латинской Америке. В частности, партию Бланка, которая существует в ряде стран и придерживается более-менее рыночного подхода в экономике, но является антилиберальной в гражданском, в политическом и в демократическом отношении. Эти партии созданы во многих случаях потомками испанских переселенцев, которые, оказавшись в таком «индейском море», создали систему политической защиты своего монопольного положения во власти и собственности, своих плантаций, своих компаний, для того чтобы удержать свое привилегированное положение по отношению к массовому населению.

Итак, никакого кризиса либерализма нет. Тем не менее люди говорят о том, что во всем виноваты сами либералы, обменявшие либерализм «на звонкую монету». Или тут все дело в том, что либерализм и демократию очень грамотно «измазали» их противники? Ведь населению постоянно внушают, что либералы и демократы во всем виноваты.

В таких словах, конечно, есть большая доля истины. Только это не относится к либералам, поскольку либералов во власти в стране не было. Были правые. Они действительно были в течение длительного времени, в течение 90-х годов. Некоторые люди, придерживающиеся в той или иной степени правой идеологии, находятся во власти и сейчас. Поэтому если уж говорить о кризисе, то в данном случае это кризис правой идеологии, кризис монополизма, кризис отношения к самим себе, как к привилегированной касте, по отношению к которой все остальное население страны лишено базовых прав и свобод.

Дело в том, что правые узурпировали использование очень популярных, очень привлекательных и очень достойных терминов: «либерализм», «либералы», «либеральная идеология». Поскольку либеральная идеология действительно популярна в мире, она популярна и в России, где по большому счету подавляющее большинство населения придерживается либеральных взглядов. Это видно по поведению людей на улицах и в своей реальной жизни. И вот эта популярность и была присвоена людьми, которые к либерализму никакого отношения не имеют. Более того, она была присвоена людьми, некоторые из которых имеют такое же отношение к либерализму, как Понтий Пилат к христианству.

А может быть, кризиса либерализма в России все-таки нет потому, что в ней никогда не было самого либерализма? Может быть, Россия просто обречена на нелиберальное существование?

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

Первое. Либеральное мировоззрение существовало в России всегда. Оно, понятно, носило разный характер. Многие люди, придерживающиеся либеральных взглядов, даже не знали об этом. Так же как они не знали, что говорят прозой. Но либеральная идеология, либеральное мировоззрение существовали в стране всегда, существуют сейчас и будут существовать всегда. Второе. Всегда ли проводилась либеральная экономическая политика? Ответ: нет, далеко не всегда. Были элементы достаточно ответственной либеральной экономической политики с осени 1998 года, то есть после дефолта. Причем проводниками этой достаточно либеральной экономической политики были товарищи Примаков и Маслюков. Вернее, правительство Примакова и Маслюкова, а также директор Центрального банка Геращенко. Более или менее либеральная экономическая политика продолжалась примерно до 2003 года. Понятно, что в разных областях она выглядела по-разному, но тем не менее в основном она была такая. И именно тогда были достигнуты самые высокие темпы экономического роста в стране, причем в некоторых отраслях, скажем в машиностроении, был 20 %-ный рост, в легкой промышленности 50 %-ный рост. Это был экономический бум на уровне бума экономических чудес стран Восточной Азии, таких как Тайвань, Гонконг, Южная Корея, Сингапур. Но вот был ли либерализм в нашей общественной жизни? В общественной жизни либеральный период был после августовского путча – с августа 1991 года до октября 1993 года.

Как видим, эти периоды не совпадают. Но с августа 1991 года, после падения августовского путча, и до октября 1993 года – это был период с действительными политическими и гражданскими свободами. Это, кстати, очень важное наблюдение – периоды политического либерализма и экономического либерализма в России не совпадали. Но они далеко не всегда совпадают и в мире.

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

Я обратил бы внимание на тот период с августа 1991 года до октября 1993 года, который был действительно пиком политического либерализма в нашей стране, когда уровень гражданских свобод и политических прав, которыми обладали российские граждане, был самым высоким за последние десятилетия, а возможно, и самым высоким за всю историю страны. Начатые тогда экономические реформы сочетали в себе как элементы экономической либерализации (например, освобождение цен), так и элементы экономического антилиберализма. Потому что инфляция, которая достигла 2600 % в 1992 году, – это инфляция, не полученная в результате освобождения цен. Это инфляция, полученная в результате массовой денежной эмиссии, которая была осуществлена после января 1992 года и особенно с мая 1992 года. Тогда, в 1992 году, государственные расходы были повышены до 70 % ВВП. На таком уровне они не находились в течение всего времени Советского Союза. Даже, по-моему, во время Второй мировой войны не было таких расходов. Бюджетный дефицит достиг 30 % ВВП. Это никакая не либеральная экономическая политика. Это самая что ни на есть антилиберальная экономическая политика. В этот период у нас наблюдалось сочетание некоторых элементов либеральной экономической политики и очень большого состава нелиберальной и антилиберальной экономической политики.

Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос:

«В чем кроется основная причина кризиса либерализма – в равнодушии россиян к либеральной идее вообще или в дискредитации либерализма самими российскими либералами?» В результате проголосовало 830 человек, и из них 38,4 % отнесли это на равнодушие россиян к либеральной идее, а 61,6 % обвинили в кризисе либерализма самих российских либералов.

Не следует называть либералами тех, кто таковыми не является, даже если они сами себя называют либералами. Например, правых. Нет, это не либералы. Либералы – это другие люди. Есть российское либеральное движение, формирующееся в настоящее время, и это люди, которые разделяют все три составных элемента либерализма – гражданский либерализм, политический либерализм и экономический либерализм.

Тех же, кто придерживается монопольного, привилегированного отношения к собственности, к власти, к людям, все-таки надо называть так, как они того заслуживают. В России есть правые, есть и сторонники левых взглядов. Причем многие сторонники левых взглядов отстаивают левую антилиберальную экономическую политику, но являются либералами в гражданском и политическом отношении.

Так кого же можно назвать либералом в России и за ее пределами?

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

Либерализмом считается такая точка зрения: граждане могут делать все, что они хотят, располагая своим телом, своими взглядами, своими позициями, индивидуально или в добровольном сотрудничестве с другими людьми, не нанося ущерба другим людям. Это принципиальная вещь. Это не неограниченная воля, когда я делаю все, что хочу, и разрушаю все, что вокруг меня. Главное – это свобода до тех пор, пока она не затрагивает свободу, права и собственность другого человека. Это классическое определение либерализма.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю