Текст книги "Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны"

Автор книги: Владимир Рыжков

Соавторы: Виталий Дымарский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Виталий Дымарский, Владимир Рыжков
Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны

Умерла ли интеллигенция?[1]1
  По материалам передачи от 16 декабря 2007 года.
  В обсуждении темы приняли участие драматург Александр Гельман и журналисты Людмила Телень и Александр Шмелев.


[Закрыть]

Умерла ли в России интеллигенция? Этот вопрос так или иначе поднимается во многих СМИ. Например, в «Комсомольской правде» было опубликовано интервью со ставшим популярным красноярским писателем Александром Бушковым, который пишет о конце интеллигенции. А еще интернет-газета «Избранное» перепечатала отрывок из блога Александра Шмелева, который потом «дооформил» свои мысли статьей, опубликованной в деловой газете «Взгляд». Это произведение Александра Шмелева даже стали называть манифестом, но сам он предпочитает говорить, что это, скорее, «рассуждения на тему».

Приведем две ключевые мысли из этого манифеста. Первая: «Для меня главный итог выборов – полное, окончательное и, надеюсь, бесповоротное поражение так называемой интеллигенции». Вторая: «Однако я убежден, что интеллигенция всегда играла исключительно вредную и деструктивную роль в нашей истории, и мы сможем вернуться к нормальному развитию страны, лишь полностью очистив нашу общественно-политическую жизнь от «интеллигентской заразы».

Такие вот два вызова российской интеллигенции.

Но прежде чем говорить на эту тему, хотелось бы начать с самого простого, то есть определиться с тем, а что же такое вообще представляет собой интеллигенция? Это важно, в частности, потому, что очень часто путают интеллигенцию и либералов.

По мнению Александра Шмелева, либералы – это многозначное слово. Бывает, например, «экономический либерализм», бывает «политический либерализм».

В некотором роде либеральными партиями в политическом и экономическом смысле можно назвать и «Единую Россию», и большинство западных партий. А в России все-таки, как отмечал А. И. Солженицын, либерализмом чаще называется то, что в большинстве стран мира называется «радикализмом». И именно партии СПС и «Яблоко» в социальном смысле в какой-то момент стали позиционироваться как партии, представляющие такой особый социальный слой, а именно интеллигенцию.

Интеллигенция – это специфически русское явление, и это далеко не то же самое, что просто интеллектуалы или образованный класс. По определению авторов сборника «Вехи»[2]2
  Книга «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции» была издана в 1908 году. В написании статей для нее приняли участие Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, П. Б. Струве и др. Сборник явился реакцией на революцию 1905–1907 гг. в России.


[Закрыть], интеллигенция – это вообще некий безрелигиозно-гуманистический орден.

То есть это определенная часть интеллектуалов, преимущественно гуманитарных, ощущающая свою общность в качестве некоей общественно-политической силы и пытающаяся влиять именно на общественно-политическую повестку дня. А еще пытающаяся обустроить страну сообразно собственным представлениям о добре и зле. Но это не очень верно, ибо понятия «добро» и «зло» – это не интеллигентские понятия.

Объективно это не хорошо и не плохо. Эти люди имеют на это право. Но стоит ли называть их «заразой»?

Александр Шмелев уверен в том, что в бытовом общественно-политическом значении интеллигентский посыл противостоит мещанству, то есть так называемым «пти-буржуа», заботящимся о быте. А вот интеллигенция – это та часть интеллектуалов, которая ощущает свою общность как людей, презирающих быт, борющихся с мещанством, с мещанской пошлостью, со всем тем, что нацелено на быт.

Мнение по этому вопросу драматурга Александра Гельмана, тоже выступившего в интернет-газете «Избранное» с противоположным мнением, со своеобразным «антиманифестом»:

В «манифесте» меня поразила некая радость по поводу того, что интеллигенция исчезает, исчезла и, дай бог, чтобы исчезла. Исток этой радости мне непонятен. Какова убедительная логика, которая позволяет радоваться этому явлению? Ведь что бы там ни говорили, интеллигенция, в конце концов, – это реакция, это сочувствие тем, кому плохо, тем, кого обижают. Это всегда какое-то предупреждение об опасности, попытка что-то сделать для того, чтобы этой опасности избежать. Например, Каспарову никто не дает помещения, чтобы провести собрание, как будто Каспаров бандит с большой дороги. И на такие повседневные факты откликается именно интеллигенция. И если ее не будет, то что же тут будет хорошего? Почему надо по этому поводу радоваться?

А кстати, как обстоит с этим дело в Европе и в США, где интеллигенции нет? Или там есть интеллигенция? А может быть, как считают некоторые, там есть только интеллектуалы, а настоящей интеллигенции нет?

Людмила Телень, главный редактор интернет-газеты «Избранное», уверена, что это все абсолютная неправда, абсолютная иллюзия, потому что на самом деле, вне зависимости от игры терминов, интеллигенция есть везде. Она есть во Франции (там она называется «левыми интеллигентами», потому что там в данный момент в основном царят левые настроения), она есть в Америке (это университетская интеллигенция, которая точно так же озабочена тем, как живет мир, как он устроен, как живут сирые и убогие, что порядочно и что непорядочно, какая политика имеет право на существование, а какая не имеет).

Не надо думать, что в России «все особо», что у нас особая русская душа, особые интеллектуалы. Ничего подобного. Хотя, конечно, у русской интеллигенции есть какие-то отличительные черты по сравнению с американской или французской, но в главном это понятие абсолютно не национальное.

Так все же, как следовало бы определить понятие «интеллигенция»?

Например, академик Д. С. Лихачев дает такое определение: «Интеллигент – это представитель профессии, связанной с умственным трудом – инженер, врач, ученый писатель, – человек, обладающий умственной порядочностью. К интеллигенции, по моему жизненному опыту, принадлежат только люди, свободные в своих убеждениях, не зависящие от принуждений – экономических, партийных, государственных, не подчиняющиеся идеологическим обязательствам. Основной принцип интеллигентности – интеллектуальная свобода, свобода как нравственная категория».

Весьма точно сказано. Но есть тут и еще один важный момент: в манифесте А. Шмелева сказано, что поражение СПС и «Яблока» означает конец интеллигенции. А ведь при этом никак нельзя ставить знак равенства между интеллигенцией и названными партиями, даже при всей симпатии и к первой, и ко вторым.

И этот знак равенства ставить нельзя, потому что интеллигенция – это категория не политическая. Это значительно более широкое понятие.

Но Александр Шмелев убежден, что интеллигенция – это чисто общественно-политическая категория, что это то, что в политологических текстах называют демократическими или оппозиционными силами. И это обозначил не он, а семь философов, которые в свое время составили сборник «Вехи», ибо они как раз не включали в интеллигенцию инженеров, математиков и тех, о ком пишет Д. С. Лихачев. Например, ни Л. Н. Толстой, ни Ф. М. Достоевский не включались тогда в интеллигенцию.

Но одно дело – начало ХХ века, и совсем другое – начало XXI века. В наше время понятие «интеллигенция» стало достаточно расхожим. Невозможно, например, сказать – непорядочный интеллигент. «Интеллигенция» и «порядочный человек» в нашей сегодняшней ситуации стали синонимами.

К сожалению, сейчас очень часто смешиваются разные вещи – интеллигент, интеллигентный человек и интеллигенция. Нельзя считать, что интеллигенция – это просто набор интеллигентов. Это как рабочий и пролетариат. Рабочий – это одно, а пролетариат – это совершенно отдельный термин.

То есть, наверное, интеллигенция – это некий социальный слой, как говорили в советские времена. Хотя с другой стороны, тот же рабочий, например, тоже может быть интеллигентом…

Мнение по этому вопросу Александра Гельмана:

Культурой выработалась некая граница между допустимым и недопустимым. А интеллигенция – это пограничники на этой границе. Конечно, они не обладают танками, оружием, но они обладают словом, мыслью. Вообще же интеллигенцию уничтожить не составляет никакого труда, она в принципе не обладает какой-то военной или иной силой сопротивления власти.

Тогда, может быть, интеллигенция – это те, кто всегда сопротивляется до последнего? А раз так, то уничтожить ее невозможно. А вот подавить ее очень просто – мы знаем, как это делалось при Сталине и при Гитлере. Нет проблем с подавлением интеллигенции. Другое дело, что она каждый раз возрождается. Если не исчезает зло, то всегда будут люди, которые на это реагируют. А раз так, то интеллигенция – это прежде всего реакция на какие-то нехорошие, бесчеловечные вещи. Это реакция добра на зло.

Безусловно, у интеллигенции были, есть и могут быть ошибки. Но интеллигенция сама быстро исправляет свои ошибки. Это, кстати, ее важное отличие – она признает свои ошибки и быстро их исправляет. При этом и отдельные интеллигенты, и интеллигенция в целом могут иметь какие-то ложные представления, какую-то ложную уверенность.

Так тогда, может быть, это замена религии в безрелигиозном обществе?

Но зачем тогда нужны моральные контролеры, если есть заповеди, есть Священное Писание, которое все и определяет?

Понятно, что у каждой религии есть свой набор этических границ. Понятно также, что есть интеллигенты-атеисты, и есть интеллигенты-верующие. Есть разные. Те же Павел Флоренский и Александр Мень – это были одновременно и интеллигенты, и религиозные деятели. Это вполне сочетаемо, потому что религиозные постулаты приняты интеллигенцией. Если не все, то нравственные постулаты, во всяком случае.

И все же важно говорить не об интеллигенции вообще, потому что интеллигенция состоит из конкретных людей с абсолютно конкретными нравственными и моральными принципами. Каждый человек в этом мире – это носитель определенных ценностей и идеалов. И в этом смысле именно сегодня так важен разговор о людях, которые не могут ходить строем.

Так зачем же тогда радоваться тому, что таких людей стало мало?

Выше была высказана мысль о том, что интеллигенция – это та часть интеллектуалов, которая презирает быт и борется с мещанской пошлостью. Это люди, которые против того, чтобы обустраивать что-то по мелочам, вешать занавесочки на окнах и чистить коврики. Вместо этого они хотят обустроить весь мир. Но с другой стороны, именно интеллигенты говорят о том, что гораздо труднее любить отдельного конкретного человека, чем весь мир. А раз так, то интеллигент тем и отличается, что умеет думать о конкретном человеке.

По убеждению Александра Шмелева, СПС в 1999 году был мещанской партией, а в 2007 году он превратился в интеллигентскую. В 1999 году его лидеры говорили о том, что все нормально, мы не будем кричать про кровавый режим, дайте нам только возможность прилично зарабатывать, обеспечьте удобство жизни. Тогда, с точки зрения вышесказанного, они были не интеллигентами.

Но если посмотреть на все это с другой стороны, то и в «Яблоке», и в «Единой России», и среди коммунистов, конечно же, есть интеллигенты, а есть и не интеллигенты.

Мнение по этому вопросу Александра Гельмана:

Я не вижу греха в том, что некоторые интеллигенты немножко меньше уделяют внимания устройству быта, чем каким-то другим вещам в обществе, – это не так страшно. Кстати, сегодня, когда в мире становится все более опасно в связи с экологией и новым оружием, обращение внимания на эти планетарные опасности намного важнее, чем некоторые проблемы быта. Потому что вообще никакого быта не будет, если не уделять внимания тем противоречиям, которые сегодня существуют в мире. А что мы видим у простых людей? Раз это не касается их лично, то этого и нет. Многим простым людям, например, все равно, есть цензура или ее нет. Они даже вообще за цензуру. Хотя на самом деле именно из-за цензуры у нас не развивались кибернетика и другие науки, из-за чего люди сегодня умирают в 55–58 лет. То есть цензура на самом деле ударила не столько по писателям, тексты которых потом все равно опубликовались, а по тем самым простым людям, которые в результате сегодня умирают раньше, а могли бы еще жить и жить. Люди у нас живут примерно на 15 лет меньше, чем в других странах. И именно образованная интеллигенция это объясняет простым людям – это ее задача. Может быть, она при этом пренебрегает некими проблемами быта, но это не является большим грехом интеллигенции. Во всяком случае, не таким грехом, чтобы радоваться, что ее больше нет.

Так все-таки есть в России интеллигенция или ее не стало? Она, конечно, есть, но она выведена за общественно-политическую сферу. Это значит, что повестка нынешней российской политики будет определяться не ее представителями. А это, в свою очередь, значит, что борьбу за средний класс, за третье сословие, за новое поколение выигрывают мещане, выигрывают те, кто предлагает не заморачиваться глобальными проблемами, а вешать те самые занавесочки на окнах и чистить коврики.

Да, интеллигенция в России есть, но она медленно умирает. И здесь возникает такой вопрос – она умирает сама по себе или ее убивают?

Скорее всего, имеет место и то и другое. Но интеллигенции помогают умереть, причем достаточно активно.

С демографической точки зрения (наверное, социологи это скоро опишут) поколение, родившееся в 70-х – начале 80-х гг., имеет одну «национальную идею» – сытость, достаток и комфорт. И эти люди сейчас постепенно захватывают все больше и больше позиций в обществе. А интеллигенция им очень мешает, говоря о том, что надо думать не только о сытости, достатке и комфорте, но и о глобальных проблемах, о невинно замученных.

Но и этот аспект проблемы имеет свою обратную сторону. Допустим, у того же молодого и очень успешного офисного менеджера заболевает ребенок, и оказывается, что его собственного достатка, сытости и комфорта не хватает, чтобы его вылечить. И он, между прочим, идет с протянутой рукой по миру, обращается к интеллигенту-врачу, вспоминает, что должно быть милосердие…

Если взять произведение «Собачье сердце», то большинство в качестве представителя интеллигенции назовет, конечно же, профессора Преображенского, а не Швондера. Но Швондер – не просто управдом, он еще предлагает купить журнал в помощь голодающим детям Германии. А профессор Преображенский не интересуется детьми Германии и не хочет им помогать. Он говорит, что если все будут петь в сортирах, разруха не кончится.

А может быть, интеллигенция – это те, кто хочет петь в сортирах? И выступать надо за тех, кто будет чистить трубы, чтобы эти сортиры работали, кто будет благоустраивать их?

В связи с этим не нужно путать понятия «интеллигенция» и «аристократия». Точно так же и слово «интеллигент» не должно звучать как ругательство, так же как в чьих-то устах звучит ругательством слово «обыватель».

В этом смысле Д. А. Медведев видится некоторыми как тот человек, который способен работать над улучшением качества жизни и уровня жизни. Это выходец из интеллигенции, который пытается стать успешным управленцем.

Кстати, сейчас происходит реабилитация слова «успех». В течение долгого времени это было однозначно негативное слово, сходное со словом «карьерист». Эти слова приобрели негативное значение в середине XIX века, когда у нас в стране часть третьего сословия выделилась в отдельный антимещанский слой интеллигенции. Именно тогда началась разруха в клозетах.

Мнение по этому вопросу Александра Гельмана:

Две партии, которые принято осуждать как интеллигентские, больше других партий ратуют за подлинную частную собственность, которая является основой бытового успеха, самостоятельности, уверенности. А одна из главных причин наших сложностей состоит в том, что люди не очень-то и обладают тем, чем обладают, и боятся в любой момент это потерять. И как раз эти партии, то есть представители интеллигенции, ратуют за то, чтобы частная собственность была подлинной.

Обычно говорят о молодых успешных менеджерах, которые противостоят интеллигенции. Но успешные менеджеры сегодня в России – это менеджеры, которые пользуются поддержкой государства и живут за счет бюджетных потоков, которые собираются в том числе и с той самой интеллигенции. Но стоит многим из этих сегодняшних успешных менеджеров попасть в условия реальной конкуренции, как они оказываются абсолютно недееспособными – со своими представлениями, навыками, образованием. Точно так же и СМИ, прекрасно известно, как они существуют сегодня, какие из них выживают и за счет каких денег они существуют. Поэтому сегодня сравнивать интеллигенцию, которая не опирается на мощь государства, не сидит на бюджетных нефтяных потоках, а существует абсолютно в других категориях, с людьми, которые эти бюджетные потоки делят между собой, – это не вполне корректно.

С другой стороны, сколько людей имеет отношение к бюджетным потокам? Ну, их сотни, тысячи, может быть, десятки тысяч. А сколько обычных клерков? Их миллионы.

Часто бывало в нашей истории и так. Интеллигенты, оказавшись у власти, оказывались ничуть не менее коррумпированными, чем классические бюрократы. Но есть и другие примеры. Тот же президент Чехословакии Вацлав Гавел – типичный интеллигент, который возглавил страну и довел ее до успешного разделения на два государства. Относительно бескровного, между прочим, в отличие от остальных. А потом – к вступлению в НАТО и Европейский союз, экономическому благополучию и демократии.

А современная интеллигенция? Вот, например, Н. С. Михалков – интеллигент? И почему современная интеллигенция разделилась на разные лагеря: одна часть обслуживает власть, а другая стоит в оппозиции к ней?

Мнение по этому вопросу Александра Гельмана:

На мой взгляд, те люди, которые обслуживают власть, не являются интеллигентами, потому что они теряют самостоятельность. Признак интеллигента прежде всего – это самостоятельное мышление, самостоятельные оценки, самостоятельная реакция на то, что происходит.

Слово «обслуживают», может быть, тут и не очень подходит. Люди, скорее, работают на власть, в системе власти, поддерживают власть. До революции, например, невозможно было себе представить, чтобы какой-нибудь представитель интеллигенции поддерживал власть, – тогда он выпадал из интеллигенции. Интеллигенция была полностью антивластной, никакого сочувствия к «кровавому диктатору» Николаю II она не испытывала. А вот в советское время большинство интеллигентов так или иначе работало в системе власти, но с так называемыми «фигами в кармане». То есть на работе они спокойно работали, а вечером, приходя на кухню, говорили, как все ужасно. Понятно, что люди боялись. Но сейчас ситуация больше похожа на дореволюционную, чем на советскую: не работай на власть – и ничего не будет. Сейчас работа с властью или на власть – это сознательный выбор каждого человека, и, наверное, те, кто делает этот выбор, перестают принадлежать к интеллигенции. В связи с этим Н. С. Михалков – это деятель культуры, а не представитель интеллигенции.

А что же власть? Она у нас сейчас не интеллигентная. И наоборот, интеллигенция не у власти. Более того, вероятно, что в России интеллигенция к власти не придет в ближайшие 50 лет. Хотя были времена, когда приходила. Например, с февраля по октябрь 1917 года (Временное правительство) и начало 90-х (конец перестройки).

Кстати, а можно ли назвать интеллигентами В. И. Ленина и Л. Д. Троцкого? И вообще, могут ли быть интеллигентами негодяи? Наверное, могут. Те же Ленин и Троцкий, безусловно, выходцы из интеллигенции.

А вот П. Н. Милюков и А. Ф. Керенский – конечно, представители интеллигенции. И все Временное правительство почти полностью состояло из представителей интеллигенции.

Но тогда не являются ли интеллигентами просто люди с хорошим высшим образованием? Утверждать это неправильно. Интеллигенция – это совершенно другое понятие. И интеллигент-негодяй – это абсурд, такого не может быть. Потому что если человек интеллигент – это однозначно порядочный человек, потому что интеллигентность – это не количество прочитанных книг. Это некий набор представлений о жизни. Как мы уже говорили, определенный набор представлений о том, что такое добро и что такое зло.

Хотя, конечно, абсолютного добра и абсолютного зла не существует, все – относительно. Впрочем, не всегда. Есть зло абсолютное. Скажем, фашизм – абсолютное зло. И любое заигрывание с фашизмом ничем не может быть оправдано. И абсолютное добро тоже есть. Например, для верующих людей существует абсолютное добро, и это нельзя отрицать.

Но интеллигент – это все-таки человек, который способен брать ответственность на себя, не передоверяя ее даже Господу Богу. Даже верующий человек все равно делает самостоятельный выбор, а посему даже верующий человек вполне может быть негодяем. Бывают такие случаи, они известны нам по истории.

Человек интеллигентный негодяем быть не может, потому что это взаимоисключающие вещи. А вот просто образованный человек, конечно же, может быть мерзавцем, негодяем, подонком… Кем угодно.

Для полноты картины стоит привести результаты голосования слушателей «Эха Москвы» по данной проблеме: Александр Гельман победил с явным преимуществом. Его позиция оказалась близка 89,3 % позвонивших. За позицию Александра Шмелева проголосовало 10,7 % позвонивших.

И все же вопрос: почему людей, свободных в своих убеждениях и не подчиняющихся идеологическим обязательствам, у нас становится все меньше и меньше?

По мнению Александра Гельмана, происходит это потому, что многие люди начали бояться. Все меньше людей высказываются откровенно, потому что это может повлиять на отношения на работе, еще как-то воздействовать на человека. Это является реальным фактом – страх понемножку стал внедряться в наше общество. И это дело очень серьезное. Кроме того, очень многие люди вообще потеряли интерес к политике, к общественной жизни. Но это не значит, что эти люди ничего не испытывают в своих душах, в своем мышлении. Они молчат, но это молчание не может быть вечным.