Текст книги "Маршал Баграмян"

Автор книги: Владимир Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Но приказ уже подписан.

– Кто подписал?

– Ваш заместитель…

– Опять либеральничает!

После этого случая Жуков решил окончательно расстаться с Баграмяном, но и обижать его не хотел. Придумал такой ход – назначить Баграмяна начальником Военной академии Генерального штаба им. К.Е. Ворошилова. Он умный, хороший теоретик, в условиях обновления форм ведения войны принесет большую пользу в военной науке. Но должность эта занята. Жуков назначил комиссию во главе с Коневым, велел найти недостатки. Конечно, в академии найти что-то трудно, особых недостатков нет. Но приказ был – нашли, что академия слабо перестроилась к современной воине, что ядерное оружие изучено недостаточно. Ну, в общем, надо улучшить. И на исправление недочетов «назначить моего заместителя Маршала Советского Союза Баграмяна».

Иван Христофорович подтекст понимал, «за что его», но не очень переживал. Он человек умный, любил науку, вообще Академия Генерального штаба была для него святая святых. Принял назначение даже с облегчением, что без ссоры расстался с Жуковым.

О том, что Иван Христофорович не обиделся на Жукова, свидетельствуют не только ровное, уважительное отношение к Георгию Константиновичу в последующей службе, но и благородный поступок Баграмяна в дни оскорбительной для Жукова расправы над ним в 1957 году.

Поскольку это проблема не личных их отношений, а политических, государственных масштабов, надо рассказать о ней подробнее.

В октябре 1957 года, когда Баграмян работал начальником Академии Генерального штаба, на Жукова обрушилась очередная опала. На этот раз со стороны Хрущева.

Но об этом позднее, по порядку.

НАЧАЛЬНИК ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ
ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА

К написанию этой главы я, наверное, особенно хорошо подготовлен. Во-первых, в 1948 году (до назначения Баграмяна) я окончил ВАК (Высшие академические курсы) при этой академии. И даже некоторое время после выпуска работал преподавателем тактики разведки (в 1949 году меня забрали в Генштаб).

Вторая встреча с этой академией произошла в 1976 году, и очень своеобразно. Отдыхал я летом в Сочи, в санатории им. Фабрициуса. Вдруг приходит ко мне в комнату начальник санатория генерал Безнощенко и говорит:

– Звонили из ЦК, просили быть у телефона через полчаса.

Пришел в кабинет начальника. Сижу, жду. Ровно через полчаса звонок.

– Здравствуйте. Как отдыхаете? Мы хотим поручить вам важное дело – написать статью о Военной академии Генерального штаба. Она существует больше пятидесяти лет в каком-то полузасекреченном режиме. Надо о ней рассказать популярно, не вдаваясь в секреты, которые там действительно есть.

Предложение меня удивило, стал я отказываться:

– Мне кажется, вы неудачно выбрали меня как автора. Об этой академии должен писать кто-то из маршалов. Я сейчас гражданский человек, простой писатель… В общем, я не подхожу.

Мой собеседник, видно, был смущен моим аргументированным отказом, но сказал:

– Хорошо, мы еще посоветуемся, и я вам позвоню.

Я думал, вопрос закрыт. Но к вечеру опять меня пригласили к телефону для разговора с Москвой.

– Мы тут посоветовались (обычная цековская формулировка) и решили поручить написание статьи именно вам. Маршал устроит «поминальник выпускников», и, если кого-то забудет, начнутся неприятные обиды. Вы, как сами говорите, человек гражданский, не связаны никакими обязательствами, а тему знаете и можете изложить свободно, публицистически. Главная наша цель – пусть народ узнает, что собой представляет эта загадочная академия.

Пытался я опять отказываться, но собеседник уже официальным, партийным тоном закончил разговор:

– Поручение не срочное. Завершайте свой отдых. Приедете в Москву и приступите к делу. Мы вам позвоним.

В Москве позвонили. На этот раз я попросил:

– Вы сообщите в академию, что я приду по вашему поручению, а то меня за порог не пустят.

Пришел я в академию. Начальник генерал армии Шавров принял меня весьма сдержанно. С сомнением смотрел на штатского человека, который хочет осмотреть академию. Не стесняясь моего присутствия, позвонил начальнику Генерального штаба Огаркову.

– К нам писатель Карпов пришел. В каком объеме его знакомить?

Мне был слышен ответ Огаркова:

– Знакомьте в полном объеме. Он наш человек, полковник, генштабовец, разведчик.

С маршалом Огарковым у меня были дружеские отношения. Я бывал у него на квартире, дарили друг другу книги. Генерал армии Шавров подобрел, спросил о моих планах и потом несколько дней водил меня по кафедрам или поручал сопровождать кому-то из руководства академии.

Я написал большую статью «Школа полководцев», она была опубликована в «Правде». Все были довольны: и в ЦК, и в академии, ну и я, разумеется. Шавров подарил мне книгу «Академия Генерального штаба» с автографом:

«С глубоким уважением на добрую память.

Генерал армии И. Шавров. 22 февраля 1977 г».

Этой книгой я тоже пользуюсь, освещая работу Баграмяна в академии. И еще мне очень помог своими воспоминаниями бывший порученец Баграмяна, тогда полковник, а ныне генерал-майор в отставке Корнеев Алексей Иванович. Он мой однокашник по учебе в Высшей разведшколе и академии Фрунзе.

Академия располагалась в нескольких старинных корпусах в Хользуновом переулке, недалеко от метро «Фрунзенская». В этих стенах Иван Христофорович провел два счастливых года, с 1936 по 1938 год. Он был в первом выпуске этой вновь созданной академии. Случилось так потому, что Императорская академия Генерального штаба, открытая в Петербурге 10 декабря 1832 года, была в 1918 году ликвидирована. Но по указанию Ленина воссоздана. Да, именно благодаря Ленину. В горячке Гражданской войны и революционных преобразований едва не погибла Императорская академия Генерального штаба. Уже было отдано распоряжение о ее ликвидации. Но, узнав об этом, Ленин вмешался и отдал нижеследующий приказ:

Совет Народных Комиссаров 10 марта 1918 г.

ГЛАВНОМУ КОМИССАРУ

ВСЕХ ВОЕННЫХ УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ

(копия Господину Начальнику Академии Генерального штаба)

Ввиду того, что ликвидация Военной Академии или же преобразование ее в высшее учебное заведение гражданского типа совершенно не соответствует ни видам правительства, ни потребностям времени, Вам предлагается немедленно же задержать Ваше распоряжение от 9-го сего марта за № 2735 на имя Начальника Николаевской Военной Академии и предварительно представить в Совнарком Ваш проект реорганизации Николаевской Военной Академии.

О выполнении сего довести до сведения Председателя Совета Народных Комиссаров.

Председатель Совета Народных Комиссаров

В. Ульянов (Ленин).

Академия Генштаба была воссоздана, но в 1921 году переименована в Общевойсковую военную академию, которой в 1925 году присвоено имя М.В. Фрунзе.

В 1936 году была вновь создана как Академия Генерального штаба, и Баграмян был в числе слушателей первого набора и первого выпуска.

Какой блестящий был этот первый выпуск! У Ивана Христофоровича сохранилась фотография тех лет.

Вглядитесь в лица молодых командиров, почти все они еще полковники и подполковники. Наверное, даже в самых радужных мечтах о своей будущей службе не предполагали, что станут маршалами, генералами армии, будут руководить великими сражениями и одерживать блестящие победы.

Иван Христофорович, всматриваясь в дорогие лица однокашников, вспоминал трудные и незабываемые дни, проведенные вместе с ними на полях сражений. Некоторых уже нет в живых: погиб в 1944 году генерал армии Ватутин, умер в 1953-м генерал-полковник Трофименко, умер в 1955-м маршал Говоров.

Как всегда, на новом месте службы Баграмян прежде всего уяснил свои обязанности – что он должен делать и чего добиваться в новой должности. Основная задача заключалась в следующем: обучать и готовить генералов, адмиралов, старших офицеров (будущих генералов, адмиралов) всех видов вооруженных сил для работы на командных и штабных должностях в оперативностратегическом звене армии и флота. Кроме того, академия является научным центром по разработке проблем военной науки и военного искусства.

До войны академией издано более ста научных трудов, учебников и пособий, в их числе такие фундаментальные, как «Новые формы борьбы», «Прорыв и его развитие», «Работа штаба армии», «Работа командования фронта и армии и их штабов по управлению операциями», «Оперативный словарь».

В академии кроме основного был еще факультет по подготовке иностранных руководящих кадров. На кафедрах академии собраны талантливые и светлые умы, носители драгоценного опыта и знаний, накопленных за многие годы предшественниками. Были в их числе и крупные военные ученые: Алафузов, Свечин, Вацетис, Карбышев, Иссерсон, Готовцев и многие другие.

До Баграмяна академию возглавляли: комдив Д.Л. Кучинский (1936–1937), маршал Б.М. Шапошников (1943–1945), марша;! М.В. Захаров (1945–1949), генерал армии В.В. Курасов (1949–1956). Маршалу Баграмяну поручили не только возглавить Академию Генштаба, но, но сути дела, всю военную науку в сложнейший исторический период, когда с возникновением ядерного оружия менялось все, начиная от теории войны до новых способов ведения боевых действий. Надлежало все изучать, осваивать, изменять и давать рекомендации на будущее.

Баграмян начал повседневную работу с обхода учебных корпусов и общежития. Познакомился на кафедрах с преподавателями. Вечерами просматривал личные дела слушателей, как проходила служба каждого из них, какие возможны перспективы. И преподаватели, и слушатели Баграмяну понравились. Каждый, можно сказать, индивидуальность, назначен или принят в академию по особому, тщательному отбору.

Любая теория опирается на практику и подтверждается практикой. Чем располагали маршал Баграмян и преподавательский состав, приступая к разработке новой стратегии? Какая практика применения ядерного оружия была в их распоряжении? Первые атомные бомбы с тротиловым эквивалентом (20 тысяч тонн каждая) американцы сбросили на Хиросиму и Нагасаки. Результаты общеизвестны: в Хиросиме убито и пропало без вести 200 000 человек, ранено 160 000 человек, все дома разрушены, пожары продолжались много часов, от радиации позднее погибли десятки тысяч людей. В Нагасаки убиты и пропали без вести 73 000, позднее от облучения умерли 35 000, полное разрушение города, продолжительные пожары.

9 сентября 1954 года Жуков по решению Президиума ЦК КПСС провел секретные учения с войсками и с реальным взрывом атомной бомбы в Тоцком учебном центре под Оренбургом. Учение это достигло исследовательских целей. Баграмян не раз просматривал секретный фильм о подготовке и проведении учения, изучил подробный отчет результатов учения. Ивану Христофоровичу также было известно: учение принесло и огромные беды населению не только Тоцкого района, но и многих, близко расположенных городов – Оренбурга, Сорочинска, Самары, Бузулука, Барского и других, не таких крупных, не говоря уж о десятках деревень.

Нетрудно представить, что произойдет, если американцы обрушат по своему плану «Дропшот» 300 атомных бомб на паши города, а мы успеем ответить пусть даже меньшим количеством бомб.

Переход к изучению боевого применения новых видов оружия вызвал необходимость существенной перестройки учебного процесса: переработки учебных планов и программ, создания новых учебных материалов, пересмотра методов обучения слушателей и перерасчета времени, отводимого на изучение того или иного предмета.

Был значительно расширен курс оперативного искусства. Если раньше слушатели изучали только основы операции крупных оперативных объединении, то теперь они должны были знать все вопросы их подготовки и ведения, твердо усвоить методы оперативного анализа и оперативных расчетов. Им предстояло также овладеть методикой разработки и проведения оперативного командно-штабного учения с участием войск в условиях применения атомного оружия.

Одновременно значительно повысились и требования к качеству подготовки слушателей по этой дисциплине. По приказу министра обороны теперь наряду с защитой дипломной работы необходимо было сдавать государственный экзамен по теории оперативного искусства. Кроме того, слушатели сдавали два внутриакадемических экзамена – по тактике и истории военного искусства. В общую оценку успеваемости входили также отметки но четырем задачам курса тактики и шести задачам курса оперативного искусства. Экзамены по тактико-техническим характеристикам обычного оружия и техники были заменены зачетами.

В конце 1950-х годов были введены новые, расширенные программы по курсу стратегии. Наряду с более глубоким изучением вероятного характера будущей войны и основ подготовки страны к отражению агрессии слушателям предстояло освоить вопросы подготовки и ведения стратегического наступления и стратегической обороны, особенности стратегического применения Военно-воздушных сил, Военно-морского флота и ракетных средств в начальных операциях. Был введен экзамен по курсу стратегии.

Большое влияние на углубление разработки курса стратегии оказала лекция начальника Генерального штаба. Он ознакомил руководителей академии, профессорско-преподавательский состав и слушателей выпускных курсов с новыми взглядами на вероятный характер будущей воины, которую могут развязать агрессивные силы империализма, и указал на вытекающие отсюда задачи советской военной стратегии.

Основные положения этой лекции, определявшие общее направление строительства и подготовки советских Вооруженных сил на ближайшее будущее, легли в основу не только курса стратегии, но и всей программы обучения генералов и офицеров в Академии Генерального штаба. Они нашли отражение и в планах военнонаучной работы.

Отличительная особенность учебных программ, по которым развернулось обучение слушателей, состояла в том, что они были построены на новой теоретической основе. Главным видом вооруженных сил, способным оказать решающее влияние не только на xoд, но и на исход войны, были признаны Ракетные войска стратегического назначения.

В новых учебных программах в большей степени, чем раньше, уделялось внимание вопросам подготовки и ведения начальных операций в условиях массированного применения ракетно-ядерного оружия и высокоманевренных действии войск. Оперативное предназначение видов вооруженных сил и организация взаимодействия между ними стали изучаться с учетом использования каждым из них результатов первых экспериментальных ядерных ударов. Впервые в учебные программы были включены вопросы автоматизации и механизации управления войсками.

Таким образом, содержание учебных программ и направленность обучения слушателей претерпели большие изменения. В системе преподавания резко возрос удельный вес ведущих дисциплин – стратегии и оперативного искусства.

Основными формами обучения оставались лекции, семинарские и групповые занятия, отработка оперативно-тактических задач, решение летучек, командно-штабные учения на картах, самостоятельная работа слушателей.

Лекционный курс считался одной из главных форм учебных занятий. Преподаватель, читающий лекцию, был обязан дать слушателям основы научных знаний по изучаемой дисциплине, раскрыть перед ними наиболее сложные вопросы учебного материала. Текст лекций обычно рассматривался на кафедре и утверждался начальником академии или его первым заместителем. К чтению лекций привлекались начальники кафедр, их заместители и наиболее опытные старшие преподаватели. С отдельными лекциями, как правило, по наиболее сложным вопросам стратегии и оперативного искусства выступали начальник академии и его заместители.

Семинары проводились по основным, наиболее сложным темам с целью углубить и закрепить теоретические знания слушателей, полученные ими на лекциях и в процессе самостоятельной работы, а также привить им навыки устного изложения материала. На семинарских занятиях практиковались творческие дискуссии, так как с появлением нового оружия создалось положение, когда теория рождалась параллельно с разработкой и изучением прикладных практических задач. Еще не было установившихся взглядов на многие вопросы военного искусства, особенно в области применения ядерного оружия. Профессорско-преподавательский состав и слушатели находились, по существу, в одинаковых условиях, поскольку ни у тех, ни у других не было опыта использования его в бою и операции. Смелый обмен мнениями на семинарах способствовал выработке единых взглядов и понятий по ряду сложных вопросов.

Групповые занятия по отработке разнообразных оперативных и тактических задач проводились с тем, чтобы проверить умение слушателей применять на практике полученные теоретические знания, развить у них оперативное и стратегическое мышление, совершенствовать их практические навыки в управлении войсками, производстве расчетов, ведении рабочих карт, разработке оперативных боевых и отчетно-информационных документов и т. п. На групповых занятиях, особенно при отработке вопросов ведения операций, стал шире применяться метод военной игры.

Для совершенствования навыков штабной службы и искусства управления войсками с применением новых технических средств в академии была создана специальная лаборатория, переименованная в последующем в учебный командный пункт. Занятия здесь проходили в обстановке, приближенной к действительной. Для оперативно-стратегических расчетов, сбора информации и передачи приказов и распоряжений слушатели могли использовать многочисленные технические средства, вплоть до электронно-вычислительной машины. Кроме того, эти занятия прививали слушателям навыки командно-штабной работы в составе полевого управления оперативного объединения, позволяли усвоить организацию работы на командном пункте.

Во время командно-штабных учений на картах, которые также проводились на учебном командном пункте, слушатели получали навыки командно-штабной работы при организации и ведении операций. Оперативные замыслы таких учений утверждались начальником академии.

В академии обращалось большое внимание на связь теоретической учебы с практикой боевой и оперативной подготовки войск и штабов. С этой целью слушателей первых курсов (обычно в конце учебного года) стали привлекать на командно-штабные и войсковые учения и маневры, проводимые Министерством обороны, Генеральным штабом, главнокомандующими видами Вооруженных сил, командующими военными округами и флотами. На этих учениях слушатели под руководством преподавателей выполняли, как правило, обязанности оперативных работников в штабах фронтов и армий.

В 1956 году Генеральный штаб провел двухстепенное командно-штабное учение на картах с руководящим и профессорско-преподавательским составом нескольких военных академий с целью отработки вопросов взаимодействия всех видов вооруженных сил и родов войск в условиях применения атомного оружия.

С целью изучения преподавательским составом ядерного оружия читался курс лекций по ядерной физике, демонстрировались кинофильмы, проводились семинары и другие занятия. Кроме того, для преподавателей регулярно читались лекции но новым вопросам боевого применения и перспективам развития родов войск и видов вооруженных сил, различным видам обеспечения боевых действий. С такими лекциями обычно выступал руководящий состав Министерства обороны, главных и центральных управлений, главных штабов видов вооруженных сил.

Ежегодно в летне-осенний период значительная часть преподавателей участвовала в войсковых и командно-штабных учениях и маневрах, организуемых Генеральным штабом, главнокомандующими видами вооруженных сил, командующими военными округами и флотами, а также в окружных военно-научных конференциях. Особенно широко эта форма совершенствования знаний преподавателей стала применяться с началом изучения войсками ядерного оружия и способов боевых действий в условиях его применения. В 1956 году в этих мероприятиях приняло участие более 200 преподавателей академии. Отчеты об учениях и конференциях обобщались и глубоко изучались всем профессорско-преподавательским составом.

Участие в учениях и маневрах, стажировка в войсках способствовали закреплению и углублению полученных слушателями в академии оперативных и военнотехнических знаний, прививали им необходимые командирские и штабные навыки.

Как и прежде, большое место занимала самостоятельная работа слушателей над учебными материалами и военной литературой. На это, особенно по профилирующим дисциплинам, отводилось около половины всего учебного времени. Самостоятельная подготовка к очередным занятиям обеспечивалась минимально необходимым плановым учебным временем, предусмотренным для каждого семинара и группового занятия.

Консультации являлись одной из форм руководства работой слушателей и оказания им помощи в самостоятельном изучении учебного материала. Консультации проводились регулярно в часы самостоятельной работы и носили обычно индивидуальный характер. Если необходимо было разъяснить общие вопросы всем или части слушателей, то организовывались курсовые или групповые консультации.

Конечные результаты учебно-воспитательной работы академии проверялись на ежегодных курсовых и государственных экзаменах.

На кафедре стратегии, на ученом совете, на научных конференциях рассматривалась главная проблема – перспективы войны с применением ядерного оружия.

Прежде чем изложить суть научных поисков на этих мероприятиях, для правильного понимания дальнейшей работы маршала Баграмяна и его коллег считаю необходимым подсказать читателям, что такое стратегия. В газетах и в телепередачах вы не раз читали и слышали при описании боевых действий в Афганистане или Чечне такие перлы: «Наши подразделения захватили стратегическую высоту (мост)». Или: «Рота капитана X достигла стратегических успехов…»

Чтобы вы не исходили из таких дилетантских заблуждений, приведу очень коротко, что входит в понятие «стратегия».

Военная стратегия исходит из внешней политики государства и всестороннего учета складывающейся международной обстановки, экономических возможностей и моральных сил народа своей страны, а также учета экономического, морального и военного потенциалов противника.

Военная стратегия учитывает и оказывает существенное влияние на общее направление подготовки страны к войне, так как от успеха этой подготовки зависят возможности самой стратегии. Поэтому военная стратегия на основе учета требований предстоящей войны обязана разработать обоснованные предложения по укреплению военной мощи и усилению безопасности своей страны, по созданию выгодных условий для ведения военных действий и по всестороннему их обеспечению. Решение этих вопросов упирается в развитие соответствующих отраслей экономики, транспорта, в достижения науки и конструкторской деятельности, в политико-моральное воспитание народа и т. п. Исходя из этих областей государственной деятельности, военная стратегия, используя достижения других отраслей военной науки, обязана подсказать, что необходимо осуществить в стране в ходе подготовки ее к войне.

Военная стратегия является высшей областью военного искусства. Опираясь на объективные законы военной науки о подготовке и ведении войны, она рассматривает также вопросы вооруженной борьбы как определение стратегических целей вооруженной борьбы, сил и средств, необходимых для достижения этих целей; характер, формы и способы действий вооруженных сил, особенно в условиях применения современных средств массового поражения; разработка замыслов и планов военных действии на суше, на море и в воздухе; руководство военными действиями и согласование усилий различных видов вооруженных сил на одном и на нескольких театрах военных действий; строительство, подготовка и развертывание вооруженных сил; создание, подготовка и использование стратегических резервов; организация противовоздушной и противоракетной обороны страны; подготовка театров военных действий и всей территории страны к войне; общее направление в развитии военной техники по ее видам; политическое и материально-техническое обеспечение вооруженной борьбы; изучение вероятного противника и степени его подготовленности к войне.

В ходе войны стратегическим успехом является вывод из строя одного или нескольких из этих компонентов или захват таких территорий или объектов, которые решают исход сражения и войны в целом.

Прямо связана со стратегией, по сути дела, является ее практическим осуществлением доктрина, по которой ведутся подготовка армии в мирное время и применение ее в боевых действиях.

Руководствуясь этими теоретическими установками, Баграмян и его коллеги определяли следующее: ядерное оружие – это оружие необычное, и к нему невозможно подходить только с чисто военными мерками. Во– первых, ввиду неизбежных катастрофических последствий массированного применения ядерного оружия оно лишает обе стороны возможности достичь каких– либо политических и военных целей, делает его применение, по существу, бессмысленным. Но осознание невозможности достижения каких-либо политических и военных целей при помощи этого оружия превращает его в средство политического сдерживания агрессии, оно перестает быть оружием поля боя. Непредвидимые последствия массового применения ядерного оружия удерживают обе стороны от самоубийственного шага. В подходе к ядерному оружию только как к сдерживающему средству, а не как к средству ведения вооруженной борьбы вообще нет гарантии, что оно не будет применено для нанесения внезапного удара.

Маршал Баграмян располагал разведсведениями о взглядах и действиях американцев по этим же проблемам.

Проведенные испытания атомных бомб (а позднее создание межконтинентальной ракеты) в СССР показали, что безнаказанно осуществить свой план «Дропшот» американцам не удастся. О том, что они это поняли и как в связи с этим менялась их стратегия, свидетельствует «Доклад начальника штаба армии США (генерала М. Тейлора) за период с 1 июля 1955 года по 20 июня 1957 года». Этот период совпадает со временем пребывания Баграмяна в должности начальника академии Генштаба.

С первых слов Тейлор заявил: «Основная цель всех военных мероприятий, имеющих отношение к обеспечению безопасности страны, состоит в предотвращении всеобщей атомной войны. Ясно, что такая война явилась бы непоправимым бедствием для всех ее участников и фактически в ней не было бы победителя».

Но это не значит, что отныне можно жить спокойно. Наоборот, генерал Тейлор разрабатывает концепцию воздействия на противника «с позиции силы». Он заявляет: «Безопасность страны может быть достигнута путем создания сил устрашения, предусмотренных национальной военной программой, которая предусматривает… поддержание военной мощи, способной устрашить любого противника в воздухе, на земле и на море. Эта мощь должна быть настолько гибкой и многосторонней, чтобы ее можно было успешно применить в любом военном конфликте».

При такой доктрине оказывались пойманными два зайца: формировались мощные вооруженные силы, которые не позволяли агрессору напасть, но создавали реальную возможность осуществить план «Дропшот» в удобный момент в «любом военном конфликте». И второе: сохранялись и большие заказы фирмам, производящим оружие, для чего увеличивался военный бюджет.

Далее Тейлор излагает, какие необходимо провести меры по переформированию, перевооружению армии, авиации и флота США для выполнения боевых задач в условиях атомной войны. Кстати, генерал отмстил, что 20 американских дивизий, находящихся в Европе, в июле 1955 года уже «получили средства атомного нападения» (так и сказал – не средства поддержки или устрашения, а именно «нападения». – В.К.). От себя добавлю: в этом докладе генерала Тейлора уже заложена главная изюминка повой стратегии уничтожения Советского Союза и социалистического лагеря.

Таким образом, определились две стратегические установки. Американская – воздействие на нас «политикой силы», методом «устрашения», с возможным применением ядерного оружия в благоприятной ситуации. Наша, советская политика исходила прежде всего из возможности мирного сосуществования разных систем, а военная доктрина предусматривала «сдерживание» агрессора.

Однако эта политика ничего общего не имела с пацифизмом и умиротворением империалистических агрессоров. Она должна была опираться на вооруженную силу, на военное могущество Советского государства. Поэтому, борясь за мир, Советское государство в то же время должно было делать все возможное, чтобы сохранить военное превосходство над вероятным противником. Исходя из этого, следует строить вооруженные силы, воспитывать армию и народ, создавать боевую технику и вооружение, разрабатывать военную теорию, способную вести и ядерную войну. Наша миролюбивая политика должна была выдвигать вопросы сокращения производства ядерного оружия, прекращения испытания и создания новых средств ядерной борьбы, установления эффективного контроля за исполнением договоренностей на сей счет.

Выдвигая эти превентивные меры, академия под руководством маршала Баграмяна обращала внимание на пока не разрешимый и очень опасный момент возможного внезапного нападения с применением ядерного оружия. Фактор внезапности в современных условиях приобретает решающее значение для выигрыша победы над врагом. Для нас не исключается и худший вариант, когда противник упредит. Тогда мы вынуждены будем нанести ответный удар, причем чем быстрее, тем лучше. Ракеты противника должны быть еще в воздухе, когда с наших стартовых позиций должны взлететь ракеты ответного удара. Все это накладывает особую ответственность на нашу разведку.

При обсуждении этого вопроса свою особую позицию высказал маршал, профессор, доктор военных наук, начальник кафедры Ротмистров Павел Алексеевич, который с 1948 по 1958 год был на преподавательской работе в академии.

– Я полагаю, при наличии достоверных данных разведки о готовящемся нападении на нашу страну вряд ли надо ждать этого удара, придется наносить упреждающий удар.

Свое мнение Ротмистров позднее опубликовал в журнале «Военная мысль», что вызвало против него бурю негодования, особенно со стороны официальных инстанций. Я думаю, потому, что втайне в «верхах» превентивный удар имели в виду на крайний, неотвратимый случай, а Ротмистров нарушил табу и заговорил об этом преждевременно.

Что тогда началось! В печати и на многих совещаниях и партийных собраниях на маршала бронетанковых войск Ротмистрова посыпались всевозможные обвинения, начиная от некомпетентности, кончая злым умыслом. Все делалось для того, чтобы высказывание преподавателя Академии Генштаба не было воспринято как официальная правительственная позиция и не вызвало бы желание американцев самим упредить нас в нападении. Ротмистрова заставили публично каяться и признавать свою ошибку.