Текст книги "Генерал армии Черняховский"

Автор книги: Владимир Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Бои за Новгород

Однако вернемся в штаб Черняховского и к тому, что происходило на фронте.

30 июля 1941 года Гитлер подписал Директиву № 34. В числе других фронтов говорится и о направлении, где находилась дивизия Черняховского:

«На северном участке Восточного фронта продолжать наступление в направлении Ленинграда, нанося главный удар между озером Ильмень и Нарвой с целью окружить Ленинград и установить связь с финской армией.

Это наступление должно быть ограничено к северу до озера Ильмень волховским участком, а к югу от этого озера – продолжаться так глубоко на северо-восток, как потребуется для прикрытия правого фланга войск, наступающих к северу от озера Ильмень. Предварительно следует восстановить положение в районе Великих Лук. Все силы, которые не привлекались для наступления южнее озера Ильмень, должны быть переданы в состав войск, наступающих на северном фланге…

Группа армий «Центр» (наступающая на Москву. – В.К.) переходит к обороне, используя наиболее удобные для этого участки местности…

…Авиация переносит главное направление воздушного наступления на Северо-Восточный фронт…

Подкрепления доставить настолько быстро, чтобы они могли поддержать наступление группы армий «Север» на направлении главного удара…».

Из этого видно, что войска Северо-Западного фронта, понесшие большие потери в приграничном сражении, не получив подкрепления, должны будут отражать более мощные силы противника, потому что Гитлер сюда перенес главный удар на Северо-Восточном фронте. С тяжелыми боями в первые недели августа я читателей уже познакомил. Дивизия Черняховского, истощив почти все свои силы, была выведена на переформирование.

Немецкое командование было недовольно медленным продвижением группы армий «Север». 12 августа Гитлер подписал «Дополнение к директиве ОКВ № 34», процитированной выше.

Для того чтобы читателям была понятна общая обстановка на советско-германском фронте, конспективно излагаю задачи группам войск, поставленные этим дополнением:

«Группа армий “Юг” добилась полного превосходства над противником и обеспечила свободу маневрирования для проведения дальнейших операций по ту сторону Днепра…

Ее задача состоит в следующем:

а) не допустить планомерного создания противником фронта обороны за Днепром, для чего необходимо уничтожить наиболее крупные части противника, находящиеся западнее Днепра, и по возможности быстрее захватить плацдармы на восточном берегу этой реки;

б) овладеть Крымом, который, будучи авиабазой противника, представляет особенно большую угрозу румынским нефтяным районам;

в) захватить Донецкий бассейн и промышленные районы Харькова.

Наступление на город Киев приостановить. Он должен быть уничтожен зажигательными бомбами и артиллерийским огнем…»

Вот что дополнено о направлении, где сдерживала врага и дивизия Черняховского:

«На севере центрального участка фронта как только возможно быстро разгромить противника западнее города Торопец, введя для этого в сражение подвижные соединения. Левый фланг группы армий «Центр» выдвинуть на север так далеко, чтобы группа армий «Север» могла не беспокоиться за свой правый фланг и получила возможность усилить пехотными дивизиями группировку своих войск, наступающих на Ленинград.

Независимо от этого уже теперь следует предпринять меры к тому, чтобы передать группе армий «Север» в качестве резерва ту или иную дивизию (например, 102-ю пехотную дивизию).

Лишь после полной ликвидации угрожающего положения на флангах и пополнения танковых групп будут созданы условия для наступления на широком фронте глубоко эшелонированными фланговыми группировками против крупных сил противника, сосредоточенных для обороны Москвы.

Цель данного наступления состоит в том, чтобы еще до прихода зимы овладеть всем комплексом государственных экономических и коммуникационных центров противника в районе Москвы и тем самым нарушить работу аппарата государственного управления и лишить его возможности восстановить разгромленные вооруженные силы.

До начала наступления на московском направлении следует завершить операции против Ленинграда…»

Однако, совершив перегруппировку, немцы ударили на старорусском направлении, овладели Старой Руссой, а 12 августа была прорвана наша оборона в районе Шимска и нависла угроза над Новгородом.

Начальником обороны города Новгорода был назначен командир 12-го мехкорпуса генерал И. Т. Коровников, который вступил в командование этим корпусом после гибели генерала Шестопалова.

Для прочной обороны Новгорода у генерала Коровникова сил было явно недостаточно: только одна спешно переформированная 28-я танковая дивизия Черняховского, 202-я мотодивизия еще при контрударе под Сольцами была передана 11-й армии. 23-я танковая дивизия понесла такие тяжелые потери, что стоял вопрос о ее расформировании.

Командир корпуса 13 августа отдал Черняховскому такой приказ:

«Командиру 28 тд с наступлением темноты организовать переброску дивизии автотранспортом до восточной окраины Новгорода и к рассвету 14.8 занять оборону: первый рубеж – Григорово, Новая Мельница, Ляпино, Слобода Псковская, Аркажа, Юрьево; второй рубеж – по обводному каналу, идущему через западную окраину Новгорода».

Черняховский принял решение, и первым выступил по тревоге разведывательный батальон капитана Котова. До восточной окраины Новгорода он проследовал автотранспортом, а затем в пешем строю пересек город и к половине второго ночи на 14 августа занял второй рубеж обороны по обводному каналу.

55-й танковый полк под командованием полковника Владимира Федоровича Минаева, служившего до этого заместителем командира 23-й танковой дивизии, выдвигался на первый оборонительный рубеж и к половине пятого утра должен был занять правый боевой участок – от Григорово до Слободы Псковской.

56-му танковому полку майора Герко было приказано занять оборону левого боевого участка – от Слободы Псковской до западного берега р. Волхов у Юрьева.

Протяженность первого оборонительного рубежа – 10 километров, а удаленность его от города – 3–4 километра.

Свой командный пункт Черняховский выбрал на западной окраине города, запасной – в Новгородском кремле.

Командир корпуса уточнил свой приказ, для лучшего управления обороной он разбил ее на три сектора, начальниками секторов назначил командиров полков дивизии Черняховского.

Иван Данилович, как обычно, отправился на передний край, в полки, проверять, как поняли задачу, и, самое главное, поговорить с людьми. Он понимал, без танков и артиллерии оборона «по-пехотному» будет весьма тяжелой, все будет зависеть от стойкости людей.

Генерал Кузнецов в своей книге уловил эту «пехотную» особенность предстоящих боев и приводит такой эпизод:

«В прежних боях комдив появлялся среди своих танкистов в танке, в примелькавшемся всем темно-синем комбинезоне, а теперь пришел к ним пешком, в накинутой на плечи армейской плащ-палатке. Своим видом и поведением Черняховский подчеркивал, что все они теперь бойцы пехоты.

– Ну как, «царица полей», знаете, за что драться будем? – остановившись у окопа, спрашивал Иван Данилович.

– Знаем, товарищ полковник. За древний русский город Новгород.

– Правильно. Не подведете?

– А разве мы когда подводили? – в тон комдиву отвечали бойцы.

– Тогда порядок. Защищать город будем до последней возможности.

Черняховский тряс солдатам руки и под веселое оживление шел к следующему окопу. Он верил: ни трусов, ни паникеров в дивизии не будет, каждый выполнит свой долг до конца».

В подготовке к обороне Новгорода еще раз проявился командирский талант Ивана Даниловича. Он предвидел, что времени у него очень мало, и поэтому без детальной разработки марша из района сосредоточения поднимал части по тревоге и отправлял на полученный в приказе рубеж обороны. Он приказал частям не брать обременительных тыловых и хозяйственных средств – только боеприпасы и кухни. И скорее, скорее вперед!

И вот предвидение комдива полностью оправдалось – в первой половине дня он успел побывать в двух полках, а во второй половине на неокрепшую еще в земляных работах оборону обрушился артиллерийско-минометный шквал.

Отвечать на этот обстрел нечем – в дивизии Черняховского не было артиллерии! Командир корпуса подчинил артиллерию 128-й стрелковой дивизии. Связаться с ней, переместить, поставить задачи требовало времени. А противник атаковал большими свежими силами и к вечеру овладел Новой Мельницей.

Начальник обороны города уточнял задачу и подчеркивал ответственность, несмотря на трудности:

«28-й танковой дивизии, усиленной артиллерией, продолжать упорную оборону рубежа Григорово, Новая Мельница, Аркажа. Одновременно занять силами до батальона крепостные стены кремля и подготовить к обороне здания западной половины города. Речь идет об упорной обороне, до последнего предела».

Требования командира корпуса Черняховский выполнил полностью. Для обороны кремля выделил наиболее устойчивую часть – разведывательный батальон капитана Котова. Начальником обороны кремля назначили капитана Пашкова, военкомом – старшего политрука Данченко. Создал гарнизоны намеченных к обороне домов (от двух-трех человек до отделения). Ознакомил людей со своими объектами, планом и характером действий в случае проникновения противника в город. Приспособил к обороне стены кремля, установил на них необходимое количество бойцов с ручными пулеметами, гранатами, бутылками с горючей смесью.

Утром к артиллерийскому обстрелу прибавились бомбардировщики. Иван Данилович со своего НП на одном из городских домов видит большую часть обороны, всю в дыму и разрывах. Как же тяжело там его дорогим солдатам и командирам!

Хочу напомнить давнюю традицию русских командиров – быть там, где труднее всего подчиненным. Но на этот раз я имею в виду не Черняховского – к нему на НП прибыл начальник штаба фронта генерал-лейтенант Ватутин.

– Жарко? – спросил участливо.

– Аж пар из голенища! – пошутил Черняховский, забыв в горячке боя о субординации, а когда хватился, попытался доложить: – Товарищ генерал, 28-я танковая…

– Ладно, Иван Данилович, вижу – сейчас не до этого. Сразу хочу вас обрадовать, прибыл не с пустыми руками. Пригнал два тяжелых КВ.

– Спасибо, товарищ генерал, теперь у меня будет небольшой резерв – ваши два КВ и еще из ремонта вытащил пять БТ.

Ватутин стал серьезным и сказал:

– Командование вам помогает не только добрым словом, мы нанесли контрудар из района юго-восточнее Старой Руссы в северо-западном направлении. К вечеру 14 августа контратакующие войска 34-й и 11-й армий продвинулись до 60 километров, глубоко охватили правый фланг старорусской группировки противника и создали реальную угрозу его войскам, вышедшим в район Новгорода.

Как человек, понимающий, в каком тяжелом положении находится дивизия, добавил уже не строго, а тепло, по-товарищески:

– Надо продержаться здесь дня два-три, кроме вас – некому!

Черняховский очень обрадовался, что положение не безвыходное, соседи успешно наступают, да и доброжелательный тон Ватутина вселял надежду, и, как человек искренний и горячий, он воскликнул:

– Новгород не отдадим немцам, будем стоять до последнего вздоха!

– Вот и славно! – одобрил Ватутин. – Ну, желаю вам всего доброго! Помчусь двигать вам помощь на севере.

А на передовой тем временем бой все разгорался и усложнялся. Гитлеровцы несли большие потери, но подводили новые резервы и продолжали наращивать свой удар. Вместо двух отмеченных ранее обессилевших полков немцы подтянули теперь до двух дивизий, их поддерживали танки и авиация. Силы дивизии Черняховского, и до этого несоизмеримо меньшие, все убывали. Поддерживать их было некому.

Вечером после мощной артиллерийской и авиационной подготовки немцы предприняли тринадцатую по счету атаку. Наступали самые тяжелые минуты. Не было больше мин, кончились снаряды. На отдельных участках фашисты ворвались на оборону дивизии.

И тогда Черняховский повел в бой свой танковый резерв. Танки врезались в самую гущу вражеской пехоты, расстреливая ее в упор и давя гусеницами. Не ожидая команды, воины выскакивали из окопов и, бросившись в контратаку, уничтожали врага ручными гранатами и в рукопашной.

После этой контратаки от дивизии осталась одна треть личного состава. Черняховский доложил об этом командиру корпуса и попросил разрешения отвести уцелевших в город:

– Так мы выполним приказ – город не сдадим. А если остатки дивизии сомнут на этом рубеже, немцы войдут в Новгород беспрепятственно.

Генерал Коровников разрешил перенести оборону в город. Черняховский перенес командный пункт в Новгородский кремль, в Софийский собор. Вражеская авиация группами по 15–20 самолетов продолжала бомбить городской вал, куда отошли остатки полков.

Атаки гитлеровской пехоты не прекращались. Противник подавлял не только огнем, но и своей численностью. Он ворвался на улицы, бой идет уже неподалеку от кремля. В контратаку идут командиры штаба, политработники, связисты – все, кто находился на командном пункте комдива. Начальник обороны города Коровников ввел в бой свой резерв – спешенных танкистов 23-й танковой дивизии. Но их было мало, они едва составляли стрелковый батальон.

А противник лез и лез напролом, не считаясь с потерями. Он вышел на западный берег Волхова, угрожая отрезать защитникам пути отхода в восточную часть города. Генерал Коровников разрешил 28-ю танковую дивизию отвести к кремлевским стенам и на восточный берег Волхова.

В 4 часа утра 16 августа в Новгородском кремле полковник Черняховский и полковой комиссар Банквицер подписали боевой приказ № 14: «Командирам 55-го и 56-го танковых полков задача занять жесткую оборону по восточному берегу р. Волхов вправо и влево от железнодорожного моста. Разведывательному батальону дивизии во главе с капитаном Котовым и старшим политруком Андреевым оборонять кремль. За малейшую попытку к уходу с участка обороны без разрешения – виновные будут расстреляны на месте».

Остатки танковых полков заняли для обороны восточную часть города. Передний край проходил непосредственно по берегу реки.

16 августа немцы штурмовали Новгородский кремль и попытались с ходу форсировать р. Волхов. Из каменных домов танкисты поливали фашистов пулеметным и автоматным огнем. Ни 16, ни 17 августа форсировать Волхов крупными силами на участке 28-й танковой дивизии гитлеровцы не смогли.

И все же дальнейшая борьба оказалась слишком неравной. Противник превосходил в пехоте, его поддерживали танки, артиллерия, авиация. Оборона 28-й танковой дивизии была разорвана на части, погибли многие командиры и политработники, потеряны средства связи, нарушилось управление.

О вынужденном отходе Черняховский утром 19 августа донес так:

«После жестокого боя противник силою до пехотного полка с ротой танков при поддержке до трех дивизионов артиллерии и 35 бомбардировщиков ворвался на северо-восточную окраину Новгорода. Развернулись уличные бои, которые продолжались с 20.00 18.8 до 2.00 19.8. В уличных боях и атаках участвовали все до единого человека, в том числе и управление дивизии.

В результате боев части дивизии, нанося большие потери противнику, отдельными группами вышли на юго-восточное направление и, преодолев переправу трех рек в районе Кирилловского монастыря, сосредоточились в лесу восточнее Кирилловского Сельца (3–4 км восточнее Новгорода)».

После этих строк мне хочется сделать остановку и задать вопрос любителям разглагольствовать в газетах и особенно по телевидению о том, что наша армия «завалила гитлеровцев своими трупами». Ну-ка прикиньте, господа, сколько гитлеровцев истребила только дивизия Черняховского на этом направлении. Да, и от дивизии мало осталось. Но признайте, если вы способны судить объективно, – кто кого «завалил трупами» в боях на подступах к Новгороду? У Черняховского только название «танковая дивизия» и ни одного танка, а в пешем строю несколько сот человек. У немцев кроме уже избитых черняховцами двух полков еще две свежие дивизии по 14–16 тыс. в каждой. И те остановлены!

В середине августа произошло то, о чем говорил и обещал генерал Ватутин. Вот отрывок из сводки Информбюро за 14 августа:

«34-я армия совместно с частью сил 11-й армии Северо-Западного фронта при активной поддержке авиации, нанеся внезапный контрудар из района юго-восточнее Старой Руссы в северо-западном направлении, продвинулись почти на 60 км, глубоко охватили правый фланг старорусской группировки врага и создали угрозу удара в тыл другой его группировки, вышедшей в район Новгорода».

Успех войск Северо-Западного фронта вынудил гитлеровское командование спешно перебросить из-под Новгорода и Луги в район Старой Руссы моторизованные войска и переключить для действий в этом районе основные усилия 8-го авиационного корпуса. Из района Смоленска под Старую Руссу был подтянут 39-й моторизованный корпус. Напор немцев на Новгород временно ослаб.

В ночь на 27 августа войска оперативной группы перешли к обороне. В первой линии И. Т. Коровников расположил 305-ю стрелковую и 3-ю танковую дивизии, а 28-я танковая была выведена во второй эшелон. Отдельный разведывательный батальон капитана Котова перешел в резерв командующего группой. Штаб дивизии переместился в деревню Кунино.

Здесь, во время короткой передышки, Иван Данилович написал второе письмо своей семье.

«Дорогие Тасенок, Нилуся, Алюся! Только что закончился бой, получил сразу два ваших письма, зажег свечку и решил, сидя на планшетке, ответить.

Тасик! Если бы ты увидела меня сейчас, не узнала бы – похудел на 17 килограммов. Ни один пояс не подходит, все велики, даже браслет от часов сползает с руки. Мечтаю побриться и за 14 дней помыться. Борода 60-летнего деда, уже даже свыкся с ней. Но все это не мешает мне командовать с такой же страстью, как всегда. Единственная мысль – как можно лучше и крепче бить гадов, мародеров, убийц, ворвавшихся на нашу советскую землю…»

Во втором эшелоне отдыха не было. Перед командиром дивизии снова встали организационные вопросы – привести в порядок понесшие потери части, укрепить боевой дух воинов. Черняховский занят целыми сутками. А тут некстати заливали дожди. Иван Данилович простудился – воспаление легких приковало его к постели. Почти на три недели прекратилась его кипучая деятельность.

Черняховский не хотел убывать из дивизии в госпиталь. Немецкая авиация бомбила наши войска, штабы, коммуникации. Попала под бомбежку и деревня Кунино, где располагался штаб 28-й танковой дивизии. Пришлось перебраться в ближайший лес.

Вечерами навестить больного комдива приходили комиссар Банквицер, новый начальник штаба майор Ахад Хантемиров, начальник политотдела Иван Нестерович Третьяков. Они рассказывали о том, что делается в войсках.

9 сентября 1941 года Черняховский написал семье свое третье письмо:

«Сегодня поднялся, могу сам ходить и решил черкнуть. Заболел воспалением легких. Сначала лечился в блиндаже, а затем перешел в домик. Главный врач у меня Комаров, он обеспечил все. Плохая вещь воспаление легких, отвратительная. Температура 40,2 градуса и протекает довольно мучительно. А самое неприятное то, что дивизия дерется, а я не могу сейчас руководить по-настоящему моими славными боевыми орлами. Проклятые фашисты всю жизнь будут помнить, на что способны советские танкисты. Думаю, через 4–5 дней буду опять впереди, смело вести в бой своих боевых друзей, хотя я и сейчас недалеко от них, но все это не то. Ну, хватит. Немного написал и очень устал. Стал совсем щуплым юношей, на лице скулы показались…»

Надежда на быстрое выздоровление не оправдалась. Болезнь осложнилась, пришлось Черняховского эвакуировать во фронтовой госпиталь.

Период Битвы за Москву

Находясь в госпитале, Иван Данилович, несмотря на высокую температуру и плохое самочувствие, следил по газетам за обстановкой на фронтах. Дела всюду шли неважно. 10 сентября Информбюро сообщило:

«…Закончилось Смоленское сражение, длившееся более двух месяцев. По указанию Ставки войска Западного фронта прекратили наступление и перешли к обороне. К этому времени войска Северо-Западного, Западного, Резервного и Брянского фронтов, прикрывавшие центральное стратегическое направление, находились на линии западнее Осташков, Андреаполь, Жарковский, Ярцево, Ельня, р. Десна. Упорная оборона и сильные контрудары советских войск нанесли большой урон немецко-фашистской армии, похоронили намерения гитлеровцев прорваться через Смоленские ворота и молниеносно продвинуться к Москве. Враг вынужден был остановиться в 300 км от советской столицы, перейти к обороне и заняться перегруппировкой сил».

Вроде бы неплохо: два месяца не хуже нас бились и все же остановили, – отметил Черняховский. Но тут же ниже очень неприятные короткие строки:

«Начался отход войск Юго-Западного фронта из района Киева.

Начало отхода было связано с наступлением немецкой 2-й армии со стороны Чернигова, 2-й танковой группы со стороны Конотопа на юг, 1-й танковой группы со стороны Кременчуга на север с угрозой окружения войск фронта».

Лежа в постели, вдали от боевой нервотрепки, Черняховский пытался осмыслить, понять, почему так неудачно складываются для нас дела на фронте. Вспоминал теорию, историю войн, которые изучал в академии. В книгах и лекциях объяснялось логичное, последовательное развитие военного искусства, вооружения армии, изменение стратегии и тактики. В начале Первой мировой войны сложилось превосходство обороны над наступлением. Применение пулеметов, которыми обильно были снабжены окопы, обеспечивало частям, занимающим оборону, громадный перевес над атакующими. Продвижение вперед в открытом поле и овладение укрепленными позициями противника стало невозможным.

Преодолеть эту трудность пытались огнем артиллерии, которая должна подавлять пулеметы и разрушать окопы. Но эффективность артиллерийской подготовки и поддержки была невелика из-за небольшого количества орудий.

Кризис наступления разрешил танк. Сначала танки выполняли роль движущейся огневой поддержки пехоты и даже щита ее, доводя до рукопашной схватки. Но они все же не ускорили прорыва, двигаясь на уровне пехоты. На этом завершилось их сенсационное появление и возможности в Первой мировой войне.

К началу Второй мировой танк прошел стремительное качественное усовершенствование. Он стал быстроходным, толстобронным, гибкие гусеницы, пушка и пулеметы на нем с солидным боекомплектом, а также приличная заправка горючим увеличили радиус действия, проникновения в глубину обороны.

В ходе операций гитлеровцев против Польши, Франции и Бельгии танки показали свои новые качества в полном блеске. То же происходит и в боях против нас. Но почему у них это получается, а у нас все идет наперекосяк?

Черняховский вспоминал свои предложения применять танки массированно, а не по старинке, как в Первую мировую – в качестве поддержки пехоты. Но в первые дни войны была такая кутерьма и неразбериха, что старшие начальники, не зная точно обстановки, бросали полки, бригады и дивизии на затыкание обозначившихся прорывов. Надо было бить не растопыренным пальцами, а кулаками – корпусами и даже армиями под основание клина, который забивают немцы. Вот на юге, например, в сводке сказано: два клина – один с севера, другой с юга грозят окружением. Под корень бы их, поддых, под основание клиньев бить! Но, видно, как и у нас, нечем! И словно подтверждая эти соображения Ивана Даниловича, через несколько дней 15 сентября опубликовано в очередной сводке:

«Немецко-фашистские войска 1-й и 2-й танковых групп в районе Лохвицы соединились и отрезали пути отхода на восток войскам Юго-Западного фронта. В окружении оказались 5-я, 37-я, 26-я армии и часть 21-й и 38-й армий. Обстановка в полосе Юго-Западного фронта резко ухудшилась. Противник получил возможность наступать в глубь Левобережной Украины».

Читать это было неприятно, но еще более удручало то, что в эти дни не было опубликовано ни одного сообщения о положении на Северо-Западном фронте. Черняховский уже знал, что подобное умолчание предвещает очередные беды.

Неизвестность, бездействие угнетали Ивана Даниловича, он решил выписываться из госпиталя. Обратился к главному врачу с этой просьбой:

– Но вы еще не окрепли. У вас температура вечерами поднимается, – возразил врач.

– Так то вечерами, а днем я могу воевать, – пытался шутить Черняховский.

Но врач перешел на официальный тон:

– Товарищ полковник, я не могу вас выписать, лечение не закончено.

– Убегу, – тихо сказал Черняховский.

– Будете иметь неприятности.

– Товарищ доктор, вы полковник и я полковник, неужели мы не найдем общий язык? Смотрите, что на фронте творится.

Черняховский дал доктору газету с сообщением об окружении пяти наших армий.

– Читал, – сказал главврач. – Но я рискую, если у вас наступит ухудшение здоровья…

– А я не рискую? – улыбнулся Иван Данилович.

– Ну, Бог с вами, фронтовику не могу отказать. Я вас понимаю.

И отпустил, дал справку, но с указанием в ней: «Выписывается для продолжения амбулаторного лечения».

На Северо-Западном фронте Черняховский узнал о многих переменах. Об этом рассказывает в своих воспоминаниях генерал армии Курочкин. Я считаю лучшим источником рассказ участника событий и поэтому ниже цитирую из воспоминаний генерала армии Курочкина П. А.:

«Я был срочно вызван в Москву Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым. Когда я прибыл в Генеральный штаб, мне сказали:

– Вас вызывает товарищ Сталин.

Машина уже ждала. Я подъехал к особняку напротив станции метро “Кировская”. Здесь в те времена размещалось оперативное управление Генерального штаба. Поднявшись по лестнице, я очутился в маленькой приемной, обставленной скромно и строго. Широкий письменный стол, на нем карта, телефоны. По углам стулья. Вот и все. Никаких украшений, ничего отвлекающего.

В комнате кроме И. В. Сталина, сидевшего за столом, находились В. М. Молотов, Б. М. Шапошников, С. М. Буденный, Н. С. Хрущев. По всему было видно, что шло совещание. Верховный Главнокомандующий сказал:

– На Северо-Западном фронте большие неполадки. Неясно, что там происходит. Недавно мы ввели 34-ю армию, и уже три дня нет сведений ни от армии, ни от фронта. Поэтому мы просим вас поехать на Северо-Западный фронт в качестве представителя Ставки, разобраться в делах и доложить, что там происходит.

Сталин пригласил меня к карте. Подошел и Б. М. Шапошников. Меня коротко ввели в курс обстановки на Северо-Западном фронте. По всему было видно, что там сложилась трудная обстановка, и это, естественно, вызывало большую тревогу Ставки.

Убедившись, что задача для меня ясна, Сталин в заключение сказал:

– Главное – удержать Валдайские высоты, не пустить немцев к Октябрьской железной дороге, на Бологое.

Он пожелал мне успеха.

– Предписание вам немедленно вручат.

Когда я получил предписание, был поражен: мне предоставлялись самые широкие полномочия вплоть до отстранения от должностей командармов и разрешение давать рекомендации командующему фронтом, а также вне всякой очереди разговаривать со Ставкой. С этим я и отправился на Северо-Западный фронт.

Ситуация действительно была трудная. В этом я убедился сразу же по прибытии в штаб фронта. Противник находился в 100 километрах от Ленинграда. Несмотря на потери, он располагал крупными силами. Данные разведки говорили о том, что немецко-фашистские войска готовятся возобновить наступление на Ленинград, стремясь захватить город любой ценой. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования непрерывно усиливала войска северо-западного направления. 6 августа из Резервного фронта в состав Северо-Западного фронта была передана 34-я армия под командованием генерал-майора К. М. Качанова. При этом Ставка потребовала от командующего фронтом генерал-майора П. П. Собенникова не распылять армию, а держать ее как ударный кулак для проведения наступательной операции с целью разгрома противника в районе Сольцы, Старая Русса, Дно. Одновременно Ставка обращала внимание командующих Северным и Северо-Западным фронтами на необходимость создания глубины обороны на важнейших направлениях.

Чтобы облегчить положение наших войск под Ленинградом, Лугой, Новгородом, командующий Северо-Западным фронтом по указаниям Ставки в середине августа провел контрудар 34-й армией с рубежа р. Полнеть в направлении Болот, имея в виду во взаимодействии с 48-й и 11-й армиями под командованием генерал-лейтенантов С. Д. Акимова и В. И. Морозова окружить и уничтожить противника в районе Шимск, Сольцы, Старая Русса. В ходе контрудара войска 34-й армии продвинулись до 60 км, выйдя в район ст. Тулебля, глубоко охватили правый фланг старорусской группировки противника и создали угрозу удара в тылу вражеской группировки, вышедшей в район Новгорода и Чудова. Это вынудило командующего группой армий «Север» спешно снять с новгородского направления моторизованную дивизию СС «Мертвая голова», а из-под Луги – 56-й моторизованный корпус и направить их против 34-й армии. Туда же были переключены основные усилия 8-го авиационного корпуса пикирующих бомбардировщиков. Кроме того, вражеское командование спешно начало переброску на северо-западное направление из района Смоленска 39-го моторизованного корпуса в составе одной танковой и двух моторизованных дивизий.

Успешные первоначальные боевые действия 34-й, частично 11-й и 27-й армий на некоторое время облегчили положение войск 48-й армии и лужского участка обороны.

В последующем же войска Северо-Западного фронта вследствие недостатка сил и средств, главным образом средств противовоздушной обороны, не только не развили первоначальный успех контрудара, но и не смогли отразить новый удар фашистских войск, предпринятый им 19 августа. К 25 августа они отошли за р. Ловать.

Нужно сказать, что незавершенность контрудара наших войск под Старой Руссой объясняется не только слабым их прикрытием с воздуха, но и тем, что управление соединениями, особенно в 34-й армии, оказалось далеко не на должной высоте. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования была вынуждена сменить руководство 34-й армии…

А мое пребывание на Северо-Западном фронте в качестве представителя Ставки было весьма кратковременным.

23 августа я был вызван на узел связи.

– У аппарата Шапошников. Товарищ Курочкин, передаю вам по поручению Верховного Главнокомандования следующее. Первое. Командующему 43-й армией генерал-лейтенанту Курочкину немедленно вступить в командование Северо-Западным фронтом и о вступлении в должность доложить. Второе. Командующему Северо-Западным фронтом генерал-майору Собенникову сдать должность командующего СЗФ генерал-лейтенанту Курочкину, о чем и доложить. По поручению Верховного Главнокомандования начальник Генерального штаба Б. Шапошников.