Текст книги "Расстрельщик"

Автор книги: Владимир Гриньков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 17

Утром Корнеев беспрепятственно вошел в особняк. Без удостоверения. Но охрана на входе не сделала попыток его остановить – значит, такой команды не было и Корнеев отстранен от участия в операции только формально.

Христич в своем кабинете был один. Корнеев вошел, произведя немалый шум, и уже по одному его виду можно было догадаться, что он не в себе. Полковник даже рта не успел раскрыть, а Корнеев уже выплескивал накопившуюся за бесконечную ночь горечь:

– Вы должны были ее отпустить! Ни для кого она опасности не представляла! Ни опасности, ни каких-либо проблем!

Корнеев не говорил, а кричал и в конце каждой фразы бил кулаками по столу, словно расставлял восклицательные знаки. Полковник не вздрагивал при этом, словно наблюдать подобное ему доводилось едва ли не ежедневно. И только когда Корнеев выдохся и обессиленно опустил руки, Христич спросил – без сухости в голосе и потому почти участливо:

– Что случилось, Вадим?

Вместо ответа Корнеев бросил на стол пачку фотоснимков, точно так, как это сделал накануне Захаров. Полковник просмотрел снимки – один за другим – с необыкновенным тщанием, но по его лицу невозможно было понять, узнал ли он покойную, и Корнеев подсказал на всякий случай:

– Это та женщина, которую вы вывезли с Кипра.

– Я догадался, – кивнул Христич, и его спокойствие подействовало на Корнеева совершенно определенным образом – он опять начал заводиться.

– Она ни в чем не была виновна! И жестокость, с которой с ней обошлись…

– Это не мы, Вадим.

Сказано было таким серьезным и не допускающим сомнений тоном, что Корнеев запнулся и умолк.

– Это не мы, – повторил Христич. – Вчера утром мы ее выпустили, совсем, на все четыре стороны. И даже предложили автомобиль, чтобы она могла добраться до дома.

Полковник потянулся к селектору, на ощупь нажал нужную кнопку:

– Шурик, зайди!

И опять повернулся к Корнееву:

– А чего ты о ней так печешься? Когда ты успел так сойтись с ней, что она тебе дороже меня?

В кабинет заглянул шофер Христича.

– Вызывали, Олег Николаевич?

– Шурик, где ты высадил женщину, которую вывез из особняка вчера утром?

– На «Беговой».

Не могли же они сговориться. Корнеев судорожно вздохнул.

– И как она пошла? – попросил уточнить Христич. – Сама, ножками?

– Сама, – засмеялся водитель.

Полковник повернулся к Корнееву, всем видом показывая, что он лично считает свою невиновность доказанной.

– Снимочки-то откуда, Вадим?

– Знакомый принес, – процедил сквозь зубы Корнеев.

– А какое отношение к случившемуся имеет знакомый? – преувеличенно изумился Христич.

Корнеев понял, что допустил промашку.

– Никакого! – ответил он, раздражаясь. – Просто совпадение.

На это полковник никак не отозвался, но было ясно, что он ответом не удовлетворен и при случае непременно вернется к этому разговору. Чтобы переменить тему, Корнеев сообщил:

– Я подошел вплотную к Базылеву.

Сказал и отметил, как дернулся полковник. Эта тема волновала его больше всего.

– Местонахождение Базылева пока неизвестно, но я общался с его любовницей, Пуховой. Сама она ничего не знает, но может помочь, я думаю.

Корнеев вкратце рассказал о своем плане. Христич слушал с выражением равнодушия на лице, и было видно – оценивает.

– Обработаем письмо, – сказал Корнеев. – По засветке отследим маршрут курьера и выйдем на Базылева. – Подумал. – Если он жив, конечно.

– Жив, – буркнул Христич. – Вчера интервью давал.

– Кому?

– «Деловому каналу», который утром идет. Знаешь?

Корнеев кивнул. Полковник нашел видеокассету, вставил в плейер. Опять больничная палата, но на этот раз Базылев уже сидит в кровати и бинтов на голове меньше. Рядом, на придвинутом к кровати столе, демонстративно выставлен напоказ работающий ноутбук. Показывают, что Базылев уже при деле. Пошел звук: вопрос – ответ. Дела у Базылева, по его словам, идут на поправку. И действительно, похоже. На щеках румянец. Или его гримируют.

– Наштукатурили его будь здоров, – сказал Христич, словно прочитал мысли Корнеева. – Как Дед Мороз с новогодней открытки.

– Там Молотов сейчас всем заправляет, – вспомнил Корнеев.

– Откуда ты знаешь?

– Пухова рассказала. Этот человек ее и близко не подпускает к Базылеву.

– Почему?

– Они в контрах – любовница и Молотов.

– Он ревнует ее к шефу, да?

– Вроде бы.

Сюжет тем временем закончился. Христич выключил телевизор.

– Ладно, – сказал Христич. – Попробуем выйти на него через любовницу.

Просчитал все варианты и согласился. Значит, сами они пока ничего не раскопали.

– Параллельно надо поработать по Молотову, – подсказал Корнеев. – Наверняка он встречается с шефом.

– А мы по нему и так работаем, Вадим.

– И ничего?

– Ничего. – Христич сделал такой жест рукой, словно от чего-то отмахивался. – Я распоряжусь, чтобы технический отдел подготовил для тебя конверт. Отвезешь этой красотке. Но снимки-то у тебя как появились?

Переход был слишком неожиданный, и Корнееву понадобилось время, чтобы перестроиться. Христич смотрел на него не враждебно, но требовательно, ждал ответа. Не рассказывать же ему про Захарова, слишком некрасивая история.

– Я и сам ничего не пойму, – неопределенно ответил Корнеев.

– А сказать придется.

В голосе полковника появилась жесткость.

– Ты знаешь особенности нашей работы, Вадим. Все слишком специфично и слишком секретно. И речи быть не может о том, чтобы эта история осталась непроясненной.

– Вы говорите об истории с убийством Нади? – попробовал увильнуть Корнеев.

– Я говорю об этих снимках, оказавшихся у тебя. Откуда? Кто знал об этом деле?

– Мне их подбросили.

Конечно, ложь. И Христич это понял. Но пока не решил, как на эту ложь реагировать.

– Во-о-от как, – протянул. – Ну надо же.

А в глазах появился холодный блеск. Расстояние между ними – Христичем и Корнеевым – стремительно увеличивалось. Еще недавно были в одной команде, а теперь все больше друг от друга отдалялись. Корнееву даже стало зябко.

– Хорошо, разберемся, – сказал Христич.

Он еще не выработал тактику и отложил выяснение подробностей на потом.

– Иди, Вадим. Через час заберешь подготовленный конверт.

Получив конверт, Корнеев позвонил Вите. У нее был бодрый и даже будто веселый голос. Это понравилось Корнееву. Интуиция подсказывала, что все идет как по маслу. Договорились о встрече через час. Ровно через час Корнеев позвонил в дверь Витиной квартиры. Вита открыла и улыбнулась Корнееву как старому знакомому. Они были заговорщиками. Почти родные люди.

– Ты одна? – перешел на «ты» Корнеев.

– Да.

– Того пингвина так и не пустила вчера?

– Какого пингвина? – не поняла Вита.

– Охранника.

Она засмеялась и покачала головой:

– Не пустила. С тобой я стала смелее.

– Вот доберешься до своего любимого и станешь совсем отважной, – посулил лукавый Корнеев.

И опять Вита засмеялась и кивнула.

– Ты написала письмо?

– Да. Полночи просидела.

Она увлекла Корнеева в комнату.

– Чего-нибудь выпьешь?

– С удовольствием.

Он не хотел ничего пить, но очень хотел, чтобы выпила Вита – так она будет чувствовать себя свободнее. Вита достала из бара коньяк, включила музыку. У нее было отличное настроение сегодня, судя по всему.

– Я ревную, – признался Корнеев и с удивлением обнаружил, что говорит совершенно искренне. – Если бы меня так любила женщина…

– У тебя все впереди.

Вита была почти счастлива и проявляла готовность поделиться своим счастьем. Она не знала, что любит подонка, и это обстоятельство угнетало Корнеева.

– Мы недостойны такой любви, – попытался он охладить ее пыл, изобразив на лице улыбку. – Я говорю о мужчинах вообще. И о твоем Базылеве тоже, ты уж извини.

– Ты ведь его совершенно не знаешь!

Корнееву хотелось сказать, что Базылева он знает прекрасно, даже лучше, чем она сама, но он промолчал. Зазвонил телефон. Вита сняла трубку.

– Нет! – строго сказала она. – Нет! Я же сказала! Нам не о чем разговаривать!

Потом пауза. И после нее – взгляд в сторону Корнеева. Во взгляде – растерянность. Секундное замешательство.

– Ну хорошо, – сказала она.

Корнеев сделал вид, что происходящее его не касается. Вита скрылась в соседней комнате и вернулась с письмом, вложила его в принесенный Корнеевым конверт.

– Это тот самый конверт, да?

– Да.

– Самый обычный на вид.

– Только на вид, – пояснил Корнеев.

Вита потерла виски.

– Ты побудь в соседней комнате, ладно?

Корнеев удивился, но промолчал.

– Пожалуйста, – попросила Вита.

– Ну хорошо.

Корнеев перешел в соседнюю комнату и опустился в кресло. Он услышал, что Вита прибавила громкость магнитофона. Наверное, собиралась позвонить и не хотела, чтобы гость слышал разговор. Корнеев на нее не обижался. Он сидел в кресле и небольшими глотками пил коньяк. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы осушить рюмку. Бутылка с коньяком осталась в соседней комнате. Пришлось подняться и пойти за ней.

Играла музыка. Вита лежала на полу посреди комнаты, ее изуродованное выстрелом лицо было залито кровью.

Глава 18

– Три минуты, – сказал Корнеев. – Может быть, четыре. У меня кончился коньяк, и я пошел в ту комнату…

Он и Христич сидели вдвоем в кабинете полковника – один напротив другого. Христич выглядел неважно. Своего лица Корнеев не видел, но предполагал, что смотрится не лучше.

– И ты ничего не слышал?

– Там играла музыка, товарищ полковник. А пистолет, наверное, был с глушителем.

– Она кого-то ждала?

– Сейчас я думаю, что да.

– Сейчас? – приподнял бровь полковник.

– Да, ей звонили перед самым убийством. Тогда я на это внимания не обратил, а теперь понимаю – ее предупреждали о том, что придут.

– Вот так прямо и предупреждали? Придем и убьем, да?

– Нет, просто это был кто-то, кого она хорошо знала. Она никому не открывала дверь, если предварительно не звонили по телефону. Вот он и был, этот звонок. Ей как будто предлагали встретиться, она поначалу была против, а потом согласилась. Так я это теперь представляю.

– Сам ты что об этом думаешь?

– Ее запросто мог убить Молотов. Она угрожала ему накануне, я слышал. Говорила, что, когда Базылев окрепнет, она сотрет Молотова в порошок.

– Стерла, – буркнул Христич.

– Да, похоже, перегнула палку.

Христич по-стариковски пожевал губами. Он сильно изменился за последнее время. Постарел. Неприятности никогда не убавляют морщин.

– Звучит вполне правдоподобно, – сказал он после паузы. – Но, черт побери, как же мне все это не нравится.

– Нам просто чуть-чуть не повезло, – постарался смягчить оценку Корнеев.

Он забрал конверт с письмом, которое не успела передать по назначению Вита. Письмо он прочитал. Из-за того, что он читал его уже после гибели женщины, за каждым словом чудился тайный смысл, вроде предчувствия близкой смерти. Хотя какое там предчувствие – если бы оно было, не открыла бы дверь убийце.

– Отправьте людей на похороны, – вспомнил Корнеев. – Пусть потопчутся там, посмотрят.

Христич повернул голову. В его глазах был безмолвный вопрос.

– А я уезжаю, Олег Николаевич, – сказал Корнеев. – В Сызрань, к родителям Базылева. Они последние остались, через кого я могу на него выйти. Они да еще Молотов. – Вопросительно посмотрел на Христича.

Полковник отрицательно мотнул головой. Значит, работа с Молотовым пока ничего не дала.

Глава 19

Рита провожала Корнеева с тревогой, которую даже не пыталась скрыть. Недавняя история с Захаровым и его страшными фотоснимками так ее напугала, что Корнеев чувствовал – тема эта еще не закрыта, его слепленные наспех объяснения ни в чем Риту не убедили.

– Все будет нормально, – пообещал Корнеев. – Я уезжаю на день или два.

Он старался смотреть в глаза жене, но почему-то все время хотелось отвести взгляд. Рита это почувствовала. Между ними росло отчуждение. Совсем как с Христичем. Корнеев выпадал из привычных отношений с людьми. Это его мучило.

– Я хочу, чтобы ты ушел оттуда, – внезапно сказала Рита.

В этой фразе выплеснулся владевший ею страх.

– Ты не должна ни о чем беспокоиться.

– А я не могу! – выкрикнула Рита.

Да, та самая история с фотографиями.

– Я же все тебе объяснил. Какое-то недоразумение, пойми. Паша со своими снимками – просто стечение обстоятельств. Ко мне это не имеет никакого касательства.

По глазам видел, что не верит. Доказывать дальше было бесполезно. Так и уехал – опутанный липкой паутиной подозрений.

В крохотном, на пять улиц, городишке под Сызранью Корнеев без труда отыскал нужный дом. Родители Базылева жили в трехкомнатной квартире – старой и запущенной. Корнеев назвался знакомым их сына – просто так, без конкретики, чтобы при случае иметь поле для маневра. Самих родителей он почти не опасался, больше ожидал неприятностей от брата Базылева, но тот, как выяснилось в первые же минуты, пребывал в отъезде, и у Корнеева отлегло от сердца. Он понял, что справится здесь легче, чем представлялось в пути.

Родители были очень немолоды и плохи здоровьем, это бросалось в глаза. Сидели вдвоем на диване, заметно робея, и разглядывали гостя. На лицах были ожидание и готовность слушать.

– Просил к вам заехать, – сказал Корнеев, имея в виду Базылева, – и денег велел передать.

Выложил на стол пухлую пачку денег. Мать Базылева степенно кивнула и так же степенно спрятала деньги в карман халата.

– Привет вам передает, – сказал Корнеев. – Сам пока не может приехать. Звонил-то давно?

Старики переглянулись.

– Давно, – сказали в один голос. – Уже и не упомним.

Они, похоже, действительно ничего не знали. Мать поднялась и вышла на кухню, загремела посудой.

– А вы, значит, из Москвы, – начал неторопливый разговор старик.

Точно, не знают ничего.

– Из Москвы, – подтвердил Корнеев.

Весь дальнейший разговор он знал наперед. Как Москва? Да, я там бывал. В таком-то вот году. Большой, конечно, город. И очень непривычно. У нас-то лучше будет, пожалуй.

Корнеев вздохнул. Его не столько тяготило знание того, о чем будут говорить, сколько неведение базылевских родителей о покушении на сына. Теперь все будет дольше и сложнее, чем рисовалось прежде.

– Вы вместе работаете? – внезапно спросил старик.

– А? – вскинулся Корнеев, выпутываясь из сплетения мыслей.

– С Толиком вместе работаете?

Про старшего сына спрашивал.

– Да, – поспешно подтвердил Корнеев.

Старик кивнул. Что-то мелькнуло там, в его глазах, но Корнеев поначалу не разобрал.

Появилась мать, расстелила на столе опрятную, но очень старую, в заплатах, скатерть.

– Посидим, – сказала мать. – Чтоб все было по-людски.

Строго посмотрела на мужа и поджала губы. Через минуту она снова на кухне громыхнула посудой. В этих звуках что-то чудилось Корнееву, какая-то нарочитость.

– Молодежь забывает стариков, – внезапно сказал отец Базылева. – У вас-то отец есть?

– Есть.

Старик кивнул. На его лице почему-то обозначилась печаль.

Стол получился очень скромный. Магазинного мало, почти все – из домашних припасов. Не скупость, а бедность, определил для себя Корнеев.

– Чем богаты, – сказала мать и снова поджала губы.

Она как будто с недоверием отнеслась к Корнееву. Или ему это только показалось?

– Да-а, – протянул Корнеев, глядя в окно. – Вот откуда Толик вышел.

– Вышел, да не зашел, – с неожиданной желчью в голосе отозвалась мать.

Значит, не к Корнееву все-таки то относится. Они не в ладах с сыном. Тем временем отец Базылева успел выпить две рюмки водки, не пригласив никого в компанию, и теперь выглядел сумрачным.

– Он обещал приехать, – стал нащупывать верную дорожку Корнеев.

Старики переглянулись, но только и всего. Корнеев терялся. В чужой семье темнее, чем в глухом лесу, и не понять, куда двигаться дальше.

– Вы на него сердитесь, да? – не сдержался Корнеев.

– Нам на него сердиться нечего, – насупилась мать. – Мы его выкормили и вырастили, теперь пусть живет, как может.

Отцы и дети. Конфликт поколений.

– Все у вас наладится, – сказал Корнеев. – Я потому и приехал.

По реакции стариков понял, что попал в точку. Они теперь определились насчет того, зачем пожаловал гость, – готовить почву для замирения, и это позволяло выстраивать линию поведения. Значит, прежде чувствовали себя не очень уверенно. И тут Корнеев был с ними на равных.

– Он приедет, – пообещал Корнеев. – Немного только надо подождать. Пока… – Запнулся. – Пока у него все утрясется.

Старик уже налил себе третью.

– Что ж, – сказал он мрачно. – Мы терпеливые. Подождем.

И посмотрел на жену.

– У него неприятности, – вел разговор в нужном направлении Корнеев.

Сказал – и сделал паузу. Мать заметно напряглась. Старик же, занятый рюмкой, никак не прореагировал. Корнеев дал ему возможность выпить, после чего сказал:

– Толик в больнице.

Со звоном упала вилка. И наступила полная тишина. Никто, казалось, и не дышал.

– Ничего серьезного, – сказал Корнеев. – Но я подумал, что обязан вам об этом сказать.

– Что с ним?

– Он ранен.

– На машине побился?! – Мать.

– Стрельнули в него, да?! – Отец.

Одновременно.

– Ничего серьезного, – повторил Корнеев. – Я видел его буквально вчера… Было бы хорошо, если бы вы к нему поехали. Он ждет вас. Вы ему нужны.

Корнеев с осторожным любопытством всматривался в лица базылевских родителей. Пытался понять, что последует, но пока не видел ничего, кроме растерянности и страха.

– Он в Москве? – спросила мать.

– Да. Я дам телефон человека, который отвезет вас к Толику.

– Я вот чувствовала, – неожиданно сказала мать. – Ведь знала. – Обернулась к мужу: – Еще тебе рассказывала – сон я видела. Помнишь?

И, не дожидаясь ответа, заплакала. Ее лицо вмиг побагровело. Старик часто заморгал.

– Когда поедете? – подталкивал их Корнеев.

В ответ – молчание. Значит, можно брать инициативу на себя.

– Деньги я вам привез, – сказал Корнеев. – Так что отправляться можете хоть сегодня.

– Автобуса нет.

– Какого автобуса? – не понял Корнеев.

– До Сызрани, – сказала сквозь слезы женщина. – До станции нечем добраться. Вечер уже.

– Я возьму такси.

– Дорого.

– Для Толика мне ничего не жалко, – сообщил Корнеев.

Он говорил совершенно искренне. Старики переглянулись.

– Собирайтесь! – твердо сказал Корнеев, топя последние островки их сомнений. – Сколько времени вам понадобится на сборы?

Мать замахала руками:

– Какие у нас сборы? Сейчас прямо и едем.

Корнеев поднялся из-за стола. К еде он даже не притронулся.

– Я найму машину, – заявил он. – Заеду за вами – и в путь.

Поиски машины оказались не таким уж простым делом. Сумерки опустились на городок, и он будто вымер. Ни прохожих, ни машин. Минут через двадцать Корнеев набрел на приткнувшийся у обочины «Запорожец». Водитель спал за рулем, и, когда Корнеев его разбудил, выяснилось, что тот пьян. Корнеев хотел было уже отступиться, но побоялся, что может вообще больше никого не найти, и поэтому решил все же договориться с владельцем «Запорожца».

– Щас доедем, – сказал водитель. – Домчу до Сызрани с ветерком.

Машина рыскала и все время норовила съехать на обочину. Они едва не столкнулись с темной «девяткой», вынырнувшей из-за угла. Их спасло только то, что в последний момент Корнеев перехватил руль и резко вывернул его.

– Я сам, – сказал упрямо водитель. – Говори, куда ехать, – довезу.

– Приехали, – буркнул Корнеев. – Жди меня здесь, я мигом.

Он бегом поднялся в квартиру Базылевых. Его уже ждали – дверь была открыта.

– Едем! – сказал с порога Корнеев. – Машина ждет!

Ему никто не ответил. Он прошел в комнату. Старики Базылевы лежали на полу. Им, можно считать, повезло. Сбылась мечта всех любящих стариков – они умерли одновременно. В том, что они мертвы, Корнеев ни на мгновение не усомнился. Мертвее просто не бывает, как говорил Захаров.

Глава 20

Начальники всех отделов были в сборе, когда Корнеев вошел в кабинет Христича. Он, наверное, появился слишком внезапно, потому что мгновенно воцарилась тишина. Все смотрели на вошедшего, словно это был не известный всем Корнеев, а невесть откуда взявшееся привидение.

– Мне подождать? – спросил Корнеев.

– Проходи, как раз о тебе говорили.

Ничего хорошего не говорили, понял Корнеев, – у полковника совсем мрачный вид.

– Я только что из Сызрани. Родители Базылева убиты.

– Я знаю, – кивнул Христич, и у него дрогнула щека.

– Знаете? – удивился Корнеев.

Вместо ответа полковник придвинул к нему листки с плотно набранным текстом. Милицейские сводки. Христич регулярно получал их по одному ему ведомым каналам.

– Какие-то пять минут, – с досадой в голосе сказал Корнеев. – Я только отлучился за машиной.

– Ты их видел?

– Родителей? – уточнил Корнеев.

– Убийц.

– Нет. Но видел их машину. Темная «девятка», мы едва с ними не столкнулись рядом с домом Базылевых. Думаю, это были они.

Все молчали. Молчание было нехорошее. Угрюмое и недоброе.

– Ты успел поговорить с родителями? – спросил Христич.

– Да. Обычные люди. Были в ссоре с сыном, но, когда узнали, что он в больнице, были готовы немедленно ехать в Москву.

– Они не упоминали о том, что им кто-нибудь угрожал? Или что-нибудь странное с ними происходило в последнее время?

– Нет.

– Кому же их жизни понадобились? – пожал плечами Христич.

Было видно, что эта мысль не дает ему покоя.

– Это у Корнеева надо спросить, – негромко и как-то лениво сказал майор из отдела прикрытия. – Где он ни появится, там трупы.

Черный юмор. Здесь всегда так шутили. Но сейчас это было не к месту.

– Это не так весело, как вам представляется, – сухо сказал Корнеев, стремительно белея лицом, и вдруг сорвался на крик: – Мне, например, не до шуток уже! Они каждый раз на полшага опережают нас!

В этом крике слилось все – и память о неудавшемся покушении на Базылева, и смерти, увиденные одна за другой, и последняя бессонная ночь. Корнеев так кричал, что тот майор из отдела прикрытия даже откинулся на спинку стула и смотрел на Корнеева с изумлением и настороженностью.

– Хватит! – резко произнес Христич, и Корнеев тут же захлебнулся, будто ему заткнули рот.

Полковник обвел присутствующих взглядом. Взгляд был тяжел, и под ним даже дышать становилось трудно.

– У тебя, значит, никаких версий нет? – осведомился Христич, отведя глаза в сторону.

– Нет, – глухим голосом ответил Корнеев. – Мне только одно понятно: стариков убили из-за сына.

Христич повернул наконец голову.

– Почему? – спросил он.

– Потому что профессиональная работа, – оценил Корнеев. – Опытный киллер действовал. Это не бытовуха какая-нибудь. Сделано серьезно.

Полковник подумал.

– Ты отдыхай, Вадим, – сказал он после паузы. – Устал, наверное. – И сделал жест рукой – иди.

– Я еще хотел сказать, – заторопился Корнеев. – Все это как-то связано с Молотовым. Он выбивает ближайшее окружение Базылева.

– А смысл?

– Значит, смысл есть, – с неожиданным упрямством в голосе сказал Корнеев.

– Так расскажи нам, – благосклонно предложил Христич.

Вот это «расскажи нам» неприятно кольнуло Корнеева. Значит, были «они» и был «он» и между ними образовалась пропасть.

– Я еще ничего не знаю, – буркнул Корнеев, – но все происходящее напрямую связано с Молотовым, я же чувствую.

– Хорошо, иди, – кивнул полковник.

Корнеев стал здесь посторонним. Отчуждение росло, и уже ничего нельзя было поправить. Корнеев вышел из кабинета. Он шел по коридору, с ним здоровались, он отвечал чисто автоматически, но словно с какой-то минуты перестал быть равным с этими людьми – были «они», и был «он», совершенно отдельно, он хорошо это уяснил.

– Корнеев! – окликнули его сзади.

Он обернулся. Его нагонял тот самый майор из отдела прикрытия, и с ним были двое его подчиненных – крепкие неулыбчивые парни. Когда Корнеев остановился, парни проскочили мимо и оказались за его спиной, а майор сказал, внимательно глядя Корнееву в глаза:

– Сдай оружие, Корнеев. Приказ полковника.

Вот почему парни оказались у Корнеева за спиной. Корнеев криво усмехнулся, извлек из кобуры пистолет и, держа рукояткой вперед, протянул майору. Тот взял оружие быстрым цепким движением, после чего настороженность в его глазах растаяла. Он развернулся и пошел прочь, увлекая за собой парней.