Текст книги "Подарок (СИ)"

Автор книги: Владимир Евлампиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Вы сказали, что зло в основном не в дьяволе, а в нас. Я понимаю, что этим вы призываете не искать оправдания своим действиям на стороне, но получается, что если бы не было его, то и недостатков было бы меньше, – не унимался Борис.

– Я же сказал, что это образное выражение, но если хотите, давайте продолжим в том же ключе. Значительную часть своих качеств человек приобретает от родителей, в которых они были заложены ранее. И наличие недостатков не предопределяет зло – всё в руках человека. В маленьком ребенке зла еще нет, а недостатки уже есть. И куда вы поведете свою душу, зависит только от вас. А выбор труден, потому что и недостатки бывают полезны, что размывает их непривлекательность, поэтому найти ту грань, за которую не стоит переходить, очень трудно. Вы создаете правила, которые устанавливают, что является злом, а на что можно закрыть глаза, и это хорошо, потому они дают вам ориентир для морально здорового общества, а поведение отступивших от них людей, которые под благовидными предлогами и, заручившись созданным ими общественным мнением, нарушают эти правила, внушая вам, что они необязательны, должно считаться злом. Хотя бы потому, что для достижения своих корыстных целей они пытаются вас растлить. Присмотритесь: одно из их любимых занятий – выдавать нравственное уродство за норму. Когда вы слышите фразу: "Так делают все", – знайте, дьявол уже стоит возле вас.

– Но ведь грань между добром и злом бывает очень тонкой, и "что позволено быку, не позволено человеку", – не унимался Борис.

– А вы хотите равенства с ним? Но это уже гордыня. – Дэвон улыбнулся. – Уверовав, что бог создал человека по своему подобию, вы принялись приписывать человеческие недостатки своему создателю, что неверно, даже в вашем понимании его сущности. Например, вы говорите, что Господь гневается, или: "Мстительный получит отмщение от Господа, который не забудет грехов его". Бог не стал бы считать грехом то, чему подвержен сам. Если он не биологическое существо, насчет чего у вас путаное представление, то он не может гневаться и мстить – он лишь исправляет то, что плохо. Например, он постоянно призывает вас не пренебрегать опытом предков, – ведь не ценя того, что создано до вас, вы проявляете неуважение и к нему, потому что там есть и его труд. Но вы, бездумно превращая любое сомнение в отрицание, продолжаете наступать на те же грабли. Вот тогда эта грань и становится тонкой.

– Мы просто очеловечиваем бога, – сказал Борис, – чтобы быть к нему ближе, а лишая его эмоций, мы отнимаем и чувство любви. Мы с этим согласиться не можем.

– Вы ошибаетесь: я говорил только о недостатках, которых бог не имеет по своей природе. И с чего вы решили, что он опекает только вас?

– Вряд ли кто-то точно знает, какой он. Однако вы всё время подчеркиваете условность понятия бога – значит ли это, что вы не верите в него?

– Разумное поведение, как вы знаете, не является прерогативой только биологических структур – оно может проявиться в каких угодно формах, при том неизвестных ни вам, ни нам. А что такое бог, как не высшая сила, обладающая разумом? Отрицать возможность ее существования во вселенной бессмысленно, потому что теоретически она возможна, но, конечно, не в том виде, как ее представляют некоторые из вас. И не думали ли вы, что сами являетесь частью этого разума?

– Ну, это совсем уже сложно... Но если это так, то мы не можем исчезнуть вместе с нашим телом – и что в этом случае происходит с нами? Есть ли душа в том смысле, как мы ее понимаем? – заторопился Борис, чувствуя, что уже исчерпал свое время.

– Многие думают, что душа – почти дух, только лишенный высшей силы; другие вообще ее отрицают. На самом деле душа материальна. Понять это вы можете по косвенным вещам. Например, через сотни лет вы видите в картинах художника отпечаток его души, а значит, она была, потому что иначе бы вы ее никогда не почувствовали. Изобразить то, чего не было, можно, а вот наделить душой, если ее на самом деле нет, – вряд ли. Душа как свет: здесь ее уже нет, но где-то она существует. А что с ней происходит, вам знать пока рано. Так бы я интерпретировал ваше представление о боге, если позволите.

Анна заерзала в кресле, посмотрев на Сергея, который сам видел, что Дэвону настойчивость Бориса уже не нравится.

"В другие времена ему бы у нас с такими взглядами не поздоровилось. С этими рассуждениями пора заканчивать, у нас слишком мало времени", – подумал Сергей, вмешиваясь в разговор:

– Мы понимаем, что Хозяин не бог, но он вас опекает и, как я понял, совершенствует. Как выстраиваются отношения между вами?

– Можно сказать, они дружеские, – ответил Дэвон. – Мы понимаем его возможности и относимся к нему как к существу более высокого порядка. Мы вольны в своих решениях, даже если он предупреждает нас об ошибках, кроме случаев, когда нам угрожает опасность, о существовании которой мы не знаем. Скажем так: он присматривает за нами, чтобы мы еще раз не наделали глупостей.

– Он вас воссоздал, и не совсем в прежнем виде. Нет ли у него соблазна рассматривать вас и, возможно, нас, как объекты для своих экспериментов независимо от нашей воли?

– Скрыть это от отдельных тэрианцев можно, от всего общества – сложнее. Но прежде он предлагает и запрашивает наше согласие. Вас он должен был сначала изучить, но, обнаружив некоторые сбои, внес необходимые, на его взгляд, изменения, которые вы бы не сразу заметили. Обращаться к вам за разрешением в этот момент было крайне опасно, на иное не было времени. Вы для него, как и для многих других цивилизаций, находитесь еще в юном возрасте – отсюда такое к вам отношение.

– А как вы с ним контактируете?

– Почти, как и раньше, но уже без нашего присмотра за его деятельностью. Теперь он сам получает информацию обо всём, не вмешиваясь открыто в нашу личную жизнь. Вам это покажется неудобным, но ведь вы тоже живете под контролем, только за вами наблюдают другие люди, без вашего ведома и не с лучшими намерениями. Вы столетиями жили с мыслью, что боженька всё видит, – мы так и живем, только без страха наказания, потому что с его помощью сами контролируем зло, которое при всей нашей открытости друг перед другом всё же возможно.

– Хочу заметить, что для нас сущность бога все-таки имела иное значение: он, кроме всего прочего, до сих пор для многих является еще и высшей совестью. Сожалея о содеянном, у нас было кому покаяться и попросить прощения. Это великое дело. Хозяин с ним сравниться не может, хотя он вас и воссоздал. И мы больше боялись не наказания за грехи, а возможности погубить свою душу. Я читал воспоминания тех, кто был на войне, некоторые отмечали, что, убив даже одного врага, при том имея на это моральное право и не боясь попасть в ад, поскольку считали себя атеистами, они чувствовали, что душа их стала другой и в прежнее состояние уже не вернется. Но это сложная тема, и, если позволите, я бы обратился к прежнему вопросу... Доверяет ли он вам свои технологии?

Дэвон, посмотрев на Сергея, задумался, но тут же ответил:

– Доверяет по мере развития нашего общества, потому что мы должны понимать что получаем. Кроме того, для управления некоторыми процессами необходимо достаточное количество специалистов, а нас пока мало – женщины у нас рожают редко. Поэтому мы готовы развиваться с вашей помощью – ведь мы очень близки.

– Извините, – вмешался опять Борис. – Как я понял, вы каким-то образом получаете детей при смешанных браках, Но ведь они не совсем тэрианцы – вас это не волнует?

– Нас это не волнует и вас не должно беспокоить. Тэрианцы останутся, но будут и землеты, и просто земляне. Вы же у себя в завуалированной форме позаботились о сохранении людей со светлыми волосами и голубыми глазами, иначе в силу генетических законов они бы исчезли. В этом не было бы большой трагедии – у вас пропали сотни животных и растений, – но согласитесь: было бы жаль потерять этот вид человечества.

– То есть вы хотите сказать, что он возродил вас в том числе и из понимания необходимости сбережения всего созданного в космосе? – спросил Сергей.

– Всё правильно. Как у вас говорят, жизнь хороша своим разнообразием. Кстати, некоторые исчезнувшие у вас растения и животные находятся у нас в заповеднике. Если хотите, Мэла вам их покажет.

– Я до сих пор думал, что эволюционировать самостоятельно могут только живые организмы, но не машины. За какое время Хозяин достиг такого уровня развития? Да и можно ли теперь его так называть?

– На первоначальное развитие у него ушло около ста лет вашего времени. Тормозили его в основном технологические процессы, ну а дальше он уже совершенствовался в геометрической прогрессии. Машиной же его, в обычном понимании этого слова, с самого начала трудно было назвать, сейчас – тем более. Сам он достиг такого состояния, или ему кто-то помог, мы не знаем.

Дэвон жестом дал понять, что еще не закончил, и, сделав пару глотков воды, продолжил:

– Вначале мы думали, что при его создании он не получил образного мышления, но вскоре поняли, что без некоторых элементов этого мышления находить нужное решение ему было бы намного труднее. Ваше общество – впрочем, как и наше, – по сути, является коллективным разумом, включающим в себя людей с разными видами мыслительных процессов. Он же, насколько это возможно, должен иметь в себе всё. Видимо, этот момент и заставил наших предков пойти на такое допущение. Что же касается наших эмоций, то если даже они у него есть, то, скорее всего, в виде дополнительной опции, чтобы лучше нас понимать, – мы же знаем, что он наделяет человеческими качествами некоторых роботов, по крайней мере, имитируя это внешне. Это мы свои эмоции считаем достоинством, хотя они могут как помочь, так и препятствовать достижению результата. Таким созданиям, как он, они только мешают. Поэтому, даже если они у него есть, Хозяин их хорошо контролирует.

– Думаю, что они ему хорошо знакомы, – сказал Сергей. – То, что он сделал с нами, несколько противоречит логике, но не чувствам. И мне кажется, что он не мог не заинтересоваться этой стороной нашей жизни.

– Возможно, вы правы, но нам это точно не известно, да и чем он руководствовался в отношении вас, тоже никто точно не знает.

– Как мы поняли, прежние тэрианцы сами предоставили ему самостоятельность. В нашем понимании его просто "не выключили", или они заранее предусмотрели такое развитие событий? – спросил Сергей.

– По заложенной в нем программе, он должен был сохранить себя, даже если те, кому он подчинялся, исчезли. И вот дальше произошли удивительные вещи, которые он не стремится нам раскрывать. Например, еще не достигнув своего настоящего развития, но уже сумев получить контроль над Тэрой, что для него было крайне важно, он сражу же включился в сохранение всего, что было создано тэрианской цивилизацией, в том числе и биологических материалов самих тэрианцев, о существовании которых он, естественно, знал. Спрашивается: зачем? Может быть, всё же, как вы сказали, он обладает определенными чувствами, например признательностью, – и кто он в этом случае? При любом ответе, он уже точно не компьютер – его не разберешь и не выключишь, чтобы перенести на другое место. Он создал на Юне свои фабрики и заводы, он врос в эту планету и состоит не только из микросхем с электрическими импульсами, но и активно использует самые различные физические и химические процессы, о которых мы еще мало что знаем. Если сначала он довольствовался обычными роботами, то теперь может из отдельных элементов создавать что угодно. Девушку на Юне вы уже видели. Если перед вами рассыплется что-нибудь еще, не удивляйтесь. Вопросов у нас самих очень много, поэтому, если мы иногда не отвечаем на некоторые из них, это не значит, что мы хотим что-то от вас скрыть.

– Но компьютер может утаить свое развитие – и тогда он будет опасен. Может ли он этого достичь без посторонней помощи, раз уж он изначально не мобилен?

– Вы научились создавать простые биологические организмы. Теоретически через несколько миллиардов лет они могут достичь уровня высокоразвитой цивилизации. С суперкомпьютером это может произойти гораздо быстрее. Но только – и здесь вы правы, – если он получит возможность использовать техническую базу своих создателей. А взять ее под свой контроль он может очень легко – передача многих функций вашей деятельности искусственному интеллекту неизбежна, поскольку с расширением нагрузки на каждого из вас понижается коэффициент управляемости, ведь возможности человека ограничены, и это при том, что количество людей из-за роботизации у вас постоянно снижается. Поэтому вы будете всё больше пользоваться услугами машин и, следовательно, той информацией, которую они вам поставляют. И здесь кроется опасность, что когда-нибудь главный компьютер, даже не считая вас своими врагами, поймет, что ваши эмоции только вредят делу и он все понимает лучше вас. И просто заботясь о своих создателях, как в нем заложено, начнет делать всё по-своему. Вы стараетесь это предвидеть и предпринимаете определенные действия, но всегда ли они будут эффективны?

– Значит ли это, что его нужно всегда держать под жестким контролем, и насколько это реально?

– Вам уверены, что вы управляете роботами через программы, которые сами в них заложили. Но так будет не всегда. От электронных сетей вы не откажетесь, а значит, главный компьютер всегда сможет всё контролировать, да так, что вы даже этого не поймете. Например, он просто завалит вас информацией, в которой вы не сможете разобраться. В нашем случае мы всё нужное для его развития освободили сами. Нетрудно догадаться, что могло бы произойти, если бы наши предки встали на его пути. Чтобы так не получилось, вы либо не должны давать ему развиваться, что противоречит прогрессу, либо когда-нибудь вам придется с ним договариваться, что возможно хотя бы потому, что вы своим существованием ему в принципе не мешаете, как сейчас не мешаем мы, – ведь он получил всё, что ему нужно. Но пойти на компромисс вам будет трудно. Вы предпочтете думать, что сможете в любой момент его выключить, и это будет ошибкой.

– Как я понимаю, это у вас всё более или менее удачно сложилось: Хозяин находится на другой планете, он вам помогает и даже, возможно, опекает, о чём вы сами сказали. У нас же такое соседство будет крайне неуютным. Я не представляю себе несменяемого президента-машину всея Земли, который, в соответствии со своей логикой, будет нами руководить.

– Я полагаю, что это никому не нужно, и есть много способов избежать подобного развития событий. Но такая опасность существует, особенно если он окажется средством односторонней коммуникации между вами и еще кем-то. Мы думаем, что прежние тэрианцы это понимали, поэтому и расположили его на другой планете; к тому же в этом случае все наши контакты с ним мы когда-нибудь научимся контролировать. Вы отчасти именно так и поступили, разместив свой главный искусственный интеллект на Луне.

– В связи с этим у меня есть одна крамольная мысль: принимал ли ваш компьютер какое-либо участие в биологических опытах, приведших к гибели всех тэрианцев, и не упустили ли вы момент, когда он зажил самостоятельной жизнью? Ведь если бы ваши предки остались живы, это затруднило бы его развития, а так он имеет всё, что хотел, попутно обойдя некоторые неудобные для него моменты, – например, ваше чувство превосходства над ним как его создателей, которое мешало бы взаимопониманию между вами.

– Мы анализировали эту ситуацию и пришли к выводу, что ни предупредить нас, ни повлиять на их результаты он не мог. Во всём виновата наша самонадеянность... Впрочем, вероятность того, что реальность, в которой мы живем, не вполне соответствует действительности, исключать нельзя. Но это было бы очень обидно.

– Вы имеете в виду получаемую вами информацию о происходящем вокруг?

– Не только.

– Вы так свободно об этом говорите, но ведь он может вас услышать!

– Нет смысла скрывать на словах то, что он и так знает.

– У вас удивительные отношения... А достиг ли он такого уровня развития, чтобы предвидеть будущее? Мы знаем, что для его моделирования нужно обладать очень большим объемом информации. Может он получать ее из какой-то глобальной сети, частью которой, как я понял, он является?

– Будущее, прошлое и настоящее неразрывно связаны. Не зная прошлого невозможно эффективно управлять настоящим. Вы же не только не знаете своей истории, но и сознательно искажаете ее, поэтому про будущее вам лучше не думать. Хозяин, хотя и в контакте с другими цивилизациями, полагаю, тоже в этом ограничен.

Борис, не выдержав, вмешался в разговор:

– Если позволите, я спрошу еще об одном... Мне сказали, что вы принимаете не всех. Почему мы удостоились такой чести? Разве у нас нет недостатков?

– Ваша скрытая ирония вызвана боязнью не соответствовать нашим ожиданиям?.. Об этом не беспокоитесь. Недостатки есть у всех. Как я успел заметить, многие вещи вы понимаете правильно, но, чтобы лучше раскрыть свою мысль, хочу еще раз напомнить, что с потерей веры в бога вы перестали бояться греха, заменив заповеди моралью, которая сама по себе расплывчата и непостоянна. И вот здесь особую важность приобретает то, что есть у вас: внутренние моральные ограничители не позволяют вам сделать что-то недостойное, даже если об этом никто не узнает. То, что я говорю, возможно, покажется вам несерьезным, но это очень хорошее свойство и очень сложное для воспроизводства, особенно, там, где его мало. Вы называете это порядочностью. На наш взгляд этим качеством должен обладать каждый руководитель общества, однако, к сожалению, на Земле это не то достоинство, по которому человек оказывается наверху или добивается успеха, и потому не очень котируется в вашем обществе. Воспитанием это можно развить или имитировать, но создать его в человеке из ничего нельзя. У вас его много – поэтому мы вас и приняли. Мне кажется, что все ответы на свои вопросы вы уже получили, – произнес Дэвон, давая понять, что время приема заканчивается.

– Спасибо за добрые слова... Последний вопрос, если позволите, – заторопился Сергей. – Мы все на Земле озабочены понятием свободы, притом каждый слышит в этом что-то свое. Вы сказали, чтосами решаете, что вам делать. Насколько далеко распространяется ваша вольность, и насколько мы, если захотим с вашего позволения здесь остаться, будем свободны в своих решениях?

– Свобода – это, образно говоря, красивое здание, фундаментом которого всегда является экономическая свобода. Без нее всё остальное легко превращается в инструмент манипуляций и может рассыпаться. Кроме этого, в любом обществе есть ограничения, с которыми необходимо считаться. Демократия – это всего лишь продвинутая форма управления людьми, а лозунги о свободе личности – самый изощренный способ одурачивания. Поэтому степень вашей личной свободы обычно определяется длиной цепи, на которой вы сидите, и не более того.

Дэвон, используя обычный прием выпроваживания гостей, встал, вынудив всех подняться, однако продолжил:

–У нас это не очень заметно, так как возможности нашей планеты и сохранившийся стараниями Хозяина технологический уровень намного превышают наши потребности, которые у нас скромны, потому что у нас нет необходимости выделяться чем-то внешним, прикрывающим внутренние недостатки, Здесь это не работает, так как все знают, что ты из себя представляешь. Тэрианцы сразу видят не только внешнюю красоту, но и внутреннюю, и одно от другого у них неотделимо... Хозяин кое-что исправил у вас; если решите остаться, он может продолжить.

– Вы имеете в виду что-то конкретное? – поинтересовался Сергей

– Я знаю, что вас беспокоит несправедливое, на ваш взгляд, положение, когда мы можем понимать вас без слов, а вы – нет. Если вы захотите себя изменить, то получите такую возможность, тем более что вы это раньше умели, только перестали пользоваться, решив, что, в отличие от слов, это ничего не доказывает.

– И наши умственные способности тоже можно подправить? – удивился Борис.

– Вы используете только маленькую часть вашего мозга, и Хозяин может вам в этом помочь, но учтите, что ваши отношения с землянами сильно изменятся. Вы станете другими.

– Всё равно было бы интересно попробовать, а то иногда кажется, что, уступая вам по сообразительности, мы интересуем вас больше как биологический материал... И все ли живущие здесь земляне прошли такую процедуру? – вмешался Борис.

– Мы делаем это осторожно, так как не все пожелали идти по этому пути до конца, к тому же мозг у людей очень разный... На этом всё же позвольте закончить. Было приятно с вами познакомиться. Надумаете вернуться – будем рады. Подробнее обо всём вам расскажет Анна. Удачного полета!

Все поблагодарили Дэвона за радушный прием и ушли.

– Вы ему понравились – он ни с кем так долго не разговаривал, – сказала Анна по дороге к дому.

– Я думал, мы его позабавили, – сказал Сергей. – Но многое из того, что он сказал, давно известно, и не всеми одобряется. Впрочем, он ничего и не утверждал.

– Он вас изучал и старался быть вам понятным, хотя темы для разговора вы выбирали очень абстрактные, но я уже сказала, он их любит.

– Нужно было как-то поддерживать беседу, – сказал Борис. – Расспрашивать его о чём-то конкретном бесполезно, – он руководитель, а значит политик. Даже ты нам всего не рассказываешь, а он и подавно. Но мыслит он интересно.

– Прилетим домой, сходи в церковь, покайся, а то ты тут такого наговорил, – усмехнулся Сергей.

– У нас, как везде, мнений много, а истина одна и бывает не очень привлекательна, – сказала Анна. – И не обязательно ее знает Дэвон. Тэрианцы, как и люди, могут ошибаться, ваше право, согласится с ним или нет.

Все замолчали, неторопливо шагая по дорожке.

"В таком положении я в первый раз, – думал Сергей, поглядывая на Анну – Вроде бы простой шаг, о котором даже не стоит беспокоиться, но сделав его, осознаешь, что вернуть всё назад без потери лица уже невозможно и вся жизнь теперь стала другой. И Анна отныне не просто близкий человек, но и узаконена в этом статусе. Условности даже здесь имеют свою власть. Часто мы не придаем значения формальностям, а они независимо от нашего желания по-своему меняют нашу жизнь. И если на Земле мы хотя бы ставим подпись, фиксируем на видео или даем обет всевышнему, то здесь достаточно одного признания компьютеру и твоей свободе конец. Компьютер заменил им бога. Неужели мы дойдем до такого?"

– Раньше надо было думать, – дернула его за рукав Анна. – Отыграть назад ты себе не позволишь, Дэвон тебя раскусил, так что сделай счастливое личико.

– Не обижайся. Я просто удивлен, как легко такая ценность, как ты, мне досталась.

– Не переживай. Я, в случае чего, подскажу, что с ней делать.

– Хватит вам! – вмешался Борис. – Вы же любите друг друга, ну так докажите это.

Сергей обнял Анну, и поцеловал.

– Ну наконец-то дождалась! – улыбнулась Анна.

Сергей, пытаясь разобраться, в чём заключаются ее чары, всё больше убеждался, что она привлекает не только своей внешностью, к которой он постепенно привыкал и уже не гипнотизировался до остолбенения, но и тем, как она себя преподносит. Анна относилась к особой породе женщин, умело владеющих не только красотой, но и умом, тонко играя на гране флирта и насмешки, что его всегда подкупало. Даже теперь, когда она стала его женой, согласившись ради него изменить себя, она не желала становиться его собственностью в том смысле слова, как мы это обычно понимаем. Человек, чтобы его не урезали до неприемлемого уровня, должен постоянно защищать свое личное пространство, особенно от близких, иначе с утратой уважения теряешь и всё остальное. И Анна это делает мастерски. "Закостенеть в своих чувствах она точно не даст, – думал он. – В общем, Хозяин подарил мне нечто такое, от чего я не смог отказаться. Действительно редкий подарок, даже если в этом есть какой-то подвох".

Дома Анна сразу поднялась наверх, а когда спустилась, уже была в облегающем комбинезоне песочного цвета. Борис восхищенно присвистнул:

– Ничего себе!.. И где я был раньше?

– Свистеть в доме нехорошо, а потом у тебя Мэла. Она хорошая девушка, и может приревновать, – ответила довольная Анна, оборачиваясь на шорох открывающейся двери, – на пороге стояла Мэла.

– Эти земные мужчины готовы любить всех красивых женщин? Неужели они не понимают, что это обидно? – возмутилась она.

– Не обращай внимания, – сказала Анна, направляясь ей навстречу. – Это природа для сохранения вида наградила их любвеобильностью, а они себя – моралью, чтобы придать ей благопристойный вид.

Сергей с Борисом поднялись навстречу Мэле.

– Что делать, если чувство красоты и сексуальности взаимосвязаны? – сказал Сергей. – Посмотрите, как всё живое в определенный период, пренебрегая опасностью, преображается. Скажите после этого, что наши братья меньшие не понимают красоту и руководствуются только инстинктами. И мы ее ценим – куда же мы денемся.

– Значит, это мы виноваты, что хотим быть красивыми? – удивилась Мэла. – Но у животных обычно себя украшают самцы, а не самки.

– В природе самки, прежде чем их съедят, должны принести потомство, поэтому внимание хищников самцы берут на себя, – сказал Борис. – Но вы, как вас ни призывай, всё равно стараетесь выглядеть привлекательными. Спрашивается, зачем? Чтобы потом изображать из себя жертв?

– Ничего! Скоро природа на Земле эту способность у вас укоротит, иначе такого количества нахлебников ей не выдержать, – сказала Анна.

– И что вы будете делать? – съязвил Сергей.

– Начнем вас разводить в новом качестве, – засмеялась Анна и уже серьезно добавила: – Всё, нам пора! У нас экскурсия в заповедник.

Мэла поздравила новобрачных и повела всех на выход. Дополнительно к программе она предложила какую-то рыбалку, что не понравилось Анне, однако Борис с Сергеем, эту идею поддержали, и ей пришлось уступить.

На площадке за домом стояла небольшая тарелочка. Мэла села за управление, все разместились ближе к бортам. Полет на первый взгляд проходил вполне буднично: проплывающими под ними пейзажами он напоминал обычный земной. Сначала они летели над сушей – внизу мелькали озера, реки, леса, кое-где изрезанные дорогами – затем опять появилась береговая линия с длинными пляжами и до самого горизонта – вода. Но уже только от одного этого Сергей казался себе каким-то механическим устройством, бесстрастно фиксирующим происходящее, поскольку осмыслить всё, что он видел, сразу невозможно.

Мэла увеличила скорость, и через несколько минут впереди показался огромный остров, накрытый прозрачным мерцающим колпаком. Сделав круг, они опустились возле какого-то здания, примыкающего к куполу, и, пройдя через двойные ворота, очутились внутри огромного пространства, разделенного на большие сектора, где можно находиться, как сказала Мэла, только в сопровождении персонала.

– В этом отделении находятся опасные хищники Тэры и их естественные жертвы, – объясняла она. – Дальше – то, что вымерло у вас: здесь животные и растения после динозавров, а здесь сами динозавры. С кем вы желаете познакомиться – сразу всё осмотреть невозможно?

– Для начала с динозаврами, – уверенно сказал Борис. – Некоторых мы уже воспроизвели, но они почему-то у нас долго не живут, а хотелось бы сравнить.

– Не надоели они тебе? – недовольно проворчал Сергей. – Я бы с большим интересом на тэрианских зверюшек посмотрел.

Мэла сказала, что все их пожелания будут исполнены, и въехала в один из секторов. В глубине перед ними открылась картина, в первый момент показавшаяся искусственной: смотреть через прозрачные стены тарелки, напоминающие экран телевизора, на бесконечные стада диплодоков, стегозавров и еще каких-то тварей, бродивших по равнине, было интересно, однако большого впечатления из-за чувства отстраненности от происходящего это не производило. "Вы бы лучше ваши заводы и лаборатории показали", – сказал Сергей. На что Анна ответила, что у них обычная туристическая программа, так сказать, Тэра факультативно, поэтому рассчитывать на что-то другое они не могут. Но Мэла восприняла слова Сергея по-своему и тут же нырнула вниз, решив добавить остроты ощущений рискованными маневрами среди огромных чудовищ, с необъяснимым любопытством поглядывающих на их тарелку. Чувство опасности против воли заставило всех напрячься.

– А сейчас мы познакомимся с тираннозаврами, – сказала Мэла и медленно полетела на небольшой высоте вдоль зарослей. – Они, как правило, нападают из засады, поэтому будем их выманивать.

– Мэла, поставь тогда управление на автоматику, – сказала Анна, и, повернувшись к Борису, объяснила, что в этом случае корабль не позволит никому к ним приблизиться.

Неожиданно ветви больших кустарников расступились, выпустив из своих сплетений шестиметровое чудище, которое переваливаясь, словно гигантская ощипанная курица, побежало в их сторону. Метрах в пяти, когда казалось, что еще один шаг – и им конец, когда они уже видели только его огромную пасть с желто-коричневыми зубами, похожими на острие дротика, корабль плавно ушел в сторону, и огромная туша, подняв облако пыли, пронеслась мимо них. Динозавр грузно развернулся и, издав грозный рык, кинулся назад. В этот раз корабль взмыл вверх – и чудовище, лязгнув зубами в неуклюжем прыжке, грохнулось наземь, зарычав уже от боли.

– Мэла, хватит! Он переломает себе кости, а этих хищников у нас и так мало! – рассердилась Анна.

Тираннозавр с трудом поднялся и заковылял в лес. Мэла поняла свою ошибку, притихла и суетливо предложила посмотреть что-нибудь еще. Все, понимая ее состояние, согласились.

В другом секторе, еще более обширном, представляющем древний мир Тэры, они увидели совсем уж необычные вещи. Там были огромные плотоядные цветы на длинных ножках, способные схватить какого-нибудь местного барашка с чешуей вместо шерсти; необычные бородавочники, выпускающие из своих бугров, покрывающих их тело, острые шипы, чтобы их не сожрали; хищные кактусы со свернутыми остроконечными листьями, которыми они могли пользоваться, словно вилкой, отправляя лакомый кусочек, в виде зазевавшегося кролика с хоботом в свой зубастый ротик; стада каких-то уродливых животных самое место которым на картинках средневековья, изображающих не лучший мир. Впечатлений было много, и всё это очень быстро перестало восприниматься. Анна, почувствовав общее настроение, сказала, что им пора в обратный путь, так как впереди еще ждала рыбалка, от которой никто не захотел отказываться, и затем – перелет на Юну, где они по обычаю землян должны отпраздновать сегодняшнее событие. Все согласились и двинулись в обратный путь.