Текст книги "Год 1944 — «победный»"

Автор книги: Владимир Бешанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

В связи с введением новых эффективных противотанковых средств «панцерфауст» и «офенрор» – прототипов сегодняшних гранатометов – повысились возможности борьбы с танками в условиях ближнего боя.

Большие надежды возлагались на ковавшееся в неких тайных лабораториях «чудо-оружие».

Однако всего этого было уже недостаточно для ведения наступательных операций. Обстановка на Восточном фронте не оставляла никакой надежды на возобновление активных действий большого масштаба.

В начале 1944 года начальник германского Генерального штаба в докладе на совещании высших офицеров говорил: «Каждое наступление, не приведшее к полному успеху, заканчивается обороной. В связи с этим Германия после провала попытки победить Россию силой оружия вынуждена была перейти на востоке к обороне». Вынужденный признать неопровержимые факты, докладчик продолжал: «Наша ближайшая задача: продолжая вести оборону на востоке имеющимися там силами, отразить большое наступление на западе, которое, безусловно, предстоит. В связи с этим имеется намерение захватить инициативу в свои руки с тем, чтобы иметь возможность перебросить на запад и в район Средиземноморья войска, необходимые для наступательных боевых операций, способных решить исход войны. До этого момента следует и дальше изматывать противника на фронтах на востоке и в Италии, ведя в рамках стратегической обороны отдельные наступления, и упорно удерживать свои рубежи».

Впервые после развязывания агрессии гитлеровская Ставка помышляла о позиционной борьбе. С этой целью военное руководство Германии стремилось «ослаблять силы русских и удерживать рубежи, расположенные как можно дальше к востоку от границ Германии и важнейших сырьевых источников, которые еще оставались в руках немцев». Во многом немцы полагались на глубоко эшелонированную оборону, но на южном крыле Восточного фронта они еще не успели ее создать. Генерал Мюллер-Гиллебранд сообщает: «Сил более не хватало. Маневренность, как основной элемент боевых действий, не могла более быть обеспечена. Возмещение ожидаемых потерь можно было осуществлять лишь в ограниченной степени… На Востоке у Гитлера не было теперь никаких наступательных планов».

Германское командование предполагало, что основные усилия Красной Армии будут нацелены на южную половину Восточного фронта для наступления к Балканам и Южной Польше. Достаточно точно прогнозируя намерения сталинской Ставки, оно считало, что советские войска нанесут главный удар по северному флангу группы армий «Юг» из района Киева с целью выйти на Днестр и румынскую границу и одновременно будут продолжать наступление из района Днепропетровска, на нижнем течении Днепра и в Крыму, а также против группы армий «Центр» на бобруйском направлении. Другую крупную наступательную операцию германское командование ожидало против смежных флангов групп армий «Север» и «Центр» с нанесением ударов из районов Невеля и восточнее Витебска в направлениях на Даутавпилс, Рига, Минск и Вильнюс.

Единственную возможность предотвратить катастрофу немцы видели в том, чтобы перевести военные действия в позиционные формы. Предусматривалось путем ведения стратегической обороны, сочетая упорную защиту занимаемых рубежей с контрударами на отдельных участках, удержать всю занимаемую территорию, обескровить Красную Армию и заставить ее прекратить наступательные операции. Все предложения фронтовых командующих о сокращении линии фронта и отводе войск на более выгодные рубежи Гитлер отверг категорически.

Предусматривая упорное удержание занимаемых позиций, Верховное командование вермахта не отказалось от намерений восстановить оборону по Днепру. В конце 1943 года оно готовило удар на Киев с целью сбросить советские войска с правого берега реки, а также намечало нанести удар с никопольского плацдарма в южном направлении восстановить связь с отрезанной в Крыму группировкой.

Таким образом, основной линией стратегического поведения германского командования на Востоке являлась упорная борьба с целью удержать занимаемые рубежи и осуществление в рамках этой обороны частных наступательных операций для улучшения оперативного положения войск в предвидении перехода к активным действиям.

Планы обороны на советско-германском фронте обуславливались также рядом соображений политического и экономического характера. Удерживая занимаемые рубежи, германское руководство надеялось внушить немецкому народу и своим союзникам мысль о том, что фронт проходит в глубине Советского Союза, поддержать тем самым иллюзии «прочных завоеваний» на Востоке.

Особое значение придавалось удержанию Правобережной Украины и Крыма с их богатыми продовольственными ресурсами, марганцем Никополя, рудой Криворожья и Керчи, а также бассейна Черного моря с первоклассными морскими портами. Немецкое командование учитывало важное стратегическое положение Правобережной Украины и Крыма, как районов, прикрывающих подступы к Южной Польше, Балканам и обеспечивающих контроль над центральной и западными частями Черного моря.

Были у германского Генштаба и другие расчеты. Немцы видели, что потери Красной Армии невообразимо велики. Как вспоминает Манштейн: «…можно было предполагать, что человеческие ресурсы Советского Союза постепенно иссякнут. Резервы старших возрастов, из которых он черпал силы для своих новых формирований, казалось, в основном уже были израсходованы. Если в качестве пополнения для фронта оставался только новый призывной возраст, то противник не мог уже больше создавать новые формирования в большом масштабе…»

Верно, если в 1941 году в Красной Армии были сформированы заново 571 расчетная дивизия, в 1942-м – 333, в 1943-м – 125, то в 1944 году – всего 25 расчетных дивизий. За этот же период немцы разгромили и уничтожили 337 советских дивизий, безвозвратные советские потери составили около 8 миллионов военнослужащих.

Вермахт за четыре с половиной года войны с 1939 года потерял уничтоженными и расформированными 140 дивизий и около 2,3 миллиона человек убитыми и пропавшими без вести, и это считалось «большими потерями».

«В этих тяжелых боях, – признавал командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн, – было неизбежным все более сильное падение боеспособности наших соединений… ОКХ не имело необходимого для нас пополнения в технике и людях, чтобы компенсировать потери».

Германские вооруженные силы нуждались в передышке для восстановления людских и материальных резервов, особенно на южном крыле фронта, где они понесли наиболее ощутимые удары.

Гитлер еще верил в победу. Как пишет Алан Кларк, «он обманывал себя, подсчитывая дивизии «по количеству», и, не обращая внимания на новое качество Красной Армии, делал сравнения с 1941 годом…».

Генералы считали руководство фюрера катастрофически некомпетентным; Гитлер, в свою очередь, недостаточно доверял армии, чтобы предоставить ей самостоятельность.

Наступал новый, 1944 год – «год решающих побед».

ПЕРВЫЙ СТАЛИНСКИЙ УДАР

«…нанесли войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов при поддержке артиллерии кораблей Балтийского флота и артиллерии Кронштадта под Ленинградом и Новгородом»

Цель операции, согласно всем источникам, состояла в том, «чтобы разгромить немецко-фашистскую группу армий «Север», полностью снять блокаду и очистить Ленинградскую область от немецко-фашистских захватчиков», а также создать благоприятные условия для «освобождения Советской Прибалтики».

Это не совсем так.

Наша военно-историческая наука при описании наступательных операций Красной Армии всегда выдавала достигнутое за желаемое. К примеру, если войска двух фронтов в течение месяца штурмовали деревню Гадюкино, то можно быть уверенным, что в анналах записано, будто целью операции являлось именно овладение важным стратегическим пунктом Гадюкино и освобождение от захватчиков территории колхоза «Заветы Ильича». Если же Гадюкино освободить так и не удалось, значит, целью было «сковать силы противника» и не дать ему перебросить резервы на другие направления. И действительно, противник резервы не перебрасывал, как правило – и не собирался. Значит, цель операции достигнута, а Гадюкино нас и вовсе не интересовало.

Подготовка к первому удару началась в сентябре 1943 года. А 20 октября Калининский фронт был переименован в 1-й Прибалтийский; на базе полевого управления Брянского фронта был сформирован 2-й Прибалтийский. Что бы это значило? Генерал Г.Г. Семенов по этому поводу вспоминает:

«Переименование фронтов имело большое моральное и политическое значение. Мы теперь смотрели вперед, туда, где лежало Балтийское море, и мысленно прикидывали предстоявший путь».

Именно это и являлось конечной целью планируемой стратегической операции не трех, а четырех фронтов (Сталин тоже «мысленно прикидывал»), а снятие блокады – важным, но лишь первым ее этапом.

«СИНЯВИНСКИЙ полигон»

Блокада Ленинграда началась 8 сентября 1941 года, когда немцы прорвались через станцию Мга, овладели Шлиссельбургом и вышли на берег Ладожского озера, отрезав город с суши.

В течение почти полутора лет Ленинград от остальной страны отделял коридор шириной всего 15 км, в военных сводках получивший название шлиссельбургско-синявинский выступ. Попытки прорвать блокаду начали предприниматься почти сразу. Но и два наступления через Синявино, и более амбициозная Любанская операция, затеянная с целью разгромить всю группу армий «Север», провалились в основном из-за бездарности генералитета, необученности войск и преступно-халатной организации.

Главная роль во всех попытках оказать действенную помощь Ленинграду играла 2-я ударная армия. По определению, ударная – армия, предназначавшаяся для разгрома группировок противника на важнейших направлениях. И первым ее командиром стал «большой полководец», заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант ГГ. Соколов, возомнивший себя Александром Суворовым новейшего времени. Он сразу деятельно занялся подготовкой войск, издавая репринтные приказы из «Науки побеждать:

«1. Хождение, как ползанье мух осенью, отменяю и приказываю впредь в армии ходить так: военный шаг – аршин, им и ходить. Ускоренный – полтора, так и нажимать.

2. С едой не ладен порядок. Среди боя обедают и марш прерывают на завтрак. На войне порядок такой: завтрак – затемно, перед рассветом, а обед – затемно, вечером. Днем удастся хлеба поесть или сухарь с чаем пожевать – хорошо, а нет – и на том спасибо, благо день не особенно длинен.

3. Запомнить всем – и начальникам, и рядовым, и старым, и молодым, что днем больше роты колоннами ходить нельзя, а вообще на войне для похода – ночь, вот тогда и маршируй.

4. Холода не бояться, бабами рязанскими не обряжаться, быть молодцом и морозу не поддаваться. Уши и руки растирай снегом!…»

Правда, через месяц, перед Любанской операцией, кретина с должности сняли. Армию возглавил генерал Н.К. Клыков. И завел ее в Мясной Бор. Затем, сказавшись больным, улетел поправлять здоровье. Николай Коняев в своей книге приводит воспоминания лейтенанта И. Никонова об этих боях:

«За дни наступления пищи никакой не получали. Кухня не подходила за километры… Патронов давали по одной-две обоймы, приходилось брать у раненых и погибших… Особенно запомнились три молодежных батальона, среднего возраста лет двадцати в белых халатах. Как пришли, сразу пошли в наступление, и через полтора часа из них почти никого не осталось. Пополнения приходили, и мы все вели наступление, а немец нас как траву косил. Перед позициями немцев все было избито снарядами, устлано трупами и даже кучи трупов были, так как раненые тянулись, наваливались на трупы и тоже умирали или замерзали. У нас ячеек или траншей никаких не было. Ложились в воронки и за трупы, они служили защитой от противника… Трупы с переднего края никто не убирал и не рассматривал, кто здесь убит, так как если этим заниматься перед взором противника, то еще очень много потеряешь людей, поэтому они здесь истлевали без вести пропавшие…

Немец занимал укрепленную позицию по насыпи железной дороги. Он имел все виды оружия, и боеприпасов было у него достаточно. А мы утром пошли в наступление с неполным составом полка, с пулевым оружием и недостатком боеприпасов. Поэтому успеха не добились и понесли большие потери. Командование отошло назад от переднего края обороны и организовало там командный пункт. Нас оставили на переднем крае, как пехоту…»

О боевых буднях отцов-командиров в это же время докладывал начальник Особого отдела Волховского фронта майор Мельников:

«…5 февраля во время наступления дивизии на командный пункт выехал начальник штаба и комиссар дивизии. Дорофеев же(командир 378-й стрелковой дивизии. – В.Б.) вызвал к себе в блиндаж девушку военфельдшера и пропьянствовал с ней четверо суток. Свой невыезд на командный пункт мотивировал болезнью.

Комначсостав в беседах между собой говорит: «…Ну, как там наше пьяное начальство, что решило?…» В момент выполнения боевой задачи частями дивизии по овладению д. Остров Дорофеев, Корнышев и начальник штаба Аксельрод на протяжении трех суток пьянствовали, не выходя из блиндажей…

…Командование 59-й армии, зная о том, что 377, 372, 374 и 378-я стрелковые дивизии активных действий не ведут и фактически занимают оборону, в оперативных сводках штаба действия этих дивизий отмечаются «активным сковыванием противника» и «ведением боевой разведки». Бездеятельность этих дивизий в оперсводках также называется «отражением контратак противника», не стыдясь сообщать, что дивизии отбивают контратаку одного взвода противника…»

В результате руководивший операцией на расстоянии сотни километров из Малой Вишеры в окружении жены, сына и пристроенных родственников командующий Волховским фронтом генерал Мерецков загнал 2-ю ударную армию в немецкий мешок. Советские потери в Любанской операции составили по неполному счету 308 367 человек убитыми, пленными и ранеными – 95% введенных в сражение войск. Еще 95 000 было потеряно при попытках вызволить погибающую армию.

Маршал Мерецков считает, что это нормально и даже укоряет себя за то, что из душевной тонкости уложил недостаточно своих солдат: «Для спасения миллионов бросаем в бой десятки тысяч людей, зная при этом, что многие тысячи погибнут. Такова военная логика. Я всегда сильно переживал любые потери. Вынужден сказать об этом, даже если кто-либо и расценит это как присущую мне слабость».

Потери только при проведении трех операций по деблокаде Ленинграда под руководством Жукова, Хозина, Говорова, Ворошилова и комплексующего Мерецкова составили около 600 000 бойцов и командиров, более трети из них были убиты, «истлели без вести пропавшие» или оказались в плену – все из-за присущей нашим полководцам слабости «переживать любые потери». При нулевом военном результате.

Все это время в Ленинграде погибало от голода и обстрелов 3000–4000 человек ежедневно.

В ноябре 1942 года началась разработка третьей Синявинской операции. Замысел ее был прост, как апельсин: встречными ударами Ленинградского и Волховского фронтов по кратчайшему пути ликвидировать ладожский плацдарм противника и «обеспечить коммуникации Ленинградского фронта».

Для участия в операции были выделены три армии Волховского и Ленинградского фронтов. В их состав входили 21 стрелковая дивизия, 14 стрелковых и 7 танковых бригад – 302 800 человек. Главные удары наносили 67-я и 2-я ударная армии при поддержке 4000 орудий и минометов, 520 танков и 900 самолетов 13-й и 14-й воздушных армий и Балтийского флота. Привлекались также авиация дальнего действия, береговая и корабельная артиллерия.

Координацию действий двух армий, получивших кодовое название операция «Искра», осуществляли представители Ставки маршал К.Е. Ворошилов и генерал армии Г.К. Жуков.

Этим силам противостояли 4 пехотные дивизии 26-го армейского корпуса 18-й армии генерала Линдемана, около 700 орудий и минометов, до 500 штурмовых орудий. До четырех дивизий командование армии могло перебросить из оперативного резерва. За прошедшее время противник времени даром не терял и превратил выступ в мощный полевой укрепленный район с разветвленной системой инженерных сооружений.

Утром 12 января 1943 года ударные группировки фронтов перешли в наступление и, преодолев за шесть суток непрерывных боев по 6–8 км, соединились в районе Поселка № 5. Затем еще почти две недели советские войска пытались безуспешно продвинуться на юг, в сторону Мги, но, потеряв около 120 000 человек убитыми и ранеными – почти половину первоначального состава, – перешли к обороне на подступах к Синявинским высотам.

В итоге между Волховским и Ленинградским фронтом по берегу Ладожского озера был пробит сухопутный коридор шириной от 8 до 11 км. Очистить от противника Кировскую магистраль не удалось.

Основные причины невыполнения поставленной задачи оставались все те же: «Командиры частей и соединений не заботились о том, чтобы до начала наступления были полностью вскрыты характер обороны противника, ее сильные и. слабые места, выявлены группировки, боевой состав и боеспособность противника (шестнадцати месяцев не хватило, чтобы разведать пятачок 13 на 15 км!)… В результате командиры подразделений и частей лишали себя возможности принять соответствующее обстановке решение. Недостатки в ведении разведки приводили к тому, что войска постоянно наталкивались на всякого рода неожиданности… вывод войск в район исходного положения совершался неорганизованно, нарушалась маскировка. Эти недостатки приводили к тому, что войска еще на исходном положении несли значительные потери и теряли необходимую силу удара до начала атаки… Некоторые командиры в начале боя выпускали из своих рук управление боем, переставали следить за обстановкой и ее изменениями и не отдавали войскам никаких распоряжений (как, например, болеющий в постели с военфельдшером комдив Дорофеев)… Это приводило к тому, что войска действовали самостоятельно, управление боем нарушалось, что, естественно, кроме потерь и неудач, ничего существенного дать не могло. Вопросы взаимодействия отрабатывались лишь на начальный период боя, при этом наспех, поверхностно. В результате в ходе боя часто взаимодействие между родами войск нарушалось… Командиры и штабы не имели хороших навыков управления войсками в наступлении и организации наступательного боя».

По приказу ГКО за 18 дней через торфяные болота была построена временная 35-километровая железнодорожная линия от Полян к Шлиссельбургу, названная Дорогой Победы, и низководный мост через Неву. Уже 8 февраля на Финляндском вокзале ленинградцы встречали первый поезд с продовольствием с Большой земли. Однако узкий коридор насквозь простреливался немецкой артиллерией и не обеспечивал регулярного снабжения города-крепости: «Составы приходилось водить под бомбежкой и артогнем. Осколки настигали и машинистов, и кочегаров, и кондукторов. Ремонт путей зачастую делался подручными средствами на живую нитку… С наступлением лета составы, вопреки всем существующим правилам и представлениям, двигались по ступицу в воде. И все-таки дорога работала…» Основные грузопотоки по-прежнему шли по Дороге жизни через Ладожское озеро. К тому же существовала угроза, что немцы сумеют восстановить положение.

Но символическое значение прорыв ленинградской блокады имел большое. Битва за Поселок № 5 попала в разряд стратегических операций Красной Армии. Странно, но и командовавший Волховским фронтом Мерецков, и его заместитель Федюнинский, и начальник инженерной службы Хренов, и другие мемуаристы, описывая подготовку и ход операции, вспомнили о встречах и консультациях с Говоровым и Ворошиловым, но ни слова не сказали о координировавшем их действия Жукове. Да и сам Жуков ничего по этому поводу не вспомнил, хотя именно за операцию «Искра» 18 января удостоился звания Маршала Советского Союза.

Летом 1943 года войска Ленинградского и Волховского фронтов пытались расширить коридор, нанеся два сильных удара по сходящимся направлениям на Мгу, но не продвинулись ни на шаг. Поскольку станцию взять не удалось, было заявлено, что к этому и не стремились. Дойдя до полного маразма, коллектив авторов под редакцией маршала Н.В. Огаркова утверждает, что «главным считался не захват территории, а нанесение противнику максимальных потерь (!)». Только советская военная наука может додуматься, что в течение месяца нужно бросать пехоту на глубоко-эшелонированную, грамотно организованную, насыщенную огневыми точками оборону ради того, чтобы убить несколько сот немцев. Войска двух советских армий с 22 июля по 22 августа, не захватив «территорий», потеряли 80 тысяч человек убитыми и ранеными. Зато «главная цель операции была достигнута (!)… противник понес тяжелые потери в живой силе и технике, особенно от огня артиллерии и ударов авиации (?)». Зачем же пехоту было гробить в массированных, сводящих с ума немецких пулеметчиков атаках?

Но впечатление на противника действительно произвели неизгладимое: «Дважды предпринятая атака будет повторена в третий и четвертый раз, невзирая на понесенные потери, причем и третья и четвертая атаки будут проведены с прежним упрямством и хладнокровием… Местность перед фронтом обороняющихся в мгновение ока вдруг заполнялась русскими. Они появлялись словно из-под земли, и, казалось, невозможно сдержать надвигающуюся лавину. Огромные бреши от нашего огня немедленно заполнялись; одна за другой катились волны пехоты, и лишь когда людские резервы иссякали, они могли откатиться назад… Отражение такого рода атаки зависит не столько от наличия техники, сколько от того, выдержат ли нервы. Лишь закаленные в боях солдаты были в состоянии преодолеть страх, который охватывал каждого».

ЛЕНИНГРАДСКО-НОВГОРОДСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

В начале 1944 года Ленинградский фронт в составе 23-й, 2-й ударной, 42-й, 67-й общевойсковых и 13-й воздушной армий, под командованием генерала армии Л.А. Говорова, занимал оборону протяженностью 256 км. 23-я армия генерал-лейтенанта А.И. Черепанова находилась на Карельском перешейке. 2-я ударная занимала позиции в районе Ораниенбаума на плацдарме протяженностью до 50 км по фронту и 25 км в глубину. 42-я и 67-я армии – в полосе севернее Урицка, Гонтовой Липки, защищая южные и юго-восточные подступы к Ленинграду. В оперативном подчинении фронта находились Балтийский флот и Ленинградская армия ПВО.

Волховский фронт – 8-я, 54-я, 59-я общевойсковые, 14-я воздушная армии – под командованием генерала армии К.А. Мерецкова оборонял 232-километровую полосу от Гонтовой Липки до озера Ильмень, удерживая на западном берегу Волхова, в 30 км севернее Новгорода, плацдарм шириной 35 км и глубиной 10 км.

2-й Прибалтийский фронт генерала армии М.М. Попова – 1-я ударная, 22-я, 6-я гвардейская, 3-я ударная, 10-я гвардейская общевойсковые и 15-я воздушная армии – действовал в 320-километровой полосе между озерами Ильмень и Нещедро.

Войска трех фронтов, глубоко охватывая фланги группы армий «Север», занимали выгодное по отношению к противнику положение.

Еще осенью 1943 года на северо-западном направлении в результате увеличения численности и более согласованных действий истребительной авиации фронтов, Ленинградской армии ПВО и средств ПВО Балтийского флота улучшилась воздушная обстановка. Советская авиация завоевала господство в воздухе, что привело к резкому снижению интенсивности налетов противника на войска и непосредственно на Ленинград. В ночь на 17 октября на город упала последняя бомба.

Улучшилось положение осажденных. Прорыв блокады, прокладка по дну Ладожского озера топливного трубопровода и силового кабеля, восстановление сухопутной связи со страной благотворно сказались на жизни и боевой деятельности защитников. Рост поставок продовольствия и сокрашение численности населения до 800 000 человек позволили увеличить хлебную пайку до 400–600 грамм.

В городе возобновилось производство крупнокалиберной морской артиллерии. С третьего квартала начался массовый выпуск артиллерийских снарядов и мин для всех видов минометов. Развернулось строительство малых кораблей и катеров, в первую очередь крайне необходимых флоту тральщиков. Тем не менее Ленинград оставался прифронтовым городом.

Интересы обеспечения безопасности Ленинграда, а также политические и стратегические соображения, связанные с дальнейшим ведением войны, требовали полного снятия блокады и освобождения Ленинградской области. В этом и заключалась первоочередная задача войск северо-западного направления. Ее выполнение открывало путь в Прибалтику, облегчало освобождение Карелии, выход флота на просторы Балтики.

К тому времени положение группы армий «Север», войсками которой командовал генерал-фельдмаршал Георг фон Кюхлер, значительно ухудшилось. Германское командование не могло усилить ее ни за счет стратегических резервов, ни за счет переброски сил из других групп армий, так как они были скованы мощным наступлением советских войск на юго-западном и западном направлениях. На протяжении всего 1943 года для Гитлера группы армий «Север» словно не существовало. С июля 1943 по январь 1944 года Кюхлеру пришлось передать наиболее боеспособные моторизованную и две пехотные дивизии группе «Центр» и пять пехотных дивизий группе армий «Юг», из них две буквально за неделю до перехода советских войск в наступление под Ленинградом. Чтобы как-то компенсировать изъятие войск с северо-западного направления, туда были переброшены три пехотные дивизии, имевшие большой некомплект в личном составе и боевой технике из группы армий «Центр», моторизованная и пехотная дивизии, пехотная бригада войск СС из Германии, моторизованная бригада из Югославии.

Верховное командование поставило войскам группы «Север» задачу прочно оборонять занимаемые позиции, продолжать блокаду Ленинграда. Стабилизация данного участка Восточного фронта позволяла надежно прикрыть подступы к Прибалтике и ее военно-морским базам, сохранить свободу действий германского флота в Балтийском море и обеспечивать морские коммуникации со Швецией и Финляндией.

Более двух лет немцы возводили оборонительные сооружения под Ленинградом и Новгородом. К началу 1944 года по дуге, упиравшейся своими флангами в Финский залив и озеро Ильмень, была создана мощная, хорошо оборудованная в инженерном отношении оборона. Основу ее составляли сильные узлы сопротивления и опорные пункты, имевшие круговую оборону, насыщенные артиллерийскими и пулеметными железобетонными, броневыми и дерево-земляными огневыми точками. Они оборудовались во всех населенных пунктах, в важных узлах железных и шоссейных дорог, на господствующих высотах и имели развитую систему основных и отсечных позиций, прикрытых многослойным огнем. Широко применялись минно-взрывные и проволочные заграждения, противотанковые рвы, надолбы, эскарпы. На болотистых участках были устроены насыпные валы, а в лесах – завалы, минированные мощными фугасами.

Перед войсками Ленинградского и Волховского фронтов были подготовлены две оборонительные полосы в тактической зоне и ряд промежуточных рубежей в оперативной глубине. Начиная с осени 1943 года германские войска усиленно вели работы по подготовке к обороне рек Оредеж, Луга, Плюсса, Шелонь, Нарва и Великая. Крупные населенные пункты: Стрельна, Красное Село, Пушкин, Красногвардейск, Тосно, Любань, Чудово, Луга, Кингисепп и другие – также были подготовлены для ведения оборонительных боев. Лесисто-болотистая местность, всхолмленная на западе, облегчала организацию обороны, маскировку войск, скрытное их сосредоточение на угрожаемых участках. На большинстве участков перед Ленинградским фронтом передний край противника проходил по гребням высот, а перед центром и левым крылом Волховского фронта – по западному берегу Волхова и прикрывался справа озером Ильмень.

Развитая сеть железных дорог и шоссейных коммуникаций обеспечивала бесперебойное снабжение войск и быстрый маневр резервами как из глубины, так и по фронту.

Между Финским заливом и Чудским озером по реке Нарва, по западному берегу Чудского озера и далее на участке Псков, Остров, Идрица и южнее по реке Великая возводился тыловой оборонительный рубеж «Пантера». Общая глубина обороны достигала 230–260 км, но основные силы и средства располагались в тактической зоне. Наиболее мощные укрепления были созданы южнее Пулковских высот, перед 42-й армией Ленинградского фронта, и севернее Новгорода, перед 59-й армией Волховского фронта.

На южном фланге, в полосе 2-го Прибалтийского фронта, сплошного фронта не было. Леса и многочисленные болота давали возможность защищаться малыми силами. Поэтому немецкая оборона здесь состояла из отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления.

Соответственно и войска группы армий «Север» были распределены неравномерно.

18-я армия генерала Георга Линдемана, оборонявшаяся севернее озера Ильмень, имела в своем составе 19 дивизий и 3 бригады. Все соединения, за исключением одной пехотной дивизии. – резерва командующего армией, располагались в главной полосе обороны. На дивизию в среднем приходилось 20 км фронта. В составе армии имелись две артиллерийские группы специального назначения, которые систематически обстреливали Ленинград и Кронштадт.

Армии Линдемана противостояли шесть общевойсковых армий Ленинградского и Волховского фронтов – 52 стрелковые дивизии, 9 стрелковых, 8 танковых бригад, 5 укрепленных районов, части морской пехоты.

Действовавшая от озера Ильмень до Пскова перед войсками 2-го Прибалтийского фронта 16-я немецкая армия имела в своем составе 21 дивизию и 1 бригаду. В резерве командующего армией находилась одна дивизия. Оперативная плотность составляла 23 км на дивизию. У генерала Попова на этом же пространстве дислоцировались 41 дивизия и 9 бригад.

В резерве командующего группы армий «Север» находились три охранные и одна учебно-полевая дивизии, расположенные в Пскове, Острове, Выру и Тарту.

Учитывая благоприятно сложившуюся обстановку, Военный совет Ленинградского фронта 9 сентября 1943 года, сразу же после окончания Синявинской операции, направил в Ставку ВГК соображения о дальнейшем ведении боевых действий. В частности, намечалось разгромить 18-ю армию, как основу северного крыла Восточного фронта, и «не только окончательно освободить Ленинград, но и овладеть всем лужским плацдармом с выходом на рубеж р. Луга от устья до г. Луга, как предпосылки дальнейших действий на Прибалтику». В соображениях Военного совета Волховского фронта, представленных в Ставку 14 сентября, предусматривался удар из района севернее Новгорода в направлении города Луга с целью расколоть группу «Север» на стыке ее армий, не Допустить отхода главных сил 18-й армии на рубеж реки Луга и далее на линию Нарва, Порхов, а затем во взаимодействии с войсками Ленинградского и Северо-Западного фронтов окружить и уничтожить их.