Текст книги "Танковый погром 1941 года. В авторской редакции"

Автор книги: Владимир Бешанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Южной группировке немецко-румынских войск активных наступательных задач не ставилось.

11-я немецкая армия (генерал-полковник фон Шоберт), имевшая в своем составе 7 пехотных дивизий, должна была прежде всего не допустить вторжения советских войск на жизненно важную для Германии румынскую территорию. Армии предписывалось сковать войска противника, создав у них видимость начала крупного наступления.

Румынские войска – 13 пехотных дивизий и 9 бригад – должны были взаимодействовать с немцами и оказывать помощь в организации тыла. По мнению Гитлера, германское командование не должно было питать никаких иллюзий по отношению к своим союзникам: «От румын вообще ничего нельзя ожидать. Возможно, они будут в состоянии лишь обороняться под прикрытием сильной преграды (реки), да и то только там, где противник не будет атаковать… Судьба германских соединений не может быть поставлена в зависимость от стойкости румын». Эти слова сбылись просто пророчески в ноябре 1942 года, когда румынским армиям доверили прикрывать фланги войск Паулюса.

Венгрия, по мнению фюрера, также была ненадежна. Как уже говорилось, предложение принять участие «в предприятии» она получила уже после начала боевых действий. Хотя Венгрия и выделила в конце концов для этой войны 2 механизированные и 1 кавалерийскую бригаду, «она не имеет никаких причин для выступления против России».

Резерв группы армий «Юг» составляли 2 пехотные и 1 горнострелковая дивизии.

Авиационную поддержку обеспечивал 4-й воздушный флот (800 самолетов) и ВВС Румынии (423 самолета).

Общие силы вторжения на киевском стратегическом направлении насчитывали 1508,5 тысячи человек, 16 008 орудий и минометов, 1144 танка и штурмовых орудия и 1223 самолета.

Самая мощная группировка советских войск под командованием генерал-полковника М.П. Кирпоноса – более половины выделенных для войны дивизий – в соответствии с «южным» вариантом развертывания, сосредотачивалась на Юго-Западном направлении на территории Киевского и Одесского округов (Юго-Западный и Южный фронт).

На этом направлении Красная Армия готовилась нанести главный удар. Операция Юго-Западного фронта, включавшего 5, 6, 26 и 12-ю армии, была разбита на три этапа. Первый – прикрытие. Вторым этапом было наступление для выполнения ближайшей задачи фронта на глубину 120–130 км. Начало наступления предусматривалось с утра 30-го дня мобилизации. Третьим этапом операции было «завершение выполнения ближайшей стратегической задачи фронта» на глубину до 250 км, на что отводилось 20 дней. Главный удар наносился бы силами 6-й, 12-й и 26-й армий и Конно-механизированной армией в направлении Катовице-Краковского района. Вся эта масса войск сосредоточивалась в Львовском выступе.

Всего на территории Киевского ОВО размещалось 59 дивизий, из них 16 танковых, 8 механизированных, 2 кавалерийские.

5-я армия (генерал-майор М.И. Потапов), являясь правофланговой, занимала 170-километровую полосу от Влодавы до Крыстынополя протяженностью 176 км и включала 15-й, 27-й стрелковые, 22-й механизированный корпуса, 1-ю противотанковую артбригаду, 331-й гаубичный полк РГК, войска 2-го и 9-го укрепрайонов. Армии предстояло форсировать Буг, разбить противостоящего противника и к исходу третьего дня наступления захватить Люблин, а на десятый день выйти к Висле. Во втором эшелоне в полосе армии находились окружные соединения – 31-й, 36-й стрелковые и 9-й механизированный корпуса. Прикрытие с воздуха осуществляли две авиационные дивизии.

Львовское направление на участке от Крыстынополя до Радымно прикрывала 6-я армия (генерал-лейтенант И.А. Музыченко) в составе 6-го стрелкового, 4-го механизированного корпусов, 3-й кавалерийской дивизии, 4-го и 6-го укрепрайонов. Во втором эшелоне в районе Броды дислоцировался 15-й механизированный корпус, сюда же из глубины выдвигался 37-й стрелковый корпус. Армии были подчинены две авиадивизии и зенитный артполк. Войскам 6-й армии предписывалось «ударом на Тарнгруд прорвать фронт противника, пропустить в прорыв Конно-механизированную армию» и на десятый день операции выйти к реке Висла.

26-я армия (генерал-лейтенант Ф.Е. Костенко) должна была форсировать реку Сан и вести наступление в общем направлении на Жешув. В армию, занимавшую узкий участок фронта от Радымно до Творильне, входили 8-й стрелковый, 8-й механизированный корпуса, войска 8-го укрепрайона. Буквально за десять дней до начала войны в мех-корпусе побывал начальник Автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенант Я.Н. Федоренко. Командир корпуса попросил у него разрешения провести учение на новых боевых машинах, чтобы механики-водители могли попрактиковаться в вождении. Но Федоренко не разрешил и «намекнул, что в ближайшем будущем могут возникнуть условия, когда практики у всех будет с избытком. Для этого и надо приберечь моторесурс».

12-й армии (генерал-майор П.Г. Понеделин) предстояло наносить удар в направлении на Кросно, Тарнув через Карпаты, и потому она – горнострелковая. В составе армии 13-й и 17-й горнострелковые и 16-й механизированный корпуса, 10-й и 11-й укрепрайоны, 4 отдельных артполка и одна артбригада. Во втором эшелоне находился 49-й стрелковый корпус. В полосе этой армии пограничники уже в начале июня оставили госграницу и ушли в тыл, передав охрану рубежа реки Прут стрелковым частям. Генерал-майор А.А. Свиридов, сообщает, что когда его разведывательный батальон 164-й стрелковой дивизии занял погранзаставу, то нашел оставленную прежними хозяевами старую овчарку и сломанный пулемет «максим»(!). Так что бойцы НКВД знают, что война уже начинается и она все спишет. Знает это и лихой комбат Свиридов и командир его кавалерийского эскадрона, который в мирное время просит своего начальника послать разведку на румынскую территорию. Между прочим, в разведывательном стрелковом батальоне имелась рота из 16 плавающих танков и рота пушечных бронеавтомобилей.

Резервы округа составляли 19-й, 24-й механизированные, 37-й, 55-й стрелковые корпуса, 14-я кавалерийская дивизия и 2 воздушно-десантных корпуса. Кроме корпусов, в Киевском ОВО имелось 5 артиллерийских противотанковых бригад, 22 корпусных артполка, 3 пушечных полка РГК, 5 гаубичных артполков большой мощности, 5 гаубичных полков РГК, 4 отдельных дивизиона РГК особой мощности, 8 отдельных зенитных артиллерийских дивизионов. Полевое управление Юго-Западного фронта 21 июня, еще до получения Директивы Тимошенко и Жукова о повышении боевой готовности, заняло командный пункт в Тернополе «для руководства войсками, находившимися на пороге суровых испытаний».

Итак, 34 дивизиям северной германской группировки противостояли 59 дивизий Киевского округа, а 5 танковым и 4 моторизованным дивизиям Клейста – 16 танковых и 9 механизированных. Разница очевидная и разительная, особенно если учесть, что немцы при этом были наступающей стороной. Историкам из Института марксизма-ленинизма пришлось напрячь всю свою фантазию, чтобы как-то объяснить нестыковку между огромной потенциальной мощью советских войск и ничтожностью достигнутых ими результатов. Оказывается, «удельный вес новых танков составлял 24,4%. Пять механизированных корпусов новой боевой материальной части не получили и практически не были боеспособны (?)». Вот ведь интересно: там, где новую технику получили – то «не успели ее освоить», там, где не получили – небоеспособны. В округе почти 9000 танков, а воевать генералу Кирпоносу нечем!

«Авиация располагала 28% новых самолетов». А сколько надо этих самых процентов, неужели все 100%? Есть ли на свете армия, у которой вся техника только новая и новейшая, прослужившая не более двух лет? Может ли вообще быть такая армия? Конечно, таких армий в реальной жизни не бывает. Перевооружение войск – это процесс бесконечный и совсем непохожий на смену постельного белья. Нельзя увезти одним эшелоном 20000 «устаревших» танков и самолетов на разделку, а другим – подать столько же новых.

Войска Южного фронта, образованного согласно постановлению Политбюро 21 июня 1941 года под командованием генерала И.В. Тюленева – всего 21 дивизия, в том числе 4 танковых, 2 механизированных, 3 кавалерийские, – получили задачу прикрывать границы с Венгрией и Румынией, а затем ударом на Тульцу, Констанцу «занять северную Добруджу и выйти на границу с Болгарией, отрезав Румынию от моря».

Основную роль здесь должна была сыграть 9-я «сверхударная армия» (и командовал ею целый генерал-полковник Я.Т.Черевиченко). В ее составе 35, 48, 14-й стрелковые, 2-й кавалерийский, 2-й и 18-й механизированные корпуса. В подчинении армии находились 20-я и 21-я смешанные авиадивизии.

В Одессе находился 3-й воздушно-десантный корпус.

А в Крыму размещался 9-й особый стрелковый корпус, который интенсивно отрабатывал с кораблями Черноморского флота высадку на побережье противника. Кроме того, оказывать содействие сухопутным войскам должна была Дунайская военная флотилия.

Флотилия была сформирована в июне 1940 года в преддверии советского вторжения в Румынию. После захвата Буковины и Бессарабии в самом устье Дуная восточный берег реки на участке в несколько десятков километров отошел к Советскому Союзу. Немедленно сюда была двинута вновь созданная речная военная флотилия. В ее состав входило до 70 боевых кораблей и катеров – 5 мониторов, 22 бронекатера, 30 сторожевых катеров, 7 тральщиков; отдельный зенитный артдивизион, собственная истребительная эскадрилья – 15 самолетов И-16. Условия базирования были, мягко говоря, трудные. Советский берег в дельте Дуная гол и открыт. Корабли стояли у причалов иногда в трехстах метрах от румынского берега. Даже главная база флотилии – Измаил находилась под непосредственным прицелом береговой артиллерии противника.

В случае оборонительной войны вся Дунайская военная флотилия с первого дня попадала в ловушку: отходить из дельты Дуная некуда и маневрировать кораблям негде. Флотилия была обречена в этом случае на уничтожение на своих открытых стоянках у простреливаемого противником берега. В оборонительной войне флотилия не только не могла по характеру своего базирования решать оборонительные задачи, но и задач таких перед ней не могло возникнуть, поскольку ни одна армия на трезвую голову не будет планировать нападение на Советский Союз через дельту Дуная – сотни озер, непроходимые болота и камыши на сотни квадратных километров. Существовал только один вариант действий Дунайской военной флотилии: в ходе всеобщего наступления войск Красной Армии вести боевые действия вверх по течению реки, то есть на территории Румынии, Болгарии, Югославии, Чехословакии, Австрии. Стоило советским мониторам подняться на 130 км вверх по течению, и стратегический мост у Черновады окажется под обстрелом их пушек, и подача нефти из Плоешти в порт Констанца будет нарушена. Интересно, что из шести береговых батарей в составе флотилии пять – подвижные, вооруженные пушками калибром 152 и 122 мм.

За одиннадцать предвоенных месяцев Дунайская флотилия провела восемь учений совместно с частями 14-го стрелкового корпуса и пограничных отрядов по оказанию содействия сухопутным войскам при переправах через водные рубежи и прикрытию своих войск от возможных ударов кораблей противника на приречных участках фронта.

На Юго-Западном направлении имелось 13 авиадивизий, 4696 самолетов.

Общие силы двух округов насчитывали 91,5 дивизии, 1412200 человек, 26 580 орудий и минометов и 8069 танков – группа армий «Юг», напомню, имела в семь раз меньше танков. Кроме того, на территорию КоВО и ОдВО прибывали войска 16-й и 19-й армий второго эшелона, из состава которых к 22 июня сосредоточилось 10 дивизий (из них 2 танковые и 1 моторизованная) общей численностью 129 675 человек, 1505 орудий, 1071 танк.

То есть на главном направлении советского наступления уже имелось около 10000 танков! Правда, и здесь войска не завершили сосредоточения и развертывания. В Киевском округе в непосредственной близости от границы находилось 16 дивизий. С середины июня началось выдвижение к границе всех стрелковых корпусов окружного подчинения, в момент начала войны находились в движении войска – 31, 36, 37, 49, 55-то корпусов.

Можно сказать прямо, что группа армий «Юг» не имела вообще никакого превосходства над противником и даже, напротив, значительно уступала в танках, самолетах и несколько меньше в артиллерии. Лишь на направлении главного удара в полосе 5-й советской армии немцам удалось добиться лучшего для себя соотношения сил.

Для наступления на Мурманск и Кандалакшу немцы развернули на Крайнем Севере армию «Норвегия» силой в 1 пехотную и 3 горнострелковые дивизии при двух танковых батальонах. Их поддерживал 5-й воздушный флот, имевший всего 117 самолетов, в том числе 12 истребителей и 22 бомбардировщика.

Карельская и Юго-Восточная финские армии должны были перейти в наступление сразу после того, как немцы форсируют Западную Двину, нанося удары восточнее и западнее Ладожского озера, и уничтожить противника во взаимодействии с группой армий «Север». На финнов возлагалась также ликвидация советской базы на полуострове Ханко и прикрытие с юга армии «Норвегия».

Вместе с двумя финскими армиями войска, сосредоточенные на фронте Ленинградского военного округа, теоретически имели 407,4 тысячи человек, 3084 орудия и миномета, 192 танка и 424 самолета.

Финским и германским войскам противостояли соединения Северного фронта под командованием генерал-лейтенанта М.М. Попова в составе 14, 7, 23-й армий – всего 21 дивизия и 1 отдельная стрелковая бригада.

23-я армия (генерал-лейтенант П.С. Пшеничников) размещалась на Карельском перешейке и включала в себя

19-й, 50-й стрелковые, 10-й механизированный корпус, 27-й и 28-й укрепленные районы.

В Карелии находилась 7-я армия (генерал-лейтенант Ф.Д. Гореленко) – 4 стрелковые дивизии и 26-й укрепрайон.

14-я армия (генерал-лейтенант В.А. Фролов) обороняла Заполярье. Армия имела опыт финской войны и включала 42-й стрелковый корпус, 14-ю и 52-ю стрелковые дивизии, 23-й укрепрайон, 1-ю смешанную авиадивизию. С началом войны армии была передана 1-я танковая дивизия.

К Ленинградскому округу относился и 1-й механизированный корпус, дислоцированный в районе Псков, Луга.

Военно-воздушные силы округа имели 2104 самолета в 8 авиадивизиях. Всего в ЛенВО было 426 230 человек личного состава, 9589 орудий и минометов, 1857 танков, то есть подавляющее превосходство над противником в количестве боевой техники. Задачи прикрытия войска фронта готовились решать методом «активной обороны» на территории Финляндии.

Загвоздка заключалась в том, что финны о своих «задачах», поставленных им германским Генштабом, ничего не знали и, всячески стремясь сохранить свой нейтралитет, свое участие в агрессии против СССР не планировали. Наконец, в начале июня 1941 года с ними была достигнута договоренность о совместном ведении боевых действий в случае нападения Советского Союза на Финляндию. При этом президент страны Ристо Рюти особо подчеркнул, что Финляндия намерена оставаться нейтральной до тех пор, пока сама не станет жертвой агрессии русских. Гитлер на сей счет не беспокоился, не сомневаясь в том, что таковая состоится. Рейхсканцлер рассчитывал на товарища Сталина, и товарищ Сталин ожиданий не обманул.

1-й и 10-й механизированные советские корпуса, в соответствии с планом развертывания, начали выдвижение к финской границе 19 июня 1941 года!

Соотношение сил на советской западной границе 22 июня 1941 года выглядело следующим образом:

Под понятием «противник» здесь обозначены реально развернутые немецкие и румынские войска, поскольку никаких других союзников Германии на нашей «западной границе» в этот момент не было в помине, а Венгрия и Финляндия еще даже не знали о своем участии в войне.

Таким образом, группировка советских войск была достаточно мощной. Противник превосходил Красную Армию лишь по численности личного состава, так как был полностью отмобилизован. Впрочем, и это его преимущество просуществовало недолго. Уже к 1 июля ряды РККА пополнили 5,8 миллиона человек, а всего к концу 1941 года – 7,2 миллиона.

Можно сделать вывод, что германское командование, развернув на Восточном фронте основную часть вермахта, не смогло добиться подавляющего превосходства в силах не только в полосе всего будущего фронта, но и в полосах отдельных групп армий. В резерве у ОКВ имелась только 2-я армия – 21 пехотная, 2 танковые и 1 моторизованная дивизии.

Однако Красная Армия не была отмобилизована и не закончила процесс стратегического развертывания. Вследствие этого части первого эшелона войск прикрытия значительно уступали немецким соединениям, развернутым непосредственно у границы. Подобное расположение советских войск позволяло громить их по частям. На направлениях главных ударов групп армий германскому командованию удалось создать значительное превосходство. Наиболее благоприятное соотношение сил сложилось в полосе группы армий «Центр», поскольку именно на этом направлении наносился главный удар всей Восточной кампании. На остальных направлениях даже в полосах армий прикрытия имело место советское превосходство в танках. Общее соотношение сил позволяло советскому командованию не допустить превосходства противника даже на направлениях главных ударов. Но на деле произошло обратное.

Так как в Кремле не ожидали германского нападения, Красная Армия, начав в мае 1941 года стратегическое развертывание и сосредоточение на Западном ТВД, которое должно было завершиться к 15 июля, оказалась 22 июня застигнута врасплох и не имела ни оборонительной, ни наступательной группировки. Советские войска не были отмобилизованы, не имели развернутых тыловых структур и лишь завершали создание органов управления на театре. На фронте от Балтийского моря до Карпат из 77 дивизий войск прикрытия РККА в первые часы войны немедленный отпор врагу, бросившему в наступление 103 дивизии, могли оказать лишь 38 неполностью отмобилизованных дивизий, из которых лишь некоторые успели занять оборудованные позиции на границе. Остальные войска либо находились в местах постоянной дислокации, либо в лагерях, либо на марше.

Упредив советские войска в стратегическом развертывании, обеспечив внезапность нападения, создав мощные оперативные группировки своих полностью боеготовых сил на избранных направлениях удара, германское командование создало благоприятные условия для захвата стратегической инициативы и успешного проведения первых наступательных операций.

В ночь на 22 июня немецким солдатам, занявшим исходные рубежи, зачитали приказ фюрера: «Солдаты Восточного фронта!… Сейчас вы вступаете в упорную и ответственнейшую борьбу, ибо судьба Европы, будущее германского рейха и нашего народа находятся отныне полностью в ваших руках!»

ЧАСТЬ 2
Летний разгром

В воскресенье 22 июня 1941 года в 3.15 утра 637 бомбардировщиков и 231 истребитель германских ВВС нанесли массированный удар по 31-му советскому аэродрому. Всего в этот день авиаударам, в которых участвовало 1756 бомбардировщиков и 506 истребителей, подверглось 66 аэродромов, на которых находилось 70% авиации приграничных округов. По германским данным, первый удар привел к уничтожению 890 советских самолетов (из них 668 на земле и 222 в воздушных боях), потери Люфтваффе составили лишь 18 машин. К вечеру потери советских ВВС составили около 1200 самолетов, из них большая часть была сожжена на земле, однако 322 советские машины были сбиты в воздушных боях. Причем Западный ОВО лишился 738 машин. Немцы потеряли 35 самолетов и около 100 были повреждены.

Однако советские Военно-воздушные силы вовсе не были разгромлены, они практически сразу начали ответные действия по германской территории. Эти действия не соответствовали обстановке и задачам оборонительной войны и, при наличии у немцев развернутой системы ПВО, не смогли нанести противнику значительные потери. Зато наземные войска оказались без воздушного прикрытия, под непрерывным воздействием немецких пикировщиков.

Не внезапностью нападения объясняется германское господство в воздухе, а лучшей организацией ВВС и подготовкой немецких летчиков, которые это господство завоевали. Еще в 1932 году комбриг А.Н. Лапчинский очень верно рассуждал: «Превосходство в воздухе состоит не в том, чтобы летать много, а в том, чтобы летать с большим толком, чем летает противник».

Советская авиация была раздроблена между армиями, фронтами, флотами и авиацией Дальнего действия, в то время как немцы оперировали крупными авиационными соединениями. Летная подготовка летчиков Люфтваффе составляла 450 часов плюс солидный боевой опыт, советских – 30–180 часов. За первое полугодие 1941 года «сталинские соколы» в приграничных (!) округах имели по 9 часов налета. Можно ли после этого удивляться, что целые полки новейшей техники, поступавшие именно в эти округа, так и не поднялись в воздух – «не успели освоить». Как вспоминал генерал Г.Г. Захаров, самолет МиГ-3 «ошибок не прощал, был рассчитан только на хорошего летчика. Средний пилот на «миге» автоматически переходил в разряд слабых, а уж слабый просто не мог бы на нем летать. К началу войны в соседней дивизии на аэродроме Белостока было уже около двухсот «мигов», но, кроме командиров полков и некоторых командиров эскадрилий, на них еще никто не летал». Именно эта дивизия должна была прикрывать с воздуха 10-ю армию.

Основное внимание в подготовке как бомбардировщиков, так и истребителей, обращалось на штурмовку наземных объектов. Зато почти не отрабатывалось взаимодействие с сухопутными войсками и ведение воздушного боя. «Массовый» пилот не умел действовать в сложных метеоусловиях, имел низкий уровень огневой и разведывательной подготовки, не знал силуэтов и боевых характеристик ни немецких, ни своих машин. Два года войны у них уйдет только на то, чтобы доказать ущербность тактики «роя», когда истребители летали группами по 6–8 машин в плотном боевом порядке. Только в 1943 году им разрешили летать парами.

По наблюдению немецких генералов, советская авиация очень редко действовала на глубине более 30 км от линии фронта (немецкие – до 300 км) из-за недостатков в штурманской подготовке. К тому же, поскольку воевать собирались на чужой территории, карт Пруссии было сколько угодно, а Белоруссии – одна на корпус. Это было для противника большим облегчением, так как во все периоды войны передвижение войск и грузов в тыловых районах проходило беспрепятственно. Даже после перелома в войне, наступившего в 1943 году, советские самолеты в основном висели с утра до вечера над полем боя, имея при этом боевой радиус до 1000 км.

«Я нахожусь в головной походной заставе. Около 20 неприятельских бомбардировщиков атакуют нас. Бомба за бомбой падают на нас, мы прячемся за танками… Взрывы раздаются со всех сторон. Истребители обстреливают нас. Наших истребителей не видно», – записал 22 июня немецкий унтер-офицер 2-й роты 36-го танкового полка в первый день войны. Но очень скоро немецкие наземные войска почти перестали замечать советскую авиацию.

Люфтваффе достигли господства в воздухе не в результате внезапного удара, а потому что летом 1941 года немецкие летчики, обладая качественным превосходством, уничтожали до 200 самолетов противника ежедневно. Первый Железный крест пилоты Восточного фронта получали только после 75-го сбитого советского самолета – настолько слабыми противниками считались наши летуны. Именно на Восточном фронте Эрих Хартман довел счет своих побед до 352 самолетов. А всего за войну из 45 тысяч советских машин 24 тысячи сбили 300 немецких асов. Для сравнения, трижды Герой Советского Союза И.Н. Кожедуб сбил 62 самолета.

При чем здесь танки? При том, что долгое время советские наземные части не имели никакой поддержки со стороны своей авиации. Не было ни связи, ни взаимодействия, каждый род войск выполнял свои задачи. Ведь по плану «Гроза» германская авиация уничтожалась в первые дни прямо на аэродромах, и советские конно-механизированные группы действовали в условиях «чистого неба».

СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

22 июня 1941 года после сильной артиллерийской подготовки, в 3 часа утра войска группы армий «Север», а также 3-я танковая группа и 9-я армия группы «Центр» перешли в наступление в полосе Прибалтийского ОВО. Основные усилия немцы сосредоточили на шауляйском и вильнюсском направлениях.

На шауляйском направлении в полосе 125-й стрелковой дивизии 8-й армии, развернувшейся в 25-км полосе западнее Расейняй, наносили удар три танковые и две пехотные дивизии. Следом за ними продвигались три моторизованные дивизии второго эшелона 4-й танковой группы. При этом 41-й мотокорпус генерала Георга Рейнгардта имел задачу наступать в направлении на переправы через Двину в Екабпилс. Справа от него наступал 56-й моторизованный корпус генерала Манштейна, стремясь выйти на шоссе северо-восточнее Каунаса, ведущее к Даугавпилсу. В связи с необходимостью отсечения расположенных вдоль Двины советских войск и быстрого развития операций захват мостов через Двину неповрежденными имел для группы армий «Север» решающее значение, так как широкая река представляла собой сильное естественное препятствие.

Командир 125-й стрелковой дивизии генерал-майор П.П. Богабгун построил боевой порядок в два эшелона. Основой полковых участков являлись батальонные и ротные районы обороны, находившиеся в огневой связи друг с другом. Дивизионные артполки были приданы стрелковым полкам первого эшелона и вошли в группы поддержки пехоты. Переданный дивизии 51-й корпусной артиллерийский полк составил дивизионную группу артиллерии дальнего действия. Две батареи противотанкового дивизиона придавались полкам первого эшелона, при этом плотность противотанковой артиллерии в полосе обороны дивизии едва достигала 3 орудий на километр. Для отражения массированного танкового удара противника такая плотность была явно недостаточной. Слабо были прикрыты войска и с воздуха. Зенитный дивизион не мог обеспечить прикрытие боевого порядка дивизии на широком фронте.

Тем не менее советские войска оказали на этом участке ожесточенное сопротивление. Особо упорные бои велись в районе Тауроген. При поддержке артиллерии 125-я стрелковая отбила несколько атак, но к середине дня, потеряв большое количество личного состава, дивизия оставила город.

Овладев Таурогеном, 41-й моторизованный корпус немцев, не встречая сопротивления, устремился к Расейняй. В состав корпуса входили 1-я и 6-я танковые, 36-я моторизованная и 269-я пехотная дивизии – 408 танков. К вечеру его головные подразделения достигли Эржвилкаса.

56-й мотокорпус включал в себя 8-ю танковую дивизию, основу которой составляли чешские танки 38(t), 3-ю моторизованную и 290-ю пехотную дивизии – всего около 223 танков. Около полудня корпус Манштейна также прорвал советские позиции на границе севернее Клайпеды и, продвинувшись за день на 80 км, овладел мостом через Дубиссу около Айроголы. Рубеж этой реки представлял собой глубокую речную долину с крутыми, недоступными для танков склонами. Если бы большой мост у Айроголы был взорван, это стало бы серьезной проблемой. В Первую мировую войну немцы строили мост через Дубиссу несколько месяцев.

Нынче в первый день боевых действий они получили сразу два неповрежденных моста, которые давали им незаменимый трамплин для продолжения операции. История с «подаренными» противнику мостами с завидной регулярностью повторялась на всем протяжении советско-германского фронта.

На вильнюсском направлении, которое прикрывали войска советской 11-й армии, на 100-км фронте успели развернуться лишь 11 батальонов 5-й, 33-й и 188-й стрелковых дивизий. Против них вела наступление 3-я танковая группа и два армейских корпуса 9-й армии, имея в первом эшелоне три танковые, одну моторизованную и шесть пехотных дивизий. Сильные удары наземных войск непрерывно поддерживала авиация 8-го авиационного корпуса.

Главной задачей первого дня наступления был выход к переправам через Неман, располагавшимся на расстоянии 45, 65 и 70 км от границы. С этой целью обе танковые дивизии 57-го мотокорпуса генерала Кюнтцена нацеливались на Меркине, а две танковые дивизии 39-го мотокорпуса генерала Шмидта – на Алитус. За ними продвигались моторизованные дивизии. Немцами была достигнута абсолютная внезапность нападения, во второй половине дня все три моста через Неман были захвачены в исправном состоянии, что, по воспоминаниям Гота, было для него самого «большой неожиданностью». Это позволило беспрепятственно и безостановочно развивать наступление в глубь советской территории.

К исходу 22 июня передовые части 4-й танковой группы вышли в район северо-западнее Каунаса к реке Дубисса, а войска 3-й танковой группы форсировали Неман в районах Алитус и Меркине.

Переправы в районе Алитуса пыталась удержать советская 5-я танковая дивизия, имевшая около 250 танков. Она схватилась с 7-й танковой дивизией немцев – 299 машин, в основном чешского производства. Русские Т-34 показали в бою свое превосходство, но ничего не могли поделать против «беспрерывно штурмовавшей наземные цели авиации противника». Непонятно, какой ущерб могли причинить «тридцатьчетверкам» немецкие истребители и «горизонтальные» бомбардировщики, ведь пресловутых пикировщиков в составе 1-го воздушного флота не было ни одного. Вечером к городу вышла 20-я танковая дивизия генерала Штумпфа, тоже, кстати, на чешских легких танках, и остатки советских войск были отброшены от неманских переправ.

«Этот прорыв, – отмечало командование группы армий «Север» в своем донесении, – удался благодаря тому, что пограничные позиции противника либо оборонялись очень слабо, либо совсем не были прикрыты». Об этом же говорилось и в отчете 3-й танковой группы: «Многочисленные полевые укрепления были недостаточно обеспечены гарнизонами или же не имели их вовсе». Все это следствия достигнутой внезапности.

На других участках фронта под давлением немецких войск русские везде отступили на 15–20 км. Таким образом, в первый же день фронт обороны советских войск оказался прорванным на нескольких направлениях, нарушена система связи, потеряно централизованное управление войсками.

Оценивая сложившуюся к вечеру 22 июня обстановку, Военный совет Северо-Западного фронта принял решение: силами стрелковых соединений 8-й и 11-й армий не допустить прорыва противника на Шауляй, Каунас и Вильнюс, а 12-му и 3-му механизированным корпусам нанести контрудар по его группировке, прорвавшейся в район Дубисса на шауляйско-тильзитском направлении, и разгромить ее. Генерал Ф.И. Кузнецов считал, что главный удар немцы наносят вдоль шоссе Тильзит – Шауляй, поэтому поражение вражеских войск на этом направлении должно было, по его мнению, решить судьбу оборонительной операции фронта в приграничном районе. После разгрома немецких соединений на этом направлении он планировал перебросить механизированные корпуса в полосу 11-й армии и разгромить противника на каунасском и вильнюсском направлениях.