Текст книги "Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года"

Автор книги: Владимир Бешанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Установлено точно, что ни в одной предвыборной платформе, а они, как было видно, все были одинаковы, не говорилось ни слова о намерении окончательно покончить с собственной независимостью и присоединиться к Советскому Союзу. Кандидаты обещали установить некий народно-демократический строй, это тоже была «вуаль», «голословная платформа», составленная для обмана избирателей. Недостаточно понятливых и «всенародно избранных» депутатов перед заседанием вызывали в ЦК компартии и там разъясняли, «что следует голосовать за установление советского строя и присоединение к СССР… Одно из двух: либо мы будем согласны, либо нам здесь придется очень плохо». Причем, как свидетельствовал один из участников заседаний эстонского парламента, «перед зданием и помещением парламента располагались советские танки и т. п. Не могу сказать точно (сколько было войск) , но, во всяком случае, около 100 человек с винтовками и всем прочим. Во всех коридорах, а также лестницах и в помещениях было полно солдат Советской Армии».

1 августа 1940 года VII сессия Верховного Совета СССР с чувством глубокого удовлетворения удовлетворила просьбы Прибалтийских республик. «Выборы показали, – отметил в своей речи Молотов, – что правящие буржуазные клики Литвы, Латвии и Эстонии не отражали воли своих народов, что они были представлены только узкой группой эксплуататоров. Выбранные на основе всеобщего, прямого и равного голосования, с тайной подачей голосов Сеймы Латвии и Литвы, Государственная дума Эстонии уже высказали свое единодушное мнение по коренным политическим вопросам. Мы с удовлетворением может констатировать, что народы Эстонии, Латвии и Литвы дружно проголосовали за своих представителей, которые единодушно высказались за введение советского строя и за вступление Литвы, Латвии и Эстонии в состав Союза Советских Социалистических Республик. Тем самым отношения между Литвой, Латвией, Эстонией и Советским Союзом должны встать на новую основу… Первостепенное значение для нашей страны имеет тот факт, что отныне границы Советского Союза будут перенесены на побережье Балтийского моря».

Чуть ли не первым делом новым гражданам «союза республик свободных» приказали сдать загранпаспорта. «Правящие буржуазные клики», за редким исключением, уже начали многолетний путь по этапам.

Англия и США сталинский «беспредел» не признали, исполнявший обязанности госсекретаря правительства Соединенных Штатов С. Уэллес в неофициальной беседе прямо высказал советскому послу, что американцы не видят принципиальной разницы между «свободным желанием балтийских народов жить под русским доминионом и германским вторжением и оккупацией малых государств Западной Европы». Молотов ответил публично: «Нам стало известно, что кое-кому в Соединенных Штатах не нравятся успехи советской внешней политики в Прибалтах. Но, признаться, нас мало интересует это обстоятельство, поскольку со своими задачами мы справляемся и без помощи этих недовольных господ. Однако то обстоятельство, что в Соединенных Штатах власти незаконно задержали золото, недавно купленное (?!) нашим Государственным банком у банков Литвы, Латвии и Эстонии, вызывает с нашей стороны самый энергичный протест. В данном случае мы можем только напомнить как правительству Соединенных Штатов, так и правительству Англии, ставшему на тот же путь, об их ответственности за эти незаконные действия».

Берлин и Италия заявили, что вступление трех Балтийских стран в Советский Союз не затрагивает их интересов.

С 5 августа 1940 года в Советской Прибалтике было введено московское время. По нему литовцев, латышей и эстонцев учили жить «правильно» всего лишь один год, но им и этого хватило с лихвой.

С тех пор десятки лет нам долбят, что присоединение Прибалтийских республик к СССР летом 1940 года было продиктовано в первую очередь интересами его безопасности в условиях усиливающейся угрозы войны. Ну, во-первых, не угрозы, а войны, в которой Советский Союз уже принимал самое деятельное участие и даже успел удостоится звания «агрессора». Во-вторых, Гитлер делал то же самое, то есть обеспечивал безопасность Рейха путем завоевания соседей. Это понятно, что с уменьшением количества вероятных противников собственная безопасность неуклонно повышается. Марксисты тоже с этим были согласны. Когда фюрер сообщил Москве, что собирается вторгнуться в Данию и Норвегию, Молотов ответил ему великолепной фразой: «Мы желаем Германии полной победы в ее оборонительных мероприятиях».

Оборонительные мероприятия Сталина – явление того же порядка. В ожидании германского нападения, которое почему-то оказалось внезапным, он неутомимо отодвигал границы на запад. Советские маршалы писали, что это им потом сильно помогло, дало место для «разбега». Например, тот же Еременко летом 1942 года оказался на левом берегу Волги, про которую вся страна пела: «Пусть враги, как голодные волки / У границ оставляют следы. / Не видать им красавицы Волги / И не пить им из Волги воды » – то есть географически в Азии, а если б не «отодвинули границы», где бы Еременко оказался? Страшно подумать!

Удивительное дело: за 20 предвоенных лет борьбы Советского Союза за дело мира и собственную безопасность он так и не приобрел ни одного союзника. Может, дело как раз в неутомимом, голодном стремлении отодвигать границы за чужой счет?

Наконец, как уверяла советская история, Красной Армией «были взяты под защиту народы Прибалтики». Вот только, когда надо было действительно защитить, не защитили. И народы эти отчего-то стреляли в спину именно «защитников» и вручали цветы новым «освободителям».

«Нас повсюду восторженно встречало население Литвы. Здешние жители видели в нас освободителей» – это летом 1941 года на смену казакам Еременко приехал на своем танке Отто Кариус, солдат 20-й танковой дивизии Вермахта.

РЕШЕНИЕ  БЕССАРАБСКОГО ВОПРОСА

Вот с Бессарабией Сталин, похоже, был в «своем праве», хотя вопрос довольно путаный, и эта территория никогда не входила в состав СССР, да и молдаван жалко.

Румыния почти два года колебалась, на чьей стороне с выгодой для себя можно было бы вступить в Первую мировую войну. В русском Генштабе по этому поводу даже ходил такой анекдот: «Если Румыния примет сторону немцев, нам понадобится 40 дивизий, чтобы ее разгромить; если она объявит войну Германии, нам будут нужны 40 дивизий, чтобы ее защищать». 14 августа 1916 года, под впечатлением знаменитого Брусиловского прорыва, поставившего на грань военного поражения Австро-Венгрию, и обещаний Антанты признать «румынскость» Трансильвании, Баната и Буковины, королевская Румыния объявила войну Тройственному союзу. Румынские войска, перейдя Карпаты, фурией вторглись в Трансильванию и к началу декабря потерпели сокрушительное поражение от армий Фалькенгейна и Макензена, потеряв свыше 300 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. 6 декабря пал Бухарест, правительство перебралось в Яссы, золотой запас страны был вывезен в Россию. Было потеряно 3/4 территории страны. В январе 1917 года, с прибытием русских подкреплений – 35 пехотных и 13 кавалерийских дивизий, Румынский фронт стабилизировался на линии рек Сирет и Дунай. За спиной войск находилась российская Бессарабия, по площади превосходившая тот клочок земли, который оставался под контролем румынского короля.

После Февральской революции 1917 года обстановка в Бессарабии становилась все более нестабильной, а в октябре, после организованного большевиками переворота, была близка к хаосу. Русская армия разлагалась с катастрофической быстротой, тыл фронта наводнили дезертиры и мародерствующие анархические отряды. В этих условиях «на обломках самовластья» 21 ноября в Кишиневе начал свою деятельность Совет края – «Стафул Цэрий» – некий аналог Совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, с местным национальным колоритом (около 70 % депутатских мест принадлежало представителям коренного населения). Во всяком случае, большевизмом здесь не увлекались. Председателем был избран Ион Инкулец. Вначале этот «парламент» представлялся временным органом, считавшим своей основной целью подготовку и созыв Бессарабского Учредительного собрания. 2 декабря 1917 года он провозгласил образование Молдавской Демократической Республики в составе Российской Федерации. Москва республику незамедлительно признала.

Для стабилизации обстановки в крае «Стафул Цэрий» обратился к помощнику главнокомандующего Румынского фронта генералу Щербачеву (главнокомандующим был король Фердинанд) с просьбой о помощи в ликвидации захлестнувшей край волны анархии, убийств и насилия над населением. К этому времени большевики на весь мир объявили о своем выходе из войны и вступили в переговоры с Германией и Австро-Венгрией. 15 декабря в Брест-Литовске было достигнуто соглашение о прекращении военных действий на Восточном фронте, что позволяло кайзеру перебросить на Запад до 80 высвободившихся дивизий. В.И. Ленину «мирная передышка» нужна была не меньше, чем Германии, чтобы как можно быстрее укрепить свою власть в огромной стране, сломать государственный аппарат, развалить армию, создать новые силовые структуры для борьбы с «внутренней контрреволюцией». Нужны были хаос и гражданская война. Словом, интересы Председателя Совнаркома и кайзера Вильгельма II на этом этапе идеально совпадали, да и многие шаги революционного правительства были обговорены и профинансированы заранее.

Одновременно Совнарком обратился к странам Антанты с предложением присоединиться к переговорам, обещая оказать «полную поддержку рабочему классу каждой страны, который восстанет против своих национальных империалистов, против шовинистов, против милитаристов под знаменем мира, братства народов и социального переустройства общества». Державам Антанты становилось ясным, что Россию можно смело вычеркивать из списка союзников.

С этого момента главным противником румынского правительства стали не немцы, а большевики. 9 января генерал Щербачев заключил перемирие с австро-венгерским командованием, а военный министр Янковеску, с одобрения Франции, 11 декабря 1917 года отдал приказ войскам занять территорию Бессарабии. При этом румынское правительство выразило готовность вывести свои войска, как только в Бессарабии установится порядок и спокойствие, а представители французских держав подтвердили, что акция предпринята для обеспечения румынского тыла и является временной мерой. В связи с этим 16 декабря Народный комиссариат иностранных дел РСФСР выразил официальный протест румынскому посланнику в Петрограде, а 13 января 1918 года по постановлению Совнаркома дипломатические отношения с Румынией были прерваны, ее золотой запас реквизирован. 24 января, после провозглашения в Киеве Украинской Народной Республики, Молдавская Демократическая Республика объявила о своей независимости, то есть о выходе из состава России.

Против румынских сил выступили объединенные формирования украинских и молдавских большевиков. Боеготовность румынских частей была невысокой, и военные действия развивались для них неудачно. 15 февраля, после взятия Киева, красное командование на Украине предъявило Румынии ультиматум, требуя немедленного вывода румынских войск из Бессарабии. 22 февраля в Одессе начались переговоры советских и румынских представителей, на которых присутствовали делегаты английской и французской военных миссий, предложивших свое посредничество. В итоге был согласован договор, главным условием которого было обязательство Румынии в течение двух месяцев вывести свои войска из Бессарабии и не предпринимать никаких «военных неприятельских или других действий» против Советской России и не поддерживать аналогичных действий со стороны других государств. Учитывая возможность продолжения войны против Германии и ее союзников, было оговорено, что в случае «вынужденного отступления румынской армии с румынской территории» она найдет убежище и продовольствие на территории РСФСР. Предусматривалось также поддерживать контакты между советским и румынским военным командованием в случае совместных действий против Германии и ее союзников. То есть фактически это был союзнический договор. 5 марта в Яссах его подписал премьер-министр и министр иностранных дел Авереску, 9 марта в Одессе – глава правительства Советской Украины Х.Г. Раковский.

Договор не был выполнен, поскольку ситуация резко изменилась и к началу апреля никакой Советской Украины уже не существовало. 3 марта 1918 года правительство Ленина подписало Брест-Литовский сепаратный договор с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией. Как писал американский дипломат Э. Сиссон, «Германия заключила русский мир с собственным подставным правительством, ложно называющимся Советом Народных Комиссаров… Германия не отказалась от большевистских главарей, признавая их дальнейшую пользу для Германской мировой кампании, направленной на внутреннюю дезорганизацию народов, с которыми она воюет». Москва становилась фактическим союзником Германии, снабжая кайзеровскую армию хлебом и маслом, отпуская из плена целые корпуса, выплачивая миллионные контрибуции золотом. Очень возможно, что и румынским тоже. Кроме того, большевики признали независимость Украины, и в Киеве теперь правила Центральная Рада, которая тоже подписала договоры с Германией и Австро-Венгрией и пригласила на свою территорию немецкие войска. Рада априори считала Бессарабию составной частью «самостийной и вольной Украинской Народной Республики», во всяком случае, к России она теперь не имела никакого отношения.

Румынам, получившим от дохлой кобылы хвост и окруженным врагами со всех сторон, даже чисто с военной точки зрения не имело никакого смыслы выводить свои войска, а молдаване не стремились стать украинцами. В этой ситуации 27 марта депутаты «Стафул Цэрия» проголосовали за присоединение Бессарабии к Румынии на правах автономии. За это решение проголосовали 86 человек, трое были против и 36 воздержались. По свидетельству депутата Центральной Рады от Заднестровья И. Думитрашку, это известие вызвало в Киеве взрыв негодования. На специальном заседании Рады ее председатель профессор М. Грушевский заявил, что «Бессарабия с момента образования не принадлежала Молдове» (имелась в виду румынская Молдова). Председатель зачитал ноту протеста против «аннексии Бессарабии Румынией».

Румыния между тем была совершенно не в состоянии продолжать войну против Центрального блока и по примеру России вступила с ним в сепаратные переговоры. В обмен на территориальные уступки с румынской стороны в пользу Болгарии и доступ к румынской нефти Германия и Австро-Венгрия согласились признать Бессарабию за Румынией. Это было закреплено Бухарестским мирным договором, подписанным 7 мая. Державы Антанты, естественно, его не признали, а пришедшее на смену Центральной Раде правительство гетмана П.П. Скоропадского 11 мая разорвало с Румынией дипломатические отношения.

Однако поражение Германии, особенно после вступления в Первую мировую войну США, было неизбежным. В сентябре 1918 года началось общее наступление союзников на всех фронтах. На Балканах французы прорвали Болгарский фронт, заставили Софию капитулировать и форсировали Дунай. Уцелевшие германские войска начали отход из Румынии через Трансильванию. 29 октября в Германии разразилась революция, кайзер бежал в Голландию, а 7 ноября начались мирные переговоры. Германская империя прекратила существование, и все договоры с ней утратили силу. 10 ноября, за сутки до подписания перемирия, Румыния успела еще раз объявить австро-германскому блоку войну, вскочив в последний момент на подножку колесницы победителей, и оккупировала венгерскую провинцию Трансильванию, приступив, таким образом, к строительству «Большой Румынии» с включением в нее всех земель, населенных в той или иной степени народами румынской языковой группы.

27 ноября 1918 года «Стафул Цэрий» проголосовал за вхождение Бессарабии в состав Румынского королевства, упразднив существующую автономию. На следующий день, находясь в аналогичных условиях, Буковинский национальный совет в Черновицах также принял решение о присоединении к Румынии. Понятно, что в присутствии румынской армии, твердо решившей остаться, волеизъявление «избранников народа» мало походило на праздник демократии.

«Надо признать, что атмосфера для подобного акта была в достаточной мере подготовлена, – рассказывал бывший член Учредительного собрания от Бессарабской губернии М. Слоним. – За несколько дней перед этим в тюрьме было расстреляно несколько человек, была устроена камера пыток, румынский диктат достиг в этот момент своего апогея. В этих условиях под наведенными на депутатов ружьями С.Ц. голосовал за присоединение Бессарабии к Румынии с ограничением автономных прав Бессарабии… Вслед за этим началось полное хозяйничанье Румынии в Бессарабии и уничтожение в Бессарабии всего, что носит печать русского, причем всякая попытка бессарабского населения освободиться от ига пресекалась… Наконец, бессарабское население неоднократно доказывало свое отношение к Румынии крестьянскими восстаниями, доходившими до самых внушительных размеров, причем румынским войскам для подавления этих восстаний приходилось сметать артиллерийским огнем с лица земли целые деревни… В 2 часа ночи на заседании С.Ц. был поставлен вопрос об отказе Бессарабии от всяких автономных прав и ее слиянии с Румынией в качестве провинции Румынии, не обладающей никакими самостоятельными правами. Это голосование было произведено 36 депутатами, и тотчас после него С.Ц. был объявлен распущенным».

Румыны, в свою очередь, считали, что исправляют историческую несправедливость, допущенную в 1812 году.

Правомерность действий Румынии поначалу не была признана ни Антантой, ни тем более Советской Россией, руководство которой спешно сформировало Временное рабоче-крестьянское правительство Украины, немедленно опубликовавшее манифест о низложении гетмана Скоропадского и «восстановлении всех завоеваний Октября». Вслед за манифестом «на помощь трудящимся» двинулись в поход советские войска, образовавшие в январе 1919 года Украинский фронт под командованием В.А. Антонова-Овсеенко. 5 февраля они взяли Киев, 6 апреля – Одессу, 18 апреля – Бендеры. Едва установив Советскую власть на Украине, Красная Армия сделала первую попытку прорваться в Европу через Галицию и Бессарабию на помощь Венгерской республике, где установился коммунистический режим и где полки товарища Бела Куна сражались с румынскими войсками, пытаясь вернуть Трансильванию. 18 мая Советская Россия объявила Румынии войну. Одновременно была провозглашена Бессарабская ССР и сформировано ее Временное правительство во главе с И.Н. Криворуковым. Оно тут же огласило манифест, провозглашавший добровольное вхождение в РСФСР на условиях федеративных отношений. Правительство БССР пыталось вести переговоры с представителями французского командования по вопросам военного и политического урегулирования. Однако победоносные красные полки сначала были задержаны поляками, занявшими Галицию, и григорьевским мятежом, а затем разбиты войсками Добровольческой армии А.И. Деникина. Не дождавшись помощи, Венгерская республика пала под ударами «реакции», в первую очередь румынской армии, занявшей Будапешт. Прекратила свое существование и виртуальная Бессарабская ССР.

26 июля правительство Украины, видя в Румынии потенциального союзника в борьбе как против «красных», так и против «белых», согласилось признать присоединение Бессарабии к Румынии. Большевиков летом 1919 года, когда Деникин двинулся в поход на Москву и народные комиссары заготавливали заграничные паспорта и, как выражался Николай Бухарин, «пети-мети», вопрос о Бессарабии пока не волновал.

Перемирие Советской России с Румынией было подписано только 2 марта 1920 года. Достичь политического компромисса, однако, не удавалось: Румыния отказывалась от выполнения условий Ясского мира. По поручению советского правительства заместитель наркома иностранных дел, полпред в Варшаве Л.М. Карахан, вступил в контакт с послом Румынии в Польше и в предварительном порядке обсудил с ним возможность возвращения Бессарабии России при условии отдачи реквизированного румынского золота. В полноценные переговоры этот зондаж не перерос, так как Бухарест отказался их санкционировать.

Стремясь оказать дипломатическую поддержку Румынии, объявившей себя аванпостом на фронте борьбы с большевизмом и требующей вознаграждения за услуги, 20 марта 1920 года Антанта особой нотой признала права Румынии на Бессарабию, а 28 октября Англия, Франция, Италия, Япония и Румыния подписали в Париже так называемый Бессарабский протокол, согласно которому они признавали суверенитет Румынии над Бессарабией и постановили, что этот суверенитет «не может быть поставлен на обсуждение».

Протокол не имел юридической силы, так как не был ратифицирован одной из подписавших его держав – Японией. Советское правительство не признало парижских решений. Для укреплений своих позиций в конфликте с Москвой румынское правительство 3 марта 1921 года заключило оборонительный союз с Польшей, направленный против Советской России.

В марте – апреле 1924 года в Вене была предпринята новая попытка переговоров СССР с Румынией по вопросу Бессарабии, смысл которых состоял в обсуждении предложений Москвы о проведении в этой провинции плебисцита для определения ее дальнейшей судьбы. Положение коренного населения этой территории под румынским правлением было таково, что советские руководители имели основания надеяться на благоприятный для них исход голосования. Но Бухарест отказался принять и этот советский проект, объявив его прямым вмешательством в свои внутренние дела.

Со своей стороны СССР неоднократно и регулярно настаивал на возвращении оккупированных территорий и при любой оказии подтверждал, что не признает Бессарабию частью Румынии. Положение Бухареста осложнялось тем, что претензии к нему имели также Венгрия и Болгария, считавшие «своими» территории Трансильвании и Южной Добружди. Окруженная соседями, почти у каждого из которых она что-нибудь да оттяпала, Румыния стремилась получить французские и итальянские гарантии своих границ. Ей удалось этого добиться путем подписания в 1926 году с Францией и Италией договоров, согласно которым участники обязались «немедленно консультироваться о необходимых действиях, если возникнет угроза их законным национальным интересам и порядку, установленному договорами, которые подписали обе стороны», к примеру, Бессарабским протоколом. Советский Союз на эти недружелюбные акты реагировал резкими нотами протеста, в очередной раз заявив, что «по-прежнему и неизменно считает аннексию Бессарабии Румынией фактом голого насилия».

Позиция CCCP не изменилась и в 1934 году, когда Румыния, используя факт установления с Москвой нормальных дипломатических отношений, пыталась добиться от нее признания аннексии Бессарабии. В 1935 году ради признания границы по Днестру Бухарест был готов подписать с большевиками даже договор о взаимопомощи.

Во второй половине 30-х годов обстановка изменилась: рухнула Версальская система, англо-французские позиции в Европе все более ослабевали, усиливалось влияние Германии и Италии. Активизировалась деятельность румынской компартии, получившей инструкцию Коминтерна: «Лишь низвержение капиталистических правительств, лишь установление рабоче-крестьянского правительства и присоединение к Советскому Союзу на основе равноправия и взаимности, лишь осуществление социализма обеспечит трудящимся балканских стран национальное равноправие, свободную и счастливую жизнь».

По мере нарастания напряжения в Европе румынское правительство, как и большинство малых стран, стало проводить политику балансирования между основными игроками – Англией, Францией, Германией и Италией. 23 марта 1939 года было подписано румыно-германское соглашение, расширявшее германское экономическое присутствие в Румынии. Только в 1939 году экспорт румынской нефти в Германию составил 848,6 тысячи тонн и возрастал ежегодно в полтора-два раза. Англия и Франция, стремясь удержать Румынию от сближения с Германией, 13 апреля дали ей гарантии независимости.

Начало войны в Европе, успехи Вермахта, пассивная позиция Англии и Франции, «популяризации грандиозного опыта СССР» в Польше и Финляндии заставили Бухарест искать реального союзника против Москвы. Попытки получить гарантированную поддержку со стороны соседей не принесли результатов, у них не имелось никакого стимула втягиваться в советско-румынский конфликт. 3 ноября 1939 года Румыния вновь пыталась выяснить у Англии и Франции, распространяются ли их гарантии на Бессарабию, шантажируя их возможностью сближения с Германией. 14 декабря Англия заявила, что гарантии распространяются на Бессарабию в том случае, если Румынии немедленно поможет ее союзник по Балканской Антанте – Турция и если Италия не станет помощи препятствовать. Тогда ситуация будет «рассмотрена» совместно с французским правительством, чтобы определить вклад, который Англия и Франция способны «внести в защиту Румынии». Германское правительство в ответ на неоднократные румынские зондажи 8 февраля 1940 года ответило, что положение Румынии не вызывает у них беспокойства.

29 марта на сессии Верховного Совета товарищ Молотов, обозревая международную обстановку, напомнил депутатам и Бухаресту: «У нас нет пакта о ненападении с Румынией. Это объясняется наличием нерешенного спорного вопроса о Бессарабии, захват которой Румынией Советский Союз никогда не признавал, хотя и никогда не ставил вопрос о возвращении Бессарабии военным путем». Скоро поставит: Политбюро уже утвердило решение о формировании войсковой группировки для похода в Бессарабию.

Все это не прибавило бодрости румынскому правительству. На следующий день, прочитав газету «Правда», премьер-министр Г. Татареску обратился к немцам с просьбой повлиять на Москву в том смысле, чтобы она не претендовала на Бессарабию. Однако Берлин, гарантировавший Сталину свою «незаинтересованность», отрицал возможность советской агрессии и делал вид, что, кроме экономических отношений с Румынией, его ничего не интересует.

С апреля 1940 года началась массовая переброска войск Красной Армии с финского фронта и внутренних районов СССР в Киевский особый, Одесский и Закавказский военные округа. 9 апреля Москва направила в Бухарест меморандум с претензиями к румынской стороне по поводу неоднократных обстрелов советской территории. Согласно советской версии, «румынская военщина организовала 26 военных провокаций и вылазок на советско-румынской демаркационной линии по Днестру. Румынские самолеты вторгались в советское воздушное пространство». По отношению к СССР «правящие круги» Румынии «взяли воинственный тон» и даже «превращали Бессарабию и Северную Буковину в плацдарм для нападения» на Советский Союз.

«Военщина», естественно, свою вину отрицала и нагло интересовалась, а чьи это самолеты летают над Румынией, такие – с красными звездами на крыльях?

Все это потребовало от Румынии пересмотра внешней политики в пользу сближения с единственно возможным в то время противником Советского Союза – Германией. 15 апреля король Кароль II высказал мнение, что Румыния должна присоединиться к «политической линии Германии». 19 апреля 1940 года Коронный совет Румынии высказался против добровольной уступки Бессарабии Советскому Союзу, предпочитая пойти на военный конфликт. В стране открыто была проведена мобилизация и призвано под ружье более миллиона резервистов.

28 мая 1940 года между Германией и Румынией был подписан новый торговый договор, согласно которому предполагалось увеличить поставки нефти Германии на 30 % в обмен на обеспечение румынской армии современным вооружением. Румынское руководство выразило горячее желание сотрудничать с Третьим рейхом в любой области. Но на новые румынские запросы о действиях Германии в случае «агрессии Советской России» 1 июня последовал ответ, что проблема Бессарабии Германию не интересует – это дело самой Румынии, вот хорошо бы цены на нефть понизить.

Одновременно Бухарест предложил Москве расширить товарооборот, но советская сторона проектом не заинтересовалась. Оно и понятно: еще 11 мая оперативный отдел штаба КОВО приказал военно-топографическому отделу заняться отбором комплектов карт пограничной зоны Румынии.

20 июня германскому посланнику в Бухаресте было передано заявление румынского правительства, в котором отмечалось, что «идентичность интересов, которая связывала оба государства в прошлом, определяет также сегодня и определит еще сильнее завтра их взаимоотношения и требует быстрой организации этого сотрудничества, которое предполагает сильную в политическом и экономическом отношении Румынию, ибо только такая Румыния явится гарантией того, что она сможет выполнять свою миссию стража на Днестре и в устье Дуная». Берлин с ответом не торопился.

Крупные перемещения советских войск не остались незамеченными. 25 мая граф Шуленбург обратился к Молотову за разъяснением слухов о концентрации советских войск на границе с Румынией. «Молотов ответил, что все эти слухи лишены оснований», – докладывал Шуленбург.

Поскольку румынские «бояре» намека не поняли, Сталин решил, что пора «поставить вопрос о возвращении Бессарабии военным путем» параллельно с «возвращением Прибалтики». Историческая справедливость требовала. И безопасность страны. Да и время уж больно было подходящее для «укрепления юго-западных рубежей».

Конкретные приготовления начались 9 июня 1940 года, когда Военные советы Киевского и Одесского округов получили директивы наркома обороны: привести войска в состояние боевой готовности по штатам мирного времени без подъема приписного состава, сосредоточить их на границе с Румынией и подготовить операцию по возвращению Бессарабии.

На базе управления Киевского военного округа было создано полевое управление Южного фронта под руководством свежеиспеченного генерала армии, героя Халхин-Гола Г.К. Жукова, включавшее 5-ю армию под командованием генерал-лейтенанта В.Ф. Герасименко, 12-армию генерал-майора Ф.А. Парусинова и формировавшуюся из войск Одесского округа 9-ю армию генерал-лейтенанта И.В. Болдина.

13 июня в Кремле состоялось совещание высшего военно-политического руководства, на котором присутствовали Сталин, Молотов, маршалы Тимошенко и Шапошников, заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант И.В. Смородинов, начальник Политуправления армейский комиссар 1 ранга Л.З. Мехлис, командующие войсками и члены Военных советов КОВО – Г.К. Жуков, корпусной комиссар В.Н. Борисов и ОдВО – И.В. Болдин и корпусной комиссар А.Ф. Колобяков, нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов, начальник Главного морского штаба адмирал Л.М. Галлер и командующий Черноморским флотом контр-адмирал Ф.С. Октябрьский. Разговор шел о подготовке операции против Румынии.