Текст книги "Солдаты Сумерек"

Автор книги: Владимир Стрельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Пришлось сначала освоить сложную науку ухода. Оказалось, что кормить и поить лошадей нужно в строго определенном режиме. А также регулярно купать, чистить и тщательно обследовать. Ведь конь может повредить копыто, заболеть (например, съев что-то не то). Требуется постоянно осматривать его ноги (прежде всего, нет ли трещин на копытах), шею и бока (на предмет ушибов), спину (потёртости). Оказывается, на лошади, чуть сбедившей ногу или натершей спину, ездить вообще нельзя! Наконец – это просто высокоразвитое, сильное и опасное существо. С характером! Который часто проявляет в самый неподходящий момент.

Лишь поздней осенью бабушка разрешила сжечь усмирительные амулеты. Лошади уже привыкли к друзьям. С этого момента начали учиться седлать и сидеть на животных. Оказалось, что вороной Ураган больше признавал Николая, а более смирный гнедой Вихрь радовался Володьке. Почти год ушёл на то, чтобы почувствовать единение с конём и научиться уверенно перемещаться вместе с ним разными аллюрами.

Самым сложным оказалось удерживаться при этом без помощи рук. Которые у боевого всадника всегда заняты оружием. Сначала тренировались в верховой езде на шаге, затем при рыси и уж только потом на галопе. Теперь ребята большую часть времени проводили в трофейном боевом облачении, приучая себя к тяжести и неудобству движения в кавалерийском доспехе. А любую конную прогулку превращали в изнурительную тренировку с копьём, топором либо мечом.

Вот и сейчас Феоктистов снял лишь укреплённые кольчугой перчатки и открыл забрало. Он с удовольствием вдыхал ароматы сена, стожок которого только что сложили под новым навесом. Но мысли бродили невеселые. Тщательно восстанавливал в памяти план известной части Фалеза, прикидывал, где можно устроить засаду. Если дальше так пойдет, жевать придется то же, что и коням.

Как всегда в минуты грусти, мысли плавно скользнули в свой мир, откуда они так неудачно исчезли. Что-то было не так в их истории с «неисправной анабиозной ванной»! Нелогичное. Да и Николай с этим согласен. С какой стати учёным чужого мира отдавать незнакомому землянину часть своего, пусть даже и неисправного оборудования? Это ведь не чья-то личная вещь, а государственное имущество! Его наверняка можно было починить по возвращении.

Помнится, даже в каком-то фильме герой восклицал: «Да ты что, сукин сын, самозванец, казённые земли разбазариваешь?» Так никаких «тюльпанов» не напасёшься! Стоит-то такой, поди, о-го-го сколько. Куча высокоинтеллектуального труда в него вгрохана. А эти придурки вдруг взяли и так просто подарили прибор мальчишке из параллельного мира?! Да это всё равно, что с атомного ледокола первому же встречному чукче обогреваемый гальюн отдать… Ладно бы у инопространственников, к примеру, от удара метеорита возникла проблема с топливом. Тогда, действительно, пришлось бы максимально облегчать корабль для старта. Но ничего такого, судя по рассказу Вовчика, там не было. Зачем же тогда пришельцы отдали «тюльпан»?! Да и ещё кучу вещей. Тот же пояс «воздушной подушки»… Логичное объяснение напрашивалось только одно – это было сделано умышленно. С санкции своего руководства. Имелась у этих молодых учёных какая-то своя цель. Которая оправдывала средства.

Из задумчивости его вывел громкий крик. Бабушка! Похоже, бежит к дому по тропинке, за кустами её не видно. Левой рукой схватил щит, а правой меч. Он уже достаточно уверенно владел этим «буржуйским» оружием. Прикинул направление и помчался наперерез. Проломился сквозь подлесок и выпрыгнул на тропу.

Прямо на Феоктистова, хватая ртом воздух, бежала бабушка Линде. Сил кричать у неё не было. Перекошенное лицо залито кровью. С развевающимися седыми космами, она как никогда походила на страшную Бабу-Ягу. Следом, почти доставая её топорами, неслись три воина в коже. А за ними, ярдах в семидесяти, с вилами, косами, заступами и граблям, небольшая толпа крестьян.

– Вот она, сволочь! Бей её! Бей!! Бей ведьму!!!

Появившаяся на дорожке фигура в подранном балахоне присела, подняла щит и довернула меч. Резким кивком опустила забрало. Бабушка буквально просияла, увидев одного из своих «волчат», и резко свернула. Преследователь с треском опустил топор не на её мягкую спину, а на невесть откуда появившийся щит. По инерции сам налетел на преграду. И почувствовал в своём животе чужой клинок.

Два его товарища успели отвернуть и развернулись. Но новый противник, вращаясь, уже выскользнул из-под раненого. Широким дуговым ударом отбил топор правого солдата и сбоку врезал по голове ребром щита. Отпрыгнул, уходя от атаки левого. Не останавливаясь, рубанул его по закрытой кольчугой шее.

Затем «волко-человек» яростно заорал. Великоватый ему, вытянутый шлем с незакрепленным забралом вдруг срезонировал на усиление. Пораженные крестьяне остановились, и Феоктистов сильными уколами добил раненых. Его узнали. «Рыцарь-оборотень»! В прорехах пятнистой накидки, как чешуя, выглядывала вязь кольчуги, запачканная свежей кровью. Он повернулся к крестьянам. Испуганные мужики бросились прочь. Но из кустов, отрезая путь, появился второй лесной ужас. Верхом на коне, закрытом таким же самодельным камуфляжем.

– Стоять!!! – раздался «нечеловеческий» крик первого. – Стоять или вы все умрете!!!

Это подействовало. Побросав оружие, крестьяне бухнулись на колени. Истово и дружно начали креститься, умоляя Пресвятую Деву и святого Дунстана помочь. Друзья связали пленённых веревкой, что догадливо принесла бабушка, собрали сельхозинвентарь и приступили к расспросам. Теперь, когда угроза его «стае» миновала, Феоктистов вновь не воспринимал простолюдинов как врага:

– В чём дело, уважаемые? Почему вы так злобно накинулись на эту женщину?

Насмерть перепуганные крестьяне молча таращились на «оборотня».

– Кажется, я знаю, в чем дело! – неожиданно сказал Николай. – Я тут к Солми наведался. В неё на рысях вошел конный отряд. Оттуда потом бабские крики и визги понеслись. Похоже, солдаты веселились. Из деревни они выехали караваном в 27 повозок, с барахлом, продуктами и связанными пленницами.

Горестный вой был ответом. Тёмный верзила вдруг рванулся из пут:

– Сволочь, я убью его!

И порвал веревку. Николай не растерялся и тут же, словно оглоблей, огрел детину копьём. Древко сломалось, но череп у мужика выдержал. Оглушенный, он снова осел к связанным. Уже седеющий крестьянин грустно произнес:

– Говорил я вам, что оброк нужно платить! А теперь не только добро наше барон забрал, так ещё и девки в рабство попали. Да и самих оборотням скормили.

– Да, Эл! – отозвался второй. – Обдурил нас хозяин. Да и сами хороши! Разве может ведьма сразу у всех коров молоко застоять? Баб нужно было пороть, чтоб выдаивали скотину, а не за ведьмой гоняться. А теперь, почитай, пропали!

– Так это солдаты барона натравили вас на колдунью?

– А то кто же, клянусь святым Виттом! – уже смелее откликнулся второй мужик. – Она, говорят, у коров молоко в вымени застаивает, чтобы животные мучились и дохли. А мы-то и поверили! Действительно, ведь орёт скотина благим матом. А сейчас-то понимаю, что как оброк платить перестали, да на себя работать начали, бабы три раза коров уже не доят – некогда. А они, сердешные, и орут!

Феоктистов искренне расхохотался:

– Здорово же вы лопухнулись! Теперь, значит, и добро ваше, и девки преспокойно к хозяину отошли?

– Так он же, поди, сволочь, знал, что ведьма рыцарей-оборотней вызовет!

– Ну, это вряд ли. А вот что деревню без защиты оставите – сообразил.

Мужики поникли. И тут раздался голос бабушки Линде:

– Внучата, помогите им!

И опять подсознание восприняло просьбу «праматери-волчицы» как приказ. Тем более у Зуброва были кое-какие задумки. Он поделился ими. Друг и пленные горячо поддержали. Оказалось, барон де Шансон давно не пользовался любовью народа, так как всё чаще брал оброк грабительскими вылазками. Это приносило ему гораздо большую прибыль и обновляло поголовье рабынь-наложниц. Стоит ли удивляться, что вскоре вооруженные крестьяне во главе с Николаем отправилась в погоню за своим же феодалом. А Владимир вызвался в одиночку задержать его отряд до подхода мстителей. Дополнительно надел поверх кольчуги железный панцирь-торакс, заменил меч на более привычный топор и порысил через лес.

Вообще-то, его задача была единственным слабым звеном стройного плана Зуброва. Срезав путь вокруг лесного болота, только всадники могли перехватить обнаглевших грабителей. Но вот их-то у новой стаи оказалось всего два.

* * *

Отряд де Шансона отъехал уже мили на две от Солми, когда справа в подлеске послышался характерный треск. Солдаты переглянулись и опустили пики. Они не ожидали погони так быстро! В голову немедленно выдвинулся большой черный рыцарь, любимец барона, сэр Кристофер де Гретевил. Он был младшим сыном в семье барона де Нормес, и не мог рассчитывать на получение земли и титула по наследству. Поэтому с детства готовился заработать их своим мечом. Де Шансон заметил молодого искусного шевалье на турнире в Тюри-Аркуре, после которого 17-летний Кристофер собирался в крестовый поход. Барон выступил в роли благодетеля и выделил ему надел с деревней Гретевил. Чем избавил честолюбивого юношу от опасного пути и приобрел верного рыцаря-вассала. С тех пор сэр де Гретевил не раз побеждал в турнирах, увеличивая состояние и поддерживая боевую форму. А сюзерен со спокойной душой поручал ему все опасные дела.

Де Шансон поднял руку к забралу, да так и застыл – на дорогу выскочил тяжёлый кавалерист. Неплохо! Но – один против четырёх рыцарей и тридцати конных пикинеров? Неужели нападёт? Враг выбросил из-под руки копье, зафиксировал локоть ремнём и установил древко в упор щита. То же проделывал сэр де Гретевил.

– Смельчак! – уважительно протянул барон. Его глаза даже вспыхнули симпатией. Впрочем, ненадолго. Кони рыцарей уже начали разбег. Де Шансону рассмотрел герб нападавшего – серебряный грифон на лиловом. Но это же не сэр де Бугвиль! Того в прошлом году убили разбойники. К тому же знакомая незаконченность движений, какая-то лихорадочная неуклюжесть. Ах ты! Да это же тот сопляк!! «Оборотень», заколотый им два года назад! Живой, тварь!!! Но значит где-то рядом ещё, как минимум, один. Тот, у которого щит де Шансона. Наверняка, сидит в засаде!

– Сомкнуть строй! – закричал барон. – Смотреть в оба!

Поэтому сэр Кристофер, уже выскочивший за пределы каравана, дальше поскакал в одиночестве. А Владимир, неожиданно оказавшись перед небольшим войском, даже не испугался, а скорее удивился. На него надвигался рыцарь в чернёных доспехах, на вороном коне. Щит наискось перечеркнут алой полосой с белой лилией в центре. Прямо «демон тьмы».

– Скотина! – Феоктистов вдавил шпоры в бока Вихря и сжался перед ударом. Через железные глазницы виднелись трепещущие перья на шлеме быстро приближавшегося противника. Но их всё время перекрывал наконечник копья, никак не желавший оставаться в заданном положении. Знакомая картинка. Где-то он её уже видел. В кино, что ли? Руки уверенно держали оружие, но в голове царил сумбур: «Куда его направить?!» Это был первый честный турнир «оборотня». За краткие секунды успел прицелиться в «окошко» между щитом и шеей вороного.

Чёрное копьё врага с силой въехало по лбу (показалось, или из глаз при этом вырвалось по снопу искр?), разорвало броню, рассекло кожу… и ушло на рикошет. Великоватый шлем, дёрнувшись на ремне, отбросил от головы смертельный удар. А наконечник оборотня, скользнув по краю щита, с треском проломил вражеский нагрудник. Ещё ничего не видя после оглушительной затрещины, он едва сдержал рванувшееся из рук древко. Остановленные ударом кони вздыбились, продолжая лягать и кусать друг друга. Соединившее всадников копьё с треском переломилось. Сэр де Гретевил обеими руками ухватился за обломок, торчавший из его груди. Но в седле удержался. Володька бросил свой остаток древка, выхватил топор и рубанул вороного по шее. Тот рванулся и сразу сбросил седока. Чем отгородил разбойника от подошедшего конного строя.

Всё равно удар доброго десятка пик, даже потерявших убойную силу и пришедшихся на щит, чуть не смахнул с лошади. А затем обрушился настоящий железный дождь. Правда, остервенело молотившие воины не кололи коня, желая сделать подарок барону, а шарахавшийся Вихрь больше половины их стараний сводил на нет. Да и «оборотень» отчаянно отбивался топором и щитом.

Но все же сначала один наконечник пробил панцирь, затем второй. Хорошо, что из-за спасительной кольчуги раны получались неглубокие и причиняли больше беспокойства. От боли Феоктистов потерял счет времени. Сколько он уже терпит эту муку? Минуту, десять, час, день? Сознание начинало медленно уплывать из сражающегося тела. Вдруг дождь копейных ударов прекратился.

«Господи! Неужели подошли друзья?!»

Увы, нет! Конники раздались в стороны, образовав ощетинившийся пиками коридор. А в начале изготовился к бою… Коля?! Да нет, этот рыцарь не был Зубровым. Хотя на его лиловом щите тоже кабан и роза. Якорный бабай!!! Да это же тот «буржуй»-убийца! Выжил, значит. А что, собственно, делать? Продвижение навстречу начавшему разгон рыцарю, закрыто коридором пик. Поворачивать назад, значит погибнуть от удара в спину. А на месте отбить копьё, несущееся с почти тонной инерции, почти невозможно. Все же разбойник поднял щит.

В этом миг из леса с криком посыпались вооружённые крестьяне, а из-за стволов вылетели двухфутовые стрелы. Залп сразу сбил с коней почти половину солдат. «Коридор» распался. Барон приостановился, но тут же вновь дал шпоры. Поздно! Оборотень успел подобрать «освободившуюся» пику и скакал навстречу.

Ветви вековых дубов сплетались над дорогой подобием живой арки. Что-то там затрещало. Всадники уже почти сшиблись, когда ЭТО рухнуло прямо на древко Феоктистова. Пику воткнуло в землю, а оборотня вырвало из седла. Отчего удар барона пришёлся не в голову, а в щит. Литая пластина разлетелась. Но безжалостное копьё пробило ещё и торакс, вырвав из него кусок железа, вспороло кольчугу, располосовало левый бок… И только тогда сломалось, завертев тело «оборотня» как волчок. Так он и грохнулся с пяти футов на утоптанную землю.

Тем временем Николай удачно нанизал на копьё солдата, а затем долго махал топором, пытаясь достать ещё кого-нибудь. Крестьяне толпой забивали своими сельхозорудиями кольчужных грабителей, отбивавшихся пиками. С дерева же упал молоденький паренёк с большим луком. Он поднялся над оглушённым оборотнем и опередил своим выстрелом второго вассала, поскакавшего вслед за де Шансоном. Рыцарь ловко соскочил с убитой лошади и непременно зарубил бы юношу, если бы не подоспевший крестьянин. Тот без затей обрушил на врага заступ. Вдвоем они одолели грабителя. Барон с последним вассалом под градом стрел, бьющих в их броню, вырвались из окружения. Остальные налётчики погибли.

Выжившие в схватке крестьяне пошли по домам со спасенными дочерьми и имуществом. Но сначала поклялись не нападать больше на колдунью и «рыцарей-оборотней». Как, впрочем, и ничему не верить без доказательств. Слишком уж дорогую цену пришлось заплатить за эту науку. А многочисленным мёртвым было уже всё равно.

* * *

Ещё начиная атаку, Николай заприметил телеги со связанными девушками. Поэтому, когда с грабителями было покончено, направился их освобождать. Ярдов за двадцать перевел коня на шаг, снял шлем и широко заулыбался. С непривычки даже чуть не вывихнул челюсть. Два года он не видел хорошеньких женщин! Не считать же таковой «бабушку Линде». А пленницы, несмотря на бесформенные домотканые платья, все как одна казались ослепительными красавицами. Даже в беспомощном положении при виде подбоченившегося всадника они начали тихонько хихикать и постреливать глазками.

Лишь одна нетерпеливо рвалась из верёвок и глядела куда-то в сторону. От этого её светло-коричневый подол постоянно обнажал округлые крепкие голени. Такие, что Зубров аж поперхнулся. Наконец, очаровашка повернулась, и Николай смог оценить красотку. Хорошо заметная грудь, широкие плечи и узкая талия. Над всем этим – копна тёмных прямых волос, с длинными, выгоревшими на солнце прядями, которую почти не скрывала косынка. И прехорошенькое строгое лицо. Пожалуй, слишком мускулиста, но это ничуть не портило впечатления.

– Ну и вкус у барона! – только и смог пробормотать Зубров.

Пленница прекратила попытки освободиться и как-то странно смотрела на него большими, коричневыми, яростно сверкавшими глазами. Коля слегка смутился, спешился и попытался отвесить ей галантный поклон. Но ещё больше сконфузился. Поэтому просто достал кинжал и перерезал стягивавшую руки веревку. Девушка тут же соскочила с повозки и куда-то умчалась. Не сказав ему даже простенького «Спасибо»!

– Кобыла бомбейская! – раздосадованный Зубров резкими ударами рассёк остальные путы. И вот тут красавицы облепили его пленительной гроздью. Поток объятий, к сожалению, плохо ощущаемых через кольчугу, и искренних поцелуев захлестнул Николая. Он мгновенно расцвёл и тут же забыл о неблагодарной.

А она с самого начала следила за первым появившимся рыцарем. Поэтому, едва получив свободу, побежала к месту его падения. Кто этот храбрец, сразивший де Гретевила и в одиночку сдержавший отряд пикинеров? Он не испугался боя с самим бароном! Отвага незнакомца тронула её сердце и теперь чем-то крепко держала. Поэтому, когда второй всадник разрезал верёвки, ему не досталось даже благодарного взгляда. Ведь поверженный одиночка умирал на дороге!

Над ним уже столпились вооруженные мужчины. Перед растерзанным, кое-как перевязанным поверх доспехов телом сидел на коленях плачущий мальчик в зелёной куртке и пытался снять смятый рыцарский шлем. Девушка присела рядом, уверенно расстегнула крепежный ремешок, и железо сошло с головы. Под ним оказалось молодое лицо, сплошь залитое тёмно-красным. Жуткий разрез лба и волосистой части уродовали наслоения сворачивающейся сукровицы.

«Неужели мёртв?!» – больно стиснуло сердце. Бросилась к ближайшей повозке, схватила флягу с земляничным вином и омыла его лицо. Слабенький спирт попал на обнаженное мясо, и храбр застонал.

«Жив!» – в груди сразу стало легко и приятно.

– Сэр рыцарь, сэр рыцарь, не умирайте! – тормошил его паренек. – Сэр рыцарь, это я, Джонни! Я хотел помочь вам убить де Шансона. Я очень хорошо стреляю, сэр рыцарь. Но ветки подломились. Простите меня, сэр рыцарь! Сэр рыцарь!!!

Тот оскалился. Николай, пребывая в сладком плену, услышал, как кто-то по-русски послал своего собеседника. А затем тот же голос протянул:

– Больно… Господи, как мне больно… Мама… Мамочка!!! Мне больно, мама!

Это же Володька! Блин, он же в одиночку дрался с отрядом! Зубров рванул на голос, растолкал группу мужчин. Даже не сразу узнал лежащего, возле которого сидели первая спасённая красавица и какой-то вооруженный мальчишка. Оба старательно освобождали части кровавого месива от железа и что-то перевязывали длинными холщовыми лоскутами. Которые один из крестьян методично отрывал от большой праздничной скатерти. Николай тоже бухнулся на колени:

– Володька, что с тобой? Володька! Очнись! Господи, да не умирай ты!!!

– Коля? – тот попытался приподнять голову. – Коля, как мне больно…

С трудом открыл глаза, обвёл всех затуманенным взором:

– Девушка, мальчик, рыцарь какой-то… Сплю, что ли?

И окончательно потерял сознание.

Глава 5

Очнулся Феоктистов снова на топчане бабушки Линде. Привычно пахло травами и химикалиями, чадила коптилка. Но было и отличие: рядом, неудобно примостив локоть на столе, спала незнакомая девушка. Не понял?! Внимательно осмотрел доступную обозрению часть лица. Ровная бровь и густые ресницы. Лёгкий бугорок скулы над нежной, слегка впалой щекой. Красивая, самой природой твёрдо очерченная линия губ. Из-под косынки выбивались тёмные волосы с выгоревшими светлыми прядями. Хм, где-то он её уже видел…

Неожиданно пронзила боль. Непроизвольно застонал, и незнакомка дёрнулась, уставилась карими, огромными с испуга глазищами. Володька хотел подняться, но новый спазм не дал это сделать. Розовая ото сна сиделка тут же упёрлась горячими сильными ладонями ему в грудь и мягко, но решительно положила обратно:

– Лежите-лежите! Рано вам. Бабушка говорит, вас даже трогать нельзя!

– Так чего ты трогаешь?

Симпатяшка испуганно отдёрнула руки, и он расхохотался. Впрочем, очередной приступ утихомирил. Но и та уже рассмеялась и поправила тюфячок под головой.

– Вот что, милочка, помоги-ка мне встать!

– Нет-нет! Вам нужно выпить отвар и сменить повязки!

– Ладно, не возмущайся. Давай сюда отвар, а повязки подождут.

Превозмогая боль, взял деревянную чашку и решительно опрокинул в себя.

– Он же горячий! – запоздало вскинулась красавица.

– А, ё…перный театр!!!

Торопливо залил в рот холодной воды. Наконец, смог перейти на ромейский:

– Раньше не могла сказать?!

Девушка виновато опустила голову, бархатные глаза сразу заблестели. Поэтому постарался «отключиться» от новой боли и спросил как можно более миролюбиво:

– Тебя как зовут-то, красавица?

Она замешкалась, посмотрела испуганно, но потом решительно представилась:

– Сусанна!

«Да, имечко, прямо скажем… Чем-то на леденец смахивает!» Ещё раз, сверху донизу осмотрел. От откровенно мужского взгляда сиделка аж запунцовела. А Феоктистов вдруг почувствовал, что тоже предательски краснеет. Юное сердце засбоило, забилось часто-часто. Накатило огромное смущение от этой нежданной близости. От того, что они совершенно одни, в этой тесной полутемной комнате. Он просто не знал, что делать в присутствии юной, искренне робеющей перед ним незнакомки. Красавица ведь, кажется, тоже что-то испытывает? Голова сладко закружилась. Молодой «оборотень» отвык от девичьего внимания. Даже слова застряли в горле. Оставалось лишь защититься от самого себя иронией: «А вообще – девочка что надо!»

Она словно услышала это. Широко распахнула свои карие глазищи и искренне улыбнулась. От чего сердце Володьки ещё раз ухнуло куда-то в район желудка. Он смежил веки и просто полежал, успокаивая некстати взбесившееся дыхание. Наконец, сообразил попросить её о чём-то конкретном:

– Сусанна, помоги мне выйти во двор!

Потом ещё пару минут с увлечением спорил с этой очаровашкой, доказывая, что все полученные им колото-резаные, а также прочие раны лечатся движением. При этом ссылался как на авторитет бабушки Линде, так и на свой печальный опыт. Разумеется, убедил. А когда опёрся о жаркое девичье тело, даже боль отступила от внезапно нахлынувшего томного вожделения.

Сусанна осторожно вывела его из избушки. Что-то толокшая в ступке колдунья всполошилась, всплеснула руками, выронила пестик.

– Все хорошо, бабуль. Я уже на ногах!

– Ну, вот и слава Господу-Создателю! – неожиданно умилилась она. – А то я уж и нехорошее думать начинала.

– Я что, долго был без сознания? – тихо спросил Феоктистов.

– Сегодня десятый день, – ещё тише ответила девушка. От удивления обвис на её не по-женски сильных руках.

– И что, ты все десять дней около меня сидела?!

Она лишь утвердительно кивнула. Потом весь остаток дня Володька грелся на солнце. Иногда пил крепкий мясной бульон, вперемешку с травяными отварами, и потешался над тем, как Зубров периодически порывался его обнять, но неизменно отгонялся бдительной сиделкой. А вечером, когда та снова собралась дежурить, с удовольствием потрепал горячую девичью руку:

– Спасибо, Сусанна! Но этого больше не нужно. Мне теперь уже ничего особо не сделается, а вот себя измучаешь. А ведь общение с тобой мне здоровья прямо на глазах прибавляет!

Девушка потупилась, но опять не сдержала искренней улыбки. И он решился:

– Слушай, а почему ты со мной так возишься? Я ведь даже не знаю тебя!

– Потому что вы спасли меня. От рабства. И бесчестья. А может, и от смерти. Так как позора я бы не перенесла. Я вам так благодарна!

– А! Ну, тогда да, конечно! – смутился Феоктистов. – Но я же, вроде как, «оборотень». Неужели не боишься?

– Сначала немного боялась! – честно призналась девушка. – А сейчас нет.

– Это, конечно, хорошо. Но почему?

– Оборотни плохие. Беспощадные убийцы, и живут только для себя. А вы с Николаем хорошие. Крестьяне вас теперь очень уважают. Ну, правда, и боятся ещё.

– А ты не крестьянка, что ли?

– Нет. Мой отец свободный кузнец. Мы живем недалеко от Солми. Отдельно.

«Теперь понятно, почему у неё такая мускулатура. Папе помогает!»

– Ага! В твоего отца, значит, крестьяне тоже считают немного колдуном?

– Ну, да! Правда, не таким сильным, как бабушка Линде. И добрым.

– А она тогда кто? Злая колдунья?! – искренне удивился Володька. Смущение Сусанны было весьма красноречиво. «Кстати, а называет-то её так же, как и мы!»

* * *

Через три дня он отвез Сусанну домой. Выздоровление шло, и Феоктистов сам запряг в телегу мерина. Отцом девушки оказался тот самый рослый детина, о голову которого Николай сломал копьё. Кузнец угрюмо встретил «оборотня» у порога небольшого деревянного дома, что стоял на отшибе от деревни. Правда, увидев, что дочь ухаживала не за его обидчиком, несколько смягчился. А к концу вечера распил с гостем бочонок эля и вообще раздобрел. Тем более пиво Эдвин Смит в основном осилил сам. Раненый Феоктистов лишь понемногу поддерживал компанию. Кузнец даже ушёл в дом, чтобы «свободный воин» смог достойно попрощаться с его дочью. Хотя до этого жёстко пресекал все попытки крестьян поухаживать за Сусанной. Володька смутился и на прощанье неумело чмокнул подавшуюся к нему девушку куда-то мимо губы. Но в ответ она сама обхватила его за шею, и второй поцелуй получился таким, что ещё половину дороги у него сладко шумело в голове.

Через пару дней Феоктистов попробовал охотиться с луком, а на девятые сутки приступил к тренировкам с холодным оружием. Силы быстро возвращались, хотя рубцы ещё порой вскрывались, да вернулись тошнота и головокружение. К Эдвину он теперь ездил чуть ли не через день, используя уникальную возможность чинить и усовершенствовать железное вооружение. А кузнец не переставал удивляться смекалке в обращении с металлом, которую проявлял нежданный приятель дочери. Нравилось отцу Сусанны и усердие «оборотня». Володька всегда, чем мог, помогал ему – и в кузнице, и по хозяйству. С помощью Смита он восстановил свой шлем, отбивающий удары копья. А для усиления голоса придумал установить в него пластинки-резонаторы. В сочленения брони нанёс спиральные борозды с топлёным салом, от чего трущиеся места в доспехе начали смазываться.

Раз в неделю Володька парился с кузнецом в баньке, которую они с Николаем поставили у своей избушки. Эдвин легко преодолел страх перед церковным запретом на мытьё, так как и до того был далеко не безгрешен, и постоянно наслаждался эффектом. А вечно грязные крестьяне не могли привыкнуть к его новому цвету. Теперь Смита при всём желании нельзя было назвать «Чёрным» – его кожа лучилась здоровым красным цветом. А Сусанна вообще расцвела подобно грозди юной сирени. Теперь она только и жила трепетными ожиданиями очередного визита своего «рыцаря-оборотня».

Правда, о дальнейшей судьбе их взаимоотношений никто старался не говорить. Лишь однажды, в промежутке учебных боёв, Зубров не выдержал:

– Слушай, а ты любишь Сусанку?

Феоктистов аж поперхнулся:

– Чего?! А… Ну, люблю конечно. Только, пожалуй, как-то не так.

– Это как не так?

– Ну, словно не хватает чего-то. Впрочем, я любил одну девчонку. Ещё там, у нас. Ну и было так же. Наверное, это и есть любовь… Да, я люблю ее!

– Так чего не женишься?

– Как это?!

– Ну, как все. На свадьбе погуляем.

– Ты что, смеешься?

– Абсолютно серьёзно говорю.

– Да пошел ты! – неожиданно обиделся Володька. Решительно взял меч:

– Я ещё не хочу. Рано!

– Смотри, как бы поздно не было! – ответил Коля, поднимая клинок.

– В смысле «поздно»?! Мы с ней только целуемся иногда!

– Я не о том. Отобьёт кто-нибудь.

Феоктистов понятливо кивнул:

– А! Ты, знаешь, я об этом сейчас не думаю. Тут другое. Понимаешь, не такая какая-то любовь. Не завершённая. Вот будет в ней всего хватать, тогда и женюсь!

Он принял выжидательную стойку.

– Ну, дело твое, Ромео! – ответил Зубров и обрушился на товарища с мечом. Теперь они всё больше времени уделяли этому сложному оружию. Сила и точность ударов росли. К тому же, защита мечника требовала совершенно иной подвижности.

* * *

Впервые с Робин Худом друзья встретились после 2 лет бесплодных поисков – когда Зубров начал атаку каравана де Шансона. «Вольные стрелки», зажатые отрядами, долго пробирались по сужавшемуся коридору из цепей бронированных воинов шерифа и барона. Уже почти отчаялись, но наткнулись на редкую линию всадников. Попрятались и просто пропустили их. Так, из-за жадности де Шансона, им удалось выскользнуть из хитроумной ловушки шерифа. Поспешив от места, где должны были встретиться полицейские силы, разбойники вышли аккурат к Солми, во время её разграбления. Робин Худ не решился напасть на сильный отряд, но, на всякий случай, распорядился идти вслед. Караван нагнали, когда Феоктистов связал пикинеров боем. А увидев атакующих крестьян, атаман понял, что теперь может и сам сорвать куш. Его удальцы применили бронебойные стрелы. Так им удалось спасти первого мстителя и, в целом, помочь ограбленным простолюдинам.

Немудрено, что барон умолчал о позорном для него бое. Чем поставил шерифа в весьма неловкое положение. Пустые «силки» говорили, что лесные мерзавцы либо оборотни, которых очень трудно поймать, или вообще – плод чьей-то фантазии. Впрочем, действительность вскоре подсказала истинный ответ. Но на какое-то время разбойники остались полновластными хозяевами леса.

Зубров пришёл в мистический восторг от встречи с прототипом Робин Гуда. От наведённой им эмоции и оживающий «волко-человек» воспринял коллег-спасителей как новых членов их вдруг выросшей стаи. Джонни, молодой стрелок, что упал на Владимира, даже получил статус «друга Рыцарей Фалезского леса» (именно так теперь начали именовать «оборотней»). Особо сильно он любил Феоктистова. Даже слегка ревновал его к Сусанне, что позволяло постоянно подшучивать над мальчишкой. Почему-то это чувство очень нравилось бабушке Линде, считавшей, что у Джонни хорошие способности к колдовству.

В очередной раз попировав в лагере «вольных стрелков», друзья возвращались домой. Солнце почти ушло за горизонт, в желудках ощущалась приятная тяжесть. К седлам были приторочены рога с посеребренными устьями: подарки Робин Худа. Звук у них был характерный, благодаря чему «оборотни» якобы могли вызвать подмогу из его шайки почти в любой части Фалезского леса.

Неожиданно приученные кони всхрапнули и остановились. Впереди, по тракту неторопливо ехал одинокий рыцарь. Друзья притаились за кустами и постарались лучше разглядеть его. Солнце уже ушло, но света хватало. Пластины на кольчуге всадника не сверкали, как у обычных рыцарей Нормана. Их покрывали следы ударов и сколов, что говорило о большом опыте воина. Вместо холщовой накидки поверх брони был одет белый выцветший плащ с красным крестом, кое-где зашитый широкими мужскими стежками. В продуманном порядке на седельных креплениях располагался комплект оружия. И конь, и всадник выглядели очень уставшими.