Текст книги "Дойти до другого берега"

Автор книги: Владимир Шамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Иногда он выходил из угара и мог пару дней поездить со мной. Открывал дверь машины и блевал на дорогу. Это случалось в основном в конце месяца, когда я составлял процентовки, и дело шло к деньгам.  При этом за короткий промежуток времени он умудрялся наломать столько дров, что следующие недели я всё это расхлёбывал. Он не эксплуатировал свой автомобиль, поскольку так и не удосужился его по нормальному оформить, вероятно, специально, и вся нагрузка ложилась на мою машину, на которой я наматывал по городу от объекта к объекту десятки тысяч километров. Этот милый тунеядец с восьмью классами образования не умел ни составить смету, ни отпечатать документ, ни организовать работу. Как говаривал Кларин папа, у Максима был только один талант – дружить. Иногда из общаги, где он обитал и пил, приходили от него бригады, но лишь за тем, чтобы сделать брак и запить, ввергая предприятие в убытки размером в десятки тысяч рублей.

В учредители я его взял по глупости, так как в 90-м году он был моим приятелем и на первых днях совместной работы показал заинтересованность, но после показуха кончилась.

Максимка умудрился сделать так, что на него работал не только я. По просьбе двух женщин он выделил им некоторую сумму для организации торговых точек на вещевом рынке, и потом стриг с них половину дохода. Одна из них потом погибла. Автобус с торговцами стоял на обочине, и сзади в него въехал КАМАЗ. Женщина как раз спала на заднем сиденье.

Было бы больше пользы, если бы деньги, которые забирало и пропивало это весёлое животное, а по учредительским документам и по договорённости он имел 50% и без того маленького дохода предприятия, я перечислял в детский дом. Кстати, он и слышать не хотел о пожертвованиях.

Естественно, карма била его по морде в полную силу. Его жена, которая не работала, а пила вместе с ним, переспала с его другом Славой. Слава, в свою очередь, рассказал всем знакомым о своей «победе». Естественно, пара развелась. Но не буду описывать все невезения вышеупомянутого «предпринимателя», как собутыльники украли у него восемьдесят шесть тысяч рублей и купили на следующий день себе старую машину и другое, скажу лишь, что однажды он спросил меня о том, почему ему так не везёт. Я рассказал ему про закон природы. Он задумался и сказал: «Наверное, я плохой», и пошел в церковь ставить свечку. Почему-то это общество думает, что стоит запалить фитиль восковой свечи, всё дерьмо им простится. Удивительно удобная позиция…

Была и ещё одна причина. Дело в том, что в те времена пошла мода «кидать» строителей. По телевизору утром шли сюжеты о том, как лучше это сделать. Строителей в них представляли чуть ли не врагами человечества, и «кинуть» их было обычным делом для каждого потребителя. И нас кидали. Некоторые заказчики умудрялись получить услуги, не только не оплатив их, но ещё и получив практически такую же сумму сверху. Закон и строительная экспертиза всегда были на их стороне.  Не нужно думать, что работы выполнялись не качественно. Например, заказчик приводил экспертов на спорный объект, и если те не понимали, в чём претензия, им говорилось, что всё уже переделано другими. Какое там переделано!

Конечно, были на этой почве инциденты. Одна пожилая пара построила себе дом недалеко от центра города, и, естественно, не собиралась оплачивать работы. Бригада убила их в подвале этого дома. Здание несколько лет пустовало, а потом в нём сделали офисы.

Нас тоже «кинула» одна татарская пара. Но после этого жизнь у них не заладилась. Муж проиграл все деньги в казино, они развелись, а в своей новой громадной квартире они так и не стали жить. Говорили, что там живет барабашка, хватает за волосы и роняет предметы. Они спрашивали, не умер ли кто-нибудь там во время работ. Хм, умер, но не там. Я взял на работу одну девушку по имени Оля, в прошлом фанатку ярославских групп. Она потеряла ребёнка, не могла найти работу, и была в депрессии. Я определил её на этот объект и приставил её к звену молодых профессиональных ребят Алексея и Леонида, чтобы она могла у них чему-нибудь научиться. Но они подтрунивали над ней. Потом Оля  перестала ходить на работу, а когда я приехал к ней домой, чтобы выдать заработную плату, мне сказали, что она повесилась. Лёнька тоже погиб. Он привёл домой двух девушек, и они зарубили его топором.

Что же правит миром, что является жизненной силой, поддерживающей существо под названием человек – любовь или всё же ненависть и зависть?

Возможно, истинно верной силой является любовь, но она встречается крайне редко. Наблюдая, как люди грызутся в очередях и общественном транспорте, я начинаю понимать, почему в голову ветхозаветного Иеговы пришла мысль о потопе.  Они разводят огород под своим окном пятиэтажного дома на окраине города и зырят в окно целыми днями, как бы ты не прошел мимо их грядок. Тогда они орут: «Эй, ты, козёл, хватит, ****ь, здесь шляться!». Это их территория, они так решили. Они могут убить за неё. Морковь им дороже человеческой жизни. И им бесполезно доказывать обратное, они всё равно скажут: «Сам виноват». Эти «высшие» существа, созданы, чтобы повелевать природой или… кем получится.

В августе я разнимал драку в районе автовокзала, а вернее избиение. Дедок  лет шестидесяти (возраст трудно определить из-за злоупотребления спиртным) бил таксиста, а тот пытался то ли увернуться, то ли сдержать его. Возбужденная собака деда рычала и кусала бедного мужика, защищая вышедшего из ума хозяина. Я воздействовал внушением из серии «все люди братья» и «насилие – это грех». Пока подвыпивший козёл врубался в мои слова (он явно почувствовал что-то не свойственное его природе), избитый таксист успел уехать.  Пьяный собаковод, выйдя из транса, попытался привязаться ко мне с темой: «Почему ты мне помешал», но, увидев, что я сажусь в автомобиль и не собираюсь продолжать диалог, смутился и свалил.

Так может, не стоит раздражать их своим успехом, чтобы они не смотрели на вас так, как будто вы заняли их место под солнцем?  Правда, это практически невозможно. А значит, всегда будет звучать: «Он вор (потому что у него приличная машина), его жена – ****ь (потому что она стройнее и красивее). Так что же движет людьми, любовь или всё же ненависть и зависть? На данном отрезке времени и в данной системе координат всё же второе и третье. Что они уважают? Физическую силу (вспомним случай в автобусе). Чего они хотят больше всего?  Денег и вашей смерти (такие зрелища, как драки и ДТП с трупами привлекают их также, как в далёкие времена, бои гладиаторов). А идеи гуманизма лишь условны. Их эксплуатируют или мечтатели, чтобы почувствовать себя комфортнее в среде уродов, или политиканы, чтобы пролезть наверх. Ведь все хотят денег. Жаль, что их нельзя взять на тот свет…

Но чтобы читатель не почувствовал совершенное отчаяние, я вернусь к мысли, прозвучавшей ранее: В человеке живут две сущности. Можно пробудить тёмную и злую, как это сделал Гитлер в немцах. А можно стараться способствовать развитию светлого начала, но проявлять слабость нельзя, иначе тебя убьют.

9.

Теперь расскажу о случае, произошедшем в августе 2006-го. Один из костромских художников  (тот самый, что писал статью про добрые концерты) пригласил меня на презентацию выставки, где был весь костромской «бомонд». Я и ещё один бард из Ярославля, из любви к другу, должны были спеть по нескольку песен. Естественно, нас никто из «бомонда» не слушал, кроме разве что простых людей, случайно попавших в музей. После этого все костромские «гении» поехали на пьянку в подвал. Причём я их всех перевёз на своей машине в два заезда.

По дороге к нам присоединилась моя жена. Как только эти озабоченные уроды увидели её, все сразу потянули к ней свои грязные руки. Все эти «художники», «поэты», «скульпторы», «фотографы» норовили её погладить, потрогать и ущипнуть. Я знаю, что из-за её симпатичной внешности к ней с детства пристают всякие озабоченные мужики, но чтоб «поэты»…

Их главный авторитет по фамилии не то Багров, не то Батогов, лысый в дешевом чёрном костюме и вообще весь в чёрном, восседал отдельно. На коленях у него лежали две малолетки. Я, конечно, знаю, что Кларка презирает эту сельскую творческую интеллигенцию, но под конец они вывели и меня.  Когда основная масса «бомонда» рассосалась, мы с Кларкой примостились в уголке, чтобы попеть песенки. Но я даже не мог расслышать, что я пою. В дальнем углу пьяные поэты что-то нарочито громко орали, как будто чуть тише, и они друг друга не расслышат.

Я сказал: «Хватит орать!» «Поэты» кинулись на меня с криком: «В Костроме тебя никто слушать не будет!» Я схватил бутылку и сказал, что если они придвинуться ко мне хоть на сантиметр, я разобью её о голову первому из них. Естественно, я бы не пустил её в ход, но… литераторы снова удалились в угол. Я предложил самому прыткому встретиться на улице без свидетелей, он почему-то отказался. Я повернулся и увидел, что пьяный фотограф, который весь вечер ходил за моей женой со своим вонючим фотоаппаратом тянет к ней свои руки, а она отбрыкивается. Мой каблук просвистел в сантиметре от его морды с вытаращенными глазами…  Мы покинули собрание.

Самара.

Человек с гитарой (а особенно если в запасе у него пара – тройка чисто бардовских песен) всегда награждается титулом БАРД. Это слово я всегда не любил, но мне повезло (как я уже говорил) обрести друзей среди Творческого объединения «Самарские барды». Мы стали осуществлять культурный обмен.

Тогда в 2006-м Грушинская поляна обрела нового хозяина – фирму «Мета». Это было сильное во всех отношениях предприятие. Творческое объединение  «Самарские барды» получило право от своих друзей – Меты на проведение фестиваля им. Валерия Грушина. Прежний монополист – Грушинский клуб Бориса Кейльмана, конечно, развёл большую судебную тяжбу за возвращение бренда, и через несколько лет победил.

Пётр Старцев  –  председатель ТО «Самарские барды» – пригласил нас с Кларкой принять участие в сентябрьском концерте на поляне, который назывался «А я по вас соскучился, ребята». В названии была милая добрая бардовская ирония, отражающая всю сущность бардовства. Как стало потом известно, это была своего рода репетиция новой Грушинки. И концерт удался. Всё было душевно, красиво, без посторонних. Когда я вышел на огромную, ярко освещённую в ночи сцену, надо мной пролетел самолёт. Неплохой антураж – подумал я и запел свои бардовские песни, а зрители (около 2-х тысяч человек) подпевали и раскачивались под «Там, где кончается путь» и «На одной из девяти планет». Это было очень красиво. Там я познакомился с Дмитрием Сухаревым, автором песни «Александра, Александра» а потом, когда пили виски со спонсором (очень увлечённым человеком), так же мы познакомились с Козловским. Многим читателям эти имена ни о чём не говорят. Это мэтры жанра. И это, действительно, было похоже на возрождение жанра авторской песни.

Потом я сделал концерт ансамбля «Самарские барды» в Костроме в зале областной филармонии.

Это было достаточно прикормленное место. Но люди всегда идут на имя, и билеты вначале продавались плохо, но зато все спрашивали: кто это такие? Тогда я повесил в кассе объявление, где было написано, что эти исполнители поют все бардовские хиты, а руководитель – 1-й гитарист Олега Митяева. Имя прозвучало, и билеты стали продаваться. Но, если честно, Пётр Старцев не гитарист, он когда-то пел с Митяевым дуэтом. Рекламу на радио я пустил на фоне известной и любимой в народе песни «Ты моё дыхание» в исполнении хора «Самарские барды». К тому же мои знакомые на ТВ обеспечили мне несколько звонков в прямой эфир от якобы просто телезрителей.

И концерт получился аншлаговый. От костромичей пели мы с Кларкой и наши друзья – барды Громов и Симонов. Все выступавшие сорвали шквал аплодисментов.

Если говорить о моих приёмах в организации концертов, то нужно упомянуть один случай:

Ещё раньше я организовал концерт известного рок-барда Димы Кузьмина (Чёрный Лукич). Я понимал, что должен обеспечить ему аудиторию. Но в Костроме его мало кто знал. Я сделал вот что: устроил разогрев из костромских ребят – человек 5-6. Объяснил им, что это звезда рока, и они захотели ему показаться. Пришли со своими друзьями (у каждого своя группа человека 4, а у каждого музыканта свои друзья) и… 5*4*4 – зал небольшого клуба был наполнен. Конечно, Вадим их не слушал, а как всегда рассказывал во дворе про свою бурную молодость с лидером знаменитой группы «ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА» Егором Летовым…

За три года моей деятельности в роли председателя общественной бардовской организации председатель костромского КСП  возненавидел меня всем своим тоталитарным сердцем.

В своё время он отмёл многих ребят, которые достигли определённого уровня самостоятельности в творчестве, и, когда его КСП отмечал в 2006-м свой юбилей, на сцене пели одни неумёхи. Это было жалкое зрелище, но я не стал давить на это. Думаю, стоит лишь вскользь коснуться наших с ним отношений, поскольку более подробного описания это не стоит. Это был великий, но самоуверенный и надменный, умеющий ненавидеть деятель авторской песни. Когда он услышал меня  и увидел мой гитарный бой, пригласил участвовать в ансамбле с двумя некрасивыми и зачуханными бардессами. Но я играл с женой Кларой или один.

После некоторых препираний он  назвал Клару фифой и сказал, что ей нет места в нашей палатке. Вот бред. Где Клара и где палатка? Я в свою очередь отказался петь с его девушками…

В декабре 2007-го я снова пел в Питере. Моя программа называлась «Декаданс». По сути, я был единственным автором-исполнителем в этом жанре.

Итак, это было не первое моё выступление в клубе-музее В. Цоя «Камчатка», но одно обстоятельство я выяснил только по приезду в Питер. В этот вечер через дорогу пела группа «Алиса», и потому в зале клуба сидело несколько человек. Я предвидел это. Предвидели это и другие, и потому этим вечером долгое время никто не вызывался петь. Передо мной выступал довольно приличный бард Брат Александр. Я же, выйдя на сцену, объявил, что когда концерт «Алисы» закончиться, и народ придёт в клуб, я петь не буду. Они уже сделали свой выбор. Так и случилось. Когда в 11-м часу пришла толпа, большинство из которых были в красно-чёрных шмотках, я убрал гитару в чехол, сел в автомобиль и уехал.

Я честно отыграл небольшую программу с той лишь разницей, что на этот раз Кларка не играла на фоно – доставать клавишные не было смысла. Зато я договорился с архивариусом питерского рока и арт– менеджером «Камчатки» Сергеем Фирсовым насчёт выступления моих друзей – костромских рок-бардов.

В Костроме про меня мало кто знал. Пресса игнорировала меня с того времени, как моё творчество вышло за приделы Костромы. Или с того времени, когда я стал высказываться по общественным и политическим вопросом. Не знаю. Но программа костромских новостей рассказывала о горячей воде, авариях на теплотрассах, ветхом жилье… Стоило какому-нибудь местному ансамблю выступить на фестивале в соседней области, про это писали все костромские газеты. Я же в них не значился, поэтому меня никто не знал.

Мы несколько раз пели в Камчатке, потом нас занесло-таки на Грушинский фестиваль, где я руководил второй эстрадой. На нашу эстраду в соответствии с графиком приходили известные и не очень известные барды и выступали. В те три дня через меня, можно сказать, прошла вся история авторской песни. Также я сделал совместное выступление Андрея Козловского и Сергея Рыженко (это скрипач из фильма «Асса»). Поляна перед второй эстрадой стояла на ушах. Потом наша подруга автор-исполнитель Ольга Сорокина полезла на сцену вместе с пьяным мужиком в ластах. Оля пела, а он плясал. На Грушинке всегда полно странных субъектов. Этот мужик ходил по поляне в маске и ластах, в таком виде его и застала Ольга. Даже во время выступления бардов она не вынимала из ушей наушники от плейера, показывая, что её всё это мало занимает. А, когда подошла её очередь, устроила шоу с водолазом. Потом мы классно спели сейшен «На одной из девяти планет», потом все напились. Потом я чуть не разодрался с одним бардом, потом, Кларка разругалась с Борисом Бурдой.

Борис Бурда считал себя очень умным, и как следствие любил спорить. Но Клара от своего папы унаследовала те же качества. И вот коса нашла на камень. Спорили они о брендах Пепси-колы и Кока-колы. Кто какие напитки делает. О ерунде короче. Зрителей они собрали много. Я потом уточнял, права была Кларка.

И конечно мы посетили Грушинскую гору, всю в огоньках. Внизу была сцена с парусом. Прикольно, но одного раза достаточно. Тем более, что никакие мы не барды. Просто совсем не барды.

Мы – русский андеграунд.

С нами ездил костромской рок-бард Дима. Когда мы возвращались домой, он увидел несколько знаков. Не в смысле дорожных, а в смысле знаков судьбы. В придорожном кафе к нам подошел странный человек и стал что-то говорить про нас очень загадочное, потом очень долго мы не могли обогнать фургон с надписью похороны и прочее. И вот ночью со встречной полосы на нас выскочил автомобиль. Буквально за пару метров до столкновения я успел свернуть на обочину. Я вот думаю, что было бы, если бы он предпринял тот же маневр, а не продолжал идти на таран? Ведь я не показал поворот. Клара и Дима были в шоке. Молчали несколько минут. Когда мы вернулись  домой в тишину своей квартиры, Клара спросила: «Мы погибли, да? Мы теперь призраки»? Она до сих пор вспоминает этот случай. Вообще мы собирались на Грушинку ещё раньше. Тогда, несколько лет назад, машина отказалась ехать. Мы отогнали её в автоцентр, и там несколько часов мастер пытался понять, что с ней такое. В конце конце концов он сказал: «Всё нормально, я не знаю, почему она не заводится». И рассказал историю о том, что однажды на ночной дороге у него заглохла машина. Он не смог ехать дальше и заночевал прямо в ней. А утром обнаружил через несколько метров на дороге страшный обрыв. Было понятно, к чему он клонит, и я сказал Кларе, ехать не стоит. Потом мы сели в автомобиль, я повернул ключ зажигания, и машина завелась. Мы поехали домой.

Я сделал несколько концертов известных бардов в Костроме, провёл несколько фестивалей, концертов акустического рока  «ДК Неформат», концерт памяти Тани Барсуковой организовали вместе с её братом Женей.

Таня была потрясающе светлым человеком. Казалось, в ней нет ничего плохого, никакого изъяна. Она заболела раком, и врачи сказали, что всё, пипец. Но она стала ходить в старообрядческую церковь и настолько сильно поверила, что поправилась на удивление врачей. Но через несколько лет её насмерть сбила машина, когда она ехала по мостику через маленькую речушку. Представляю, как страдал Женька. У меня ведь тоже есть сестра, тоже Таня и тоже верующая.

Пригласил я и Сергея Рыженко на фестиваль «Хорошие песни хорошего города», который мы проводили в центральном парке. Этот фестиваль нужен был администрации для галочки, поэтому о рекламе они не позаботились. Народу было мало, но зато пожаловали хулиганистые ребята из соседней общаги, коих обычно именуют гопниками. Когда стемнело и милиция уехала, они «вышли на арену», и мы с Димкой (сыном моего друга по студенческим годам) пробили одному из них голову. Нас забрали в ментовку. Но Кларка приехала за нами и выкупила нас. Она торговалась с гопниками, а менты спокойно ждали, когда стороны найдут консенсус. В конце концов она отдала несколько тысяч, менты получили свою долю, а мы вышли на свободу.

В общем,  какое-то время мы ещё потрудились на музыкальном поприще.

Сами мы тоже выступали и в Костроме, но больше в других городах. Даже подрабатывали, выступая в кабаках. Денег было мало, а там подвыпившие танцоры давали неплохие чаевые. Но это было очень утомительно. Однажды во время концерта подошел парень и спросил, знаю ли я какого-то артиста, мол, он супер, тоже в ресторанах поёт. Я посмотрел в интернете и обнаружил, что тот, кого он назвал, музыкант из старой костромской группы КШ. Оказалось, он работал в Москве, сочинил песню «Я ночной хулиган» для Димы Билана и много других шлягеров. Это странно, что человек с голосом, артистизмом пишет песни для других, гораздо более слабых исполнителей. Он мог бы исполнять их сам, но у него нет денег на рекламу по телевизору. Почему люди так верят в «дебилятор»? В эту икону, этот фетиш? Почему доверяют ему? Всё, что покажет им голубой экран, превращается в предмет поклонения! Наверное, это идёт от тотемизма. Раньше люди поклонялись пням, статуям, камням. А тут… говорящий ящик! Нифига себе!

Где она, справедливость? Под каким камнем зарыта?

И вот однажды нам показалось, что всё, альтруизма хватит. Денег на раскрутку всё равно не было, а тратить своё время и силы, получая гроши, а порой просто недопонимание и плохое отношение, не стоит. Хотя мы и провели фестивали «Друзья 2010» и Друзья «2011».

10.

В 2010-м наша общественная организация была подвергнута проверкам юстиции и финансовой безопасности. Проверили наши счета и всю документацию. Вынесли определение, что мы не занимаемся разжиганием национальной розни и всё у нас нормально, хотя и запретили использовать символику на печати. Спасибо вам, о государственные служащие! Но вам не кажется, что вы бредите иногда? Потом как-то днём позвонила Клара и сказала, что дома у нас был обыск, искали наркотики. Заглядывали в мусорные вёдра и кастрюли. Ничего не нашли. Господа чиновники, вам может показаться странным, но мы их не употребляем. Нет, конечно, друзья приносили пару раз спайсы, пока их ещё не запретили, но это такая дурь, что я не знаю, кому это может понравиться. Травку мы курили, может, раза четыре за всю жизнь. Извините, не вставляет. Ясно, что проверка была по анонимному звонку. Я до сих пор не могу понять, каким мерзавцам мы обязаны таким вниманием.

Свой бизнес в 90-е начинали почти все. Но те, у кого получилось, в нулевые уже имели холдинги, остальные, коих оказалось подавляющее большинство, перебивались с копейки на копейку. Вся эта несчастная масса людей называлась мелким бизнесом.   В «нулевых» многочисленные строительные шарашкины конторы шатались по городу и унизительно выпрашивали объёмы. Доходы многих горе – предпринимателей были меньше, чем зарплаты на предприятиях тех, у которых получилось. Американская мечта в российском варианте воплотилась далеко не для всех. Кто же поднялся? Один местный товарищ разбогател на производстве стальных дверей во времена тотального воровства, другой на производстве торгового оборудования в момент, когда все кинулись торговать, третий на ценных бумагах, когда делили заводы. Ничего плохого про этих людей сказать не могу. Не хапуги, не жулики. В достаточной степени честные, порядочные люди. Это было похоже на золотую лихорадку, когда богатели не те, кто мыл золото, а Левисы Штраусы, которые придумали штаны с большими карманами. Правда, карманы нечем было наполнить. Отдельная категория – «красные директора», которые, будучи в советское время руководителями, стали вдруг владельцами заводов. В строительном же бизнесе важную роль играли связи. Подряды раздавались своим, чтобы незаметно и безнаказанно брать откаты. В 90-е можно было сорвать куш, попросту притырить деньги. Но многие пролетели, даже имея необходимую сумму. Наш народ всегда любил пожрать, и почти все, кто вложился в супермаркеты, получили стабильный бизнес. Как ни странно, удачно устроились рок-звёзды местного пошиба. Какой-либо славы за пределами города они так и не получили, зато здесь постаревшие и растолстевшие герои обосновались неплохо. Кто-то заимел свою местную радиостанцию и гонял в эфире свои песни. Кто-то купил клуб, пел в нём сам и приглашал друзей. Некоторые обзавелись коттеджами, мы же проживали в подаренной родителями квартире.

Шёл 2007-й год. Костромской камерный театр заказал мне мюзикл «Пеппи Длинныйчулок». Я сочинил 15 отличных песен. Клара и мультиинструменталист  Милош аранжировали их. Спектакль прошел в нескольких городах, мы заработали копейки, но было интересно. Да и зрелище, благодаря режиссеру, получилось яркое и динамичное. От второго подобного предложения я отказался. Несколько позднее компания Бомба-Питер выпустила все наши альбомы в виде интернет-изданий а также на физических носителях – дисках. Правда, последние, в то время, уже уходили в прошлое. Рок – журналы продолжали писать про нас. Администрация предоставляла центральную площадь. Мы сделали концерт студии, но сами выступать не стали. Чтобы ребята не задавали вопросы, я перевязал палец бинтом. Даже позвонили с местного телевидения, но тут уже отказались мы.

Однажды в интернете Клара увидела тему,  в которой люди писали, что когда-то лет десять назад в каком-то журнале прочитали стихотворение «Благая молитва» (приводили текст) но не помнят, как звали автора. Это было моё произведение, я отправил его в журнал то ли «Юность», то ли «Молодость» – такой советский молодёжный журнал. Но я не знал, что стих напечатали. Мне было приятно. Потом единственный не продавшийся журнал FUZZ закрылся. Это была очередная победа попсы и безвкусицы.

Наверное, тебе, читатель, интересно узнать, как пишутся песни. Знаешь, по-разному. В шлягере важна идея. Она концентрируется в припеве, а куплеты раскрывают смысл. Возьмем, к примеру, мой шансонный шлягер 90-90-90, о котором я упоминал. Как-то я шарился по кухне с целью пожрать. Мысли о еде приводят к мыслям об отсутствии стройности. И вот в голове родилась фраза, что если так жрать, что будет размер не 90-60-90, а 90-90-90. Опа!  Я ухватился за эту идею. А что если написать песню не про модель, а про женщину с такими габаритами 90-90-90? Так и получилась песня с припевом «90-90-90, вот такие вот параметры мои…». Первый вариант был немного издевательский, но когда я дорабатывал её для группы Михаила Круга «ПОПУТЧИК», получился наоборот хвалебный.

Если говорить об настоящих песнях и стихах, то описать этот процесс невозможно. Просто бывают такие минуты, когда впадаешь в транс и погружаешься в мир грёз и образов. Слова, фразы, картинки плывут перед тобой. Но опять же, все наматывается, как клубок, или как снежный ком на один образ, неизменно яркий, который потряс и дал толчок этому процессу. Многие считают, что если зарифмовать несколько строчек со словами капель, берёзки, луна, край родной и прочее, то это будет поэзия. Это будет говно. Поэзия – это универсальный язык. Он состоит из образов, метафор, сравнений и других средств художественной выразительности. Но нужно понимать, что мало освоить теорию стихосложения и прочитать много поэтических сборников. Не умея остро чувствовать и переживать, не станешь поэтом. Поэт – это человек, который трансформирует внутренние чувства, эмоции, переживания, боль, счастье в словесные образы. И если он в достаточной степени владеет этим универсальным языком, читатель испытывает те же чувства.

Итак, Клара продолжала трудиться в статистике, а я пытался заработать частным строительным бизнесом.

Однажды, находясь в поиске потенциальных заказчиков, я позвонил на главный костромской хлебозавод, купленный на днях одним московским холдингом. Естественно, они затеяли глобальную реконструкцию производства. Главный механик, как оказалось в дальнейшем любитель авторской песни, сказал, что подрядчиков им не надо, но в штат им нужен инженер-строитель. Естественно, зачем платить большие деньги подрядчикам, если можно найти одного специалиста, поставить ему сверхзадачу и наблюдать, как он лезет из кожи вон за зарплату рабочего. Я приехал на завод, поговорил с инженерами, и меня повели к директору. Так я покончил с мелким бизнесом и стал простым инженером.

Но жизнь моя от этого стала ещё интереснее.

В кожаном кресле сидел в меру напыщенный сорокалетний, как мне сперва показалось, побритый наголо мужик крупных размеров. Он задал мне несколько вопросов про реконструкцию, и я ответил, как всё это делается. Холдинг затеял переоборудовать производство, а этот процесс начинается со строительных работ. Нужно реконструировать и приспособить помещения под новое оборудование. Сроки были жесткие, и мы принялись за дело. Геннадьевич, так звали директора, как мог, воодушевлял нас. Внезапно собирал всех на заводе ночью. Стрелял в звёздное небо из ракетницы, заставлял главного энергетика  таскать воду в вёдрах, а меня за провинность возить контейнеры с хлебом. В подчинении у меня были узбеки-строители, один из которых – старший по имени Амир – был весьма смышлёный. Если их забирали на производство, Геннадьевич отдавал приказ красить или ремонтировать крышу непосредственно самому.  Как-то раз я нарушил указание и взял Амира в помощники. Это и была провинность, за которую я возил хлеб. Как потом оказалось, Геннадьевичу было двадцать пять лет, и он был наёмным директором, хотя вёл себя как хозяин. Его отец работал в охране экс-президента и был другом хозяина холдинга. По первому впечатлению Геннадьевич был идейный человек, даже попросил меня написать гимн хлебокомбинату. Я выполнил эту просьбу, и песня про великие наши дела зазвучала на радио и в цехах. Он очень боялся снега, и мне приходилось ночами и днями трудиться, чтобы, не дай бог, на территории завода не оказалось этого вреднейшего вещества. Каждый знал: снег – это враг, и в борьбе с ним хороши все средства. Даже ядовитый реагент, который в избытке рассыпался на территории завода. Он за пару часов разъедал обувь, превращая в  лохмотья новые сапоги.  Но нашей целью был чистый асфальт, иначе у Геннадьевича мог случиться нервный срыв.

Также мы работали над проектом нового хлебозавода. Прошли инвестиционный совет при губернаторе и получили одобрение, собрали соответствующую документацию. Так что я половину рабочего дня крыл крышу, а потом бежал по согласованиям. Собственно, почему рабочего, просто дня. Ведь выходных не было. Но в конце концов холдинг денег на новый завод не дал. Зато про это предстоящее великое для Костромы дело всё время  писалось в газетах.

Там я почувствовал, что без животного белка такой график я не осилю. Когда после долгого перерыва я съел первый, забытый на вкус, кусок мяса, у меня закружилась голова. Ещё бы, ведь Кларка, большой спец в области кулинарии, торжественно приготовила бифштекс с кровью. Чем только она меня не кормила в жизни! Не выезжая из Костромы, я попробовал все кухни мира. Но вернёмся на завод.

Русских работников постоянно увольняли, заменяя их узбеками. Последние работали без выходных, по двенадцать – восемнадцать часов в сутки, получая меньше русских, и это было весьма эффективно. Через какое-то время многие из них представляли жалкое зрелище убитых работой людей. Чтобы поднять обессиленного человека ночью на работу, требуется немалое усилие. Били узбеков все, кто хотел. Когда я впервые зашёл в душное пропахшее помещение, где проживали гастарбайтеры, меня чуть не вырвало. Кругом были тараканы, а стены были чёрные от жира и плевков насвая (вещества, которое они клали под язык).  Грязная одежда, грязные люди и вонь!  Я подумал, что больше никогда туда не зайду.