Текст книги "Наседка(СИ)"

Автор книги: Владимир Сазанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Ой... – Он кое-как восстановил дыхание. – Насмешил, Синдзи. Обязательно друзьям расскажу. Диверсионных операций не обещаю, но выезд на природу обеспечу. Поучим тебя правильно прятаться.

Март 1997 -го

Очередной учебный год подходил к концу. Визит к стенду с оценками давно стал привычным ритуалом, не вызывающим никаких эмоций. Ведь какая, в сущности, разница девяносто у меня средний бал или девяносто два, если и то и другое позволяет без проблем поступить в Токийский университет? При условии успешно сданных вступительных экзаменов, естественно. Пришел, увидел, привычно подколол Катцу, не менее привычно возмутился гениальностью Мутанта и пошел провожать Мики домой, помахивая двумя портфелями.

Кстати, о портфелях. Любовь японцев к ритуалам несколько раздражает. Особенно когда выливается в полнейшую бессмыслицу. И если стандарты школьной формы я еще мог понять, то портфели... Вот зачем, скажите на милость, мы таскаем в руках эти недоделанные чемоданы, когда на свете существуют рюкзаки и ранцы. В том числе детских модификаций. Но нет, те же самые школьные стандарты предписывают ходить на занятия исключительно с портфелем. Извращение.

– Слушай, Син, – как-то неуверенно произнесла Мики, поглядывая на меня искоса. – По поводу вашего робота...

– Он уже действительно пылесосит, – поспешно заявил я, заранее защищаясь от предстоящих обвинений. В последнее время девушка была не слишком довольна тем, сколько моего времени тратиться на возню с проектом. Точнее тем, сколько этого самого времени остается на ее долю.

– Я не о том, – отмахнулась Нигоесо.

– А о чем?

– Просто как-то упомянула при отце о твоем увлечении, и он вдруг им заинтересовался.

– И что? – Родитель Мики вроде работал каким-то менеджером, а не инженером или программистом, поэтому особого желания обрести зятя-изобретателя у него возникнуть не должно.

– Папа сказал, что в их компании разрабатывают точно такую же штуковину, только занимается ею целый отдел.

Вот это номер! Я даже остановился, огорошенный новостью. Девяносто седьмой год на дворе – до продаж первого робота-пылесоса еще лет пять, если не больше. Понятно, что проектировать устройство начали задолго до выпуска, но не настолько же?!

– Где, говоришь, твой папа работает? – осторожно поинтересовался я.

– "Хитачи".

Черт! Плакала очередная мечта разбогатеть – тягаться с крупной компанией у меня не выйдет в любом случае. Даже если они создадут свое устройство позже меня, оно все равно будет гораздо популярнее – рекламу ведь никто не отменял. И запатентовать изобретение до наступления совершеннолетия не получится. Да что за жизнь такая?!

– Папа хотел бы посмотреть на твоего робота, если можно, – осторожно произнесла Мики, видимо, впечатленная отразившимися на моем лице эмоциями.

– Да чего уж теперь, – обреченно вздохнул я. – Покажу. Пусть заглядывает в гости.

– Он может помочь продать твое изобретение компании.

– Думаешь? – Призрачный луч надежды заставил рефлекторно прикинуть, сколько удастся стрясти с "Хитачи" хотя бы за программную часть устройства. Выходило не так уж и мало. Во всяком случае, с дополнительной подработкой на студенческую жизнь должно хватить. Мысль о возможности скинуть бремя зависимости от родительских средств согрела душу.

– Конечно, – кивнула Мики. – Я его попрошу.

Глава 8

Июнь 1997 -го

Мики действительно попросила своего папашу помочь будущему зятю. Вот только тот, словно подозревая меня в нежелании жениться на его дочке, пообещал всячески посодействовать, похвалил изобретение, после чего без всякого зазрения совести обул. В лучших традициях жанра. Вернее не так. Он меня обул, одел и накормил. Обещаниями. Кинул, если по-простому. Скотина!

Зачем только я дал ему программную часть изобретения? Хватило бы и демонстрации работы устройства в сложных ситуациях. Ничему-то жизнь меня не учит – так и норовлю записать не пойми кого в друзья или родственники. Ладно, будет очередной урок. А на его дочке теперь точно не женюсь. Вот так вот!

Нет, я, конечно, знал, что много мне не предложат, но миллион йен?! Жалкий миллион йен! Да любой из штатных программистов "Хитачи" за полгода больше зарабатывает. Притом, что ни один из них гарантировано не сможет за полгода создать ничего подобного моему блоку управления, вобравшему в себя опыт вероятного будущего. Зато выдать его за свое достижение наверняка не постесняются.

– Спасибо вам за помощь, Саваки-сан.

Я вежливо поклонился, изображая благодарность. А что еще можно было сделать? Программа-то уже у них, а авторство замучаюсь доказывать. Не говоря уже о перспективах судебного иска, поданного несовершеннолетним на крупную компанию. Гиблое дело.

– Не за что, Синдзи, – с добродушной улыбкой отмахнулся этот змей. – Всегда рад помочь другу Мики. К тому же наши специалисты хвалили написанную тобой программу. Сказали, что она весьма неплоха.

Неплоха?! Да этим недоучкам до такого уровня еще годы и годы! Рискнул бы кто-нибудь из них повторить подобное в моем присутствии! Их счастье, что я ради конспирации изображаю из себя ребенка. Но не дай бог, кто-нибудь из умников подвернется однажды под руку – бить не буду, но жизнь испорчу. Отца Мики это, кстати, тоже касается.

– Спасибо большое, Саваки-сан. – Что тут еще скажешь? Обычный школьник должен радоваться похвале таких серьезных специалистов. Как и миллиону йен. Бешеные ведь деньги с детской точки зрения – года полтора работы официантом на полставки. Да чтобы я еще хоть раз в жизни сделал программу, не содержащую в себе возможности напакостить... И вообще... К черту роботов. Буду заниматься исключительно программными продуктами.

– В нашей компании принято привечать перспективных молодых людей, Синдзи. Я обратился к руководству, и они согласились подписать с тобой трудовой договор.

– Со школьником? – Изображать удивление не пришлось. Программа программой, но с трудоустройством несовершеннолетних ситуация здесь жесткая. – И мне разрешат работать?

– Нет, конечно, – снова улыбнулся папаша Мики. Прямо как продавцы ненужного хлама или рекламные агенты из моей прошлой жизни. – Работать у нас ты сможешь только после окончания университета. А вот договор можно подписать уже сейчас. Более того, компания оплатит твою учебу. В счет будущей зарплаты.

Ага, ага. Плавали, знаем. С деньгами мальчика прокатили, почему бы еще и в кредитное рабство не взять? Для полного комплекта. Почитать, что ли, предлагаемый договор? Чисто ради интереса. Узнать сколько в нем подводных камней.

– Вы очень щедры, Саваки-сан. Жаль, что я вынужден отказаться.

– Почему? – Его удивление выглядело вполне искренним.

– Мне бы хотелось открыть собственное дело. Самому создать компанию с громким именем. Одного робота я ведь придумал, так что помешает спроектировать другого?

– Синдзи, Синдзи. – Он покачал головой. – Новые идеи – вещь ненадежная. Никогда не знаешь, какая действительно окупится, а какая принесет убыток. Не лучше ли позволить заниматься маркетингом специалистам, а самому себе оставить творческую работу. С твоими способностями сделать карьеру в нашей компании будет несложно.

Сделать карьеру. Точно. Называли бы уж лучше вещи своими именами: подняться до старшего инженера лет за десять, попутно позволив руководству заработать крупные суммы на своих изобретениях. Нет уж, спасибо. Как-нибудь сам.

– И все-таки, Саваки-сан, я попробую. Со всем уважением к вам.

– Хорошо, Синдзи, – вздохнул он. – Но если вдруг передумаешь...

– Конечно, конечно. Как я могу забыть столь щедрое предложение.

Кажется, в последних словах все-таки проскользнула издевка, потому как мужик бросил на меня острый взгляд. Пришлось опять тщательно изображать восторженно-благодарного подростка.

Август 1997-го

Лето пришлось провести с «родителями». Сложный период. Мать Синдзи все время норовила окружить «своего ребеночка» заботой и лаской, а я давно отвык от подобного обращения. Сначала казалось, что две недели в конце прошлого лета достаточно подготовили меня к тисканьям и периодическим поглаживаниям по голове, но к середине июля нервы уже начали звенеть от напряжения. Пришлось под предлогом общения с друзьями ненадолго свалить обратно к тетке на другой конец города. Никогда не думал, что стану радоваться возможности самостоятельно готовить и убираться в квартире!

Отдал Ангелу его двести тысяч. Фактически у меня купили только программную часть, но парень честно делал свою работу, и оправдывать этим банальное желание зажать деньги было нечестно. Катцу радовался, как ребенок, которым, собственно, и являлся. Говорить ему, что нас безбожно надули, я не стал.

С утра и до обеда я обычно зависал у Мики, старательно доламывая диван в гостиной. Своеобразная мелкая месть папаше девушки. Хотя, в принципе, я был даже в какой-то мере благодарен хитрому змею: за своевременное возвращение с небес на землю. А то расслабился, понимаешь, – всерьез о свадьбе начал подумывать. Совсем юношеские гормоны голову задурили. Еще немного, и окольцевали бы меня как миленького. Нет уж, я лучше еще немного холостяком побуду. Лет двадцать. Или тридцать. А диван обязательно доломаю. Судя по тому, что он и так уже жалобно поскрипывает некоторыми пружинами, до конца зимы гарантировано не доживет.

В университет меня, можно сказать, приняли. Во всяком случае, экзамены, которые в Японии проходят за полгода до окончания школы и фактического зачисления в высшее учебное заведение, я сдал. Оставалось только не испортить школьный аттестат плохими оценками – плевое дело.

Подработку пришлось забросить, оставив лишь двух учеников: Джона и Мамору. Боксер оказался не таким уж и глупым, и после пересмотра жизненных приоритетов из него вышел вполне приличный студент. Фактически я его и не учил-то ничему. Так, пояснял непонятные моменты и повышал парню самооценку, получая за это деньги. Впрочем, как и с Джоном. Американца больше интересовали культурные особенности страны и мое мнение о банальных жизненных ситуациях, чем обучение языку, на котором он уже вполне сносно общался. Советы по общению с японками, опять же... Так что в обоих случаях я скорее получал деньги за умение слушать и вовремя вставлять нужные фразы. Психотерапевтом, что ли, устроиться?

Но, в целом, несмотря на нагрузку, жизнь меня только радовала. До начала школьных занятий оставалась целая неделя, родители торчали на другом конце города, а записавшаяся на курсы массажа Мики дарила мне неземное наслаждение, периодически разминая мышцы после занятий у Джиро-сенсея. Так что домой мальчик Синдзи плелся усталый, но довольный.

Взобравшись на положенное количество ступенек и уже предвкушая, как упаду на стул, вытяну ноги и пристрою на колени клавиатуру, я обнаружил перед дверью теткиной квартиры мнущегося лейтенанта сил самообороны. Этот смешной тип то поднимал руку, собираясь решительно постучать, то ронял ее обратно.

– Чего робеешь? – несколько вяло поинтересовался я у него. – Не руку с сердцем случаем предлагать собрался?

– Она меня выгнала, – как-то по-детски обиженно отозвался Макото, поворачивая ко мне растерянную физиономию.

– За что? Не сошлись во мнениях при обсуждении фотографий соседского котика?

– Я не знаю, – у мужика был такой вид, словно он вот-вот заплачет.

– Тяжелый случай, – посочувствовал я. – Извиниться хоть успел?

– За что?

– Не за что, а перед кем.

– Но я же ничего не сделал, – попытался оправдаться Макото.

– Наивный. Это с твоей точки зрения – ничего. А с ее – совершил все семь смертных грехов. Или сколько их там? Иначе сидел бы сейчас на диване с тетей в обнимку, а не мялся на лестничной клетке. Так что, если хочешь вернуться – придется извиняться.

– Но за что?! – почти возопил он.

– Ты как маленький. – Я закатил глаза. – За все. Думаешь, если мы в патриархальной Японии, то все женщины будут только послушно кивать и заглядывать тебе в рот? Нет. Дурное влияние запада заставило японок вообразить себя самостоятельными. Нынче бал правят феминизм и эмансипация. Поэтому, нам, мужчинам, приходится перед ними извиняться, если мы желаем видеть своих избранниц в хорошем настроении. Просто так извиняться, ни за что. Понял?

– А? – только и сказал лейтенант, растерянно хлопая ресницами. Военный как он есть. Одна извилина и та от фуражки.

– В общем, так, – я панибратски взял простого армейского парня руками за плечи и развернул лицом к двери. – Сейчас ты войдешь внутрь, упадешь на колени и попросишь у тети прощения.

– Но я даже не знаю за что! – отчаянно просипел он, стремясь врасти обеими ногами в лестничную площадку.

– Тогда срочно придумай такие выражения, чтобы она об этом не заподозрила. И не вздумай пытаться выяснить причину ее гнева, если не хочешь повторного выдворения. Извинился, поклялся в вечной любви, обозвал богиней и все. Будет топать ногами и стращать небесными карами – тверди, как она очаровательна. Начнет фыркать и отворачиваться – значит можно вставать с колен и нежно целовать в шейку. В общем, не мне тебя учить. Вперед!

Я хлопнул его ладонью промеж лопаток и шустро сунул выуженный из кармана ключ в замочную скважину. Два оборота и еще один удар по спине, чтобы мужик все же попал в квартиру, а не сбежал, подавшись минутной слабости.

– Привет, тетя! Я вернулся!

– Привет, Син, – отозвалась после некоторой паузы и едва слышного всхлипывания Таки. – Ты там Макото не видел?

– Конечно видел, тетя. – Я подтолкнул лейтенанта к дверям теткиной комнаты. – Он такой расстроенный, такой расстроенный, что прям ужас.

– Да?

Таки выглянула в коридор, явив нам свои дрожащие губки, покрасневшие глазки и шмыгающий носик. Макото тут же бухнулся перед ней на колени, стукнул лбом об пол и залепетал что-то о готовности сделать сэппуку, чтобы искупить причиненную ей обиду. Ой, идиот! Нельзя же все мои указания воспринимать настолько буквально! Перехватив немного растерянный взгляд Таки, я вздохнул, пожал плечами, покрутил пальцем у виска. И попросил:

– Теть, прости засранца.

Ноябрь 1997-го

– Син! – громкий оклик от объявившейся на пороге тетки приостановил кипящую в комнате битву.

– А? – Я повернул голову и тут же схлопотал по ней подушкой.

В ответ на мой возмущенный взгляд Мики состроила виноватое выражение лица, хотя подозреваю, она с удовольствием воспользовалась подвернувшейся возможностью.

– К тебе друг, – сообщила Таки.

– Пусть заходит. – Я отбросил свое "оружие" и принялся заправлять выбившуюся рубашку обратно в брюки.

Девушка тоже занялась своим внешним видом и полминуты спустя, когда к нам присоединился мрачный Катцу, о недавнем сражении напоминал лишь устроенный на кровати бардак.

– Чего грустим? – поинтересовался я у товарища.

– Сказал Хироко, что не могу больше с ней встречаться, – сообщил он, плюхаясь задницей прямо на пол.

– Черт! Ты что, не мог еще полгодика потерпеть? Вы же с этим прилипчивым кошмариком впятеро дольше влюбленную парочку изображали. А мне теперь целый месяц Мики мороженым кормить придется.

– Э?.. – Ангел растерянно заморгал.

– Мы с Синдзи как-то поспорили, хватит ли кое-кому духа сказать Хироко "нет" до окончания старшей школы, – пояснила ему Нигоесо. – Я вот в тебя верила, а он...

– Да ладно. Верила она... – хмыкнул я. – Лучше честно признайся, что имела зуб на эту страшилку.

– Ничего подобного, – Мики показала язык. – Просто я, как любая нормальная староста, забочусь о своих подопечных. А Хироко, в отличие от Катцу, не из нашего класса.

– В общем, мы тебя любим и все такое, – сообщил я Ангелу, присев рядом на корточки и сочувственно похлопав его по плечу. – Ну ты понял.

– Ага. Понял, – проворчал он. – Помочь от нее отделаться ты не согласился. Зато посмеяться, да разжиться бесплатным мороженым – всегда готов.

– Не надо инсинуаций, – делано возмутился я. – Это Мики потребовала себе мороженное.

– А ты?

– Как будто сам не знаешь, какие у Синдзи желания... – проворчала девушка, заставив Катцу порозоветь.

– Ладно, ладно. Проиграл, так проиграл. Мороженое, так мороженое. – Я решил не смущать невинного Ангела и сменить тему. – Ты чего хотел-то?

– Совета.

– И?

– Как мне ей это?.. Ну... Объяснить. – Он сделал какой-то неопределенный жест руками.

– Зачем теперь что-то объяснить? – удивился я. – Вы же уже все. Разбежались.

– Нет. – Катцу повесил голову. – Она заплакала, и мне пришлось сказать, что мы не расстаемся. И будем вместе. – Его голос упал практически до шепота. – Всегда.

– Ты идиот? – Вопрос вырвался сам собой.

– Наверное, – покаянно согласился Ангел.

– Да... Тяжелый случай. Ничего, что-нибудь придумаем. Зато я все же не проиграл.

– Проиграл! – поспешно заявила Мики.

– Ничего подобного. Мало ли что там Катцу ляпнул. В итоге-то кошмарик все еще числится его девушкой.

– Ну и что? Мы спорили о том, хватит ли ему силы духа. Хватило. Пусть и не надолго. Так что не надо юлить, Синдзи.

– Я не юлю!

– Юлишь! Ты же сам только что пообещал ему помочь расстаться с Хироко. – Мики ткнула пальцем в Ангела, и эта карликовая горилла, даже в сидячем положении достающая головой мне до грудной клетки, ответила ей жалобным взглядом побитой собаки. – Хочешь взять свои слова обратно?

– Черт! – Следовало признать, меня загнали в угол. – Может, ничья?

– Нет, – Мики самодовольно вздернула носик.

– Чего только ради друга не сделаешь. Но учти, Катцу, ты сам напросился.

– Ага, – робко согласился парень, еще не представляя, что его ожидает.

Засунув руку под кровать, я извлек на свет божий слабо звякнувшую картонную коробку. Немного поразмыслил, изучая ее содержимое, и, приняв окончательное решение, достал пол-литровую бутылку, наполненную коричневатой жидкостью.

Запрет на продажу алкоголя лицам моложе двадцати одного года давно перестал представлять для меня проблему, так что теперь в самодельном "баре" хранилось порядка двенадцати литров интересующих меня напитков. Только хранилось, потому как дегустировать их было не с кем, а пьянствовать в одиночку не имелось ни малейшего желания.

– Что это? – спросила Мики.

– Виски, – сообщил я. – Сейчас мы проводим тебя домой, и откупорим с Ангелом эту милую бутылочку.

– И как это поможет? – Нигоесо скорчила недовольно-скептическую рожицу.

– Как обычно. Полночи Катцу проспит в обнимку с унитазом, а утром ему будет настолько плохо, что он пошлет в пешее эротическое путешествие не только свою девчонку, но заодно всех ее родственников, подружек и подвернувшихся под горячую руку сторонних наблюдателей.

– А может, не надо... – несколько побледнел мой друг, оценив открывшиеся перспективы.

– Надо, Ангел, надо.

Задуманное удалось на все сто. Непривычного к алкоголю школьника развезло так, что он переехал жить в туалет уже в одиннадцатом часу вечера. Звуки, которыми Катцу приветствовал обитавших под ободком унитаза бактерий, всполошили Таки, заставив ее покинуть комнату.

– Что с ним, Синдзи? – нервно спросила тетушка.

– Страдает от несчастной любви.

Таки, успевшая за время нашего совместного проживания изрядно поднабраться жизненного опыта, сложила два и два и нехорошо прищурилась.

– Пили, – утвердительно припечатала она.

– Разумеется, – кивнул я, даже не собираясь отпираться. – Или ты знаешь другой способ лечения душевных травм? Тогда диктуй. Только за карандашом схожу.

Тетка, естественно, никакого иного способа не знала. Но она являлась женщиной, да еще и учительницей, потому, вместо того чтобы заткнуться, завела стандартную шарманку.

– Синдзи, пьянство не выход! – выдала новоявленная лекторша, чеканя каждое слово. – Особенно в вашем возрасте!

– Ага. Вот прыжок с балкона головой вниз – совсем другое дело. Знаешь, я не собираюсь терять друга только из-за дурацкого запрета на алкоголь.

– Не преувеличивай. – Сдаваться тетя естественно не собиралась, хотя обороты резко сбавила.

– И не думал. Тебе показать статистику самоубийств школьников? Или ты сама в курсе?

– Большинство несчастных случаев происходит из-за учебы... – промямлила она.

– Если у парня проблемы на личном фронте, то он сначала начинает валить тесты и не выполнять домашние задания, и лишь потом шагает с крыши. Как думаешь, что в этом случае будет считаться причиной самоубийства? Сама догадаешься или сходишь посоветоваться к психологу?

Таки замолчала, растерянно хлопая ресницами. Ангел снова провякал что-то нечленораздельное. Унитаз отозвался слабым эхом.

– Иди спать, – сжалился я над теткой. – Ничего с ним не случится. Проспится, набьет в желудок побольше сытной еды, пожует мятную жвачку. Никто и не заподозрит в нем малолетнего алкоголика.

– А родители...

– Им я уже позвонил. Предупредил, что Катцу заночует у нас.

– М-м-м... – то ли простонала, то ли прорычала Таки. После чего решительно направилась в свою комнату. Уже на пороге она притормозила и, резко развернувшись, ткнула в мою сторону пальцем. – Если семейство Каору будет иметь ко мне какие-то претензии, то ты отправишься жить к матери! Понял!

– Ага, – равнодушно согласился я.

На следующий день, как и ожидалось, Ангел разругался не только с прилипчивым кошмариком по имени Хироко, но и со всеми ее подругами, попытавшимися сунуть нос не в свое дело. Досталось даже ни в чем не повинному Мутанту, не вовремя поинтересовавшемуся состоянием здоровья товарища.

Февраль 1998 -го

– Синдзи. – Перехватившая меня перед началом занятий Мики протянула маленький бумажный пакетик. – С днем влюбленных.

– Тебя тоже. – Забрав подарок, я вручил ей добытую вчера вечером орхидею. – Позволишь?

Девушка кивнула. Немного возни, и цветок занял полагающееся ему место в ее прическе, прикрыв находящуюся рядом заколку. Обычно подобные вольности в одежде допускались лишь по ту сторону школьного забора. Но директор наш был человеком понимающим и ради праздника делал ученикам некоторые послабления. Догадавшимся подойти к нему заранее и испросить разрешения уж точно.

Мики взяла меня за руку, увлекая в сторону уже строящихся на утреннюю линейку одноклассников. Она то и дело касалась волос, словно поправляя орхидею, и довольно улыбалась, буквально купаясь в завистливых взглядах "подруг". Японские традиции празднования четырнадцатого февраля отличались от европейских, и одаривать в этот день предполагалось исключительно мужчин. Причем преподносить требовалось исключительно шоколад. Встречные презенты вызывали некоторое удивление, а уж моя привычка вручать подруге цветы вообще порождала всеобщий трепет и долгие девчоночьи перешептывания.

Не знаю, по этой или по какой-то другой причине, но уже на второй год обучения меня негласно объявили кем-то вроде школьного секс-символа. Понятия не имею, что там малолетки рассказывали друг другу, но в день всех влюбленных они набирались храбрости и, стоило Нигоесо ненадолго исчезнуть из поля зрения, буквально заваливали меня шоколадом. В большинстве своем самодельным, что считалось чуть ли не прямым признанием в любви. Хорошо еще, что традиции не предписывали поедать эти сладости самостоятельно!

После уроков я заскочил в гости к Мики и навестил Мамору, которому обещал одно внеочередное занятие. Так что к моменту моего возвращения домой рабочий день Таки успел закончиться.

– Добрый вечер, тетя, – поприветствовал ее я. – Шоколада хочешь?

– Тебя опять задарили, как в прошлом году?

– Нет. Не так же. В этом моя популярность еще сильнее возросла. – Швырнув портфель на кровать, я поплелся на кухню – распихивать четыре с лишним килограмма сладостей по вазочкам.

– И ты решил скормить их мне? – Таки была изрядной сладкоежкой, но очень старалась вести здоровый образ жизни и частенько делала вид, будто конфеты ее совершенно не интересуют. Тем более шоколадные.

– Не то чтобы решил. Но могу. Однако, мне от тебя кое-что нужно.

– Гм. – Тетка задумалась. Покосилась на меня подозрительным взглядом. – И что же?

– Хочешь заработать немного денег?

– О нет! – Она закатила глаза.

– Не хочешь? – удивился я.

– Не хочу слышать, что ты сейчас скажешь.

– Пожалуйста. Тогда попробую обратиться к родственникам Сузуму.

– Не-е-ет! – обращаясь к потолку, возопила Таки. Правда, не слишком громко. – Только этого мне не хватает!

– То есть ты согласна поучаствовать.

– Я согласна выслушать. Не более!

– И на том спасибо, – хмыкнул я. Посерьезнел. – Мне нужна поддержка со стороны взрослого человека. Зарегистрировать частную фирму и оформить на себя несколько разработок. Патенты и прочие мелочи. С юридической частью помогу. В крайнем случае оплачу специалиста из собственного кармана.

– Син... – вздохнула Таки. – Я понимаю и уважаю твои устремления. Не многие школьники столь старательны... – Она присела на стул и заглянула мне в глаза. – Но этого мало. Парень твоего возраста не может тягаться с настоящими специалистами.

– Боюсь, "Хитачи" с тобой не согласится. За последнюю мою разработку они с легкостью заплатили миллион.

Тетка, ежемесячно получающая на своей довольно престижной и высокооплачиваемой работе вчетверо меньше, удивленно замолкла.

– А могли бы расстаться с десятикратно большей суммой, если бы имели дело с юридическим лицом, а не со школьником. Понимаешь?

– Миллион? – осторожно переспросила Таки.

– Ага. Под кроватью пылится. Завести полноценный банковский счет несовершеннолетнему проблематично, так что пришлось брать наличными.

– Под кроватью? Ты издеваешься? – В ее голосе звучала надежда.

– Ни капли. Впрочем, обещаю отнести все деньги в банк сразу по достижению двадцати лет. Но, может, вернемся к обсуждению будущего совместного предприятия? Предлагаю десять процентов.

– Синдзи... – мрачно протянула женщина.

– Да что ты заладила? Синдзи, Синдзи... Я уже восемнадцать лет Синдзи. Девятнадцать в этом году будет. По существу есть что сказать?

Таки медленно вдохнула. Выдохнула. Помотала головой.

– Я правильно понимаю? "Хитачи" хочет купить у тебя еще что-то, а ты боишься продешевить и считаешь, что регистрация фирмы позволит набить цену?

– Не совсем. У меня есть несколько проектов, которые наверняка вызовут интерес общества. Что-то практически закончено, что-то еще даже не начиналось. Но заработать на них удастся. Гарантирую.

На пару секунд в квартире воцарилась тишина. Судя по выражению лица тетки, она всячески уговаривала себя не нервничать.

– Нет, стоило все же сразу пойти к родителям Сузуму, – демонстративно вздохнул я. – Ты бы хоть поинтересовалась, с чего я так решил.

– Интересуюсь. – Ей все же удалось взять себя в руки.

– Не буду забивать твою голову анализом перспектив, логикой развития и прочими сложными терминами. Буду проще. Что такое мессенджер, ты знаешь. Про социальные сети тоже слышала. Я создал нечто, объединяющее и то и другое. Назвал "Дикси". Пока оно довольно примитивно, но проект будет развиваться.

– Думаешь, за него будут платить деньги?

– Ты динозавр, тетя. Жительница двадцатого века.

– Я и есть жительница двадцатого века, – обиженно заметила она.

– А на носу двадцать первый. Пользователи социальных сетей не должны платить деньги. За них это сделают рекламодатели. Надо лишь добиться распространения продукта. Реклама – двигатель торговли и все такое. В нашей школе "Дикси" уже пользуются. И не только ученики. Через полтора месяца не меньше полусотни фанатов продукта поступят в высшие учебные заведения и расскажут о нем новым знакомым. Прибавь к этому рекламную компанию в Интернете и поймешь, почему я хочу зарегистрировать фирму в ближайшее время.

– Когда ты все успеваешь? – Тетка, похоже, пребывала в легком шоке.

– На самом деле ничего сложного. Планировать и рассчитывать можно на тренировках айкидо, уроках рисования, по пути домой. А сколько времени я провожу за компьютером, ты и сама знаешь. Единственно, рекламная кампания пока не особенно продвигается, но не разорваться же мне.

– Я должна это обдумать.

– Три дня. И ни слова моим родителям.

Апрель 1998-го

В Токийский университет я поступил. Мики и Мутант тоже. Правда, на три разных факультета, но это мелочи. Один Ангел оказался недостаточно хорош и ограничился платным учебным заведением. Зато вполне приличным. Так что на нормальную работу после получения диплома устроится. Не пропадет.

Пнув напоследок Макото, чтобы тот поторопился с предложением руки и сердца и не заставлял Таки скучать в пустой квартире, я собрал вещи и перебрался поближе к месту учебы. Благо комнаты в общежитии выделялись без проблем. Пришлось, правда, побегать, уговаривая разных упертых дядек поселить меня вместе с Мутантом, но все закончилось удачно. Впрочем, проблема изначально выеденного яйца не стоила, однако японцы ужасно ритуализированные, и убедить их пересмотреть уже составленную схему расселения оказалось не так-то просто.

За всей этой суетой, разбором вещей и посещением первых лекций я совершенно забыл о Мики. Последствия у такой рассеянности могли быть самыми печальными, так что перед нанесением визита пришлось запастись цветами и так любимым подругой мороженым. Может, не так сильно дуться будет...

– Вечер добрый, – поприветствовал я открывшую дверь соседку Нигоесо. Встречались мы второй раз в жизни, и ее имя напрочь вылетело у меня из головы. – Как там Мики? Ножи не точит?

– Ну... – протянула явно не знающая что ответить девушка.

– Ладно, рискну. Войти-то можно?

– Мики ушла, – промямлила моя собеседница, но в сторону немного отступила.

– Жаль. – Я воспользовался представившейся возможностью просочиться в комнату. – Скоро вернется?

– Не знаю. Вряд ли, – пробормотала студентка. – Ты можешь долго прождать.

– Ничего страшного. У меня сегодня полно свободного времени.

– Но она может вернуться очень поздно. Даже ночью. – Девушка отвела глаза в сторону и разве что пол ножкой не ковыряла. Тонкий намек на то, что мальчика Синдзи предпочли бы видеть где-нибудь в другом месте.

– Ждешь кого-то? – чисто для проформы поинтересовался я, уже собираясь исчезнуть.

– Нет! Что ты! – активно запротестовала девушка. – Ко мне никто не приходит!

– Странно. – Выглядела студентка довольно мило, так что действительно странно.

– Это только к Мики... – Она осеклась.

– О. – Я быстренько проанализировал поведение собеседницы и пришел к наиболее логичному выводу. Похоже, Нигоесо после поступления зря времени не теряла. – Так, говоришь, ждать ее нет смысла?

Девушка промычала что-то невразумительное.

– Эх. Тогда мне действительно не стоит задерживаться. Пойду, пожалуй. Только...

– Что?

– Цветы должны радовать женский взор, в этом смысл их существования. – Я протянул ей букет. А заодно и мороженное.

Нигоесо объявилась на следующий день, перехватив меня после занятий.

– Синдзи, нам надо поговорить, – объявила она.

– Какое вступление, – хмыкнул я. – Следующей фразой должно быть "Давай останемся друзьями".

– Ты невыносим, – закатила глаза Мики.

– Какой есть. К тому же немного сарказма в такой ситуации вполне естественно. В конце концов, это меня бросают, а не наоборот.