Текст книги "Рожденные перестройкой"

Автор книги: Владимир Угрюмов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Анжела появляется из подъезда через десять минут. Ну что за прелесть эта девочка. Она одета так... Просто куколка, одно слово. Полной неожиданностью для нее оказывается то, что я на своих колесах. Едем кататься по городу. На часок заруливаем в ресторан, где неплохо ужинаем с шампанским. Во время танца я целую Анжелу, и она отвечает мне, но как-то неумело. Не так, как обычные мои девки.

Выясняется, что Анжеле восемнадцать лет и она осенью собирается поступать в университет. Мама, как она сказала, ведет домашнее хозяйство, а папа какой-то ответственный работник на государственных должностях. Семейка у них, можно сказать, обеспеченная. В машине я вновь занимаюсь Анжелой, но когда дело доходит до исследования руками всех прелестей девушки, она тут же отстраняется.

– Не надо, Антоныч, – просит она. Щеки у нее пылают, и дышит девушка прерывисто. – Я пока не могу. Пожалуйста, не обижайся на меня.

Мне ясно одно, что Анжела еще девочка, а значит, я сегодня пролетаю, как фанера над известным европейским городом. Ну что ж. Отсутствие результата тоже результат. Нежно целую свою невинную подругу и с новой силой шучу и балагурю, пока мы катаемся по Красноярску. Девчонка уже забыла о своей неловкости и ухохатывается до слез.

В двенадцать часов доставляю Анжелу прямо к порогу ее квартиры. Нежное прощанье – и в темноте сматываюсь: меня уже замучил "стояк". Несусь к общаге и выдергиваю оттуда заспанную Машу. На полпути к дому Маша играет мне на "флейте". Когда наконец мы добираемся до квартиры, замечаю хитрые глаза Волка, выглядывающего из своей спальни, и кидаю в него пачкой сигарет: не хрен улыбаться моей сегодняшней невезухе. Но самое интересное, что я ничуть не огорчен. Анжела все равно будет моей, пусть для этого понадобится год. Меня зацепила эта девочка, и с признаками страха в душе я чувствую, что зацепила серьезно. Поэтому, чтобы отогнать от себя странные мысли, серьезно занимаюсь Машей до пяти утра.

Глава четырнадцатая

Собираемся в условленном месте. Обозначаю парням задачи на сегодня: звено Петра колесит по городу и подыскивает новые объекты, мы с Волком под прикрытием звена Ле-хи шуруем на рынок.

Я поинтересовался, и Петр сказал, что вроде бы у него есть возможность достать рации, но пока это не точно.

Первыми, кого я решил пощупать на городском рынке, будет "зверье". Кто они здесь – я не разбираюсь, то ли азеры, то ли еще кто, не важно. Мы должны их подмять под себя, и мы это сделаем.

Парни дали мне хорошую наводку, с чего стоит начать. Оказывается, "зверья" на рынке две группы. Одни заняты скупкой и продажей фруктов, другие занимаются мясом, держат шашлычные и торгуют водярой. Впрочем, и фруктовики тоже торгуют водкой. Сейчас, наверное, только очень ленивый не занимается винно-водочным бизнесом. Другие три группы местных аборигенов ведают на рынке продажей шмоток, порнухи, сигарет и чего-то там еще. Среди этих всех команд довольно ярко выделяется группировка глухонемых. Странно, но именно эти ребята неплохо устроились на продаже пива, порно и сигарет и заставили остальных себя уважать.

Леха с пацанами страхуют нас издали. Я приказал им сечь за обстановкой в радиусе пятидесяти метров, наблюдать за подходами к рынку и за любыми странными передвижениями каких-нибудь немногочисленных групп, включая и ментов.

Заходим в шашлычную. Запах сивухи и недоброкачественного мяса. Посетителей достаточно: часть из них русские, а другая, большая часть, черные.

Подхожу к усатому мужику с орлиным дюбелем на смуглой круглой морде, стоящему за грязным прилавком.

– Где старший? – интересуюсь у него.

– Кого хочешь? – делает он вид, что не понимает меня.

– Машу хочу, – усмехаюсь я. – А у тебя вид не такой. Короче. Зови старшего!

Носатый злобно сверкает глазами, но, промолчав, скрывается за дверью, ведущей в подсобное помещение. Стоим у стойки, оглядываем зал.

– Руки, бля, чешутся, – ворчит Волк сбоку.

– Не спеши, – советую ему.

Наконец нас приглашают. Идем за стойку и через узкий коридорчик, заходим в небольшую комнатку. В комнате с зарешеченными окнами вдоль правой стены громоздятся ящики с водкой. За небольшим столом сидит еще один усатый, с таким же клювом, как у первого в фартуке. Одеты они во все черное. Носатый, который нас привел, хочет выйти, но тут же огребает от Волка в челюсть, по яйцам и валится на пол возле стола. Усатый за столом вскакивает, гремя стулом.

– Сиди, – тихо говорю ему, доставая наган. Усатый падает на стул, не сводя с меня и со ствола своих черных глаз.

– Ви кто? – сипит он, облизывая губы.

– Мы из команды Волка, – завожу уже старую песню. – С этого дня ты нам платишь за охрану. Скажешь своим, кто на мясе, чтобы засылали деньги через тебя. Десять штук в месяц! Сейчас мы заберем только три. Завтра приготовишь остальные...

– У меня нет таких денег, – пытается он . отбрехаться.

Подхожу к нему ближе.

– Так, значит, нет, говоришь... – зловеще шиплю я.

Мне действительно очень хочется спустить курок, и лишь усилием воли я сдерживаюсь.

– Подожди! Сейчас, брат, я посмотрю, – суетится усатый.

Через минуту деньги появляются на столе. Забираю три тысячи и резко, без замаха, бью стволом револьвера мужику по носу. Он вскрикивает и хватается двумя руками за разбитое лицо.

– Еще раз скажешь, что я тебе брат, – предупреждаю его, – сдохнешь!

Он согласно кивает головой, не отнимая рук от носа. Между пальцев у него течет кровь.

– Да, да!

– Завтра, в три часа дня. Здесь. Передашь мне остальное, – бросаю ему и выхожу.

Волк еще раз припечатывает ногой по челюсти постанывающего и пытавшегося под-, пяться с пола усача, тот вновь отрубается. Выходим на воздух. Здесь даже дышится в два раза легче...

Идем к пивным точкам. Возле них совсем клоака. Кто-то валяется возле кустов и сетки забора, кто-то блюет за ларьками в ручей. Смотреть здесь не на что. Алкашей всех мастей хватает с избытком. Ларьки заделаны щитами так, что пять ларьков объединены как бы в один длинный сарай, и покрашен этот сарай снаружи почему-то муторным синим цветом. Краски другой, что ли, не могли достать?

Гремлю в дверь. Мой стук, наверное, принимают за поползновение алкашей и не открывают. Подхожу к ближнему от угла окошку и заглядываю внутрь. Разливает молодой пацан. На глухого он не тянет.

– Уголовный розыск! – говорю ему внушительно и зло. – Открывай давай!

Снова возвращаюсь к дверям. Алкаши, услышав неприятные для них слова, боязливо таращатся на нас. В эти ларьки волокут все, что пьяницы могут украсть, и ханыгам есть о чем поволноваться. Лязгают запоры, и мы проходим внутрь. Здесь что-то вроде коридорчика. Закрываю за собой двери.

– А что случилось? – спрашивает парень.

Ему, наверное, есть о чем волноваться, как и тем алкашам.

– Где твое начальство?

– Они только вечером будут.

– Передашь им, чтобы приехали, – дальше я называю адрес небольшого кафе в центре. – Скажешь, если не приедут, эти ларьки к утру спалим. Запомнил?

Парнишка со страхом смотрит на меня.

– Так вы... – недоговаривает он.

Это и дураку ясно из моих слов. Было бы интересно, если бы угрозыск запаливал ларьки коммерсантов...

– Правильно сечешь. Передай, что у тебя были люди от бригады Волка. В девять вечера я их жду!

По глазам парнишки я уже вижу, что о нас здесь слышали. Значит, по городу слух прошел. Что ж, тем лучше для нас. Уходим с рынка. Я решил не трогать сразу всех. В самом рынке сидит крупный оптовик по фруктам, и его я оставлю на потом. Идем к своей машине. Леха и парни невдалеке прикрывают сзади. Вижу, как сбоку к нам заходит довольно приличная компания во главе с усатым хозяином шашлычной. С ним еще человек девять его сородичей. Останавливаюсь и жду. Толпа подошла и встала напротив.

– Тэбэ лучшэ нэ приэзжать завтра! – рычит усатый. – У нас тожэ коэ-что эсть... – намекает он на то, что у его людей имеется оружие.

Мне лично плевать, что у них есть. Пусть хоть на танке эта чернота катается! Леха и его пацаны подтянулись ближе и внимательно слушают. Рыночная толпа осталась слегка позади. На нас никто особого внимания не обращает. Кожаные куртки у зверьков расстегнуты. Вольты наверняка есть не у всех, да это и не важно. Важно то, что мало кто решится надавить сейчас на спуск, кроме меня... Подхожу к усатому с усмешкой.

– Так ты говоришь, у твоих людей есть стволы? – как бы удивляюсь я.

Усатый насторожился. Смотрю на его людей. В их глазах я не вижу решимости. Обращаюсь теперь к ним:

– Я сказал вашему уроду, что все, кто работает на мясе, завтра собирают мне десять .штук, и так будет каждый месяц! Но теперь ситуация изменилась! Завтра вы все, сволочи, собираете и приносите мне двадцать тысяч! Это штраф вот за этот базар! Вы все будете платить бригаде Волка! Не будет денег, будем вас убивать! – делаю быстрый шаг к усатому, выхватываю наган и, воткнув ствол в большой живот, дважды нажимаю на спуск.

Сначала никто и не понял, что произошло. В горле усатого забулькало, и я тут же отскочил на шаг, чтобы он не нахаркал на меня своей кровью. Выстрелы получились практически неслышными на общем фоне рынка, и живот усача сработал как естественный глушитель.

Усатый рухнул к моим ногам. Я убрал револьвер и спокойно посмотрел на сородичей убитого. Те, вдруг опомнившись, тут же бросились врассыпную.

Кивнув своим, иду дальше. Наши машины стоят на порядочном отдалении от рынка. Уезжаем. Сначала рулим к Енисею, и, подумав, наган все-таки не выбрасываю, а прячу его в удобном месте. Может, еще и пригодится. Парни ждут меня на дороге. Как только я возвращаюсь от берега, меня тут же обступают пацаны.

– Антоныч, – говорит Леха. – А ты его вчистую сделал.

– Надеюсь, – пожимаю плечами.

– А если теперь менты наедут? – спрашивает кто-то из парней.

– Будем разбираться и с ментами, – хмуро заявляю я. Парни уважительно смотрят на меня, как на какое-то диво заморское.

– Антоныч, я вот тут тебе пристрелял, – говорит Леха, протягивая мне "тэтэшку" и запасную обойму к ней.

– Как бьет?

– По центру на тридцать шагов. Норма, – заверяет Леха. – Я еще в армии, когда в мотострелковой дивизии служил, снайперкой баловался, – сообщает он о себе.

– Хорошо стреляешь?

Леха пожимает плечами:

– Да вроде нормально. Только вот в людей не стрелял, – хмурится он.

– Антоныч, поехали, у нас еще с Петькой встреча, – напоминает мне Волк.

Садимся в машины и едем в условленное место. Встреча у нас назначена на дороге, ведущей к аэропорту.

Совсем недавно аэропорт был в черте города, но его теперь вынесли к черту на кулички. С одной стороны, это даже и лучше. Машина Петра с пацанами ждет там, где и договаривались. Петя выбирается нам навстречу весь из себя довольный. Похоже, есть у ребят хорошие новости.

– Антоныч! – тут же сообщает он. – Мы уже таксеров всех подмяли! Будут платить, как и на вокзале! Я там и старшего назначил!

– Отлично! – хвалю его, похлопывая по плечу.

– Они уже все знают о команде Волка. Поэтому решили платить без лишних заморочек. Я с них уже завтра бабки соберу!

Киваю ему одобрительно.

– Антоныч сегодня на рынке хачика завалил! – сообщает парням Петра кто-то из звена Лехи.

Те широко отрывают глаза. Я пока закуриваю и смотрю на Петруху.

– Он... Совсем, того? – не верит Петр.

– Да хрен его знает, – усмехаюсь я. – Две пули сожрал, поэтому, может, того, а может, этого.

Всех парней разбирает смех, и они ржут как ненормальные. Похоже, это некая нервная разрядка.

– В общем так! – обращаюсь к ним. – На сегодня все! Завтра к трем часам едем на рынок. Ты, Леха, со своими пацанами закроешь подход с левой стороны. Будете стоять на удалении от последних торгашей. Вам оттуда шашлычная будет видна. А ты, Петр, соответственно закроешь центральный вход. Будете смотреть в оба. Если там нас с Волком будут встречать менты, ты, Петя, начнешь отвлекающую пальбу. Шмалять только в воздух! Около вас будет много народа, и сразу же начнется паника. В пять стволов выпустите по обойме, и в общей суматохе сваливайте на фиг. Поэтому ты, Петя, сегодня с парнями отдыхай. А ты, Леха, едешь вечером со мной на встречу с глухими. Возможно, если они откажутся, у нас будет сегодня еще работа...

Возвращаемся. Петр с пацанами едет отдыхать, а мы рулим в аэропорт посмотреть какой-нибудь фильм.

Глава пятнадцатая

В девять вечера заезжаем в кафе. Заходим с Волком и устраиваемся за свободным столиком. Оглядываю посетителей. Кафешка работает до десяти. В зальчике семь столиков, и только за одним из них сидит парочка ханыг, которые втихаря, под пирожок, глушат одеколон. Вонь "Русским лесом" стоит на все кафе. Скажу точно, что елками и березками тут и не пахнет. Волка тоже передергивает.

– Эй! – рявкает он на ханыг. – Сдернули отсюда!

– Те, молча переглянувшись, быстренько собираются и, отваливают из кафе.

– Вы что-нибудь будете заказывать? – раздраженно интересуется у нас буфетчица, фигуре которой может позавидовать любой измученный жизнью в зоопарке бегемот.

– Нет! – отрубает Волк. – В вашем гадюшнике я бы не рискнул ничего съесть.

– Тогда освободите зал, мы закрываемся! – командует нам буфетчица.

– Ты закрываешься в десять, – говорю ей. – У нас есть еще час.

– Я знаю, когда мне закрываться! – не сдается бабища. – А ну, давайте уматывайте!

– Разве кооператоры так должны разговаривать с клиентами? – удивляюсь я, улыбаясь.

– Нечего мне тут скалиться! Я сказала, что закрываю! Или мне милицию вызвать?!

Я знаю, что это кафе перешло из государственного в разряд частных, поэтому говорю Волку:

– Разберись с этой дурой. Пусть работает на нас.

Волк, усмехнувшись недобро, тут же срывается с места и легко перескакивает через стойку. Бабища только ахает, всплеснув руками. Да, мамаша, нравы уже не те теперь, что были при советах...

Волк увел дуру в подсобку обговорить детали нашего будущего сотрудничества, а я вижу, как в кафе заходят трое хорошо одетых парней, скажем, даже мужиков.

Они подъехали к кафешке только что и не видели разборок с хозяйкой кафе. У глухонемых "Волга". То, что это именно они, я вижу по их жестам. Троица смотрит на меня, застыв у входа. Рукой показываю им, чтобы проходили к моему столику. Они подходят и присаживаются, с интересом рассматривая меня. У меня заранее приготовлены блокнот и ручка. Пишу:

"Мы из бригады Волка и Собираемся взять вас под свою защиту. С вашего бизнеса пять тысяч рублей в месяц".

Я лично считаю, что это очень льготные условия для них. Любой нормальный коммерсант на одной только водке делает в месяц уйму денег, а у них еще и пиво, и сигареты...

Мужики читают мои каракули. Один. из них, видимо старший, отрицательно качает головой и тоже пишет. Подает мне блокнот.

"Мы никому не платим, – читаю его ровный почерк. – И в состоянии защитить сами себя".

Киваю и пишу ответ:

"Завтра мы продолжим с вами начатый разговор здесь и в то же время. Очень советую хорошенько над всем подумать".

Немой, разобрав, что я там накарябал, усмехается и разводит руками, мол, извини, вряд ли что-либо изменится к завтрашнему. дню. Но это они так думают, а не я. Убираю блокнот в карман. Закуриваю. Троица поднимается, смотрит на меня и уходит. Как раз в это время появляется Волк вместе с буфетчицей. Та уже мне улыбается, как родному сыну и даже лучше.

– Все нормально, Антоныч, – кивает Волк. – Софья Николаевна согласна на наши условия. Я даже сказал, что мы поможем ей с вином в розлив.

– Да я завсегда рада, мальчики! – поет тетка. – Ежели вы такие серьезные, то мне лучше будет вас и держаться! Вы тут теперь хоть всю ночь сидите, я вам даже ключи могу оставить!

– Пока не надо, – киваю ей дружелюбно. – Я тут посмотрел, и мы сможем тебе помочь сделать из этого гадюшника конфетку.

Буфетчица что-то говорит еще, но я ее не слушаю и иду к выходу. Волк слегка задержался пообщаться. Выходит и он. Пока я говорил с немыми, за окном несколько раз прошлись пацаны Лехи. Тему они секут, значит, скоро будут работать нормально.

Отъезжаем от кафе, и я еще минут десять рулю по городу, смотря, не следит ли кто за нами. За мной тянется только Лехина машина. Останавливаюсь на боковой улочке. Леха тормозит рядом. Выбираемся из машин. Волоку я уже сказал, чем закончился разговор с немыми.

– Сейчас катим на рынок и палим ларьки, – объясняю задачу.

Все пацаны кивают. Все согласны.

– Там охрана есть, – предупреждает Леха.

– Зайдем со стороны ручья, – поясняю ему. – Дел-то там всех на пару минут.

Сказано – сделано. Через полчаса пивные ларьки полыхают на весь район. Бензина мы туда угрохали целую канистру. Теперь можно и отдохнуть. Рабочий день закончен, и сегодня обойдемся без телок. Завтра, возможно, потребуется много сил и энергии.

Днем, как я и обещал зверью, в назначенное время захожу в шашлычную. Волк идет со мной. Теперь здесь только один носатый. Усатого, похоже, уже больше никогда не будет. В зальчике полно черных, и все смотрят на нас, но без злобных рож. Уже лучше. Встаю по центру зала. Волк перекрыл выход.

– Ну, – рявкаю я.

Носатый подбегает с газетным свертком и протягивает его мне, не произнося ни звука.

– Разверни! – командую ему. Он быстро на ближайшем столике разворачивает пакет. В пакете деньги.

– Это мы тебе собрали! – наконец говорит носатый, и я понимаю теперь, почему он вначале молчал, потому что смертельно испуган. Он обводит зал дрожащей рукой. – Тут все, кто работает с мясом. Я хотел еще сказать и Вазгену, но он меня отослал. А мы платим все!

– Хорошо, – снисходительно киваю ему и забираю деньги. – В следующем месяце в этот же день, плата такая же! – смотрю на притихших черных. Они молчат.

Выхожу из кафе. Носатый упомянул Вазгена. Это и есть тот тип, который заведует всей оптовой и розничной торговлей фруктами. Я знаю, кто у него заместитель. Идем на рынок. Знаком подзываю Леху и отдаю ему деньги. Заходим внутрь рынка, и я нахожу нужный мне закуток. Здесь рядом с большими напольными весами сидят пятеро зверей и пьют чай. Народа на рынке море.

– Где Вано? – интересуюсь у хачиков. Те сразу насторожились.

– А тэбэ зачэм? – открывает один из них рот.

– Мне нужен помощник Вазгена. Хочу говорить с ним.

Зверьки смотрят оценивающе. Они уже наслышаны о последних событиях на рынке и что-то подозревают. Плевать мне на их подозрения.

– Я – Вано, – признается один парень. – Какой разговор?

– Ты, Вано, наверное, уже понимаешь, что мы приехали от Волка? – говорю ему спокойно.

Сидевший рядом со мной зверек жевал бутерброд и после моих слов тут же им подавился. Похлопываю его по спине.

– Я знаю, что Вазген не хочет нам платить. Он, выходит, нехороший человек. Он хочет все деньги забрать себе, – усмехаюсь я. – Но так не бывает. Вано, ты же понимаешь?..

Видно, как растерялся Вано, но он пытается кивком согласиться с моими словами и все время пялится мне на руки. Руки я держу на виду.

– Я не знаю, как ты... – начинает Вано, но я его перебиваю:

– А и не надо тебе, Вано, ничего знать. Ты нам будешь платить в месяц со своих людей десятку, и мы обеспечим вам защиту. Я понятно излагаю?

– Я тебя понял, но Вазген...

– О Вазгене не беспокойся, – уверяю его. – Это моя проблема, и я ее сейчас решу. Ну, так как, Вано, мы с тобой договорились?

– Не знаю, как Вазген, а я буду тебе платить, – кивает Вано понуро. Что и требовалось мне услышать.

Идем с Волком в конуру Вазгена. Кстати, конурой я бы это все-таки не назвал: нормальный кабинет. У него посетители. Каких-то трое таких же зверьков, как и он. Вытаскиваю "тэ-тэшку" и ору:

– На пол! Быстро, суки!!!

Увидев оружие, все валятся на пол, прикрывая головы руками. Толстенный Вазген, шумно пыхтя, хлопается с кресла. Кивнув Волку, чтобы смотрел за дверью, подхожу к Вазгену. На брюхе ему лежать тяжело, поэтому он завалился набок.

Достаю нож и резко задираю ему голову, придавливая толстяка коленом. Приставляю нож к его горлу.

– Нет! – орет он. – Нэ надо! Я тэба прошу!

Мне его резать совсем не хочется. Но для дела надо, а впрочем, можно попробовать другой вариант.

– Завтра же уедешь из города! – шиплю ему в ухо. – Ты очень не нравишься Волку, и он хочет, чтобы тебя здесь не было уже завтра! Ты все понял?!

– Я уеду! Чэстный слов! – клянется Вазген.

– Смотри не подведи меня, – шепчу ему на ухо совсем тихо. – А теперь скажи мне, хомяк, где твои деньги?

Вазген трясущейся рукой вытаскивает из кармана ключи и подает мне нужный:

– Это ключ от сэйфа. Бэры всо, но нэ убывай! – просит он.

Оставляю его в покое и открываю сейф. Тут оказывается приличная сумма. Смотрю, во что бы сложить деньги. Подхожу к одному из посетителей и вытряхиваю содержимое из его сумки на пол. Волк присвистывает от удивления, из сумки тоже вываливаются пачки денег. Просто какой-то у нас сегодня денежный дождь. Собираю бабки обратно в сумку. Забираю вторую сумку и иду вычищать сейф. Через пять минут спускаемся вниз, и я снова нахожу Вано.

– Твой друг завтра уедет, – сообщаю ему. – Проводи его сам и убедись, что он уберется из города. Если останется... – хмыкнув, иду на выход с рынка.

Спокойно добираемся до машины. Нас никто не преследует. Денег мы сегодня взяли чертову кучу, и даже мне не ясно, что с ними нужно делать. Выделяю парням по три тысячи. Народ доволен и веселится. Пацаны собираются отметить сегодняшнее дело в кабаке.

– Сегодня, возможно, придется поработать еще, – обрываю веселье. Сегодня встреча с немыми. Едем все.

Пацаны готовы на подвиги, как никогда. Таких денег за день они еще не зарабатывали.

Заезжаем ко мне домой, я оставляю одного из парней из звена Петра сторожить "бабки" на квартире. Теперь придется делать так, пока мы днем отсутствуем. Кто-то должен сторожить наш общак. Под моей кроватью сейчас стоят две сумки, битком забитые пачками купюр крупного достоинства. Я их не считал.

Надеюсь, сторож не решится спереть пару пачек...

Пока есть время, катим в аэропорт. Я собираюсь начать полномасштабную акцию по захвату территорий на всем пространстве города. Риск не просто огромен, он колоссален, но так жить интересней.

Первыми в аэропорту под руку подворачиваются наперсточники. Парни, как только услышали, что мы и есть бригада Волка, тут же согласились работать под нами. То есть делиться прибылью. Черт его знает, какая у них прибыль, и я назначаю конкретную сумму. Кидал она точно устраивает. Мы хотели найти команду Стаса, которая курировала до сегодняшнего дня аэропорт, но их кто-то предупредил, и они предпочли ретироваться раньше, чем мы до них доберемся.

Мои пацаны разбрелись по аэропорту искать точки коммерсантов, которые мы еще не обнаружили, а я захожу в видеосалон. Пока веду разговор, кто-то успел-таки опять "стукнуть", и в каморку заваливают менты. Два сержанта и младший лейтенант из аэропортовского пикета.

– Руки за голову! – с ходу орет мент в лейтенантских погонах. – Встать! .

Мы с Волком удобно устроились на стульях и никаких команд выполнять не собираемся. У нас с собой волыны, а значит, если легавые решатся на более активные действия, придется их валить.

Переглядываемся с Волком, и я угрожающе смотрю на хозяина видеосалона. Тот мгновенно бледнеет и, наверное, уже не рад, что кто-то из его корешков оказал ему такую медвежью услугу с ментами.

– Я сказал встать! – орет мент повторно. Оружие они не достают.

– Чего вопишь? – спокойно интересуюсь у него. Волчара сидит, закинув ногу на ногу, и лыбится мусорам, как лучшим друзьям. От подобной наглости летеха опешил, а сержанты неуверенно переминаются с ноги на ногу. Оружия у них, по-моему, и нет вообще, кроме резиновых дубинок в руках, которые теперь в народе окрестили "демократизаторами". Сейчас, когда на полицейских совершается много нападений в целях захвата оружия, большинство отделов прекратили вообще выдавать табельное оружие своим сотрудникам. Поэтому и в ментовку народ работать не идет. За совсем нищенскую зарплату чтобы еще и башку пробили – ни у кого такого желания не возникает.

– Я что-то не понял? – говорит офицер более спокойным голосом. – Вы кто вообще такие? – он смотрит на меня. В его взгляде полная неуверенность.

– А ну-ка, выйди! – приказываю хозяину салона и приглашаю ментов. Присядьте, господа. Я вам кое-что объясню.

Парень уходит за дверь, а менты подходят к столу, но остаются стоять. Достаю пачку денег и отсчитываю из нее три кучки по тысяче рублей. Кладу деньги на стол.

– Мы из бригады Волка, – делаю я паузу и смотрю на ментов. Реакция пошла. Лица полицейских вытягиваются, а лейтенант бессильно опускается на стул, не сводя с меня глаз. – Здесь все теперь наше, – объявляю летехе и показываю пальцем полукруг, условно обозначая этим движением весь аэропорт. – Здесь нам будут платить все! Но... Нам за всем не уследить. Поэтому, парни, давайте договоримся.

Полицейские молчат, в их глаза уже заполз страх. О нас слышали уже все, и то, как мы быстро улаживаем свои дела с помощью стволов, наводит на нормальных людей ужас.

– Так это... что? – мямлит лейтенант, показывая кивком головы на деньги.

– Плата за охрану, – смеюсь я. – За помощь, так сказать. Вам ведь все равно нужно охранять и поддерживать в аэропорту порядок? Так? Так. А зарплата у вас небольшая. Считайте, что в свободное время вы подрабатываете и охраняете наши коммерческие интересы. Все очень просто.

Летеха чешет в затылке, сбивая фуражку козырьком на лоб. Судя по всему, парень он из деревни и соображает не всегда быстро...

– Ну-у, – тянет он. – Вообще-то это можно... Ну, там, ежели в свободное... как бы время, – говорит он. – Так, значит, это... Ну, что? Как охрана, что ли? Чтоб, значит, тут у вас все в порядке было?

– Именно так, – киваю я. Что за тупица этот легавый!

– А вы... Ну, это... Точно из. этого? Друзья... как бы Волка? – мнется полицейский.

– Тебе нужны доказательства? – усмехаюсь я. – Убить кого при тебе?

– Не, – кисло усмехается мент. – Я так, это... шутка! В общем все нам понятно. Только это... Вот деньги как? Ну, в смысле, что там... Каждый месяц, как получка?

– Будете получать по триста каждую неделю, – обещаю ему. – Но делать будете так, как скажем мы! Ясно?!

– Так понятно! Чего там! – радуется полицейский и смотрит на своих коллег: – А?

– Все нормально! – лыбятся сержанты. – Мы согласны!

Где берут таких дебилов? Удивительно!

Менты забирают деньги, и я зову на разбор хозяина салона. Дальше все просто. Начистив парню рыло от души, уезжаем из аэропорта.. Очень неплохо поработали, время зря не потрачено.

Заезжаем в кафешку. Софья нам сердечно рада. С ней разговаривает Волк, я же жду гостей. Наши пацаны перекрыли подступы к кафе с улицы и готовы к любым действиям. Хотелось бы верить, что это у них получится, когда возникнет прямая необходимость.

Немые приезжают в том же составе, как и вчера, втроем. Привозят деньги. На их лицах читаю грусть и полную неуверенность в себе. Они также уже знают, с кем связались, и решают обернуть дело миром. Боятся.

Деньги их я пока не трогаю, и пять тысяч рублей лежат посредине стола между нами.

"Я хочу долю от продажи спиртного", – пишу им в блокноте.

Немые настороженно вскидывают на меня глаза.

"Такого уговора не было!" – пишут ответ.

Улыбкой успокаиваю их.

"Я не просто хочу долю. Я вкладываю деньги в ремонт ваших ларьков. А также, чтобы вы могли расширяться", – пишу им.

Троица переглядывается. Такого они явно не ожидали. Дополняю в блокноте, что вкладываю в их дело тридцать тысяч. Немые удивлены, и вся гамма чувств отражается в их лицах и жестах между собой.

Волк сидит рядом и с интересом следит за нашим молчаливым диалогом. Наконец старший согласно кивает головой. Достаю три пачки денег и бросаю их на стол, добавляя к пятерке.

Мы договариваемся, как и где будем пересекаться, и разъезжаемся довольные друг другом. Отпускаю своих парней и рулю к ближайшему телефону. У меня есть еще время, чтобы повидаться с Анжелой.

Глава шестнадцатая

Дела у нас просто поперли в гору. На рынке, на вокзале и в аэропорту установили свой контроль полностью. На меня неожиданно вышли воры. Встреча с ними состоялась, и я познакомился с одним, можно сказать, легендарным авторитетом, который тянул двенадцать лет на киче "Белого Лебедя", такой же легендарной в уголовном мире крытой тюрьмы особого режима.

Мы быстро нашли с ним общий язык, и мне назначили процент, который моя бригада должна вносить в воровской общак. Воры объяснили свою позицию в этом городе, а также дали понять, каких людей мне трогать не стоит. Против слова воров я не шел никогда. Это не страх, а дань уважения заслуженным людям. Этапы, тюрьмы, лагеря, пересылки – вся жизнь под автоматом.

Самое интересное, что в те годы звание рецидивиста, и причем особо опасного, можно было получить даже за то, что человек три раза подряд сидел в тюрьме и на зоне, потому что нигде не хотел работать на государство. Такая статья называлась "тунеядкой", и за которую давали до двух лет исправительных лагерей. Да и за прочие шалости народ у нас сажали нещадно. Советам нужна была дармовая рабочая сила на великих стройках социализма. На горбах бесправных зеков гребаноё советское государство собиралось въехать в коммунизм... Это даже не смешно.

Как мы ни старались удерживать позиции в городе, новые группировки стали расти, как грибы после дождя, или, что точнее, со скоростью размножения кроликов. За каких-то три летних месяца нам уже стали дышать в затылок и наступать на пятки. В воздухе запахло кровью. Никакой пальбы и стычек у нас летом не было. Не было этого с того момента, как я угрохал усатого шашлычника. Но теперь, похоже, придется взяться за стволы.

Нам легко удалось выяснить, кто наш потенциальный противник, и я сейчас лишь жду случая, чтобы начать какие-то действия посерьезней обычных переговоров. С Костей, главарем солидной банды с правобережья, мы уже терли за жизнь пару раз, но я чувствую, что на него никакие доводы не действуют. Даже Волк стал удивляться моему долготерпению.

Бригада у нас увеличилась, и даже можно сказать, что разрослась больше, чем надо. Если бы не этот Костик с другого берега, я бы считал, что вообще все идет как по маслу. Когда не нужно особенно напрягаться, становится скучно. Денег у нас теперь до черта. Волк же вошел в азарт и вовсю строит коммерцию. Я, собственно, уже отдал ему бразды правления. Недавно Волк заявил, что собирается открывать свой банк. Я сначала посмеялся над его идеей, но, подумав, согласился, что это, должно быть, неплохая тема. А по сути, что бы там у нас сейчас ни происходило, мне становится здесь скучно. Меня с каждым днем тянет на свою родину, в Питер. Наверное, это осенняя хандра.

С Анжелой у меня все те же платонические отношения, и я, в перерывах встреч между собой и невинностью, трахаю Машу, находя в этом успокоение. Маша так и осталась на лето и не ездила домой. Я снял для нее квартирку, и она теперь живет в нормальных условиях, а не в общаге. Волчара успевает где-то постоянно цеплять телок, и мне уже кажется, что он меняет их чуть ли не через день. Я к такому отношусь более спокойно, но, наверное, нужно все-таки и мне немного разнообразить свое меню...