Текст книги "Его звали Герасим"

Автор книги: Владимир Угрюмов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Если не хочешь, чтобы тут у вас были лишние жертвы, сиди тихо, пока я не уеду, – говорю дежурному.

Гаишник кивает.

Спускаюсь и не спеша прохожу к джипу. Открывая дверцу, гляжу вверх – дежурный из окна не высовывается. Забираюсь в машину и выруливаю на трассу. Отъехав метров сто от поста, давлю на газ, распугивая встречные машины своей в высшей степени наглой ездой. Вижу поворот вправо на грунтовку. Влетаю в какую-то улицу, вдоль которой тянутся деревянные дома. Сворачиваю в переулок, торможу. С трассы доносится вой милицейских машин. Открыв багажник, достаю канистру с соляркой. Не обращая внимания на замершего в изумлении прохожего, обливаю машину солярой. Срываю с сиденья чехол, поджигаю и забрасываю в салон. Достаю из-за пояса пистолет и, прислушиваясь к вою полицейских сирен, удаляющихся в сторону города, жду, пока машина загорится. Прохожего, как только он увидел у меня в руках оружие, словно ветром сдуло.

Джип пылает уже качественно, и я быстрым шагом ухожу в сторону, противоположную той, откуда приехал. Во дворе одного дома вижу то, что мне нужно.

Двое парней, оседлав мотоцикл, собираются выехать на улицу. Залетаю во двор и рывком сбрасываю пацана, сидящего за рулем, на дорожку. Второй соскакивает сам и резво отбегает в сторону. Прыгаю в седло и, врубив скорость, подрываю на улицу. Пистолет мешает крутить ручку газа. Засовываю его за пояс и гоню, пугая кур и прохожих. Полицейские сирены уже слышны в поселке. Через десять минут, пропетляв какими-то тропинками, выезжаю к. железнодорожной станции, бросаю мотоцикл в кустах. Убедившись в отсутствии наряда железнодорожной милиции, прохожу на платформу. Присаживаюсь на край скамеечки рядом с какой-то бабулькой и закуриваю. Народу на платформе много, и в толпе дачников затеряться несложно. На электричке без приключений приезжаю в город, благо оставалось всего-то четыре остановки. Поймав такси, еду на квартиру Афанасия Сергеевича.

В квартире мне сразу кое-что не нравится. Кто-то здесь побывал, но это явно не Афанасий Сергеевич. Шмон навели довольно аккуратно, но все-таки зацепили оставленные мной сигнальные метки. Возможно, это люди Валерия Константиновича делали обычную проверку, но также не исключено, что теперь квартира утыкана «клопами» или еще какими-нибудь сюрпризами. В связи с Валдайской операцией возможно все. Звонит телефон. Поднимаю трубку после второго сигнала.

– Герасим? – это голос Валерия Константиновича.

– Да.

– У вас что-то произошло? – Мафиози встревожен.

– Все в порядке. Небольшие житейские заморочки, – усмехаюсь в трубку.

Недолгая пауза.

– Вам нужна помощь? – спрашивает наконец шеф, как мне кажется, с облегчением.

– Думаю, что нет. Ничего серьезного, – заверяю его.

– Я рад, что вы полны оптимизма… – хмыкает он. – Тогда до встречи.

– До свиданья, – кладу трубку. То, что за мной теперь постоянно следят, сомнений не вызывает. Взяв чистое полотенце, иду в ванную комнату. Надо привести себя в порядок и выспаться. Устал я за последнее время. Дела могут и подождать.

Выйдя из дома и покрутившись по прилегающим к Невскому улочкам, обнаруживаю, что меня пасут. Их двое. Один топает пешком, второй перемещается на зеленой «восьмерке». Прохожу дворами мимо Капеллы и на набережной ловлю частника. Поменяв пару машин, вижу, что оторвался. Вот и ладушки. Время – десятый час вечера, но еще светит солнце. Белые ночи. Люди гуляют, знакомятся, влюбляются, я же ношусь, увешанный оружием, и те, с кем я знакомлюсь, обычно не в восторге от встречи со мной. Чуют, что даже если им удается остаться в живых, то уж к услугам докторов придется прибегать до конца своих дней.

У метро «Горьковская» звоню из таксофона по номеру, который шесть лет назад выучил так хорошо, что, наверно, даже серьезная черепно-мозговая травма не помешает мне его вспомнить.

– Алло? – женский голос на том конце провода.

– Добрый день. Скажите, Анатолий Семенович все еще болен? – Спрашиваю я. Анатолий Семенович болеет вот уже шесть лет. Понятия не имею чем. И кто он такой, впрочем, тоже.

– Уже поправился. А вы привезли из деревни мед?

– Как и просили, настоящий, гречиховый. Прошлогоднего сбора.

– Мы ждем вас, спасибо. Как проехать вы знаете, – говорит незнакомая мне женщина.

Вешаю трубку. Понятно, что я никогда ее не увижу, потому что не знаю, где она живет. Вполне возможно, что такие, как я, звонят ей чуть ли не каждый день… Меня теперь будут ждать в условленном месте. Больше часа провожу в метрополитене, меняя ветки и направления, хотя слежки за собой я не заметил. Без пятнадцати двенадцать ночи мне открывают дверь в одном из старых домов на Петроградской стороне. Прохожу быстро в квартиру. Захлопнув за мной двери и заперев их, седой солидный мужчина в отлично пошитом сером костюме оборачивается ко мне, приветственно улыбаясь. Пожимаем друг другу руки, обнимаемся.

– Рад тебя видеть, – говорит мужчина, отстраняясь и с улыбкой разглядывая меня. – Сколько же лет прошло?! – качает он головой.

– Норма, Степаныч… – улыбаюсь я. – Не так и много.

Седой, как лунь, Степаныч невесело усмехается:

– Это для вас, молодых, немного, а для меня…

– Да будет тебе, – обнимаю его за мощные плечи, – ты еще всех нас переживешь.

По длинному коридору почти пустой квартиры проходим в комнату. Квартира эта служит только для таких вот нечастых явочных встреч.

– Разумовского… «Барса»… помнишь? – спрашивает грустно Степаныч.

– Ну да! Мы же с ним в Гонконге…

– Убили его…

Я Останавливаюсь.

– Как?! «Барса»?

Степаныч, тоже остановившись, молча кивает.

Не могу поверить услышанному. Опытнейший полевик, агент, по сравнению с которым рота Джеймсов Бондов показалась бы младшей группой детского садика, – убит!

– Где?

Генерал тянет меня, как пацана, за рукав в комнату. Проходим, садимся в мягкие кресла перед небольшим круглым столом. Налив минеральной воды в высокие стаканы, Степаныч берет заварной чайник и смотрит на меня:

– Тебе покрепче?

– Да.

Генерал наливает полчашки заварки и добавляет кипятка. Пододвигает ко мне сахарницу.

– Ребята работали втроем, – говорит он, задумчиво глядя, как я накладываю себе сахар. – В их задачу входило обнаружение и уничтожение штаба полевого отряда Шатуева в Чечне. Двоих, которые были с «Барсом», ты не знаешь, они из молодых. В общем, когда заварилась «каша» после уничтожения Шатуева, на парней насел отряд стволов под сотню. Они же взяли хорошую добычу: графики и схемы перемещений через перевалы отрядов контрабандистов! Бумаги эти нужно было во что бы то ни стало доставить к нам. Одного парнишку ранило. Правда, легко. «Барс» приказал им уходить, а сам остался прикрывать. Бой завязался нешуточный. Ребята вышли, а «Барс» нет. Когда федералы отогнали «духов», в ущелье насчитали более сорока трупов. «Барса» не нашли. Скорее всего, шатуевцы уволокли его тело с собой, чтобы поиздеваться хотя бы над мертвым. Они это любят. Живым бы он им не дался.

Молча посидели, помянув нашего боевого товарища.

– Степаныч, – начинаю я, – сейчас же там все еще воюют. Пусти меня туда!..

– Нет, Герасим, у тебя другая работа, не менее важная. Сам знаешь, сколько времени мы готовили операцию. А за «Барса» отомстит «Дрозд». Он там уже с неделю, и под его началом шесть групп. Они без тебя справятся, – усмехается генерал жестко.

Пью чай. Если Дрозд, лучший друг «Барса», вымолил у генерала командировку к «чехам», да еще с шестью группами лучших спецов по ведению антипартизанской войны из элитного спецназа ГРУ, – жопа, п…ц тому району, где шуруют теперь эти мальчики. За «Барса» отомстят, насчет этого я могу быть спокоен. Хотя и говорят и пишут, что месть – не профессиональное явление, – ерунда! Не знаю, как другие конторы, но мы всегда мстили за своих людей и будем мстить. Чтоб остальным не повадно было и чтобы каждый из нас знал: в случае чего неотмщенным не останется.

– Как настроение? – выводит меня из задумчивости генерал.

– Порядок, Степаныч. Работаем…

– Это я уже слышал… – усмехается он. – Шороху ты тут навел. Всю милицию поставил на уши. ОМОН твою печень хочет сожрать, ну и так далее по возрастающей… – смеется генерал, доставая сигарету из пачки на столе.

Вытаскиваю микрокассету с записями всех важных разговоров за последнее время. Отдаю ее генералу.

– Вот, Степаныч, все, что у меня пока есть. И еще. Я здесь одного человека встретил, он с нами в Мексике работал. Из фэбэшников. Трудности у него, а мужик серьезный.

– Понял, – говорит генерал. – Дашь координаты, проверю. Если не работает под прикрытием, поможем.

Поднимаюсь с кресла:

– Ладно, Степаныч, мне пора. Меня уже давно потеряли. Пора показаться на глаза.

– Пасут?

– Есть такое дело.

– Опасаешься чего-нибудь? – тревожится генерал, поднимаясь вслед за мной.

– Трудно сказать… Люди серьезные, сам знаешь.

Генерал кивает:

– Поэтому ты с ними и работаешь, Герасим. Лучше, чем ты, это дело никто не раскрутит. Твои «хозяева» – такие твари, что не приведи Господь! И в чинах, главное, паскуды! Будь предельно осторожен. Исполнителей они долго не держат… Если что-то почувствуешь, отрывайся немедленно, прикроем… Связь еще вот… – он подает мне пейджер. – Если мы со своей стороны что-нибудь узнаем, сообщу.

– Понял, батя. Будем стараться. Обнимаемся на прощание. Генерал провожает меня до дверей.

– Давай, Герасим, смотри – если что, уходи сразу. Не дай им себя сожрать, – еще раз просит меня генерал.

– Легко, Степаныч! – смеюсь я. – Один раз живем!

Генерал устало улыбается. Нас у него больше, чем детишек у учителя в средней школе, и за всех он переживает, как за собственного сына. Батя, он и есть – батя…

– Иди уж, чертенок… – бурчит он, подталкивая меня к двери. Выхожу, не оглядываясь. Могу поспорить на что угодно: он меня перекрестил за спиной. А ведь говорит, что не верит в Бога…

* * *

Оля, увидев меня, тихо вскрикивает. Она как раз вышла подышать перед сном свежим воздухом и на крыльце столкнулась нос к носу со мной.

– Гера! – отойдя от испуга, она бросается мне на шею.

Держу ее в объятиях и целую в мягкие, податливые губы. Дыхание у Оли легкое, как запах весеннего ландыша.

Полночи мы болтаем обо всем на свете. У полковника теперь хлопот прибавилось, в его конторе много срочных заказов, так что мастерская работает в три смены. Оля тоже при деле, она хозяйка трех машинных моек. Правда, они еще не работают, идет монтаж оборудования. Ольга хочет открыть на этих станциях небольшие магазинчики и кафе. В общем, скоро дама моего сердца станет крутой бизнесменшей, вернее бизнесвуменшей. Ольге и самой нравится ее новое положение. Вдоволь наговорившись за чаем, проходим в ее комнату. Оля выключает верхний свет и зажигает ночник. Она берет меня за руку и усаживает рядом с собой на кровать. В ее глазах – решимость, как перед первым прыжком с парашютом. Кровь бросается мне в голову. Она приникает ко мне горячим телом, я слышу ее шепот:

– Милый! У меня еще никого, кроме тебя, не было…

Проводив Олю на работу, возвращаюсь в центр. Не успев зайти в квартиру, слышу, как надрывается телефон. Аппарат у Афанасия Сергеевича древнейший, сталинских времен, и трезвонит как сумасшедший. Я уже не раз мечтал грохнуть его об стену. Аккуратно снимаю трубку с рычажков.

– Доброе утро, Герасим, – голос мафиози?

– Здравствуйте, Валерий Константинович, – бодро приветствую его.

– Чтобы посетить даму, совсем не обязательно водить за нос моих людей, – обижается мафиози.

Мне смешно, но я воздерживаюсь от комментариев.

– Если не буду тренироваться, грош мне цена… – отвечаю миролюбиво.

– Я так и понял, – бурчит он незло. – Но впредь так не поступайте… Мы же заботимся о вашей безопасности…

– Хорошо. Постараюсь…

Мафиози кладет трубку. Надо же, он заботится о моей безопасности! Ну и гад. О себе лучше побеспокоился бы – в смысле, присмотрел бы себе местечко на кладбище… У меня сегодня отличное настроение, и этот чертов Валерий Константинович мне его не испортит. Похоже, я влюбился, вот такие дела. Не могу еще до конца поверить своему счастью, и хочется поделиться с кем-нибудь, но не с кем. Мафиози не поймет. Батя далеко, хотя вот он бы понял. Историк улетел в Париж. Порадуюсь– одиночку. Мне не привыкать.

На электричке еду за город, чтобы забрать машину, оставленную у коттеджа. Документы у меня теперь серьезные – майор ФСБ. Такое полицейским не по зубам. Сажусь в «бээмвуху» и рулю обратно в город. Пора вплотную заняться Гривцовым, времени у меня в обрез.

На территорию порта проникнуть и не пытаюсь. Даже если я предъявлю свои безукоризненно сделанные документы, меня могут элементарно вычислить. На территории установлены камеры наружного наблюдения и дежурит представитель федеральной службы безопасности, который может не полениться и отправить мою ксиву на проверку. Никогда не следует полагаться на авось.

Паркуюсь так, чтобы видеть выезд с территории порта, и устраиваюсь в салоне поудобнее, так как ждать, вероятно, придется долго. Но через полтора часа из ворот выплывает темно-синяя «вольво-960» с тонированными стеклами и номером моего клиента.

Кто сидит внутри, мне не видно, но решаю следовать за машиной – другого варианта слежки у меня нет. Не наглея, в потоке транспорта веду предполагаемого клиента в сторону центра. «Вольвуха» останавливается возле небольшого ресторанчика, вижу выходящего из нее Гривцова. Снова жду. К моей машине подваливает тип в форменной куртке с какими-то непонятными нашивками. Сейчас развелось этих служб, хрен разберешься. Оказывается, с меня хотят содрать деньги за стоянку. Приходится раскошелиться. Форменная куртка, получив свою десятку, отваливает. Квитанция мне не нужна. Слушаю музыку, курю и слежу за выходом из ресторана. Минут через сорок Гривцов выходит и садится в машину. Водит он сам. Охраны у него нет. Да и не похож он на «нового русского». Рулю у него в хвосте. «Вольвуха» направляется к выезду из города в сторону Всеволожска. Судя по всему, клиент собрался домой. Живет он в собственном доме и имеет еще квартиру в Питере на Васильевском острове. На одной из улиц Всеволожска «вольво» останавливается перед воротами коттеджа. Проезжаю дальше, отметив Для себя, что место здесь для выполнения моей миссии удобное. Через дорогу напротив коттеджа Гривцова – лесная полоса без жилых построек. Ей я и воспользуюсь как укрытием. Возвращаюсь к своему коттеджу и прячу в тайник машины кейс с вээскашкой. Прикинув по времени, отправляюсь в город – могу часика два посидеть в каком-нибудь солидном заведении и поужинать. Мне нужно, чтобы солнышко село хотя бы ненадолго. По-настоящему темно не будет, но меня и сумерки устраивают. Да и народ, несмотря на белые ночи, шатается нынче неохотно по нашей криминальной земле. Поужинал я на славу. Начало двенадцатого, и пора двигать на рабочее место. Собираюсь расплатиться по счету, но, по закону подлости, официантка куда-то запропастилась.

– Не возражаете, муж-ж-чина? – К моему столику подходит девушка, уже где-то успевшая залить спиртным свои азиатские темные, бархатные глаза. На ней игривый пиджачок и короткая, даже очень короткая юбчонка. Ноги у нее растут от самого горла, а упругие груди просто-таки распирают кружевную блузку.

– Присаживайтесь. Я сейчас ухожу, – разрешаю ей упасть за мой столик.

Девушку долго упрашивать не приходится. Она устраивается напротив меня и вытаскивает из сумочки пачку «More». Достав длинную, тонкую, черную сигарету, просит прикурить. Она – крашеная блондинка, длинные волосы волнами падают на плечи и спину, – видно, что делала химию у хорошего парикмахера. Путана – высший класс, косметики и макияжа минимум, хотя ей не меньше двадцати пяти.

Делать нечего, достаю из кармана зажигалку и даю ей прикурить. Глубоко затянувшись и выпустив тонкую струйку дыма, девушка подмигивает мне. Я вежливо улыбаюсь ей в ответ и снова смотрю в зал. Официантки нет как нет.

– Вы не возражаете, муж-ж-чин-ка, если я закажу себе мой любимый коньяк? – спрашивает она, растягивая слова.

Пожимаю плечами:

– Делайте что хотите. Мне все равно. Я уйду, как только принесут счет.

Моя соседка подзывает официанта и делает заказ. Обращаюсь к официанту:

– Вы не знаете, куда потерялась девушка, обслуживающая этот столик?

Молодой халдей ослепительно улыбается:

– Одну минутку, они скорее всего отчитываются… – поясняет он непонятно.

Ничего не остается, как ждать. Девушке приносят коньяк и закуску. Извинившись, поднимаюсь и ухожу в туалет. Вернувшись, вижу, что дама уже сбросила с плеч пиджачок и пересела поближе к моему месту. Взамен стульев здесь кожаные диванчики на двоих. Обреченно сажусь рядом с блондинкой. Она касается своим круглым, затянутым в светлый капрон коленом моей ноги. Черт! Я ведь все-таки мужик… Пересилив себя, делаю безразличное лицо.

– Дорогой! Ты разве не будешь ничего пить? – веселится она и почти прижимается щекой к моей щеке.

Духи у нее такие же классные, как и все остальное.

– Нет, милая, я сегодня не пью… – улыбаюсь, подыгрывая ей.

– Ну, это не помешает мне выпить за твой успех, дорогой! – заявляет она. – Может быть, ты соизволишь поухаживать за женщиной?.. По-твоему, я сама должна наливать из этой ужасной бутылки? – показывает она наманикюренным пальчиком на узкогорлую пузатую посудину, которая тянет не меньше чем на двести баксов. Богатые у нас нынче женщины. Не все, разумеется.

Наливаю ей коньяк в бокал с широким дном. Закуска у нее неплохая – сок, бутерброды с красной и черной икрой и жульен в небольшой глубокой мисочке.

– Спасибо, милый… – благодарит она и берет бокал. – Ты действительно милый. Тебе никто об этом не говорил? – Она приближает ко мне лицо, – в ее глазах пляшут чертики. Чем-то она мне нравится. Фигура у нее потрясающая, но не в этом дело. Хочу и сам рассмеяться, но сдерживаюсь.

– Что ж ты такой серьезный? – удивляется она и, отстранившись, отпивает из своего бокала. – Чудесный коньяк! Между прочим, меня зовут Катя… Знаю, знаю, Катя – это не звучит… Но уж если меня назвали Катей, то не могу же я быть Анжелой или Фрисби… Анжела – фи! Как вульгарно… Катя все-таки лучше… Ты не находишь, дорогой, что это – лучше! – смеется она, чуть не выплескивая коньяк мне на брюки.

Беру у нее из рук бокал и ставлю его на столик.

– Мне кажется, что вам, Катя, было бы лучше поехать домой и немного выспаться… – высказываю свое мнение.

Девушка смотрит на меня непонимающе.

– Ин-те-рес-но… Как же я смогу нормально выспаться с таким мощным муж-чин-кой? Отрицательно качаю головой:

– Нет, Катя, вы сможете совершенно нормально отдохнуть и без меня…

– Глупости! – возражает она, надув губки. – Я даже и представить себе этого не могу. Не нужно так шутить с любимой женщиной… – наставительно говорит блондинка и придвигается ко мне. – Ведь ты меня уже любишь, дорогой? Скажи, что это не так, и я горько заплачу, и пусть тебе тогда, бездушному, станет очень стыдно…

Девушка достает из сумочки носовой платок и, сделав вид, что собирается плакать, лукаво смотрит на меня, склонив голову на плечо. Прядь ее длинных роскошных волос едва не попадает в жульен. Спешу отодвинуть его в сторону.

– Конечно же я люблю тебя, дорогая… – успокаиваю Катю. Где же эта чертова официантка?! Впору самому идти ее искать.

– Ты со мной неискренен… – гнет свою линию Катя, и на ее глазах действительно появляются слезы. Черт! Этого мне еще не хватало. При виде женских слез я теряюсь… Мне клиента пора на тот свет отправлять, а я здесь выясняю с совершенно незнакомой мне путаной, кто из нас кого сильнее любит. Бред какой-то!

– Не нужно плакать… – прошу я ее. – В жизни столько хорошего…

Похоже, придется просто оставить деньги на столике. Мне нужно уходить отсюда как можно быстрее.

Вдруг вижу, что на горизонте появляется официантка. Ну наконец-то…

– Простите, ради Бога… – говорит она с извиняющейся улыбкой. – У нас было профсоюзное собрание…

Я чуть не падаю со стула, точнее с дивана. У них было собрание! Ошалеть можно. Мало им брежневских времен.

– Будьте добры, принесите, пожалуйста, счет… – говорю официантке, стараясь быть предельно вежливым.

Пьяная Катя, подперев голову ладошкой, с интересом следит за нашим диалогом.

– Одну минутку… – официантка убегает.

Я, конечно, могу еще подождать, если только они снова не затею? чего-нибудь вроде симпозиума работников общепита…

– Мы уже уходим? – интересуется Катя.

– Ухожу я, а вы остаетесь, – говорю ей равнодушно.

Блондинка меня не слышит.

– Ну, если мы уходим, значит, так тому и быть… – напевает она, достает из сумочки помаду, зеркальце и начинает подкрашивать губы.

Появляется официантка.

– С вас… – она называет сногсшибательную сумму.

Я, признаться, несколько удивлен.

– У вас что, директор работал в Пулковской обсерватории? – спрашиваю официантку.

– Почему вы так думаете? – удивляется она.

– Сумма астрономическая… – поясняю я. Она смеется, я лезу в карман пиджака за деньгами.

– Нет, конечно. Просто коньяк вы заказали очень дорогой, французский, он стоит, наверно, целое состояние…

С недоумением смотрю на официантку, лотом на Катю. Коньяк я не заказывал.

– В чем дело, дорогой? – Катя перестает краситься. – Тебе нечем расплатиться? Сейчас я тебе помогу… – Она снова лезет в сумочку. Вот ведь привязалась! Достаю деньги и расплачиваюсь.

– Спасибо! Приходите к нам еще, – говорит довольная большими чаевыми официантка. Черт с ними со всеми. Поднимаюсь из-за стола.

– Милый! Помоги мне одеться… – просит Катя, подавая свой пиджачок. Помогаю ей попасть в рукава и быстро иду на выход.

Этой неизвестно откуда взявшейся Катей я сыт по горло.

Забираюсь в машину. Хлопает дверца – и блондинка удобно устраивается на заднем сиденье. Это. уже слишком.

Поворачиваюсь к девушке:

– Послушайте, мадам, мне бы не хотелось при всем честном народе выбрасывать вас из машины…

Что-то в лице Кати меняется, это уже не та веселая путана, которая приставала ко мне в ресторане, теперь она выглядит даже старше, чем показалось мне сначала.

– Я не знаю, как вас зовут… – говорит она совершенно трезвым голосом. Отмечаю про себя, что голос у нее все-таки очень приятный. – Я разбираюсь в людях… Вы кажетесь порядочным человеком. Не прогоняйте меня. Мне некуда идти…

Вполне возможно, что это игра. И черт его знает, что и кто за этим всем стоит… Но чувствую, что просто так от нее мне не избавиться. Девушка смотрит на меня выжидательно и нервно теребит ремешок сумочки.

– Я не знаю, как с вами разговаривать… – бессильно говорю ей. Воевать с женщинами меня не учили. – Давайте я вас куда-нибудь отвезу. Где вы живете?

– Если я скажу где, вы туда не поедете. А если и поедете, то не поеду я… – вздыхает она.

Женщин вообще трудно понять. Их логика не поддается объяснению.

– Послушайте, Катя. У меня дела, и вы будете мне только помехой, – пробую я урезонить ее.

– Не выгоняйте меня, пожалуйста. Делайте свои дела, а я просто посплю в машине, – просит она.

Я в полной растерянности. Времени на выполнение заказа у меня осталось только-только. Применить силу к ней я просто не могу.

– Катя, поймите меня правильно… – делаю еще одну попытку ее уговорить. – Вы мне будете мешать… Я же предлагаю вам отвезти вас домой. Не хотите домой, давайте отвезу вас к вашим родственникам или знакомым. В конце концов, это безопаснее, чем путаться с незнакомым мужчиной. Вы же меня совсем не знаете.

Девушка невесело усмехается:

– Вы не можете быть для меня опасным. Для мужчин – да, для меня – нет. Я знаю людей… А если хотите отвезти меня домой, то вот… – она протягивает мне свой паспорт.

Открываю его: двадцать шесть лет, прописана и живет в Москве. В графе «семейное положение» – пусто.

– Черт! – говорю в сердцах. – Но вы же можете остановиться в гостинице?

– Нет, – возражает она. – Он тогда меня быстро найдет. Я уехала, даже не успев захватить с собой нужной суммы, чтобы пожить в другом городе хотя бы пару месяцев…

Теперь я, кажется, начинаю понимать, в чем дело. Девочка, по всей видимости, зарабатывает себе на жизнь, рассказывая душещипательные истории добросердечным гражданам. Хорошо, я дам ей денег.

– Я понял вас. Сколько вам нужно? – смотрю в ее усталые глаза. Она тяжело вздыхает:

– Ничего вы не поняли. Поверьте, что я не прошу у вас денег. Вам не нужно от меня откупаться, у вас все равно нет жены…

– Почему вы так уверены? – усмехаюсь я. – Может, я просто не ношу кольцо…

– Я знаю, что у вас нет жены.

– Вы знаете, кто я?

– Без понятия. Просто знаю, и все… Мне ничего от вас не нужно, только разрешите поспать в вашей машине. Завтра я что-нибудь придумаю, а сегодня у меня уже нет сил. Я приехала в город днем и весь день искала человека, который мог бы мне помочь. Наконец я нашла вас. Вы именно тот человек…

– Откуда, черт возьми, у вас такая уверенность?! – раздражаюсь я.

– Я это вижу… Разрешите, я немного отдохну, а завтра я вам все объясню…

– Спите, – бросаю я обреченно и, отвернувшись, давлю на газ.

Машину со спящей на заднем сиденье Катей я оставил метров за сто от начала леса. С дипломатом в руке иду по направлению к деревьям. Что-то у этой девушки случилось в жизни. Держится она неплохо, но похоже, нервы у нее на пределе. Заснула она мгновенно. Я немного разбираюсь в людях и уверен, что подставкой она быть не может.

Раскрыв кейс, собираю винтовку. Место я выбрал очень удачное. Высокий холмик, на . котором я нахожусь среди деревьев, зарос молодой рябиной и высоким вереском с вкраплениями папоротника. Отсюда мне прекрасно виден участок перед домом Гривцова и сам дом со светящимися окнами. В доме принимают гостей. На верхней открытой террасе сидят за столом четверо мужчин и три женщины. Отрегулировав оптику, поочередно всех рассматриваю. Кроме Гривцова, знакомых не вижу. Тяну лапку затвора на себя и резко отпускаю ее. Щелчок – и длинный винтовочный патрон с остроконечной пулей влетает в казенник ствола. Прилаживаю оружие на земляном бугорке поудобней. Несколько раз прикладываюсь к прикладу, выбирая оптимальный угол. Подвожу линир прицела под переносицу Гривцова. Указательный палец правой руки ложится на спусковой крючок. Медленно выбираю свободный ход «собачки». Гривцов улыбается, разговаривая со своими гостями. Секунда до выстрела. Задерживаю дыхание… На поясе вдруг начинает вибрировать пейджер. Зараза! Отпускаю «собачку» в исходное положение. Откладываю «винторез» и смотрю на пейджер. Сообщение меня удивляет.

«Немедленно прекратить операцию. Жди звонка. Старик».

Вот и попробуй пойми, что и как… Какую операцию необходимо прекратить? Ту, что я провожу сейчас, в данный момент, или вообще все, что связано с моими новыми шефами? «Жди звонка». Придется ждать.

Разбираю винтовку и укладываю ее обратно в кейс. Отряхнувшись, возвращаюсь к машине. Повезло сегодня Гривцову. Заново родился мужик, только об этом не знает.

Девушка, свернувшись калачиком на заднем сиденье, безмятежно спит. Короткая юбчонка задралась, обнажив аппетитную, крепкую попку с кокетливыми трусиками. Что ни говори, а все-таки эта странная Катя чертовски хороша. Сняв пиджак, накрываю девушку. Прячу дипломат в тайник и уезжаю из Всеволожска. До Питера добираюсь проселочными дорогами, объезжая стороной посты гаишников. Паркуюсь возле дома Афанасия Сергеевича и пытаюсь разбудить Катю. Она что-то бормочет во сне, но просыпаться не желает. Осторожно вытаскиваю ее из машины и, взяв на руки, как ребенка, несу в квартиру. С трудом, стараясь не разбудить девушку, отпираю дверь. Отношу Катю в соседнюю с моей комнату. Постояв в раздумье, решаю, что она не обидится, и раздеваю ее. Накрыв девушку одеялом и выключив свет, выхожу в коридор. По себе знаю: если спишь в одежде, на следующий день встанешь весь разбитый. Тем более если с вечера перебрал спиртного.

Снова вибрирует пейджер. «Вариант три. Старик».

Задумчиво гляжу на дисплей с высветившимся сообщением от бати. «Вариант три» – это готовность к боевым действиям. Что это может означать в данном случае? Возможная разборка с моими новыми шефами. Что ж, я готов. Достаю «Глок» и, проверив работу затвора, осматриваю запасные обоймы к нему. Пять полных магазинов по тридцать три патрона, – достаточно для небольшой войны. Имеется еще и глушитель. Проверяю запоры на входных дверях и иду в свою комнату. Пока мне обстоятельства не ясны. Позвонить из квартиры я не могу, так как уверен, что она нашпигована «клопами». Остается ждать. Но это я умею, в этом и заключается специфика моей работы. Посмотрим, что принесет нам новый день. Не раздеваясь, только скинув пиджак, устраиваюсь в кресле. «Вариант три» предусматривает постоянную готовность.

Утром, только я собираюсь принять душ, на пэйджере снова высвечивается сообщение:

«Порядок. Друг в командировке. Старик». Усмехаюсь. Генералу срочно потребовалось обезопасить Гривцова. Значит, у меня теперь полная отмазка: моего клиента в городе нет. Шефы станут грызть зубами бетон, а я пока поплевывать в потолок. Значит, будем отдыхать. Мафиози скоро позвонит, в этом я уверен.

Отправляюсь в ванную комнату в отличном расположении духа. Катя еще спит, и к ней в комнату не заглядываю. Приняв душ, готовлю на кухне завтрак.

– Доброе утро!

Оборачиваюсь и обалдеваю – девушка выглядит по меньшей мере на миллион баксов, как будто и не она вчера пила весь вечер.

– Доброе утро, – повторяю за ней как попугай.

– Можно воспользоваться вашей ванной? – спрашивает Катя, улыбаясь уголками губ. Она, разумеется, заметила, какое произвела на меня впечатление.

– Н-да, конечно… – говорю и показываю, чем и как пользоваться в душе. В шифоньере нахожу еще один чистый халат, упакованный в полиэтиленовый мешок.

Девушка уходит в ванную, а я, все еще под впечатлением от ее красоты, снова отправляюсь в кухню.

Прислушиваясь к себе, с опаской осознаю, что даже Ольга несколько проигрывает моей новой знакомой.

Приготавливаю яичницу с ветчиной и зеленью. Режу огурцы и помидоры. Включаю кофеварку. В комнате звонит телефон. Иду туда и поднимаю трубку.

– Как у вас дела? – без приветствия спрашивает Валерий Константинович.

– Трудно сказать. Я не смог обнаружить нашего приятеля.

– А вы пробовали? – язвительно интересуется мафиози.

Намекает, скотина, на девушку у меня в квартире.

– Я бы хотел, чтобы вы, Валерий Константинович, немедленно взяли свои слова обратно… – говорю ему жестко. Мне плевать, кто он такой, – разговаривать подобным образом я не позволяю с собой никому.

Мафиози мигом ориентируется в ситуации.

– Извините, Герасим. Плохое с утра настроение, – включает он обратный ход. – Наш общий друг действительно сегодня исчез из города. Не сомневаюсь, что вы все делали правильно…

Значит, как я и предполагал, за мной вчера слежки не было. Мафиози отозвал своих людей на время проведения операции. Уже неплохо. Значит, и за Гривцовым в тот момент никто не следил. Иначе бы они знали, куда он подевался. Батя молодец, быстро справился с ситуацией.