Текст книги "Дикий и Зверь"

Автор книги: Владимир Угрюмов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Раздался звук. Дикий попытался определить его происхождение. Это дверь. Что-то происходило по ту сторону двери. Ага! Дверь открывается, открылась в ней… Нет, никаких монстров, душителей, заплечных дел мастеров в двери не возникло. Порог импровизированной камеры переступила девушка. Милое создание. Одетая в летний брючный костюм…

Да ведь нынче лето и жара! И еще – Киев. Он вспомнил, что приехал в Киев, вспомнил вдову и «Мерседес», короче, он вспомнил все…

Платиновая блондинка с миловидным личиком. Вот она перед ним. В других обстоятельствах Дикий бы не отказался провести с ней вечерок.

– Что вы делаете… – Не узнал своего голоса, прокашлялся, начале начала: – Что вы делаете, милая, сегодня вечером? Если планы не сформировались, то…

– Вставайте. И пойдемте со мной, – перебила его девушка спокойно, без излишних эмоций. Голос ее прозвучал холодно и отстраненно: – Только не пытайте делать глупости.

– Вы думаете, что я могу встать?

– Я в этом уверена.

– Вы хорошего обо мне мнения. – Дикий подтянул ногу и попытался подняться. Получилось. – Что ж, с вами я хоть на край света готов. Даже дальше. Хоть в ад!

Шутка оказалась уместной.

– В ад – так в ад, – согласилась девушка, повернулась и вышла за дверь.

Дикий сделал первые шаги боязливо, но кроме груди, сильно болевшей, тело не пострадало. Оказался в коридоре. Девушка его ждала. Постарался оценить обстановку и – не получилось. Коридор как коридор. Вооруженной охраны нет. Вообще никого нет. Стены без окон, архитектурные или какие-либо иные излишества отсутствуют. Значит все налажено и о побеге речи быть не может.

– Куда идем-то? – поинтересовался Дикий у девушки, пока та закрывала дверь «камеры». – На фотосессию для модного мужского журнала?

– Почти угадали, – хмуро ответила блондинка. – Идите, пожалуйста, вперед.

– Только после вас, – Дикий попытался галантно поклониться, но получилось не особенно-то.

– Перестаньте паясничать, – ответила девушка, но все-таки пошла первой.

Они миновали коридор, свернули влево и уперлись в массивную дверь. Девушка повозилась с ключами, открыла, встала у косяка, кивнула Дикому, предлагая войти. Что еще оставалось делать? Дикий вошел и огляделся. В этой комнате также не было окон и также ярко горели на потолке лампы дневного света. По первому впечатлению, комната походила на зубоврачебный кабинет. Несколько стеклянных шкафов с коробочками внутри, какие-то металлические ящики. Посреди комнаты находилось кресло с подлокотниками и откидывающейся спинкой, возле которого на столике, покрытые накрахмаленной, кажется, салфеткой, лежали рядком всякие медицинские предметы. Или не медицинские. Названия предметов Дикий не знал, но от всей обстановки комнаты веяло чем-то очень медицинским. Слава богу, что зубосверлильного аппарата не было.

Дикий посмотрел на девушку.

– Кто-то заболел? – спросил ее и поймал себя на мысли, что боится.

Девушка не ответила.

– У меня самого грудь болит, – попытался Дикий все-таки завязать беседу, но девушка не ответила и на этот раз.

Один из металлических шкафов оказался не шкафом, а дверью. Шкаф-дверь отворился и в комнату бодро проследовал высокий, спортивно сложенный мужчина, одетый в белый халат поверх костюма.

– Доктор пришел! – усмехнулся Дикий.

Впрочем, веселиться было рано. Лицо вошедшего – заметно выдающаяся вперед нижняя челюсть, злая линяя тонких губ, высокий лоб и серые пронзительные глаза – не сулили Дикому ничего хорошего.

Сероглазый остановился возле кресла и произнес хрипловатым бесцветным голосом:

– Пройдите сюда. Сядьте в кресло.

– Что ж, грех отказаться от предложения, – буркнул Дикий себе под нос.

Оставалось только подчиниться. Да и стоять ему после случившегося было тяжеловато – грудь продолжала болеть, кружилась голова, в ногах чувствовалась вялость. Дикий сделал несколько шагов и плюхнулся в кресло.

Стали разглядывать друг друга. Ничего приятного Дикий не увидел. Скорее всего, «врач» к Дикому тоже особых симпатий не испытывал.

– Хотелось бы верить, что вы не доставите нам серьезных хлопот, – проговорил сероглазый, продолжая разглядывать пленного.

– Вам – это кому? – спросил Дикий, но ответа не последовало.

Сероглазый сделал несколько быстрых движений, и руки Дикого оказались привязанными к подлокотникам.

– Крепко, – констатировал Дикий случившееся.

Сероглазый «врач» пододвинул легкий стульчик поближе к креслу и сел на него.

– Не доставите нам серьезных хлопот, – повторил он предыдущую фразу.

– Зря надеетесь, – ответил Дикий.

– Не зря… Сами станете говорить или перейдем к делу?

– А что рассказывать? Анекдоты?

– Анекдоты – не надо. А надо ответить на вопросы – кто? где? когда? как? Надо назвать все имена и адреса. Цель ваших операций. Что я еще должен сказать, чтобы вы убедились в серьезности моих намерений? А, Дикий?

Блондинка не ушла, стояла чуть в стороне. Дикий видел ее боковым зрением. «Сейчас начнутся процедуры, – подумал Дикий. – Не красиво получится. Лучше б девушку увели…»

– Не понимаю я вас, – ответил он. – Бред какой-то. Если я ваш гость, то хотя бы кофе предложили.

«Врач» поднялся и, можно сказать, размахнувшись, вонзил Дикому прямо через рубашку в плечо иглу. Откуда в его руке взялся шприц – пленный так и не понял. Сперва Дикий интуитивно дернулся, ожидая удара, но глянув на иглу, вошедшую в плечо, почувствовал короткую боль, попытался усмехнуться пришедшей мысли: «То мы лечим, то нас лечат. От такой медицины долго не протянешь…»

Лекарство не сразу начинает действовать.

– Вы, похоже, слишком перезанимались медициной. Таким образом кофе не пьют.

Грудь болела, голова болела, теперь плечо – Дикий бы умер, но не показал сероглазому, как ему хреново.

Палач в белом халате стал вращать иглу и боль вспыхнула, взорвалась прямо-таки в мозгу. Сквозь нестерпимую боль Дикий понял, что ему не ввели никакого лекарства. А сероглазый тут же подтвердил это предположение:

– Даже не мечтайте! Никаких препаратов! Психотропных средств не будет. Физическая боль – самый надежный «препарат». И этой боли будет столько, сколько потребуется, чтобы вы рассказали все. Вы будете даже умалять, чтобы вас слушали еще и еще!

«Врач» знал свое дело туго – рука онемела, боль – этот живой хорек, – металась по телу… Живым его отсюда не выпустят. Оставалось одно – постараться умереть красиво. Что такое – умереть красиво? Красиво ли умереть на склоне лет в собственной постели в окружение чад и домочадцев? Или красиво умереть в бою с наганом в руке, умереть геройски? Или красивым будет умереть, самому решив когда и где? Так, вроде, поступали древние греки и римляне?… Но мысли путались. «Хорек» боли разрушал их. Дикий старался отвлечься, но поди отвлекись – жуткая, постоянная, противная, рвущая личность боль в каждой клетке!

…Можно – просто. Так умеют люди. Взять и отключить. Или принять, как часть себя. Она всегда была, есть и будет. Как песчинка в Сахаре, как капля в океане, как Гагарин в космосе. Принять эту боль и полюбить ее. Да, да, да! Полюбить, словно девушку – золотоволосую блондинку, черноглазую брюнетку, гордую шатенку…

Вспомни, вспомни! Вспомнил! Китайский контрабандист, которого он встретил на зоне. Китаец ему все объяснил тогда про боль. Просто боли давно не было и Дикий почти забыл. А теперь вспомнил…

Боль поскулила еще немного и прошла.

Дикий покосился на плечо и улыбнулся.

– Знаете ли что, уважаемый, – сказал он легким, веселым голосом. – Думаю, вы не совсем удачно выбрали себе тему для диссертации!

Сероглазый отпрянул, оставил иглу в покое. Вгляделся в лицо Дикого и ничего не увидел. Тонкие губы исказила судорога ненависти.

– Подойди сюда!

Дикий услышал стук девичьих каблучков. Увидел девушку. Дикого удивила болезненная бледность розового и здорового перед тем лица. Казалось, блондинка впервые присутствует при подобной экзекуции. «Пригодится, пригодится, пригодится», – застрочило в голове.

– Держи это. – «Эскулап» протянул девушке связку проводов с плоскими электродами на концах.

Глаза девушки наполнились ужасом, но сероглазый плевать хотел на ее реакцию – он просто выдергивал из ее ладоней электрод за электродом и прикреплял их на теле Дикого, порвав перед тем его рубаху. Затем сероглазый воткнул концы проводов в металлический ящик, оказавшийся своеобразным электрическим прибором. Когда-то Дикий серьезно занимался спортом и ему приходилось видеть как штангисты при помощи электричества и электродов качали мышцы голеностопного сустава. Ток доставал каждую, даже самую махонькую мышцу. «Что ж, покачаем мышцу».

– Легкая встряска еще никому не повредила, – усмехнулся сквозь зубы Дикий. – А то как-то все у нас скучно получается. Вы ничего занятного не рассказываете. Да и я молчу.

– Не беспокойся! Сейчас заговоришь. – «Доктор» нагнулся к ящику, готовый пустить ток.

Свободной рукой он опять стал теребить иглу. Толкал ее все глубже и глубже, ища нервные окончания. Вглядывался, гад, в зрачки Дикого, следя за реакцией.

– Блядь! – сказал Дикий. Он посчитал, что хуже ему уже не будет, а «доктору» – «доктору» может. Вложив всю ярость в удар, Дикий лбом врубил врачу-палачу в нос. И понял – получилось! «Врач» только хрюкнул и упал на пол под ноги Дикого. Кровь уже текла рекой, а Дикий успел пару раз достать сероглазого ногами. Не больно получилось, но приятно.

Девушка-блондинка не шевелилась. Она побледнела так, что, казалось, сейчас упадет в обморок.

– Хороши у вас нравы! – почти крикнул Дикий. – Раньше называли – их нравы…

Но беседа с девушкой не состоялась, поскольку шкаф-дверь распахнулась и в комнату ворвались добры молодцы в спортивных костюмах. Не добры, а добротные. Большие. Мощные качки.

– Хау ю дуинг? – обратился к качкам Дикий. – У нас тут вечеринка и один уже допился до бесчувствия.

Один из качков склонился над «врачом», приподнял того, хмыкнул, увидев кровянку и изувеченный нос.

– Падла! – сказал второй, наклонился на железным ящиком и что-то повернул в нем.

Дикая боль вонзилась, казалось, в каждый миллиметр тела, и Дикий потерял сознание.

* * *

В черной пустоте возникла струйка пламени и исчезла. После – еще и еще. Мозг стал включаться частями – так зажигают свет в больших помещениях, в театрах. Сперва один ярус, после другой.

Дикий пришел в себя, открыл глаза и огляделся. Это помещение ему знакомо – это его импровизированная камера. Сколько времени прошло? Какая разница!

Плечо, в котором «врач» ковырялся иглой, тупо ныло. После электрошока казалось, что каждая клетка тела дрожит, как овечий хвост. Хотелось пить и блевать одновременно, Кстати вспомнив про китайца, Дикий принялся разбираться со своим телом, заглушая боль…

Но не успел – дверь открылась, и в ней возникла не девушка, – блондинка бледнолицая, испуганная – а все те же здоровяки.

– Доброе утро, – сказал Дикий, – Что-то вы неважно выглядите. Бить будете, наверное?

Не отвечая на риторический вопрос, один из качков поднял Дикого на ноги, а второй – резко и молча нанес мощнейший удар Дикому прямо в лоб. Тупая боль, потеря ориентации… Хорошо, что мордоворотам хватило ума ударить Дикого в плечо. Нерв, измученный иглой, взорвался такой болью, что Дикий снова потерял сознание. Его били, а он не чувствовал. Его бы и убить так могли – все равно бы Дикий ничего не понял.

Кажется, его били долго и методично. В памяти осталось только ощущение качелей: туда-сюда, туда-сюда…

Человек – существо живучее.

Когда Дикий в очередной раз очнулся, то обнаружил себя прикованным к постели. Руки и ноги чем-то привязали. «Сколько еще таких раундов пройдет, пока меня прикончат?» – возникла вялая мысль.

В теле – пустота. Странное ощущение. Только разбитое лицо саднит. Один глаз совсем заплыл, но Дикий попытался оглядеться. Довольно просторная комната без окон. Из мебели – только кровать, на которой его распластали.

«Что же это за заведение? – природное любопытство не давало покоя даже в безнадежном положение. – Нахожусь я в подвале – это точно. А где? В какой части света? В какой стране? На Украине? По никто не говорил по украински. Хотя по-украински говорят только вожди… В Киеве я? Под Киевом я? Мне бы только до этих псов добраться!..» И в таком положении Дикий петушился, оставался диким, как ему и положено.

Дверь открылась, и в комнату вошла девушка. Где-то он ее уже видел. Ах, да! Вчера они даже обменялись несколькими фразами по дороге в «медкабинет». А после… после… после она стояла бледная, смертельно бледная. Неужели она жалела его?…

В руках у девушки был поднос. Подойдя к кровати, девушка выдвинула из-под нее табуретку и опустила поднос, на котором Дикий заметил большую чашку дымящегося чая и тарелку с бутербродами.

Дикий улыбнулся как смог. У него даже хватило сил произнести несколько шутливых, так ему думалось, фраз:

– Я не сильно… Кхе-кхе! Не сильно я набрался на вчерашнем приеме? Неудобно перед дамской частью общества. Хочу вас уверить – такое случается со мной достаточно редко.

Девушка никак не отреагировала на шутку. Она наклонилась и стала возиться с веревками, которыми были привязаны руки Дикого.

– Я вам отвяжу одну руку, чтобы вас не кормить, – так она пояснила свои действия.

– Буду вам признателен. Скажу, что с вами общаться мне как-то приятнее, чем с вашими друзьями.

Девушка не ответила. Отвязав Дикому правую руку, она отошла к двери.

– Ешьте. С вами сегодня собираются еще разговаривать.

Дикий вгляделся, насколько позволяли заплывшие глаза, в ее лицо. Что-то новое он услышал в интонации ее голоса. Что-то дрогнуло в этом голосе.

Он потянулся к чашке, поднял. Рука дрожала от слабости. Поставил чашку обратно на поднос. Ни держать бутерброд, ни есть, то есть делать какие-то жевательные движения, движения глотательные, не было сил.

– Все же вам стоит поесть, – еще раз сказала девушка.

– Зачем? После разговора с вашими друзьями все равно придется съеденное выблевать. Вы уж извините за такую прозу жизни.

Девушка подождала еще немного, после подошла к кровати и привязала свободную руку. Она подняла поднос и собралась уходить.

– Не стану возражать, если вы мне в другой раз принесете сигарету.

Девушка не ответила и вышла из комнаты. Дикий лежал, стараясь сконцентрироваться на боли, которая возникала то в одной, то в другой части тела… Вот тебе и викинги! Хорошо осуществлять победный викинг, а после быть щедрым и делить добро с друзьями. А вот такого викинга нам не надо… Дикий опять полюбил боль, и она ушла. Боль-то ушла, но в комнату пришел немолодой мужчина плотного сложения с хорошей прической. Седые пряди шли ему, и мужчина, судя по всему, это знал. Оправа очков, тонкая и золотистая, вовсе не смягчала выражения лица. На вошедшем был серый костим, а поверх костюма наброшен белый халат. «Что они – инфекции боятся?» – подумал Дикий.

Мужчина сел на табурет у изголовья.

– То ли я в сумасшедшем доме, то ли меня к операции готовят. Не пойму! – усмехнулся Дикий, поглядывая заплывшими глазами на очередного «врача».

Тот отвязал правую руку Дикого, достал из кармана пачку сигарет, прикурил одну от зажигалки, протянул Дикому. Тот взял сигарету, затянулся, закашлялся и чуть сигарету не выронил. Голова закружилась – никотин погрузил в состояние легкой эйфории. После второй затяжки головокружение прошло. Дикий стряхнул пепел и затянулся еще раз. «Табак штука вредная, конечно, – подумал Дикий, – но стало легче. На душе как-то стало легче».

– Вы должны понимать! – проговорил седой важно. – Конечно, должны понимать, что те меры, которые к вам применяются, не есть проявление садизма. Эти меры просто необходимы. Стоит ли упрямиться? В конце концов, мы введем вам дозу известного вам препарата и добьемся своего.

«Я его понимаю, – подумал Дикий. – Я и сам вводил дозы. Сам добивался признания. Но после „лекарства“ клиента может понести, и он станет говорить все. Все не то. Так случается. Мне же надо сопротивляться до предела. Если расскажу, не дай бог! тогда просто пристрелят…»

– Возможно, вы и правы, – согласился Дикий. – Но и я прав. Добровольно я вам никакой информации не отдам. Вы же понимаете! Этот разговор бесполезен.

– Что ж. – Мужчина поднялся. – И я прав, и вы правы. Вы вольны, конечно, держаться, сколько поручится. Время еще есть. Но все равно сломаетесь. Все ломаются, молодой человек, все.

– Иди ты в жопу, старый осел! – Дикому надоели церемонные разговоры. – Скоро ты сам будешь петь!

Мужчина не ответил. Только злой взгляд метнулся из-под толстых линз. Он быстро вышел из комнаты, но через некоторое время появились новые посетители – вчерашние быки.

– Ну что, парни, повеселимся?

– Повеселимся, повеселимся.

Один из мордатых отвязал Дикого от кровати, рывком поднял и поставил на пол. В руках мордовороты держали дубинки. Такие дубинки Дикий знал. Они служили не столько для избиения, сколько для электрического поражения. В них были вмонтированы мощные аккумуляторы.

– Что за юные физики здесь собрались! – прохрипел Дикий, внутренне готовясь к экзекуции, – Электроны, протоны. Плюс, минус…

Пока мордовороты соображали, Дикий воспользовался паузой и влепил одному из быков ногой по физии. Получилось довольно вяло, но в переносицу подъемом стопы он все-таки попал.

– Ммм, – произнес бык и выронил дубинку.

– Слабак, – сказал Дикий и тут же получил по затылку от второго мордоворота.

– Больно, – признался Дикий, упав на пол. – Током бьет классно.

Его поднимали, били, он падал. Поднимали – падал. Били током. А он старался полюбить боль. Любил, любил ее, как мог. Сколько можно ее любить? Столько, сколько надо! Люблю, люблю, люблю ее, боль! Скорее бы в койку, подальше от такой любви…

Где-то через полчаса мордовороты устали и бросили Дикого на кровать. Привязали его – окровавленного, избитого до полусмерти, харкающего кровью и хрипящего, как подстреленное животное. Левая нога дергалась в непроизвольной судороге. Истязатели ушли, а боль осталась.

«Наконец-то, милая, мы остались с тобой наедине».

* * *

«…Конунг Аудбьярн двинулся со своей ратью на север, в Мерн, и встретился там с конунгом Аривидом и Сальви Разрушителем, и у всех у них вместе было большое войско. Конунг Харальд также пришел тогда с севера со своим войском. Они сошлись перед островом Сольскель. Там было большое сражение, и с каждой стороны было много убитых. В войске Харальда пали два ярла, Асгаут и Асбьярн, и два сына ярла Хакона из Хладира, Грьотгард и Херлауг, и много других знатных мужей, а у мерян – конунг Арнвид и конунг Аудбьярн. Сальви же Разрушитель спасся бегством и стал позже известным викингом и часто причинял много вреда государству Харальда. Поэтому его и прозвали Сальви разрушителем…»

«Такие вот, блин, пироги», – подумал избитый Дикий.

* * *

Дверь открылась.

– О, боже! – простонал Дикий. – Я так люблю мою боль. Зачем же мне боль еще?

Но в двери возникла девушка, а не мордовороты. Она сделала несколько шагов и остановилась чуть поодаль от кровати.

– Вам так приятно смотреть на это, мадемуазель!

Говорить мешала кровавая слюна. Дикий попытался сплюнуть, но плевок не получился, и сгусток просто стек изо рта по щеке. Дикий провел языком по зубам – те шатались в деснах. Губы, он это чувствовал, представляли из себя бесформенную кровавую, засыхающую массу. Сам же язык распух. Дикий, видимо, его прикусил несколько раз во время экзекуции.

Девушка сделала еще шаг, наклонилась. В ее руке Дикий увидел клочок ваты и шприц. Откуда-то возник жгут. Девушка протерла Дикому вену ваткой. Возник приятный холодок. После блондинка перетянула ему руку и сделала укол.

«Кубиков пять. Что-то многовато».

– Они меня боятся. Они боятся, что я дуба дам, – прохрипел Дикий, стараясь улыбнуться. Можно себе представить, как эта улыбочка смотрелась со стороны.

– Решили меня разговорить лекарствами, – договорил мысль Дикий, а девушка тут же ответила:

– Это тонизирующая доза. Для поддержания сердечной мышцы.

Лицо девушки находилось совсем рядом. Простое девичье лицо. Длинные ресницы, родинка на виске.

– Зачем вы так сопротивляетесь, – неожиданно продолжила она. – Скажите им все, что они хотят, и мучения кончатся.

– Ха. Ха. Ха, – деревянно проговорил Дикий.

На большое не хватило сил.

Девушка еще постояла, посмотрела печально на лежащего и ушла.

«Жалеют. – Мысли появлялись сами. Дикий не просил их об этом. – Приятно, когда жалеют. Только толку от жалости нет никакого. Дали б лучше передохнуть часов пять…»

Дикий забылся. Прошло время. Он не знал сколько. Очнулся от легкого прикосновения. Открыл глаза. Перед ним стояла блондинка. Она приложила палец к губам.

«Что-то новенькое, – подумал Дикий, – какой-то заговор».

Девушка стала возиться с веревками. На это занятие ушло несколько минут. Оковы, так сказать, пали. Но Дикий продолжал лежать, не зная еще зачем ему двигаться. На плече девушки висела небольшая клеенчатая сумка. Из нее девушка достала шприц. Дикий заметил, что шприц уже наполнен.

– Привет, – прошептал Дикий, но девушка не ответила на приветствие.

– Я сейчас сделаю вам укол, – прошептала она быстро. – Это сильный допинг. Действует часа три. Может, чуть больше. Я вам помогу.

Дикий никак не среагировал на услышанное, сел на кровати и свесил ноги. Посмотрел на ступни. Носки не первой свежести. Ботинки стояли рядом с кроватью. Без ботинок мужчина – это не мужчина. Спустил ноги на пол, встал – его качнуло. Да его и лежа, как говорится, качало.

– Я ботинки надену. Можно?

– Конечно. Давайте я вам помогу.

– Не надо. Я сам.

Но самому не получилось. Блондинка помогла. Дикому было неудобно. Он представлял себя со стороны отлично – разорванная окровавленная рубаха, окровавленные мятые брюки.

– Теперь укол, – сказала девушка.

– Да, укольчик мне не повредит.

– Шутить после будете.

Блондинка сделала укол в вену и сказала:

– Лягте на кровать. Вам надо несколько минут полежать.

Дикий подчинился…

* * *

…Первый горячий толчок изнутри, еще один и еще. Сперва сознание стало ясным, затем начали оживать мышцы, и тело, измученное экзекуциями, уже хотело двигаться.

– Как вы себя чувствуете? – спросила девушка.

– Очень хорошо. Лучше, чем до прибытия в этот украинский госпиталь!

Дикий не преувеличивал – голова работала отлично, мысли в ней возникали четкие и правильные. Упруго соскочил с кровати и сказал спасительнице:

– Я бы вас поцеловал, но, боюсь, прикосновение моих губ вам не понравится.

– Да, – согласилась девушка, – давайте целоваться станем позже.

– Позже! Я запомню.

– Тихо… Я тут кое-что принесла. Что смогла найти. Вы посмотрите. Знаете как с этим обращаться?

Девушка протянула Дикому сумку и тот заглянул в нее. Не такая уж она оказалась и маленькая! Дикий вывернул содержимое сумки на кровать и даже потерял дар речи на мгновение. Но речь вернулась, и он стал комментировать:

– «Кипарис». Четыре рожка к нему. Глушитель к нему. «ТТ» с двумя запасными обоймами. «Макаров» с одной обоймой.

Взял автомат, проверил подачу патронов. Распихал в карманы обоймы к «ТТ», сунул пистолет за пояс, который хотя и болтался после мордобоя, но пистолет все-таки держал. Рожки к автомату тоже запихнул за ремень, только с левой стороны.

«Вооружен и очень опасен. И еще под допингом. Опасен вдвойне!»

Занимаясь оружием. Дикий забыл про девушку – вот она, милая! спасительница!

– Осталось только выбраться отсюда, – сказала блондинка.

– Как? Командуй.

– Сейчас выйдем в коридор. Охранник у пульта должен спать. Я ему в чай подсыпала… Сейчас ночь. В доме всего пять человек.

– Понятно.

– Можно, я возьму пистолет?

– Пистолет? Да, коночно… – Дикий протянул девушке «Макарова» и та, на удивление ловко, передернула затвор.

– Так это что – просто дом? – спросил Дикий.

– Дом. Мы в пригороде. До города около сорока километров.

– Отлично. Не буду пока ни о чем спрашивать. Почему вы мне помогаете и т. д. Значит есть причины.

– Причины есть.

– Класс! Теперь меня и армия не остановит.

Действие допинга все усиливалось, и Дикий просто рвался в бой. Он шагнул к двери и быстро выглянул в коридор. Пусто! Шепнул блондинке:

– Пойдем.

Первые шаги по коридору. Недавно он по нему уже шел. Многое изменилось. Хоть и отбита в Диком каждая клеточка, зато теперь в руках «кипарис». Была такая песня, начиналась словами – «О, море в Гаграх…» Так вот, у «кипариса» мелодия другая…

Прошли по коридору направо. Дикого метелили в комнате налево и он никаких лестниц наверх в том конце коридора не заметил. А здесь имелась. Блондинка, хоть и шла сзади, но подсказывала направление.

Дикий быстро поднялся на площадку первого этажа, постаравшись сделать это как можно тише. Обернулся. Блондинка кивнула на дверь. Дикий понял, проскользнул к ней, замер на мгновение, прислушиваясь, рванул ручку на себя.

Прыгнул в комнату и увидел знакомых, при виде которых захотелось закричать: «Привет, мужики! Как дела? Что не веселы?» И еще хотелось расшибить им мозги вдребезги.

Дикий на цыпочках пересек комнату и встал так, чтобы загородить телевизор. Он успел заметить, что один из мордоворотов держит в толстой волосатой руке автоматическую «Беретту-93Р», а возле кресла второго на полу лежал помповый «Мосберг». Дремавшие вроде бы стали очухиваться.

– Мальчики! Встречайте папочку!

И тут они полностью проснулись, узнали пленного и поняли, что это не сновидение. Без замешательства не обошлось, поскольку Дикого недавно отколошматили до полусмерти, а он – на тебе! – жив-здоров…

Приблизительно такие мысли озадачили мордоворотов напоследок.

Дикий не стрелял. Один из сидящих поднял «Беретту», забыв спросонья снять с предохранителя. Дикий видел это.

– Что же ты? Стреляй! – предложил.

И мордоворот попытался. Пистолет не выстрелил. Дикий коротко засмеялся, а блондинка, стоявшая в дверях, не выдержала. Она держала пистолет «Макарова» в вытянутых руках и нажала на курок. А вот у нее выстрел получился. Мордоворот с «Береттой» дернулся, черепушка у него лопнула, а тупые мозги полетели в разные стороны.

«Летите, голуби, летите!»

Мордоворот-2 успел схватить ружье и Дикий не стал более искушать судьбу. Просто пробил ему лоб пулей и все.

Теперь счет пошел на секунды. Блондинке Дикий бросил:

– Спасибо. Он бы не выстрелил – пистолет стоял на предохранителе. Все равно спасибо.

Девушка продолжала стоять с вытянутыми руками и зажатым в них «Макаровым». Беспредельный ужас читался в ее глазах. Шок, одним словом, от совершенного убийства.

Но времени на утешения не было.

Дикий выскочил на лестницу и увидел двух мужчин на лестничной площадке пролетом выше. Вид у них был заспанный – видимо их разбудили выстрелы. Они даже стволов с собой не захватили.

– Гуд монинг, господа! – приветствовал их Дикий.

И того и другого Дикий уже встречал – одному посчастливилось вмазать головой в нос, другого запомнил по оправе очков и благородной седине.

Мужчины окаменели, превратились в соляные столбы… Замерли, одним словом, удивленно.

– Спускайтесь вниз, господа. А руки поднимите вверх.

Парочка выполнила приказ и стала спускаться. Спустилась. Кивком Дикий велел им войти в комнату. Блондинка слегка оклемалась и стояла рядом, не убирая оружие.

Очкарик увидел ее и прошипел:

– Сука! Значит, ты все-таки подслушивала.

Дабы прекратить оскорбительный монолог, Дикий провел прямой удар в район детородных органов очкарика. Провел удар ногой и очкарику стало больно. Он согнулся пополам и больше не возникал. «Пускай он теперь полюбит свою боль!»

Второй мужчина, а это был врач-садист, при виде такой простонародной сцены, отпрянул к стене. И Дикий не стал его мучить – не хватало времени, не было желания, но существовали другие принципы. Он просто выпустил пулю садисту в переносицу. Голова «доктора» раскололась, забрызгав стену кроваво-желтым выбросом.

Живого покуда очкарика Дикий пинками погнал в комнату. Тот скулил от боли и страха, но полз на карачках туда, куда его Дикий гнал.

Раздался какой-то звук за спиной. Дикий обернулся моментально, готовый стрелять. Это девушка! Это просто девушка не вынесла напряжения и упала в обморок.

Дикий еще раз пнул очкастого, прокричал:

– Я же тебе говорил, что ты старый козел! Или там – осел? Говорил или нет? Отвечай?!

– Говорил! – прохрипел очкастый и в его хрипе Дикому почудилась ненависть.

– Ах, ты меня еще и не любишь! Ты меня, значит, ненавидишь! Тогда получи свою долю! – Двумя пулями, выпущенными в голову, Дикий убил очкарика и бросился к девушке.

Склонился над ней. Стал хлопать ее по щекам. Сел рядом и положил ее голову себе на колени. Прошло какое-то время прежде чем девушка очнулась. Она открыла глаза и пробормотала:

– Мы все еще здесь?

– Да, милая.

– Я, видимо, не предназначена для такого.

Она старалась не смотреть на кровавую бойню вокруг.

– Ты умница, – улыбнулся Дикий. – Пойдем отсюда.

– Я знаю где у них машина.

– Ты даже не умница, ты – чудо!

Дикий поднял ее на руки. Какая легкая! Или это просто действует допинг?… Он вышел в холл на первом этаже и попробовал открыть дверь на улицу. Заперто. Отойдя на пару шагов в сторону и продолжая держать девушку на руках. Дикий короткой очередью выбил замок и сделал шаг на волю. Свежий воздух свободы! Просто свежий воздух. Деревья и трава! Никаких тебе трупаков и пыток.

– Налево, пожалуйста, – попросила девушка. – Машина сразу за углом.

Дикий прошел за угол и обнаружил, где и сказала его спасительница, темно-синюю тачку – БМВ. Поставил девушку на ноги. Спросил:

– Стоять можешь?

– Могу.

– Тогда подожди немного.

– А ты куда?

– Я скоро.

Дикий вернулся в дом. Дом стоял в ночи безмолвной могилой. «А я из могилы выбрался!»

Спустился в подвал, туда, где за пультом спал охранник. Ему повезло больше всех. Коротким и резким движением Дикий свернул охраннику шею. Умереть во сне – что еще нужно безмозглому мордовороту?

Затем быстро обследовал сам подвал, нашел в какой-то занюханной подсобке несколько пятилитровых канистр с ацетоном. Облил горючей жидкостью коридор и комнаты. Поискал в карманах зажигалку и не нашел. Подбежал к умершему во сне, порылся у того в карманах. Есть! Поджег клочок бумаги и бросил на пол. Хищное пламя побежало по полу, стало карабкаться на стены.

Дикий поднялся на первый этаж и прошелся по карманам покойников, ища ключ от машины. Нашел. Мысленно поблагодарил. Облил покойников из канистры плеснул на стены. Бросил поближе к покойникам пистолет, из которого стреляла девушка-спасительница. Чиркнул зажигалкой и бросил ее, горящую, на пол. Не загорелось. Поднял зажигалку, обтер о брюки и поджег стену в том месте, где поливал горючей жидкостью. Есть! Пламя побежало к потолку.

А Дикий побежал на улицу, где в ночи его ждала девушка, тачка и свобода…