Текст книги "Судьба бригадира"

Автор книги: Владимир Угрюмов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Вот и давай... – соглашаюсь с ним.

– Есть еще какие-то мысли, Антоныч? – интересуется Серега,

– Все будет, – уверяю его. – А пока три дня отдыхайте. Отдых мы заслужили...

Ребята уезжают. Заваливаюсь на кровать и включаю видик.

Сегодня пятница, и еще утро. Делать мне нечего. Впрочем... Собираюсь в город. Если повезет, найду сегодня нормальную телку. На улице ливень и шквальный ветер. Похоже, что ничего, кроме насморка, тут не найдешь...

Выезжаю в центр и паркуюсь на Невском проспекте. Я сто лет уже не читал нормальных книг, и теперь вот захотелось. Раз уж не найти в такую погоду подругу, почитаем книги. Захожу в "Дом книги". Брожу по отделам, рассматривая прилавки и стенды. Потом можно будет смотаться куда-нибудь поесть. Купив пару понравившихся книг, добегаю до машины под проливным дождем. Еду дальше, к ДЛТ. Почему бы сегодня не побродить по магазинам. Не вижу причин не делать этого. И я брожу.

В ДЛТ завожу знакомства аж с тремя молоденькими продавщицами. Но девочки, набивая себе цену, сообщают, что именно сегодня у них вечер занят. Хрен с ними, пусть повыделываются. Беру их телефоны.

Направляюсь домой, купив себе еды в магазине. Нет никакого желания переться в ресторан и жевать там в одиночестве. Можно было бы пойти в кабак ради того, чтобы снять на ночь шлюху. В любой путевой гостинице этих девочек хватает. Но на проституток меня пока не тянет.

На Московском проспекте возле метро "Технологический институт" под колеса моей машины кидается чей-то силуэт с зонтиком. Естественно, это девушка. Только телки могут переходить дорогу, не глядя по сторонам, и, как курицы, в последний момент выпархивать из-под колес автомобилей.

Ехал я спокойно, поэтому ничего лишнего себе на капот не принял. Девушка выронила зонтик, и тот, мгновенно подхваченный ветром, понесся по проезжей части со скоростью шедшего параллельно с ним ржавого "Запорожца". Догнать его девчонка не сможет.

– Ты куда вообще смотришь?! – кричу я девушке, высунувшись из приоткрытого окна.

Та мокнет под дождем перед моей машиной и боится уйти. Чувствует себя виноватой.

Мимо проносятся другие тачки, обдавая девушку водяной пылью и брызгами в дополнение к дождю. С нее течет в три ручья.

Она держит руки на груди, и ее серый плащик, теперь уже весь мокрый, кажется мне другого цвета. Волосы у девчонки собраны в тугой пучок на затылке, и все ее лицо мокро от дождя. Она смотрит мне в лобовое стекло. Вот дура! Шла бы себе дальше и не обращала внимания. Или она боится, что я ее догоню и буду ее бить?

Выхожу из машины и спрашиваю у девушки:

– Тебе что, плохо?

Девчонка словно в шоке. Она смотрит на меня и вроде нет. Беру ее за руку и веду к машине. Никакого сопротивления. Усаживаю мокрую курицу на переднее сиденье и быстро возвращаюсь за руль. Я сам успел вымокнуть практически насквозь. Ну вот, а я думал, что никого не найду! Пожалуйста сидит в моей машине телка, молоденькая и вроде симпатичная. И что мне теперь делать с этой дурой?

Тащить ее к себе?

– Эй! – поворачиваюсь к девушке. – Ты в порядке?!

Девчонка всхлипывает, или мне это послышалось? Еду вперед и паркуюсь к поребрику.

Девчонка хлюпает носом. Это можно принять и за плач, и за насморк. Тем более у нее мокрое лицо и ничего не понятно. Отвечать она мне, видимо, не хочет.

– Ладно, – говорю я примирительно. – Ты где живешь?

Девчонка молчит и на меня не смотрит. Замерла, как партизанка, и только тихо хлюпает носом. Наверное, все-таки насморк.

В окно вижу, что ее зонтик залетел на тротуар и теперь застрял в кустах. Выбираюсь из машины и иду за зонтом. Что у меня все не как у людей?! Ищешь нормальную козу, а попадается шмыгающая носом дура, которая лезет под колеса, как Анна Каренина под паровоз. Что-то я еще, оказывается, помню из школьной программы. Подбираю зонтик и возвращаюсь к машине. Меня самого можно уже выжимать. Забираюсь на сиденье, складываю зонт на улице и захлопываю дверцу. Девушка так и сидит, как сидела. Может, она немая или глухая?

– Послушай, – обращаюсь к ней. – Я ведь с тобой говорю совершенно нормально. На кой черт ты лезешь под колеса? Тебе делать нечего? Или машин в упор не видишь?

– Вы меня отпустите? – вдруг тихо спрашивает она.

– Я тебе что, мент, что ли?! Кто ж тебя задерживал?!

– Вы ведь рэкетир... – так же тихо, шмыгая носом, говорит девушка, не глядя в мою сторону.

Интересное кино! Что, это у меня на лбу написано?

– С чего ты взяла? – улыбаюсь я. – Почему рэкетир, а не кооператор?

– Вы так выглядите...

Вот тебе и раз! На мне был нормальный костюм. Стригусь я не коротко, в меру, и делаю себе прическу. Никаких "адидасов", кроссовок и кожаных курток. Ну, разве что массивные перстни с бриллиантами на обеих руках да золотая цепь на шее под расстегнутым воротником – бандитский понт я держу. Черная машина с хищной наружностью... Вообще-то все-таки похож.

– Ну ладно. Даже если и рэкетир, то это еще не значит, что я обязательно тебя обижу. Меня интересует, почему ты лезешь, как безумная, под колеса?

– Я вас не видела... – сознается девушка.

– Ну конечно, машина – это такая булавка, которую на дороге и не заметишь, если не постараешься... – хмыкаю я. – Ты со своей головой дружишь?

Девчонка молчит. Только сейчас замечаю, как она бедно одета. Видавший виды плащ, который, наверное, носила ее мать. Рукава плаща слегка коротки. Темные грубоватые чулки, на которых тонкими нитками зашиты "стрелки". Стоптанные и сбитые в носках полусапожки. Но сама девушка хороша. Чистое личико, тонкие, круто изогнутые брови, мягкие черты лица и большой рот. Носик у нее чуть вздернут. Верхняя губа приоткрывает передние зубки. Девочка красива, это точно. Ей лет восемнадцать.

– Вы ведь не разбили машину, и вам не нужно за меня отвечать... продолжает она о своем.

Я включил печку, так как заметил, что она никак не может согреться.

– Да это мне все понятно, – говорю ей. – Ты мне все-таки скажи, что у тебя случилось? А то выйдешь отсюда и тут же сунешься под другую машину...

Она не спешит отвечать, ее слегка трясет. Может, от нервов, а может, и оттого, что заболела.

– Я, – начинает она, но спотыкается, затем все-таки продолжает. – Я со своим парнем поссорилась... Все было хорошо, а сегодня у меня занятия закончились раньше, чем обычно, и я зашла к нему домой. А он... он там с другой, – она хлюпает носом. – И он мне такого наговорил... Подлец! Я же еще и виновата... Я ему и стирала, и готовила. Я его любила! Кажется... А он сказал, что это я с ним из-за ленинградской прописки... Негодяй!! Да очень мне нужно все это! Я училась и буду учиться дальше, и стану учителем, как и моя мама...

Вот теперь все встало на свои места. Девчонка учится в педагогическом и живет в общежитии. Она совсем худенькая, но это не от конституции. Просто она студентка и недоедает. Жратва дорогая, сейчас туго тем, у кого нет нормальных денег, а эта девочка их никогда и не имела. Я вижу, что на ее зонтике есть даже маленькая заплатка. Она держится за учебу из последних сил. Раз ее мать учительница, она обречена жить на нищенскую стипендию.

– У тебя есть отец?

Она мотает головой.

– Он умер от пьянки... Мы под Псковом живем. В деревне...

Русская красавица! Очень, бля, романтично... Завожу двигатель и отъезжаю от тротуара.

– Вы куда? – заволновалась девушка и смотрит на меня. Глаза у нее голубые.

– Тебе нужно поесть, – серьезно говорю ей. – Иначе тебе аут.

Она молчит. Значит, я угадал. Еду в "Асторию". Передо мной, улыбаясь подхалимски, распахивают двери, а на мою спутницу косятся подозрительно. Девушка, когда увидела, куда мы приехали, ни за что не хотела выходить из машины. Но я сказал, что пристрелю ее на месте и выброшу на помойку диким бомжам, если она сейчас же не пойдет со мной. Она, дурочка, похоже, поверила. У нее были такие глаза после моих слов!

– Можно я не буду снимать плащ? – просит она возле гардероба.

– В плаще здесь не обслужат, – говорю я.

Мне понятны ее трудности, но не везти же ее в сосисочную. Ей обязательно нужен суп и другое горячее, но отменного качества. Такое готовят только в "Астории". – Плюнь на все и раздевайся, мы же не на день рожденья приехали!

Гардеробщик презрительно разглядывает нас. Меня бесит его надменная рожа.

– Ты че, падла, так смотришь! – взрываюсь я. – Тебе, сука, кто разрешил так смотреть на мою сестру, которая приехала из деревни?!!

– Да я так... – мямлит мужик, пугаясь. – Я ничего... Вы извините, у меня с утра зуб болит... У вас очень красивая сестра!

Помогаю девушке снять плащ. Она сама смотрит на меня со страхом. Под плащом у нее оказался тонкий, застиранный до невозможности, но чистый серый свитерок. Видно, что девушка старается следить за собой, но возможности у нее небольшие. Сейчас новые вещи покупать трудно.

Беру ее за руку и веду в зал. Чувствую, как подрагивает девчонка. Ее знобит.

– Зачем вы... – говорит она с придыханием. – Зачем вы так грубо разговариваете с людьми?

– Только с теми, кто этого заслуживает.

Девушка промолчала. Метрдотель провожает нас за свободный столик. Он косится на мою Спутницу, меряя ее однозначным взглядом. Тут же появляется официант. Девушка не может выбрать, и я сам делаю заказ. Для неё обязательно суп из осетрины и многое еще. Она сидит скованно за столом и даже не смотрит в зал. Взгляд ее уперся в скатерть. Она сейчас похожа на нахохлившегося воробышка в февральский мороз. Лицо у нее раскраснелось, и глаза слезятся. Я видел, какие мокрые следы оставляют ее полусапожки. Обувь у девушки промокла насквозь. Мы так и молчим. В зале играет приятная музыка. Народу прибавляется. Наконец нам подают.

Когда официант уходит, девушка робко смотрит на меня. Киваю ей, улыбаясь. Она начинает есть суп, отщипывая маленькие кусочки хлеба. Мне приятно на нее смотреть, но в то же время чертовски жаль. Девушка съела уже полтарелки супа и как-то странно поднимает голову.

– Мне плохо... – произносит она тихо и вдруг начинает заваливаться набок, прикрыв глаза.

Срываюсь с места и успеваю ее подхватить на лету. На пол падает тарелка с остатками супа. К нам спешат метрдотель и пара крепких официантов.

– Что случилось? – волнуется метр, подбегая.

– Все нормально... – отвечаю хмуро, поддерживая девушку. – Моей сестре стало плохо...

– Вызвать скорую? – суетится метр.

– Нет, обойдемся, – говорю я и бросаю на стол двести баксов. Мне некогда доставать и отсчитывать рубли.

Кажется, девушка потеряла сознание. Подхватываю ее на руки. Она оказывается легкой как пух. При ее росте это удивительно. Спешу на выход.

– Плащ леди в машину, быстро! – рявкаю в гардеробе и выхожу на улицу со своей грустной ношей.

Устраиваю девушку на переднем сиденье и откидываю спинку, чтобы она полулежала. Так ей будет легче. Везу ее к себе домой, заношу в квартиру и укладываю на постель. Снимаю с нее сапожки, нахожу свои шерстяные носки и надеваю ей на ноги. Укрываю пледом. После звоню в больницу. Объясняю, что произошло. Мне говорят, чтобы я вызвал своего врача по месту жительства, а они на такие вызовы не ездят. Начинаю потихоньку звереть. Пробую лоб девушки. Он весь в огне. Она дышит тяжело и кашляет. И то, как она это делает, мне совсем не нравится. Лечу вниз и, запрыгнув в машину, ищу поликлинику. Нахожу. Некоторые врачи еще работают, но терапевтов уже нет. Матеря все на свете, газую в ближайшую больницу. Нахожу нужного мне врача, вернее, врачиху лет за сорок. Объясняю ей ситуацию. Она меня успокаивает и говорит, чтобы я ехал в аптеку и купил жаропонижающее, а завтра вызывал врача.

– Вы поедете со мной! – объявляю я, давая понять, что у нее нет уже выбора. – Сейчас! Это очень важно.

– Я не могу! – возмущается врачиха. – Я даже не знаю, кто вы!

– Да какая разница, кто я?! Вы должны помочь! В конце концов, где ваша долбаная клятва?!

– Но я... – начинает она снова. Вытаскиваю пачку баксов.

– Вот вам триста долларов! Берите все необходимое и быстрее в машину! Я удвою ваш гонорар, черт меня возьми, но вы должны что-то сделать! А если у нее воспаление легких?

Врачиха деньги взяла и кивнула.

– Подождите минутку.

Через пять минут мы прилетаем ко мне домой. Девушка в горячке разметалась по постели, и я вижу, что ее вырвало.

– Вы скорей смотрите ее, – говорю я. И иду в ванну за ведром и тряпкой.

– Кто она вам? – спрашивает врачиха, разложив свой чемоданчик собирается, видимо, делать девушке уколы.

– Никто. Нашел на улице... – ворчу я, подтирая на полу.

– Как это нашел?

– Как котят находят?

После уборки меня попросили подождать в гостиной. Курю, смотрю на дверь в спальню. Наконец женщина выходит ко мне со своим чемоданчиком.

– Все будет хорошо, – говорит она. – Завтра утром я зайду снова. Вот мои телефоны, – она подает мне листок. – Там и рабочий и домашний. Воспаления нет, но ваш котенок, – женщина добродушно улыбается, – на грани истощения. У нее очень ослаблен организм, плюс тяжелая простуда. Я пока сделала все необходимое. Вот тут у меня для вас все написано. Но если что-то будет беспокоить, сразу звоните мне.

– С этого дня вы будете моим личным врачом, – объявляю ей. Женщина мне понравилась, она, должно быть, хороший специалист. – Каждый ваш визит двадцать пять долларов. Заходите почаще... – улыбаюсь ей.

Врачиха удивлена и довольна. Собирается уходить.

– Не спешите, – останавливаю ее, – я сейчас вызову вам такси, а пока попейте чаю.

Она хотела было отказаться, но в моем доме такое не принимается. Провожу ее на кухню и вызываю машину. Пою врачиху чаем с конфетами. Она меня подробно информирует, как и что мне нужно делать с больной. Я все отлично запомнил. Напоследок я дал ей еще триста зеленых – как и обещал, удваиваю гонорар.

– Это очень много! – протестует врачиха. – Это уже слишком! Вам некуда девать деньги?!

– Берите. Я еще отниму... – серьезно отвечаю я.

Женщина как-то странно смотрит на меня, качает головой, и я подаю ей плащ. Провожаю до такси, плачу вод иле не скупясь, так как ехать ему далеко.

Возвращаюсь в квартиру. Я даже не знаю, как зовут мою находку. Жар у нее спал, и девушка спит теперь спокойно. Снимаю с нее колготки и свитер. Фигурка у нее отменная. Особенно потрясающая грудь. Но белье у девушки такое же ветхое, как и вся остальная одежда. И она действительно выглядит истощенной. Ребра выпирают из-под кожи, и животик глубоко запал. Сейчас я отмечаю, как заострились ее скулы. Накрываю одеялом. Она что-то бормочет во сне, но мне не разобрать. Да и не надо. Включаю ей ночник, чтобы, проснувшись, она смогла разобраться, что здесь к чему, и ухожу в другую комнату. Теперь можно отдохнуть. Завтра нужно будет много чего прикупить для моей больной.

Глава четвертая

Просыпаюсь от шороха. Выскакиваю в коридор. В дверях спальни стоит девушка, кутаясь в плед. Ее качает по сторонам, поэтому она держится за дверной косяк, боясь идти. Под держиваю ее за талию и, ни о чем не спрашивая, провожаю к туалету. После встречаю и на руках несу в постель. Девочка немного оклемалась и теперь явно стесняется меня. Даю ей возможность самой перебраться под одеяло.

– Вы меня сами раздевали? – спрашивает она.

– Нет, врач. Тебя осматривала женщина. Она завтра придет с утра и будет тебя дальше лечить.

Девушка с облегчением вздыхает. Похоже, ее волнует не столько болезнь, сколько то, кто же ее раздевал.

– Я потеряла сознание?

– И довольно надолго... Но тебе сделали укол. Как ты теперь себя чувствуешь?

– Когда встаю, у меня все плывет в глазах, темнеет, и хочется тут же лечь.

– Как тебя зовут? – улыбаюсь я.

– Наташа...

– Меня – Антоныч.

Девушка слабо улыбается в ответ:

– А почему Антоныч?

– Потому, что это именно так и есть, – развожу я руками. – Ты что-нибудь хочешь?

– Если можно, то попить...

– Две секунды! – обещаю ей. – Тебе, может, пока видик включить?

Глаза у Наташи загораются:

– А у вас есть? Я фильмы только в видеосалоне смотрела с девчонками. И... со своим парнем...

– Ты ведь, наверное, боевики не любишь? – интересуюсь я.

Наташа улыбается. Мне понятно, что она думает обо мне.

– Я мультики люблю. Американские...

– У меня есть "Том и Джери" и "Белоснежка и семь гномов".

– Здорово! – восхищается она. Ставлю кассету, показываю Наташе, как обращаться с пультом. Ухожу на кухню готовить ей чай. У меня имеется клюква и брусника. Я всегда покупаю эти ягоды на случай болезни.

Делаю Наташе два графинчика морса из разных ягод и приношу чай. Девушка смотрит мультик про кота и мышь и слабо хохочет. Затем с удовольствием пробует все, что я для нее приготовил. Приношу девушке чистые, в упаковке, носовые платки.

– Может, хочешь поесть?

Она отрицательно мотает головой.

– Сейчас – только пить.

– Ну и пей, – улыбаюсь я, – когда болеешь, нужно пить как можно больше. Только по коридору пока одна не ходи. А то упадешь и что-нибудь себе сломаешь или разобьешь. Не стесняйся и зови меня. Ясно?

Девушка с улыбкой кивает. Она уже научилась обращаться с дистанционкой и поставила пока видик на паузу.

– Почему ты ничего не ешь в институте? Вас там разве не кормят? – задаю наболевший вопрос.

– У нас есть столовая, но я часть своей стипендии всегда отдавала своему парню. Он любит немного выпить...

– А он живет один?

– Нет. С родителями. У него папа какой-то начальник в порту или на судне, не помню точно...

– Капитан?

– Да вроде... А может, и нет.

– Ладно. Не важно это сейчас. Давай, смотри мультики, развлекайся.

Выхожу из спальни и в своей комнате заваливаюсь на диван. Беру книжку. Совсем забыл поглядеть на часы. Ну ни фига себе! Половина шестого утра! Однако у меня сегодня и ночка...

Будит меня телефонный звонок. Хватаю трубку и, щурясь со сна, смотрю на часы. Похоже, день уже начинается.

– Антоныч?! – слышу я голос Сереги. – Спишь, что ли?! – ржет приятель. – Наверное, уже нашел себе кого-то?!

– Почти...

– Ну и отлично! Тут вот какое дело, – начинает он уже серьезно. – У меня есть один знакомый, который дает наводку...

– Стоп! – прерываю его. – Ты че по телефону несешь?!!

– А-а! Точно! – спохватывается Серый. – Тогда я к тебе скоро подъеду!

– Слушай, братан, давай отложим все на послезавтра. Не хочу я сейчас заниматься делами. Мысли будут не о том.

– Ладно, отложим, – соглашается Серегa – Похоже, тебе там есть чем заняться! – ржет он.

– Похоже, – соглашаюсь я. – Давай до понедельника.

Кладу трубку и иду в комнату к девушке.

Она еще спит. Мерцает экран телевизора. За окнами что-то серое и хмурое. Это весенний день в Ленинграде. Наташа спит спокойно, и лицо у нее розовое, нормальное в общем лицо, если не считать припухшего носика. Простуда, ничего тут не сделаешь. Только я собираюсь заваривать чай, как приходит врачиха. Наташу приходится будить. Пока они там разговаривают, делаю завтрак. Затем врач говорит со мной. Она довольна, как идет процесс выздоровления, все в порядке. Пою ее чаем с бутербродами и иду провожать. Наташе я сказал, что отлучусь в аптеку. У нее есть чем заняться, она может смотреть фильмы. Отвожу врачиху домой и возвращаюсь в центр. В аптеке покупаю все необходимое. Теперь в наших аптеках дефицита на лекарства, особенно импортные, нет.

Наташа встречает меня улыбкой. Хороша девчонка! Надо же, что я нашел вчера на улице, даже не верится. Девушка распустила волосы, и они накрыли собой сразу две подушки. Волосы у нее богатые. Мне нравятся именно такие. Самое главное, что девушка их не красит, как теперь принято. Даже косметику Наташа почти не употребляет. Да ей и так хорошо.

– Можно мне позвонить в общежитие? – спрашивает она.

– Без проблем. Звони куда хочешь.

Девушка отзванивается и кому-то там объясняет, что она заболела и до общежития добраться не может. Будет пока у знакомых. Я набрал всяческих продуктов и, когда Наташа закончила разговор, поинтересовался, что она хочет съесть. Девушка уже все хочет. Мою ей фрукты. Фрукты сейчас стоят в фирменном магазине кучу денег, но девчонке нужны живые витамины, и я приволок ей даже небольшую корзинку голландской земляники. Наташа счастлива. Я долго ее расспрашивал окольными путями, иначе бы она не сказала, но все-таки узнал фамилию и имя ее парня. Когда девушка уснула, я нашел в плаще ее записную книжку с адресом и телефоном ее пацана.

Еду по адресу. Звоню. Мне открывают. Дом здесь старого фонда после капремонта. Все довольно солидно. Видно, что живут тут богатые люди. Открывает щенок. Не могу сказать, что он не может нравиться девчонкам. Морда у него смазливая, но меня это не колышет.

– Вы ко мне? – удивляется парнишка, когда я спрашиваю, где живет такой-то.

– Кто там, Саша?! – кричат из глубины квартиры.

– Это ко мне, мама! – отвечает сынок. То, что я успеваю заметить в прихожей, говорит о состоятельности этой семьи, а он ведь брал, сука, у девчонки последние деньги на выпивку.

– Значит, к тебе, – киваю ему, улыбаясь. – Меня Миша попросил тебе деньги занести.

– Мне? – искренне удивляется он.

– Тебе, – киваю я. – Ты ведь с ним учился в Политехе?

– Это Юзин, что ли, которого отчислили?

– Он, – продолжаю улыбаться. – Передал тебе сто баксов...

– Да вы проходите! – оживляется мальчик, увидев у меня в руке иностранную сотку.

Захожу. Чуть ниже по лестнице стояли какие-то люди, и мне не хотелось начинать разборку в прихожей. Квартира тут огромная. В два раза больше моей. Щенок приглашает меня в свою комнату. В коридор так никто и не вышел. Слышен звук работающего где-то в квартире телевизора. Родители парня смотрят у себя какой-то фильм. Заходим к нему в комнату, и тут я ударом поддых приземляю мальчика на колени. Орать он уже не сможет. Затем методично обрабатываю его ногами.

– Это тебе, педрила, за Наташу... – объявляю ему на ухо после завершения экзекуции.

Парень теперь весь в крови и валяется на импортном белом паласе. В его комнате довольно уютно и много всяческой импортной электроники. Опустить бы его на всю эту дребедень, да у меня нет времени.

– Если еще хоть раз подойдешь близко к этой девушке, убью!

Мне нельзя не верить. Потому что я сделаю это легко и просто. Жизнь этого сосунка меня нисколько не волнует. Добавляю ему по ребрам ногой и спокойно ухожу из квартиры, так никого и не увидев из остальных жильцов.

В воскресенье, так как все хорошие магазины были закрыты, я купил некоторые вещи Наташе на рынке. Не Бог весть что, но она и от этого пришла в восторг. Теперь она доверяет мне полностью и нисколько меня не боится. Только еще стесняется.

В понедельник ко мне заваливают пацаны. Наташа в красивом халатике, и мои кореша удивляются, видя, какое у меня дома завелось чудо. Волосы падают ей на спину, красиво обрамляя ее милое лицо. Это нечто! Она уже спокойно ходит по квартире, но недолго. Ей пока еще тяжело. Я же пичкаю ее всем, что прописал врач. По моему мнению, девушка должна поправиться быстро. Аппетит у нее проснулся, и я готовлю сам салаты и прочее. Наташа поздоровалась с моими друзьями, застывшими при ее появлении, и гордо удалилась в спальню.

– Вот это да! – шепотом восхищается Джонни.

Пацаны проводили девушку восхищенными взглядами. Серега хлопает меня по плечу и показывает большой палец правой руки. Мне приятно, как приятели реагируют. Говорим о деле. Оказывается, Сереге дали наводку на коллекционера. И нам будет реально провернуть это дело. Антиквариат, насколько я в курсе, всегда был и будет в цене. Парни понимают, что я должен сначала устроить свои дела, поэтому мы договариваемся встретиться через два дня.

Наташа действительно поправляется быстро. Врач бывает каждый день, и я убедился, что специалист она отменный. Оказывается, врачиха уже кандидат наук. Неслабо! Зовут ее Людмила Михайловна.

– Людмила Михайловна, – спрашиваю я ее в очередное посещение, – а почему бы вам не открыть свою клинику? Пусть там будет все, вплоть до зубных врачей...

Женщина смотрит на меня с явным интересом.

– Я всегда мечтала о таком, – сознается она. – И как мне рассматривать ваши слова? Как некое деловое предложение?

Быстро она все схватывает.

– Именно так, – смеюсь я. – Подумайте над этим, и если решитесь, я постараюсь вам помочь во всем.

Она обещает подумать.

Глава пятая

Коллекционера мы сделали легко. Караулили у подъезда, и человек, знавший этого типа в лицо, показал нам его. Парень, давший наводку, попросил за это двадцать процентов. Не так уж и много. В следующий наш приезд, уже без наводчика, мы сами зашли в подъезд за этим антиквариатом. Мужик, не рыпаясь, пустил нас в свою квартиру. Грузовик мы угнали заранее, из Тихвина, и грузим все вещи на машину почти полтора часа. Еще больше времени уходит, чтобы разгрузить все у меня дома.

Наталья сегодня первый день на занятиях, и я, зная ее расписание, пообещал заехать за девушкой в институт. Она ждет меня не одна, а с кучей своих подружек. Ох уж эти девчонки, наверняка они остались посмотреть, что за парень появился у их подруги. Это .я вижу по быстрым девичьим переглядываниям. Лучше бы помогли своей подружке, когда та ходила голодная...

Помогаю Наташе устроиться в машине. На ней уже, естественно, не ее старая одежонка, но все-таки и не та, какая должна быть. Вот за этим мы как раз сейчас и поедем. Отвожу Наталью в элитный магазин. Увидев ценники на нижнем белье, она тут же хочет удрать, но я ее удерживаю. Покупаем ей все от и до, и даже с запасом. Затем заезжаем в фирменный магазин с парфюмерией и берем девушке духи и всевозможную косметику. Девчонка в бешеном восторге. Я хочу сделать ее своей королевой и имею право на подобные прихоти. Эти права я беру себе сам, и плевать мне на все остальное. Жаль вот только, что у нас еще так мало достойных мест, где можно было бы без сожаления потратить собственные деньги.

Наташе я сказал, что никуда ее не отпущу и она останется у меня. Я знаю, что если ее саму спрашивать об этом, то девушка никогда не согласится. Она из тех, на кого мужчина должен влиять во всем.

Наташа примеряет наряды потому, что мы собираемся вечером в ресторан. Завтра у нас будет другая программа – мы пойдем в театр. Наташа хочет сходить в Мариинку. Раз хочет, значит, сходим. Мне такое мероприятие не интересно, и я знаю, что буду там дремать, но я обещал, и никуда тут не денешься. Я сказал Наташе, что у меня будет парочка дней, когда я смогу нормально отдохнуть. Девушка пыталась повыспрашивать меня, чем я занимаюсь, но, уяснив бесполезность подобных поползновений, отступила.

В обеих комнатах полно теперь старинных вещей и картин известных художников. Наташа просто остолбенела, когда увидела подлинники полотен Васнецова, Брюллова, Левитана, полотна фламандских художников, статуэтки Фаберже.

– Вы все это украли? – она не может поверить своим глазам.

– Это не из государственного музея, а из частной коллекции, – уверяю ее.

– Но ведь вы же это не купили! – возмущается девушка.

– Еще чего, – ворчу я, стараясь уйти от темы и увести Наташу в ее комнату.

– Антоныч! – достает она меня. – Но ведь так нельзя! В конце концов это не кончится добром! Тебя ведь могут посадить, даже убить...

– Многие уже пытались это сделать, царство им небесное, – усмехаюсь я.

Девушка смотрит на меня, качая головой.

– Ты ненормальный, – фыркает она. – У меня никогда не было таких знакомых.

– Теперь есть, – улыбаюсь я. – А твои знакомые, как ты сама сказала однажды, подлецы и негодяи...

Наташа смеется, затем опять подозрительно смотрит на меня.

– Кстати, Антоныч, мне тут сказали, что мой бывший знакомый был избит кем-то очень зверски прямо в своей квартире, когда там были и его родители. Он до сих пор лежит в больнице.

– Какая жалость, – произношу без выражения. – Наверное, он действительно был большим негодяем. Теперь у парня будет время о многом подумать на больничной койке...

Девушка вздыхает.

– Ну, Антоныч, – умоляет она. – Ты ведь умный, смелый, почему бы тебе не заняться нормальным бизнесом?

Любят они учить. А впрочем, что с нее взять, с будущего педагога?

– Я почти собираюсь...

Девушка подходит ко мне и кладет руки мне на грудь.

– Если с тобой что-то случится, – тихо говорит она, опустив глаза, я... Мне ведь, Антоныч... – она так и не договаривает.

Беру ее за плечи и привлекаю к себе. Она уже воспользовалась новыми духами, и аромат, исходящий от ее тела, пьянит меня. Я целую Наташу, и она мне отвечает.

Ресторан отменяется к чертям собачьим. Наташа оказалась просто великолепна. О чем другом можно было думать, когда мы уснули только в восьмом часу утра? С небольшими перерывами на любовь у нас ушло почти двенадцать часов...

На следующий день только мы с Серегой едем на встречу с наводчиком. Стрелку ему забили на Крестовском острове.

– Вы уже все сделали, что ли? – удивляется парень, когда мы отходим к воде.

– Нет. Но мы прикинули твою долю и решили, что можем отдать ее сразу.

Наводчик просиял. Людей нигде не видно. Такое уж тут тихое место, даже днем. Подаю ему пакет с "куклой". Парень хватает тяжелый сверток и начинает его судорожно разворачивать. Достаю ПМ и без лишних слов стреляю ему в голову. Серега страхует меня чуть позади.

Набиваю карманы трупа камнями и сбрасываю его в воду. Идет дождь, но уже тепло. Скоро будет лето, и у нас много серьезных дел впереди.

Наташа где-то раздобыла "Вечерний Ленинград", в котором есть заметка из криминальной хроники о том, что в городе обнесли известного антиквара.

– Вот, – тыкает она пальцем в заметку. Беру у нее газету и читаю, как будто вижу это в первый раз.

– Жаль мужика... – говорю я, возвращая ей газету. – Но у многих сейчас подобные проблемы...

– Да, но ведь это вы! – возмущается девушка моей невозмутимости.

Не знаю, что может быть более правильным, но я говорю ей так, как думаю:

– Никто не знает, что более верно устроено в этом мире. Я не признаю чужие законы, и ничего с собой поделать не могу. Мне важно то, что есть сейчас. А сейчас у меня есть ты и возможность сделать тебя королевой. Как ты думаешь, все эти ценные вещи, которые были у того человека, откуда они?

Девушка неуверенно пожимает плечами:

– Ну-у... Наверное, это наследство.

Я смеюсь:

– Какое, к дьяволу, наследство! Какое, к чертям, наследство после революции в семнадцатом году?! Я тебе точно скажу, откуда у него все эти вещи. Он сам, конечно, вряд ли мог награбить, потому как молод. Но его отец наверняка имел солидный вес во время блокады города и покупал это у умирающих от голода ленинградцев за жалкие крохи хлеба с наркомовских столов... Эти вещи не принадлежат тому ублюдку, а я забрал их на правах сильного. Наверное, это и был акт возмездия за жадность, и я стал инструментом Всевышнего.

Но Наташа серьезна. Она о чем-то там думает, затем говорит:

– Возможно, ты и прав. Наверное, мне не стоит судить о поступках людей так, как это было принято раньше. Хорошо, Антоныч, я больше не буду интересоваться твоей работой.