Текст книги "Скованные одной целью"

Автор книги: Владимир Тучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Получалась полная хренотень. Куда-то совершенно бесследно исчезла столовая! Конечно, за полтора дня что их здесь не было, столовую могли снести. Однако хоть какие-то следы должны были остаться. Какие-нибудь кирпичи, которые не успели вывезти, доски. В крайнем случае следы фундамента или кирпичная крошка.

Но нет! На том самом месте росла чистая зеленая травка. И даже проходила тропинка из корпуса в корпус. Это было невероятно!

И тут до Танцора дошло:

– Они нас вычислили!

– С чего ты взял? – задал вполне естественный вопрос Следопыт.

– Нашли камеры.

– Ну, так и сняли бы их на хрен. И всё. Вон, слышишь, отморозки на посту храпят. Тогда бы и микрофоны нашли и убрали.

– Ты не понимаешь, Следопыт. Они решили поглумиться над нами. Подключили к камерам постоянную картинку. И при этом вырезали с неё изображение столовой.

– Ну, этого не может быть. Для этого надо хотя бы пару извилин иметь. А охранники у них, сам видишь, какие.

– Ты забываешь, дорогой. У них ведь программист есть.

– Вообще-то да. Конечно. Так что будем делать?

И тут запищал лэптоп Танцора. Пришло письмо от Сисадмина.

Танцор, дорогой!

Умоляю, прости меня. Произошла маленькая техническая оплошность с моей стороны. Разрушилась часть файлов. В частности, как вы её называете, столовая. Так что ваши камеры не врут.

Обещаю к завтрашнему дню все восстановить. Все опять будет в лучшем виде.

А пока поработайте так. Ничего страшного. На соотношение сил и течение процесса это никоим образом не влияет.

К тому же вы ещё очень далеки от завершающей фазы операции.

Искренне твой Сисадмин

Танцор ответил.

Ну, ты там! Совсем мышей не ловишь, старый козел! Мы по твоей милости чуть рассудком не тронулись! Кончай на хрен свои шуточки!

Попереругивались ещё минут пять, а потом успокоились. Погасили бычки. И стали дожидаться, когда в домотдыхе появятся хоть какие-нибудь проявления жизни. Или смерти.

Проснулись охранники. И вместо зарядки, умывания и легкого, но калорийного завтрака засадили по стакану ещё более калорийной водки.

– Богадельня какая-то, – прокомментировал Следопыт зычные глотательные звуки и последующее шумное втягивание носами воздуха.

– Да, контингент, – согласился Танцор. – Может, там, внутри, публика недисциплинированней?

– Наверняка, поскольку иначе это была бы просто-напросто охраняемая автостоянка. У этих долболомов, похоже, только одна функция – ворота открывать.

Начали подтягиваться сотрудники. Вначале пешком подошли две тетки, лет сорока и без всякого выпендрежа.

– Поварихи, – предположил Следопыт. Танцор полностью с ним согласился.

Эта гипотеза полностью подтвердилась шуточками, которыми отморозки обменялись с дамами: «Маш, а Маш, когда дашь?» – «Миш, а Миш, когда хотишь!» Диалог сопровождался и взвизгиванием, и шлепками, и жизнерадостным смехом. С более важными птицами охранники ведут себя по-иному.

Потом подкатила сильно разношенная «Мицубиси». За ней «Пежо» третьей свежести. «Девятка» программиста. С легко поцелованным передком. Хирурги приехали солидно. На добротных «Вольво» одной и той же модели.

– Наверно, по списку распределяют, как при большевиках, – попробовал пошутить Танцор.

Но Следопыт не понял юмора, поскольку ничего не знал ни про нравы большевиков, ни про списки, ни про определение.

В домотдыхе начинался трудовой день. Сотрудники расходились по корпусам с тем, чтобы творить пока ещё неведомые Танцору мерзости.

И опять праздношатающихся во дворе не было. Как ни ползал Следопыт камерами, обследуя каждую пядь пространства за забором, но из живности в объектив изредка попадали лишь воробьи и бабочки.

В половине второго распахнулись ворота ангара. И оттуда выполз потрепанный зиловский фургон. Типа такого, в котором перевозят мешки с цементом или бочки с олифой.

Подъехав к воротам, дважды просигналил. Ворота расползлись, словно шторки подслеповатого фотоаппарата. И, завывая не вполне здоровым мотором так, что в сторожке перестали различаться реплики отморозков, фургон, переваливаясь с боку на бок, как гусак, двинулся дальше. В неизвестное место. С неведомым грузом.

– Ну, бля, – донеслось из сторожки, – летите, сизокрылые.

– Это вторая партия за неделю? – спросил второй голос.

– А я, что, считаю, что ли? Наше дело, Ворот, маленькое. Лишних вопросов не задаем. Вильняк этого не любит. Что, сколько, почем – хер с ним. Главное знаем, что бабки четко несут.

– Стоп, – сообразил Танцор, – надо двигать за фургоном. Это что-то наверняка очень важное. Похоже, что их продукция.

Следопыт согласился на все сто. Закрыл свой шпионский кейс, пристегнулся. И погнал на пересечение пятого Лучевого просека и Ростокинского проезда. Именно туда должен был выйти фургон.

По-видимому, успели. Потому что были на месте уже через три минуты. Та колымага могла доползти минут через десять, не раньше.

Закурили и стали жадно ждать. Поскольку сейчас может очень многое выясниться. Не сразу, конечно. Надо будет проследить маршрут. И, может быть, удастся увидеть выгрузку товара.

Что же это такое могло быть? Прошло десять минут. Фургона не было. С тем же успехом прождали ещё столько же. Как сквозь землю провалился!

– Что же, – сказал Танцор, – видать, у него другой маршрут. Ничего, в другой раз умнее будем. На двух машинах будем пасти.

На всякий случай решили на малой скорости проехаться по просеке. Навстречу. Чем черт не шутит, может, колымага сломалась?

Проехали метров двести.

Следопыт открыл кейс. Однако сигнал с камер сюда не доходил.

Танцор решил поинтересоваться, как прошла ночь в «Сокоросе».

– Охрана слушает, – откликнулась трубка.

– Мне бы, мил человек, Василия, – сказал как можно солидней Танцор.

– А кто его спрашивает? – поинтересовалась трубка.

– Танцор.

– Так он с Танцором сейчас как раз и работает, – невозмутимо ответила трубка.

– С каким?

– Жеребец, трехлетка.

– Тфу ты, блин! – совсем несолидно воскликнул Танцор. – Мил человек, тебе бы все шуточки шутить. А у меня срочное дело. Очень нужное для Василия.

– Ладно, – заржала трубка, – зову, зову.

Тут вдалеке показалась человеческая фигура. И стала медленно приближаться. Двигалась фигура каким-то не вполне естественным образом. То есть, конечно, на ногах, а не на четвереньках. Но как-то странно при этом подпрыгивала.

В трубке раздалось лошадиное ржанье.

– Где его черти носят? – тихо сказал Танцор сам себе.

Фигура выросла до таких размеров, что в ней удалось узнать пенсионера, который укреплял здоровье при помощи бега трусцой, то есть с очень медленной скороетью. Если бы он вдруг пошел пешком, то, несомненно, получилось бы раза в два быстрее.

– Алло, Максимов слушает! – бодро ответил Василий.

– Это что там у вас за шутки про Танцора?

– Какие шутки? Я на самом деле сейчас с ним работаю. Жеребчик, конечно, старательный. Но ему надо дыхалку как следует поставить.

– Ну, что? Этой ночью гостей не было? – спросил Танцор.

– Нет, вроде все тихо было. Мужики очень довольны подарком. Собираются тебе литруху поставить.

– Ладно. Потом сочтемся. Вы там, главное, все время начеку будьте, не расслабляйтесь. Пушки сами стрелять не будут. С этими козлами надо быть очень осторожными. Понял?

– Понял, понял, – отмахнулся как от назойливой мухи Василий. Дескать, не учи ученого.

– Ну, ладно. Держитесь там. Кстати, тренировки нужны? А то я один тир знаю.

– Не, у нас по этому делу все нормально.

– Ну, как знаешь.

Пенсионер остановился, не добежав до машины метров десять. Наклонился и поднял с земли палку.

Потом быстро подошел и со злостью ударил палкой по капоту.

– Ты че, дед?! – заорал выскочивший из машины Следопыт. – Моча, что ли, в голову ударила?!

– Я вас, блядей!.. – истошно завопил пенсионер. – Весь парк позасерали! Простому человеку от вас, блядей, никакого житья нет!

– Ополоумел, что. ли, совсем?! – пытался защитить свое достоинство Следопыт. – Что тебе сделали-то?!

Но пенсионер, решив, что уже полностью объяснил свои претензии и говорить больше не о чем, опять поднял над головой палку и…

Но Следопыт перехватил её, вырвал и с яростью переломил пополам о колено.

Пенсионер отскочил назад и чуть в бок:

– Что, крутой, блядь?! Крутой, падла рваная?!

И тут же вытащил из-под майки болтавшийся на шнурке свисток с горошинкой. И залился ментовской трелью.

Танцор корчился от приступа смеха, который уже начал болью отзываться в брюшном прессе и в носоглотке.

– Садись поехали, – с огромным трудом смог выдавить он из себя, взвизгивая, всхрюкивая и всхлипывая.

Смог говорить, лишь когда выехали на Ростокинский.

– Да, страна…

– Не, ты видел, видел? – продолжал кипятиться Следопыт.

– Да уж давно гляжу. Молодежь у них херовая растет! А эти, блин?! Борцы за идею. Уважения к себе требуют! Ты представляешь, Следопыт, что было бы, если бы у нас стволы свободно продавались?

– Мы с тобой уже минут пять трупами были бы. И от этой простой мысли оба расхохотались.

АППЛЕТ 13.
ДЛЯ ДЕЛА И БМВ НЕ ЖАЛКО

Заверещал мобильник. Стрелка, не дождавшись положенного по этикету «Алло», сразу же заверещала в трубку:

– С кем ты там, Танцоришка болтливый, треплешься? С девками, небось, крашеными? А я тут спины не разгибаю, я тут стараюсь…

– Борщ, что ли, варишь? – прервал её Танцор.

– Борщ?! Ты для этого дела себе какую-нибудь дуру найди, волоокую!

– Что случилось-то?

– Я все узнала. Подвалила сегодня в управу. Такой бизнесвуменшей. Специально сережки с бриллиантами нацепила. Ну, те, которые Весельчак подарил. Говорю, что хочу арендовать домотдыха, который в парке, рядом с конюшней.

– Так, так, – оживился Танцор. – И что они?

– Ну, поковырялась барышня в бумагах. И говорит, что нельзя. Уже арендован домотдыха. Я спрашиваю: а кто же это меня опередил? Как фамилия, где живет? А это, отвечает барышня, коммерческая тайна. Представляешь, смотрит в глаза нагло и ждет, вдруг ей что-то обломится.

– Ну, и?

– Обломила я ей полштуки.

– Недорого, – сказал Танцор грустно, словно сожалел о том, что наши чиновники столь дешевы.

– Ага, недорого! За одну фамилию-то!

– Ладно, давай ближе к делу.

– Короче, там сидит три О под названием «Нирагон-го». Директор то ли Петухов, то ли Кочетов, у меня записано. Дали адрес. В Текстильщиках.

– Так, отлично!

– Села я в наш фамильный БМВ и подалась в Текстильщики.

– Зачем? – заскрежетал зубами Танцор. – Что за идиотская самодеятельность?!

– Затем! Как только подъехала к дому, поняла сразу же, что этот бедолага тут абсолютно ни при чем. Наверно, вытащили у пьяного паспорт, переклеили фотку и все на него оформили. Короче, живет этот самый босс в хрущобе. Посчитала по номерам квартир, так и вообще даже в однокомнатной.

– Надеюсь, тут же домой отвалила? – со слабой надеждой спросил Танцор.

– Как же! Что я, дура, что ли?! Думаю, а вдруг у него там евроремонт, и ещё четыре квартиры присоединены. Чтобы, значит, жить богато, просторно и при этом тайно. Поднялась на третий этаж…

Танцор только простонал. Причем молча.

– Звоню в дверь. Открывает совершенно зачуханный мужичок. Спрашиваю: а Нину можно? Нет, говорит, тут никакой Нины. Вот и всё.

– Да, – сказал задумчиво Танцор, – этот ларчик так просто не открыть.

– Не, но я молодец или как?! – возмутилась Стрелка.

– Конечно, Стрелка, ты будь здоров какая чувиха. Крутая. Умная. Ловкая. Я тебя, Стрелка, очень люблю! Очень сильно.

– То-то же! – замурлыкала Стрелка. – А как ты меня любишь, это мы вечерком проверим. Кстати, долго вы там ещё торчать будете?

– По обстоятельствам, дорогая, по обстоятельствам. Мы, в отличие от тебя, сегодня пока ни черта не сделали. Да ещё Сисадмин, скотина, подшутить решил. У нас чуть крыши не съехали.

– Ладно, поосторожней там. Ну, целуй, давай.

– Целую.

– То-то же.

Следопыт оказался человеком слова. Объяснив Илоне суть проблемы, он натравил её на программиста Евграфона. Та обрушила на двадцативосьмилетнего холостяка, не слишком удачливого в сердечных делах, но с красивым именем Йорик, всю мощь своих внешних данных плюс сексуальное обаяние, приобретенное в суровой конкурентной борьбе переходного периода от социализма к коммунизму. Бедный Йорик был обречен ещё до того, как увидел Илону. А увидев, был поражен сразу в несколько областей своей личности – в дух, в рассудок и в гипофиз.

Сработано было чисто. Когда Евграфов у своего подъезда выходил из автомобиля, мимо проходила обольстительная девушка, в которой все было прекрасно. Включая зубы.

Когда их взгляды встретились, девушка – читатель уже, конечно, понял, что это была Илона – внезапно ойкнула и грациозно упала на асфальт.

Евграфов кинулся на помощь. Помог подняться, посочувствовал и посокрущался.

Девушка попыталась шагнуть. Однако ей это не удалось. Стон, который она при этом издала, был столь эротичным, что у Евграфова заломило в висках.

Ну, а когда она сказала: «Не надо было на меня так смотреть. У вас такая энергетика во взгляде», из Евграфова можно было уже веревки вить.

Он вызвался отвезти её в больницу. Однако девушка отказалась, сказав, что перелома, по-видимому, нет. Что просто надо сделать холодный компресс. И через час она сможет самостоятельно передвигаться.

Поскольку Евграфов жил именно в этом доме, то было решено делать компресс у него в квартире.

Бедный Йорик буквально на руках внес Илону в подъезд, поднял на лифте на восьмой этаж и, отперев бронированную дверь, аккуратно положил больную на диван. Извинившись при этом за царящий в квартире холостяцкий беспорядок.

Затем они около двух часов делали холодные компрессы. Ну, а в перерывах между компрессами Илона выведывала у Йорика сведения о его работе.

Врал он, конечно, совершенно безбожно, заявив, что работает в филиале крупной британской фирмы –Рзюп РBС, которая занимается внедрением на российский рынок микрокомпьютеров нового поколения. Что дела у филиала идут прекрасно, рынок продаж расширяется в основном за счет городов красного пояса России. Что зарплата у него хорошая, и он смог бы обеспечить достойное существование семье, которой у него пока ещё нет. И при этом по-особому заглянул в глаза Илоны. И, как ему показалось, увидел в них, в самой глубине, дно души, мозаично выложенное разноцветными камешками, на фоне которых резвилась стайка беззаботных серебристых рыбок.

Илона, в перерывах между деланием холодных компрессов, при помощи наводящих вопросов пыталась направить бедного Йорика в нужное русло. Однако он, словно уже был женихом, усиленно создавал образ добропорядочного человека. Единственное, что у него удалось узнать, – то, что фамилия менеджера, которому он подчинялся, была Вильнев. Да ещё то, что директор их фирмы настолько могущественный и занятой человек, что никто его ни разу не видел. И что всей работой он управляет исключительно при помощи электронной почты.

Еще Илона узнала, что Евграфов – страстный автогонщик, для которого не писаны правила дорожного движения.

Именно этим обстоятельством и решил воспользоваться Танцор, чтобы взять за жабры бедного Йорика, который страстно желал присоединиться к стайке серебристых рыбок Илониной души.

– Танцор, – позвала Стрелка милдруга, который ушел в кухню ставить чайник.

– Весь к вашим услугам, моя королева! – сказал он с большим чувством, решив, что срочно вызван для радостного секса.

Уловив интонацию, Стрелка заявила, что не сейчас, а чуть позже.

– Вот, смотри, что я в Сети откопала. Что-то совершенно непонятное. Какой-то бред.

– Ну, так и плюнь на него, – посоветовал Танцор. – Что ж чужой бред на свой накладывать? Это ведь такой коктейль может получиться…

– Нет, но какой-то он очень притягательный, завораживающий. Глянь-ка. Вот на http://…..

– Притягательный бред – это опасно, дорогая. Однако Танцор подсел к монитору и начал читать.

ИМПРОВИЗАЦИЯ НА МИЛИЦЕЙСКУЮ ТЕМУ

Пройдя деревней, стряхнули яблоки, обломали подсолнухи. И в росистые потом уж луга, где жаворонки, гнезда не вьющие, пели, не взирая. За лугами – лесами хрустящими, зверье на версту оповещающими. Но грибы-ягоды не брали, брели на другой конец, переходящий в опушку.

И тут одному оперу, на ходу уснувшему, сон приснился про то, что он маленький играет в стогу со спичками, и в ясном небе орел парит, лениво пошевеливая крыльями и оглашая окрестности пронзительным своим воплем, в котором собрана вся скорбь мира неродившихся людей, на которых не хватило…

И тут – стоп, детский его, неокрепший покамест умишко натыкается на непреодолимую преграду, непрозрачную, но из-за которой слышны неотчетливые голоса, шепчущие и как будто его зовущие, приманивающие. Он стучит маленькими своими кулачками в твердокаменную стену, и она вдруг начинает потихоньку вначале, а потом все сильнее раскачиваться. Голоса все сильнее, все страстнее зовут-увещивают-подманивают с неизбывной надеждой. Вот уже сфотографировалась маленькая трещина на стене…

И тут врывается мать, вся в слезах и стенаньях, хватает его и оттаскивает, несмышленого, от стены, за которой хотят выпить из её драгоценного сынишки душу её нерожденные, её полуторамесячные, её во время абортов ушедшие в неизвестность…

Второй опер-мент, в сапогах путаясь хромовых, как одинокий патрон в барабане во время русской рулетки, очищал подноготную от позднейших лингвистических наслоений, загоняя иголки под ногти подследственного:

– «Гёссер»?!

– О-о-о! «Гёссер»!

– А, может быть, «Хайникен»?!

– Да-а-а! «Хайникен»!

– Или «Бавария»?!

– О-о-о! «Бавария»!

– Или «Хольстен»?!

– О-о-о! «Хольстен»!

– Наверное, все же «Пльзеньское»?!

– «Пльзенъское»!

– Или «Туборг»?!

– «Туборг», «Туборг»!..

И так до рассвета, пока аккуратной рукой не впишет в графу «Любимый напиток»: «Жигулевское» пиво завода имени Бадаева». Тут и дежурству конец.

Третий опер, весь в портупеях, весь скрипит, словно дуб под ударами крепкого норда. Морда лоснится, по якорю на запястьях и «Казбек» в портсигаре и в крепких зубах. Желваки пробегают, как седые барашки по сердитому синему морю, где безвольный старик, а старуха совсем оборзела. Онс экрана глядит, снятый в фильме, и стучит кулаком по столу так, что чернила из чернильницы выплескиваются в первый ряд зрительного зала, в котором молодые курсанты школы МВД коротают время, свободное от службы, учебы, дежурств.

– Ну, что? – спросила Стрелка, когда Танцор, закончив чтение, многозначительно кашлянул.

– Типичный экспрессионизм с элементами стеба и фрагментом мистики.

– А автор кто?

– Этого тебе лучше, Стрелка, не знать. Здоровей будешь.

– Не Петр Капкин?

– Нет, – испуганно посмотрел Танцор в темный угол. – Не Капкин! На ночь глядя вздумала!..

И, действительно, опасения Танцора были не напрасны. Из кухни донесся звук то ли выстрела, то ли взрыва.

Когда пришли с Макаровыми наготове, то увидели на полу две половинки выкипевшего и расколовшегося чайника.

Пришлось кипятить чай в кастрюле, что было абсолютно по-капкински.

Маршрут, по которому Евграфов возвращался домой, был известен. Было известно и время, когда он закончит работу и сядет за руль своей бешеной девятки. Поэтому Танцор со Следопытом без особого труда встретили его в нужный момент в нужном месте.

Пристегнулись ремнями безопасности и надели купленные специально для этого случая мотоциклетные шлемы. Пристроились сзади и пошли, приглядываясь и изучая особенности вождения клиента. Главная особенность заключалась в том, что Евграфов в любой дорожной ситуации поступал не так, как того требуют правила, а в соответствии с интуицией и сидящим в заднице шилом.

– Глуп и горяч, – прокомментировал Танцор, рискуя раньше времени вмазаться в какое-нибудь ни в чем не повинное железо. – К тому же паренек, судя по всему, не застраховался на случай гражданской ответственности. Нет сзади нашлепки страховой компании. Большая оплошность с его стороны.

– Да, – согласился Следопыт, стукаясь на поворотах о боковое стекло шлемом, – отвечать человеку придется непосредственно, без помощи страховой фирмы.

Вышли на Садовое. И тут уж Евграфов начал творить чудеса, перепрыгивая из ряда в ряд, подрезая мерсы, выжимая запредельные ускорения и изнашивая и без того лысую резину.

Танцор, предельно цинично матерясь, ждал подходящего момента.

Евграфов шел в четвертом ряду. Танцор – в третьем. Заметив, что справа начинает образовываться небольшой просвет, Танцор начал потихоньку притормаживать. Как бы приглашая безумца перескочить из четвертого ряда во второй перед неповоротливым ВМW750IL.

И безумец дернулся. Резко и интуитивно.

Танцор до конца утопил педаль акселератора.

Девятка вмазалась в левый бок ВМW. В то место, где сидел водитель. Сработали подушки безопасности. Посыпались стекла. В ушах стоял звон от легкой контузии и скрежет пытавшейся ползти по инерции машины.

Сзади, как и надеялся Танцор, никакого особого кошмара не было. Лишь пара поцелуйчиков на сумму в тыщу баксов. Поскольку Танцор перед началом маневра помигал габаритными огнями.

К счастью, особо не пострадал и Евграфов. Поскольку удар был скользящим, то его не закрутило и не вышвырнуло куда-нибудь, откуда есть выход только на тот свет. Евграфов был жив и даже не покалечен. Лишь осколки лобового стекла немного посекли лицо.

ВМУ же представлял собой плачевное зрелище.

Вскоре, завывая сиреной и мигая маяком, прилетел товарищ инспектор дорожного движения. Быстро осмотрел место происшествия и, как Истинный профессионал своего дела, безошибочно определил виновного.

– А чего он меня не пропустил? – попытался вяло ухватиться за соломинку водитель «Жигулей» девятой модели.

– А не хера через ряд прыгать! Для вас же, дураков, правила придумали, чтобы вы друг друга не давили! – совершенно резонно заметил товарищ инспектор.

И тут же грамотно составил протокол о дорожно-транспортном происшествии.

Для Евграфова это было полное жизненное крушение. Несомненно, денег для оплаты ремонта шикарного автомобиля у него не было. Это было ясно из рассказа Илоны, которая в перерывах между компрессами внимательно изучала его однокомнатную квартирку в типовом доме П-44.

Танцор действовал стремительно. В тот же вечер пригласил оценщика из солидной фирмы, который в присутствии бедного Йорика подсчитал ущерб, нанесенный владельцу элитного автомобиля ВМW750IL, стоимость которого до аварии составляла 110 тысяч долларов. Ремонт, необходимый для восстановления машины, был оценен в 45 тысяч долларов.

– Будем платить? Или как? – поинтересовался заклеенный пластырем Танцор у перемазанного зеленкой Евграфова.

У Евграфова задрожала нижняя губа. Однако он собрал остаток мужества и сказал, что всё сделает через адвокатов.

***

Встреча с адвокатами была назначена на следующий день. На послерабочее время. В парке Сокольники. В офисе, в который Евграфов сам приведет пострадавших. Потому что просто так, без провожатого, туда попасть невозможно. Поскольку в парке отсутствуют улицы и на домах не проставлены номера.

– Отлично, – сказал Танцор, положив трубку. – Это упрощает ситуацию.

И начал готовить к бою два пистолета. Тем же самым занялся и Следопыт.

В 19.10 встретились с Евграфовым на платформе «Маленковская». И молча пошли по тропинке на северо-восток.

Евграфов заметно нервничал. Поскольку идти приходилось впереди, подставив двоим незнакомым людям затылок.

Через десять минут вышли на берег Яузы. Почему-то совершенно безлюдный в эту пору.

Двое адвокатов уже поджидали, сидя на корточках и покуривая. Сигареты держали характерно: большим и указательным пальцами.

Поднялись навстречу и сказали, что не дадут в обиду своего клиента.

– А лицензия на адвокатскую практику у вас есть? – спросил Танцор. – Разрешите взглянуть.

– Есть, всё у нас есть, – осклабился первый. Второй огласил содержательную часть:

– Значит так, братаны. Вы на нашего клиента наехали, вам и платить. Десять штук. А то клиенту ездить не на чем. Все понятно?

– А если наоборот? – предельно культурно спросил Танцор.

– Не понял, – честно сказал первый.

– Не мы клиенту десять штук, а клиент нам сорок пять.

– А тогда у нас будет уже совсем другой разговор, – сказал второй и вытащил Макарова.

Танцор выхватил Стечкина и двумя выстрелами завалил второго.

Следопыт то же самое сделал с первым. То же самое и в то же самое время. То есть синхронно и параллельно.

Евграфов попытался бежать. Однако был мгновенно схвачен за шиворот крепкой рукой Танцора.

– Ну, говнюк, есть у тебя ещё адвокаты?

Тот молчал и был близок к обмороку.

Для приведения в чувство – не тащить же козла на себе – Следопыт отвесил ему две оплеухи. Подействовало.

– А теперь, – деловито сказал Танцор, – в наших общих интересах свалить отсюда по-быстрому. Говорить будем в другом месте. Понял?

Евграфов вроде бы понял. Во всяком случае, кивнул головой.

– Да, и не дрожи, как овечий хвост, ты нам живой нужен. Если бы хотели замочить, то давно бы уж…

Танцор со словами: «Солить их, что ли?» забрал у трупов два пистолета и кинул в сумку.

До джипа добрались без помех. В связи с чем Танцор спросил у Следопыта как у бывшего милиционера:

– Слушай, там, в органах, рабочий день, что ли, тоже до семи?

Следопыт смолчал.

Доехали до парка Победы. На всякий случай убрались подальше от Сокольников. Вдруг не все менты разошлись по домам. И оставшиеся на посту затеяли операцию с военно-воздушным названием «перехват».

Начал Танцор. Как старший. И как человек, умеющий профессионально нагонять на людей жуть голосом, мимикой, жестами и смыслом.

– Ну, господин Евграфов, вы в дерьме по самые уши. С одной стороны, за вами долг в размере сорока пяти тысяч долларов. А это означает, что судебные исполнители оставят вам один лишь паспорт. И, следовательно, вам придется либо бомжевать, что при суровых климатических условиях России не мед с сахаром, либо проситься контрактником в горячую точку. Со всеми вытекающими скорбными последствиями. Ведь нет лишних сорока пяти штук, так?

Евграфов, на которого жалко было смотреть, кивнул головой.

– С другой стороны, – с садистским наслаждением продолжил Танцор, – по вашей вине только что погибли два охранника из конторы, в которой вы работаете, как я понимаю, за сущие гроши. И эта оплошность, если о ней узнают эти отморозки и их командир, наверняка будет стоить вам жизни. Таковы бандитские понятия.

Евграфов уже почти плакал.

– Но мы с товарищем генерал-майором, – Танцор кивнул головой на приосанившегося Следопыта, – люди великодушные. Все это тебе, говнюку, можем простить, все можем уладить. Ну, говорить про условия?

– Да, да, конечно, – заметно оживился бедный Йорик.

– Все будет улажено, если ты прямо сейчас расскажешь нам про свою контору. Абсолютно все, что знаешь. И о чем догадываешься. Понял?

– Да, конечно, понял.

– Согласен?

Евграфов задумался секунд на десять, прокручивая в голове все возможные расклады, повороты и следствия. И согласился. Твердо сказал:

– Да!

– Отлично. Но вначале мы позаботимся о том, чтобы два трупа не отравляли экологию поймы Яузы. Какой телефон в сторожке?

Евграфов назвал.

Танцор позвонил и без пауз выдал в трубку следующий текст:

– Алло, братаны. Там, на берегу Яузы, двести метров от железки, сокольническая урла напала на двоих ваших пацанов. И замочили, суки. Нехорошо, когда правильные ребята прямо вот так вот лежат. И любой ментяра может их найти. И тогда увезут их в ментярский морг. А для честных пацанов – это самое паскудное место.

– Ну, теперь их в печь? – сказал наугад Танцор. И попал в точку. Евграфов кивнул.

– Что ты такой неразговорчивый? – вмешался Следопыт. – Давай все подробно рассказывай. И не вздумай врать. Тут тебе и конец настанет. А сначала давай про вашего Вильнева.

Это был точный психологический ход. Если знают про Вильнева, то, значит, врать не стоит.