Текст книги "Ставка больше, чем жизнь"

Автор книги: Владимир Тучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Апплет 0011. Менты рвутся в бой

Майор управления «Р», которое специализируется на борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий, Виктор Завьялов как обычно сидел в Сети и ползал по порно-сайтам. Чин и должность замначальника компьютерного отдела позволяли. Молодым, как обычно, на планерке были поставлены задачи, и они сейчас кололи в интернет-кафе «Скрин» хакеров и прижимали на Митинском рынке к ногтю контрафаксников. А он мог и расслабиться.

Да и с пользой все это, потому что вечером Людка опять благодарить будет. После такого всегда сильный завод бывает, домой майор неизменно возвращается в состоянии повышенной боевой и эрекционной подготовки. Если, конечно, не идет с корешами расслабиться.

Конечно, – думал Завьялов периферическим разумом, поскольку основной был занят изучением содержимого вредоносных веб-страничек как частных проституток, так и солидных публичных домов, – конечно, с этим блядством можно было бы попробовать покончить. Вон ведь как обнаглели – телефоны дают. Подгоняй скотовозку и набивай под завязку.

Однако кому от этого будет польза? Может, кому-то и будет. Но уж явно не мне и не Людке. То же самое можно сказать про множество российских семей. Так что это дело скрепляющее, цементирующее.

Его государственные мысли внезапно прервал телефонный звонок.

– Алло! Майор Завьялов слушает, – ответил он предельно корректно и в соответствии со служебным этикетом. Потому что это могло быть и начальство.

– Здравия желаю, Виктор Семенович! – ответила трубка. – С вами говорит капитан Кутепов, Евгений Григорьевич, из налоговой полиции. Тут у нас одно крупное дело намечается на миллионы долларов. Но клиенты очень уж специфические. Так вот хотелось бы у ваших спецов, а лучше у вас лично консультацию получить. Дельце стоящее, если вместе его раскрутим, то и вам оно как большой плюс зачтется. Подъехали бы к нам, вместе бы обмозговали.

Завьялов аж поперхнулся от такой наглости: – Где же это видано, товарищ Кутепов, чтобы майоры к капитанам ездили?

– Да не сочти за обиду, Виктор Семеныч. Мы бы, как гостя дорогого приняли, скатерку накрыли бы, так сказать, для установки контакта. – Попытался выправить разговор Кутепов. – По-царски бы приняли, все чин чинарем.

– Ну, – смягчился Завьялов, – это и у нас можно сделать. Мы ведь тоже не лаптем щи хлебаем. За знакомство Бурбончика хряпнем, мои салаги живо слетают. К тому же, как я понимаю, при разговоре понадобится аппаратура, которой у вас нет. Ведь что-нибудь по поводу интернет-магазина? Угадал?

– Да мы пока ещё сами толком не разобрались. Но есть очень большое предчувствие, что там очень большие бабки крутятся. Чутье в нашем деле, когда столько мудрецов развелось, – это штука очень полезная. Так когда можно подъехать-то, Виктор Семеныч?

– Да хоть сейчас, по рукам?

– По рукам.

– Ну лады, я тогда прямо сейчас пацанов за провиантом высылаю.

Завьялов положил трубку, вытащил бумажник, достал из него четыре пятисотрублевые бумажки и вызвал проворного лейтенанта Осипова, которому не было равных ни в игре в Квейк, ни в выколачивании показаний из особо неразговорчивых преступников, ни в организации досуга начальства.

Щедрость общения, которой майор намеревался поразить незнакомого капитана, была отнюдь не бескорыстна. Заинтересованность в этом знакомстве была вызвана тем, что жена Завьялова, Людка, владела фирмой «Сибелиус», которая поставляла для УВД города Москвы компьютеры тайванской сборки, производимые в действительности в городе-спутнике Зеленограде. Понятно, что проблем у Людмилы Петровны Завьяловой не только с крышей, но и с ратью московского борзого чиновничества не было и быть не могло.

Однако налоговые органы, которые в дружной семье силовиков занимали какое-то не вполне конкретное, чуть ли не автономное место, доставляли определенные неприятности. С этим надо было бы уже давно покончить, однако у майора, перегруженного работой, все не доходили руки. И вот представился прекрасный случай укрепить семейный бизнес.

Первая встреча, закончившаяся далеко за полночь, была посвящена знакомству и налаживания смычки между важнейшими в системе внутренних дел ведомствами. Пили виски «Бурбон», закусывали суши, спаржей и анчоусами.

Договаривающиеся стороны расстались в прекрасном расположении духа. До конкретики дело не дошло.

На следующий день, как было условлено накануне, угощал капитан. Вполне понятно, что человек, по долгу службы имеющий дело не столько с безличными преступниками, сколько с конкретными деньгами, в грязь лицом не ударил. Текила, которая в связи с оскудением плантаций голубой агавы исчезла с московских прилавков, лилась рекой. Суши, спаржа и анчоусы громоздились на столе горой. На запивку шел спрайт.

Этот день был посвящен решению семейных проблем. В результате из базы данных налоговой полиции бесследно исчезла фирма «Сибелиус», а в домашнем компьютере капитана, которым пользовался его семилетний сынишка, стараниями проворного лейтенанта Осипова была установлена программная заплатка, блокирующая доступ к порнографическим сайтам.

Разошлись в весьма смутном состоянии незадолго до закрытия метро.

На третий день пили вскладчину, уже как закадычные друзья. Поэтому обрисовать даже в общем виде карту вин и напитков и меню не стоит и пытаться. Разговор начался с перечисления особенностей службы в каждом из управлений внутренних дел и закончился поисками своего места в мироздании при помощи таких мощных инструментариев как диалектический материализм и православная доктрина.

Разошлись, не помня своих званий и должностей, незадолго до открытия метро.

На четвертый день, выбритые до синевы, в отчищенных от блевотины и отглаженных мундирах, хряпнув по сто пятьдесят «Гжелки», пахнущей морозом и антоновскими яблоками, закусив её нежинскими огурчиками и тут же перейдя на крепчайщий чай с лимоном, постанывая и покрякивая, беспрерывно дымя «Парламентом», перешли к исполнению служебных обязанностей.

– Вот, блин, работа! – мрачно сказал Завьялов.

– Да, не приведи Господи, – не менее мрачно согласился Кутепов.

– Так что там у тебя, Евгений Григорич, стряслось-то? Из-за чего весь сыр-бор?

– Да, понимаешь, Виктор Семеныч, нашел я тут одно место в Интернете. Смотрю, рекламными банерами все увешано, счетчик посещений крутится, как бешенный, скоро за миллиард зашкалит. Короче, люди там, судя по всему, основательные, денежные. Пригляделся повнимательней и понял, что это не то место, где свой товар рекламируют или ещё что, а где деньги прямо из воздуха делают. Огромные деньги. А налоги-то, курвы, не платят! Вот я и подумал, что надо бы их ковырнуть. Да где же искать-то?!

– Да, где искать-то? – встрепенулся начавший клевать носом майор.

– Так и я про то же! Неизвестно где.

– А я не про то. Адрес-то какой Интернете. Ну, там http и так далее.

– А, вот, записано у меня, – осознал свою оплошность капитан. И подумал: «С этим надо ухо остро держать, все секет, спец. – Вот: http://www.megapolis.ranet.ru.

– Вот на Ранете и надо искать. Там стоит сервер, такой очень большой компьютер, в данном случае он имеет имя «ranet». А «megapolis» – это имя сайта, который находится в памяти сервера «ranet». Ну, а «ru» – это доменное имя, которое присваивается всем русским серверам. Если на конце стояло бы «de», то надо было бы искать этих хануриков в Германии. А это хрен знает какие командировочные. Да и не развернешься там, у немцев, как следует. Ну, усек, Евгений Григорич?

– Да вроде усек. Только неясно, что значит http://www, – откликнулся дотошный капитан, который огромным усилием воли боролся с подступившей тошнотой.

– Ну, ты спроси чего полегче! Может, один Осипов во всем управлении знает, да не стоит его тревожить. У него ночь была тяжелая. Ну ладно, давай посмотрим, что это за хреновина такая, – сказал майор и включил именной компьютер с прикрепленной на фэйсе красивой латунной пластинкой, которым его наградил министр внутренних дел.

Компьютер ожил, зашуршал винчестером, по монитору побежали какие-то таблицы, потом их сменило красивое голубое небо с белыми облаками, затем прозвучали фанфары и нежный женский голос произнес: «Корпорация Майкрософт приветствует Вас, господин Завьялов».

Майор и капитан сдвинули лбы перед экраном, обдавая друг друга волнами перегара, которые, сшибаясь, взаимно гасили друг друга и распадались на водород, кислород, углерод и кристаллы поваренной соли.

Завьялов открыл браузер, набрал в адресном окошке http://www.megapolis.ranet.ru и с опаской стукнул указательным пальцем по клавише Enter. Секунд через десять выплыла яркая картинка. Минут десять майор с капитаном сосредоточенно её разглядывали.

– Да, дело серьезное, – наконец прокомментировал увиденное Завьялов. – Тут у них игра, называется «Мегаполис». Тотализатор и все такое прочее. Может даже и казино с блядьми. Тогда можно будет ещё и полицию нравов подключить, в комплексе работать.

– Виктор Семеныч, – заерзал на стуле Кутепов, – а можно узнать, по крупной они там играют, или по мелочи?

– Отчего же нельзя, все можно! – приосанился Завьялов, остро ощущая свою значимость. – Это мы сейчас на другую страничку перейдем, вот здесь кликнем мышкой по линку и как следует посмотрим… Так… Так… Ничего себе! Ставки до пяти тыщ баксов доходят! И народу до хрена играет. Да, капитан, это будь здоров какая рыба! Ее теперь бы только поймать. И тогда ты план на два года вперед сделаешь. Да и майора наверняка дадут.

Кутепов от таких слов, хоть и был с похмелья до синевы, но таки зарделся как красная девица. Но тут же одернул себя и по-деловому спросил коллегу:

– Виктор Семеныч, а во что они тут играют-то? Рулетка что ли?

– А это мы в другом месте поглядим, вот тут линк соответствующий висит. Щас мы его, падлу, как кликнем мышиной кнопочкой, он у нас и заверещит, как миленький, – начал балагурить майор, уже слегка отошедший от вчерашнего. – Раз! Ах ты, сука-дрюка, пароль запрашивает! Осипов!!!

В кабинет вбежал расторопный лейтенант Осипов, с сидиромом в левой руке и парой бутылок «Бочкарева» в правой.

– Давай-ка, – строго сказал майор лейтенанту, – расколи эту заразу, а мы с товарищем капитаном пока пивком освежимся.

Осипов обернулся к сроку, не успел майорский кадык в последний раз подняться и опуститься в исходное положение, как сайт был уже взломан. Правда, это был совсем другой сайт, хоть и с похожим адресом: http://www.metropolis.ranet.ru. Поэтому расследование пошло по ложному следу.

***

До первого турнира, в котором должен был принять участие Танцор, оставались полдня и ночь. Поэтому он неотрывно сидел у компьютера, стараясь узнать как можно больше о своей новой виртуальной жизни.

Неприятные неожиданности сыпались одна за другой. Например, когда он решил посмотреть, десять отобранных из потока юзерского бреда заданий, одно из которых ему придется выполнять завтра наперегонки с другими игроками, то ему было отказано в доступе. На письмо, которое он по этому поводу кинул Администратору, пришел совершенно издевательский ответ: «Читай Биль».

Не пустили его и в архив, где хранилась информация о всех прошедших турах. Танцор вдруг остро ощутил себя котом в мешке. Которого не собираются кому-то подсунуть, а куда-то тащат. Вполне вероятно, что и к реке, чтобы топить. Единственное, что как-то утешало, так это то, что в тотализаторе на него ставили довольно активно. Тут он шел третьим, после Профессора и Дюймовочки.

В конце концов ему осточертело бродить по сайту и все время натыкаться на закрытые двери и в два часа он лег спать.

Вполне понятно, что ему приснилась всякая мерзость. Вначале танцевал с Трансмиссией «У Гиви». И та, вместо того, чтобы повиноваться его опытным рукам, все норовила размозжить ему ступни своими коваными каблучищами.

Потом в Сокольниках играл с Профессором в шашки по очень странным правилам. Если он съедал шашку противника, то противник вместо неё устанавливал на доску три новых. Если же съедали у него, то съеденное также утраивалось.

Потом, когда всю шахматно-шашечную тусовку, словно магнитом, затянуло в шашлычную, совершенно мерзко, из кустов, с колотящимся от страха сердцем, наблюдал, как Лох со Скином вешали на дереве несчастную дуреху Манку.

Потом начал пищать лэптоп, объявляя о начале сеанса.

Танцор вскочил с продавленного ещё лет десять назад неведомыми квартирантами дивана, щелкнул замками, откинул крышку-монитор и ввел пароль. Система загрузила браузер и скачала его, хранящуюся ото всех в тайне, «боевую» страницу, при помощи которой он должен был получать задание и отсылать доклад о его выполнении.

Кстати, у юзеров была совсем иная картинка: на мониторе одновременно висело ровно столько окошек, сколько игроков участвовало в туре. И в них можно было видеть ответ каждого из них, или иную информацию, если задание предполагало какие-либо физические действия игроков.

Танцор зачем-то напряг все свои мышцы и стал ждать. На экране появилась надпись «Внимание! Минутная готовность!» Через некоторое время с интервалом в секунду с пиканьем начали выскакивать цифры: 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1, 0. И сразу же нарисовался вопрос: «Что такое „гольдэнтрейсус“?»

Танцор взвыл и, понимая, что все решает скорость, кинулся к хозяйским книжным стеллажам.

Вначале ему попался «Большой энциклопедический словарь». Голый Вася.

Судорожно сбрасывая с полок ненужное, он добрался до «Словаря иностранных слов». И здесь ни хрена похожего.

Синяя «Философская энциклопедия» тоже не знала, что такое «гольдэнтрейсус».

В медицинской такая болезнь тоже не значилось.

И он начал судорожно листать всякие справочники, хоть и прекрасно уже понимал, что это уже не поможет, что время уже упущено.

В качестве последней псевдоспасительной соломинки Танцор схватился за Оксфордский словарь английского языка, пытаясь внушить себе, уже почти опустившему руки, что это какое-то совсем новое слово, позаимствованное у иноземцев и ещё не успевшее обрусеть. Сразу же попал на «G», на самое её начало. Перекинул стопку страниц – перелет. Наконец-то «goldentr…» Нету!

Но, может быть это составное слово: вначале gold – золото, золотой, а потом «энтрейсус»? Что же это за хрен такой?! И Танцор не находит никакого «энтрейсуса».

Однако есть довольно близкое entrey, у которого до хрена значений. «Вход», «вестибюль», «дверь», «ворота»… Значит, «золотые ворота»? Нет, не то! «Вступление», «занесение», «отдельная запись», «статья». Ага, может быть уголовная статья насчет золота? Вряд ли! «Устье реки», «начало», «выход на сцену», «заявка», «вступление во владение», «вторжение», «таможенная декларация»… Нет, все не то!..

Ага, наконец-то – «откаточный штрек»! И хоть Танцор не знает, что такое откаточный применительно к штреку, да и сам штрек не вполне себе представляет, он приходит к выводу, что гольдэнтрейсус – это золотые прииски.

Танцор бросается к лэптопу, набирает ответ и смотрит на часы. Прошло тридцать четыре минуты. Много это или мало? Попал или промахнулся?

Лезет на игровой сайт и видит печальную картину. Во-первых, он ответил последним. Но не это самое страшное. Из всей семерки он единственный, кто не справился с заданием. В результате его счет похудел на пятьсот долларов. Зато от юзеров пришло несколько совершенно издевательских начислений по одному доллару, что-то типа милостыни на бедность ума.

Победил же Лох, который через три секунды ответил: «Ничего». Разброс был небольшим, все остальные уложились в восемнадцать секунд.

Рейтинг Танцора снизился до шестидесяти пяти процентов.

В гестбуках его костерили на чем свет стоит, не стесняясь в выражениях, которые можно было свести к одной единственной фразе: «Из-за этого козла я потерял кучу баксов!»

Танцор абсолютно ничего не понял. Поэтому был страшно уязвлен.

Администратор молчал, что, вероятно, входило в программу подготовки игроков экстра-класса, о чем он недавно заливался, как соловей.

Через два часа на аутлуке выскочила засставка, на которой серый горизонтальный столбик быстро заполнился слева направо синим цветом. Крякнул встроенный динамик, сигнализируя о том, что пришло почтовое сообщение. Администратор писал:

«Мужайся, tancor!

То, что с тобой сегодня проделали, это дежурная шутка тусовки. Каждый новый игрок неизменно подвергается данной экзекуции. Эта подлянка необходима для того, чтобы поставить человека на место, сбить с него спесь и заставить уважать сложившиеся традиции. Что-то типа дедовщины, которая царит в вооруженных силах.

Через это прошли все.

Вся твоя вина заключается в том, что ты пока ещё недостаточно понимаешь, что такое Сеть и каковы её возможности. Сегодня тебе продемонстрировали её громадные информационные ресурсы, которые при этом настолько хорошо структурированы, что позволяют с невероятной скоростью отыскивать необходимую информацию.

Иначе говоря, Сеть – это самый лучше в мире справочник, словарь, самая совершенная энциклопедия. Не чета той бумажной требухе, в которой ты копался аж 34 минуты.

Крепко запомни: существуют поисковые машины (очень большие сервера), которые по заданным тобой словам за несколько секунд выдадут тебе список адресов компьютерных страниц, где встречаются эти слова. И даже укажут конкретные места в текстах, где стоят эти искомые слова. И это будет полный список. Почти полный.

В связи с этим рассказываю, как сегодня надо было действовать. Приходишь на поисковый сервер, например, «Яндекс» или «Рэмблер» (адреса найдешь сам), набираешь в строке искомых слов «гольденксус» и кликаешь мышкой на кнопку «Поиск». Через 6-10 секунд выскакивает надпись: «Документы с данным словом отсутствуют».

Что честно и проделали игроки, пришедшие к финишу с третьей по шестую позиции. Лох же и Дюймовочка решили рискнуть, что в конечном итоге оправдалось. Прочитав вопрос, они сразу же настучали ответ, не заходя на искалку.

Хотя, риск, конечно, был, потому что традиции традициями, но иногда, правда, крайне редко, во время такого издевательства над новичками подбрасываются реальные слова. Практически не употребляемые в русском языке, которые знает лишь философ Валерий Подорога и двое-трое его коллег. Не считая, конечно, поэта Дмитрия Александровича Пригова, который знает все.

Так что не унывай. Кстати, у тебя сегодня рейтинг снизился совсем незначительно. Как правило, после первой игры люди падают до 40 процентов».

Танцор необычайно грязно выругался и лег спать. Хоть пока ещё было утро – время, когда всякий нормальный человек отправляется пить пиво, а не вползает в предательский дневной сон, который глумливо трясут и раскачивают окружающие предметы, пялящиеся на человека, слегка прикрытого дрожащими веками.

***

Вначале ему почему-то приснилась Манка, хоть прежде этого никогда и не было, потому что она неизменно бесследно исчезала из его сознания сразу же после окончания «рабочей смены». Хоть и трахал изредка, но в голове не держал.

Танцор провожал Манку на каком-то вокзале, судя по антуражу, европейском. Она стояла дуреха-дурехой, совершенно нелепая в своих коротеньких «мальчиковых» штанишках, стояла и быстро-быстро тараторила о том, что это навсегда, что ей будет трудно без Танцора. И потом начала шмыгать носом, размазывать косметику и, в конце концов, уткнулась мокрым страдающим лицом в грудь Танцора.

И он, что удивительно, искренне жалел её. Не потому, что расстаются, а знал, почему-то твердо знал – это смертный рейс. То ли все вагоны заминированы, то ли мост рухнет, то ли ещё что. И совсем скоро Манки не станет, совсем не станет. Но не говорил ей об этом, потому что она должна непременно сесть в этот поезд. И непременно уехать в никуда.

Потом почему-то заревел паровоз, её вагон был первый, прекрасно было видно и слышно, как паровоз отдувается клубами аспидного дыма и кипит внутри себя.

Подбежал звероподобный кондуктор с огромными усищами, типичный ретро братьев Черепановых и Люмьеров, сграбастал ставшую совсем маленькой Манку и запихнул в вагон. Запихнул совсем остолбеневшую, парализованную, лишь молча глядящую на Танцора огромными глазами.

Танцор ощущал себя предателем, но был не в состоянии что-либо изменить. Да и у него самого отнялись ноги. Так и стоял, столб столбом.

А потом поезд для разбега сдал назад, и струи паровозного пара стали обжигать ему лицо. И Танцор упал на перрон, капюшоном натягивая на голову пиджак.

Потом наступила тишина. Танцор поднялся. Никаких ожогов не было.

И вдруг на противоположных концах перрона, абсолютно безлюдного, возникло какое-то черное роение. Постепенно оно сконденсировалось в две, пока ещё непонятно каких, толпы, которые с диким ором понеслись на него.

Танцор вспомнил свои предыдущие сны и попытался взлететь, потому что другого способа избежать столкновения со зловещими толпами не было. Как обычно, он напряг брюшной пресс, пытаясь отделиться от земли, но ничего не получалось.

С двух сторон на него налетели дикари, типичные, со сверкающими зубами, в каких-то соломенных юбках, с ожерельями из сушеных насекомых и акульих клыков, с копьями. И с огромными клетчатыми баулами, которые в ходу у российских челноков.

Они оказались кем-то вроде африканских комвояжеров. Повтыкали копья в асфальт и с воплями: «Мистер, ван доллар, онли ван доллар!» начали опорожнять свои сумки. Танцор, которому это безумное торжище было не только не интересно, но и отвратительно – сейчас, когда Манка только что была отправлена на верную смерть, – попытался вырваться от них. Но его со всех сторон хватали за руки, за брюки, за пиджак, за галстук, за выползшую из-под пиджака рубаху: «Ван доллар! Онли ван доллар!» И совали прямо в лицо какие-то мячики.

И вдруг танцор обнаружил, что это вовсе не мячики, а человеческие головы, сушеные, скукоженные… Даже звонкие, именно звонкие, потому что дикари, словно продавцы арбузов, похлопывали свой товар по щекам и затылкам, отчего получалось звучание пустоты, вмещавшейся под черепными коробками.

Танцор, превозмогая омерзение, пригляделся. И увидел голову Гиви. Никаких сомнений быть не могло, это была именно его голова, хоть и меньшего размера. А потом ещё одну… И еще, и еще, и еще… Со всех сторон Танцору протягивали бесчисленные головы Гиви. Причем не было двух одинаковых. У каждой из них было свое выражение лица, хоть веки и были плотно сомкнуты. Одни улыбались, другие хмурились, третьи недоумевали, четвертые гневались, пятые блаженствовали, шестые грустили, седьмые были напуганы, восьмые таили загадку.

Потом начали предлагать головы других людей, и все они были знакомы Танцору. Тут были и кабацкие сослуживцы, и постоянные клиенты, включая даже самоубиенную оранжевую девицу и её субтильного дружка, и актеры из прежней жизни, и одноклассники, и некогда любимые женщины и девушки, и многочисленные квартирные хозяева, и старинные, давно исчезнувшие за горизонтом друзья, и шапочные знакомые, и просто запомнившиеся чем-нибудь и когда-нибудь лица, с кем столкнула его беспутная, а потому и долгая жизнь. И не было им ни конца, ни края, ни числа, ни единого определения, ни даже расплывчатой классификации.

Все новые и новые дикари со своим страшным товаром рождались из пространства, как струя воды из водопроводного крана, и исчезали, чтобы освободить место другим, словно ввинчиваясь воронкой в сливную трубу.

Казалось, что продолжается это уже бесконечно долго, хоть минутная стрелка на часах привокзальной башни и прошла лишь пять делений. Танцор следил за часами, напряженно следил, надеясь на то, что именно часы даст ему чудесное избавление от этой пытки прошлым, которого больше нет, которое сохранилось лишь в окарикатуренном, высушенном и выделанном на продажу виде: «Мистер, онли ван доллар!» Вот истинная цена всему, чем Танцор когда-то обладал, чем упивался, чем страдал, что воспринимал как часть себя. Лишь «ван доллар», и ни цента больше!

И тут начали бить часы, – один, два, три, четыре, – с каждым ударом продавцы сушеными головами уменьшались и как бы опрозрачивались – пять, шесть, семь, восемь, – вот перрон снова пуст – девять, десять, одиннадцать, двенадцать! Как в сказке, подумал во сне Танцор.

И тут его всосало в какую-то сверкающую внутри трубу и куда-то понесло со страшной силой, плавно вписывая в повороты и облизывая плечи, бедра и даже лицо идеально отполированными стенками, обдавая плотным встречным восторгом. В голове звучал внешний голос: «Скажи, когда хватит, скажи в нужный момент, который ты отыщешь на дне себя, там, где нет никого, кроме тебя! Скажи! Скажи!..»

И Танцор сказал.

После чего внезапно обнаружил себя сидящим в кресле посреди огромного зала, напротив высокого постамента, накрытого белым покрывалом. Покрывало шевелилось – то ли от сквозняка, гулявшего в зале, то ли под ним был кто-то живой. Танцор понял, что это уже после смерти и Кто-то, кто был от него сокрыт белоснежной, словно саван, материей, начнет вопрошать. Не по мелочам, а о самой сути, к чему он был не готов. Наступило оцепенение, оторопь, ужас стал вползать в сердце или во что там еще, что у него теперь вместо него было.

Однако вместо этого, в полной тишине, он стал различать команды, передаваемые, очевидно, телепатически или каким-то аналогичным образом. Команды совершенно примитивные, можно сказать, оскорбительные.

«Сожми правый кулак!» И Танцор сжал правый кулак. «Пошевели пальцами правой ступни!» И Танцор, негодуя, задыхаясь от возмущения, пошевелил. «Напряги и расслабь мышцы спины!» Напряг и расслабил, хоть все в нем и протестовало против этого глумления, которое, как он предполагал, творится над ним после смерти, когда должна решаться судьба его вечности. «Улыбнись!» «Покажи язык!» «Коснись подбородком левого локтя!»…

Постепенно команды становились все более сложными. Вот он уже стоит и вращает руками как при заплыве баттерфляем, не в силах воспротивиться этому идиотизму. Вот скачет на левой ноге. Вот кружится в вальсе с совершенно незнакомой женщиной, увешанной какими-то брикетами, мигающими лампочками. Танец под звучащую лишь в голове Танцора музыку становится все неистовей, он закладывает невероятные виражи, отчего партнерша в его в руках полощется на ветру, словно легкая кисея.

И вдруг, изловчившись, Танцор, пролетая мимо постамента, срывает покрывало.

Под ним оказывается огромная голова.

Его голова, Танцора.

Остановившись, словно пораженный громом, он начал всматриваться в её ужасные черты, отражавшие одновременно гнев и отчаяние. И вскоре Танцор понял, что эта его Голова сделана из зеркального материала. И должна бы была отражать окружающее пространство всеми своими плоскостями, выпуклостями и изгибами. Но этого не было!

Голова притягивала к себе лишь изображение лица Танцора и распределяла его на своей поверхности совершенно неправильным, чудовищным образом, не сообразующимся ни с какими законами оптики. Когда Танцор поворачивался, следя за Головой боковым зрением, то и она тоже изменяла ракурс, и начинала медленно выдвигать вперед щеку и ухо, а затем показывала и часть затылка.

И вдруг Танцор понял, что если она зеркальная, то её можно разбить. Хотя бы тем же самым креслом, на котором он недавно сидел, обмирая, не подозревая об этом пошлом фарсе. Разбить, не заботясь о последствиях, пусть они будут и ужасными. Но только бы не это глумление! Не превращение в марионетку.

Очевидно, не только он понимал Голову, «слышал» её команды, но и она прекрасно могла читать его мысли. (О том, что он и она могут быть единым целым, Танцор подумать не успел). Со всех сторон на него обрушились сигналы тревоги, замерцали красные лампы, начал буравить мозги звонок, похожий на междугородний.

Танцор в ужасе проснулся.

И, чтобы приглушить никуда не девающуюся тревогу, пошел пить пиво.

Хоть уже был вечер – время, когда всякий нормальный человек отправляется пить водку, а не разжижает кровь предательской пеной.

***

На счету у Графа, по его собственному образному определению, подросло уже триста вилков капусты, не считая мелких листьев. Поэтому он твердо решил завязать. На то было несколько причин.

Во-первых, надоело в этой поганой Москве дерьмо жрать. Фигурально, конечно, выражаясь. Захотелось на простор, на волю, чтобы пароходы мимо проплывали. Мимо его высокого берега. Этот берег, круто спускающийся к величавой реке, он уже полгода видел во сне чуть ли не каждую ночь. Что ещё надо человеку в пятьдесят пять? После пятнадцати лет, ни за хрен собачий подаренных лагерям. После двух реанимаций и трех заштопываний продырявленного брюха. Что ещё надо, если, можно сказать, в кармане лежит треть лимона? Только высокий берег, на котором и следует встретить обеспеченную старость. Хотя, на всякие прикольные безобразия лет десять-пятнадцать ещё наскребется.

Во-вторых, надоело, страшно надоело этих мышат давить. Сраная молодежь пошла, совсем гнилая, пальцем несильно ткнул, и дырка получилась. Он уже стольких пережил, что дальше стало совсем неинтересно и поэтому слишком нервно. Как, к примеру, с одной, кажется, Иркой, с которой он прожил вместе чуть ли ни год. Так до того дошло, что однажды чуть с балкона не скинул. Еле себя сдержал.

В-третьих, и это было главным, его стало подмывать, наколоть к едреней фене этих умников, которые, якобы, все в кулаке держат. Все их угрозы – это для слизняков. Вроде, смышленая была эта рыжая, царствие ей небесное, а не сумела соскочить со своим недоноском волосатым. Их послали в самый бандитский кабак, и они сдуру поперлись. Дескать, в последний раз. Ну, и, понятное дело, их там так ловко замочили, что концы в воду.

Эти дурошлепы, конечно, считают, что просто ребятам не повезло. Послали на дело, а там, в кабаке, человек проворней оказался. И получилась, как в старину говорили, травма на производстве.

Правда, есть и такие, которые думают, что, раз у них упал рейтинг и их собирались списать, то их и списали «по-хорошему» – разрешили взять в банке всю наличку, сделали ручкой на прощание и отпустили на все четыре стороны. А на сайте повесили липу. Ловкий программер изуродовал на компьютере их карточки, и получилось два кровавых трупа: то, что осталось от Оранжевой Пурги и Длинного Бакса.

Хрен то! Уж Граф по своим старым каналам навел справочку: точно, замочили их у Гиви. У самого Гиви, конечно, узнать было нельзя, потому что в восемьдесят втором расстались очень нехорошо. С этим малым шутить не стоит.

Короче, Граф твердо решил сделать ноги с тремястами штуками, которых должно было и на домик хватить, и на достойную старость. Пусть молодые да залупонистые на мерсах телок катают, а ему и жигуля вполне хватит.

Конечно, спасибо им, что из Бутырки выдернули. А то бы встретил старость совсем в другом месте. Спасибо и за то, что подзаработать дали. Но ведь и в расчете же уже. Давно в расчете! Они, кровососы, на нем, на его таланте, из-за которого и из предвариловки-то умыкнули, уже гору бабок наварили. Если по чести, то должны бы процентов двадцать акций отстегнуть.