Текст книги "Дожить до дембеля"

Автор книги: Владимир Старостин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Ну как, лейтенант, очухался? – доброжелательно поинтересовался Романов.

Карцев не ответил. Кроме Романова, он увидел еще несколько человек в советской форме, но явно местного происхождения. Он понял, что находится не в вертолете, а в бронетранспортере. Руки Карцева были связаны за спиной. Он все-таки угодил в плен. Карцев вздохнул и закрыл глаза.

– Не горюй! – услышал он спокойный голос Романова. – Скоро приедем, накормим, напоим, а самое главное – поговорим!

Приехали действительно довольно скоро. Романов что-то сказал на чужом языке, и Карцеву помогли выбраться из бронетранспортера, остановившегося под навесом во дворе дома, окруженного мощной каменной стеной Возле нее сидели на корточках около десятка людей с автоматами и винтовками. Увидев Карцева, они вскочили и, размахивая оружием, со злобной радостью загалдели. На этот шум из дома вышли еще двое: один сравнительно молодой, во френче, другой пожилой, в белой чалме. Наверное, начальство, – равнодушно подумал Карцев. Тот, что во френче, радостно обратился к Романову. Между ними завязался разговор, постепенно перешедший в явный спор. На лице пожилого появилось недовольство, остальные почтительно молчали. Наконец молодой бросил резкую фразу (после которой двое с автоматами сели возле входа в дом) и вместе с пожилым покинул двор.

– Прошу! – вежливо показал на дверь Романов и, заботливо поддерживая Карцева, провел его в дом. – Этот вождь хотел лично допросить тебя, но я добился, что говорить с тобой пока буду только я.

Комната, куда они вошли вдвоем, имела довольно неприглядный вид. Никакой мебели не было, только на замусоренном полу валялись несколько матросов, прикрытые синими армейскими одеялами, да среди комнаты стояли две табуретки (явно из какой-то нашей казармы покрытые тряпкой, изображавшей скатерть, и заставленные алюминиевыми мисками.

– Что с ногой? – спросил Романов. – Тебя же вроде не ранило.

– Подвернул, – буркнул Карцев.

– А… Это ничего, – Романов ткнул рукой в сторону матраса. – Садись.

Карцев тяжело опустился, Романов сел рядом, достал нож и разрезал веревку на руках Карцева. Положив нож на «скатерть», Романов зажег керосиновую лампу и гостеприимно пододвинул миски поближе Карцеву.

Попробуй местную еду, – дружелюбно предложил Романов.

Машинально Карцев отрицательно мотнул головой, но потом решил, что в его нынешнем неопределенном положении глупо лишний раз отказываться – больше могут и не предложить. Он взял из миски лепешку и принялся медленно жевать.

– У тебя, наверное, есть масса вопросов, – сказал Романов. – Спрашивай.

Карцев молча пожал плечами Больше всего его интересовала собственная судьба, но ему казалось, что спрашивать об этом – значит по казать свой страх.

– Ну ладно, тогда я расскажу, как оказался здесь…

Романов отрезал кусок мяса и неторопливо съел его.

– Я давно понял, что героем в этой войне на той стороне, где я был быть нельзя. И поставил себе задачу – дожить до дембеля, до этой осени значит. Во время штурма, после очередной атаки, я решил, что скоро всем нам на заставе амба. Сдуру даже крикнул что-то вроде – какого дьявола я должен умирать. А со мной в окопе был этот гнусный прапор Он заорал на меня – «сопляк, ты должен исполнить свой интернациональный долг!» Я ответил, мол, беру и даю в долг только xoрошим знакомым, а со здешним народом знакомился исключительно через прицел автомата, хотя мог бы и поговорить по-человечески. Я ведь родом из Канибадама, поэтому язык ихний знаю. Мог бы их спросить звали ли они меня сюда. Впрочем, что спрашивать – и так ясно. Так вот прапор тут вообще развонялся, материт меня по-черному, обзывает. Так мне тошно стало – я, значит, должен погибать из-за всяких козлов вроде него. Ну и прирезал его вот этим самым ножичком. И подался к партизанам. Заранее я к этому не готовился, как-то само получилось Умирать уж очень не хотелось…

– А теперь ты бессмертным стал, что ли? – усмехнулся Карцев.

Романов внимательно-строго посмотрел на него и покачал головой.

– Нет, конечно Но теперь если погибну – то героем и настоящим интернационалистом. Ведь интернационалисты бескорыстно сражаются за чужую свободу, а не за великодержавные интересы.

– Какие же подвиги ты совершил, что стал героем? – язвительно я поинтересовался Карцев.

– По моему плану и под моим руководством ликвидированы два поста на дорогах, – гордо произнес Романов.

– Наших? Советской Армии?

– Да.

– И тебе не было их жалко? – тихо спросил Карцев. – Ведь их же призвали, куда же им было деться?

– Американских парней тоже призывали. Однако те, кто не хотел убивать вьетнамцев, сжигали повестки.

Романов замолчал и отрезал себе еще кусок мяса. Карцев, задумавшись, жевал лепешку.

– Ты и мне хочешь предложить стать настоящим интернационалистом? – осторожно спросил он.

– Решай сам, – Романов усмехнулся. – Как нас учили, человек сам творец своей судьбы.

Карцев обвел оценивающим взглядом комнату, – Жить тогда здесь придется?

– А что? Не нравится? – быстро глянув на Карцева, живо спросил Романов.

– Да как-то убого…

– Да уж, брошенный дом… Хозяева подались на чужбину. Война ведь, не шутка.

– Ну, а потом, после войны, – задумчиво произнес Карцев. – Куда деваться?

– Или с чужими документами на родину, или на Запад.

– Угу… – протянул Карцев, наморщив лоб. Потом быстро спросил: – А если я откажусь?

– Отправим за кордон, – спокойно ответил Романов, расправившись с очередным куском мяса. – Там высшее командование решит, что с тобой делать – устроить показательный суд над поджигателем деревень и убийцей детишек или еще что…

– Ну тогда и решать нечего, – твердо сказал Карцев и взял из миски непонятный белый шарик. – Это что?

– Сыр, – Романов улыбнулся. – Ты напрасно думаешь, что все так Я вел просто. Ручки-то в крови испачкать придется…

– А, они у меня и так уж не чистые, – рассеянно ответил Карцев и понюхал шарик.

Романов мерно жевал мясо. Дождавшись, когда он моргнул, Карцев к коме врезал ему по горлу ребром ладони. Схватив другой рукой нож, воткнул его сбоку в шею и резко рванул на себя. Романов судорожно выгнулся и повалился на спину, глухо стукнув затылком о глиняный пол.

– Вот так, интернационалист, – пробормотал Карцев, брезгливо вытирая руку, забрызганную кровью Романова. – А ты говоришь, показательный суд…

Он схватил прислоненный к табуретке автомат, суетливо обшарил Романова, переложил магазины в свои карманы. Дернулся к давно примеченной дверке в углу, но вернулся, чтобы прихватить пару лепешек.

Распахнув дверку, он прошел в другую комнату и в почти полно темноте обнаружил лестницу. Поднявшись по ней, очутился на плоской крыше. Пригнувшись, чтобы не увидели со двора, Карцев внимательно оглядел окрестности. «Если не напорюсь на часовых – все будет в порядке. Ночью они меня не догонят. А там – посмотрим, даст Бог выкручусь», – решил он. Спрыгнув на землю в сторону, противоположную улице, Карцев зашипел от боли в ноге и испуганно прислушался Удовлетворенный, он глянул на небо, на непривычно ярко-огромны звезды. Найдя Полярную, Карцев поправил автомат и быстро, но стараясь не шуметь, захромал прочь.

Ему предстоял долгий и тяжелый путь. Идти надо было на север.

– Лейтенант Карцев есть?

Карцев, вторые сутки лежавший на верху двухъярусной койки, с тр дом оторвался от своих мыслей и повернул голову на голос. В дверях барака стоял солдат с красной повязкой на рукаве, недовольным взглядом обшаривая ряды коек.

– Есть, – отозвался Карцев, садясь. – В чем дело?

– К майору Карпову! – сказал солдат и повернулся к выходу.

– Эй! Подожди! – торопливо остановил его Карцев, спрыгнув на пол – Где мне его искать?

– В штабе, естественно, – высокомерно ответил солдат.

– А кто он? Я тут недавно… – оправдывающимся тоном спросил Карцев.

– Начальник особого отдела, – ответил солдат с усмешкой. – Как войдете в штаб, направо до конца коридора…

Карцев торопливо натянул сапоги, также торопливо вышел из барак; и пошагал к штабу. Солнце пекло немилосердно. Подойдя к входу в штабной барак, Карцев приостановился, чтобы вытереть пот с лица. Его ладонь ощутила солидную уже щетину – последний раз он брился перед вылетом с заставы. Все вещи остались в злополучном вертолете, здесь же он ничего и никого не знал. С тех пор, как Карцев добрался до гарнизона, он практически ни с кем не разговаривал. Узнал только, где ему можно спать, где столовая да туалет. Никаких распоряжений не получил, хотел было пойти на утренний развод, да сообразил – без потерянного «головного убора» не стоит, точнее – нельзя.

За эти полтора дня несколько раз сквозь апатию в нем пробивалось удивление – никого не интересовало происшедшее с ним.

«Ну пусть это не подвиг, но все-таки, наверное, история не из тех, что случаются часто», – думал Карцев. Этим утром у него неожиданно возникла мысль, что Романова можно было и не убивать, достаточно было лишить сознания. Ведь лично Карцеву это убийство не дало ничего а вспоминая теперь речи Романова, Карцев не мог поручиться, что в них не было хотя бы доли правды или по крайней мере логики и здравого смысла. «Главное – дожить до дембеля», – сказал Бирюков. А ведь то же самое говорил и Романов. Пусть он выбрал неверный путь, но стоило ли Карцеву становиться его судьей? И не только судьей, но и палачом..

Войдя в штабной барак, Карцев нашел нужную дверь и постучал.

– Входите, Виктор Петрович, – отозвался голос из-за двери.

Карцев, удивленный обращением по имени и отчеству, на мгновение замешкался, прежде чем войти в комнату.

– Здравствуйте, – сказал Карцев сидевшему за столом майору лет сорока с живым и приветливым лицом.

– Здравствуйте, Виктор Петрович, – как-то радостно ответил майор.

– Пожалуйста, присаживайтесь. Мне, к сожалению, не удалось позг комиться с вами раньше, в день вашего приезда в нашу часть. Я, знаете-ли, был в командировке.

Действительно, когда Карцева и двух других двухгодичников пр везли сюда «для прохождения службы», половину первого дня они потратили на «знакомство» со здешним крупным начальством – замк мандира, начштаба, начпо и еще кем-то, а вот с особистом знакомства не состоялось. Теперь Карцев удивился разнице между нынешним знакомством и тогдашними, равнодушными и формальными.

– Как вы здесь устроились? – заботливо поинтересовался особист.

– Нормально, – машинально ответил Карцев, напряженно ожидая начала серьезного разговора.

Майор, добродушно улыбаясь, рассматривал Карцева, легонько постукивая карандашом по столу.

– Не жалеете, что попали сюда? – спросил он.

Карцев пожал плечами.

– Виктор Петрович, а кто ваши родители?

– Отец – инженер, мать – врач… – Карцев так удивился вопросу, что чуть не добавил: «а что?».

– Так, так… – деловито и как будто удовлетворенно произнес особист – Интеллигенция. Точнее – трудовая интеллигенция.

Последнее определение майор добавил довольно торопливо – но вовремя поправляя себя. Затем пошли совсем уж неожиданные для Карцева расспросы: про квартиру и прочие бытовые условия, про увлечения (любит ли он читать, ходить в театр или кино, любит ли посидеть в компании), есть ли невеста («Нет? А почему, если не секрет?»). Спросив Карцева, комсомолец ли он, и, получив утвердительный ответ, особист вежливо попросил перечислить обязанности члена BЛКСМ Карцев не смог вспомнить ни одного пункта. Майор никак не вырази свое отношение и сразу же перепрыгнул на совершенно другую тем; Вопросы сыпались один за другим без малейших пауз. И все – очень вежливым тоном, иногда с легкой доброжелательной улыбкой.

Среди прочего особист три раза задавал вопросы о фарцовке. Поел того как он первый раз попросил рассказать об этом, Карцев чуть ли не минуту изумленно глазел на него, прежде чем ответить, что ничем подобным не думал даже пробовать заниматься. Через некоторое врем особист с самым невинным видом и как бы между прочим осведомился «В каком вы, говорили, месте-то фарцевали?» Когда он в третий раз спросил, давно ли Карцев бросил фарцовку, тот уж раздраженно, почти грубо объяснил, что ни сам, ни даже кто-нибудь из его друзей или знакомых с такими делами не связывались.

– Ну, хорошо, хорошо! – улыбаясь, миролюбиво проговорил майор раскачиваясь вместе со стулом. – А не могли бы вы сказать мне, на какие темы беседуют обычно в студенческих кругах?

– Да на самые разные, – ответил Карцев, пожимая плечами. – О книгах, кино… Всякие забавные истории обсуждали…

– А о политике когда-нибудь говорили? – поинтересовался особист, – Конечно, говорили, – спокойно сказал Карцев.

– В самом деле? И часто?

– Каждый день! – отрезал Карцев, сознательно покривив душой.

– Неужели? – впервые с начала разговора (или допроса) майор проявил ничем не прикрытый интерес. – Какие же события вы обсуждали? В Карцеве все больше росло раздражение. В таком состоянии он обычно не только начинал говорить то, что думал, но и старался преувеличить моменты, явно должные не понравиться собеседнику.

– Мы, например, обсуждали – нужно ли было вводить сюда наши войска, – глядя прямо на майора, твердо произнес Карцев. Особист так сильно откачнулся стулом к стене, что чуть не грохнулся. Лицо его выражало недоверие и даже обиду.

– Как?! – растерянно проговорил он. – Да разве это можно обсуждать?! Какие же тут могут быть сомнения?!

Карцев совсем не ожидал столь живой и непосредственной реакции и тем сильнее был доволен произведенным эффектом.

– Ну, а зачем нас все-таки послали сюда? Мы же самая миролюбивая страна! – с усмешкой сказал Карцев.

– Да, мы самая миролюбивая страна, – серьезно ответил майор. – Но, если бы мы не ввели сюда войска, американцы разместили бы тут свои ракеты!

– Ну и что? – все больше улыбаясь, спокойно спросил Карцев.

– Да как вы не понимаете?!! – вскричал особист, но Карцев его перебил.

– Уже четверть века существуют межконтинентальные ракеты и ядерные подводные лодки. С тех пор расстояния не имеют значения. Если же следовать вашей логике – мы должны оккупировать Норвегию, Турцию, Иран, Китай и Японию. А затем страны, граничащие с этими странами, и так далее, пока не оккупируем весь мир.

– Уж не Романов ли вас так обработал? – строго осведомился майор.

У меня своя голова, – со скрытой неприязнью ответил Карцев, – Ах, вот как… – протянул особист, вновь приняв добродушно-вежливый вид. – Ну что же, давайте на этом прервем нашу весьма интересную беседу.

Майор встал и протянул Карцеву руку. Тот машинально пожал ее и медленными, неуверенными шагами пошел к двери, – Виктор Петрович, а почему у вас оказался автомат Романова?

Карцев, уже взявшийся за дверную ручку, непроизвольно вздрогнул, – Я убил Романова и взял его автомат, – обернувшись, медленно проговорил Карцев.

– Да что вы говорите?! Расправились, значит, с предателем! – явно с фальшивым воодушевлением воскликнул особист. – Молодец! Но ваше-то оружие где?

До беседы с особистом Карцев не собирался скрывать свое пленении, но теперь заколебался.

– Вы, наверное, в курсе, что вертолет, прилетевший на выручку, был уничтожен при посадке? – запинаясь, спросил Карцев.

– Да, да! Оба вертолета с погибшими экипажами обнаружили, – подтвердил майор. – А вам, очевидно, удалось скрыться от бандитов?

Карцев молчал, не решаясь сделать выбор, – говорить правду или с ходу придумывать историю о своем спасении.

– Ну что же вы? Подзабыли? – участливо поинтересовался майор.

– Я попал в плен… – решившись, хрипло произнес Карцев. И торопливо добавил: – Когда вертолет взорвался, я потерял сознание…

– Так, так, так… А потом? – с жадным интересом проговорил майор.

Карцев вздохнул и кратко рассказал о пребывании в плену и побеге.

– Послушайте, Виктор Петрович, но ведь Романов говорил вам почти то же, что и вы мне! – с каким-то торжеством констатировал особист.

– Ну и что? – угрюмо ответил Карцев. – Что вы этим хотите сказать?

Особист весьма натурально изобразил смущение. Карцев был теперь совершенно спокоен и смотрел на него с нескрываемой неприязнью, душе ругая себя за хоть и временную, но трусость – надо же, боялся признать, что какой-то час был в плену!

– Видите ли, Виктор Петрович, – осторожно заговорил особист. Мне не совсем понятно… По вашему же рассказу Романов почти что Ваш единомышленник… И вы же его и убили!

– Значит, вы мне не верите, – жестко сказал Карцев. – Наверное, мн надо было отрезать его голову и принести вам!

– Ну что вы говорите, Виктор Петрович! Это не Вьетнам, а мы не американские оккупанты! – укоризненно произнес особист. – Идите отдыхайте, а на досуге изложите поподробнее всю эту историю на бумаге и передайте мне.

– Слушаюсь! – буркнул Карцев и быстро покинул кабинет особиста.

Когда Карцев выходил из штаба, он чуть не столкнулся с каким-то смутно знакомым подполковником. Карцев шагнул в сторону и хоте, идти дальше, но тот остановил его.

– Товарищ лейтенант, куда вы так торопитесь?

Карцев вгляделся в подполковника, пытаясь сообразить – с кем и начальства его угораздило встретиться.

– Я… в барак иду… – медленно проговорил Карцев и вспомнил – это начальник штаба полка.

– Почему не были на разводе? – строго-удивленно осведомила подполковник.

– Да я вроде как сам по себе… – пожав плечами, нерешительно сказа; Карцев, чем вызвал неподдельный гнев начальника.

– Как это сам по себе!! – заорал тот, багровея. – Вы офицер или где? Что у вас за вид?! Форма грязная, мятая, шапки вообще нет! Идите за мной!

Войдя в свой кабине начальник штаба сел за стол, а Карцев остался стоять перед ним. Подполковник позвонил по телефону, коротко приказав кому-то зайти к нему, не обращая на Карцева внимания, занялся своими делами – просматривал бумаги, несколько раз говорил по телефону. Минут через пятнадцать в кабинет вошел незнакомый Карцеву майор.

– Значит так, Николай Петрович, – обратился подполковник к майору. – Твоя задача – сделать из этого народника настоящего офицера.

А то посмотри на него – только начал служить, а уже ходит грязный! Смотрите, лейтенант! Если и дальше так будете продолжать – это кончится для вас плохо!

Тупо уставясь в стену, Карцев старался отключить сознание от разбушевавшегося подполковника. «Шел бы ты к черту! – зло думал Карцев. Меня тут пытались убить. Я сам убил уже несколько человек. А ты, болван, распекаешь меня из-за какой-то дурацкой формы! Слава Богу, три месяца я уже все-таки отслужил. Осталось… год и девять месяцев. Из них месяц отпуска… Наконец подполковник утомился и замолк, вытирая платком взмокшие лоб и шею. Еще раз сердито оглядев Карцева, он махнул рукой:

– Идите!

Карцев вслед за майором вышел из кабинета. Майор целеустремленно зашагал через плац, не обращая внимания на Карцева. «Пожалуй, то хорошо, что он такой молчаливый. Чем-то похож на Бирюкова. А в прочем – черт его знает! Все они отличаются от обычных людей», – размышлял Карцев, идя за майором и разглядывая его массивную фигуру.

Все так же молча они дошли до той части лагеря, где рядами стояли большие палатки армейского гнусно-зеленого цвета, и вошли в одну из них. Там в полумраке и клубах сизого дыма сидели вокруг обшарпанного стола четверо довольно молодых офицеров – два капитана и два старших лейтенанта.

– Вот, пожалуйста, новый командир взвода тебе! – как-то иронично сказал майор одному из старших лейтенантов.

Карцев внимательно и с любопытством вгляделся в своего нового начальника. Тот имел весьма угрюмо-отталкивающий вид и тяжелый мрачный взгляд.

– Народник… – процедил он.

– Ничего не поделаешь! Что дали, то дали, – ответил майор и усмехнулся. – Он уже успел проявить себя. Его послали поучиться к Биюкову, а когда того подстрелили, он чуть не сдал заставу, да еще замкомвзвода отпустил к бабаям.

Карцева бросило в жар от услышанного «Вот ведь свинство!» – мысленно возмутился он и срывающимся голосом спросил:

– Откуда у вас такие сведения?

– Начштаба велел сделать из него настоящего офицера… – спокойно продолжал майор. – Вот ты, Петраков, этим и займешься.

– Ну, спасибо! А то у меня забот мало… – зло отозвался тот. Карцев с ненавистью обвел взглядом офицеров. «Да хрен с ними! Пусть думают про меня что угодно… Мне бы только дожить до дембеля!» – решил он.