Текст книги "Ожидание старого учителя (Принцип Криницына - 3)"

Автор книги: Владимир Солодовников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

"P.S.

Сипеть с похмелья

в унисон

Согласный лишь

с Элен Массон", и отправил сообщение эстетствующим эмигрантам. Эмигранты – они и есть эмигранты: ни наши, ни ваши. И пусть себе тусуются, нам бы их заботы. К компьютеру подсел Русинов и вскоре вышел в сеть органов правопорядка, вот он набрал пароль – "пожалте" к секретным архивам. -Ну, ладно. Вы сидите и работайте, а уезжаю домой. Устал я сегодня.

***

Утром следующего дня, часам к десяти, я оставил машину у Варенцовых во дворе. Прежде, чем отправиться к деревне Березовка, где я намеревался еще раз посетить дом Кузнецовых и справиться – не появлялась ли дома Виктория, решил зайти к Зинаиде Груздевой, матери Филиппа. Она оказалась дома, встретила меня молчаливо. А и было от чего молчать и переживать. На больной женщине события последних дней отразились самым пагубным образом. Под глазами круги темные, глаза огромные и с поволокой тоскливой, губы синюшные. "Да, достало женщину", – подумал я с состраданием. Она направилась впереди меня в дом, и я заметил отечность на ногах ее, да и шла она медленно и видно, что с трудом, едва ноги передвигала. Мы немного были знакомы с ней, Нюра нас как-то знакомила. Да и я приезжал когда к Варенцовым, так виделись изредка, здоровались при встрече. -Зина, простите, не знаю, как по батюшке-то Вас? -Николаевна. Зинаида Николаевна. Вы мне о Филиппе что-то сообщить хотите, да? -К сожалению, не сообщить, а спросить. Не заявлялся он к Вам домой? Я понимаю, что вопрос этот : как бы это выразиться :. В общем, при жизни еще Заботин Александр Максимович попросил помочь и Вике, и Филиппу. Вот из памяти к этому человеку мы и хотим выполнить его просьбу. Вы можете мне все сказать, меня совершенно не опасаясь. -Я и не опасаюсь Вас, Иван Андреевич. Только сказать мне Вам нечего. Нет, не приходил Филя. Что же теперь будет с ним? Это ведь, если даже сам он явится с повинной головушкой, так судить его за дезертирство будут. -Дело, конечно, не очень и хорошее, только верить надо, что все обойдется. Мне его найти бы надо, вот что. Этим и хочу заняться. А Вы, Зинаида Николаевна, держитесь, нельзя Вам волноваться сильно, здоровье свое поберегите. -Нет мне смысла в жизни этой мучиться без Фили моего. И если поможете чем, так Бог Вам в жизни поможет за доброту Вашу. Точно так же мои ожидания о получении каких-либо сведений о Вике от ее матери оказались тщетными.

С час я добирался до знакомого мне места, где убили учителя. Я огляделся. На этом, пологом берегу спрятать плот было негде, скорее всего, он где-то в неприметной заводи на берегу противоположном. Да, наверное, так. Я разделся и, скрутив снятую одежду в узел, вплавь перебрался на другой берег. Оделся вновь и пошел лесистым бережком вдоль по течению реки. Шел я, наверное, с час и уже отчаялся было найти то, что искал, как выбрался к небольшой заводи, скрытой со стороны реки зарослями ив и черемухи. Все было именно так, как и думалось. Ну, а куда, собственно, мог плот деться? Только вот зачем ему, Филе, нужно было свой след показывать? И в прокуратуре, и в уголовном розыске тоже не идиоты работают. И они могли думать так же, как мы. Я осторожно раздвинул кусты и увидел наш плотик, почти скрытый склоненными ветвями ив, и стал наблюдать за тем местом, никем, как мне думалось, не видимый. Я ошибся. В спину мне вдруг уперлось нечто жесткое. -Тихо стоять. Подыми руки и не оборачивайся, а то схлопочешь пулю, – послышался мне негромкий глуховатый басок. – Кто ты? И чего тебе надо? -Мне нужен Филипп Груздев, а ищу я его по просьбе учителя Заботина, теперь уж убитого. А ты ведь Филипп и есть, разве я не прав? Молчание длилось с минуту-другую, а затем ствол автомата (автомат и оказался) опустился. Я повернулся и увидел перед собой довольно высокого светловолосового парня с рубчиком над верхней губой. Верхняя губа уголочком вздернута была кверху, а в открытом уголке от этой неровности виден был зуб в желтой фиксе. Он стоял и молча смотрел на меня. Взгляд у него был отрешенный, а глаза измучены усталостью и мыслями. И я догадывался, что это были мысли о его девушке, Вике Кузнецовой. -Вы ведь Иван Криницин, я не ошибся, нет? На том пакете, что лежал рядом с убитым Александром Максимовичем, была бумажка с надписью: для Ивана Андреевича Криницина. Когда вы на том берегу стояли, я за вами с противоположного берега наблюдал, все ваши разговоры слышал. А тот, что жирный – Егорий, плечистый такой и высокий – это Русинов Валерий. Так? И что Вы хотите? -Пойдем-ка присядем где-нибудь да побеседуем. Еда у тебя еще осталась? У меня вот фляжка есть с коньяком. Ты из детского возраста уже вышел? Вышел, раз с автоматом по лесу бегаешь. Вот Заботин за тебя и просил. Нас просил, чтобы мы помогли тебе из дерьмовой ситуации выйти с честью. И я хочу спросить тебя: что дальше делать собираешься? Назови мне причину, по которой ты из части дезертировал? -Так во мне все возмутилось, когда я от Вики письмо получил покаянное, что помутилось в голове, вот и сбежал. Гадам тем, что девчонку мою изгадили, отомстить захотелось. -Заботина кто подстрелил? -Рыжий какой-то мужик, коренастый, высокий, в джинсах и куртке легкой. Я его и спугнул, но стрелять не стал. Не потому, что не хотел, а исчез он куда-то. А стрелять в никуда не хотелось. -Так ты что же – видел, кто в учителя стрелял? – буквально опешил я Филькиным откровением. -Видел. Я даже видел, как этот мерзавец целился, как стрелял. Не знал только поначалу – в кого он стрелял. Заметил, что на автомате у него глушитель навинчен был, автомат с оптическим прицелом. Вот и все. А убитого мужчину я позднее увидел. Потом через речку вплавь перебрался, разглядел, что убит Александр Максимович. На пакет я только взглянул, а кассету и дискету какую-то он в руке сжимал. Их я забрал. -А вот за это хвалю. То, что ты наш плот забрал – нам не жалко, но если сразу внимание на это никто не обратил, то все равно кто-то да вспомнит об этом. Тебя ищут уже не только как дезертира, но как первого подозреваемого в убийстве. И сюда наверняка уже едут, чтобы плотик этот отыскать, а заодно и тебя. Не знаю и сам – почему, но я тебе верю. На мой взгляд, на время укрыться тебе надо. А того рыжего поискать. Оружие твое так спрятать надо, чтобы потом доказать твою невиновность в убийстве. Это – главное в твоем алиби. Мысли у меня появились в отношении тебя. Кассета и дискета с собой? -Да, вот, – ответил он мне и вытащил из куртки дискету для компьютера и кассету от диктофона. -Храни, это тоже, возможно, очень нужный материал. -А куда скрыться? -Со мной поедешь, в город. Я подъеду на машине по шоссе к мосту через реку. Знаешь, где это? -Да, знаю. -Через полтора часа буду на месте. И чтобы без фокусов. Хватит уже фокусов.

Уже через полтора часа, как и обещалось, Филя сидел на заднем сиденье моего замечательного дедовского лимузина. Я попросил только Филю голову спрятать, чтоб кто излишне интересующийся его заячью губу не разглядел ненароком. Я а ведь опять (уже в который раз!) оказываюсь прав: проезжали мы уже Ильинское, как с воем навстречу нам пролетело несколько милицейских машин. Других преступников, кроме Фили, в этих местах, вроде бы, не водилось. Так получается – вовремя мы слиняли. -Как ты думаешь, Филя, куда убийца мог смыться с места преступления? -Где-то в этих местах он ошивается, лежка у него тут или хозяин живет, заказчик, в смысле, убийства. -Я так думаю, что тебя лучше всего укрыть у моего отца, Андрея Петровича. А там решим, что дальше делать. Автомат твой спрячем пока в нашем офисе, завтра наш друг Валера Русинов передаст его криминалистам, как вроде бы случайную находку на берегу реки. Да придумаем что-нибудь.

Завернув оружие в подходящую тряпку, я затащил его в наш офис. Филя на время моего отсутствия укрылся в машине. Поднявшись в холл на втором этаже нашего уютного домика, я увидел довольно занятную картину: в кресле перед письменным столом сидела : Люся Червякова, подружка Виктории. Напротив ее – наш приятель Егорий. Они о чемто переговаривались, но на лице Васильича то пот выступал, то пятнами красными (от волнения, по всему видать) лицо его покрывалось. Глазки маленькие блестели от возбуждения. И ему понравилась Люся. -Привет, Егорий. Здравствуй, Люся. Вот и опять свиделись. Что же за причина у твоего визита? -К нам завалились вчера вечером эти: парни, с ними и Казиев Султан. Орали, спрашивали, куда Вика те самые кассету и дискетку запрятала. Все перерыли, переколотили, – всхлипывала Люся. – Мы с тетей Олей всю ночь после этого не спали. -Про Вику ничего не говорили? Где она? -Не-ет, ничего: -А парня, рыжего такого из себя, среди этих "посетителей" не было случаем? -Был рыжий, высокий и крепкий парень. Он молчал, но от этого молчания только страшнее всех казался.

Вошел Валерий Русинов. Поздоровавшись с ним, я предложил ему поболтать немного о деле в моем кабинете. -Филю нашел, – тут же сообщил я ему, как только закрыл за собой дверь. – Сидит сейчас в машине, отправлю его к отцу. А это вот, – передал я ему завернутый в тряпку автомат, – спрячь в сейф. Это самое главное доказательство невиновности Филиппа в убийстве учителя. Физиономии своих бывших сотрудников перекачал вчера? -Все готово, а как же. И распечатал, как ты просил. Я забрал интересующие меня материалы и, наконец, спросил о его работе с Жориком Ветлицким, на что он ответил: -Подготовительная работа проведена, я поговорил с главным врачом и старшим фельдшером. Оказывается, сегодня – последнее дежурство у Ветлицкого. Отбывает он на морской траулер в славный город Мурманск. Там ему родители место приготовили. Так что, у Жорика Ветлицкого сегодня будет последняя гастроль в качестве фельдшера "скорой". -Встречаемся в половине восьмого здесь, в офисе. Годится? -Годится.

И перед домом отца я оставил на время Филю в салоне машины, а сам поднялся в квартиру Кринициных. Наконец, я увидел супругу Андрея Петровича. Что можно сказать? – миловидная элегантная шатенка, невысокая, моложе отца лет на десять. Глаза внимательные и незлые. Она ничуть не смутилась, когда отец представил ей меня. Спокойно даже подала мне руку. Так познакомился я со своей мачехой. Андрей Петрович и Эльвира Алексеевна, собирались, как выяснилось, на дачу. Тем лучше. -Отец, мне нужно поговорить с тобой "тет а тет". -Пошли, – он провел меня из прихожей в комнату. – Слушаю самым внимательным образом. -Можно, у тебя побудет пару дней один человек? -А-а: Нашел-таки своего дезертира? Ну, раз надо, так надо. Пусть живет, нас все равно в доме не будет. Возьми вот ключи от квартиры запасные. Я проводил их до гаражей, где оставлял свою машину отец, а сам торопливо ринулся к своему автомобилю: Филипп уже совсем, наверное, затосковал в одиночестве.

–Проходи, – пропуская Филю вперед, сказал я. – Здесь будешь пока жить, отдыхай, ешь, смотри телевизор и ни о чем не беспокойся. Постараемся тебе помочь. Дай-ка мне дискетку и кассету от диктофона. А эти фотографии окинь своим взглядом. Нет среди них того рыжего? -Да вот – он. И сомневаться не надо. Здесь он в милицейской форме, гадина, – со злостью произнес Филипп Груздев. Пока Филя занимался своими телесами в ванной, отмываясь от грязи, я прошел к отцовскому компьютеру и просмотрел содержимое дискеты, данные на ней были зашифрованы, но пароль оказался несложным. То, что я увидел, меня заинтересовало, но не все было понятным. На всякий случай я скопировал содержимое дискеты на жесткий диск компьютера. Затем поискал глазами диктофон (а он у Андрея Петровича где-то был, это я знал точно), отыскал и его. Вставив кассету в диктофон и прослушав голоса беседующих, я понял, что разговаривали сам "Хозяин" и еще два человека. Речь шла, насколько я понял, о перечислении на банковские счета и отмывании денег за распространение наркотиков. Хоть фразы и звучали иносказательно, с намеками, но понять суть разговора можно было. И каким это образом Вике удалось записать разговор этих людей? После прослушивания кассеты мне становилось более понятным и содержимое дискеты: счета, счета: И большие деньги! Я задумался: в наших руках материал большой взрывной силы. Впереди новые выборы на пост губернатора. Понятно, почему эта свора негодяев так рьяно разыскивает дискету. Жизнь Вики была не просто в опасности, а в смертельной опасности. Ничего стоящего не придумав, я решил отправиться на "службу", еще раз наказав Филиппу сидеть тихо и не рыпаться, питаться и отдыхать. Я оставил Филе ключ от квариры, условился с ним, как я буду звонить по телефону, попросив, все же, не выходить из квартиры без особой надобности.

В офисе меня уже ждали Валерий и незнакомый мне парень лет двадцати пяти в милицейской форме. -Алексей Петров, – представился он мне, – оперативник из уголовного розыска. -Вы идете с ведома начальника, Казиева? – спросил я его. -Нет, он не в курсе. Да и Валерий Афанасьевич вот, – кивнул он на Русинова, – сказал мне, что ничего особенно серьезного на станции скорой медицинской помощи не будет. Вам нужна лишь "бутафория", – показал он на свою милицейскую форму. -В принципе – да. Как себя вести с наркоманами – Вы знаете, учить мне Вас – ни к чему. Тогда – вперед!

За пятнадцать минут до окончания смены мы уже были в кабинете старшего фельдшера, Никитина Василия Павловича, уже пожилого, убеленного сединами мужчины. Он пожирал несколько расширенными от необычайности ситуации и испуга глазами и меня, и Русинова, которого знал давно, и Алексея. Малейшие просьбы кого-либо из нас он стремглав пытался исполнить, суетясь при этом сверх нужного, задевая и роняя случайно попавшиеся под руку предметы. Он понимал и свою вину теперь, ибо сигналы на то, что ампулы с наркотиками "выкачивали", и раньше поступали. Вот он выглянул из кабинета и пригласил сдававшего смену Жору Ветлицкого к себе в кабинет вместе с медицинской сумкой. Как только Ветлицкий вошел, Петров резко и громко произнес: -Ру-уки! Ру-уки показывай! От испуга глаза у фельдшера Ветлицкого, невысокого паренька с торчащими вихрами, расширились, он открыл рот и стал уж совсем жалким. И без того худенький скуластенький паренек будто съежился на наших глазах. -Я: Что: Я ничего.., – лепетал он, протягивая к нам руки. Оперативник рывком засучил ему рукава, и мы увидели, что на локтевых сгибах вены были исколоты самым жутким образом: живого места там не было. Как он вообще работал фельдшером на скорой помощи? Это ведь давно он кололся. Как не замечал никто? А если замечал, то почему молчал? Валерий, помнивший приемы и правила в уголовном розыске, тут же пригласил понятых. Все выглядело на полном серьезе. Сумку медицинскую открыли. -Эту сумку ты сдаешь? – спросил Жорика Петров. -Э-эт-ту: Оперативник вытащил из сумки коробку с наркотиками и показал ампулы присутствующим. На трех ампулах было видно, что пайка грубая и халтурная, ампулы оказались короче заводских, а из двух ампул при опрокидывании их вверх дном и вообще капала светлая прозрачная жидкость. Содержимое наркотическое Жорик "вкатывал" себе в вену, ампулы вручную запаивал, а в опустевшие ампулы вливал что-то другое. Старший фельдшер пожирал испуганными глазами человека в милицейской форме, руки вытянул по швам, как солдат перед унтером. -А ты чего стоишь, пиши акт приема лекарств, – гаркнул вдруг Петров и на Василия Павловича. Тот и совсем растерялся. Акт написали, понятые расписались. Валерий тронул тихонько Жорика за плечо: -Пойдем-ка, милый, побеседуем. Не придется тебе, видать, ходить по морю на сейнере. А может, и придется: Это зависит от того, насколько откровенно ты мне все рассказывать будешь. Понял? -Понял. -Тогда – пошли. Мы с Валерием завели Ветлицкого в пустой кабинетик и стали беседовать: -Прежде всего ты расскажи нам, с какой целью вы с Викой в Березовку ездили, кто надоумил Викторию сделать запись голосов, известных тебе людей, в общем, говори, Жора, – предложил ему Русинов. -Я с Викой ничего такого не имел, не имел, нет, – начал испуганно свой рассказ Жорик Ветлицкий. – Ломку я ей помог снять, да, это было поначалу так. Ведь она три месяца тому назад пришла на работу сама не своя – так ей плохо было. А со мной она в одну смену дежурила, мы с ней в дружеских только отношениях были. Она парня своего ждала. Вот я Вике и сделал одну только иньекцию морфина. А ее потянуло дальше. Я не отказывал. -Ты использовал только те ампулы, которые тебе для работы старший фельдшер выдавал? -Эти тоже. Да у меня знакомые есть, свои каналы: -А ты отдаешь себе отчет в том, что, по сути, втянул Викторию в наркоманию? Она и героин уже принимает? -Да, но совсем недавно. А записать разговоры "тех людей" мы решили с Викой, когда деньги понадобились, "наркота" дорогого стоит. И мы решили пошантажировать немного. Диктофон я Вике дал. -А с дискетой компьютерной как получилось? Ты сам смотрел ее содержимое, продолжал спрашивать Валерий. -С дискетой все случайно получилось. Это мне Вика так сказала. Увидела на мониторе цифры, поняла, наверное, что это важно. На всякий случай прихватила, когда в комнате никого не было. Как в кино, так она мне сказала. Наудачу и прихватила, чтобы поубедительнее шантаж был, а получилось так, что дискета – важнее всего оказалась. Только Вика не ради одного шантажа, она ненавидела тех людей, которые "это" с ней сделали, отомстить хотела. Я дискету не смотрел. Вика накануне нашей поездки дискету вытащила. Позвонила Казиеву, что отправит все материалы "куда следует". А потом мы поехали в деревню; Виктория так предложила. -А ты сам знаешь, где кассета и дискетка? – спросил в свою очередь я. -Не-ет, мне Вика ничего по этому поводу не сказала. Мы уехали из деревни, за нами увязалась машина. Вика выскочила уже в городе. Где Виктория сейчас – я не знаю. -Ты кому-нибудь говорил о том, что нам сообщил? -Нет, не говорил. -Вот и не говори, если жить хочешь. Я вообще удивляюсь, как это тебя до сих пор не нашли. Хотя тебя, мерзавца, надо бы проучить. Но это уже не наше дело, – добавил Валера. -Что мне будет? -Суд, наверное, будет. Если ты не дебил, то понять должен, что во многом виноват. Так что, милый, не плавать тебе по морю-по океану в ближайшее время. Где может быть сейчас Вика? – спросил я напоследок. -Я вам правду говорю – не знаю. Мы с Валерой еще раз окинули взглядом это никчемное тщедушное существо, так и не осознавшего, по всей видимости, всей глубины гадливости и мерзости своих поступков, и вышли вон.

–У меня есть идея, – сказал я Русинову, как только мы вышли из здания станции скорой медицинской помощи. -Да? И что это за идея? -Надо "свойского" тележурналиста пригласить и записать показания Филиппа Груздева на видео. Но где найти такого "свойского"? -Не понял еще всей ценности твоей идеи, но готов предложить встречный план: поговорить с Курочкиным Сергеем Васильевичем. У него большие связи в областной думе. Мне известно, что сам Курочкин ненавидит нынешнего Губернатора и иже с ним. Курочкин свяжется с оппозицией нынешнего губернатора. Что касается тележурналиста, то: этот вопрос я могу уладить. Есть у меня одна: на примете. -Это из твоих лю: -Не важно, – оборвал меня Русинов. Все же я уговорил Валерия найти тележурналиста в первую очередь, а потом уж заниматься с Курочкиным, скажем – завтра. После звонка на местную телестудию мы договорились встретиться в кафе "Ветер", что расположено было в двух шагах от квартиры моего отца. Естественно, Русинов, который и договаривался со своей знакомой из студии, суть разговора сохранил в тайне, но просил захватить аппаратуру. Автомашина журналистки подъехала без опозданий. Разговор с Лидой Аксеновой, как она мне была представлена Валерой, была молода и энергична. Рыжей и патлатой своей прической она, видимо, вовсе не занималась, и волосы на голове ее в последний раз причесывались неделю назад, никак не меньше. Однако вся эта неряшливость с лихвой компенсировалась живостью и обаянием, которые она излучала в разговоре. Суть дела она схватила молниеносно, но поначалу тут же отказалась. Еще бы: речь идет о самом Губернаторе вкупе с начальником уголовного розыска областного УВД. Однако, услышав историю с Филькой и Викой (да еще я добавил печальную историю о гибели старого учителя), она нехотя – все же согласилась подготовить убийственный репортаж и записать интервью Филиппа. Использовать же ее материалы решено было в самом крайнем случае.

Филипп несколько стушевался от нахлынувших гостей да еще с телеаппаратурой, но Лида умела все: короткая беседа и вот – Филя с видом заправского артиста отвечает на вопросы журналиста перед объективом телекамеры. Вся история Филькиной любви и его злоключений изложена была на пленке.

Утром меня разбудил телефонный звонок, звонил Егорий. Оказывается, Леночка, остававшаяся в офисе вчера вечером одна, не явилась домой. Мама ее, обеспокоенная этим, позвонила Егорию. Договорились встретиться в офисе через полчаса. Егорий и Валерий Русинов, которому я успел позвонить, уже ждали меня у входа, когда я подкатил на своей "Победе". То, что нас ждало на работе, не укладывалось ни в какие рамки. Дверь в офис была заперта, но все в помещениях перевернуто вверх дном: на полу валялись книги, рассыпаны листы бумаги. Изъяты были все дискеты от компьютера. Да и сам компьютер пострадал: клавиатура разбита, системный блок помят и валялся на полу перевернутым. Удивительное дело, но целым оставался телевизор в углу холла и аквариум с золотыми рыбками, за которыми с любовью ухаживала Леночка. Сейф в моем кабинете был закрыт, я с тревогой смотрел, как Валерий открывал его сейчас. Ключей от сейфа у Леночки не было. Не украден ли автомат Фили? Уф-ф! – автомат оказался на месте. Но сейф все-таки пытались вскрыть, на металлических его боках остались заметные царапины. Это кому же надо было устраивать такой "шмон"? И где Леночка? Дверь в офис закрыта, окна с решетками целы. Значит, она и закрыла дверь. Нет, ничего не понимаю. Не Леночка же этакое устроила! -Валер, дай-ка твою фляжку заветную, – попросил я своего приятеля. Сделав солидный глоток коньяку, я попытался в единое собрать свои разлетевшиеся мысли. Так ничего и не придумав, я, впрочем, как и мои приятели, встрепенулся от телефонного звонка. Трубку взял Русинов. -Алло:. Да:.– Здесь Валера скорчил физиономию и пальцем быстро-быстро поманил меня к телефону. Я подошел и прижался ухом к трубке. Голос в телефонной трубке мне был незнаком. Из разговора я понял, что звонили похитители Леночки. Вот как! – Леночка в заложницах! Нам предлагалось приехать с "известными" предметами в загородный дом в деревне Выселки. Встречу предлагалось провести в 14 часов сегодня. -Где Леночка? – спросил Валера. – Если с ней что-то случится, я от вашего дома камня на камне не оставлю, – угрожающе добавил он. -Подумайте, – послышался из телефонной трубки мужской глуховатый голос, проигнорировший угрозу Русинова, – я позвоню через полчаса. И без фокусов. Милицию и прокуратуру прошу не беспокоить, это из милиции и звонят, – хохотнул мужчина на том конце телефонного провода, и в динамике коротко запикало. -Вот и весь разговор, – положил трубку и Валерий. Лицо у него буквально закаменело, но взгляд серых глаз был до странности отчаянный и злой. Неужели они до такой степени идиоты, что не могут предположить наличие у нас копии дискеты да и кассеты с записанными голосами известных личностей? Скорее всего, у них и мыслей таких не возникало, что мы осмелимся что-либо доводить до ушей широкой публики. Еще бы, личность-то какая – Губернатор! Опять зазвонил телефон. На этот раз возбужденным голосом предлагала включить телевизор Лидия Аксенова. -Включи телевизор, Егорий, – попросил я своего приятеля. По телевизору одной из городских телестудий передавались криминальные новости за истекшие сутки. Вот ведущий предлагает взглянуть на лицо неопознанной девушки, найденной рядом с городской свалкой. Лицо девушки с кровоподтеками, распухшее, но узнать его можно было. И сомнений у меня не возникло, когда я вспомнил лицо Вики на фотографии. Поэтому и Лида Аксенова позвонила. Мы накануне показывали ей фотографию Виктории Кузнецовой. Такое впечатление, что звонивший недавно мужчина знал о том, что в криминальных новостях покажут найденную Вику. И это означало, что убийцы ни перед чем не остановятся, лишь бы вернуть дискету. -У нас еще есть козыри. Филипп, например, – сказал Валерий. – И прощать смерть Вики нельзя, и Леночку выручать надо. -Я поеду в бюро судмедэкспертизы, – сказал Егорий, – узнаю все подробности о гибели Виктории. Егорий Васильевич ушел. -Ваня, ты только глянь на ту машину напротив нашего офиса, – проговорил Русинов, уже минут пять наблюдавший из окна за улицей. – Пасут нас, сволочи. Определенно пасут. Я подошел к окну и посмотрел на стоявший автомобиль. Наблюдение демонстративное, показательное. Это было ясно как дважды два: напротив офиса стоянки не было, строений жилых или служебных рядом – тоже, а из открытого окошка автомобиля поглядывал на офис знакомый нам рыжий мужик. Ну вот, а Валерию надо идти к Сергею Курочкину. -Ты, Валер, иди к Курочкину, а я дождусь телефонного звонка и договорюсь-таки о встрече. Дискета тебе не нужна, все данные я скопировал на жесткий диск в отцовском компьютере. Договорись с Курочкиным, чтобы он пришел вечером на квартиру отца после того, как мы с тобой съездим в Выселки. Я понаблюдал за машиной, все еще стоявшей напротив, но она за вышедшим из офиса Валерием не двинулась. Вот и хорошо. Оставшись один, я походил в рассеянности по кабинетам, вышел в холл, но мысль, пока еще неопределенная, но свербившая мою плешь, не давала покоя. Но что..? А Филипп – вот что. Это мысль о Филиппе не дает мне покоя. Я набрал номер телефона моего отца и тут же положил трубку. Вновь набрал номер телефона и стал ждать. Но сколько я ни ждал, а телефонную трубку в квартире отца никто не брал. Я в растерянности положил трубку на аппарат и тотчас телефон зазвонил, звонил все тот же мужчина с глуховатым голосом, незнакомым мне. -Подумали? -Да, подумали и решили, что приедем с так нужными вам предметами, но наше условие вы знаете: с Леночкой Макрутиной никаких случайных происшествий, как, например, с Викой Кузнецовой, произойти не должно. После недолгого молчания мужчина произнес коротко: -Ждем вас в четырнадцать часов, – и прекратил переговоры. Я посмотрел на часы: половина двенадцатого – время не идет, а летит. Захватив автомат, завернутый в тряпку, я спустился вниз и вышел из офиса, закрыв за собой дверь. Не обращая внимания на слежку из все также стоящего автомобиля, подошел к своей "Победе" и отправился, не делая попытки оторваться от преследователей, к дому отца.

Дверь в квариру была закрыта, я позвонил условленным звонком, но дверь мне никто не открывал. Видимо, я довел своими трелями пожилую седенькую соседку из квартиры на этой же площадке, она выглянула и, узнав меня, вежливо сказала: -Молодой человек около часа тому назад передал мне ключ от квартиры Андрея Петровича, вот – возьмите. -А он ничего не передал на словах? -Нет, ничего, попросил только ключ передать Вам, Иван Андреевич. Очень он был расстроен. И зачем я только ключ Филе оставил? Посмотрел он, наверное, передачу по телевизору, узнал Вику и: Дай-ка я сначала в квартиру войду. Я обошел комнаты в поисках хоть какого-то признака, объясняющего уход из квартиры Филиппа. Я молил Бога, что Филипп вышел из квартиры по какой-то мелкой надобности (за сигаретами, например), что вот сейчас он вернется и не будет во мне этого леденящего душу страха за Филькину жизнь. Коротенькую записку я нашел на кухонном столе, где Филя неровным торопливым почерком написал: "После смерти Вики не вижу смысла прятаться, позвонил в милицию и ухожу. Филипп Груздев". Я раз прочитал как будто абсолютно понятную записку, два, но не смысл прочитанного, а возможные последствия поступка Филиппа меня взволновали. Тревожно мне стало. Я так и сел на подвернувшийся кстати стул в недоумении и страхе за Филиппа. Не отлегла еще от сердца тяжесть от утраты девочки той – Вики, как новая тревога – Филя. Так я и сидел, пока телефонный звонок в прихожей еще сильнее не напугал меня своей неожиданностью и пронзительной громкостью в тишине отцовской квартиры. Я стремглав кинулся в прихожую и схватил телефонную трубку, едва не уронив при этом и сам телефонный аппарат. -Алло! Иван Криницин. -Ваня, – глухо, как из колодца, донесся до меня голос Егория, – я из бюро судмедэкспертизы звоню. Только что привезли сюда труп Филиппа. Его застрелил какойто мотоциклист на улице, рядом с УВД, кстати. Мотоциклист в шлеме, лица его никто из прохожих не видел, выстрелил несколько раз из пистолета и скрылся с места преступления. Такие вот дела! Деталей я не знаю, но Валерий Русинов, наверное, все подробности сможет узнать. -А Вика? – так же глухо спросил я Егория. -Она задушена, избита ужасно, все тело в кровоподтеках. Трупные изменения довольно значительны, но все присутствующие эксперты сходятся во мнении, что смерть наступила около двух суток тому назад. По крайней мере, Виктория вполне узнаваема. – И Егорий замолчал в ожидании моего ответа, но я тоже молчал; мне нечего было сказать в ответ Егорию. Так же, как нечего было сказать и душе Александра Максимовича, витающей, как я чувствовал, здесь, рядом со мной, в ожидании, что его ученики – "мои дети", как он говорил – будут найдены, останутся живы, что любовь их будет сохранена. В горестных размышлениях и полнейшем равнодушии к окружающему я не услышал, как вошел Валерий Русинов. Он постоял молча напротив меня и сказал: -А чего дверь не закрыл? – Помолчал и добавил: -Я в курсе всех событий, могу только сказать, что после звонка Филиппа в УВД, за ним следили, а при удобном случае убрали, как свидетеля убийства Заботина. Эти скоты не устоят ни перед чем ради власти и денег. Такое ощущение, что весь город в руках мафии. Русинов вышел в прихожую и сделал несколько телефонных звонков, но я не вслушивался в его разговоры. Он вновь вернулся на кухню и, посмотрев на часы, коротко сказал: -Нам пора, поехали. Надо бы еще заехать в офис и взять некоторые фотографии и "тот предмет" из сейфа. -Я уже все взял. Наши взгляды на мгновение встретились, мы поняли друг друга.

Машину вел Валерий, я не смог бы, потому что руки у меня тряслись, как в лихорадке. -Дай фляжку, – попросил я Русинова. Он подал мне фляжку с коньяком, а сам в это же время глянул в зеркало заднего вида. Я тоже заметил слежку, да люди в машине, следующей за нами, вовсе и не скрывали от нас свои действия. Неожиданно Валерий круто завернул в один из переулков, въехал в довольно широкий двор, развернулся и вновь направился в тот же переулок. Навстречу нам въехала в переулок и машина, висевшая у нас на хвосте. Мы резко затормозили перед самым ее "носом". Валера не спеша вышел из салона и подошел к высунувшемуся из окошка рыжему здоровяку, Иванцову, нахально улыбающемуся. Я не слышал, что сказал ему Русинов, но "рыжий" на моих глазах изменился лицом, а нахальная улыбка медленно сползла с его змеиных губ. И тут же – медленно – машина с бандитами сдала назад и выехала из переулка, освобождая тем самым нам дорогу. Мы уже до села Ильинского доехали, но машины их не было видно. Я так понял, что Валера очень уж убедительные слова сказал тому рыжему негодяю. Мы еще проехали знакомой мне сельской улицей, пока не остановились рядом с райвоенкоматом. -Посиди в машине, я один зайду, – тихо произнес Русинов. О причинах, заставивших Валеру идти в военкомат, он мне ничего не сказал, захватил только с собой автомат, завернутый в тряпку. Не было Русинова, пожалуй, минут десять-пятнадцать. Но вот он показался на невысоком крыльце. Рядом с ним вышли двое коренастых и высоких военных, одетых в камуфляжную форму. Они все перекинулись еще несколькими фразами, и Валера вернулся в машину. Был он бледен и суров. Серые глаза его сузились и стали вдруг до неузнаваемости жестоки.