Текст книги "Ближние горизонты"

Автор книги: Владимир Швырёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Я осмотрелся. Река проложила свое русло в крепких каменных берегах явно искусственного происхождения. Но потом я вспомнил, в какой мир я попал, и мне стало многое понятно.

Это прежде множество законов ломали линии, поднимали к небесам снежные вершины гор, создавали череду сменяющих друг друга последовательностей и изменений. Множество законов, подобных закону брошенного камня, который никто никогда не постигнет, здесь, на границе миров, прекращали свое действие. Я попал в Преддверие. Здесь правили холодная четкость и стерильность прямых линий. Ничто не должно потревожить бесконечный покой спящей Пустоты – великой силы прародительницы всех известных и неизвестных законов того, что можно было условно назвать жизнью.

Каменные берега Янтарной реки были круты. Там, наверху, я видел каменные многоярусные пирамиды, которыми поросли прямые линии русла. Новый мир завораживал меня. Это был бесконечно прекрасный сон, где я чувствовал и понимал все, что меня окружало.

Красота нового мира – продолжение покоя моих снов. Только теперь, чтобы прикоснуться к ним, мне не было нужды тщетно протягивать руки в попытке удержать ускользающий миг блаженного счастья.

Вот только траурная канва вокруг солнца не давала мне покоя. Недолго. Совсем недолго. Прошли сотни лет, и я понял. Я принял яркий лик обратной стороны луны. Отсюда все должно было выглядеть именно так, а не иначе.

Когда случилось так, что я понял, и я в очередной раз прозрел, все окончательно стало на свои места.

Кормчий спокойно правил лодкой мимо всех красот берегов Янтарной реки. Я не разговаривал с ним. Он не знал меня, а я не знал его. Я был неинтересен ему.

Тем временем лодка медленно подплыла к единственному пригодному для высадки месту. Я удивился, потому что это место показалось мне знакомым.

Это была точная копия алтарной площадки, с которой начиналось мое путешествие. Четыре белых Стража словно и не сходили со своих мест. Они дожидались меня и теперь внимательно осматривали меня, ища возможные изъяны и изменения, что могли произойти со мной в дороге.

Только теперь взгляд их пустых глазниц был полон зеленого клубящегося дыма. И еще этот белый цвет – ведь прежде они были, как и остальные Стражи, черными. Я понял, что белые Стражи – это всего лишь отражения. Я понял, что это и есть те самые Вершители, под защитой которых я войду в Ближние Горизонты. Я увидел, что тень, отбрасываемая ими, не ложилась, как обычно, в сторону или под ноги. Их тень уходила прямо в камень. Она просвечивалась сквозь черный гранит зыбким столбом, словно сквозь толщу плотной воды. Где-то там, глубоко под ногами, был порог жизни. Зыбкую тень хорошо было видно в черном зернистом камне на многие десятки метров вниз.

Я утвердился в своей уверенности. Стражи белого отражения были Вершителями. Защита и опора тому, кто входит в Ближние Горизонты, совершая первые неуверенные шаги по новым землям.

Белые души Вершителей оставались крепко привязанными к своей черной половине, оставшейся на земле. Прочной тенью они тянулись к прошлой для меня жизни. Сейчас там, внизу, они смотрели на мое мертвое тело. Вершители и Стражи были скреплены между Белым и Черным лишь тонкими нитями собственных теней. И звоном предельного натяжение этих связующих нитей был полон воздух преддверия Ближних Горизонтов.

Вершители ждали моего появления. Я покинул лодку, и Кормчий неспешно уплыл прочь. Только теперь вблизи я увидел, что тени, скрепляющие Стражей с Вершителями – жизнь и смерть, черное и белое, – на самом деле больше походят и имеют облик стальных цепей.

Чувствуя слабость, на нетвердых ногах я вошел в очерченный круг и встал под защиту Вершителей. Все произошло вовремя. Я почувствовал опасность, которая исходила из темных врат алтарной комнаты.

Кто-то неспешно шел мне навстречу из темноты. Я видел, как напряглись Вершители, как натянулись удерживающие их цепи. Медленные шаркающие шаги, они все ближе подбирались к моей слабой, едва стоящей на ногах душе. Вырванная из вечного покоя, она с трудом возвращалась к уже забытому облику прежде сильного человека.

Еще я увидел, как ожили барельефы с изображением серых тварей, суставы на лапах которых были вывернуты наружу. Они беспокойно ползали, прижатые витиеватой печатью в предчувствии беды, и золото кубической крошкой осыпалось со стен от их мучительных и тесных движений.

– Новый Защитник, – сказал тоскливый голос из темноты. – Еще один возомнивший о себе. Еще один охотник за Янтарем. Добро пожаловать в Преддверие.

Я не видел тоскливо говорящего, но чувствовал, как он внимательно следит за мной из темноты.

– А ведь они обманывают тебя, Защитник. Они не сказали тебе, что дорога в Ближние Горизонты давно поросла лесом, – сказал мне голос. – Ты еще не окреп. Тело твое не готово к долгому подъему. И вот мы все ждем тебя. Ждем каменной лестницы. Ждем, когда ты сможешь подняться наверх. Я всего лишь Тролль, который живет под этой лестницей. Незавидная участь жить под лестницей. Но все меняется, если ты ее хозяин. Мимо меня никто не пройдет, пока я не получу свою плату.

Тролль тяжело вздохнул и продолжил:

– А пока мы все посмотрим на тебя. Защитник, у меня слишком много глаз и все они хотят видеть. Они всегда открыты, поэтому я люблю темноту. Эти белые псы-защитники помнят свои глаза, которые они принесли мне в жертву. Жалкие Стражи.

Голос гнусно захихикал, а потом знакомо завыл, подражая волчьему вою.

– Множество глаз и все они теперь мои. Эй, Защитник, не проведешь меня в Ближние Горизонты? Мне наскучило здесь, в темноте. Мне уже давно пора попасть туда – наверх. Но не пройти мне через лес, которым поросла дорога. Они не говорят тебе, но вполне может быть, тебе там тоже не пройти… Я сейчас моргну, но ты не бойся, Защитник. Это только блеск моих глаз.

Темнота на секунду вспыхнула множеством белков, в которых отразилось траурное солнце. Тот, кто, пытаясь запугать меня, разговаривал сейчас со мной, был поистине гигантом. И все его правильно сложенное тело было покрыто глазами. Мне даже показалось, что я увидел в этих глазах страдание, дрожащее на линзах множества кровавых слез.

Я стоял в круге под защитой Вершителей. Я увидел, как от напряжения вытянулись их тела. Как медленно белый свет внутри них наполнился темнотой, словно кто-то постепенно вливал чернила в белое молоко. Чем меньше Вершители походили на людей, тем чернее они становились. Я понял, почему голос из темноты называл Стражей псами, и презрительно подражал волчьему вою. Вершители пали каждый на четыре могучие лапы. А их вытянувшиеся в острые морды лица оскалились рядами острейших черных зубов. Теперь я стоял под защитой четырех огромных каменных псов, в которых превратились Стражи.

– Не скальтесь, – ласково сказал им Тролль. – Не рычите. Я все равно не подойду к вам. А ты, – обратился печальный голос ко мне, – кинь мне пока свои глаза. Как плату за проход, и я оставлю тебя в покое. Лестница поднимет тебя, куда тебе надо. Глаза – в этом нет ничего страшного, ведь ты уже умер. Боли ты не боишься. А вот боишься ли ты памяти о боли – другой вопрос. И потом, простыми глазами лестницы тебе не увидеть. Да-да! Вот так! Пальцами, пальцами. Осторожно, не повреди мне их. Ведь они уже мои.

Я помнил основной закон жалости, и потому я не жалел себя. Советоваться мне было не с кем. Глаза так глаза. Всему есть своя плата. Псы-Вершители глаз не имели, так почему их должен был иметь я.

– Никто не обманывает тебя, – подбодрил меня печальный голос. – Ты увидишь то, что раньше никогда не видел. Но только видеть ты будешь уже не глазами.

Я бесстрашно погрузил пальцы в глазницы и только в самый последний момент услышал, как предостерегающе зарычали псы-стражи. Нужно быть осторожным – это я тоже прекрасно помнил. Первое время я ничего не видел. Я бросил глаза в сторону печального голоса. Взамен я почувствовал, как пустые глазницы мои наполняются плотным дымом, сквозь который я медленно начинал видеть мир по-новому. Я привыкал к незнакомым ощущениям.

– Знаешь, – сказал печальный голос после раздумий, – твои глаза недостаточно хороши. Я подумал, что одних только их мне будет недостаточно. Отдай мне своих зверей-спутников, и тогда я пропущу тебя. Я знаю вас, Защитников, вы всегда пытаетесь протащить этих бесполезных тварей с собой.

В этот момент я прозрел. Я вспомнил историю, которую слышал так много раз. Историю про демона и человека. Однажды демон пришел к человеку и сказал: «Дай мне это и я оставлю тебе жизнь». Человек испугался, поверил и дал то, что у него просили. Так демон приходил к человеку множество раз, и каждый раз он просил что-то новое. Но настал момент, когда у человека ничего не осталось, и тогда демон сказал: «У тебя больше ничего нет, теперь я все-таки заберу твою жизнь». Старая история, но вспомнил я ее вовремя. Демон не остановится, пока не пожрет меня целиком.

Отсутствие глаз не мешало мне, я действительно стал различать очертания прозрачной каменной лестницы, ступени которой вели наверх, прямо в низкое небо.

– Не томи меня! – В голосе Тролля послышалась угроза. – Отдай то, что я прошу. Моя свора все равно заберет у тебя то, что мне нужно. А твои псы-защитники не помогут тебе. Мне все равно пора кормить свою свору этой серой падалью, копошащейся на стенах.

Все как в легенде. Сначала демон просит у тебя малое взамен на твою жизнь. Затем он просит все больше и больше, пока в конце концов ты рано или поздно все равно не расстанешься с жизнью. Избавиться от спутников – не для этого я подчинял их себе в темном лесу.

И я решил не вступать с демоном в торговлю. Будет лучше, если я сразу расстанусь с жизнью – так по крайней мере у меня еще будут силы отбиться от него. Ведь боится же он псов-вершителей и не подходит ближе. Значит, пока я в круге – я защищен.

Но вот о какой своре говорил демон?

В этот момент я услышал отдаленные звуки, которые были не похожи ни на что по отдельности, но, сливаясь вместе, чем-то напоминали тихий плач. Плач шел из глубин темноты алтарного зала.

Я увидел, как напряглись псы-стражи, как быстрее задвигались серые тела на стенах, как сильнее из-под их когтистых лап посыпалась золотая кубическая крошка. Зеленый дым моих новых глаз постепенно позволял мне рассмотреть то, что прежде скрывала кромешная темнота. На месте алтаря теперь стоял трон, на котором величественно восседал Тролль. Два моих глаза подобием скипетра и державы лежали в его столообразных ладонях, и кровавые слезы мои все еще оплакивали расставание с духом покоя. Но, быть может, мне это только показалось, ведь я понимал, что никакой крови быть не могло.

Еще я увидел, что за троном возникла некая возня. Прошло какое-то время, и вот я уже четко различаю бледные тела, выползающие из самых темных углов зала. Их было много, и немощь их в первый момент смутила меня. Я никак не мог понять, почему так напряглись Стражи и чего так боятся серые твари, бьющиеся за каждое свободное место на золотой стене под знаковой решеткой, не пускающей их на свободу.

Плачущая свора Тролля выбиралась все ближе и ближе к свету. Было в них что-то от новорожденных детей. Вот только пластика их движений была далеко не детской. Сильные, они так же ловко и легко перебирались по стенам и потолку алтарной комнаты, как и по ее полу. Да и плач их был подобен плачу гиен – такой же голодный, бесстрашный и злой.

– Защитник, отдай мне то, что я у тебя прошу! – Голос Тролля стал еще более грозным. – Зачем тебе спутники. Лишняя обуза. Я избавлю тебя от нее. Ведь для этого же ты их и взял с собой, чтобы принести мне в жертву.

Ложь. Обман. Я вспомнил волка, я вспомнил черного кабана и лесную кошку. Я не хотел отдавать их Троллю. Так частями и обманом Тролль собирался пожрать меня. Зеленые глаза мои больше не отражали страха, и я почувствовал себя намного сильнее. Я был доволен новым зрением. Первый обмен – всегда самый выгодный обмен. Я был доволен своими новыми глазами.

Тролль приманивал свою бледную свору звуками костяного свистка. Звук этот был столь же печален, как и голос его хозяина. И в этот момент свора увидела меня. Стражи натянули цепи-тени так, что казалось, что они вот-вот лопнут, а серые безымянные твари, жутко завыв изо всех сил, старались выбраться из-под припечатавших их к стене запретных знаков. Загадка их тоже была разгадана. Как оказалось, они просто падаль – корм для своры Тролля.

И тут началось.

Свора Тролля. Падальщики – дети Преддверия. Почувствовав страх, они стали наполняться новой силой. На моих глазах одну из серых тварей, пропитанную страхом, которая уже наполовину вгрызлась в золотую стену, неведомая сила вырвала обратно и, сломав все печати, бросила в ближайшую детскую фигурку Падальщика. Нисколько не содрогнувшись, он полностью поглотил падаль и вырос, постепенно преображаясь в совершенно новое существо. Этот процесс преображения уже невозможно было остановить.

Серые твари – падаль, недостойная другой жизни и участи, – отчаянно царапая стену, с диким воем, влекомые своим страхом, гроздьями сыпались в Падальщиков, моментально поглощаемые теми. И вот уже нет детских беззащитных фигурок, ползающих вокруг кровавого трона Тролля.

Теперь это были настоящие монстры. Они преобразились в гигантов с широкими костистыми плечами. Большие головы их с нисколько не изменившимися в размерах блюдцами глаз расплылись в остро-зубой улыбке. Их длинные худые руки свисали до земли. Их высушенные тела передвигались на согнутых в коленях коротких, но очень крепких ногах. Пятки их узких вытянутых ступней не касались пола. Основной упор громоздких тел Падальщиков приходился на носки с длинными суставчатыми пальцами.

Они уже приняли окончательную форму и больше не могли поглощать раздавленное страхом серое месиво. Теперь они просто хватали всех, до кого могли дотянуться, и, не переставая улыбаться, рвали их в клочья. Совершая все это, Падальщики неотрывно смотрели только на меня.

– Вот так, вот так, дети мои, – приговаривал Тролль. – А ты, Защитник, думал, что будет по-другому.

Свора Падальщиков приближалась. Один из них схватил серое бесформенное тело и бросил его прямо в голову одному из Стражей. Я услышал, как лязгнули челюсти и две дергающиеся серые половины перекушенного тела упали к мощным лапам черного пса.

И тут Падальщики добрались до Стражей. Меня не покидало ощущение, что до этого момента они не видели никакого препятствия на своем пути ко мне. Спокойно, почти не глядя, они попытались ухватить своими длинными руками Стражей за шею, чтобы затем отбросить их в сторону. К их удивлению, все попытки сделать так закончились неудачей. Множество бледных извивающихся рук осталось лежать на полу.

К серому вою страха теперь присоединился плачущий рык первых поверженных Падальщиков. Им было больно. Изуродованные, они бросались в темноту дальних концов алтарного зала и исчезали там за троном печального Тролля, который, нисколько не заботясь схваткой, внимательно рассматривал новоприобретенные глаза.

Падальщики сменили тактику. Теперь они пытались угодить своими крючковатыми пальцами в зеленые глаза Стражей. Но из этой затеи тоже ничего не вышло – оторванные пальцы сыпались на пол, а некоторые так и оставались торчать из черных пастей псов, застряв там между могучими клыками.

Некоторым из Падальщиков все же удалось добиться своего – их пальцы глубоко проникали в глазницы Стражей, выталкивая оттуда ядовито-зеленое облако дыма, но это, как оказалось, не причиняло им никакого вреда – зеленый дым возвращался обратно на свое прежнее место.

В какой-то момент схватки в общей суматохе истерзанный Падальщик без руки и с перебитыми ногами с разрывающим душу трубным стоном тяжело упал рядом с одним из Стражей. Камень вздрогнул у меня под ногами от его падения.

Страж был занят и потому не мог добить поверженного противника. Челюсти его как раз в этот момент сомкнулись поперек тела очередного нападавшего на него бледного монстра. Однорукий, гибнущий Падальщик дернулся и в последнем приступе ярости попытался прокусить черную шкуру Стража.

Я увидел, как его челюсти раскрошились, скользнув по каменному боку пса. Казалось, этот страшный укус не причинил ему совершенно никакого вреда. Падальщик жалобно всхлипнул, еще раз и совершенно непроизвольно сомкнул раздробленные челюсти, причинив себе тем самым напоследок еще большее страдание, и замер навсегда.

Я заметил, что на черном боку Стража все же осталась небольшая царапина. Поначалу она не вызывала опасений. Но вскоре над царапиной показался дрожащий черный дым. Тень Стража распадалась. Дым был густой, жирный. Он поднимался вверх и невидимым ветром втягивался под темноту потолка алтарного зала. Вместе с дымом увеличивалась и царапина. Она росла и углублялась, постепенно превращаясь в зернистую язву.

Страж слабел. Дым разъедал его. Он разрушал его тело. Страж, резко повернув голову назад, оценивающе осмотрел свою рану. К тому моменту его переднюю и заднюю части соединял лишь тонкий перешеек позвоночника. Страж отвернулся от раны, сверкнул мне в лицо зелеными глазами и в ту же секунду бросился вперед. В прыжке он вцепился в горло стоящего перед ним Падальщика и перекусил его. Одновременно другой Падальщик, возникший откуда-то сбоку, мощным движением челюстей добил раненого Стража, разорвав его пополам, перекусив при этом связующую его с порогом жизни цепь. Вместе с черным дымом останки Стража быстро растворились в воздухе.

Убивший Стража Падальщик, наглотавшись черного дыма, стал задыхаться. Он хрипел. Он тряс головой, сотрясаемый жутким кашлем, отплевывая в разные стороны свои внутренности. Глаза его и без того большие теперь уже совершенно вылезли из своих орбит. Он упал на спину, давя под собой серую падаль, которая беспорядочно носилась между ног сражающихся. Падальщик еще долго мучительно хрипел и беспомощно сучил ногами, словно пытался убежать от своих мучений.

Одна из серых тварей, спасаясь от того, чтобы не быть раздавленной под могучим телом гибнущего Падальщика, запрыгнула в круг защиты и попыталась спрятаться за моей спиной.

С незащищенной теперь стороны, там, где не было Стража, прямо на меня по трупам мчался, выбрасывая из-под коротких ног куски тел, еще один огромный Падальщик.

Я как завороженный смотрел на него, не в силах сдвинуться с места. Я был не способен предпринять что-либо, а потому не суетился. Я не пытался убежать, понимая бесполезность любых попыток изменить ситуацию. Я был спокоен. Я не испытывал страха, поэтому Падальщик не мог подчинить меня себе. Он мог лишь разорвать меня, окончательно прекратив тем самым мое существование.

Увидев приближающегося монстра, серая тварь еще сильнее забилась позади меня, отчаянно визжа и размахивая вывернутыми наружу суставами, стараясь надежнее спрятаться за моей спиной.

Ворвавшийся в круг защиты улыбающийся рядом острейших зубов гигант, на мое счастье, оказался неопытным. Вместо того чтобы разорвать меня, он набросился на дергающуюся серую падаль и, запустив в нее клыки, выдернул из пола, поднял над землей и забросил глубоко в пасть. Падальщик ожесточенно мотал головой в разные стороны. Я видел, как у зажатой в его челюстях твари от сильнейшей тряски отрывались конечности.

Монстр был доволен своей победой. И тут он увидел меня. Он остановился, достал из пасти тряпичное серое тело и не понимающе посмотрел на него. Когда же до него дошло то, что он ошибся, Падальщик в ярости отшвырнул серый обрубок в сторону и бросился вперед.

Чтобы добраться до меня, ему не хватило всего нескольких метров. Безрукий, перекушенный пополам, он лежал на полу и злобно смотрел на меня, а из глаз его текли слезы. Он беспомощно клацал челюстями, как будто это помогло бы ему приблизиться ко мне. Над поверженным Падальщиком стоял, пришедший ко мне на выручку, черный Страж.

– Это было близко, – печально сказал Тролль. – Вы достаточно развлекли меня сегодня. Хватит. Так от моей своры ничего не останется.

Раздался тихий свист, и атаки прекратились. Я увидел, что Стражи нехотя, медленно отходят от схватки и принимают обратно свой человеческий облик. Я осмотрелся и понял, что Падальщиков больше нет. Последний из них лежал у моих ног, и челюсти его все еще скрежетали, хотя сам он был уже мертв.

Трое Стражей по-прежнему стояли вокруг меня, готовые отразить любое нападение.

Серая падаль после пережитого ужаса быстро приходила в себя. И те из них, кто выжил и остался свободен от печатей золотой стены, бросились в Янтарную реку, чтобы обрести долгожданный покой.

Стражи повернулись ко мне и внимательно меня осмотрели. Я не был поражен Падальщиком. Я не испытал страха. Убедившись в этом, один из Стражей, открыв рот с все еще черными клыками, издал скрежещущий крик. Это был крик победы. Я обрел силы и вновь, как и прежде, мог двигаться.

– Прощай, Защитник. Пусть участь твоя не будет печальной, – сказал мне грустный демон лестницы и вместе с троном медленно ушел в темноту.

Как только это произошло, зал с алтарем пропал. Как напоминание о том, что он был здесь когда-то, остался лишь мрак, из которого выползали детские тела Падальщиков.

Этого не было видно раньше, но мрак был спрессован в плотные на вид блоки. Блоки эти были уложены в четыре первые ступени, внутри которых застыла студенистая масса. Солнечные лучи узкими полосками пробивались сквозь нее. На просвет эта плотная субстанция была темно-коричневого цвета.

Я стоял на вершине черной скалы у того самого места, где обрывались каменные ступени, ведущие вниз к забытому вместе с прошлой жизнью Храму, – там, внизу, все было по-другому. Жизнь там продолжалась, наполненная счастливым неведением.

Рядом со мной стояли три Стража. Четвертый из них погиб и теперь обрел покой в Ближних Горизонтах.

Храма внизу я больше не видел, потому как у моих ног текла неширокая река, наполненная янтарным светом. Черные ступени вели в глубь этой реки и терялись в ее непрозрачных водах. Я присмотрелся. На самом деле, конечно, никакая это была не вода – янтарные просвечивающиеся контуры человеческих тел составляли основу спокойной реки. Я видел ее противоположный берег, отрезанный стеной из серого камня. Дальше этой стены ничего увидеть мне не удалось, потому что тот берег, как, собственно, и этот, порос величественными пирамидами, поверхности которых были изрезаны плотными знаками, читая которые, мне хотелось плакать. Ведь так мудро и так просто в них было расписано все, что нужно было знать. Но единственное, что запомнилось мне, это оборванное: «ИЗ ЖИВЫХ НА САМОМ ДЕЛЕ НИКТО…»

Я неотрывно смотрел в реку. В глубине реки был покой. Он манил меня. Тишина любого мира, который только можно вообразить, была доступна там. Свет любого мира. Краски любого мира. Прелести любого мира. Все, что ты пожелаешь, будет доступно тебе в этой реке. Там ты получишь лучший из миров твоей мечты. Грезы сладких снов, из которых новые боги создадут новые миры, где каждый, кто раньше плыл в этой реке, получит свою награду. Станет лесом, станет камнем, станет озером, станет морской глубиной, станет духом новых животных, которых никто и никогда пока что не видел. Но я понимал, что на самом деле так не должно было быть. В реке и так было достаточно покоя. И он не нуждался в том, чтобы его нарушали.

Река манила меня. Глядя на нее, я в который раз уже забыл, кто я и зачем. Река не отпускала меня. Я сделал шаг вперед. Я хотел было ступить в реку, но Стражи не позволили мне этого сделать. Жестами они отвлекли мое внимание и указали мне на противоположное направление.

В этот момент я словно очнулся. Я опять вспомнил свое предназначение. Я это я. Я Защитник покоя реки. Отвернувшись от янтарных вод, я посмотрел в том направлении, в котором указывали мне Стражи, и увидел вырастающие из ничего ступени. Ступени эти были прямым продолжением черной лестницы в небо, но теперь они не обрывались на полпути, а вели меня до самого конца в низкое небо. Мне нужно было идти туда.

Я ступил на лестницу и помчался наверх. Но вдруг, не знаю почему, я остановился и посмотрел вниз. Стражи прощались со мной, приветственно подняв вверх руки. Я ответил им тем же. Я был благодарен им. Только теперь я понял до самого конца, как высока была жертва их жизни. Теперь я надеялся встретиться с их мертвыми душами в Ближних Горизонтах. Так я покидал Преддверие в прощании с легкой тоской о прошлом.

Глаза Стражей затухали. Зеленый свет медленно испарялся, растворяясь в воздухе. Стражи уходили, чтобы и дальше всем своим существованием отрицать существование воли. Их тени легли в обратную сторону. Они возвращались к жизни. Стражей уже не было со мной, но до самого конца оставшиеся после них фантомы теней не опускали рук, приветственно поднятые вверх.

Я не мог долго стоять на одном месте. Ступени внизу начали разрушаться, отрезая мне всякую возможность вернуться назад и изменить что-либо. Я продолжил свое восхождение наверх.

Я уверенно шел вперед и с этого момента больше не оглядывался. Ступень за ступенью. Выше и выше. Туда, где за небом начинались Ближние Горизонты. Я уже чувствовал их теплый ветер на своем лице. Я слышал шум раскачивающихся под порывами этого ветра деревьев. Ступень за ступенью. С каждым шагом приближаясь к своему новому существованию.

Синева неба потускнела. Только теперь я обратил внимание на то, что чистота прямого мира, свободного от законов преломления, давно исчезла. Я миновал Преддверие. Ступени под моими ногами больше не были гладкими. Поверхность их стала пористой. В ней больше невозможно было видеть свое черное отражение. Теперь на поверхности лестницы была только сломанная в нескольких местах гранями ступеней моя пыльная тень. Множественные трещины молниями рассекали лестницу. В некоторых местах ступени отсутствовали вовсе. Мелкая крошка скрипела под моими босыми ногами.

Вдоль лестницы потянулись каменные виселицы. Я не удивился. Изуродованные тела мертвых Падальщиков раскачивались под ними, подвешенные на ржавых цепях кто за голову, кто за короткие ноги. Ветер Ближних Горизонтов раскачивал их из стороны в сторону, от чего в воздухе стоял жуткий тоскливый металлический визг. Лес Ближних Горизонтов встречал меня плачем. Я вспомнил предупреждение Тролля об этом лесе и стал продвигаться осторожнее. Я все еще слышал его смех в своей голове.

А дальше – больше. Виселицы пустые с истлевшими костями и виселицы с висящими в них свежими телами, колья, пронзившие насквозь совершенно неизвестных мне существ, дыбы, на которых болтались выдернутые из суставов руки, позорные столбы с нанизанными на них головами, плачущими гнилью собственных глаз.

Каменная крошка под моими ногами теперь хрустела вперемешку с крошкой костяной. Ступени совершенно растворились в ней. Я больше не поднимался по лестнице. Да никакой лестницы уже и не было вовсе. Я просто шел в гору. Серость воздуха, появившаяся ранее, исчезла. Небо вновь стало бездонно-синим. Оно заняло свое обычное место, хотя еще какое-то время назад казалось, что я вот-вот дотронусь до него рукой.

Я оглянулся. Как я и ожидал, мой подъем закончился. Позади меня, насколько хватал глаз, лежала сухая каменистая равнина. Она поросла лесом из виселиц, кольев, дыб и позорных столбов. Это именно их шум я слышал прежде, принимая его за шум раскачивающихся на ветру деревьев.

Свое новое мироощущение я большей частью не помнил. Звучит странно, но это было именно так – «не помнил». Я не помнил, дышал ли я. Я не помнил, хотел ли я есть. Не помнил, хотел ли я пить. Не помнил, испытывал ли я усталость. Не помнил, болело ли у меня в груди там, где когда-то билось мое сердце. Я «не помнил» – по-другому мои ощущения описать было невозможно.

Единственное, в чем я пока был уверен точно, это то, что в небе, так же как и прежде, светило траурное солнце – обратная сторона луны.

Я остановился, чтобы осмотреть себя. Я был обнажен. Ни жары, ни холода я не чувствовал – мне просто было тепло. Кожа моя потеряла прежний цвет и стала молочно-белой, с матовым отблеском. Ни одна вена не просвечивалась сквозь нее. Кожа было совершенно лишена волос. Ни родимых пятен, ни морщин, ни загрубевшей красноты – сплошная молочная белизна.

Вид кожи не был болезненным, но и естественным его назвать было тоже трудно. Белизна создавала обманчивое чувство беззащитности. Однако солнце не жгло мое тело, а острые камни и обломки костей не ранили мои босые ноги. Мое новое тело было надежно защищено от подобных увечий.

Лица своего я не видел. Я ощупал его руками, но это ничего не дало мне. «Не ищите своего отражения. Не испытывайте интереса к собственной тени» – это я помнил хорошо. В этом был смысл, который открывается не сразу. Никогда не видев своей тени, Вершители смогли совершить путешествие в Преддверие и вернуться обратно. Что касается отражения, то и этому знанию придет свой черед. Нос, глаза, рот, уши – все было на месте. А что получалось в целом, сказать с уверенностью я не мог.

Только сейчас я обратил внимание на то, что в теле моем не осталось никакой мягкости. Оно словно высохло, слегка потеряв в объемах. Я надавил пальцем в сгибе руки над локтем. Ощущение было такое, будто я дотронулся до дерева. Странное сочетание подвижности живого и неживой твердости удивило меня. Я не смог продавить пальцем совсем никакого углубления. Мало того, в том месте даже кожа не пошевелилась, как это обычно бывает. Это было похоже на то, как если бы я, минуя мышцы, жировую прослойку и сухожилия, сразу дотронулся до кости.

Я стоял пораженный новыми ощущениями, когда рядом что-то пошевелилось. Я осмотрелся, но так ничего и не увидел. Движение повторилось, но на этот раз я услышал жалобный стон. Зазвенели цепи, и стон повторился. Было похоже на то, что кто-то только что пришел в себя и теперь стонет от боли и осознания того, что все еще жив.

– Помоги мне, – прошептал тихий голос.

Я насторожился. Новое чувство – я ощутил движение в своих руках. Только теперь я вспомнил о звере-спутнике. Он чувствовал все то же самое, что чувствовал и я. Поэтому он насторожился вместе со мной.

Я медленно пошел вперед, осматриваясь и ожидая нападения с любой стороны. Я никого не видел, и от этого ощущение близкой опасности не покидало меня.

– Помоги мне, – почти на ухо, теряя силы, просил меня голос – тихий ветер страшного леса.

Стон не становился громче. Какое-то время я слышал его совсем близко, но затем он стих. И вдруг в полной тишине:

– Помоги мне.

Я не знал, что мне делать и чего мне ждать. Я вспоминал смех Тролля. Все происходящее не нравилось мне. Я слышал звон цепей с разных сторон. Я кружился на месте, поворачивая то туда, то сюда, и каждый раз видел лишь пустые цепи, которыми играл ветер.