Текст книги "Непруха-невезуха"

Автор книги: Владимир Шуля-Табиб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Владимир Шуля-Табиб

НЕПРУХА-НЕВЕЗУХА

И началась она прямо с утра. В ванную пулей ,влетел кот и тут же вылетел.

От неожиданности Яша споткнулся, зубной протез выскользнул из рук прямо в

унитаз, а Яша, стараясь удержать равновесие, опѐрся на ручку спуска воды, и

протез с урчанием исчез в недрах канализации. Пятьсот долларов, неделя работы.

А ведь на вечер Яша был приглашѐн на день рождения! Если честно, идти было не

очень обязательно. Но и дома оставаться не хотелось, надоело сидеть одному и

смотреть в этот ящик, где с утра до вечера тебе обьясняют, как нехорошо

оскорблять религиозные чувства тех, кто взрывает и расстреливает твоих друзей и

родственников. Были и другие серьѐзные проблемы: например, как быть с детьми

при законном браке двух гомосексуалистов. Обычно Яша не смотрел эти

животрепещущие сюжеты, так как , будучи в прошлом врачом, никак не мог

представить себе развитие плода в прямой кишке даже при очень высокоразвитой

демократии!

Впрочем, можно было переключиться на русский канал и узнать, почему

российская сборная по футболу, напрочь разгромив Люксембург, не смогла

справиться со Словакией... Хотя и так ясно: Словакия же больше, чем Люксембург!

Да какая разница... В любом случае с такой везухой из дома выходить

категорически нельзя. Надо было забыть об этом приглашении, тихо напиться и лечь

спать. Впервой, что ли? Однако, первый день отпуска, душа требовала праздника, душа рвалась в свет, к людям! И Яша уступил ей, душе, оделся, побрызгался

одеколоном, достал из бара бутылку бренди и вышел на улицу. А зубы? Да бог с

ними! Там все – старые друзья, не перед кем особо и красоваться-то! А закусить

можно и чем-либо помягче: холодцом там, селедкой под шубой, шпротами...

Дорога до Фэйр Лоуна, что в северном Нью Джерси, заняла чуть больше часа, и вот они уже за столом, и Яше наливают полные рюмки, предварительно уверив, что никуда его не отпустят, ночевать он будет здесь, и он уже не против, и даже с

интересом стал посматривать на соседку – румынку, которая сначала показалась ему

просто страшненькой, этакой Квазимодочкой! Но, как говаривал их комбат, не

бывает некрасивых женщин, бывает мало водки...А здесь этого добра было -

залейся!

Вечеринка заканчивалась, куда-то испарилась Квазимодочка

(Подумаешь! Не очень-то и хотелось! Всѐ равно выпить столько, чтобы она

показалась красивой, не получилось – не тот возраст и здоровье, как –никак, уже за

пятьдесят!) Яше постелили, и он даже разделся. Но тут откуда-то появился сосед -

американец, бывший алкоголик, после лечения ставший воинствующим

трезвенником, и начал говорить, ни к кому конкретно не обращаясь.

–

Вот вы, русские, приезжаете к Галине и спаиваете еѐ! Вот в вашей стране

все алкоголики, а у неѐ здесь был шанс стать человеком, если бы не вы...

Нудил и нудил, не давал уснуть. Неважно, что "спаивали" еѐ раз или два в год, а

остальное время она пахала по 12-14 часов в день, неважно, что это вообще не его

дело, он ведь даже не друг, а так, сосед – настроение у Яши окончательно

испортилось, он встал и, несмотря на дружные уговоры остаться и не делать

глупостей, оделся, сел в машину и уехал.

Всѐ-таки выпил он порядком, так что дорога впереди то двоилась, то

разбегалась в разные стороны, поэтому один глаз приходилось закрывать, тогда

двоение исчезало, вторая дорога возвращалась на место. Он так сосредоточился на

этом, что, когда завыла сирена и замигали огни полицейской машины , что не сразу

врубился, что сигналят именно ему: ехал, вроде, нормально и ничего не нарушал.

Думал своѐм, машин на дороге хватало – мало ли! Продолжал идти с прежней

скоростью, только сменил полосу, чтобы не мешать полиции. Однако полицейская

машина рванула за ним, откуда-то сбоку появилась вторая, начала прижимать его

вправо.

" За мной? – догадался Яша , остановился у обочины, и обречѐнно понял” Хана!”

– Выходи! Руки перед собой!

Полицейский резко открыл дверцу, второй расположился напротив, с рукой у

кобуры с пистолетом. Как только Яша вышел, полицейский ловко заломил ему левую

руку за спину, затем – вторую (хотя Яша и не думал сопротивляться), защелкнул

наручники, быстро обыскав и взяв под локоть, повѐл в полицейскую машину на

заднее сиденье, сам сел рядом. Яша чуток поѐрзал, но наручники тут же впились в

руку, поэтому, поймав позу поудобнее, замер. Доехали за десять минут в полном

молчании.

В участке наручники перестегнули так, что руки оказались спереди. К тому же

полицейский на минутку вышел в соседнюю комнату, оставив Яшу одного. Тот

дотянулся до мобильника, висящего на поясе, нажатием одной кнопки набрал

запрограммированный домашний телефон. Трубку подняла сестра.

– Привет. это я...

Вернувшийся офицер немедленно отобрал телефон.

– Простите, сэр – Яша пытался вести себя с достоинством, как учили

многочисленные детективные романы, прочитанные им, но внезапно громко икнул и

сконфузился. – Я ведь имею право позвонить семье и сообщить, где я и что со мной!

– Да, конечно, мистер Долгин! – с вежливой насмешкой кивнул полицейский -

но позднее, не по вашему телефону, а по нашему, специальному, где все ваши

разговоры будут записаны и прослушаны! И говорить вы будете по-английски или по-

испански. Это – два государственных языка в США. А переводчиков у нас нет!

– Но когда? Они же там с ума сойдут!

– А вы считаете, после сообщения, что вы в тюрьме, они, наверное, сразу

успокоятся и лягут спать?! Успеете ещѐ их обрадовать! А пока подпишите эту

бумагу.

Яша глянул на лист: строчки без очков слегка расплывались, но одно слово

он прочѐл отчѐтливо: "МИРАНДА".

– Это – правило Миранды?

– О-о! Так вы уже знакомы с этим? Были под арестом раньше?

– Нет, это – впервые. В книгах читал.

– А-а... –слегка удивился полицейский. Видимо, с его точки зрения, Яша не

был похож на книголюба. – О'кей, подпишите.

– Офицер, разрешите вопрос: за что я арестован?

Полицейский изобразил вращение руля и укоризненно покачал головой.

– Сколько вы выпили?

– Пару шатов виски, может, три – не более.

– Только три?!

– Да, сэр, но я был очень уставшим и ничего не ел с утра!

Про себя Яша подумал: они считают шатом 25 граммов. В случае чего я

всегда могу сказать, что в английском не силѐн и имел ввиду «глассес», т.е. стаканов.

Вдруг поверят так, пробу делать не будут?

«Вдруг» не прошло. Полицейский поднял голову от бумаг и посмотрел на Яшу.

– Вам предлагается пройти тест на содержание алкоголя. Согласны?

– А что, я могу отказаться?

– Можете. Но тогда вы автоматически будете считаться пьяным, степень

опьянения будет установлена по описанию. И уж будьте уверены, мы еѐ опишем, как

тяжѐлую! А так она может оказаться средней или даже лѐгкой – кто знает? Особенно, если шатов и в самом деле было три! – Он усмехнулся и снова покачал головой.

– Согласен, – обречѐнно кивнул Яша

Все попытки Яши дуть « в себя» или, раздуть щеки, но почти не выдыхать, были немедленно пресечены : полицейский рявкнул так, что у Яши заложило уши, и

он как-то сразу понял – не пройдет!

По окончании теста Яшу обыскали, забрав всѐ, включая авторучку и глазные

капли. Затем вручили зелѐную бумагу, в которой было написано, что мистер Долгин

обвиняется в вождении автомобиля в нетрезвом виде и неподчинении приказу

полиции остановиться. Затем посадили в машину и погнали куда-то по ночному

городку. Яша не знал, где он едет и куда его везут, да и не хотел знать! На него

навалилось тупое безразличие, хотелось только избавиться от наручников и лечь.

Остальное – потом. Тем более, что где-то в глубине души была надежда, что он

проснѐтся – а ничего нет, это всѐ только сон! Ведь так уже бывало не раз: какие

только страсти не снились!

Машина подъехала к большому серому зданию, остановилась перед

вертикальными автоматическими воротами. Открылась дверь, Яше дали команду

выйти из машины – и вперѐд. Дверь захлопнулась.

– Добро пожаловать в тюрьму, мой друг! Впервые? Ничего! – Здоровенный

мужик, в чѐрной униформе с оранжевыми лампасами и яркой эмблемой на левом

плече: "Служба шерифа. Графство Пассаик" снял с Яши наручники, поставил его

лицом к стенке с поднятыми руками и тщательно, не торопясь, обыскал. После чего

похлопал по плечу, сказал: " Следуй за мной!" – И быстро пошел спиной вперѐд, не

спуская с Яши глаз. Остановились перед решѐткой до потолка, охранник поставил

Яшу лицом к стене, открыл дверь,Яша зашѐл, за спиной щѐлкнул замок. Всѐ, он

остался один.

В камере размером примерно 8Х8 м. вдоль боковых стен – бетонные голые

нары, намертво вмурованные в бетонный же пол. Напротив решѐтки блестящий

металлический унитаз без стульчака и крышки. Прямо на смывном низком бачке

краник для питья или умывания, повѐрнутый носиком вверх Нажал кнопку – пей.

Нажал кнопку побольше тут же рядом – с грохотом сработал смыв. На бачке – рулон

туалетной бумаги. Больше в камере ничего и никого не было. Вытянувшись на

нарах, Яша забылся тревожным поверхностным сном.

Проснулся от звука сливающейся воды. На нарах напротив сидел, кряжистый

полноватый белый парень лет 30-и. На нем майка без рукавов, красная, с черно -

белым изображением каких-то киночудовищ на груди и на спине : то ли демонов, то

ли инопланетных полузверей – полулюдей, и джинсовые шорты с вышивкой на

карманах. На руках и на ногах – цветная замысловатая татуировка в виде узоров из

линий и листьев. На левой икре – распластанный в прыжке ягуар с подписью под

ним: "Моя девочка". Стрижка почти под ноль с коротенькой жиденькой косичкой на

затылке. Парень с силой бил правым кулаком по своей левой ладони и только

повторял: "Fuck, fuck, fuck..."

– Привет, мужик! Тебя за что? – спросил Яша.

– Эти козлы, копы,твердят,что нашли у меня фунт кокаина для продажи! А я

уже пять лет, как завязал! Но даже когда я продавал, у меня никогда не было с собой

целого фунта! Я что, идиот? У меня бывало несколько граммов, как бы для себя – не

больше! И я давно уже не торгую! А они всѐ ловят меня и ловят!

– А сколько времени сейчас?

– Когда у меня отбирали часы, было три, Сейчас, я думаю, где – то около

четырех.

– Как думаешь, долго они будут тут нас держать?

– Смотря за что тебя замели!

Яша молча протянул парню зелѐную бумагу. Тот, медленно шевеля губами, прочитал.

– Ну это не биг дил! Ерунда! К вечеру выпустят! Или завтра. Это – если

заплатишь залог.

– А много?

– Как судья скажет, может, долларов двести -триста.

– А если у меня нет?

– Захочешь домой – найдешь!! Друзья, родственнники есть? Привезут! Или

посидишь до суда пару месяцев... Видишь, на стене – телефон? Вот утром после

десяти позвонишь – и всѐ. Только хорошо подумай, кому звонить: это – коллект колл, т.е. звонок, который оплатит тот, кому ты звонишь. И перед тем, как соединить, того

человека спросят, согласен ли он заплатить? И если ты звонишь в Нью Йорк, то это

долларов 8 -10. Если тот откажется, второй раз ты даже попытаться не сможешь

позвонить по этому телефону. Придѐтся звонить кому-то другому! Тебя как, кстати, звать? Яша? Русский, что ли? Вау! Первый раз с русским сижу! А я – Кевин. Кевин

Мак Кей! А кем работаешь? Шофѐром? Да, мужик, плохо тебе – права отберут, как

минимум, на полгода! Так что можешь считать себя безработным!

Хорошего,ясно, было мало . С деньгами и так напряженка, а тут – залог, адвокат, да и штраф будет – ого-го! Ну, блин, влип, козѐл!!! Да ещѐ и работу

потерять! Такую работу – с медициной на всю семью, с оплачиваемым отпуском в

двадцать дней в году!

От тоски хотелось просто тихо завыть. Яша даже непроизвольно принял позу

зародыша, так захотелось забиться в укромный угол, куда-нибудь, где никого нет.

Но не было как раз угла. То есть угол-то был, но не укромный, а абсолютно

голый...Ладно, надо попытаться уснуть, всѐ время быстрее пройдет. Но не тут-то

было! Загремел ключами охранник, затем открылось окошко в решѐтке ( вот те на! А

он и не заметил этого окошка!), по команде охранника подошел какой-то чѐрный

парень в ярко-оранжевой робе и по очереди подал в окошко пластиковые подносы с

едой. Оба подноса принял Кевин, после чего окошко с грохотом закрылось.

– Эй, Яша, вставай! Праздник у нас! Жратва!

– Да, знаешь, что-то не хочется! Ресторанчик непривычный...

– Ты прав, это даже не “Макдональдс!” А вот жрать надо – неизвестно, когда

будет следующий раз: тут – не камера! Могут и до вечера не дать.

– Не камера? А что тут – гостиная? Или, может, библиотека?!

– Во-во! 3ахохотал Кевин, – Здесь комната сбора арестованных. До камеры

ещѐ далеко... Давай, подымайся!

Яша посмотрел на поднос. Тарелок не полагалось, сам поднос был

толщиной см 7-8, с пятью углублениями разной величины. В самом большом лежала

жареная куриная нога. В следующем, поменьше, два куска белого американского

хлеба, пара печений, далее – жареная картошка,стручковая фасоль, салат-латук.

Отдельно – острый мексиканский соус – сальса и стакан апельсинового сока. Вилка

тоже не полагалась (колющее оружие!), выдали одноразовую чайную ложку.

Яша нехотя поковырял в «тарелке», пожевал картошку... Пожевать курицу не

получилось ввиду утонутия запасных нижних зубов. Он выпил сок и отставил поднос

в сторону. Вспомнил бомжей, сидящих на Брайтоне, подумал : " А ведь для них

здесь – рай!", – вытянулся и попытался уснуть.

Вновь загремела дверь, в камеру ввалились три молодых негра, лет по 20 каждому.

Они были веселы, возбуждены, говорили громко, ещѐ громче хохотали . Одеты все

трое были одинаково: песочного цвета штаны на резиниках и такого же цвета майка

с короткими рукавами. Явно переведены из какого-то другого "учреждения. Главное: несмотря на явно хулиганский вид, ребята не были настроены агрессивно.

Они поздоровались с Кевином, махнули Яше: " Хай, папи!"

Ну что ж, папи так папи – не удивительно, его сын на 10 лет старше любого из них!

О сне пришлось забыть, уж больно громкие мужики попались! Он попытался

вслушаться в их речь, но больше половины не понял: они говорили на слэнге, с

жутким произношением, к тому же очень быстро. Но и то, что понял, не

вдохновляло.

– Я ей, суке, говорю: «Пойдем!»

– А она?

– А она встала и... -Тут негр изобразил жуткую походку в раскоряку с

вывернутыми наружу стопами. – Видимо, уже сходила!

Все, включая Кевина, радостно заржали, смеялись долго, до слѐз. Куда там

Жванецкому!

Яша отвернулся, закрыл глаза и вновь попытался отключится. На этот раз

более удачно – гул оставался, но слов он уже не разбирал, а потом вообще уплыл

далеко, домой, в Полоцк.

...В этот день на знаменитом карасином озере Званое не клевало ни у кого.

Это было грустно: в кои-то веки в нашей военной жизни удаѐтся спокойно посидеть с

удочкой! Но не настолько же спокойно...На тихой, гладкой, как стекло, воде поплавок

из орлиного пера торчал совершенно неподвижно уже два часа! Ничего не помогало: ни прикормка, ни смена глубины, места – ничего!Яша нервно смял очередную

сигарету, поменял наживку – с червяка на тесто с ванильным сахаром – без толку.

Большой черноспинный ( озеро торфяное – и карась не совсем обычный), жирный и

вкусный брать не хотел категорически.

На соседний проход меж камышей уселся дедок деревенского вида, в

старом,когда-то сером, пиджаке и кирзовых сапогах. Закинул удочку и... Не прошло

и пяти минут, как дед потащил карася, потом второго, третьего! Народ вокруг

зашевелился, начал подтягиваться поближе.

– Дед, а дед! А ты на что ловишь?

– Да на тесточко-то!

– А в тесте что?

– А ничего в тесточке-то и нету! Мука да вода.

– Да брось, дед, жалко, что ли?! Дай хоть кусочек попробовать, а то жена -

дура опять не поверит, что на рыбалке был!

Дед отшучивался, посмеивался, но молчал, как Зоя Космодемьянская. И

теста не дал. Разочарованные рыбаки разбрелись по местам, то и дело

неприязненно оглядываясь на деда. А тот, между шутками и прибаутками таскал

здоровенных , граммов по 500 – 700 жирных рыбѐх.

Выждав с полчаса, Яша подвинулся поближе.

– Дед! Ты как насчѐт по сто пядьдесят?

– Давно бы так! А то: «Дед скажи, да дед покажи!» У меня за так сказилка не

работает! А для хорошего человека – чего не сказать! Только ты им, жлобам, за так

ничего не говори!

Яша взял рюкзак, в котром весьма кстати оказалась 300-граммовая

металлическая фляжка водки ( впрочем, она там была всегда – мало ли что!), и они

ломанулись сквозь прибрежные кусты на полянку, посреди которой имелся очень

удобный пень. "Стол" был накрыт мгновенно, Яша быстро разлил водку в два

складных пластмассовых стаканчика, выпили без тостов, смачно хрустнули

половинками огурца – и назад. А чего долго рассусоливать? Только начнѐшь тосты

произносить – сразу нахлебники появятся!

– Ну вот и славненько! – радостно засмеялся дед. – А в тесточко я

подмешиваю гущу от кофе. Я-то кофе не пью, я больше по чаю, а вот внучка любит!

И сама варит в ковшике каком-то. А я-то гущу потом и забираю! Но это – только на

этом озере, на других пробовал – ни фига! Здесь, наверно, карась турецкий!

Дед снова захохотал, но уже как-то по– другому, недобро и оглушительно, а

потом вдруг выпучил глаза и дико заорал на английском с выраженным испанским

акцентом:"O, fucking shit!"

Проснувшись, Яша обнаружил рядом с собой невысокого мексиканца лет под

сорок. Худое лицо с татуировкой в виде кинжала на левой щеке, прямой тонкий нос, копна черных, с сединой волос, сонный взгляд и неопределѐнная улыбка – наркот, что ли?

– Привет, папи! А тебя-то за что? Вроде как не наш...

– Да вот ... -Яша показал опять свою зелѐную бумагу.

– Первый раз? Не бойся, папи, заплатишь штраф и пойдешь к мами.

– А вон мужики говорят, на полгода права отберут точно!

– Может, и отберут. Пешком походишь, папи, вес сбросишь. Ты только

спокойно ко всему относись! Попал в тюрьму – вес сбросил, друзей завѐл. А где ещѐ

друзей заведѐшь – все работают, все заняты, поговорить не с кем! А тут у всех есть

время – и у меня, и у тебя, так что расслабься и не думай ни о чѐм.

– Интересный ты мужик! Я работаю шофѐром, мне потерять права, значит, потерять работу, кусок хлеба! Да и позже, через полгода – кто меня возьмѐт

шофѐром с такой записью в полицейском архиве?

– Я вот тоже, считай, работу потерял, причѐм не впервые . Раз сегодня не пришѐл и

не предупредил – завтра можно не приходить. Да только это всѐ дерьмо собачье!

Работу найти можно. Но сначала надо отсюда выйти...

– А тебя-то за что?

– Да всѐ за то же. Торговля наркотиками. Я-то уже завязал, работу вот опять

нашѐл, маляром. Но немного крэка ещѐ оставалось, не выбрасывать же! Этой ночью

подошѐл один, выглядит, как в начале ломки – глаза бегают, дерганный, но ещѐ без

дури в глазах. Просто надо человеку! Не понравился он мне что-то... Но он – не

девочка, чтобы нравиться! Ну, продал я ему пару доз, отчего не помочь, если у меня

есть, а он платит! Тут сразу сирена, полиция, руки за спину – ну и вот я здесь.

Мужичок-то – переодетым полицейским оказался! Я только сейчас понял, что мне в

нѐм не понравилось: вел он себя как наркот, точно, но вот рожа... Рожа была хоть и

небритая, но какая-то не такая! Знаешь, я за свою жизнь их навидался. Так ведь и

среди настоящих были непохожие... Короче, я вряд ли скоро отсюда выйду. Но ты не

боись, папи, держись меня, я тебе всѐ обьясню и помогу. И помни – любой

нормальный мужик рано или поздно может попасть сюда! Вон даже миллионеры

садятся... Потому что нельзя всѐ только по закону, не получается! Вот только кто-то

попадается, а кто-то – нет. Ну и... Знаешь, я вместе со всеми шмотками стою

меньше, чем один день работы хорошего адвоката! Так что сам понимаешь...

– Но ведь для бедных есть бесплатные адвокаты?

– Ага! Вот только бесплатный для тебя адвокат работает на того, кто ему

платит. На государство. Стало быть,против тебя!

Вновь загремела, открываясь, дверь камеры, вошли трое охранников. Один

держал в руках список, двое стояли по бокам, не спуская глаз с арестованных.

– Мак Кей! Моралес! Джонсон! Гонсалес! Ричардсон! Долгин! Сантьяго! На

выход! По одному! Лицом к стене! Руки на стену! За мной!

Последовала долгая занудная процедура офомления: отпечатки пальцев, фотографирование, раздевание догола с осмотром всех мыслимых отверстий, переодевание в робу и т.д. – всѐ, как в русских фильмах – детективах. Только

компьютеры на каждом шагу... Впрочем, может быть, в России уже тоже

компьютеры. И вот, наконец, получи матрас, бельѐ – и в камеру!

Камера размером с хороший спортзал, правда, потолки низковаты – но, похоже, в волейбол здесь не играют. Да и народу многовато даже для футбола (

позже Яша насчитал 86 человек!) Вдоль стен – металлические двухэтажные нары, но

их явно мало. Весь пол заставлен большими "корытами" из толстой пластмассы, с

уложенными в них матрасами и постелями. Ни свободного места, ни пустых "корыт.

Знакомый мексиканец был тоже здесь, помахал рукой:" Привет, папи!". И

недоумѐнно развел руками: мест нет!

Яша растерянно смотрел по сторонам. Прямо напротив него в «корыте» сидел

мужик лет тридцати, ну прямо-таки вылитый пират Карибского моря из известного

кинофильма: копна курчавых, черных, как смоль, волос перехвачена через лоб

красной тряпкой, завязанной узлом над левым ухом. На бледной мрачной

физиономии выделялся большой нос, крючком загнутый к подбородку. Тонкие бачки

с бородкой завершали картину. И взгляд – жесткий, исподлобья, как бы

оценивающий, куда бы врезать. Немного левее, сразу на двух "корытах" ( одно

перевѐрнутое, другое – на нѐм), сидел здоровенный, широкоплечий, накачанный, как

Шварценеггер, чѐрный, с заплетенными в косички длинными волосами, с такой

рожей, что "пират" показался просто паинькой! И его взгляд был не более

дружелюбным, чем у бультерьера. Только без хозяина с поводком...

Начитавшись про русские тюрьмы, Яша был готов к самому худшему. Что там

сначала с новичками делают: "прописка", кажется? Там надо что-то правильно

отвечать – а не то "опустят" сразу?! А что именно? Этого Яша категорически не

помнил, отчего душа предательски начала куда-то смещаться вниз, к желудку...

«Шварценеггер» молча ткнул пальцем в нижнее «корыто» и жестом показал:"

Забирай!" Яша ещѐ раз оглянулся – единственное свободное место на полу было

возле "пирата". Похоже, никто на него не претендовал... Душа стремительно

продвигалась вниз, к пяткам. Ощущая противную слабость в ногах, Яша вытащил

"корыто" из-под второго (оно оказалось неожиданно лѐгким), перетащил его на

свободное место, постелил и присел на край в ожидании начала измывательств.

– Ты говоришь на испанском? – спросил «пират». Странно, но Яшу часто

принимали за латиноса, иногда – за грузина или армянина, и почти никогда – за

еврея.

– Нет. Я – из России.

– О-о! Здрасты! Досудання! Корошоу! Супасиба! – быстро выдал свой запас

русских слов "пират" и... неожиданно широко улыбнулся. Потом вновь перешел на

английский.

– Меня зовут Драган. Я – из Македонии. Когда-то в школе учил русский. Мы

тогда все учили. Раньше – до свободы. Теперешние молодые не учат – из принципа.

Всѐ остальное они не учат из лени.

– Постой, так ты что, старый что ли?

– Нет, не очень. Мне – 34 года. Но они – другое поколение, они про социализм

только читали, да и то только те, кто вообще что-либо читают!

– Ну, положим, у вас-то, в бывшей Югославии, этого социализма по-

настоящему никогда и не было!

– Это потому, что ты с Москвой сравниваешь! А я – с Бельгией, с Голландией!

– А вот скажи мне, Драган, ты при социализме в тюрьме сидел? Нет? Вот и я -

нет. А при демократии... Впрочем, шучу: демократия тут не виновата. Кстати, а ты за

что здесь?

– Подрался в баре по пьяни. – Драган махнул рукой. – Если честно, даже и не

помню из-за чего. И с кем...Сам понимаешь – у нас с тобой, как у всех славян, подвиги по пьяни – в крови! Ты ведь тоже...

Насчет славян Яша благоразумно промолчал, благо, принесли ужин. Перед

ужином всем раздали целлофановые пакеты с одноразовыми бритвенными

станками, маленькими кусочками туалетного мыла, складными маленькими зубными

щѐтками и малюсенькими тюбиками пасты и шампуня. Умывшись, Яша аккуратно

сложил всѐ в пакет. Драган расхохотался:" Выбрось! Утром ещѐ дадут! Это всѐ

одноразовое. Да и примета хреновая: если собираешь – значит , надолго

готовишься..."

Ввиду отсутствия нижней челюсти с ужином возникли некоторые сложности.

Пришлось отказаться от курицы, печенья и тостов, т.е. пожевать гарнир, запить

соком и чаем, и успокоться. Пока, вроде, никто не приставал, а, значит, можно было

прилечь и внимательно изучить окружающую среду.

В центре камеры стоял круглый стол, за которым могли сидеть пять-шесть

человек. Остальные ели, сидя на полу, на корточках, или в своих "корытах".

У длинной стены напротив входа – два унитаза, закрытых занавесками на уровне

пояса. Если сидишь – видны только голова и плечи. Рядом – два душа, но уже без

занавесок – мечта педераста! Тем более, что большинство – молодые, накачанные

парни. У короткой стены – выдающаяся полукруглая "витрина" , за которой -

комната с двумя охранниками и переговорным устройством, за ней – два телефона и

два огромных напольных вентилятора. Под потолком с двух сторон на кронштейнах

подвешены два телевизора, на одном – три испанских программы, на другом – три

английских. Однако в комнате стоял такой гул, что можно было только смотреть, но

не слушать.

Кроме Яши и Драгана, в камере было ещѐ двое белых, человек двадцать

латинос, остальные – чѐрные. Ясно: расовая дискриминация. Тем более, что все

другие обьяснения. типа : "Негры чаще воруют, грабят, продают наркотики и т.д."

сами по себе тоже расовоя дискриминация. Это – с точки зрения борцов за

всевозможные права . Впрочем, все другие точки зрения, кроме их, сами по себе

тоже дискриминация. И точка.

После еды какой-то пожилой негр с отсутствующими передними зубами начал

собирать подносы с остатками пищи, при этом всѐ несъеденное он перекладывал на

свой поднос. Закончив сбор, он сел и доел все остатки. Глянув на Яшино

изумлѐнное лицо, негр весело подмигнул ему:

– Ты, наверное, сытый, мой друг. А я , как сюда попаду, отъедаюсь на год

вперѐд!

– Так у тебя же, наверное, есть вэлфер или другие программы?

– У меня?! – презрительно усмехнулся негр. – У меня ни хрена нет! Мне их

подачки не нужны! Идти в офис, стоять в очередях, просить, потом отрабатывать...

Хрен вам! – И он для убедительности продемонстрировал известный

международный жест. – Я – свободный человек. Хочу – гуляю, хочу – ворую, хочу -

пью! А сейчас я хотел есть – и ел!

– Ага! А потом захотел – и в тюрьму!

– Да, и в тюрьму. Но мне за пару банок консервов да пару банок пива , что я

взял в ”Дели – гроссери”, много не дадут! А ты – всегда в тюрьме! Сам у себя в

тюрьме! Сам себя берѐшь за шиворот, поднимаешь с кровати в 6 утра и волокѐшь на

работу! Там над тобой издевается начальник или хозяин, а ты молчишь в тряпочку, потому что боишься потерять эту долбанную работу! А дома тебя долбает жена, которая надоела тебе до тошноты, но ты боишься потерять еѐ тоже, потому что ты -

старый и можешь уже не найти другую такую же долбанную суку! А ещѐ ты

боишься, что тебе не хватит денег на рент, на страховку, на машину, на... Ты всю

жизнь боишься и, в конце концов, подыхаешь от сердечного приступа из-за того же

страха! Кстати о тюрьме... Ты вот всѐ делаешь, как надо, но тоже – здесь!

Он внезапно снова улыбнулся, подмигнул и ушѐл в свой угол.

От вентилятора тянуло приятной прохладой прямо на Яшино «корыто», он

прилѐг и задремал. Во сне ему приснился Афган, где-то во дворе в каком-то кишлаке

он один с пистолетом, а против него – "дух", тоже с пистолетом, они мечутся по

двору, падают, прячутся, стреляют и никак не могут попасть! Вот уже и патроны у

Яши кончились, а "дух" всѐ палит, и палит, и всѐ ближе, ближе...

Яша открыл глаза, ошалело огляделся..., Слава Богу, он всего лишь в

тюрьме! Всѐ лучше, чем Афган! А "стреляли" доминошники за единственным столом.

Впрочем, стучали хоть и громко, но без азарта. Так, лишь бы время убить. Яша

подошѐл поближе, присмотрелся. Вроде бы домино как домино, но что-то не так!

Ага, вот что: попадаются одинаковые камни, вот два подряд "пусто-пусто", а вот в

разных концах – два " пять-три". Притом всего оказалось двадцать три вместо

двадцати восьми. Остатки двух наборов – играть невозможно! Но трѐм латиносам и

одному негру это вовсе не мешало. Они бездумно, лишь бы совпадало, продолжали

щѐлкать камнями.

– Эй, мужики! А как вы играете? У вас же неполный набор! У вас же не

сойдѐтся!

– Что ты имеешь ввиду?

– Ну, очки не сойдутся, да и подсчитать, у кого что осталось – невозможно!

– Какие очки? – у мужиков глаза полезли на лоб. – Что считать? Ходи – и всѐ!

– А как вы узнаѐте, кто проиграл, а кто – выиграл?

– А вот когда кто-то не сможет пойти – вот он и проиграл!

Яша пожал плечами и отвернулся. Что ж поделать, если люди не понимают смысла

игры. Может быть, им просто трудно сосчитать до ста?

Народ бродил из угла в угол, кучковался по интересам, обсуждал какие-то

насущные проблемы... Окон в камере не было, свет, как выяснилось, не гасился

никогда, время можно было узнать только по доставке еды. В правом дальнем углу

"Шварценеггер"... играл в шахматы с молодым мексиканцем! Яша протѐр глаза, открыл – видение не исчезало. Вот громила поднял сжатый кулак и радостно

проревел:" Йес!". На шахматиста он был похож, как носорог на Плисецкую!

Мексиканец отошѐл, на его место сел пожилой негр с редкими седыми волосами.

Яша заинтересовался, подтянулся поближе. " Шварценеггер" разыгрывал d2-d4, играл уверенно, спокойно. Его противник был явно новичком, после 10-и – 12-и ходов

у него уже не было никаких шансов, он потерял коня, затем ладью, но играл до

последнего, пока не получил мат. Впрочем, "матовать" можно было и раньше, и "

Шварценеггер" это видел, но продлевал удовольствие, уничтожая фигуры и пешки

противника, пока его король не остался совсем голым, и только после этого – добил!

Больше желающих не намечалось, взгляд " Шварценеггера" остановился на Яше:

– О'кей, папи! Хочещь попробовать? Умеешь?

– Умею. А на что вы играете?

-А ни на что! -удивленно сказал « Шварценеггер». – А на что можно играть?

Полиция всѐ у всех отобрала. Просто так! Только у нас одно своѐ правило: чѐрные

фигуры ходят первыми!

– О'кей! Но если не секрет, почему?

– Потому! В ваших шахматных учебниках всегда "белые начинают и

выигрывают!" Так? Так вот хер вам! Начинать будут чѐрные! А кто выиграет – это как

получится! Идѐт? – и он протянул руки с зажатыми в них пешками. Яша, естественно, отгадал белые. Потом выяснилось, что у него никто ещѐ не отгадывал чѐрных...

Первую партию Яша проиграл, хотя и боролся достойно.

– О-о, папи! А ты – серьѐзный противник! Ещѐ?

Играя чѐрными, Яша разыграл «сицилианку», чем поставил

" Шварценеггера" в тупик. И выиграл!