Текст книги "Экспедиция в ад"

Автор книги: Владимир Василенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

4

Наверное, в наемники я подался из-за романтики – оружие, звездолеты, погони, сражения и все такое. Эх, молодо-зелено! Уже после первых миссий я понял, что это – тяжкий труд, пот, кровь, риск, зачастую неоправданный, постоянная нервотрепка. Ну а после задания – попойки, бордели, казино, а если не очень повезет – госпиталь.

Мне везло. Были, конечно, ранения, иногда тяжелые… Бывало, что я терял кого-нибудь из парней. Но ни одного задания я за все это время не провалил, может, поэтому и считался лучшим. Мы умели, когда надо, не щадить своих жизней, умели отдавать все силы для достижения цели. И умели веселиться…

Да уж, когда мы с ребятами, изрядно набравшись, шатались по улочкам какого-нибудь городишки на одной из периферийных планет, где мы обычно ошивались в ожидании очередного задания, мало кто решался преградить нам путь. Мы становились хозяевами везде, где главным фактором уважения была сила. Поэтому все радости жизни сыпались к нашим ногам в обмен на никчемные красноватые бумажки, которые у людей почему-то считаются мерилом всех материальных ценностей. А порой и не только материальных. На какое-то время все становилось нашим – дорогие гравы, бабы, самая элитная выпивка, шмотки, наркотики. Да-а, веселые были деньки…

Хотя, если задуматься, чего уж тут веселого! Ведь ради этих нескольких недель кутежа зачастую приходилось сеять смерть направо и налево, а те, что находились по другую сторону баррикад, отвечали нам тем же. И уж совсем невесело, когда один из тех, кто годами был с тобой вместе, делил с тобой все радости и лишения, тот, с кем ты вылезал из самого пекла, вдруг падает, истекая кровью, а у тебя даже нет времени оглянуться на него, потому что ты занят тем, что спасаешь собственную шкуру. А ведь эти ребята – такие же пьяницы и забияки, как ты сам, – на самом деле единственные близкие тебе существа. Все остальное – дым. За деньги ведь не купишь ни дружбу, ни тем более любовь.

Сейчас, когда оглядываешься назад, понимаешь, что прошедшие годы были потрачены впустую, прожжены, растрачены на какую-то ерунду. И когда старость уже навязчиво начинает напоминать о себе, чувствуешь себя абсолютно одиноким и беспомощным перед лицом надвигающейся смерти. Многие из наших в связи с этим срываются с катушек: спиваются, на заданиях начинают откровенно заигрывать с костлявой, а кто-то и вовсе пускает себе пулю в лоб, не дожидаясь, пока старость и болезни возьмут свое. И непонятно, что же не дает нам бросить все это к чертям собачьим и начать новую жизнь. Наверное, мы просто уже не в состоянии жить как все, без постоянного чувства опасности, без постоянной игры со смертью. Без всего того, что заставляет нас ощущать себя по-настоящему живыми…

Да уж, никогда так не ценишь жизнь, каждое ее мгновение, как после смертельно опасного задания, когда сам факт, что ты остался в живых, воспринимаешь как некий вызов судьбе. И все отступает на задний план, все проблемы, которыми озабочены обычные люди, кажутся тебе мелкими и бессмысленными. Ты живешь как бы в разных измерениях с остальным миром и часто смотришь на всех свысока. Лишь иногда в мозг тихо, незаметно, как ядовитая змея, прокрадывается мысль о том, что на самом деле это ты для всех них – мусор. Ты даже не человек, ты – машина для убийства, для которой по определению не должно существовать ни чувств, ни эмоций, ни норм морали. Тебя покупают для того, чтобы ты выполнил работу, о которую другие боятся замараться. Ты сражаешься не за себя, не за высокие идеалы, не за родную планету. Ты сражаешься за деньги.

За деньги… Да уж, я бы мог сколотить приличное состояние, если бы не спускал все подчистую после каждой миссии. Хотя зачем копить стеллары, если завтра тебя может уже не быть в живых? Кому они достанутся, если у тебя нет ни семьи, ни вообще кого-нибудь, кто тебе небезразличен? Кроме твоих ребят, конечно. Но им твои сбережения тоже радости не принесут. Наемники вообще презрительно относятся к деньгам, деньги для нас не больше чем средство к существованию. Когда они есть, мы швыряем их на ветер, когда они заканчиваются, нам не составляет труда достать еще. Если же спросить кого-нибудь из нас, для чего же мы живем, что нас вообще интересует в жизни, то в лучшем случае отделаешься тем, что тебя пошлют к дьяволу. Когда солдат удачи начинает задумываться над смыслом жизни – это уже начало конца.

Видимо, и мне не так уж долго осталось…

Я заказал еще один стакан «ядерного взрыва». Выпил залпом, как и три предыдущих.

– Что горюешь, здоровяк? – осведомился бармен – парень в ярко-красной рубахе и с лысой, как коленка, головой. – Небось из-за девицы тоскуешь?

– Отвали, – вяло отмахнулся я. Меньше всего мне сейчас хочется разговаривать с кем бы то ни было.

– Может, я могу чем-нибудь помочь? – не унимался лысый. – Уж я-то знаю немало способов развеять грусть. У меня много чего припасено, если интересуешься.

Он заговорщически подмигнул.

Да уж, лошадиная доза какой-нибудь местной дряни помогла бы забыться. Но сейчас мне не хочется прибегать к наркотикам. Нужно всерьез поразмыслить над тем, как выпутаться из этой истории, а для этого нужна более или менее ясная голова. Вообще работа головой – не мой конек, но иногда приходится играть и по чужим правилам.

– Ну, так что решил?

– Слушай, я же сказал – отвали! Не зли меня.

– Да уж, тебя-то точно злить не стоит. Ну ладно, если что – обращайся…

Несколько минут я сидел, тупо глазея на пустой стакан в своей руке. В голове уже слегка шумит от выпитого, а мысли все никак не хотят идти в нужном направлении, постоянно скатываются в прошлое…

Лита… Ее вечно смеющиеся зеленые глаза. Светлые волосы, легкие, как дыханье. Нежный голос, которым она даже мое имя умудрялась произносить так, что оно звучало как музыка. Руки, от прикосновения которых дрожь пробирала и сердце заходилось, как во время затяжного прыжка в атмосфере. Лита, такая маленькая и хрупкая, что хотелось заслонить ее своим телом от всего остального мира и хранить в своих объятьях от всех бед. Я тонул в ее глазах, я как завороженный ловил каждое ее слово, я готов был тысячу раз умереть ради нее…

Ведь она любила меня. Тысяча черепогрызов, она ведь действительно любила меня, такого, какой есть, – грубого, старого, неотесанного наемника, чьи руки по плечи в крови, у которого нет ни прошлого, ни будущего. Того, кто всю жизнь привык думать только о себе и который уже давно не верит ни во что, кроме того, что вся жизнь – дерьмо.

Но она перевернула всю мою жизнь. Я поверил, что все может измениться, поверил, что не поздно еще начать все с чистого листа. Мне было наплевать, что Лита годилась мне в дочери, что она была теллурианкой, а я – чистокровным землянином, так что детей у нас быть не могло. В конце концов, единственное, на что я рассчитывал – это несколько лет, проведенных с ней. Я ушел бы сразу, как только почувствовал, что становлюсь обузой или что она охладела ко мне. Единственное, чего я хотел, – это хотя бы немного пожить, чувствуя себя человеком, зная, что есть кто-то, кому ты нужен, кому ты небезразличен. Каждое утро, просыпаясь, видеть рядом с собой ее… Черт возьми, она нужна мне, нужна, как воздух!

Я не знаю, как я пережил эти три года на Альдебаране. Может быть, я не сломался только потому, что не терял надежды снова увидеть Лигу. Мы ведь так мало были вместе, и я сам все испортил. Тысяча черепогрызов, я ведь тогда даже не понимал толком, чем рискую!

Мы с Литой решили, что это будет мое последнее задание. Я пообещал вернуться как можно быстрее. Заплатили мне 250 тысяч стелларов, и по 50 тысяч ребятам. Столько редко удавалось заработать и за три задания. Если бы удалось удачно вложить эти деньги, несколько лет беззаботной жизни нам было бы обеспечено. Арендовали бы небольшое бунгало на берегу Изумрудного океана на Сороре…

Лита долго не соглашалась меня отпускать, но я настоял. Я хотел, чтобы она ни в чем не нуждалась. А теперь… Знает ли она, что со мной произошло? Может, думает, что я погиб? Или ей все же удалось узнать о том, где я был последние три года? Неизвестно еще, что хуже…

Калиас Аль-Кош. Я навсегда запомнил этого мерзкого пучеглазого центаврианина с тонким золотым обручем на лбу, его писклявый голос, жуткий акцент, его привычку постоянно ковыряться в зубах своими тонкими когтистыми пальцами. Он часто снится мне по ночам, и все эти сны в основном сводятся к тому, что я с наслаждением смыкаю пальцы на его тонкой морщинистой шее и откручиваю его уродливую башку от тщедушного тельца…

Стакан хрустнул в моей руке, оцарапав осколками ладонь. Остатки коктейля брызнули в разные стороны, как осколки от гранаты.

– Эй, полегче!

– Ну и набрался!

– Псих какой-то…

– Пойдем-ка лучше отсюда…

Многочисленные реплики доносились до меня будто бы из-под земли. Я повернул голову, и все поплыло перед глазами, размазываясь в одну цветную полосу. Мда-а, недурно вставляет с непривычки. И это всего-то с нескольких «ядерных»?! Стареешь, Грэг…

Я, пошатываясь, встал со стула, держась за стойку, чтобы не потерять равновесие, и еще раз обвел взглядом бар. Все посетители, что находились неподалеку, потихоньку попятились назад. Меня это почему-то развеселило, и я ухмыльнулся, наверное, с весьма дурацким видом. Впрочем, потом я вспомнил о Вэйле и Ковальски, и мне вновь стало не до смеха. Швырнув на стойку несколько банкнот, я поплелся прочь…

Задание было на первый взгляд плевым. Нужно было сопроводить два транспортника с грузом на одну из колониальных планет в районе созвездия Гончих Псов. Район, конечно, беспокойный – в этих краях постоянно ошиваются пираты и вандеры, к тому же среди местных туземцев сильны сепаратистские движения. Плюс к этому близость к Зоне Поиска, а следовательно, угроза напороться на дальний патруль друлов… В общем, нужно было смотреть в оба. Транспортники были небольшими – по паре тысяч тонн максимум, так что груз, судя по всему, был ценным, раз владельцы не поскупились на охрану.

Полет, надо сказать, выдался спокойным. Только когда мы почти прибыли на место и уже шли в обычном пространстве, на нас вышло два вооруженных до зубов крейсера, правда, какой-то допотопной конструкции. Гравитационные захваты у них, впрочем, работали вполне исправно, так что мы тут же оказались под колпаком. Аль-Кош связался со мной и приказал атаковать крейсеры. Ну, мы, недолго думая, вскрыли эти консервные банки сигма-лучами, тем более что в переговоры нам было приказано не вмешиваться, а всю ответственность Аль-Кош брал на себя.

Ну а самое смешное началось после того, как мы прибыли на место. Там нас поджидали линкоры Жандармерии Конфедерации, причем, как позже выяснилось, парни в черном уже не один месяц выслеживали эти самые транспортники и самого Аль-Коша. Состязаться с боевыми кораблями Жандармерии в скорости и тем более в огневой мощи может прийти в голову разве что полному идиоту, так что пришлось сдаться на милость властям.

Центаврианину каким-то образом удалось улизнуть еще до того, как транспортники сели на поверхность планеты. Во всяком случае при досмотре кораблей в астропорту Аль-Коша не обнаружили. Зато выяснились, что за груз мы сопровождаем, а также то, что парни из экипажей обоих транспортников – настоящие камикадзе. Они подняли пальбу, едва инспекторы Жандармерии поднялись на борт для досмотра, и тут началась такая заварушка…

Когда принялись допрашивать немногочисленных оставшихся в живых людей Аль-Коша, все они в один голос утверждали, что именно я стоял во главе всей этой банды. Я и сообразить ничего толком не успел, как вдруг: «Грегори Нортон обвиняется в контрабанде оружия и запрещенных психотропных веществ на планету Фелиция-6, в оказании сопротивления офицерам Жандармерии Конфедерации…» – и так далее, и тому подобное, и чем дальше, тем хуже. Когда же добрались до инцидента с теми двумя крейсерами… Это оказался патруль находящегося в соседней звездной системе Свободного Мира Брахмани… тьфу, как там его… В общем, какой-то развивающейся цивилизации, недавно принятой в Конфедерацию. Так что мне припаяли еще и обвинение в «уничтожении патрульных кораблей Свободного Мира Брахманиалокапус, гибели трехсот двадцати трех граждан Свободного Мира Брахманиалокапус и нанесении вреда дипломатическим отношениям между Свободным Миром Брахманиалокапус и Фелицией-6».

Видя, что нам уже не выпутаться, я взял всю вину на себя, так что парни из моей команды отделались лишь пятью годами общего режима. Я же получил по полной программе – пять лет каторги на глубинных шахтах Альдебарана-7. Больший срок там и не дают – мало кто выдерживает и пару лет в этом аду.

Я пробыл на Альдебаране три года два месяца и двенадцать дней. Пока меня не вытащил Кроуэлл…

5

Очнувшись, я нашел себя лежащим на прохладных шелковых простынях в какой-то просторной темной комнате, видимо, гостиничном номере. О том, что происходило со мной в последние несколько часов, сохранилось весьма смутное представление – в мозгу все смешалось в невообразимый калейдоскоп света, музыки, выпивки, женщин, драк. Тело гудело от усталости, голова как будто превратилась в стальную болванку, но при этом еще и умудрялась нестерпимо болеть. Я поморщился. Похмелье. Я уже успел подзабыть, как это хреново.

Повернувшись, обнаружил рядом с собой две светловолосые головки, виднеющиеся из-под одеяла, а чуть позже расслышал и тихое мерное посапывание. Я попытался вспомнить, откуда взялись эти девицы, но у меня не очень-то получалось. Мозг полностью поглощен борьбой двух противоположностей – головной боли и желания спать. В конце концов сон начал брать верх, и я снова погрузился в забытье.

Громкий треск электрического разряда заставил меня вскочить с постели. Принять более или менее вертикальное положение оказалось не так-то просто – голова закружилась так, будто я балансировал на канате, натянутом на высоте в километр. Сквозь полумрак и бешеную пляску мутных цветных пятен я разглядел в дальнем конце комнаты зияющий чернотой дверной проем. Именно оттуда донесся звук, так всполошивший меня. Этот звук я узнаю в любое время дня и ночи. Импульсный дестроер. Лучшее средство для взлома электромагнитных замков. Мощный разряд – и не то что замок – полквартиры будет обесточено. Судя по всему, ко мне наведались незваные гости. А на то, чтобы что-то предпринять, у меня уже не осталось времени.

Видимо, поняв, что им не удалось остаться незамеченными, взломщики перешли к активным действиям. Несколько темных силуэтов метнулись от дверей внутрь комнаты. Я бросился им навстречу, как живой таран. Это сослужило хорошую службу, так как нападавшие явно растерялись и, хотя я расслышал несколько негромких хлопков-выстрелов, ни один из зарядов не достиг цели. В полутьме я налетел на одного из взломщиков, сшиб его с ног и вместе с ним завалился на пол. Снова раздалось несколько хлопков, и на этот раз мне уже не так повезло – я почувствовал несколько уколов в бедро и предплечье. Я обхватил сшибленного мною лазутчика и, прикрываясь им, как щитом, отполз к стене. Глаза уже успели более или менее привыкнуть к темноте, и теперь я ясно различал троих громил, окруживших меня. Они стояли в паре метров от стены, не решаясь переходить к рукопашной и в то же время не стреляя, чтобы не зацепить своего. А может, просто тянули время.

Я медленно поднялся, прижимаясь спиной к стене и продолжая прикрываться своим заложником, который пока был без сознания.

– Какого черта вам надо?! – прохрипел я, с трудом узнавая звук собственного голоса.

Взломщики не отвечали, но я увидел, как они переглянулись и кивнули друг другу. В следующую секунду все трое бросились на меня. Я толкнул своего заложника им навстречу, и это немного задержало двоих из них. Третий же получил возможность проверить на прочность мои кулаки. Парень оказался довольно крепким, но теперь, после Альдебарана, мало кто мог противостоять мне, даже когда я настолько пьян. Не успели те двое обрулить одного своего дружка, как навстречу им уже летел второй. Я бросился на опешивших взломщиков прежде, чем они успели применить оружие, и мы все вчетвером рухнули на пол. Началась моя любимая детская игра – «куча мала», в ходе которой я щедро раздавал удары направо и налево, пока незваные гости не перестали подавать признаки жизни. Когда все было кончено, я, кое-как поднявшись на ноги, буркнул:

– Свет!

Та часть «домового», что уцелела после нашествия, нашла в себе силы выполнить команду, и комнату залил свет, показавшийся отвыкшим от него глазам нестерпимо ярким. Несколько секунд я стоял, крепко зажмурившись, пошатываясь от усталости и внезапно одолевшей меня необоримой сонливости. Взглянув на свою руку, я понял, в чем дело. В мое правое предплечье впились два дротика, видимо, со снотворным. Еще три торчали из левого бедра. Как видно, у меня оставалось совсем немного времени для того, чтобы хоть что-нибудь предпринять.

Тут я вспомнил про девиц. Те сидели, забившись в угол и прикрывшись одеялом, испуганно таращились на меня, не говоря ни слова. Слава богу, хоть не визжали. Терпеть не могу звуки женского визга.

– Вам лучше сматываться отсюда, – промямлил я: язык уже почти не слушался. – Когда будете уходить – вызовите полицию…

Обе поспешно закивали и, на ходу прихватив одеяло и что-то из одежды, выбежали из комнаты. Я вяло проводил их взглядом. Маленькие какие-то, плоскозадые. Соплячки совсем. Как это я на них позарился?

Сквозь мутную пелену, постепенно наползающую на мой единственный глаз, я попытался внимательнее разглядеть лица валяющихся на полу взломщиков. Вроде бы все четверо были земляне. А, черт, все равно я уже ничего не успею выяснить, и убежать в таком состоянии никуда не смогу. Да и куда мне деваться? Остается только дожидаться приезда копов.

И только тут я заметил, что стою посреди комнаты абсолютно голый. Это меня жутко развеселило. Я даже издал по такому случаю несколько коротких булькающих звуков, которые должны были означать смех. Тысяча черепогрызов, хорошенькую же картину застанут полицейские, когда сюда нагрянут! Надо бы надеть что-нибудь…

Я направился к кровати, надеясь найти там что-нибудь из одежды, но на полдороги споткнулся и, рухнув на пол, тут же вырубился.

6

Не знаю, сколько я проспал, но кажется, что целую вечность. Медленно приоткрыв глаза, огляделся. Лежу на жестких, расположенных у самого пола нарах. У изголовья – крохотная тумбочка, над самой лежанкой – небольшая полка. Сама камера – а то, что это именно камера, сомневаться не приходится – квадратной формы, без окон, на потолке – кольцеобразный светильник. В углу – перегородка, за которой, как видно, скрывается туалет.

Я, кряхтя, как столетний старик, поднялся на ноги и прошелся по камере. Заметив в углу не особо-то замаскированный объектив, помахал туда ручкой. Потом подошел к двери и бухнул в нее кулаком. Через пару секунд в ней образовался небольшой квадратный проем, в котором появилась физиономия охранника, точнее, ее изображение на дрянном экранчике.

– Ну и какого хрена меня здесь держат? – осведомился я, стараясь быть как можно дружелюбнее.

– Это уж тебе лучше знать, – скучающим тоном ответил охранник. Голос его, искажаемый динамиками, звучал как карканье.

– Слушай, мне нужен адвокат, и немедленно!

– Я этими делами не занимаюсь.

– Так найди того, кто займется, черт бы тебя побрал!

– Ну, вот еще! Завтра сам со всем разберешься. Проспись лучше.

Экранчик погас, и проем в двери тут же затянулся.

Я от души пнул дверь, потом замолотил по ней кулаками, но больше мне никто не ответил. Выругавшись так, что самому стало совестно, завалился на лежанку. Усталость давала о себе знать, и вскоре я снова заснул.

Проснулся я оттого, что в камеру вошел охранник.

– Собирайся, тебя вызывают на допрос.

За дверями камеры нас поджидали еще двое полицейских с парализаторами в руках. Едва я показался на пороге, они обступили меня с боков, взяли под прицел и сопровождали всю дорогу. Шли мы, впрочем, недолго – десяток метров до лифта, потом поднялись на несколько этажей и, пройдя по длинному коридору, остановились перед дверью с табличкой «Лестор Тахимото, округ 13-02-а». Здесь двое конвоиров остались у дверей, а третий вместе со мной вошел внутрь.

На японца Тахимото совсем не похож. Светловолосый, светлоглазый, в черно-серебряной полицейской форме, он сидел за столом, стоящим посреди небольшой квадратной комнаты. Кроме этого стола и двух стульев, в комнате не было никакой мебели.

– Садитесь, – мельком взглянув на меня, буркнул он. Все его внимание приковано к поверхности стола, представляющей собой экран компьютера. Я уселся на привинченный к полу стул без спинки, еще раз окинул взглядом комнату. Заметил в углу видеокамеру и помахал ручкой в объектив. Дурацкая привычка!

– Перейдем сразу к делу, – подал голос Тахимото. – Итак, посмотрим ваши документы… Грегори Нортон, homo sapiens, биологический возраст – 47,6 земных лет, место рождения – Земля системы Солнца… О, с самой старушки Земли?

– Ну да. Правда, прожил я там только до шести лет.

– Всегда мечтал туда слетать. Та-ак, дальше… Рост – 206 сантиметров, масса – 168,8 килограммов… Ну ладно, это все неважно, – он отвлекся, наконец, от экрана и взглянул мне прямо в глаза.

Взгляд его был каким-то странно холодным, будто и не человек сидел передо мной, а какой-нибудь киб. Впрочем, я сразу сообразил, в чем дело, как только разглядел следы от ожогов на его лице. Особенно много застарелых шрамов вокруг глазниц, в которых поблескивают глазные протезы, с виду почти не отличающиеся от настоящих глаз. Разве что этот взгляд…

– У вас серьезные проблемы, фримен Нортон. Честно говоря, в голове не укладывается, сколько вы успели натворить за те сутки, что находитесь на Новой Венере. А ведь вы были предупреждены о том, что поставлены на спецучет в полиции.

Он замолчал, будто давая мне возможность хорошенько прочувствовать сказанное.

– Что, все так плохо? – спросил я.

– А вы расскажите поподробнее, как провели вчерашний вечер.

– Ну… – честно говоря, единственное, что я помнил из всего вчерашнего вечера – это стычка с теми четырьмя головорезами. Все, что было после, а тем более до этого, оставалось для меня полной загадкой.

– Ну… Я ходил куда-то… Тысяча черепогрызов, ничего не помню! Я ведь всего несколько дней на свободе, и с непривычки немного…

– Понимаю… Я прочел отметки в ваших документах. Досрочное освобождение с Альдебарана. Такое не часто встречается.

– Да, наверное…

– Ну, что ж, если вы сами ничего не можете вспомнить, я вам напомню некоторые… эпизоды вашего пребывания на Новой Венере.

Тахимото вывел на экран какой-то подозрительно длинный список, один вид которого не предвещал ничего хорошего.

– Начнем по порядку. К нам обратился владелец ночного клуба «Венера» со следующими исками. Во-первых, он обвиняет вас в том, что вы являлись инициатором драки в помещении клуба, в результате которой пострадали многие посетители и охранники заведения… между прочим, список из 22 человек. Кроме того, было испорчено имущество клуба на общую сумму 900 стелларов.

Он взглянул на меня исподлобья. Я лишь пожал плечами.

– Хм… Далее. Обращение от хозяина другого клуба – «Серебряная звезда», также с иском о причинении материального ущерба. Плюс к этому заявления от четырех посетителей с исками об оскорблении действием.

Он снова взглянул на меня. Я снова пожал плечами.

– Далее. Обвинения в аморальном поведении…

– Чего-чего?

Тахимото слегка улыбнулся, самыми уголками губ. В сочетании с рыбьим взглядом – та еще усмешка.

– Вы действительно ничего не помните?

Я вздохнул.

– Ладно, на самом деле все эти обвинения и иски не очень существенны. Они, конечно, обойдутся вам в весьма крупную сумму, по всей видимости, около десяти тысяч стелларов.

– Тысяча черепогрызов! Да где я достану такую прорву денег?!

– Спокойнее, фримен Нортон. На вашем месте я бы волновался об этом в последнюю очередь. Потому что сейчас мы переходим к самому главному. Во-первых, драка в номере гостиницы «Кастор», в результате которой один человек погиб, а еще трое получили увечья разной степени тяжести.

– Это была самозащита, – буркнул я.

– Хороша самозащита, ничего не скажешь. Не хотел бы я оказаться на месте тех, кто рискнет снова посягнуть на вашу… хм, неприкосновенность… Ладно, идем дальше. В ваших вещах было найдено это…

Он выложил на стол небольшой лучемет и прозрачный пакетик с дюжиной пилюль ядовито-зеленого цвета.

– Согласно предписанию Суда вы не имеете права на ношение оружия еще в течение трех лет после освобождения. Исключение составляет только время, когда вы выполняете мероприятия, связанные с вашей профессиональной деятельностью.

– Но… – честно говоря, он застал меня врасплох. – Да ведь не было у меня никакого оружия! И эту пукалку я в первый раз вижу!

– Я повторяю, ее нашли у вас. И по результатам экспертизы, из нее совсем недавно стреляли.

– Да чушь это все! Это, скорее всего, пушка кого-нибудь из тех громил, что ворвались в мой номер!

Тахимото укоризненно покачал головой.

– Ну, а насчет пилюль что скажете?

– Понятия не имею, что это за пакость.

– Неужели? Опять же по данным экспертизы, это сильный синтетический наркотик, причем пока не встречавшийся на Новой Венере. Зато в вашей крови его содержалась просто лошадиная доза. И в этом пакетике ровно 11 пилюль, извините за каламбур. Вы, наверное, в курсе, что наличие более чем десяти доз наркотика классифицируется как хранение с целью сбыта.

Паскудство!!! Я чувствовал себя так, будто меня связали по рукам и ногам, затянули петлю на шее и потихоньку раскачивают подставку у меня под ногами.

– Мне все это подбросили! И наркоту, скорее всего, подсыпали в коктейль! Точно! Я ведь помню! Лысый придурок в красной рубахе! Он, наверное, один из людей этого… как его… Кроуэлла! Они хотят меня подставить!

Честно говоря, сейчас я был сам себе противен, но ничего не мог с собой поделать. Едва я представил, что могу снова оказаться за решеткой, как в груди все сжалось в маленький дрожащий комок. В душу прокралось мерзкое липкое чувство страха – чувство, про которое стыдно говорить настоящему бывалому вояке. Но, честно говоря, я бы сейчас с радостью вышел безоружным против десятка черепогрызов, чем сидеть здесь и смотреть в холодные глаза этого странноватого копа. Потому что в первом случае у меня, может быть, был какой-то исчезающе малый шанс выбраться. Но здесь я чувствовал себя совершенно беззащитным. Самое поганое чувство из всех, что я знаю.

– Ну, вы бы еще президента Новой Венеры во всем обвинили, – усмехнулся Тахимото. – Фримен Кроуэлл – весьма уважаемый человек.

– Но ведь больше никак не объяснишь все это! Да и кому я нужен здесь, я вообще три дня назад узнал о существовании вашей чертовой планеты! Я здесь как раз по вызову этого Кроуэлла…

И я принялся рассказывать ему все как есть – и про Вэйла, и про Ковальски, и про чертову девчонку, и про задание, от которого отказался. Тахимото слушал, не перебивая, но с таким видом, что мне захотелось врезать ему по морде. Когда я закончил, он долго, минуты две, молчал, что-то обдумывая. Я же чувствовал себя полным идиотом. Только сейчас я сообразил, что и этот коп запросто мог оказаться подкупленным.

– Что ж, фримен Нортон… Вы, конечно, не похожи на человека с богатой фантазией, но… Доказательств того, что все, о чем вы говорите, действительно имело место, у вас нет. Так что Судьи, скорее всего, решат, что вы все придумали. И к вашему и без того весьма внушительному арсеналу обвинений добавится еще и обвинение в клевете… Решать, конечно, вам, но я бы посоветовал забыть об этой истории и постараться найти хороших защитников в Суде, иначе прокураторы от вас мокрого места не оставят.

Я молчал, исподлобья наблюдая за Тахимото. В груди поднималось целое цунами ярости и отчаяния, но я подавил его. Было ясно, что коп прав. Я никто против всех этих конторских крыс. Я не могу играть по их правилам. Я ничего не смогу доказать.

Ты спекся, Грэг.

– И что мне грозит? – спросил я после минуты тишины, показавшейся мне вечностью.

– Ну… Новая Венера не является самостоятельной планетой, а Земная Ассоциация в полном объеме поддерживает все уголовные статьи Кодекса Конфедерации. Так что рассчитывать на какое-либо смягчение приговора не приходится. А Кодекс предусматривает довольно жесткие меры за хранение наркотиков и незаконное ношение оружия, не говоря уж об убийстве. К тому же, если учесть остальные пункты обвинения, а также то обстоятельство, что вы только что вернулись из мест отбывания наказаний, что может рассматриваться как…

– А покороче нельзя?! – взорвался я.

– Хм… Я, конечно, не Судья, но, думаю, не исключено, что вы вернетесь на Альдебаран. А может, отправитесь в местечко похуже. Если, конечно, не согласитесь на какое-нибудь альтернативное наказание вроде пси-коррекции. Хотя, как показывает практика, мало кто выбирает этот вариант…

Я уже не слушал его. Я уже ничего не видел и не слышал. Меня словно отправили в нокаут. Тысяча черепогрызов, уж лучше бы меня не вытаскивали с Альдебарана! Нет ничего хуже, чем потерять вновь обретенную свободу, даже не успев толком почувствовать, что свободен.

Впрочем, сдаваться я пока не собирался.