Текст книги "Записки пресс-атташе."

Автор книги: Владимир Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Под другим углом зрения

А дальше была – игра. Большая игра. Которую я впервые в прямом и переносном смысле увидел под другим углом зрения.

Почти сразу стало ясно, что смотреть футбол с трибуны намного удобнее и интереснее, чем со скамейки запасных. Хотя бы потому, что с высоты, скажем, 10-го или 15-го ряда лучше видна общая картина игры, не говоря уже о ее нюансах. На память сразу пришел пример мэтра отечественного футбола Константина Ивановича Бескова – кстати, тестя нашего тогдашнего второго тренера Владимира Федотова -, который без сожаления менял свой пост у кромки поля на удобное место среди болельщиков.

К тому же наблюдение за игрой с трибуны, на мой взгляд, имеет и другие преимущества. Одним из них я до сих пор считаю коллективную болельщицкую сопричастность с происходящим на поле. Особенно если где-то поблизости от тебя окажется какой-нибудь шутник или балагур, который время от времени будет отпускать такие перлы, что весь сектор будет давиться от смеха.

Вот, например, подслушанный этой осенью диалог двух болельщиков-шутников, судя по всему, цеэсковских:

– Ну, что: попробовал "Спартак-колу"?

–Ага.

– Ну, и как?

– Ничего, только мясом отдает…

Несомненно, есть что-то манящее и в фанатском братстве. Разумеется, речь не об экстремистских проявлениях и не о сомнительном геройстве, когда десятки подвыпивших подростков начинают раздеваться по пояс в лютый холод, якобы выражая свою особую симпатию к любимой команде. Но кого могут оставить равнодушным сцены, когда целые сектора трибун окрашиваются в красно-синие, красно-белые или другие цвета и со всех сторон, словно раскат июньского грома, слышится многоголосый хор торсиды?

Впрочем, одно дело, когда футбол -это "боление", сопережевание, выплеск эмоций, и совсем другое, когда это работа. Для тех, кто выходит на зеленый прямоугольник под яркий свет прожекторов и пристальные взгляды тысяч людей, и тех, кто садится на тренерскую скамейку, футбол – это прежде всего профессия. Может быть, поэтому они сосредоточены от первой до последней минуты матча, ничего не видя и не слыша вокруг?

Тренерская скамейка -нерв команды

Место на скамейке мне нашли сразу, причем одно из самых привилегированных -недалеко от главного. Объяснялось все очень просто: во время игры Тарханов должен был давать ценные указания футболистам, а мне, как можно скорее, предстояло доносить их до бразильцев. Как это выходило на самом деле, я уже писал, а сейчас хотел бы остановиться на своих наблюдениях за работой штаба. Не только армейской команды, но и других.

Во время матча тренерская скамейка – сгусток нервной энергии всей команды. В зависимости от темперамента поведение главного может быть разным: он может ежеминутно выбегать к кромке поля, отчаянно жестикулируя и что-то крича подопечным, а чаще судье, качаться, как маятник, или даже внешне невозмутимо сидеть на своем месте, но, ручаюсь, за редким исключением в душе у него неспокойно. Только крупный счет или сверхуверенная игра, что нечасто бывает с самим "Спартаком", могут позволить тренерам наблюдать за ходом матча без волнения. Отсюда все их нервные срывы, инфаркты и прочие болячки.

Кто-то, чтобы успокоиться, предпочитает несколько раз во время игры перекурить. У нас на "банке" в ЦСКА таких было всего двое – помощник Тарханова Владислав Осадчий и массажист Василич, которых остальные чаще всего гнали в сторону или позволяли затянуться только тогда, когда исход встречи был решен в нашу пользу.

И тем не менее главным откровением для меня на скамейке в первые недели стало довольно частое употребление грязной, бранной речи моими соседями. Я сам не эстет и знаю цену точно и уместно сказанному матерному слову, но тогда, помнится, был слегка шокирован. Самое поразительное, что нецензурщина время от времени лилась из уст людей, которые в обычной, "цивильной" жизни вполне могли без нее обходиться.

Потом, много месяцев спустя, уже работая под началом Валентина Иванова и Вячеслава Жендарева, я понял, что при Тарханове в этом плане были еще цветочки, потому что при новом-старом торпедовском руководстве на скамейке начали материться буквально все. Вот уж воистину, каков поп, таков и приход.

Вполне возможно, что матерщина – одна из издержек профессий, связанных с футболом. Мне в не меньшей степени приходилось сталкиваться с этим явлением и в армии, хотя службу я проходил в основном среди офицерского состава. И все-таки по сей день больше уважаю культурных людей, которые, безусловно, встречаются и среди тренеров, и спортивных врачей, и представителей других специальностей. Тем более что материал для работы у них самый чувствительный и восприимчивый – молодежь.

Кстати, надо отдать должное Александру Федоровичу: от случая к случаю он начинал кампании по борьбе со сквернословием и даже стращал подчиненных штрафами, но до принятия реальных мер дело не доходило. А потом случалась очередная игра, очередной неиспользованный момент у чужих ворот или фортель арбитра, и еж твою душу мать…

Режиссер должен творить на репетиции

Вряд ли будет заблуждением сказать, что руководство командой со скамейки запасных в ходе матча носит весьма условный характер. Эффектное дирижирование «оркестром» у кромки поля, категоричные реплики в адрес того или иного футболиста и наказы кому-то из помощников пойти «поруководить» действиями защитников из-за своих ворот (что, кстати говоря, противоречит правилам) по большей части игра на публику, которую с удовольствием схватит в кадр оператор трансляции, чтобы поставить потом эти кадры в разбивку сюжета.

На самом деле футболисты настолько поглощены своим делом во время игры, что подчас попросту не слышат указаний штаба и тем более не могут провести в жизнь какое-нибудь тактическое изменение, касающееся коллективных перестановок. Мне об этом не раз и не два приходилось слышать от самих ребят, и я с ними согласен: режиссер, если в данном контексте уместно такое сравнение, должен творить на репетиции, а на сцене работает актер.

Другое дело, что тренер может повлиять на ход игры с помощью своевременных и продуманных замен, однако практика показывает, что они зачастую носят спонтанный, сиюминутный характер. Стоит игроку, в котором главный сомневается, в какой-то момент ошибиться, особенно при неблагоприятном развитии событий на поле, как тут же принимается импульсивное решение, и на место попавшего под горячую руку бедолаги вызывается резервист.

Хотя бывает и наоборот, как это случилось в дебютном матче Леонидаса и соответственно на моей премьере. Та игра на "Динамо" с "Уралмашем" складывалась для армейцев нелегко: после первого тайма мы "летели" – 0:1. И тогда во втором Тарханов бросил в бой экзотического новобранца, который в конце концов забил гол и свел матч к ничьей. "Лёня-красавец", – восклицали после финального свистка фанаты, неизвестно откуда прознавшие новую кличку Леонидаса, приклеившуюся к нему не более недели тому назад.

Меня же в тот момент больше поразило тренерское чутье Федорыча. Не столько потому, что он выпустил на поле нужного игрока в нужный момент, сколько потому, что он в свое время вместе со своим помощником Аджемом не поленился пересечь Атлантику, чтобы отыскать там теперешнего Лёню и уговорить его переехать играть в Россию. Тогда это был смелый и неординарный шаг.

Перерыв

Возвращаясь к теме управления командой во время футбольного матча, следует отметить, что у главного все же есть возможность внести необходимые коррективы в игру. Имеется в виду, конечно, перерыв. Проблема только в том, что отведенных на отдых минут часто не хватает для донесения до подопечных идеи перестройки игры. Поэтому хороший тренер должен быть еще и психологом, и умелым оратором.

Из 15 минут, которые обычно даются на перерыв, одна-две уходят на то, чтобы дойти до раздевалки. Еще три-четыре-на то, чтобы отдышаться, умыться или вытереть пот полотенцем, а также выпить стакан чаю, минеральной воды или специального витаминного напитка, заранее приготовленного одним из массажистов, который для этого уходит на перерыв раньше других.

Надо учесть, что футболисты нередко возвращаются в раздевалку возбужденными, громко спорят друг с другом по существу того или иного игрового эпизода, просят доктора о помощи. Поэтому прежде всего им надо элементарно остыть от игры. Для этого, особенно в жаркую погоду, массажисты обмахивают их полотенцем или простыней, точь-в-точь как боксеров в углу ринга.

Вот и получается, что у главного остается на общение с игроками фактически минут пять-семь. Другие тренеры в это время, как правило, молчат, дают советы индивидуально или наставляют футболиста, готовящегося выйти на замену сразу после интервала.

Нет, наверное, смысла пересказывать то, о чем говорят тренеры своим подопечным – иногда жестко, иногда по-отечески тепло – в минуты отдыха. Если игра – это жизнь, то после первого тайма прожита ее половина, и мудрому отцу есть еще что растолковать сыновьям насчет дальнейшего пути.

К чести Тарханова, он крайне редко терял самообладание в общении с футболистами. Я помню только два таких случая: в конце сезона-96, когда его ЦСКА после впечатляющей серии побед проиграл в Калининграде "Балтике" и упустил шанс ворваться на пьедестал, и в мае 1998-го, когда поражение в Самаре предрешило его отставку в "Торпедо".

Как мы убивали время

Последние пару, а то и больше минут перед возвращением на поле спортсмены обычно проводят стоя, разминаясь и одновременно подбадривая друг друга. Обиды и споры забыты, команда вновь собирается в единый кулак, и вот он – сигнал судей к возобновлению поединка.

По дороге из раздевалки к зеленой арене кто-то из авторитетов команды, чаще других Хохлов, Бушманов и Семак, просили меня сказать Лёне, чтобы он не заигрывался, не передерживал мяч и смелее шел в стыки. Тот обычно соглашался, но наступить на горло собственной песне так и не мог: бразилец есть бразилец. Тем более что Федорыч ему много тогда чего прощал.

Во втором тайме обстановка на скамейке становилась еще более напряженной. Время в зависимости от результата либо подозрительно медленно тянулось, либо предательски быстро утекало. Разница в том, что для затяжки игры существует масса уловок, к которым прибегают абсолютно все команды, а вот убыстрить темп практически невозможно.

Кстати, Лёня показал себя крупным специалистом и по этой части. Как-то на исходе матча, при благоприятном для нас счете, он неожиданно рухнул наземь в одном из игровых моментов и начал корчиться. К нему, как и положено, тут же рванули доктор с массажистом (мне разрешали выходить на поле только в самых экстренных случаях), а он незаметно для судьи лукаво подмигнул им, попросил побрызгать на ногу заморозкой, попил водички и как ни в чем не бывало продолжил игру. То ли Леонидас оказался хорошим артистом, то ли судья был чересчур либерален к иностранцу, но на пару-тройку минут мы тогда игровое время убили.

Разбор полетов

Финальный свисток – венец футбольного действа. Порой он вызывает бурю эмоций, особенно если матч сыгран решающий или просто принципиальный. В этом случае настроение у футболистов, тренеров и болельщиков двух команд полярное. У одних глаза горят от счастья, они радуются, обнимаются; другие, наоборот, злятся, убиваются.

Однако большинство игр все-таки рядовые, рабочие. Поэтому берусь утверждать, что первое чувство, которое приходит к футболисту по окончании матча, скажем, очередного тура национального чемпионата, это – эмоциональное опустошение. Да-да, именно опустошение, замешенное на усталости, на том, что полтора часа на поле бурлили страсти, шла нешуточная борьба под участливое сопереживание трибун, и вот все вмиг кончилось, остановилось и не надо больше никуда бежать…

Нет, радость победы или горечь поражения безусловно придет, но это будет чуть позже – может быть, в раздевалке, может, в машине или уже дома, когда ты останешься один на один с самим собой. Когда начнешь анализировать, что все же произошло, как сыграли клубы-конкуренты и какое место занимает теперь в таблице твоя команда.

А там, на поле, в этот момент -пустота. И дорога в святая святых: мучительно долгая, если проиграл, и незаметная, если выиграл. Возможно, поэтому тренерам в эту минуту трудно добиться от своих подопечных, чтобы они нашли в себе силы и эмоции подбежать к трибуне с самыми отчаянными болельщиками команды и поблагодарить их за поддержку. На моей памяти такое случалось довольно редко, а когда и происходило, то неизменно по инициативе лидеров коллектива – Хохлова. Бушманова, Машкарина, Гашкина, хотя до сих пор убежден, что такое расставание с торсидой должно быть нормой для футболистов.

В раздевалке реальность мира постепенно восстанавливается. Причем общее настроение, громкость голосов и число допускаемых в команду людей прямо пропорциональны результату встречи. В любом случае футболистам опять, как и в перерыве, сначала надо отдышаться, глотнуть чая или воды, перекинуться парой фраз с соседом. Затем они начинают стягивать с себя форму, беспорядочно сбрасывать ее на пол в середине комнаты, чтобы администратор потом смог собрать ее в громадный баул и отправить в прачечную.

Когда все наконец в сборе, в том числе и не дождавшиеся своего часа запасные, начинается то, что журналисты часто называют разбором полетов. Дверь обычно закрывают, и главный толкает речь минут на пять – десять – пятнадцать – опять же в зависимости от содержания игры, а чаще от исхода матча. Я был свидетелем и более продолжительных головомоек, особенно если команда бездарно сыграла или обидно проиграла, а пару раз – однажды с Тархановым, а потом с Ивановым -команда просто просидела полчаса в гробовой тишине, и никто не проронил ни слова. По-моему, это тоже подействовало.

В случае победы, конечно, и атмосфера другая, и оратор не так утомляет. В такие моменты нередко в раздевалку спускаются президент клуба, другие футбольные начальники, ветераны. Чтобы поздравить с хорошей игрой, приободрить ребят, что-нибудь пообещать или просто произнести тост.

Случались и неожиданные встречи. За границей, например, "родную" команду иногда навещали тамошние послы или советники-посланники. В Москве, помнится, наведывались в гости губернатор Приморья Наздратенко, поэт Андрей Дементьев, другие знаменитости, и каждый признавался в своей давней любви к некогда автозаводскому клубу. Ну а в ЦСКА, естественно, всегда дверь была открыта для авторитетов в мундирах с лампасами.

В армейском клубе, как принято и в некоторых других, прямо в раздевалке иногда вручали премиальные. В эти минуты царило особое оживление. Футболисты по очереди подходили к "банкующему", расписывались в ведомости и получали заранее приготовленный конверт со своим именем. В случае неудачи "банк" уплывал в неизвестном направлении так и не будучи вскрытым. По всей видимости, до лучших времен.

Пресс-тайм

На первых порах мне были интересны наблюдения за остывающей после битвы командой, однако вскоре это самое время стало довольно горячим для меня самого. Начиная с 1997 года по требованию ПФЛ стали проводиться послематчевые пресс-конференции – инициатива, на мой взгляд, совершенно необходимая как для тренеров, так и для журналистов. Первые, не повторяясь в многочисленных «эксклюзивных» интервью, могут довести до сведения широкой футбольной общественности свое видение прошедшего матча и рассказать о проблемах команды вообще, а вторые, в свою очередь, получают редкую возможность напрямую пообщаться с тренерами, задать им по горячим следам самые каверзные вопросы и, в конце концов, получше узнать их не только как специалистов, но и как личностей.

В стремлении ПФЛ сделать более цивилизованным общение между тренерами и представителями средств массовой информации положительным было уже то, что большинство клубов элитного российского дивизиона довольно оперативно создали новые или перестроили старые залы для прессы, оборудовав их необходимыми техническими средствами. Комфортные условия для работы пишущей и снимающей братии сегодня имеются на стадионе "Динамо" в Москве, во Владикавказе, на "Петровском" в Питере, а обновленный пресс-центр в пятизвездных "Лужниках" можно смело отнести к одним из самых красивых и удобных в Европе.

И все-таки главное на пресс-конференции – не техническая оснащенность зала, а возможность непосредственного общения с футбольными специалистами. Как выяснилось, тренеры команд высшего дивизиона в большинстве своем общительны, легко идут на контакт с прессой, говорят аргументированно и непринужденно. А иногда, особенно когда их команды выигрывают, я бы даже сказал, вдохновенно. Всегда легко было работать с Валерием Газзаевым, Юрием Семиным, Леонидом Ткаченко, Александром Аверьяновым, Сергеем Андреевым.

Кроме того, есть тренеры эрудированные и по-настоящему интеллигентные, общение с которыми приносит эстетическое удовольствие и надолго западает в память. К таким бы я в первую очередь отнес Владимира Федотова, Беньяминаса Зелькявичуса, Виктора Прокопенко, Анатолия Бышовца и, к сожалению, безвременно от нас ушедшего Анатолия Полосина. Все они без преувеличения – находка для репортера.

Мне, кстати, с тренерами тоже очень повезло. И Тарханов, и Иванов – люди в футболе авторитетные, собеседники незакомплексованные, которые при необходимости и без моей помощи могли легко уйти от прессинга самых назойливых интервьюеров. Единственным неудобством в этом плане в моей работе было то, что Федорыч после обидной неудачи команды мог под разными предлогами проигнорировать пресс-конференцию и послать на нее вместо себя кого-нибудь из своих замов. В таких случаях мне приходилось выгораживать его, юлить, хотя все мои маневры были шиты белыми нитками, и пишущий народ нередко начинал язвить по этому поводу. К чести Козьмича, он умел держать удар даже при самых унизительных поражениях.

Ошибается тот, кто считает, что на пресс-конференции всегда большой ажиотаж, длинная очередь из журналистов, жаждущих задать вопрос, десятки кинокамер. Нет, конечно, к матчам "Спартака", которого принято считать народной командой, всегда пристальное внимание прессы. То же самое наблюдается и на особенно принципиальных поединках, однако на пресс-конференции после рядовых игр чемпионата России приходят, как правило, десятка полтора журналистов, а иногда и того меньше. Причем почти везде в зал непостижимым образом проникают посторонние люди – нередко подвыпившие, и хорошо еще, если они тихо сидят и слушают, а то ведь попадаются такие, которые начинают учить тренеров жить, задают не имеющие никакого отношения к футболу вопросы или просто норовят отчебучить что-нибудь веселенькое.

Любопытный эпизод произошел летом 1998 года, когда "Торпедо"приехало играть в Тюмень. На послематчевой пресс-конференции тренеры обеих команд – Валентин Иванов и Александр Игнатенко – в течение, наверное, 20 минут делились с присутствовавшими впечатлениями об игре, и только когда настало время переходить к вопросам и все люди, сидевшие перед нами (а их всего-то было не больше дюжины), в зале как-то враз смутились, неестественно притихли, мы поняли, что среди них нет журналистов. Что ж, и такое бывает.

Кто прав? Кто виноват?

Еще одной обязательной процедурой после матча является подписание протокола, фактически означающее утверждение сторонами исхода встречи. С этой целью начальник команды или главный тренер направляется в судейскую, где выполняет нужные формальности и благодарит арбитров за работу. Впрочем, в конфликтных ситуациях из-за двери судейской комнаты порой можно услышать и непарламентские выражения: там идет борьба за истину в трактовке того или иного эпизода матча.

Следует отметить, что прежде чем идти "наезжать" на судей, каждый уважающий себя тренер сначала просмотрит – и не один раз – в раздевалке видеозапись соответствующего момента, сделанную в ходе матча оператором команды. У Тарханова, кстати, на этой должности и в ЦСКА, и в "Торпедо" трудился опытный и очень квалифицированный специалист-универсал Владимир Енютин, который свою непосредственную работу видеооператора совмещал с судейством в качестве лайнсмена в высшем дивизионе и главного арбитра – в первом и втором. Поэтому Федорыч был в более предпочтительном положении по сравнению со своими коллегами из других команд: вместе с наглядной иллюстрацией спорного эпизода он получал квалифицированный комментарий от действующего судьи и рекомендации насчет того, какой может быть реакция на него со стороны арбитров и стоит ли подавать протест. Впрочем, нашего видеооператора время от времени подозревали в "корпоративной солидарности" с судьями, и кто-то из руководителей клуба все равно шел в комнату по соседству, чтобы если и не официально оформить жалобу, то хотя бы для профилактики "напихать" арбитрам.

В принципе в таких случаях внести полную ясность надлежит инспектору матча, который оценивает действия судейской бригады и тем самым выражает свое отношение к арбитражу и к апеллирующей стороне. Однако представителям этого контрольного органа зачастую не хватает элементарной принципиальности при вынесении окончательного вердикта.

Вообще тема судейства бездонна, поскольку вопросы "Кто прав?" и "Кто виноват?" будут вечно стоять не только в футболе. С моей стороны было бы неэтичным давать оценку положения дел в судейском корпусе, тем более что убежден, недалек тот день, когда какой-нибудь отважный мемуарист из числа людей в черном прольет свет на все эти животрепещущие проблемы, в том числе расскажет о тактике и механизме так называемой работы с судьями…