Текст книги "Книга 1"

Автор книги: Владимир Высоцкий

КЛИЧ ГЛАШАТАЕВ

 

ПЕСНЯ ДОДО

Начало сказки

Много неясного в странной стране,
Можно запутаться и заблудиться,
Даже мурашки бегут по спине,
Если представить, что может случиться.
Вдруг будет пропасть и нужен прыжок,
Струсишь ли сразу? Прыгнешь ли смело?
А? Э, так-то, дружок,
В этом-то все и дело.
Добро и зло в Стране Чудес, как и везде, встречается,
Но только здесь они живут на разных берегах.
Здесь по дорогам разным истории скитаются,
И бегают фантазии на тоненьких ногах.
Этот рассказ мы с загадки начнем,
Даже Алиса ответит едва ли,
Что остается от сказки потом,
После того, как ее рассказали?
Где, например, волшебный рожок?
Добрая фея куда улетела?
А? Э, так-то, дружок,
В этом-то все и дело.
Они не испаряются, они не растворяются,
Рассказанные сказки, промелькнувшие во сне.
В страну чудес волшебную они переселяются,
Мы их, конечно, встретим в этой сказочной стране.
Ну и последнее, хочется мне,
Чтобы всегда меня вы узнавали,
Буду я птицей в волшебной стране,
Птица додо меня дети прозвали.
Даже Алисе моей невдомек,
Как упакуюсь я в птичее тело.
А? Э, так-то, дружок,
В этом-то все и дело.
И не такие странности в Стране Чудес случаются,
В ней нет границ, не нужно плыть, бежать или лететь,
Попасть туда несложно, никому не запрещается,
В ней можно оказаться, стоит только захотеть.
 
 

Конец сказки

Не обрывается сказка концом.
Помнишь, тебя мы спросили вначале:
«Что остается от сказки потом,
После того, как ее рассказали?»
Может не все, даже съев пирожок,
Наша Алиса во сне разгадала,
А? Э, так-то, дружок,
В этом-то все и дело.
И если кто-то снова вдруг проникнуть попытается
В Страну Чудес волшебную в красивом добром сне,
То даже то, что кажется, что только представляется,
Найдет в своей загадочной и сказочной стране.
 

 

ПЕРВАЯ ПЕСЕНКА АЛИСЫ

Я странно скучаю я просто без сил,
И мысли приходят, меня беспокоя,
Чтоб кто-то, куда-то меня пригласил,
И там я увидела что-то такое.
Но что именно, право, не знаю,
Все советуют наперебой:
«Почитай», – я сажусь и читаю,
«Поиграй», – и я с кошкой играю,
Все равно я ужасно скучаю,
Сэр, возьмите Алису с собой.
Мне так бы хотелось, хотелось бы мне,
Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дома
И вдруг оказаться вверху, в глубине,
Внутри и снаружи, где все по-другому.
Но что именно, право, не знаю,
Все советуют наперебой:
«Почитай», – я сажусь и читаю,
«Поиграй», – и я с кошкой играю,
Все равно я ужасно скучаю,
Сэр, возьмите Алису с собой.
Пусть дома поднимется переполох,
И пусть наказанье грозит, я согласна,
Глаза закрываю, считаю до трех,
Что будет, что будет! Волнуюсь ужасно.
Но что именно, право, не знаю,
Все смешалось в полуденный зной.
«Почитать?», – я сажусь и играю,
«Поиграть?», – я сажусь и читаю.
Все равно я ужасно скучаю,
Сэр, возьмите Алису с собой.
 

 

ПЕСЕНКА БЕЛОГО КРОЛИКА

Эй, кто там крикнул: Ой-ой-ой! – Ну я, я кролик белый.
– Опять спешишь? – Прости, додо, так много важных дел.
У нас в Стране Чудес попробуй что-то не доделай!
Вот и ношусь я взад-вперед, как заяц угорелый,
За два кило пути я на два метра похудел.
Зачем, зачем, сограждане, зачем я кролик белый?
Когда бы был я серым, я б не бегал, а сидел.
А я не в силах отказать, я страшно мягкотелый,
Установить бы кроликам какой-нибудь предел.
– Но почему, скажите вы, и почему вы белый?
– Да потому что, ай-ай-ай, такой уж мой удел.
Ах, как опаздываю я, почти что на день целый,
Бегу… Бегу…
– А, – говорят, – он в детстве был не белым,
Но опоздать боялся и от страха поседел.
 

 

ПЕСНЯ АНТИПОДОВ

Когда провалишься сквозь землю от стыда
Иль поклянешься: «Провалиться мне на месте!»
Без всяких трудностей ты попадешь сюда,
А мы уж встретим по закону, честь по чести.
Мы – антиподы, мы здесь живем,
У нас тут анти-анти-анти-антипаты.
Стоим на пятках твердо мы и на своем,
Кто не на пятках, те – антипяты.
Но почему-то, прилетая впопыхах,
На головах стоят разини и растяпы,
И даже пробуют ходить на головах,
Антиребята, антимамы, антипапы.
Мы – антиподы, мы здесь живем
У нас тут анти-анти-анти-антипаты,
Стоим на пятках твердо мы и на своем,
Никто не знает, где антипяты.
 

 

ВТОРАЯ ПЕСЕНКА АЛИСЫ

Догонит ли в воздухе, или шалишь,
Летучая кошка летучую мышь?
Собака летучая кошку летучую?
Зачем я себя этой глупостью мучаю?
А раньше я думала, стоя над кручею:
Ах, как бы мне сделаться тучей летучею?
Ну вот, я и стала летучею тучею,
Ну вот, и решаю по этому случаю:
Догонит ли в воздухе, или шалишь,
Летучая кошка летучую мышь?
Собака летучая кошку летучую?
Зачем я себя этой глупостью мучаю?
 

 

ПЕСЕНКА ПРО МЭРИ ЭНН

Толстушка Мэри Энн была,
Так много ела и пила,
Что еле-еле проходила в двери.
То прямо на ходу спала,
То плакала и плакала,
А то визжала, как пила,
Ленивейшая в целом мире Мэри.
Чтоб слопать все, для Мэри Энн
Едва хватало перемен,
Спала на парте Мэри
Весь день, по крайней мере,
В берлогах так нигде не спят
И сонные тетери, и сонные тетери, и сонные тетери.
С ней у доски всегда беда,
Ни бе ни ме, ни нет ни да,
По сто ошибок делала в примере,
Но знала Мэри Энн всегда,
Кто – кто, кто с кем, кто где когда.
Ох, ябеда ах, ябеда,
Противнейшая в целом мире Мэри.
А в голове без перемен
У Мэри Энн, у Мэри Энн,
И если пела Мэри,
То все кругом немели.
Слух музыкальный у нее,
Как у глухой тетери, как у глухой тетери, как у глухой тетери.
 

 

ТРЕТЬЯ ПЕСЕНКА АЛИСЫ

Все должны до одного
Числа знать до цифры пять,
Ну хотя бы для того,
Чтоб отметки различать.
Кто-то там домой пришел,
И глаза поднять боится,
Это раз, это кол, это единица.
За порог ступил едва,
А ему – головомойка,
Значит «пара» – это два
Или просто двойка.
Эх, раз, еще раз,
Голова одна у нас,
Ну, а в этой голове
Уха два и мысли две.
Вот и дразнится народ
И смеется глухо:
«Посмотрите, вон идет
Голова – два уха,
Голова, голова, голова – два уха».
Хорошо смотреть вперед,
Но сначала нужно
Знать правильный начальный счет:
Раз, два, три, четыре, пять.
Отвечаешь кое-как,
У доски вздыхая тяжко
И «трояк», и «трояк»
С минусом, с натяжкой.
Стих читаешь наизусть,
Но чуть-чуть скороговоркой.
Хлоп! Четыре, ну и пусть,
Твердая четверка.
Эх, раз, два, три,
Побежали на пари,
Обогнали «трояка»
На четыре пятака.
Вот четверочник бежит,
Быстро, легче пуха,
Сзади троечник сопи,
Голова – три уха,
Голова, голова, голова – три уха.
Все должны до одного
Крепко знать до цифры пять,
Ну, хотя бы для того,
Чтоб отметки различать.
Кто-то там домой пришел,
И глаза поднять боится
Это очень хорошо, это – единица.
За порог ступил едва,
А ему – головомойка,
значит вверх ногами два —
твердая пятерка.
Эх, пять, три, раз,
Голова один у нас,
Ну, а в этом голове,
Рта два и уха две.
С толку голову собьет
Только оплеуха,
На пяти ногах идет
Голова – два уха,
Голова, голова, голова – два уха.
 

 

ЧЕТВЕРТАЯ ПЕСЕНКА АЛИСЫ

Слезливое море вокруг разлилиось,
И вот принимаю я слезную ванну,
Должно быть, по морю из собственных слез
Плыву к слезовитому я океану.
Растеряешься здесь поневоле
Со стихией один на один.
Может зря проходили мы в школе,
Что моря из поваренной соли.
Хоть бы льдина попалась мне, что ли,
Или встретился добрый дельфин.
 

 

ПЕСЕНКА ОРЛЕНКА ЭДА

Таких имен в помине нет,
Какой-то бред: орленок Эд,
Я слышал это, джентельмены, леди,
Для быстроты, для простоты
Прошу со мною быть на «ты»,
Зовите Эдом, это вроде Эдик.
Эд – это просто вместо имен:
Эдгар, Эдвард, Эдмонд, Эделаида.
Но это – сокращения в порядке упрощения,
А я прошу прощения, скорее обобщения,
Для легкости общения, ни более ни менее.
 

 

МЫШИНАЯ ПЕСЕНКА

Спасите, спасите! О, ужас, о, ужас!
Я больше не вынырну, если нырну.
Немного поплаваю, чуть поднатужусь,
Но силы покинут и я утону.
Вы мне по секрету ответить смогли бы:
Я – рыбная мышь или мышняя рыба?
Я тихо лежала в уютной норе,
Читала, мечтала и ела пюре.
И вдруг это море около,
Как будто кот наплакал,
Я в нем как мышь промокла,
Продрогла, как собака.
Спасите, спасите! Хочу я как прежде
В нору на диван из сухих камышей.
Здесь плавают девочки в верхней одежде,
Которые очень не любят мышей.
И так от воды же дрожу до ладошек,
А мне говорят про терьеров и кошек.
А вдруг кошкелот на меня нападет,
Решив по ошибке, что я мышелот.
Ну вот я зубами зацокала
От холода и от страха,
Я здесь как мышь промокла,
Продрогла, как собака.
 

 

ПЕСНЯ ПОПУГАЯ

Послушайте все, ого-го, эге-гей!
Меня, попугая, пирата морей.
Родился я в тыща каком-то году
В бананово-лиановой чаще.
Мой папа был папа-пугай какаду,
Тогда еще не говорящий.
Но вскоре покинул я девственный лес,
Взял в плен меня страшный Фернандо Кортес.
Он начал на бедного папу кричать,
А папа Фернанде не мог отвечать,
Не мог, не умел отвечать.
И чтоб отомстить, от зари до зари
Учил я три слова, всего только три.
Упрямо себя заставлял, повтори:
«Карамба! Коррида! И черт побери!!
Послушайте все, ого-го, эге гей!
Рассказ попугая, пирата морей.
Нас шторм на обратной дороге настиг,
Мне было особенно трудно.
Английский фрегат под названием „бриг“
Взял на абордаж наше судно.
Был бой рукопашный три ночи, три дня,
И злые пираты пленили меня.
Так начал я плавать на разных судах,
В районе экватора, в северных льдах
На разных пиратских судах.
Давали мне кофе, какао, еду,
Чтоб я их приветствовал: „How do you do“
Но я повторял от зари до зари:
„Карамба! Коррида!“ и „Черт побери!!“
Послушайте все, ого-го, эге-гей!
Меня, попугая, пирата морей.
Лет сто я проплавал пиратом и что ж,
Какой-то матросик пропащий
Продал меня в рабство за ломанный грош,
А я уже был говорящий.
Турецкий паша нож сломал пополам,
Когда я сказал ему: „Паша, салам“
И просто кондрашка хватила пашу,
Когда он узнал, что еще я пишу,
Читаю, пишу и пляшу.
Я индию видел, иран и ирак,
Я – индивидуум, не попка-дурак.
Так думают только одни дикари.
Карамба! Коррида! И черт побери.
 

 

СТРАННЫЕ СКАЧКИ

Эй, вы, синегубые!
Эй, холодноносые!
Эй, вы, стукозубые
И длинноволосые!
Эй, мурашкокожие,
Мерзляки-мерзлячки!
Мокрые, скукоженные,
Начинаем скачки!
Эй, ухнем, эй, охнем!
Пусть рухнем, зато просохнем.
Все закоченелые,
Слабые и хилые,
Ну, как угорелые,
Побежали, милые!
Полуобмороженная
Пестрая компания,
Выполняй положеное
Самосогревание.
 

 

ПЕСЕНКА ЯЩЕРИЦЫ ДЖИММИ И ЛЯГУШОНКА БИЛЛИ

У Джимми и Билли всего в изобильи,
Давай не зевай, сортируй, собирай!
И Джимми и Билли давно позабыли,
Когда собирали такой урожай.
И Джимми и Билли, конечно, решили
Закапывать яблоки в поте лица.
Расстроенный Билли сказал: „Или-или,
Копай, чтоб закончилась путаница“.
И Джимми и Билли друг друга побили.
Ура! Караул! Откопай! Закопай!
Ан глядь – парники все вокруг подавили.
Хозяин, где яблоки? Ну-ка решай.
У Джимии и Билли всего в изобильи,
Давай не зевай, сортируй, собирай!
И Джимми и Билли давно позабыли,
Когда собирали такой урожай.
 

 

ЛЯГУШАЧЬИ СТРАДАНИЯ

Не зря лягушата сидят
Посажены дом сторожить,
А главный вопрос лягушат:
„Впустить – не впустить?“
А если рискнуть, а если впустить,
То выпустить ли обратно?
Вопрос посложней,
Чем „быть или не быть?“
Решают лягушата.
 

 

ПЯТАЯ ПЕСЕНКА АЛИСЫ

Чтобы не попасть в капкан,
Чтобы в темноте не заблудиться,
Чтобы никогда с пути не сбиться
Чтобы в нужном месте приземлиться,
Приводниться, начерти на карте план.
И шагай и пой беспечно,
Тири-тири-там-там-тирам,
Встреча обеспечена,
В плане все отмечено,
Точно, безупречно и пунктиром,
Тири-тири-там-там-тирам,
Жирненьким пунктиром,
Тири-тири-там-там-тирам,
Жирненьким пунктиром.
Если даже есть талант,
Чтобы не нарушить, не расстроить,
Чтобы не разрушить, а построить,
Чтобы увеличиться, удвоить и утроить,
Нужен очень точный план.
Мы неточный план порвем,
И он ползет по швам, там-тирам.
Дорогие вы мои,
Планы выполнимые,
Рядом с вами, мнимые —
Пунктиром,
Тири-тири-там-там-тирам,
Тоненьким пунктиром,
Тири-тири-там-там-тирам,
Тоненьким пунктиром.
Планы не простят обман.
Если им не дать осуществиться,
Могут эти планы разозлиться,
Так, что завтра куколка станет гусеницей,
Если не нарушить план.
Путаница за разиней
Ходит по пятам-тамтирам,
Гусеницу синюю
Назовут гусынею.
Гните свою линию
Пунктиром, не теряйте, там-там-тирам,
Линию пунктира,
Не теряйте, там-там-тирам,
Линию пунктира.
 

 

ПЕСЕНКА ГЕРЦОГИНИ

Баю-баю-баюшки-баю,
Что за привередливый ребенок.
Будешь вырываться из пеленок,
Я тебя, бай-баюшки, убью.
До чего же голос тонок, звонок,
Просто баю-баюшки-баю.
Всякий непослушный поросенок
Превратится в крупную свинью.
Баю-баю-баюшки-баю,
Дым из барабанних перепонок.
Замолчи, визгливый поросенок,
Я тебя, бай-баюшки, убью.
Если поросенком вслух с пеленок
Обзывают, баюшки-баю,
Даже самый смирненький ребенок
Превратится в будущем в свинью.
 

 

ПЕСНЯ ЧЕШИРСКОГО КОТА

Прошу запомнить многих кто теперь со мной знаком,
Чеширский кот, совсем не тот, что чешет языком.
И вовсе не чеширский он от слова чешуя,
А просто он волшебный кот, примерно, как и я.
Чем шире рот, тем чешире кот.
Хотя обычные коты имеют древний род,
Но чеширский кот совсем не тот,
Его нельзя считать за домашний скот.
Улыбчивы, мурлыбчивы, со многими на „ты“,
И дружески отзывчивы чеширские коты.
И у других улыбка, но такая, да не та,
Ну так чешите за ухом чеширского кота.
Чем шире рот, тем чешире кот.
Хотя обычные коты имеют древний род,
Но чеширский кот совсем не тот,
Его нельзя считать за домашний скот.
 

 

ПЕСНЯ МАРТОВСКОГО ЗАЙЦА

Миледи, зря вы обижаетесь на зайца,
Он, правда, шутит неумно и огрызается,
Но он потом так сожалеет и терзается,
Не обижайтесь же на мартовского зайца,
Не обижайтесь же на мартовского зайца.
 

 

ПЕСНЯ ОРЕХОВОЙ СОНИ

Ну проявите интерес к моей персоне,
Вы, в общем, сами тоже форменная соня,
Без задних ног уснете, ну-ка добудись,
Но здесь сплю я, не в свои сони не садись,
Но здесь сплю я, не в свои сони не садись.
 

 

РОМАНС ШЛЯПНОГО МАСТЕРА

Ах, на кого я только шляп не надевал
Мон дье, с какими головами разговаривал,
Такие шляпы им на головы напяливал,
Что их врагов разило наповал.
Сорвиголов и оторвиголов видал,
В глазах огонь, во рту ругательства и кляпы,
Но были, правда, среди них такие шляпы,
Что я на них и шляп не надевал.
И на великом короле, и на сатрапе,
И на арапе, и на римском папе.
На ком угодно шляпы хороши.
Так согласитесь, наконец, что дело в шляпе,
Но не для головы, а для души.
 

 

ПЕСНЯ БАШЕННЫХ ЧАСОВ

Приподнимаем занавес за краешек,
Такая старая, тяжелая кулиса.
Вот какое время было раньше
Такое ровное – взгляни, Алиса.
Но плохо за часами наблюдали счастливые
И нарочно время замедляли трусливые,
Торопили время, понукали крикливые,
Без причины время убивали ленивые.
И колеса времени стачивались в трении,
Все на свете портится от трения.
И тогда обиделось время,
И застыли маятники времени.
И двенадцать в полночь не пробило,
Все ждали полдня, но опять не дождалися
Вот какое время наступило,
Такое нервное – взгляни, Алиса.
И на часы испуганно взглянули счастливые,
Жалобную песню затянули трусливые,
Рты свои огромные заткнули болтливые,
Хором зазевали и уснули ленивые.
Смажь колеса времени не для первой премии,
Ему ведь очень больно от трения.
Обижать не следует время,
Плохо и тоскливо жить без времени.
 

 

МАРШ КАРТОЧНОЙ КОЛОДЫ

Мы браво и плотно сомкнули ряды,
Как пули в обойме, как карты в колоде.
Король среди нас, мы горды!
Мы шествуем гордо при нашем народе.
Падайте лицами вниз, вниз!
Вам это право дано.
Перед королем падайте ниц!
Слякоть и грязь – все равно.
Нет-нет у народа нетрудная роль,
Упасть на колени, какая проблема,
За все отвечает король!
А коль не король, ну тогда королева!
Падайте лицами вниз, вниз!
Вам это право дано.
Перед королем падайте ниц!
Слякоть и грязь – все равно!
 

 

ПЕСНЯ КРОКЕИСТОВ

Король, что тыщу лет назад
Над нами правил,
Привил стране лихой азарт
Игры без правил,
Играть заставил всех графей и герцогей,
Вальтов и дамов в потрясающий крокей.
Названье крокея от слова „кроши“,
От слова „кряхти“, и „крути“, и „круши“.
Девиз в этих матчах: „Круши, не жалей!“
Даешь королевский крокей!!
 

 

НЕЧИСТАЯ СИЛА

Я баба-яга, вот и вся недолга,
Я езжу в немазанной ступе.
Я к русскому духу не очень строга
Люблю его сваренным в супе.
Ох, надоело по лесу летать
Зелье я переварила.
Ой, что-то стала совсем изменять
Наша нечистая сила.
Добрый день, добрый день
Я как оборотень,
Неловко вчера обернулся,
Хотел превратиться в дырявый плетень,
Да вот посредине запнулся.
И кто я теперь, самому не понять,
Эк, меня, братцы, скривило.
Ой, что-то стала совсем изменять
Наша нечистая сила.
А я старый больной
Озорной водяной,
Но мне надоела квартира,
Лежу под корягой, простуженный, злой,
А в омуте мокро и сыро.
Вижу намедни – утопленник, хвать,
А он меня пяткой по рылу.
Ой, перестали совсем уважать
Нашу нечистую силу.
Такие дела, лешачиха со зла
Лишив меня лешешевелюры,
Меня из дупла на мороз прогнала,
У ней с водяным шуры-муры.
Со свету стали совсем изживать,
Просто-таки сводят в могилу.
Ой, перестали совсем уважать
Нашу нечистую силу.
 

 

ЯРМАРКА

Эй, народ честной, незадчливый,
Эй вы, купчики, да служивый люд,
К чудо-городу поворачивай,
Зря ли в колокол с колокольни бьют.
Все ряды уже с утра позахвачены.
Уйма всякого добра да всякой всячины.
Там точильные круги точат лясы,
Там лихие сапоги-самоплясы.
Тадагда-мададагда,
Во столице ярмарка,
Сказочно-реальная,
Да свето-музыкальная.
Богачи и голь перекатная,
Покупатели все однако вы,
И хоть ярмарка не бесплатная,
В основном вы все одинаковы.
За едою в закрома спозараночка
Скатерть бегает сама – самобраночка,
А кто не хочет есть и пить – тем изнаночка,
Их начнет сама бранить самобраночка.
Тидога-мададагда,
Вот какая ярмарка,
Праздничная, вольная
Да бело-хлебосольная.
Вот шапочки да невидимочки.
Кто наденет их – станет барином.
Леденцы во рту, словно льдиночки,
И жар-птица есть в виде жареном.
Прилетели год назад гуси-лебеди,
А теперь они лежат на столе,
Гляди, и слезают с облучка добры люди,
Да из белого бычка едят студень.
Тадагда-мададагда,
Всем богата ярмарка.
Вон орешки рядышком
С изумрудным ядрышком.
Скоморохи эти все хорошие,
Скачут, прыгают через палочку.
Прибауточки скоморошие,
С ихних шуточек все вповалочку.
По традиции, как встарь,
Вплавь и волоком,
Привезли царь-самовар,
Как царь-колокол.
Скороварный самовар,
Он на торфе.
Вам на выбор сварит вар
Или кофе.
Тадагда-мададагда,
Удалая ярмарка.
С плясунами резвыми,
Большей частью трезвыми.
Вот балда пришел, поработать чтоб.
Безработный он, киснет, квасится.
Тут как тут и поп – толоконный лоб,
Но балда ему кукиш с маслицем.
Разновесы на весы – поторгуешься,
В скороходики не обуешься.
Скороходы-сапоги, а для нас не с руки
Лучше лапти.
Тадагда-мададагда,
Что за чудо-ярмарка!
Звонкая, бессонная,
Да нетрадиционная.
Вон Емелюшка щуку мнет в руке,
Щуке быть ухой, вкусным варевом.
Черномор кота продает в мешке,
Больно много кот разговаривал.
Говорил он без сучка да без задорины,
Что, мол, все то вы вокруг объегорены.
Не скупись, честной народ за ценою.
Продается с цепью кот, с золотою.
Тадагда-мададагда,
В упоеньи ярмарка.
Общая, повальная,
Да эмоциональная.
Будет смехом там рвать животики,
Кто отважится да разохотится,
Да на коврике-самолетике
Не откажется да прокатится.
Разрешите сделать вам примечание:
Никаких воздушных ям и качания.
Ковролетчики вчера ночь не спали,
Пыль из этого ковра выбивали.
Тадагда-мададагда,
Удалая ярмарка.
Тадагда-мададагда,
Да хорошо бы надолго.
Здесь река течет вся молочная.
Берега на ней сплошь кисельные.
Мы вобьем во дно сваи прочные,
Запрудим ее белотельную.
Запрудили мы реку,
Это плохо ли?
На кисельном берегу
Пляж отгрохали.
Но купаться нам пока
Нету смысла,
Потому у нас река
Вся прокисла.
Тадагда-мададагда,
Удалая ярмарка.
Хоть залейся нашею
Кислой простоквашею.
Мы беду-напасть подожжем огнем,
Распрямим хребты втрое сложенным,
Меду хмельного до краев нальем
Всем скучающим и скукоженным.
Много тыщ имеет кто —
Тратьте тыщи те.
Даже то, не знаю что
Здесь отыщете.
Коль на ярмарку пришли,
Так гуляйте,
Неразменные рубли
Разменяйте.
Тадагда-мададагда,
Вот какая ярмарка.
Подходи, подваливай,
Да в сахаре присаливай.
 

 

ПЕСНЯ МАРИИ

Не сдержать меня уговорами.
Верю свято я и на деле.
Пусть над ним кружат черны вороны,
Но он дорог мне и в неволе.
Верим веку испокон.
Да прослышала сама я,
Как в году невесть каком
Стали вдруг одним цветком
Два цветка, Иван да Марья.
 

 

ПЛАЧ МАРИИ

Отчего не бросилась, Машенька, в реку ты?
Что же не замолкла там навсегда ты?
Как забрали милого в рекруты, в рекруты,
Как ушел твой суженый во солдаты.
Я слезами горькими горницу вымою,
И на годы долгие дверь закрою.
Кланяясь над озером ивою, ивою,
Высмотрю, как в зеркале – что с тобою.
Травушка-муравушка сочная,
Мятная без тебя ломается, ветры дуют.
Долюшка солдатская ратная, ратная,
Что, как пули, грудь твою не минуют.
Тропочку глубокую протопчу по полю
И венок свой свадебный впрок совью,
Дивну косу девичью до полу, до полу
Сбарагу для милого с проседью.
Вот возьмут кольцо мое с белого блюдца,
Хоровод завертится, грустно в нем.
Пусть мое гадание сбудется, сбудется,
Пусть вернется суженый вешним днем.
Пой как прежде весело, идучи к дому ты,
Тихим словом ласковым утешай.
А житье невестино – омуты, омуты.
Поджидает, Марьюшка – попевай.
 

 

БЕДА

Я несла свою беду
По весеннему льду.
Подломился лед, душа оборвалася,
Камнем под воду пошла,
А беда – хоть тяжела
А за острые края задержалася.
И беда с того вот дня
Ищет по свету меня,
Слухи ходят вместе с ней, с кривотолками.
А что я не умерла,
Знала голая ветла
Да еще перепела с перпелками.
Кто ж из них сказал ему,
Господину моему,
Только выдали меня, проболталися.
И от страсти сам не свой
Он отправился за мной,
А за ним беда с молвой увязалися.
Он настиг меня, догнал,
Обнял, на руки поднял.
Рядом с ним в седле беда ухмылялася.
Но остаться он не мог,
Был всего один денек,
А беда на долгий срок задержалася.
 

 

ЧАСТУШКИ

Подходи народ смелее,
Слушай, переспрашивай.
Мы споем про Евстигнея,
Государя нашего.
Вы себе представьте сцену,
Как папаша Евстигней
Дочь-царевну Аграфену
Хочет сплавить поскорей.
Но не получается
Царевна не сплавляется.
Как-то ехал царь из леса,
Весело, спокойненько,
Вдруг услышал свист балбеса,
Соловья-разбойника.
С той поры царя корежит,
Словно кость застряла в нем.
Пальцы в рот себе заложит,
Хочет свистнуть соловьем.
Надо с этим бой начать,
А то начнет разбойничать.
 

 

СЕРЕНАДА СОЛОВЬЯ-РАЗБОЙНИКА

Выходи, я тебе посвищу серенаду,
Кто тебе серенаду еще посвистит?
Сутки кряду могу до упаду,
Если муза меня посетит.
Я пока еще только шучу и шалю,
Я пока на себя не похож,
Я обиду стерплю, но когда я вспылю,
Я дворец подпалю, подпалю, развалю,
Если ты на балкон не придешь.
Ты отвечай мне прямо, откровенно,
Разбойничую душу не трави.
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,
Послушай серенаду о любви.
Ей-ей-ей, трали-вали.
Кабы красна девица жила в полуподвале
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки,
Мы бы до утра проворковали.
В лесных кладовых моих уйма товара,
Два уютных дупла, три пенечка гнилых.
Чем же я тебе, Груня, не пара?
Чем я, Феня, тебе не жених?
Так тебя я люблю, что ночами не сплю,
Сохну с горя у всех на виду.
Вот и голос сорвал, и хриплю, и сиплю.
Ох, и дров нарублю, и себя погублю,
Но тебя я украду, уведу.
Я женихов твоих через колено,
Я папе твоему попорчу кровь,
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,
О, не губи разбойничую кровь.
Ей-ей-ей, трали-вали.
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я б тогда на корточки,
Приседал у форточки,
Мы бы до утра проворковали.
 

 

СВАДЕБНАЯ

Ты, звонарь-пономарь, не кемарь!
Звонкий колокол раскочегаривай.
Ты очнись, встрепенись, гармонист,
Переливами щедро одаривай.
Мы беду на век спровадили,
В грудь ей вбили кол осиновый.
Перебор сегодня свадебный,
Звон над городом малиновый.
Эй, гармошечка, дразни, дразни,
Не спеши, подманивай.
Главный колокол, звони, звони,
Маленький подзванивай.
 

 

ЧУДО-ЮДО

В королевстве, где все тихо и складно,
Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикий зверь огромадный
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.
Сам король страдал желудком и астмой,
Только кашлем сильный страх наводил.
А тем временем зверюга ужасный
Коих ел, а коих в лес волочил.
И король тотчас издал три декрета:
Зверя надо, говорит, одолеть наконец.
Вот, кто отважется на это, на это,
Тот принцессу поведет под венец.
А в отчаявшемся том государстве,
Как войдешь, так прямо наискосок,
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший, но опальный стрелок.
На полу лежали люди и шкуры,
Пели песни, пили меды и тут
Протрубили во дворце трубадуры,
Хвать стрелка – и во дворец волокут.
И король ему прокашлял: «Не буду
Я читать тебе моралей, юнец,
Вот, если завтра победишь чуду-юду,
То принцессу поведешь под венец».
А стрелок: «Да это что за награда?
Мне бы выкатить порвейна бадью.
А принцессу мне и даром не надо,
Чуду юду я и так победю».
А король: «Возьмешь принцессу и точка.
А не то тебя раз-два и в тюрьму,
Ведь это все-же королевская дочка».
А стрелок: «Ну хоть убей, не возьму»
И пока король с ним так препирался,
Съел уже почти всех женщин и кур,
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.
Делать нечего, портвейн он отспорил,
Чуду-юду уложил и убег…
Вот так принцессу с королем опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.
 

 

ПРО НЕЧИСТЬ

В заповедных и дремучих,
Страшных муромских лесах
Всяка нечисть бродит тучей
И в проезжих сеет страх,
Воет воем, что твои упокойники,
Если есть там соловьи, то разбойники.
Страшно, аж жуть!
В заколдованных болотах
Там кикиморы живут,
Защекочут до икоты
И на дно уволокут.
Будь ты пеший, будь ты конный – заграбастают,
А уж лешие – так по лесу и шастают.
Страшно, аж жуть!
А мужик, купец иль воин
Попадал в дремучий лес
Кто – зачем, кто – с перепою,
А кто – сдуру в чащу лез.
По причине пропадали, без причины ли
Только всех их и видали: словно сгинули.
Страшно, аж жуть!
Из заморского, из леса
Где и вовсе сущий ад,
Где такие злые бесы,
Чуть друг друга не едят,
Чтоб творить им совместное зло потом,
Поделиться приехали опытом.
Страшно, аж жуть.
Соловей-разбойник главный
Им устроил буйный пир,
А от них был змей трехглавый
И слуга его вампир.
Пили зелье в черепах, ели бульники,
Танцевали на гробах, богохульники.
Страшно, аж жуть!
Змей горыныч влез на дерево,
Ну раскачивать его:
Выводи, разбойник, девок,
Пусть покажут кой-чего,
Пусть нам лешие попляшут, попоют,
А не то, я, матерь вашу, всех сгною.
Страшно, аж жуть!
Соловей-разбойник тоже
Был не только лыком шит.
Гикнул, свистнул, крикнул: – рожа!
Гад заморский, паразит!
Убирайся без боя, уматывай
И вампира с собою прихватывай.
Страшно, аж жуть!
Все взревели, как медведи:
Натерпелись! Сколько лет!
Ведьмы мы или не ведьмы?
Патриоты или нет?
Налил бельмы, ишь ты, клещ, отоварился
А еще на наших женщин позарился.
Страшно, аж жуть!
А теперь седые люди
Помнят прежние дела:
Билась нечисть груди в груди
И друг друга извела,
Прекратилось навек безобразие,
Ходит в лес человек безбоязненно,
И не страшно ничуть!
 

 

ЛУКОМОРЬЕ

Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след.
Дуб годится на паркет – так ведь нет:
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили те дубы на гробы.
Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди.
Это только присказка, сказка впереди.
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх вертопрах.
Добрый молодец он был, бабку ведьму подпоил,
Ратный подвиг совершил: дом спалил.
Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
Тридцать три богатыря порешили, что зазря
Берегли они царя и моря.
Каждый взял себе надел, кур завел
И в нем сидел охраняя свой удел не у дел.
Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
Ободрав зеленый дуб, дядька ихний сделал сруб.
С окружающими туп стал и груб.
И ругался день-деньской бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой под Москвой.
Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
Здесь и вправду ходит кот, как направо – так поет,
Как налево – так загнет анекдот.
Но ученый, сукин сын, цепь златую снес в торгсин,
И на выручку, один – в магазин.
Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
Как-то раз за божий дар получил он гонорар:
В лукоморье перегар на гектар.
Но хватил его удар, и, чтоб избегнуть больших кар,
Кот диктует про татар мемуар.
Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
И русалка – вот дела – честь недолго берегла.
И однажды, как могла, родила.
Тридцать три же мужика не желают знать сынка.
Пусть считается пока сын полка.
Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
Как-то раз один колдун, врун, болтун и хохотун,
Предложил ей, как знаток бабских струн,
Мол: русалка, все пойму, и с дитем тебя возьму
И пошла она к нему, как в тюрьму.
Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
Бородатый Черномор, лукоморский первый вор,
Он давно Людмилу спер – ох хитер!
Ловко пользуется, тать, тем, что может он летать:
Зазеваешься – он хвать – и тикать.
Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
А коверный самолет сдан в музей в за прошлый год
Любознательный народ так и прет.
И без опаски старый хрыч баб ворует – хнычь-не-хнычь
Ох, скорей его разбей паралич!
Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
– Нету мочи, нету сил – леший как-то недопил
Лешачиху свою бил и вопил:
– Дай рубля, прибью а то.
Я – добытчик или кто?
А не дашь, так и пропью долото.
Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
– Я ли ягод не носил? – снова леший голосил
– А коры по сколько кил приносил?
Надрывался издаля, все твоей забавы для.
Ты ж жалеешь мне рубля, ах, ты тля!
Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.
И невиданных зверей, дичи всякой нету в ней:
Понаехало за ней егерей
Так что, значит, не секрет:
Лукоморья больше нет.
Все, о чем писал поэт, это бред.
Ты уймись, уймись, тоска душу мне не рань.
Раз уж это присказка, значит дело – дрянь.
 

 

ПЕСНЯ О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ

Как ныне сбирается вещий Олег
Щиты прибивать на ворота,
Как вдруг подбегает к нему человек
И ну, шепелявить чего-то.
– Эх, князь, – говорит ни с того, ни с сего,
А примешь ты смерть от коня своего!
Вот только собрался идти он на вы,
Отмщать неразумным хозарам,
Как вдруг набежали седые волхвы,
К тому же разя перегаром.
И говорят ни с того, ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего.
Да кто вы такие, откуда взялись?
Дружина взялась за нагайки.
Напился, старик, так поди, похмелись,
И неча рассказывать байки.
И говорить ни с того, ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего.
Ну в общем они не сносили голов:
Шутить не могите с князьями!
И долго дружина топтала волхвов
Своими гнедыми конями.
Ишь, говорят ни с того, ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего.
А вещий Олег свою линию гнул,
Да так, чтоб никто и не пикнул.
Он только однажды волхвов помянул
И то саркастически хмыкнул:
Ведь надо ж болтать ни с того, ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего.
А вот он, мой конь, на века опочил,
Один только череп остался.
Олег преспокойно стопу возложил
И тут же, на месте, скончался.
Злая гадюка кусила его,
И принял он смерть от коня своего.
Каждый волхвов покарать норовит,
А нет бы прислушаться, правда!
Олег бы послушал – еще один щит
Прибил бы к вратам Цареграда.
Волхвы-то сказали с того и с сего,
Что примет он смерть от коня своего!
 

 

ПОЕЗДКА НЕЧИСТИ В ГОРОД

От скучных шабашей
Смертельно уставши,
Две ведьмы идут и беседу ведут:
Ну что ж говорить,
Сходить, посмотреть бы,
Как в городе наши живут!
Как все изменилось,
Уже развалилось
Подножие лысой горы,
И молодцы вроде
Давно не заходят,
Остались одни упыри.
Навстречу им леший:
Вы камо грядеши?
– Намылились в город: у нас ведь тоска!
– Ах гнусные бабы,
Так взяли хотя бы
С собою меня, старика!
Ругая друг дружку,
Взошли на опушку.
Навстречу попался им враг-вурдалак.
Он скверно ругался,
Он к ним увязался,
Крича, будто знает, что как.
Те к лешему: – как он?
– Возьмем вурдалака!
Но кровь не сосать и прилично вести!
Тот малость покрякал,
Клыки свои спрятал,
Красавчиком стал, хоть крести!
Освоились быстро,
Под видом туристов
Поели, попили в кафе «Гранд-Отель»,
Но леший поганил
Своими ногами,
И их попросили оттель.
Пока леший брился,
Упырь испарился,
И леший доверчивость проклял свою.
А ведьмы пошлялись
И тоже смотались,
Освоившись в этом раю.
И наверняка ведь,
Прельстили бега ведьм:
Там много орут, там азарт на бегах!
И там проиграли
Ни много, ни мало
Три тысячи в новых деньгах.
Намокший, поблекший,
Нахохлился леший,
Но вспомнил, что здесь его друг – домовой.
Он начал стучаться:
Где друг, домочадцы?
Ему отвечают: запой!
Пока ведьмы выли
И все просадили,
Пока леший пил, наливался в кафе,
Найдя себе вдовушку,
Выпив ей кровушку,
Спал вурдалак на софе.
 

 

ЛЕЖИТ КАМЕНЬ В СТЕПИ

Лежит камень в степи, а под него вода течет.
И на камне написано слово:
Кто направо пойдет – ничего не найдет,
А кто прямо пойдет – никуда не придет,
Кто налево пойдет – ничего не поймет
И ни за грош пропадет.
Перед камнем стоят без коней и без мечей
И решают: идти иль не надо
Был один из них зол,
Он направо пошел,
В одиночку пошел,
Ничего не нашел,
Ни деревни, ни сел,
И обратно пришел.
Прямо нету пути никуда не прийти
Но один не поверил в заклятье,
И, подобравши подол,
Напрямую пошел,
Долго ль, коротко бродил,
Никуда не забрел,
Он вернулся и пил,
Он обратно пришел.
Ну, а третий был дурак,
Ничего не знал и так,
И пошел без опаски налево.
Долго ль, коротко ль шагал,
И совсем не страдал,
Пил, гулял и отдыхал,
Никогда не уставал,
Ничего не понимал,
Так всю жизнь и прошагал,
И не сгинул, и не пропал.
 

 

СТРАННАЯ СКАЗКА

В тридевятом государстве,
Трижды девять двадцать семь,
Все держалось на коварстве,
Без проблем и без систем.
Нет того, чтоб сам воевать,
Стал король втихаря попивать.
Расплевался с королевой,
Дочь оставил старой девой,
А наследник пошел воровать.
В тридесятом королевстве
Трижды десять тридцать, что-ль?
В добром дружеском соседстве
Жил еще один король.
Тишь да гладь, да спокойствие там,
Хоть король был от явленный хам,
Он прогнал министров с кресел,
Оппозицию повесил
И скучал от тоски по делам.
В триодиннадцатом царстве,
То бишь в царстве тридцать три,
Царь держался на лекарстве
Воспалились пузыри.
Был он милитарист и вандал,
Двух соседей зазря оскорблял,
Клал им каждую субботу
Оскорбительную ноту,
Шел на международный скандал.
В тридцать третьем царь сказился,
Не хватает, мол, земли.
На соседей покусился,
И взбесились короли.
Обуздать его, снять, только глядь
Нечем в двадцать седьмом воевать,
А в тридцатом полководцы
Все утоплены в колодце,
И вассалы восстать норовят.
 

 

ПЕСНЯ ПРИВИДЕНИЯ

Во груди душа словно ерзает,
Сердце в ней горит, словно свечка.
И в судьбе закружит все, задворзает,
То в плечо отдаст, то – осечка.
Ах, ты долюшка несчастливая,
Доля царская несправедливая.
Я – привидение, я – призрак, но мне от сидения больно давно.
Темница тесная,
Везде сквозит.
Хоть бестелесный я,
А все знобит.
Может кто-нибудь обидится,
Но я, право, не шучу.
Испугать, в углу привидеться
Совершенно не хочу.
Жаль, что вдруг тебя казнят,
Ты с душой хорошею.
Можешь запросто, солдат,
Звать меня Тимошею.
 

 

ХОР ЛЕСНОЙ НЕЧИСТИ

Как да во лесу дремучем,
По сырым дуплам да сучьям,
Да по норам по барсучьим,
Мы скучаем да канючим.
Так зачем сидим мы сиднем,
Скуку да тоску наводим?
Ну-ка-ся, ребята, выйдем,
Весело поколобродим.
Мы ребята битые,
Тертые, ученые.
Да во болотах мытые,
Да в омутах моченые.
Как да во лесу дремучем
Что-нибудь да отчебучим,
Добра молодца прищучим,
Пощекочем и помучим.
Воду во реке замутим.
На кустах костей навесим,
Пакостных шуток нашутим,
Весело покуролесим.
Водяные, лешие,
Души забубенные.
Ваше дело – пешие,
А наше дело – конные.
 

 

РАЗЗУДИ-КА ТЫ ПЛЕЧИ

Раззуди-ка ты плечи, звонарь,
Звонкий колокол раскочегаривай.
Ты очнись, встряхнись, гармонист,
Переливами щедро одаривай.
Мы беду навек спровадили,
В грудь ей вбили кол осиновый.
Перебор сегодня свадебный,
Звон над городом малиновый.
Эй, гармошка, дразни, дразни,
Не спеши, подманивай.
Главный колокол звони, звони,
Маленький, подзванивай.
 

 

ПЕСНЯ СОЛДАТА

Ну чем же мы, солдаты виноваты,
Что наши пушки не зачехлены?
Пока дела решают супостаты,
Не обойтись без драки и войны.
Я бы пушки и мортиры
Никогда не заряжал,
Не ходил бы даже в тиры,
Детям елки наряжал.
«Напра…, нале…, ружье на пле…, бегом в расположение».
А я стою. ать– два, ать-два, горе не беда.
Хоть тяжело в учении
Легко в бою.
Раззуди плечо, если наших бьют,
Сбитых, сваленных оттаскивай.
Я перед боем тих, я в атаке лют
Ну, а после боя ласковый.
На голом на плацу, на вахт-параде,
В казарме, на часах все дни подряд,
Безвестный, но представленный к награде,
Справляет службу доблестный солдат.
И какие бы не дули ураганные ветра,
Он в дозоре, в карауле от утра и до утра.
«Напра…, нале…, ружье на пле…, бегом в расположение».
А я стою. ать-два, ать-два, живем мы однова,
Хоть тяжело в учении
Легко в бою.
Если ломит враг, бабы слезы льют,
Ядра к пушечкам подтаскивай.
Я перед боем тих, я в атаке лют,
Ну, а после боя, ласковый.
 

 

ЗЛАЯ МАЧЕХА

Злая мачеха у Маши, отняла ее наряд.
Ходит Маша без наряда, и ребята не глядят.
Ходит Маша в сарафане, и ребята не глядят,
А на мачехиной дочке серьги яхонтом горят.
Ты стояла у крылечка, а кругом мела пурга,
Я б в награду твои слезы заморозил в жемчуга.
 

 

СОРОКА-БЕЛОБОКА

Может для веселья, для острастки,
В жуткую ноябрьскую тьму,
Няня аннушка рассказывала сказки
Внучику, Андрюше своему
Про сороку-белобоку,
Что детей сзывала к сроку
И усаживала деток у стола.
Как сорока та плутовка
Каши наварила ловко,
Этому дала, этому дала,
Этому дала и этому дала.
Это очень старинная сказка, но эта сказка до сих пор еще жива.
Не знаю продолжения рассказа,
И как Андрюша бабушку любил,
Добрый молодец заведовал Главбазой,
Очень добрым молодцем он был.
И при нем в Главснабпитаньи
Там была старуха-няня,
И она была чудесна и жила.
Она без всяких тары-бары
Раздавала всем товары:
Этому дала, этому дала
Этому дала и этому дала.
Это очень старинная сказка, но эта сказка до сих пор еще жива.
И как в сказке, но не для острастки,
Только раз приехела сюда,
Это тоже, может быть, как в сказке,
Сессия Верховного Суда.
Эту сессию я знаю,
Называют выездная
И она была чудесна и мила.
Она без всякой ссоры-склоки
Всем распределила сроки:
Этому дала, этому дала,
Этому дала и этому дала.
Это очень старинная сказка, но эта сказка до сих пор еще жива.