Текст книги "Тайны донских курганов"

Автор книги: Владимир Моложавенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Известен и такой достоверный факт. Калныш не покинул Дон добровольно. По требованию Екатерины II кошевой «вредного скопища» – Запорожской сечи – Петр Калнишевский, войсковой писарь Иван Глоба и войсковой судья Павел Головатый были разысканы и препровождены под конвоем в Москву. Уже совсем недавно были найдены свидетельства о том, что кончил свою жизнь Калнишевский узником Соловецкого монастыря в 1803 году, ста двенадцати лет от роду.

Не осталась ли часть сокровищ Калныша на Дону, там, где последний кошевой некогда грозной Сечи намеревался укрыться от царских воевод? И не тайну ли Калныша хранит до наших дней казачья семья в Раздорах?

Но клад последнего запорожского атамана мог быть зарыт и не в Раздорах, а где-то на дороге, что вела с Хортицы к Дону. Житель Таганрога Николай Самойлович Овчаров – тоже неутомимый кладоискатель – рассказывал мне о другом предании, которое уже больше столетия переходит в их семье от дедов к внукам.

А было так.

Прапрадед Николая Самойловича был привезен с семьей в Приазовье помещиком-крепостником из Рязанской губернии. Помещик намеревался, так сказать, «осваивать целину», миллионы гектаров которой веками лежали нетронутыми на необозримых просторах «Дикого поля».

Деревушка и помещичья усадьба были заложены у слияния двух ручьев родникового происхождения. По свидетельству старожилов на том месте была небольшая роща, росли могучие деревья.

Шли годы, деревушка росла. И однажды Овчаровы вздумали вырыть во дворе колодец, чтоб не таскать воду из «копанки» у ручья. Когда яма достигла двух аршин глубины, заступ наткнулся на что-то твердое. Вытащили... обгорелый обрубок толстого дерева, другой, третий, а им, казалось, и конца не будет. Вся земля на двухметровой глубине оказалась заваленной обгоревшими пеньками и сучьями.

– Вот тебе и раз! Копали, копали и докопались. Место это, выходит, нечистое, поганое... – растерялся Овчаров-старший. – Вылезай, сынок, наверх, забрасывай яму. Выкопаем колодец в другом месте...

Так и сделали. А много лет спустя зашел во двор к Овчаровым усталый и запыленный путник. Был он стар и болен. Когда накормили и напоили его, разговорился. Вспомнил, как пятьдесят или шестьдесят лет назад в этих местах отряд запорожских казаков, торопившийся уйти от погони, зарыл будто бы в этих местах – триста шагов от криницы – богатые сокровища. Несподручно, видно, было везти их дальше.

Странник ушел, а предание в семье осталось. Пытался ли кто-нибудь из Овчаровых еще раз добраться до тех обгорелых бревен, что лежали на двухметровой глубине, и узнать, что лежит под ними? Нет, не пытался. Сомневаться в этом нельзя. Люди набожные, богобоязненные, они не хотели даже осквернять свои руки прикосновением к тем, пусть даже несметным, сокровищам (если они там действительно были), что были добыты «разбойным путем». Иногда поговаривали на досуге о странном пришельце, вспоминали его рассказ, но лопат в руки не брали, всякий раз осеняя себя крестным знамением и отгоняя «лукавого», который нет-нет да и пытался «ввести их во искушение»...

Но это – всего лишь предание. А если поразмыслить над ним?

Запорожская сечь действительно по приказу Екатерины II была взята приступом царскими войсками. Доподлинно также известно, что атаман Калнишевский успел с небольшим отрядом бежать на Дон, и с бегством его исчезли все следы сечевой казны. Какими же были пути-дороги беглецов?

Пока отряд двигался по «Дикому полю», ему ничто не угрожало. Но вот он стал приближаться к устью Дона. Здесь уже было небезопасно. Снова к тому времени (1775 год) была возведена из руин дважды разрушавшаяся Троицкая крепость на Таганьем рогу. В крепости – довольно большой гарнизон, причем сторожевые посты выставлены за многие километры, а то и десятки километров вперед. И стоило лишь появиться в степи какому-либо неизвестному отряду, как тут же на сторожевых курганах заполыхали бы сигнальные костры. Пройдут считанные минуты, и в крепости уже станет известно, что приближается неизвестный отряд вооруженных всадников. Немедленно поднимется тревога... И тогда атаману приходит в голову мысль – не рисковать, попытаться пока пробраться на Дон налегке, а сокровища до поры до времени припрятать. Тем более, что и место рядом – приметное, укромное.

...Сняты с лошадей вьюки, наполненные золотыми и серебряными чашами, чеканной монетой. Уже присыпаны сокровища тонким слоем земли, и тут седоусый атаман приказывает собрать на месте бывшего бивуака все, что могло бы оставить следы. Потому собраны все до единой головешки, присыпаны землей костры. Даже золу и уголь – и те схоронили в яме!

Вот как можно представить ту историю, которая, возможно, и действительно произошла около двухсот лет назад на том месте, где впоследствии поселился крепостной крестьянин Иван Овчаров,

Да, над этим стоит задуматься!

А, может быть, места, известные Прокопову и Овчарову, хранят вовсе и не сокровища Калныша, а клад аланского царя Индиабу, что зарыт был, по арабским источникам, в кургане Контеббе, в 104 верстах от Таны (Азова)? Именно этот клад искали археологи из Венеции во главе с послом Джозафа Барбаро, присылавшие на Дон в середине XVIII века огромную по тем временам экспедицию в 127 человек!

Значит, клады все-таки есть, их нужно искать.

Много еще неразгаданных тайн хранят степные курганы.

Степные алмазы

И молодость,

И древность

Равноправно

Тревожат одержимостью меня...

Людмила Щипахина

Еще не утихли горячие споры вокруг этой удивительной находки, еще не сказала в этом споре ни одна из сторон определенное «да» или «нет», но одно уже совершенно бесспорно: геологическая наука стоит на пороге большого и очень ценного открытия.

А началось все в один из будничных, неприметных дней. Экспедиция геолога Василия Ружицкого брала последние пробы в рыхлых отложениях приазовской речушки Базовлука. Назавтра геологи собрались покидать порыжевшую и далеко не романтичную степь. И вдруг у самого плеса что-то ярко блеснуло. Осколок стекла? А может быть, просто кусок песчаника, отшлифованный потоком? Нет, совсем нет...

Ружицкий осторожно положил блестящий комочек на ладонь, легонько копнул песок, поднял другой – точно такой же, третий... Он не верил своим глазам. На ладони лежали чистейшие кристаллы алмаза. То, во что не верили и до сих пор не верят его коллеги, и в чем он сам был давно и твердо убежден.

Откуда же в приазовских степях алмазы? Может быть, они попали сюда случайно? Отнюдь нет.

В ту осень, когда геолог Василий Ружицкий нашел в Приазовье крохотные кристаллики алмазов, в Ростове-на-Дону гостила делегация из греческого города-побратима Волос. Мэр Волоса сказал председателю горсовета на официальном приеме:

– А ведь это в ваши места приезжали наши предки-аргонавты в поисках золотого руна...

Как ни парадоксально, но история алмазов, найденных геологами в Приазовье, восходит именно к тем далеким незапамятным временам.

Эллинский царь Пелиас, рассказывает легенда, отправил из Греции к берегам Понта корабль с наказом добыть золотое руно. Самые знаменитые герои были на борту корабля аргонавтов – Геракл, Кастор, Полидевк, а капитаном у них – храбрый Язон. Опасные приключения пережили аргонавты, прежде чем вернулись на родину с желанной добычей. И не повстречай они на черноморском берегу волшебницу Медею, не выполнили бы грозного наказа Пелиаса. Только не принесли счастья награбленные сокровища ни царю их, ни храброму Язону. Погиб Пелиас, убила Медея детей Язона, изменившего ей. А сам Язон умер в безвестности, раздавленный остатками разрушившегося от ветхости корабля «Арго».

Но все это – лишь легенда.

Впрочем, о сказочных богатствах приазовских и причерноморских земель рассказывают не только эллинские легенды. По свидетельству Страбона на берегах негостеприимного для греков Черного моря (тогда Аксенского, или Евксинского) путешественники были удивлены обилием щедрых даров природы и несметными сокровищами.

Видимо, вовсе неспроста родился миф об аргонавтах, приезжавших в эти края в поисках золотого руна!

Страбон писал в своей «Географии» о святилище морской богини, спасительнице утопающих – Левкофеи. Живя на земле, она была смертной женщиной, а утонув, якобы превратилась в богиню. В память о мачехе приемный сын ее Фрикс воздвигнул в приазовской степи величественный храм. Время уничтожило его следы, ветры давным-давно развеяли могучие каменные стены, а история все-таки помнит о нем. И не столько о самом храме, сколько о сокровищах, что были собраны под его сводами.

Тайну этого неведомого храма приоткрыли археологи совсем недавно. На Таманском полуострове, у Ахтанизовского лимана они нашли остатки древнего святилища, относящегося ко II веку до н. э. Находка как находка, археологи находили святилища и получше. Но крепостная стена вокруг святилища оказалась самой необыкновенной из всех крепостей в мире. Она оказалась почти целиком сложенной из произведений искусства! То были мраморные статуи и целые скульптурные группы, барельефы и горельефы, покрытые позолотой и искусным орнаментом надгробия. Больше того – среди них оказалась статуя Афродиты – богини любви и красоты. Афродиту Таманскую ученые уверенно сравнивают со знаменитой Венерой Милосской. Конечно, они совершенно разные – наша Афродита и луврская Венера! Но по мастерству исполнения, по изяществу, с каким в этих скульптурах передана красота человеческого тела, они могут соперничать.

Как же случилось, что все эти великолепные произведения искусства превратились в... камни для крепостной стены? Не могли же люди, из среды которых вышли талантливые мастера, так безжалостно обойтись со своими шедеврами?

Вот как это можно объяснить.

Крепость на Тамани возникла в I веке н. э. То было бурное время войн и набегов. Не только греков влекли сокровища степного Приазовья. С каспийских берегов, как сообщал Страбон, пришло сюда сарматское племя аспургианов, согнало с этих земель коренных жителей и начало войну с боспорским царем Полемоном. Когда аспургианам пришлось туго, они, как иные варвары, наскоро возвели укрепления из произведений искусства побежденного народа...

Но какое же отношение имеют все эти археологические находки к экспедиции геолога Ружицкого? А самое прямое. Дело в том, что севернее Тамани, в устье Дона, к нам дошло еще одно из свидетельств о неведомом храме Левкофеи. Во время раскопок Танаиса археологи обнаружили захоронение неизвестной, но, судя по всему, очень знатной женщины. На ней был золотой нагубник с миниатюрными бусинками из агата, бронзовыми застежками и... крохотным драгоценным камнем-алмазом.

Алмазы в ту пору грекам были известны уже очень хорошо. И уже тогда высоко ценились. «Адамас» в переводе с греческого значит «несокрушимый», «непобедимый». Из греческого это наименование пришло к славянам, превратившись в «адамант» (то есть бриллиант). В средние века существовало поверье, будто алмаз растворяется в свежей козлиной крови, но вряд ли кто-нибудь пытался это проверить на практике: обладатель алмаза дорожил им как талисманом, сопутствовавшим в боях и походах.

В старину каждый алмаз становился объектом самой острой и безжалостной борьбы, и путь его по странам мира был отмечен кровью. Знаменитый «Регент», алмаз весом в 140 карат (1 карат равен 0,2 грамма), украшает сейчас коллекцию парижского Лувра. Его нашел индус-невольник, работавший на алмазных копях. Камень не принес невольнику счастья, хотя ему и удалось бежать вместе со своим сокровищем. Много месяцев скрывал беглец алмаз под повязкой на голове, выдавая себя за раненого, пока не поверил тайну приятелю-матросу. Матрос убил простодушного индуса, похитил алмаз и продал его за тысячу фунтов стерлингов английскому губернатору Мадраса Томасу Питту. Питт перепродал его – уже за несколько миллионов – герцогу Орлеанскому, тогдашнему регенту Франции. В 1792 году камень исчез, но ненадолго. Уже в 1799 году Наполеон выкупил камень и украсил им эфес своей шпаги. Империя, шпага, а вместе с ними и «Регент» были безвозвратно утеряны при Ватерлоо. Алмаз достался пруссакам и только значительно позже вернулся в Париж, на этот раз в музей...

Алмазы не только доставались ценой крови. Ими расплачивались за кровь. Один из алмазов – знаменитый «Шах», украшавший трон Великих Моголов, был подарен персидским правительством русскому императору в виде... компенсации за убийство А. С. Грибоедова. И царский двор принял этот «дар», как будто он мог восполнить бесценную потерю!..

А знаменитый драгоценный камень в 195 карат, украшавший царский скипетр, был приобретен графом Орловым у французского гренадера (тот похитил его где-то в Индии) за 450 тысяч рублей золотом. Екатерина II, которая получила этот камень в дар, щедро наградила Орлова, назначив ему ежегодную пенсию в четыре тысячи рублей и пожаловав дворянскую грамоту.

Но все эти драгоценные камни были все-таки нерусского происхождения.

Откуда же появились алмазы в Приазовье? Привезли ли их сюда с собой греки-колонизаторы? Или степные племена, жившие здесь, добывали их в жестоких войнах с неприятелем? Вопрос этот еще ждет ответа. И тропинку к ответу прокладывают, как ни странно... геологи.

Греки приезжали в степи Причерноморья и Приазовья за золотым руном. Не точнее ли – за драгоценными камнями? Теми самыми, что собраны были в сокровищницах храма Левкофеи. Ведь не из Греции же доставлялись сюда опасными морскими дорогами драгоценности, «коим не было счета», как свидетельствовал Страбон!

До Октябрьской резолюции в науке бытовало мнение, что алмазных месторождений в России нет. Но вот четверть века назад советские геологи обнаружили алмазные россыпи на западных склонах Урала. После Отечественной войны был открыт один из богатейших в мире алмазоносных районов в Якутии. И вот – случайная находка Василия Ружицкого, но... уже на Русской платформе.

Что такое Русская платформа? Это, проще говоря, территория Европейской части нашей страны. Уже в советское время здесь найдены крупные месторождения железа, титаноциркониевые россыпи, калийные соли и многие другие полезные ископаемые. Не было лишь алмазов. А ведь по своему геологическому строению Русская платформа имеет много общего с районами Южной Африки и Сибири, где были найдены кимберлитовые трубки. Видимо, просто у геологов «не доходили руки» до старых-престарых и, казалось бы, хорошо изученных земель. Впрочем, мешал искателям алмазов и мощный покров четвертичных отложений.

А алмазы все-таки есть!

Откуда же они?

Кристаллы алмазов, как предполагают геологи, могут быть принесены в рыхлые отложения Безовлука из коренных месторождений алмазоносных кимберлитов. Подтверждается это тем, что почти везде вместе с алмазами найдены их характерные спутники в кимберлитовых трубках и прежде всего – ярко-красный минерал пироп.

«Красная тропа» пиропа в свое время привела геологов к коренным месторождениям алмазов в Якутии. Следуя за этим минералом, разведчики недр открыли первые в нашей стране кимберлитовые трубки.

В Приазовье, в районе так называемого Покровско-Киреевского разлома, вулканические породы, обнаруженные геологами, близки по своему составу к кимберлитам. Вполне возможно, что пиропы или близкие к ним минералы могут быть найдены и в долине Северского Донца – одного из притоков Дона. И закономерен потому вопрос: не отсюда ли вывозили их к себе на родину аргонавты?

Миф о золотом руне имел, выходит, под собой довольно реальную основу. Но почему же в таком случае степной край перестал вскоре привлекать к себе искателей алмазов? Видимо, просто потому, что алмазы лежат не только в прибрежном песке, но и поглубже. Понадобился не один век, прежде чем земля открыла людям свои тайны.

* * *

Когда я познакомил с этим очерком ростовских геологов, они тоже разделились на две спорящие стороны. «Находка Ружицкого бесспорна, но она еще не доказательство того, что в Приазовье есть алмазы», – говорят одни. «Алмазы все-таки есть, но искать их нелегко, очень уж сложно строение Русской платформы», – отвечает скептикам другая, более многочисленная группа.

Я рассказываю об этом потому, что алмазы – тоже одна из неразгаданных до конца тайн донской земли. Проще всего отвергнуть необычную гипотезу. Гораздо полезнее верить в нее и искать.

Загадка старой крепости

И вьявь я вижу пред собою

Дней прошлых гордые следы...

А. С. Пушкин

Любопытная заметка появилась в газете «Приазовский край» 22 декабря 1913 года. В разделе «Происшествия» сообщалось, что в Ростове на углу Большой Садовой улицы и Богатяновского переулка извозчичья пролетка неожиданно провалилась в огромную яму, которой... прежде не было на улице. Комиссар городской управы А. X. Гурьев, оказавшийся поблизости, установил, что на глубине двух-трех саженей от поверхности проходит потайной подземный ход.

Сообщение, напечатанное в газете, не было досужей фантазией корреспондента. Старожилы Богатяновского переулка (ныне Кировского проспекта) припоминают другой факт. В 1911 году на Никольской (теперь Социалистической) улице рыли траншею для канализационных труб и... тоже наткнулись на подземную галерею. Спешно приостановили работы, вызвали представителей власти и, «дабы не вносить смуты в умы горожан», поспешили заложить потайной ход кирпичом. Один из очевидцев этой истории – геодезист Зигмунд Константинович Рыгельский (он живет и сейчас на этой улице) с улыбкой вспоминает, как разгневалось начальство, увидев на городской карте нанесенный им план подземелья. Рыгельский даже успел осмотреть вход в загадочный тоннель. Начинался он неподалеку от Дона у знаменитого Богатяновского источника и уходил на север. И построен не кое-как, стены были выложены тесаным камнем, оштукатурены, можно было встать во весь рост.

Ростовские катакомбы... Даже многие коренные ростовчане не знают об их существовании. Скажут, газетный корреспондент мог преувеличить или добавить что-то от себя, а Рыгельский – попросту подшутить над доверчивыми людьми.

Признаться, я и сам не верил в эту историю. Да и было отчего не верить, если в самом компетентном по этой части учреждении – в городском отделе подземных сооружений – авторитетные люди убедили меня, что никаких потайных ходов в городе нет и в подтверждение выложили на стол самые подробные карты за целое столетие. Один из сотрудников, желая подшутить, даже рассказал историю о том, как в двадцатых годах воры-налетчики ограбили в Ростове банк, сделав полуверстовый подкоп (а на поверку-то никакого подкопа и не было). А вы ищете какой-то тоннель... Никаких документов о таинственном подземелье не нашлось ни у главного архитектора Ростова, ни в горисполкоме.

А жаль...

Жаль потому, что катакомбы в Ростове все-таки есть. Их никто не выдумал. Больше того. В 1835 году горный инженер М. Б. Краснянский нанес на план крепости Дмитрия Ростовского тоненькую ниточку – подземный ход, Одна лишь ниточка в разрезе грунтов... По мнению Краснянского, подземный ход начинался от Архангельских ворот крепости и тянулся к самому Дону. Краснянский датировал это сооружение 1761 годом. Копия этого плана затерялась в его личном досье, которому не очень-то придают значение работники архива.

И тоже жаль...

А теперь представим себе, как могли возникнуть в Ростове потайные катакомбы.

* * *

В августе 1695 года Петр Первый со свитой ехал по донскому правобережью. Направлялся он из Черкасска к Азову, царя одолевали думы о заветном выходе к морю, о том, что нелегкой будет борьба с турками, державшими тогда в своих руках ключи от донского устья. Обозы уже прошли к Темернику, и Петр спешил догнать войска. День был жарким, и притомившиеся сановники поотстали.

У крутоярья, под самой дорогой шумел источник, пробиваясь к Дону. Петр слез с коня, попросил чашу, напился холодной и прозрачной, как стекло, воды, потом, обтерев усы, произнес:

– Богатый источник!

Так и окрестили с тех пор родник «Богатым», а когда возникла здесь слободка, дали ей имя «Богатяновка». Слободка стала много лет спустя одной из посадских улиц – Богатяковским переулком. Соседняя с ней улица именовалась Петровской – в царскую честь.

Но в ту пору, когда останавливался у Богатого источника Петр, не было еще ни Ростова, ни Богатяновки. Только ниже по Дону, в устье Темерника, стояло три больших дощатых барака и несколько палаток – русский «гошпитальный двор». А на самом Темернике, километрах в двух от его устья, стучали молотки плотников – они чинили галеры, искалеченные турецкими ядрами, Да на левом берегу Дона виделся в знойном мареве курган Кобяк-Салган – некогда ставка Тамерлана, а тогда пограничный знак между Русью и Турцией (это как раз там, где в наши дни расположен город Батайск).

Неудачным был поход Петра, пришлось оставить туркам Азов и Таганрог, с трудом удержав Черкасск и Темерницкий порт. Русские купцы принимали здесь гостей не только из Константинополя, но даже из далекой Венеции. Торговля росла, нужно было думать о безопасности южных границ России. В декабре 1749 года императрица Елизавета Петровна подписала указ, предписав «учредить таможню русскую на Дону, у устья реки Темерника, против урочища, называемого Богатый Колодезь, где и донские казаки могут вести свою торговлю с приезжими греками, турками и армянами».

Год 1749-й и считают годом рождения Ростова-на-Дону.

Строилась таможня спешно. Из добротных бревен клали срубы под склады, рыли землянки, сооружали причал. Собирались осесть здесь надолго, хотя место было беспокойное, ненадежное, открытое набегам с «Дикого поля».

К осени следующего года на пустынном берегу у Богатого источника поднялся поселок. И если Петербург был окном России в Европу, то Темерницкий порт стал ее воротами на Юге, По тому времени это было единственное место, через которое Русское государство могло вести морскую торговлю со странами Черного и Средиземного морей. Помимо прочего, в районе таможни была самая удобная переправа через Дон на Кавказ.

Место у Богатого колодца было удобное, селились здесь «люди разного звания». Приехали «московской первой гильдии купец шелковой мануфактуры и заводу содержатель Василий Хастатов, калужский первостатейный купец Никита – сын Шемякин и ярославский первостатейный купец – Алексей Ярославцев». Они-то и составили «Российскую и Константинопольскую торгующую компанию». Сбывали за границу уже не только холсты, масло да икру, но и железо, чугун с уральских заводов.

А тем часом в Петербурге уже рождался проект мощной крепости, которую предполагалось построить у Богатого источника. С особым поручением отправили на Дон военного инженера Александра Ригельмана. Участок, выбранный для строительства (район теперешнего Кировского сквера) понравился гостю: место ровное, сухое, открытое в жару задонским ветрам с прохладой.

Строили долго и трудно. Камень ломали у Богатого источника, лес рубили в Леонтьевских и Глухих буераках – на Миусе и Кальмиусе. Тогда берега этих рек были покрыты густыми зарослями бука и граба. Сотни телег подвозили землю, засыпали балки. А начинались дожди – бурные потоки начисто смывали насыпи. Тревожили строителей набеги крымских татар и черкесов.

Пришла зима – новые трудности появились. О них в документах говорится так:

«…С вступлением в работу прошлого 1761 года декабря 17-го числа в силу указа заработанные деньги поныне не получали и будучи в той работе платьем и прочим весьма оборвались, что уж в работу ходить в одежде такой в мороз не могут...».

Если крепостной вал нанести на современную карту Ростова, он пройдет по улице М. Горького, Нахичеванскому переулку, улице Станиславского и проспекту Чехова. Еще совсем недавно между Университетским и Крепостным переулками можно было заметить остатки этих некогда грозных фортов и бастионов. Улица, где расположен современный Кировский проспект, стала основной крепостной магистралью.

Крепостные стены (так никогда и не одевшиеся в камень) поднимались высоко над Доном. Из амбразур и с редутов выглядывали стволы мощных по тому времени пушек. А вокруг – глубокие рвы, опасная преграда для врага.

Ригельман строил крепость по всем правилам военного искусства. Предусмотрел он и возможность длительной осады крепости неприятелем. Так появился, наряду с другими сооружениями, потайной подземный ход. Шел он из самого центра крепости к Богатому источнику.

Друг Ломоносова, Ригельман, составил по его поручению «Ведомость и географическое описание крепости святого Дмитрия Ростовского» – первое обстоятельное исследование по начальной истории Ростова и его окрестностей. В этой книге-то и упоминается подземный ход, который принимался многими за плод фантазии!

А кто такой Дмитрий Ростовский, именем которого назвали крепость? Был в Малороссии казак Данила Саввич Туптало, постригся он в монахи, дослужился до митрополита в Ростове-Ярославском, а когда умер в 1709 году, церковь с ведома и одобрения царя объявила его «святым». Год закладки крепости на Дону совпал с «открытием мощей» новоявленного святого, вот и порешили дать имя его степной крепости. Произведен же в святые Туптало был, видимо, прежде всего потому, что оставил по себе память как ревнитель просвещения – это он сочинил «Жития святых», известные как «Четьи-Минеи», писал проповеди против раскольников и даже... драмы на духовные темы.

Почти одновременно с крепостью выросла слобода Доломановка (теперь это – Доломановский переулок). Любопытно, что жили здесь доломановские казаки, – они носили расшитый мундир, имевший наплечные шнуры вместо погон и эполет. Этот мундир назывался доломаном. Впервые такая одежда возникла в Венгрии еще в XVI веке как форма легкой кавалерии. В дальнейшем она перешла в другие страны. (В русской армии доломан носили гусары с 1741 по 1917 год).

...Просыпалась крепость на заре под звук сигнальной трубы и жила весь день под гром барабанов и военные команды. Все здесь было подчинено суровым законам военной службы. Когда в 1768 году началась русско-турецкая война, крепость стала одной из основных баз русской армии. А сражений крепостным стенам так и не пришлось увидеть. Не пригодился защитникам крепости и потайной ход к Богатому источнику. Кто знает, может, он превратился понемногу в неведомый склад войскового имущества? Ведь за два столетия никому еще не позволили обследовать подземные галереи...

Что еще можно сказать интересного о старой крепости? Приезжал сюда в 1778 году великий полководец, тогда еще генерал-поручик, А. В. Суворов. При его содействии на Дон из Крыма были переселены армяне, которые вблизи крепости создали город Нахичевань.

В 1782-1784 годах Суворов командовал Кубанским корпусом и часто бывал в крепости Дмитрия Ростовского. Здесь он готовился к походу против ногайцев, совершавших набеги на русские границы. Возвратившись из похода, Суворов поселился в доме коменданта крепости. В память об этом бывшая Мало-Садовая улица, где некогда находился дом коменданта, названа теперь улицей Суворова.

А еще раньше, до Суворова, бывал здесь прославленный русский адмирал Сенявин – создатель Азовской военно-морской флотилии. У Гнилой Тони он выбирал места для строительства верфи и эллингов. Говорят, что и Синявская слободка названа в его честь (только окрестили ее почему-то неверно – Синявской, а не Сенявской).

Служила крепость и другим целям. В ней допрашивали и пытали казаков, осмелившихся пойти против царских порядков. Томились в крепостной тюрьме семья Емельяна Пугачева и мятежный донской атаман Степан Ефремов.

Меньше века прослужила крепость. В 1797 году был образован Ростовский-на-Дону уезд с центром в крепости Дмитрия Ростовского. В 1811 году царь Александр I утвердил план города Ростова-на-Дону, А в 1835 году гарнизон и основное имущество крепости перевели в Анапу. Вскоре были срыты остатки валов, и только название Крепостного переулка напоминает теперь о некогда грозной цитадели.

Память о крепости сохранилась на городском гербе Ростова. Герб этот выглядел так. Слева, на голубом фоне изображалась крепостная башня с андреевским флагом, а справа, на красном фоне – трофеи русских войск: кольчуга, шлем, лук и стрелы. Вокруг – дубовый венок. И хотя Ростов многие годы был прежде всего торговым центром, герб его говорил о военном прошлом, о старой крепости.

* * *

Прошлым летом Зигмунд Константинович Рыгельский привел меня к полузаваленному входу в тоннель. Отыскать его не так просто: настолько искусно он замаскирован громадными валунами и кустарником. При свете карманного фонарика делаем в провале несколько шагов и... упираемся в стену, выложенную из камня. Наверху – знойный полдень, а здесь под ногами – липкая грязь (рядом ведь – Богатый источник). Тоннель сворачивает вправо, можно пройти еще метров пять и – новое препятствие: грунтовой оползень перегородил галерею. А что дальше?

Нет, такая разведка ничего не даст. Нужны лопаты, кирки, нужен, наконец, самосвал и главное – не энтузиазм одиночек, которые могут лишь испортить все дело, а научный поиск.

Не так просто организовать этот поиск. Подземный ход расположен почти в самом центре города. Начинать раскопки – значит нарушить нормальную жизнь густо населенного района, может быть, даже приостановить работу многих предприятий. А, кроме того, очень уж много у нас маловеров – они и входа в тоннель не видели, верят слепо старым городским планам. Да только эти планы не совсем точные...

Так и остается пока еще без ответа загадка старой Ростовской крепости.