Текст книги "Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории"

Автор книги: Владимир Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

ИДЕЙНЫЕ ПЕРИПЕТИИ ЛЕВЫХ

Сейчас уже трудно вспомнить, чтобы во главе коммунистов находился кто-то иной, кроме Зюганова. Геннадий Андреевич прочно занял в общественном сознании нишу партийного трибуна. Бесконечные разговоры о расколе в КПРФ, о появлении нового лидера, о готовящейся отставке всегда идут в конечном счете на пользу Зюганову.

Каким-то образом ему удается пересилить любую оппозицию и оформить развод тихо.

Уходящие как-то особой волны не поднимают, даже такие бузотеры, как Шандыбин.

Ответ прост – Зюганов очень грамотный аппаратчик, еще старой цэковской школы.

Геннадий Андреевич в общении очень приятный человек, безукоризненно вежливый, внимательный, готовый поддержать светскую беседу и рассказать тонкий анекдот.!

Я не помню ни одного случая, чтобы Геннадий Андреевич, придя на съемку, не поздоровался со всеми находящимися в студии. Он никогда не откажет в автографе или общем снимке, а особо понравившимся раздаст визитные карточки, не преминув заметить, что при предъявлении оной в некоторых заведениях обязательно нальют бесплатно сто грамм.

Зюганов безукоризненно одет и следит за собой. Его замечательный голос сводит с ума многих, и при всем при этом количество сторонников КПРФ никак не превысит критическую массу. Несмотря на временные и локальные успехи, общая тенденция все-таки негативная.

Нельзя не отметить и скольжения, которое постоянно присутствует во взглядах коммунистов. Из жупелов мирового прогрессивного человечества они постепенно превратились в пожилую аморфную массу.

Тем не менее, когда я вижу лица митингующих или радикально настроенных левых, генетическая память приходит на помощь и расслабляться не удается.

Хотя двенадцать лет и большой срок, но уверен, что своей былой мощи старые бойцы не растеряли.

По большому счету Зюганову удалось притушить волну коммунистического реваншизма и развести понятие красно-коричневой угрозы на два раздельных направления. Коричневые все-таки теперь сильно отличаются от красных. Поражение 1996 года во многом поставило точку и на карьерных притязаниях самого Геннадия Андреевича.

Он вполне мог проделать трюк Ющенко, вывести своих сторонников и более чем обоснованно требовать честного пересчета голосования, но, продумав всю ночь, не решился. Должно быть, пришло осознание всей ответственности, которая бы обрушилась на плечи, да и вряд ли кто-то лучше, чем он понимал, что хотя и есть, бесспорно, очень профессиональные управленцы, способные поработать в правительстве, но вот заново перетряхнуть всю страну в пользу Советов вряд ли возможно без большой крови.

А вот кровь-то Зюганов не приемлет.

Своим поступком Зюганов заложил основы эволюционного развития страны и создал предпосылки социал-демократического движения.

Анализ поведения коммунистической фракции в Думе всегда показывает, что их точнее называть социал-демократами, чем коммунистами. Несмотря на обилие голосования «против», они принимают активное и позитивное участие в работе, в особенности над социально ориентированными законами, что, как правило, считают проявлением популизма, но во многом – это и есть забота о людях. Привычка неуважительного отношения к побежденным не всегда оправданна. Думаю, что отсутствие большинства в Думах с 1993-го по 1999 год у проолигархических и семейных фракций сыграло сдерживающую роль в разграблении страны.

При этом роль коммунистов не надо преувеличивать, они были столь сильно заняты внутренними разборками, что не могли хоть как-то значимо повлиять на позитивный процесс государственного строительства.

Естественное желание приписать себе успехи правительства Примакова, пришедшего на смену Кириенко, вряд ли справедливо. Взгляды Евгения Максимовича очень далеки от коммунистических: его человеческая порядочность и мудрость, а также жесткая, прозрачная и принципиальная позиция, даже при всем страшном противодействии Семьи, все-таки дали свои результаты. Думаю, что роль Примакова в современной истории недооценена.

Несправедливо называть КПРФ преемником коммунистической идеологии, очень далеко отошли они от своих отцов-основателей. Не случайно ортодоксальную платформу с радостью занимают карликовые партии, в своих названиях претендующие на часть великого исторического наследия. Они чем-то напоминают бледненькие опята, распушившиеся на старом пне. У каждой из этих партий есть свои лидеры и фанатичные последователи, претендующие на единственно чистое прочтение марксизма-ленинизма.

Нины андреевы и анпиловы вместе с сажи умалатовыми составляют некое околокоммунистическое брожение, возникая на митингах и телевизионных передачах в окружении своих верных поклонников. Они не меняются со временем, производя все более театральное впечатление.

А ведь еще не так давно угроза со стороны Анпилова казалась реальной, но сейчас он уступил место Лимонову, который, как это часто бывает с ультра, уже и сам не ведает, какого он окраса, замутив грязный политический коктейль из правых и левых идей, скрывая за поэтической формой и галифе неспособность выстроить сколько-нибудь стройную систему взглядов.

Сравнивать Анпилова и Лимонова несправедливо по отношению к Анпилову. Его никак не упрекнешь в отсутствии смелости и бесшабашности. Лимонов у меня на передаче с ненавистью срывающимся фальцетом кричал: вы что, хотите меня спровоцировать, чтобы меня опять посадили в тюрьму? В его голосе звучал искренний страх и нежелание снова оказаться в неволе. Вполне понятное общечеловеческое чувство, если бы не стремление отправить туда своих молодых бойцов, ни сном ни духом зачастую не осознающих последствий собственных акций, распланированных для них старшими товарищами.

Анпилов не таков, если он призывает на бунт, то можно быть уверенным, что, в отличие от Лимонова, он ни за чьей спиной не спрячется. Будет первый, с горящим взором звать своих сторонников на бой, и обязательно в мегафон (по-моему, у Анпилова их целая коллекция). Хотя бойцы его, конечно, отличаются от лимоновцев и возрастом и резкостью. Во время дебатов Жириновского с Анпиловым бабушка, защищавшая Виктора, сказала замечательную по своей простоте фразу: "Жириновский, вы смотрите, не трогайте Ленина, а то вам Анпилов язык-то откусит". Страшно представить себе такую картину. Хотя, кажется, откусывание уже становится чуть ли не распространенной угрозой в политическом бомонде. Еще один, но уже верный сталинец доктор рабочих наук Шандыбин оказался вовлечен в боксерский поединок в здании Государственной думы против депутата Александра Федулова, неопределенной политической ориентации, но по риторике тяготеющего к ЛДПР. После непродолжительного и невпечатляющего обмена движениями, при котором Шандыбин напоминал пловца, разучивающего стиль плавания по-собачьи, а его оппонент все никак не мог определиться со стойкой, меня особенно порадовал комментарий последнего: "Видите ли, я боксер и всегда мог использовать очень эффективный прием против моего противника – укусить его за нос". Все-таки общение с политиками расширяет мое представление и о спорте.

Странности поведения этих людей не могут не отражаться и на их позиции. Так, сталинизм Шандыбина носит какой-то сакральный характер, как и ленинизм сторонников Анпилова. К ним вождь приходит во сне. Ленин надиктовывает свои новые труды, которые анпиловские поклонницы публикуют. Сталин же, по признанию Шандыбина, являлся к нему в течение года каждую ночь, правда, сказал он немного:

"Рухнет СССР, и все меня предадут, один ты, Вася, останешься верным коммунистом".

Бесспорно, с такой аргументацией нет шансов на большое количество сторонников. В зависимости от разной степени артистической одаренности политических маргиналов, им иногда удается переманить на свою сторону и политиков, находящихся в поиске новых лиц. К таким относится и Жириновский, не раз предлагавший руку дружбы и Лимонову, и Анпилову. Удивляет, когда к ним обращаются политики демократической ориентации, с репутацией людей умных и глубоких. Как они не смогли разглядеть абсолютно классическую для русской литературы ситуацию. Ведь Лимонов один в один персонаж «Бесов» Достоевского. Жаль только, что ни российская история, ни литература ничему не учат.

Общее для всех левых партий, как крупных, так и карликовых – это отсутствие хоть сколько-нибудь продуманного плана по проведению преобразований в обществе после их прихода к власти.

Я имею в виду не первый очевидный шаг – банкеты и расстрелы, дележ постов, а второй. Делать-то что? В СССР уже не вернуться, да и желающих нет, и начинаются виляния хвостом. Так, Лимонов заявляет, что они ни при каким обстоятельствах и не станут правящей партией, да и задача их только войти в Госдуму.

Ну а коммунисты требуют чего-то очень глобального, правда, совсем уж не ясно как достижимого, поскольку лозунгам уже давно никто не верит. Особенно сложно верить, когда выясняется, что в КПРФ нет места ни истмату, ни диамату, и религия из опиума для народа превратилась в естественную часть мировоззрения современных коммунистов, что для меня, как для человека, читавшего, и внимательно, труды В.И. Ленина, все это богостроительная ересь в стиле Луначарского.

Во многом КПРФ сейчас потеряла мощное и стройное идеологическое наследие и судорожно пытается угодить очень разным настроениям, существующим в обществе.

Впервые за восемьдесят лет не пытаясь подмять под себя идеологическую поляну, а угодить всем цветочкам на ней. Такая всеядность очень опасна, потому что теряются идеологические ориентиры, и партия, уже не являясь передовым отрядом рабочего класса, становится бизнес-структурой, обеспечивающей идеологическую базу спонсорам в зависимости от их пожеланий, в обмен на поддержание высокого статуса и уровня жизни партчиновников.

Зюгановцы пошли еще дальше и привнесли несвойственный истинным коммунистам националистический душок.

Как только появляются разговоры о том, какой процент той или иной национальности должен находиться в органах власти и СМИ, пиши пропало, не удержится партия, начнет быстро терять свои позиции, смыкаясь с ультраправыми всех мастей.

В последние годы в России опять наметился подъем этого страшного недуга.

Преступно не любить свою Родину, патриотизм высокое чувство, а вот национализм низменное, порочное.

Мой близкий друг, великий русский поэт Михаил Генделев рассказывал о своем общении с замечательным, онким и энциклопедически образованным Вениамином Ерофеевым. Венечка тяжело болел, у него был рак, и, по мере прорастаний метастаз в мозг, он на глазах терял свои былые способности и как-то даже глупел. А уже совсем незадолго до смерти, на фоне угасания мыслительной деятельности у него развился антисемитизм, исходя из чего Михаил сделал вывод, что антисемитизм – это болезнь, свидетельствующая о проблемах умственной деятельности.

Антисемитизм – это частность, но посмотрите на лица ультранационалистов и их поступки, и с утверждением Генделева будет довольно сложно не согласиться.

Макашов, ожесточенно показывающий оскорбительный жест в ответ на протянутую руку космонавта Леонова, Миронов, призывающий к погромам, да и вообще лица скинхедов и националистов всех мастей, что наших, что прибалтийских, – разве это лица людей, с которыми вы бы хотели общаться? На них на всех печать.

Расцвет русского национализма абсолютно понятен и прогнозируем, завывания по поводу злобных их и забитых, обманутых нас всегда были спасением. Это блестяще работает на выборах, помогает рекрутировать одержимых и в любом обществе приводит к расколу и преступлениям.

Дорога в никуда, причем начинать разыгрывать эту партию довольно легко, вот остановить и отмыться потом практически невозможно.

Один из самых ярких политиков на этой поляне – Дмитрий Рогозин. Я его помню с 1986 года, он только закончил журфак и пришел работать в штат ИМЭМО. Дима всегда был очень заметной фигурой – статный, холеный, красивый, хорошо говорящий, спортивный, в молодости он серьезно и успешно занимался гандболом.

Его политические позиции тогда были очень далеки от нынешних, он занимался Северной Америкой и тяготел ко взглядам республиканской партии. Со временем он как-то незаметно оказался на плаву, причем в довольно странных компаниях, и покидал их всегда разочарованным и с каким-то осадком. Не задались отношения ни со Скоковым, ни с Лебедем, где-то там всегда присутствовал и еще один политик с очень смутной биографией – Сергей Глазьев.

Организации менялись, но постепенно формировался образ, да и во всех видах деятельности обычно присутствовал дипломатический уклон. Защищая интересы русских в ближнем зарубежье, Дмитрий Олегович всегда очень корректно обозначал, что имеет в виду всех соотечественников, которые считают русский язык и культуру для себя родными, а отнюдь не только и не столько национальный аспект. Только вот компания, в которой всегда находился Рогозин, расставляла куда более жесткие акценты.

Любое появление Рогозина носило и носит несколько театральный характер, что, наверное, связано и с его пониманием политики как публичного действия, да и сам Дмитрий Олегович любит внешние эффекты. Он мне рассказывал, как во время какойто встречи с чеченскими полевыми командирами все достали оружие и положили на стол. Дмитрий сделал паузу, улыбнулся и продолжил: "Так вот, когда я достал маузер, у них потекли слюнки".

Молодец, психологически очень точный ход.

Кстати, и при личном общении он предстает совсем другим, чем его экранный образ.

Он вообще большой, высокий и все делает очень вкусно, сочно, широко. Я пригласил его на передачу "Апельсиновый сок". Сев за стол, Дмитрий с грустью констатировал, что сладкое, то есть и выпечку, ему нельзя. Но тут его взор задержался на розеточках с повидлом, и глаз государственного мужа загорелся, моментально слетела вся значительность и полемическая агрессия и проснулся на редкость обаятельный сладкоежка. "А что это у вас, варенье, варенье мне можно, сливовое, замечательно, мое любимое, а еще есть?" – и он с радостью уговорил пару розеточек.

После этого я стал относиться к нему с человеческой симпатией.

До 2003 года Рогозина носило из стороны в сторону, он как-то чуть не потерялся и нашел очень мудрый путь – застолбить свое место в Государственной думе, побеждая в одномандатном округе от Воронежа. С казаками Дмитрий нашел общий язык и пользуется там поддержкой, да и любит этим побравировать. В силу своего характера он не может быть просто депутатом, а в меру таланта и не должен, поэтому он искал сильных союзников, но только с политической перспективой.

Народная партия с руководителем на тот момент Геннадием Райковым не смогла оценить всей широты рогозинских начинаний, да еще и наметившийся, но не состоявшийся во многом из-за жесткой позиции против Лужкова альянс с "Единой Россией" выдавили Рогозина в поле оппозиции. А с ненавистным ему Чубайсом у него, как у тоже оппозиционного политика, оказались общие взгляды на самое важное в российской политике. Точнее, на самого важного – на президента, Дмитрию всегда очень нравился Путин. Нравилось быть его уполномоченным по делам Калининграда, нравилось выступать с защитой российской позиции на ассамблеях Европарламента, и делал он это действительно очень профессионально и грамотно и, конечно, надеялся, что будет замечен. Не случайно довольно долго циркулировали слухи о том, что еще немного, и Рогозин займет пост министра иностранных дел. Но слухи не обозначают указа о назначении.

Появление фракции «Родина» во многом связано с умением Рогозина и почувствовать момент, и договориться, в том числе и в Кремле, особенно в условиях цейтнота.

Идея занять такую нишу выглядела замечательно и, конечно, не могла не восприниматься аналитиками как мощное противодействие КПРФ, поскольку борьба должна была развернуться именно за коммунистический электорат. Абсолютно очевидным это стало, когда подтянули и красных генералов, и патриотически настроенных историков, и Уж отдельное место отводилось Сергею Глазьеву, пожалуй, одному из самых удивительных политиков в истории современной России. Именно с его именем коммунисты связывали большие надежды. Он по праву числился главным экономическим мозгом оппозиции. Человек, получивший докторское звание в раннем возрасте в советское время, когда его нельзя было получить на сдачу в буфетах Белого дома и Думы, как это происходит постоянно сейчас. Сергей успел поработать и в правительстве Гайдара, но расстался с ним после подписания Ельциным указа 1400 о разгоне Верховного Совета, тем самым он навсегда перевел себя в ранг оппозиционных политиков. Глазьев не похож на публичного политика, говорит всегда тихо, смотрит так внимательно и с легкой улыбкой Джоконды. Экономические выкладки, которые он приводит, и советы, которые дает, всегда находят своих сторонников.

Совершенно непонятно, каким образом при полном отсутствии ораторских данных на выборах губернатора в Красноярском крае он пришел третьим, что было сенсацией.

Не надо, правда, забывать, что его успех во многом бь определен поддержкой КПРФ. Тем не менее у Глазьева всегда чего-то не получалось. Когда он должен был оказаться первым, вдруг что-то его непускало. Он во многом пытался, как кукушонок, забрать под себя структуры, которые его приютили. Но хозяева попадались с клювами пожестче, да и обычно за ним не шло достаточное количество людей. Глазьев просто не командный человек. Многие воспринимают его задумчивую блуждающую улыбку и молчание, как проявление согласия, но она на самом деле всего лишь означает, что он вас слышит. Конечно, многие с радостью обманываются, чтобы в самый важный момент убедиться в том, что это ваше мнение, что у вас была договоренность, Глазьев же считает совсем по-другому.

Совершенно очевидно, что за Глазьевым нет никакой команды, он политический одиночка, готовый с радостью часами говорить о природной ренте, но не ответить на большинство вопросов во время интервью.

Геращенко и Глазьев, Бабурин и Нарочницкая, Кругов и Леонов… Все, кто остались невостребованными, добро пожаловать в казанок. Уж больно много разных людей собрались вместе в "Родине".

Особенную пикантность придавал рекламный ролик какого-то прохладительного напитка, в котором использовали анекдотическую историю о готовке кошек. Дмитрий и Сергей обсуждают в пивной: "Ты олигархов не любишь?" «Нет» "Просто ты не умеешь их готовить".

А по партийным спискам «Родины» в Москве под номером один шел самый настоящий олигарх – Александр Лебедев, банкир и магнат, думаю, профинансировавший некоторую часть избирательной кампании. Лебедев баллотировался не только из-за необходимости финансировать «Родину», но и в связи со своей жесткой антилужковской позицией. Здесь уже просматриваются даже некие личные мотивы Рогозина.

Не мог Дмитрий так легко забыть свою попытку войти в руководящие структуры "Единой России", что довольно громко обсуждалось в печати. Но вот выступил резко против Лужков.

Однако доверять олигархам довольно сложно. Ненадежные они. Бегут прямо с поля боя, в последний момент. Лебедев покинул Рогозина и «Родину» за несколько часов до выборов, при этом прошел в Думу, но переметнулся во фракцию "Единая Россия".

Решение было эмоциональным, и зародилось оно во время передачи "К барьеру!", так как в ней прозвучали обвинения, которые нынешний олигарх и бывший офицер, сотрудник Первого главного управления КГБ СССР, не смог вынести.

В том памятном эфире, последнем перед голосованием, Чубайс столкнулся в полемике с Рогозиным. Должен честно заметить, что Дмитрий себя плохо чувствовал, приболел. Анатолий Борисович умеет сражаться против своих политических оппонентов. Всегда приходит блестяще подготовленным и еще припасает парочку домашних заготовок.

Дмитрия с самого начала застали врасплох, ему казалось, что правота его гнева, направленного против отца всех преобразований, столь очевидна, что Чубайс расплавится на месте. Этого не произошло.

Чубайс был ироничен, точен и держал удар, поясняя как свою позицию по приватизации, так и то, что он всегда хоть что-то делал, когда остальные только критиковали. Да, он допускал очень много ошибок и корит себя за них, но все равно именно благодаря ему и его команде удалось дать России свободу и навсегда победить коммунизм.

Рогозин, имея на руках письмо от РАО ЕЭС всем потребителям, среди которых были, конечно, и умершие, жестко охарактеризовал аморальность такого рода приемов в избирательной кампании, да и все отсылы к реальным олигархическим плодам деятельности Чубайса находили поддержку в аудитории.

Раз сто Дмитрий повторил фразу: "У нас все тюрьмы забиты теми, кто украл батон хлеба, а своровавшие миллионы их по телевизору жизни учат".

Казалось, что Дмитрий оправился и уверенно добьет Анатолия Борисовича, но у того были припасены сюрпризы.

Первой заготовкой Чубайс сместил акценты с себя на личность Рогозина. Его свидетель, господин Гозман, стал утверждать, что Дмитрий лично просил у него денег за поддержку позиции РАО ЕЭС. Гозман называл точную дату и время, когда это произошло, и чуть ли не был готов предоставить запись с камер слежения, подтверждающих такого рода встречу.

Рогозин возмущался, но как-то странно не мог вспомнить, была ли такая встреча или нет, а потом и вовсе стал утверждать, что впервые видит господина Гозмана.

Особенно сильно качнулся маятник голосования, когда Чубайс обвинил «Родину» и Рогозина лично в национализме и фашизме. Тогда он и сформулировал лозунг, довольно часто после этого повторяемый: "Вы фашисты, и я сделаю все, чтобы вас уничтожить".

По отношению к самому Дмитрию это звучало несправедливо. Он многократно говорил о том, что чистотой крови может гордиться только макака-резус. Но остается фактом участие коричневых организаций в избирательной кампании «Родины». А вся последующая эпопея с подписантами антисемитского письма навсегда закрепила за «Родиной» клеймо махровых антисемитов. Не добавила им очков и деятельность депутата Савельева, отметившегося не только антисемитскими шовинистическими литературными трудами, но и омерзительными драками в Думе с Жириновским, который на двадцать лет его старше.

Вся дальнейшая история «Родины» подтвердила отсутствие единства у людей, вставших под знамена новообразования.

Очень быстро вырисовались разногласия между Глазьевым и Рогозиным по поводу президентских амбиций Сергея, поражение которого во многом показало его личный рейтинг при отсутствии поддержки как КПРФ, так и рогозинской части "Родины".

Совсем анекдотичными выглядят и уход Геращенко в ЮКОС, компанию, бесспорно воспринимающуюся как олигархическую, при полном молчании со стороны «Родины», и иск Бабурина за право иметь свою «Родину», да и голодовка, как странно объявленная, также странно и прерванная.

Я довольно много общался с Дмитрием Олеговичем, пытаясь понять его мотивацию столь небезопасного с точки зрения медицины и странного метода политической борьбы. Дело даже не в требованиях, а в форме. Если бы власть пошла на поводу, то в Думе голодовки начались бы по любому поводу, да и не только в Думе, но и по всей стране. Стоит только раз дать слабину.

Если я понимаю правильно, то у Дмитрия Олеговича сложилось впечатление, что будет поставлен вопрос об отставке правительства или хотя бы социальноэкономического блока за абсолютно бездарно проведенную замену льгот на денежную компенсацию.

Во фракции «Родина» ждали постановки этого вопроса в повестку дня, но "Единая Россия" решила по-другому. То ли Рогозин почувствовал, что фракция начинает роптать и высказывать недоверие ему лично, то ли еще по каким-то причинам, но он отреагировал очень эмоционально и объявил голодовку, которую поддержали некоторые его коллеги.

Послали охранников за матрасами, которые по странному стечению обстоятельств оказались политизированного оранжевого цвета, и стали голодать.

Я созванивался с Дмитрием, поскольку волновался о здоровье и его, и других голодающих и не понимал, как из этой ситуации можно выйти, не превратившись в посмешище. Ведь очевидно, что политические противники не могли отнестись к этому серьезно. По городу ходили слухи и о том, что ребята подъедают, и как можно голодать и курить одновременно, и что у них там еды из японского ресторана сколько хочешь, да и что вообще-то веса они вроде зрительно не теряют, да и вообще, как заметил депутат Митрофанов: "А что, Рогозину давно пора худеть". Объективности ради надо напомнить, что и сам Алексей не отличается стройностью.

Не знаю, насколько все эти домыслы отвечают реалиям. Как это часто бывает, наша политическая элита придумывает такие ходы, что становится явным поголовное дурновкусие. Так, комитет Думы по регламенту вдруг решил посчитать, а насколько это дорого голодать, с учетом необходимого присутствия врачей и круглосуточного нахождения в кабинетах. А потом еще и эти странные похороны еды, когда проносили гробы какие-то активисты. Закончилось все это неприличие трагическим сообщением о гибели депутата-единоросса из Питера Рагозина, с пугающе похожей фамилией.

Тем не менее выход из голодовки так и не был очевидным, да еще и, как назло для Дмитрия, появилось совершенно омерзительное антисемитское письмо, подписанное многими членами фракции "Родина".

Сразу после публикации письма я позвонил Дмитрию на мобильный телефон и вывел его в прямой эфир радио "Серебряный дождь". Рогозин возмущался не содержанием письма, а фактом его появления. В ту минуту он не осуждал своихдепутатов, только говорил, что надо разобраться, и напирал на то, что уж больно все происходящее несвоевременно и не является ли оно провокацией с целью отвлечь общественное мнение от голодовки и от монетизации.

После радиопередачи Дмитрий предпринял ряд действий, и многие депутаты свои подписи отозвали, но самые одиозные остались.

Ужесточив затем свою позицию, Рогозин уже довольно резко стал высказываться и по поводу содержания послания. Тем не менее неопределенность его позиции осталась, поскольку никаких мер по отношению ни к членам фракции, ни к партии принято не было. Некоторые из подписантов перешли в бабуринскую "Родину".

Словом, какая-то неприличная суета.

Дмитрий Олегович решил прекратить голодовку, с одной стороны, по требованию Центрального комитета партии, а с другой – чтобы облегчить задачу президенту и одновременно добиться желаемого результата, поскольку президент не мог отправить в отставку правительство, пока шла голодовка, иначе все решили бы, что он принял свое решение под давлением.

Я с первого раза такую логику понять не смог, но и со второго тоже.

К сожалению, отсутствие простоты и тщательности характерны для «Родины». Сейчас она больше напоминает Гуляй-поле, каждый сам себе голова.

Самым слабым местом «Родины», да и всех партий на этом фланге, является полное отсутствие конкретики.

За время разнообразных эфиров я два раза задал Дмитрию Рогозину вопросы, ответы на которые у политиков должны отскакивать от зубов.

Первый вопрос – во время дуэли с Чубайсом: "Скажите, пожалуйста, а что вы конкретно предлагаете делать?" Вдруг наступила пауза, после которой так и не последовал ответ.

Второй – во время дискуссии с Ириной Хакамадой. "А кто будет определять, какой бизнес честный, а какой нет, и как определить, кто из олигархов честный, а кто нет?" Ответ меня не порадовал, хотя он был бесспорно честным: "Я сам и мои товарищи примем решение". Как я могу догадываться, такой же ответ готовы дать и Анпилов, и Зюганов, и Жириновский, и все прочие, строящие свои избирательные кампании на лозунгах отнять и поделить. Правда, уверен, что в связи с несовпадением классового чувства и списка товарищей у оппозиции единство не наступит никогда.

Рогозин очень остроумный человек, некоторые его комментарии ходят по Москве, как ранее гуляли эпиграмы Гафта. После рождения внука он сформулировал лозунг, под которым могут подписаться практически все: "Чтоб нашему роду не было переводу".

Именно он окрестил улыбку Глазьева – улыбкой Джоконды и не называет доктора Рошаля иначе как – антитеррористический. Когда возник конфликт между Савельевым и Жириновским, то Рогозин отказался идти против Владимира Вольфовича, дав очень красочное пояснение – корриды со свиньями не бывают.

Рогозин очень внимателен, и многие телеведущие получают от него замечательные эсэмэски. Порой кажется, что все заседания в Госдуме Дмитрий проводит за их составлением. Причем передачи смотрит внимательно, смакуя. Помню, как после битвы Хакамады с Якименко он пару недель смаковал выражение нашего комиссара по поводу Сорокина – калоед, – примеряя его к своим политическим противникам.

Рогозин очень внимательно относится к своим публичным выступлениям и всегда извлекает уроки из неудач. Проиграв Чубайсу на телевизионной передаче, но не на выборах, он разгромил многих и набирает силу от эфира к эфиру.

Яркий, эмоциональный, тонкий, обожающий свою семью, удивительно приятный в общении, он совершенно светский человек. Пожалуй, слишком любит жизнь, чтобы стать президентом. Речь не идет об опасности для жизни, просто работа главы государства настолько неблагодарная, что и врагу не пожелаешь.

По мнению многих, Рогозин человек расчета, не эмоциональный, а скорее актерский.

Действительно, у него иногда проскальзывают неискренние нотки, но это зачастую связано с общей бедой всех политиков – необходимостью повторять одну и туже мысль многократно.

Дмитрий с трудом находит союзников и расстается с ними очень по-разному. Тем не менее, как показывает опыт, в случае политической необходимости готов идти на компромиссы.

Именно компромиссы и подводят Рогозина, так как очень немногие слушают внимательно и до конца, что именно он пытается сказать, ожидая от него лишь жесткую критику с нотками крайнего патриотизма. Под его знамена стекаются люди, пугающие любого здравомыслящего человека своей агрессивностью и дремучестью. Необходимость формировать партию и постоянно бороться, в том числе и внутри «Родины» за союзников, делает его неразборчивым.

Сейчас Рогозин более трибун, чем ученый, и его сильная сторона – в критике, он это сам понимает и тем самым пытается нейтрализовать свои недостатки. Видимо, именно поэтому в «Родине» есть или были и Геращенко с Глазьевым, и Бабурин с Нарочницкой, и Леонов с Варенниковым, каждый из них известный специалист в своей области, и для них Рогозин не обладает авторитетом, что существенно ослабляет его позиции.

Рогозин, будучи замечательным рассказчиком, склонен к мифотворчеству и сам начинает верить во многие собственные придумки, что его подводит. Так, рассказывая о Беслане, где он действительно совместно с Михаилом Маркеловым себя проявил, Рогозин, чтобы, видимо, подчеркнуть свою мужественность, заявил, что служил офицером спецназа, но позже поправил себя – переводчиком на Кубе, после журфака.