Текст книги "Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра"

Автор книги: Владимир Мединский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

После Владимира Святого

...А начиналось все вовсе не благостно. У князя Владимира Святого было двенадцать сыновей от разных жен. 12 – это те, о ком мы знаем.

Первым из них самый старший и взбунтовался. Рассорившись с отцом, он бежал в Скандинавию, где и погиб. И стало у Владимира Святого только одиннадцать сыновей.

Потом другого сына Владимир заточил в тюрьму – вместе с невесткой, польской принцессой.

Уже спасая себя, Ярослав вынужден был бросить вызов отцу. История такая, что одна она уже ставит под сомнение – таким ли уж благостным стал Владимир после крещения.

Отец стал готовиться к войне с сыном, сын – к войне с отцом. Все мировые основы зашатались. А Ярослав уже вовсю торговался в Швеции по поводу найма варяжских дружин (в скандинавских сагах так он и остался под именем «конунга Ярислейфа Скупого»). Только смерть Владимира предотвратила этот мировоззренческий катаклизм – когда сын поднимает меч на отца.

Распря между братьями начиналась и после смерти Святослава, и после смерти Владимира... В XI веке Руси предстояло выработать некую идею, которая объединяла бы страну при неизбежной удаленности центральной власти и постоянном действии центробежных сил. При любом числе законных наследников.

Повод вскоре представился, и без пиара решение проблемы никак состояться не могло.

Начало резни

Креститель Руси Владимир Святой в конце своей многогрешной жизни приблизил к себе из всех своих многочисленных сыновей Бориса. Приходится так уклончиво говорить – многочисленных. Признанных, как мы уже отметили, было двенадцать. А сколько оставалось непризнанных при его гаремах, куда государь любил удаляться и после принятия христианства, не представляется никакой возможности сосчитать.

В общем, у престарелого отца – Владимира Красно Солнышко – Борис стал ходить в любимчиках. Со всеми, как бывает в больших и дружных семьях, после смерти главы рода вытекающими последствиями.

Борис возвращался из удачного похода на печенегов, а в это время в Киеве рядом с умирающим отцом находился его сводный братец, другой сын князя Владимира – Святополк. Он был старше своих братьев по возрасту и, как бы сейчас сказали, по-нахрапистее. Уже старшинство давало ему право на престол. Правда, против Святополка была тайна его происхождения. Не было уверенности, в общем, что Владимир – его отец. Потому что Владимир женился на его матери, когда она уже была беременна.

«Как можно унаследовать престол отца, если он тебе не отец?» – такой вопрос вводил в ступор мозги средневекового человека.

Но кроме этого, «избирательный ресурс» Святополка после смерти отца включал еще две составляющие для обретения верховной власти в стране.

Во-первых, этот князь оказался в нужное время в нужном месте.

Во-вторых, за ним стояла такая мощная, хотя и новая для Руси сила, как духовенство. Сила эта владела навыками управления общественными настроениями как никто другой – из Византии на Русь были присланы лучшие специалисты.Против Святополка был административный и нравственный ресурс Бориса. Отец явно готовил именно его к роли преемника. Владимир прекрасно помнил, что только счастливое стечение обстоятельств и помощь родственного клана дали ему самому возможность подняться из скопища придворных «отроков»-бастардов. Поэтому будущее своих собственных сыновей великий князь определил заранее: кто в каких городах должен править и кто будет преемником. Правда, его политическое завещание так и не было обнаружено. Если оно и было – то уничтожено.

Личные качества молодого князя Бориса вызывали к нему в народе и, говоря современным языком, элитах симпатии – достаточно вспомнить, что на момент смерти Владимира он возвращался с победой над грозным противником. Бояре в Киеве три дня не объявляли о смерти великого князя, ожидая прибытия Бориса в столицу.

Был еще не имеющий отношения к PR фактор, который тем не менее трудно игнорировать. Под началом Бориса находилось возвращавшееся из похода восьмитысячное войско, то есть он располагал реальной военной силой. Борис узнал о смерти отца в ста километрах от Киева, в военном лагере на реке Альте (почему-то она не раз еще появится в ключевых моментах рассказа об XI веке). «Поиди, сяди Кыеве на столе отни», – сказала дружина князю.

Борис неожиданно... отклонил идею дружинников. Отказался брать власть. Были у него какие-то свои резоны. Может, рассчитывал на приглашение от Святополка. А может, ожидал каких-то других важных известий из Киева.

И тогда дружинники ушли. Лагерь на Альте быстро опустел, а до Святополка дошли слухи о заговоре. Он сначала бежал из Киева, а потом подослал к Борису наемных убийц. Князя зарезали прямо в шатре главнокомандующего, а тело привезли на двор к сводному брату. Далее события развивались так.

«Опасаясь мести Глеба, единокровного брата Бориса, Святополк вызвал его из Мурома и приказал умертвить... Вслед за детьми болгарыни Борисом и Глебом настала очередь сына чехини Святослава. Этот князь пытался бежать (в Венгрию), но был настигнут и убит», – отмечает Скрынников [34]34
  «Славянское потомство Владимира стало первой жертвой семейной распри», – отмечает исследователь, но на самом деле матерью Бориса и Глеба была не славянка. Она была из Волжской Булгарии.


[Закрыть].

Из двенадцати братьев осталось восемь – так и шел обратный отсчет по трупам, словно в кровавом фильме Тарантино. Всем политическим расчетам и PR-раскладам была предпочтена – в духе XI века – остро отточенная сталь. Но и пиар сыграл свою роль. Еще какую!

СВЯТОПОЛК ОКАЯННЫЙ (980-1019). Остался в истории как мрачный персонаж. Он был вынужден в одиночку противостоять «более законным» сыновьям князя Владимира в борьбе за киевский стол. Ситуация не оставляла ему выбора: или все они его, или он их всех. В общем, такой расклад предрешил его судьбу. И – что для нас важно – репутацию. С побежденными в те века не церемонились, лишая не только жизни с помощью меча, но и любых положительных качеств – посредством пера.

Черный имидж Святополка

За совершенные им преступления Святополку суждено было остаться в истории под кличкой «Окаянный».

«Бежим, бежим, за нами гонятся!» – кричал он в беспамятстве. Дружинники отправлялись в разведку – проверить, не гонится ли кто за ними. Никого не было. А Святополк все кричал: «Вот, вот, гонятся, бежим!» – и не давал остановиться ни на минуту. «И забежал он куда-то в пустыню между чехов и ляхов и там кончил жизнь. Могила его в этом месте и до сего дня, и из нее исходит смрад», – говорит летописец.

Объял ли Святополка такой мистический ужас? Смердела ли его могила через века после смерти? Сомнительно... Но черный имидж Святополка был создан, и проявлялся в истории очень ярко.

Убрав конкурентов, он задобрил киевлян дарами, призвал на помощь поляков (польский король был его тестем) и, как казалось, надежно утвердился в качестве великого князя Киевского. Правда, поляки вскоре стали безобразничать (кажется, впервые тогда явили они на Руси этот польский народный обычай).

Воспользовавшись начавшейся заварухой, из Новгорода прибыл князь Ярослав (будущий – Мудрый). Естественно, пожаловал не в гости к Святополку. Пришел он во главе новгородской дружины и наемников-варягов (Ярослав был зятем шведского короля, варяги помогали ему и за деньги, и идейно, «как родственнику»). План, который он составлял против отца, удалось, не переписывая, осуществить против старшего сводного брата.

Всего через четыре года после вероломного убийства своих братьев и вокняжения в Киеве, Святополк Окаянный был разбит и подался в бега. Решительная битва произошла на той же реке Альта, рядом с тем самым местом, где был зарезан Борис.

В летописи сказано, что тогда на Окаянного нашел какой-то безумный страх. Вероятно, это было психическое расстройство. Он не мог сидеть на коне и носили его на ручных носилках, прямо как Карла XII перед Полтавой. Так и несли его вплоть до самого Берестья (Бреста).

Умение припечатать политического врага метким словцом, «навести» на него черный пиар – такая же часть профессиональной работы политика, как всякая другая. Ярослав блестяще справился с этой задачей. Политики XX века не раз пытались действовать так же, но были куда менее успешны.

Большевики приклеили к имени последнего русского царя кличку «Кровавый». А Русская Православная Церковь канонизировала его, как страстотерпца... Рейган обозвал СССР «Империей зла» – к США эта кличка обратно и вернулась.

Кто сейчас помнит, кроме профессиональных историков, что Ленин постоянно называл Троцкого эдак «ласково»: «Иудушка Троцкий?». Сталин гнал Троцкого не хуже, чем Яролав Мудрый Святополка. Совпадают даже отчаянные выкрики Троцкого, старавшегося убежать от страшного врага куда угодно и наконец осевшего в Мексике.

Но даже гениальный пиарщик Сталин не смог «обозвать» Троцкого так, чтобы эта «обзывалка» пристала к нему на века. И могила Троцкого никогда в легендах ГПУ не смердела.

Превратить Троцкого в предателя и негодяя большевики могли – но до Ярослава Мудрого им было расти и расти.

ТАРАНТИНО Квентин (р. 1963) – представитель коренного населения США. Мать-индианка дала ему имя в честь героя Клинта Иствуда в одном из телесериалов. Толком не умея писать (до сих пор он пишет с чудовищными ошибками), Квентин стал сочинять удачные сценарии фильмов. Его «Криминальное чтиво» с бюджетом в 1,5 миллиона долларов принесло 250 миллионов. Написанные Тарантино диалоги героев «Чтива» считаются сегодня неподражаемым образцом жанра.

Пример:

Vincent Vega: And you know what they call a... a ... a Quarter Pounder with cheese in Paris?

Jules: They don't call it a Quarter Pounder with cheese?

Vincent Vega: No man, they got the metric system. They wouldn't know what the

fuck a Quarter Pounder is.

Jules: Then what do they call it?

Vincent Vega: They call it a «Royale» with cheese.

Jules: A «Royale» with cheese! What do they call a Big Mac?

Vincent Vega: A Big Mac's a Big Mac, but they call it «le Big-Mac».

Jules: «Le Big-Mac»! Ha ba ba ba!

По-русски это будет так:

Винсент: А ты знаешь, как они в Париже называют четвертьфунтовый гамбургер с сыром?

Джулс: Они не зовут его четвертьфунтовый с сыром?

Винсент: Нет, мужик, у них там метрическая система. Они вообще не понимают, что за хрень этот четвертьфунтовый.

Джулс: Ну и как же тогда они его зовут?

Винсент: Они зовут его «Роял с сыром».

Джулс: «Роял с сыром». А как же тогда они зовут «Биг Мак»?

Винсент: Ну, «Биг Мак» – он и есть «Биг Мак», но они его называют «Лё Биг Мак».

Джулс: Ха-ха-ха. «Лё Биг Мак».

Джимми: Нет, позволь задать тебе вопрос. Ты видел у меня перед домом вывеску «Склад дохлых ниггеров»?

Джулс: Нет. Я не видел.

Джимми: А ты знаешь, почему ты не видел эту вывеску?

Джулс: Почему?

Джимми: Да потому что ее там нет! Потому что складировать мертвых ниггеров – это не мое собачье дело, вот почему!

И еще пара:

Фабиана: Чей это мотоцикл?

Буч: Это чоппер, детка.

Фабиана: Чей это чоппер?

Буч: Зеда.

Фабиана: Кто такой Зед?

Буч: Зед мертв, детка. Зед мертв.

КАРЛ XII—король Швеции (1682-1718). Реально своей славой обязан отцу, от которого унаследовал большую и богатую Швецию. Сначала разгромил Петра I под Нарвой, а через 9 лет под Полтавой сам был разгромлен русскими. Бежал к туркам, потом пробирался домой в парике и с фальшивым паспортом. В конце жизни вел локальные войны с Норвегией. В конце концов был убит выстрелом из фальконета при невыясненных обстоятельствах. В Швеции почитается национальным героем, однако, как признают сами скандинавы, правление Карла было тяжелым и разорительным, а результаты – самыми плачевными. Именно в итоге бессмысленных войн Карла XII Швеция навсегда потеряла статус Великой европейской державы.

Пиар-концепция «Борис и Глеб»

А дело с Борисом и Глебом постепенно двигалось к канонизации. Когда их причислили к лику святых, эти князья стали считаться покровителями княжеского рода и охранителями русской земли. Их заступничеству и вмешательству охотно приписывались победы русских над врагами. Третий брат, убиенный Святослав, не удостоился такой чести. Вероятно, помешало происхождение от «чехини», то есть католички. Тоже пиарный ход, кстати.

БОРИС И ГЛЕБ Владимировичи (?-1015). Энциклопедии по-разному характеризуют этих двух братьев, сыновей Владимира I. Иногда возвышенно: «Князья, смиренно претерпевшие мученическую смерть, первые среди святых Русской православной церкви». А иногда технологично: «В междоусобной борьбе, вспыхнувшей в 1015 после смерти Владимира, были убиты». В любом случае, их насильственная смерть преподносилась как предостережение: вот что бывает, когда начинается беспредел и каждый тянет одеяло на себя. Княжеские усобицы не уступали по накалу страстей разборкам между современными криминальными авторитетами. И по последствиям – тоже.

В 1054 году христианская церковь окончательно разделилась на католическую и православную. Папский легат 16 июля положил на главный алтарь Софийского собора в Константинополе декрет, содержавший анафему византийцам. Патриарх в ответ отлучил папу от церкви. Если следовать логике, отлученными можно считать всех последующих пап. Таким образом, Бенедикт XVI, получается, еретик. А Иоанн Павел II, он же Кароль Войтыла – тем более.

Культ Бориса и Глеба вначале использовался Ярославом в политических целях – для нейтрализации Святополка и его союзников. Для своего собственного пиара. Но постепенно влияние этих святых возросло. Князья-мученики оказались нужны не только Ярославу и не только на короткий срок. С одной стороны, их судьба демонстрировала христианское смирение – и доныне приходится встречать такое толкование, что они приняли смерть покорно, чуть ли не отказавшись от всякого сопротивления, только лишь повинуясь воле старшего брата.

С другой стороны, мученики-князья воспринимались религиозным массовым сознанием как святые заступники за Русь перед Богом. Наконец, постоянное напоминание о Борисе и Глебе, звучавшее в церквях, служило и предостережением о том, какие последствия может иметь междоусобица.

В общем, сплошной многофакторный пиар. Активное создание образов, объединяющих Русь и препятствующих резне.

В общем, как нам это знакомо: «Братва, не стреляйте друг в друга». Как странно, что эти слова, наложенные на блатной мотивчик и спетые характерно-хриплым голосом, еще не так давно можно было легко услышать из телевизора.

Впрочем, 90-е, Бог даст, будем надеяться, безвозвратно канули в прошлое.

В целом же культ Бориса и Глеба стал первой национальной идеей Руси – идеей, как ни странно, согласия и примирения. Не зрел ли в действительности на Альте заговор? Не собирался ли, в самом деле, мстить брат за брата? Не важно. Может, заговор был, и ждал на роковой речке Борис весточки из Киева о восстании против Святополка или даже о его преждевременной смерти? Может, шел Глеб из своего Мурома отомстить за Бориса. Какая разница?

Во времена Ярослава не говорили об этом... По крайней мере, не писали... По крайней мере, на Руси... Но скандинавы нисколько не сомневались: Бориса, Глеба и Святослава убил вовсе не Святополк. За их смертью стоит сам Ярослав. Это он послал убийц к братьям, поуменьшил число конкурентов, и притом свалил все на брата. Для скандинавов такая версия не казалась позорной. Наоборот, «конунг Ярислейф» казался им ловким и умным, хитрым и достойным восхищения. Но, повторюсь, на Руси такой версии вслух не высказывали. Ни при Ярославе, ни позже.

Правды никогда никому не узнать, но если бы это и было так – что ж, признаем, тем сильнее сила пиара Ярослава. Благодаря его действиям впервые в русской истории появляются образы «страдальцев» из числа самых знатных. Мученическая смерть их, как часто бывает в PR, принесла им славы гораздо более их жизни, столь обыденной для своего времени.

БЕНЕДИКТ XVI (Йозеф Алоиз Ратцингер, р. 1927). Про его избрание несколько лет назад рассказывают такой анекдот: «Кардиналы заперлись в Ватикане, заседают день, заседают другой – не идет белый дым из трубы Сикстинской капеллы. Выбирают папу уже неделю. На вторую неделю кардиналы разрешили самому старенькому выйти подышать воздухом на балкончик. Журналисты сразу ему – „удочку“ с микрофоном. Кардинал долго отказывается что-либо сообщить, но в конце концов не выдерживает: „Одно могу сказать: питерские не пройдут“»

ИОАНН ПАВЕЛ II (Кароль Войтыла, 1920-2005). Первый славянский папа. Убежденный и деятельный антикоммунист. Его роль в крушении советского влияния в странах Восточной Европы еще предстоит прояснить. Из серии немецких анекдотов про поляков: «Иоанн Павел II приехал с пасторским визитом в Германию и зашел в дешевый супермаркет. На выходе его встретил директор с букетом цветов. Папа растроган: „Скажите, эти цветы потому, что я папа римский, или, может, я у вас миллионный покупатель?“ Директор: „Ни то ни другое. Вы – первый поляк, который у нас ничего не скоммуниздил“».

Такой вот дойчланд-юмор, дас ист фантастиш – ха-ха-ха

Рерих Н. К. (1874-1947). Борис и Глеб

Постпиар вокруг Бориса и Глеба

В этой детективной истории с тройным убийством, за которой стояла сложная политическая интрига, все решила развязка. Все участники интриги заняли места согласно результатам борьбы за власть. Проигравший оказался злодеем, победитель – тем, кто восстановил справедливость. За Святополком навеки закрепилось имя «Окаянный», Ярослав сделал первый шаг к тому, чтобы стать «Мудрым». Ну а жертвы – жертвами и остались, хотя в плане посмертного PR жаловаться им грех – были признаны святыми.

Вряд ли история распорядилась бы именно так, если бы Святополк сумел тогда удержаться в Киеве. История распорядилась. Какая заносчивая дама! Нет, здесь была задействована другая «дама» – PR.

Если бы борьба за престол великого князя, за власть, имела другой результат, то акценты были бы прямо противоположными. «Плюсы» и «минусы» расставлялись Ярославом уже после бегства Святополка. Он и использовал средства PR по полной программе.

PR-концепция получила название «Борис и Глеб». Странное поведение этих князей (вполне в духе «непротивления злу насилием») было объяснено однозначно – они смиренно приняли мученический конец, дабы избежать братоубийственной бойни.

В сказании о братьях они именуются «небесными человеками и земными ангелами», молитва к которым способна отогнать «бранный меч и междоусобие».

Ангелы?! Смирение – наверное, последнее, на что на самом деле был способен русский князь в бурном XI веке. Но именно такие герои были тогда нужны. Они и появились. На иконах этих двух вполне взрослых мужей вообще часто изображали... детьми. Чтобы подлое убийство из-за угла стало бы еще более отвратительным, чтобы Борис и Глеб вызывали еще большее сочувствие и жалость.

История свидетельствует: если на горизонте нет святых и великомучеников – надо их срочно придумать. Ибо народу нужны герои не только деятельные, но и смиренные. Каковыми столь удачно стали несчастные князья Борис и Глеб.

Сегодня такими кроткими страдальцами становятся русские цари... Заслуживают ли они этого? Сомнительно... Один необдуманный и по крайней мере неостановленный монархом расстрел рабочих в Петербурге 9 января 1905 года, знаменитое Кровавое воскресенье, заставляет усомниться в особой «кротости» Николая II. Но, видимо, нужен, нужен народу символ невинно убиенного, символ той пропасти братоубийства, до которого может докатиться страна во время смуты.

Так же вот и Борис и Глеб – смиренные мученики, символы ужасов междоусобия. Святополк – черный демон. Герой Ярослав отомстил злодею Святополку за смерть мучеников. Все просто и назидательно. Попутно распространилась молва о многочисленных чудесах у их гроба, что быстренько закончилось их канонизацией.

Так появились первые русские святые – Борис и Глеб. Княжеский дом и вся Русская земля получили святых заступников. Идея, объединяющая судьбу князя с судьбой страны, оказалась актуальной и продуктивной. И стала национальной идеей № 1.

Образы Бориса и Глеба до сих пор ворошат умы наших политиков. Начать можно с церкви, которую начал строить Ельцин, – и назвал в честь них своих внуков. Продолжить можно недавним визитом Путина к Илье Глазунову. «Меч коротковат», помните, конечно. Ну а Борис и Глеб работы великого мастера ему вообще не очень понравились, потому что не по-нашему, не по-русски это – лежать и ждать, пока тебя убьют. «Это не может являться примером для нас».

Заявление Путина вызвало просто вой блоггеров в интернете. Говорили: как смеет Путин покушаться на святых людей?! Ведь именно дав себя убить, они остановили братоубийственную гражданскую войну!!! И еще это идеал христианского смирения – они ведь дали себя зарезать главе семьи!!! Старшему брату, который, что хотел то и делал с ними, по существовавшему тогда негласному кодексу семейных отношений... Ну и так далее.

Читать все это было достаточно забавно. Мы ведь не знаем: что там в действительности было? Давали ли они себя того – чик-чик? Зарезал ли их Святополк Окаянный? Или все-таки Ярослав? Так любая легенда тысячекратно преломляется в этих микрокристаллах пиара спустя века. И дает повод либо для патетических высказываний первых лиц государства... Либо для славословия (или возмущения) по этому поводу десятков тысяч избирателей.

Я тут могу сказать только одно: довольно нелепо было комментировать комментарий Путина. Высказал он отношение не к реальным персонажам, а к мифу. Это раз. И во-вторых, самое обидное – тратится так много времени и сил на то, что там сказал в частном порядке частный человек. Это что, касалось каких-то законов? Правил нашей жизни? Борьбы с мировым кризисом? Мы начинаем разворачивать дискуссию вокруг какого-то высказанного правильного или неправильного частного мнения.

Ну кажется ему, что ножик коротковат. А кому-то кажется, что в самый раз. Он считает, что Борис и Глеб вели себя неправильно, а кто-то – правильно. И столько шуму. Холуйство, в общем, какое-то.

То, что придается столько значения подобным вещам, – это тревожный знак, надо сказать, для нашего общества и для Путина в том числе. Скоро так мы начнем еще вопросы языкознания изучать. Чего-нибудь Путин скажет по этому поводу, и тут же будут писаться брошюры: «Путин о вопросах языкознания».