Текст книги "Сказки и былины"

Автор книги: Владимир Раугул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

СВИДАНИЕ С АПОСТОЛОМ

Иду я как-то по улице, и вижу – сидит мужик на ящике и водку глушит. Посмотрел я на него с некоторой укоризной, а он заметил и говорит мне: – Что, не нравится, что я пью?!

– Да нет, говорю, пей на здоровье.

– А я и не пью вовсе, – отвечает мне он, – я тактику в жизнь воплощаю.

– Какую такую тактику? – удивился я.

Да вот, – говорит, – помер я тут недавно. Нет, на полном серьезе, помер. Принял я, это, перед сном пол литра, а ночью пришла ко мне Смерть с косой, схватила за руку и потащила. Я кричу ей: "постой, костяшка полоумная! Куда ты меня тащишь?!"

Не твоего ума дело! – отвечает. Притащила меня к каким-то воротам, а на воротах мужик стоит. Кто ты? – спросил я его. Петр – ответил мужик. Ну! – обрадовался я.

– Привет, Петька! А Василий Иванович-то где?

Заплакал он тут и говорит в ответ: Порубали беляки Василия Ивановича, живого места не оставили.

– Это ты брось, – говорю я, – утопили они его, а не порубали.

– Ну, уж, не знаю, – говорит Петр. – Да только пришел он весь окровавленный, на беляков жаловался, да так слезливо… Я его в ад и отправил, чтобы душу не травил. Я ведь, кстати, не тот Петька, что ты думаешь. Я – Апостол Петр.

– А чего же ты у ворот стоишь? – удивился я. – Что, часовых, что ли, нет? -

– Поставили, говорит, вот и стою.

– А давно? – спрашиваю

– Уж почти две тысячи лет

– Не хрена себе! – возмутился я. – Это покруче, чем у Мавзолея. Часовых, то, поди, сменять надо!

– Надо, – говорит, – но все остальные неблагонадежные. Нету к ним никакого доверия. Потому я бессменный страж. Ну, да ладно… А теперь, расскажи мне о своей жизни.

– Ну, говорю, о жизни-то я всегда готов по душам побеседовать. Только для этого хорошо бы пол-литра. Давай, я сбегаю!

Посмотрел он на меня с укоризной и говорит: "Не нравишься ты мне!"

Тут смерть к нему наклоняется и на ушко так мерзким голосом говорит: "В Ад его! В Ад отправь!"

– Ну тут я возмутился и говорю ей: а ты, мол, старая карга, думаешь я откуда приехал? Из дома отдыха?

– А откуда ты приехал, – забеспокоился Петр.

– Из России, – отвечаю я.

– Ой ты, боже мой, – ужаснулся Петр. – Это значит, что в Ад тебя не возьмут.

– Как так не возьмут? ! – возмутилась Смерть.

– Да так, – поясняет Петр – Они там в своей жизни такого повидали, что им ад курортом кажется. Никакого воздействия! Они там пьют, дебоширят, похабные песни орут, а как-то раз даже чертям морду набили, так что Сатана возмутился и закрыл для них квоту на въезд. Теперь наотрез отказывается русских принимать, пока ему не заплатят. А в виде платы знаешь, что требует?! Души десяти праведников! Глумится, рожа рогатая! Где же я ему столько праведников возьму? Тут одного-то днем с огнем не сыскать! Слушай, мужик, а может, ты праведник? – с надеждой в голосе спросил он меня.

– Да ты что! Бог с тобой!

– Бог-то со мной. А может, все-таки, праведник?

– Да нет, – начинаю оправдываться я, – ну какой из меня праведник?! Всю жизнь пил, буянил, по бабам бегал, а ты говоришь "праведник"!

– Мм да … – задумчиво протянул Петр

– Тогда в Рай его, в Рай! – засуетилась смерть и толкнула меня в спину своей костлявой рукой.

– Да ты что! – ужаснулся Петр. – С ума сошла?! Ты посмотри на него! Внешность мерзкая, изо рта водкой воняет, а от шмоток керосином. Рожа гадкая до непристойности. Он нам с такой рожей все райское благолепие уничтожит!

– Ну, ты это, тут не особо привередничай, – вступилась за меня смерть. Подумаешь, пьяница! Подумаешь, рожа гадкая! Ты сам то, поди, от Христа три раза отрекся, и ничего – в Раю.

– Так это я потому и не в раю, а только на воротах стою, – ответил Петр и с грустью добавил: – А там, в Раю, уже, наверно, вино хлещут, хлеба с рыбами преломили, а я тут стою, как истукан…

– Вот и нечего тебе тут стоять, – говорит Смерть – Давай этого ханыгу вместо тебя поставим. Я ему свою косу отдам для пущей острастки, и пускай стоит. А ты к себе в Рай пойдешь. Да и меня уже дела ждут, покойнички будущие. Некогда мне тут с вами лясы-то чесать. Давай, ставь его вместо себя, и баста!

– Да не могу я, – говорит апостол, – поставить его! Знаю я этих типов! Ведь он тут же к пивному ларьку уйдет и косу с собой умыкнет. Затем косу на водку обменяет, "ерша" с пивом сделает, выпьет все это, а потом уже сам Бог не сможет распознать его, живой он или мертвый. Слушай, мужик, – обращается он ко мне, – я знаю, что сделать! Иди-ка ты к себе обратно и становись праведником! А вот станешь праведником, так сразу приходи, милости просим!

– Да я всегда "за", – отвечаю, – я же ведь "выполню и перевыполню"!

– Ну, и чудно! – говорит с облегчением Петр. – Давай, Смерть, тащи его обратно!

Ну, очнулся я утром под стеной пивного ларька и тут же побежал бутылку покупать. Думаю: не такой я дурак праведником делаться, чтобы меня потом в Ад сослали. Я так полагаю, что коли я буду продолжать в том же духе, то смерть мне вовсе не грозит. Куда они меня там денут? Вот и вся тебе жизненная тактика. Так что вовсе я не пью.

ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Хорошо я оторвался, братцы, хорошо… Много там у меня было хороших напитков для хорошего отдыха, из которых водка была лишь одним из немногих составляющих. Но перечислить я сейчас все не смогу. Не вспомню.

Сижу я дома, отдыхаю, телевизор смотрю. По телевизору бред какой-то передают, который даже после пяти литров не разберешь. Все хорошо проходит. Только чувствую, что сейчас жена должна вернутся. А она отдых то мой не одобрит, а потому лучше выглядеть уставшим.

Ну, пошел я к зеркалу, чтобы взглянуть насколько уставшим я выгляжу. С трудом попав в узкие и глупо маневрирующие по комнате дверные проемы, я вышел в коридор к зеркалу. Я надеялся увидеть в нем лицо честного труженика, не обремененного излишними плодами трудового отдыха. И что же я там увидел? Ничего!… Я не увидел своего правдивого зеркального отражения. Более того, зеркало было абсолютно пусто. Меня в нем не было.

Я сильно удивился этому факту и подумал над тем, не умер ли я случайно и не исчез ли вовсе. Впрочем, меня давно уже терзали сомнения по поводу реальности всего происходящего и я надеялся проснуться в одну прекрасную минуту дабы убедится в бредовости того, что выступало под маской реальности. Может быть это как раз и было это самое пробуждение? Или вход в еще менее реальный мир?

Как бы там ни было, но сам себе я не мог дать ответ на этот вопрос и потому решил ждать прихода жены дабы разъяснить ситуацию. Если после ее прихода произойдет скандал – значит все в порядке. В конце концов отражение мое мне не очень то и нужно. Какое мне удовольствие смотреть на свою рожу? Лучше буде воображать себя чем-то вроде сочетания Рембо с Иваном Царевичем. Все приятнее.

Короче, уселся я и стал ждать. Долго ли коротко, но явилась моя жена. Она вошла в комнату и прошла мимо меня к столу, куда поставила свою сумочку и начала в ней рыться. Я стал ожидать диких выкриков и обычных проклятий, но их не последовало. Просидев так несколько минут я заподозрил неладное и решил исправить ситуацию.

– Привет! – сказал я.

Ответом мне было молчание.

– Что, приперлась, стерва? – спросил я в надежде на конфликт.

Ответа не последовало.

Такого со мной в жизни еще не было. Обычно жена начинала изрыгать проклятия еще до входа в квартиру, а тут она словно онемела. И тут меня осенила догадка: она же меня не слышит! Меня для нее, наверно, здесь вообще нет!

И чтобы убедится в своем предположении я подошел к жене и потряс ее за плечо. Абсолютно никакой реакции!

"Да – подумал я – видимо я стал чем-то потусторонне зазеркальным и никак не взаимодействую с предметами внешнего мира."

От такой мысли у меня аж дух захватило, столь она была неожиданной. "Так значит, наверно, я могу проходить и через стены – подумалось мне. – Конечно могу!"

И тут я решительно двинулся через стену в твердой уверенности оказаться на кухне. Вы представляете какое преимущество?! Мне не пришлось бы больше гоняться за улепетывающими и шныряющими из угла в угол дверными проемами и я смог бы сразу прямо идти к своей цели!

Но стена ответила мне жестким ударом по лбу. Искры посыпались из моих глаз, от чего я упал на пол больно ударив спину.

После такого удара все должно было стать на свои места.

Я пошел к зеркалу чтобы в этом убедится. Но отражения я в нем своего не увидел. Вместо него на меня из зеркала смотрело глумливое и странно знакомое лицо с нездоровыми синими мешками под глазами. Эту морду я уже где-то раньше видел, это точно. Но вот только где, этого я припомнить не мог.

Ухмыляющийся тип тут повел себя еще более нахально и, сказав "привет", шагнул ко мне из зеркала в коридор. Я смотрел на него обалдевшими глазами, и язык мой словно прилип к гортани от изумления. Но он вывел меня из оцепенения, дружески ударив по плечу и сказав:

– Привет! А выпить нет?

– Нету, – скорбно ответил я, – все уже выпито.

– Ах, как не кстати, как не кстати – сочувственно произнес зазеркальщик. – Но, ты знаешь, ведь дело то это можно поправить!

– Как? – спросил я. – У меня жена дома. Никуда не выпустит.

– Ерунда! – ответил тип. – Дай мне бабки, и я сейчас мигом сбегаю.

В изумлении от всего случившегося я полез в карман и к моему еще большему изумлению обнаружил в нем деньги.

– На, бери! – сказал я. – Только ты смотри, не долго.

– Спасибо! Мы теперь с тобой настоящие друзья – сказал зазеркальный тип и, уже переступив одной ногой через раму внутрь зеркала, вдруг спросил:

– Ты знаешь, что значит "дорогой друг"?

– Ну… – замялся я.

– Это значит такой друг, который берет у тебя деньги и обратно не отдает.

И с этими словами он нырнул в зеркало.

Я понял что свинским образом обманут. И не денег мне было жалко, а само возмущение наглостью переполняло меня.

– Стой! – закричал я и ринулся за мерзавцем в зеркало.

Зеркало поглотило меня, ослепив сиянием падающей зеркальной воды. Вода окатывала меня со всех сторон, превратив весь мир в отражение капель друг в друге. Я закрыл глаза. Вода продолжала течь мне за шиворот. Открыв глаза я обнаружил себя в душе. Вода в самом деле текла мне за шиворот.

"Так…, – подумал я, – теперь все должно встать на свои места."

Я вышел к зеркалу, но отражения своего там по-прежнему не увидел. Впрочем, помимо отражения, теперь пропала и жена, которой нигде не было.

Посокрушавшись около минуты я подумал о том, что мое положение не так уж плохо. Мало того, что у меня нет жены и я свободен как птица, но я также еще невидим и неслышим для окружающих. Для того чтобы убедится в двух моих последних предположениях, я вышел на улицу.

Вид мокрого до нитки, пьяного человека должен был обратить на себя внимание, но в мою сторону абсолютно никто не смотрел. Я обозвал какого-то интеллигента шляпой в очках, но не получил никакого ответа. Тут я решил окончательно убедится в том, что меня никто не слышит и запел во всю глотку:

– Широка страна моя родная…

Ни какой реакции

– Много в ней лесов, полей и рек!

Абсолютно никакого интереса со стороны окружающих.

– Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!

Убедившись, что мне никто подпевать не будет, ибо меня никто совершенно не слышит, я направился дальше по улицам города, невидимый, неслышимый и неуязвимый.

В ларьке, в котором жирный продавец читал изобилующую бредовыми откровениями газету, я, пользуясь своей невидимостью, взял бутылку водки. Пойдя с ней несколько кварталов я уселся прямо на тротуаре напротив милиционера и стал глушить водку из горла. Милиционер не обратил на меня ни малейшего внимания. И понятно! Я же ведь был невидим! Вот, помнится, в старые добрые времена, когда я был видим, так не только не мог бы пить напротив ментов, но и даже трезвого они меня в вытрезвитель забирали. А вытрезвитель, должен вам сказать, преотвратенейшее место. Это тебе не гостиница для интуристов, прямо вам замечу, и обращение там самое что ни на есть свинское.

Предаваясь этим неприятным воспоминаниям о прошлом я прикончил бутылку и направился куда глаза глядят. Куда глаза у меня глядели я не знаю, но ноги, каким-то образом, принесли меня к английскому посольству. Подойдя к стене их буржуйского особняка я гневно мелом намалевал на ней самое страшное ручательство, которое мне пришло в голову: "Янки – гоу хоум", после чего прыгнул с набережной в воду жутко довольный собой.

Уже переплывая Москву Реку я вспомнил, что янки – это американцы, а не англичане, но это было уже не важно и настроения мне не испортило. Выбравшись к Красной Площади я проорал:

– Долой президента! Землю – крестьянам, фабрики – рабочим! – и что-то еще в таком духе.

Никем не слышимый и невидимый, а потому, безнаказанный, я продолжал свой путь. Где-то, не помню где, я высморкался на лобовое стекло чиновничьей "волги" и тщательно растер сопли рукавом.

Потом было что-то еще, я не помню.. Но кульминационный момент я помню хорошо.

Из одного мерзопакостного магазина выходил инкассатор с двумя мешками денег в руках. Я подскочил к нему, и ударив его каленом в пах проорал: отдай мешки, падла. Я был приятно удивлен, что несмотря на мою невидимость, удар коленом сработал весьма даже эффективно, и инкассатор, выпустив мешки, скрючился на мостовой.

Я подобрал мешки и уже собирался спокойно идти дальше по своем делам, когда к моему затылку приставили дуло автомата и на руки одели наручники. Каким образом они меня увидели – хрен их знает! Видимо сделаны из другого теста. Но все же надежда на ошибку не покидала меня и уже в машине я спросил:

– Ребята, вы меня видите?

На что в ответ я получил с любовью отпущенную смачную зуботычину, от которой у меня вылетели все вставные зубы.

Все же не теряя надежду на свою невидимость я вошел в кабинет к следователю. Но оказалось, что он, падла, воспитанный в духе наилучших ищеек, видит даже невидимое и слышит неслышимое, ибо он не только меня однозначно видел, но еще и полез с вопросами и норовил записывать мои ответы. Один из самых идиотских вопросов, который он мне задал, был вопрос о том, сколько я сегодня выпил. Что я ему, бухгалтер, что ли, чтобы поштучно регистрировать оприходованное?!

Короче, стали брать у меня показания. Я решил все сказать, ничего не утаить. Но вот когда речь зашла про зеркало, голос мой срезался, ибо вспомнил я достоверно, что никакого зеркала у нас в доме нет, ибо я раскукошил его еще два года назад. Тут мой рассказ стал путанным, ибо я стал рассказать про разбитое зеркало и про его восстановление в зазеркальном мире, и на "дорогого друга" данные дал, описав его гнусную внешность и попросив возбудить против него дело. Но следователь вдруг почему то стал странно улыбаться и кивать головой и вопросы задавать прекратил.

Да, дело мне шили серьезное, но вместо того чтобы разбираться обстоятельно, они, явно отлынивая от работы и не желая заниматься "дорогим другом", похитившим у меня последние деньги, упрятали меня в дурку для излечения от белой горячки.

Эх, граждане, если бы вы знали, какое это препротивнейшее место. Если кто-то думает, что лучше попасть в психушку чем поехать на лесоповал, пусть подумает десять раз. На лесоповале то что! Чистый воздух, запах смолы и стружек, лес, пенье птиц, голубое небо Сибири и ее кристальной чистоты зимние снега! А тут – психи на каждом углу с остеклевшими от транквилизаторов лицами, сто лет не менявшееся белье, каша из помоев и постоянные надругательства над человеческим достоинством! От чего они меня тут лечить собираются? Я нормальный, все факты говорят в мою пользу: жена моя в самом деле пропала, деньги тоже. Так что все выходит складно. Но только держат они меня тут без всякого смысла. И долго еще держать будут, я чувствую.

Много думал я во время безлунных ночей под светом пробивающегося сквозь решетку фонарного луча и понял самое главное. Я понял суть, и всех вас хочу предупредить, граждане: даже если вы не видите себя в зеркале, никогда не нападайте на инкассаторов