Текст книги "Сказки и былины"
Автор книги: Владимир Раугул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Владимир Раугул
Сказки и былины
БЫЛИНА
Сколько лет прошло – неведомо нам.
Сколько зим прошло, сколько минуло
с той поры лихой – не припомним уж.
Только жил-был князь, славный молодец.
Хорошо он жил, жил он весело.
И в веселье том Русь забитая
хорошо уж жить не надеялась.
Только вдруг пришло горе страшное:
прилетел опять Змей-Горынч злой.
Где он раньше был, чем он тешился –
неведомо то. Он не сказывал.
Крикнул князь тогда громким голосом:
кметов кличьте мне, дюжих молодцев,
трех моих сюда славных витязей,
защитили чтоб Землю Русскую!
А бояре тут рассмеялися:
больно много князь стал ты меду пить!
Что-то стало, князь, с твоей памятью!
Нет в земле родной больше витязей!
Не пойдет никто в битву бранную!
Удивился князь, вопрошает их:
А Добрыня где, что Никитин сын?
Защищал ведь он русский Стольный град?
А бояре так, пригорюнившись,
отвечали, мол, в братской армии
наш Добрыня стал воеводою.
Топчет он теперь Землю Русскую
обратив копье на твой княжий трон.
Ты забыл ведь князь, про Добрыню то.
Он хотел к тебе на поклон идти.
Только ты сказал, будто места нет
здесь ему сейчас. Не придет уж он.
Сильно князь тогда закручинился.
Про Поповича бояр спрашивал.
Говорят ему про Поповича,
что ушел навек с Иудеями.
Не вернется он в Землю Русскую.
Еще горше князь опечалился:
Ну, а где ж Илья, славный Муромец?
Ведь всегда он здесь, так ведь, братия?!
Так то было князь, только помнится,
что его коня мы уж продали.
Шлем его переплавили.
Сам Илья полуголым был,
позабыт тобой и не кормленный.
И Илья тогда в Стольный Киев град,
как он был, пешком и направился.
Мать градов Руси защищать хотел,
только в Киев был не допущенный.
Не смекнул, балда, он про визы то.
И запил тогда Илья Муромец.
На печи лежит и не сходит уж.
И болезнь в нем старая пробудилася:
не несут его больше ноженьки.
Услыхал то князь и заплакал он:
кто ж побьет теперь Змей-Горынча?
Кто ж спасет теперь Землю Русскую
от проклятого от нашествия?
А бояре тут и ответствуют:
Не кручинься князь, ты наш батюшка!
Есть еще герой, что не вывелся!
Есть Иван Дурак, парень нашенский.
Пусть пойдет, убьет Змей-Горыныча.
И послал наш князь в бой Иванушку.
А тому то что? Делать нечего.
Он сыскал в степи Змей-Горыныча.
Змей не так страшон как бояр топор,
не страшнее он места лобного,
да смолы с колом, да веревочки.
Поглядел тут змей на Иванушку.
Говорит, сожру тебя, окаянного.
А Иванушка отвечал ему:
Съешь меня ты Гарынушка,
все равно мне жизнь хуже каторги.
Не видать Руси счастья вольного.
Надоел мне князь со боярами.
Ну а Змей то был трехголовый ведь.
Все три головы тут обрадовались.
Только мал Иван на троих им есть,
а делится им не хотелось бы.
Стали головы спорить яростно.
Не могли поделить они первенство.
Голова, та что левая, гнусно плюнула
в ту что средняя.
Как пошли они тут плевать огнем,
и зубами бить в лютой ярости.
Так и помер Змей обезглавленный,
сам себя сожрал, тварь поганая.
Он лежал в степи. Даже вороны
исклевать его погнушалися.
Услыхал тут князь весть отрадную,
что не жив уж Змей, тварь заморская.
И обнял тогда он Иванушку
и сказал тогда слово мудрое:
Дураку всегда уступай во всем.
Пусть земля ему вся доверится!
Наш Дурак силен, и стоим на том!
Дураком земля наша держится!
ХВОРАЯ МАТУШКА
(Русская народная сказка)
Жил да был, поживал Добрый Молодец,
И была у него только матушка.
Никого у него больше не было.
Звали матушку – мать Родназемля.
Только вдруг одолела хворь матушку,
И повез он ее к мудрым лекарям:
Ох вы добрые, мудрые лекари!
Захворала вдруг моя матушка.
Так больна она, словно при смерти!
Выручайте же, люди добрые!
Посмотрели ее добры лекари,
Посмотрели опять, и ответствовали:
Твоей матушке нужна операция,
Только нет у нас электричества.
Оборудование все не работает.
Ты пойди на электро на станцию,
Попроси там у них электричества.
И пошел туда добрый молодец,
И просил слезно он эту станцию:
Ох, вы добрые мои энергетики!
Вы не дайте помереть моей матушке!
Уж лежит она без сознания,
Но у лекарей нет электричества,
Чтобы сделать ей операцию.
Отвечали ему энергетики:
Мы не можем дать электричество,
Потому как угля нет на станции.
Все бастую шахтеры-стахановцы,
Не дают уголька энергетикам.
Ты пойди к ним, сходи, Добрый Молодец,
Принеси угля от шахтеров нам.
И пошел к горнякам Добрый Молодец,
До земли поклонился работничкам:
Ой шахтеры мои, добры братия!
Нет угля совсем уж на станции,
От того у врачей электричества
Нет теперь, чтоб лечить мою матушку.
Горняки тут ему и ответствовали:
Не дадим уголек, так как платы нет.
Нам не платит князь – царь наш батюшка!
Ты сходи к нему, попроси деньжат.
И пошел к царю Добрый Молодец,
И царю долго он в ножки кланялся:
Ты спаси меня, царь наш батюшка!
Заплати горнякам ты их золото!
Пусть дадут уголечек на станцию,
Ну а станция даст электричество
Для врачей тогда, чудо-лекарей,
Чтоб спасли они мою матушку.
Отвечает царь ему ласково:
Ты с ума сошел, Добрый Молодец!
Сколько лет уже в казне денег нет,
А ты лезешь тут к нам с шахтерами.
Ты сходи к моим сборщикам податей,
Пусть в казну соберут они денежки.
И пошел Добрый Молодец к сборщикам,
И просил их он так: Люди добрые!
Принесите в казну царя подати!
Пусть заплатит шахтерам он золото,
Уголек пусть дадут те на станцию,
Ну а станция – даст электричество
Для врачей, что спасут мою матушку.
Отвечали тут ему сборщики:
Нам не платят купцы со боярами.
Бородой трясут, богохульствуют,
Только податей не выплачивают.
Ты сходи милок, попроси у них.
Пусть заплатят они по-хорошему.
И пошел тогда Добрый Молодец,
И молил он купцов со боярами:
Заплатите, вы, люди торговые,
Заплатите вы, люди великие,
Заплатите же сборщикам подати!
Пусть дадут их царю они, батюшке,
Пусть заплатит шахтерам он золото,
И дадут они уголь на станцию,
Ну а станция даст электричество
Для врачей, чтоб спасли мою матушку.
Отвечают тут люди торговые:
Должники нам не платят, постылые.
Только их и упрашивать нечего,
Так как деньги давно уже пропиты.
Ты пойди лучше к Змею Заморскому,
Попроси у него для нас золота.
Мы возьмем в оборот его золото,
Наторгуем с него себе с прибылью,
Отдадим змею все мы с процентами,
Да и сборщикам тоже останется.
И пошел тогда Добрый Молодец
На поклон к Чуду-Юду заморскому.
Заложил он ему свою голову
И рабом Чуды-Юды поклялся быть.
Чудо-Юдо дало тогда золото,
И купцы все на нем заработали,
И казна от него враз пополнилась.
Посмотрел тут на все Добрый Молодец,
И увидел картину отрадную:
Горняки поджидают уж золото,
Уголька уже ждут энергетики,
Ждут врачи уже электричество.
Коль Бог даст, то дождется и матушка.
29 июля 1998
О ЦАРЕ КОЩЕЕ
В лесном Буреломонепролазном царстве не было ничего особенного. Злые языки утверждали, что там вообще ничего нет. Но это уже была сущая клевета и вражьи измышления. Руководил и правил там, как и полагается, Кощей Бессмертный. И чего только с ним не делали: и лечили, и оперировали, и во всякие курортные места засовывали, а он все не помирал. Живуч он был, несознателен и невосприимчив к чаяньям народных масс. И не было его окощеевшему бессмертию никакого противодействия.
Только один Леший духом не упал. Правда, говорят, что он дуба рухнул. Но духом не падал никогда. Потому и заявил громогласно, что придет, дескать, к власти и на место кощеево сядет. В связи с этим Лешему предсказали скоропостижную смерть, имея ввиду, конечно, лишь исключительно плохое состояние его здоровья. Главный врачеватель Баба Яга говорила, что с такими умственными способностями, как у Лешего, вообще не живут.
Леший, как утверждали лесные сороки, был темной и глубокой личностью. Это отличало его от всех других смельчаков, ранее бросавших вызов Кощею, так как каждый из них был личностью чрезвычайно яркой и выдающейся. Говорили о них так потому, что все они засветились, выдав что-нибудь непотребное. И погорели. Кого Змей Горыныч съел, кого Баба Яга насмерть залечила, кого Соловей Разбойник свистнул. Но с Лешим такой номер не удавался. Не могли его найти. Он сам себя искал уже много лет, но безуспешно.
Увидав такое дело, Кощей Бессмертный крайне разозлился и крикнул:
– Кому какого Лешего во власти надо?!
Тут подскочил к нему Соловей Разбойник – главный кощеев советник. Умен он был, надо сказать, до безрассудства. Всем казалось, что дело говорит, хотя на самом деле только свистел. И всегда он норовил свиснуть что-нибудь, если к этому была хоть малейшая возможность. Он уже свистнул больше половины казны, все лесные запасы на зиму, все что было не прибито и не привязано, и, наверное, свистнул бы даже корону у Кощея, но пока не представлялся удобный случай. Что не говори, а сказочные у Разбойника были способности.
Наклонившись к уху Кощея, Соловей запел сладкую песню:
Ты Кощеуюшка наш. Бессмертен ты и дело твое в веках. Ты – гарант нашей буреломонепролазности, и знаю, что не боишься ты выборного поединка за светлый трон свой. Но так, как ты избран пожизненно, то пусть Леший будет избран посмертно.
– Ты чего, смерти моей хочешь? – возмутился Кощей – Я хоть и бессмертный, но, все же, каждый раз на рубеже тысячелетий даже меня берут сомнения относительно этого вопроса. Что коли и в народе сомнения посеять?
– Я же Лешего смерть имел ввиду, – удивился Соловей кощеевой непонятливости.
– Знаю я, как вы умерщвлять умеете! Воскресают у вас. Вот, Баба Яга пыталась яблоками Василису Прекрасную отравить, так Василиса трое суток поносом мучилась, потом забылась сном беспробудным и спала, пока ее Иван Царевич не поцеловал. Где, кстати, эта Яга? Где эта врач-убийца недоделанная?!
– Сию секунду! – свистнул Соловей Разбойник, и Баба Яга, вышибив ступой оконную раму, плюхнулась перед Кощеем.
– Значит так! – грозно молвил Бессмертный. – Вот вам посмертное избрание! Накуся-выкуси! – и протянул Бабе Яге одно из ее молодильных яблочек.
Баба Яга, которая, залетая к Кощею ударилась челюстью о ступу и башкой об оконную раму, еще очень плохо соображала. То есть, еще хуже чем обычно. Боясь отвергнуть дар правителя, она тут же надкусила яблоко, и моментально окочурилась, к великому изумлению Кощея Бессмертного.
– Как же так? – изумился Кощей. – Она же мне эти яблоки в качестве молодильных дала!
– Перепутала, наверно, – пожал плечами Соловей Разбойник. – Эти яблочки она должна была Василисе Прекрасной дать. Именно от них будешь спать вечно до первого поцелуя. А от молодильных ее яблок, в самом деле, кроме поноса толку никакого.
– Кто же ее теперь поцелует, – посочувствовал Бессмертный. – Ее видеть-то страшно, не то что целовать. Представляешь, лежит такая пакость в гробу хрустальном. Тьфу! Даже думать противно. Убери ты ее к Лешему, пусть он ее целует, если хочется! Она его за это молодильными яблочками до смерти накормит!
– Я согласен, Ваше Величество, – смиренно ответствовал Соловей Разбойник, выбрасывая Бабу Ягу в окно, – что из яблочек мы кашу не сварим. Но что если нам Лешего повесить?
– Ты, что, издеваешься? – закричал Кощей.
– Понял, понял. Конечно, казнь явно недостаточная для такого жуткого преступника. Я предлагаю посадить его на кол. Или нет, – тут же поправился Разбойник, видя недовольный взгляд повелителя, – лучше его четвертовать. Причем не просто четвертовать, а сначала отрубить, голову, потом руки и ноги, потом вспороть живот и повесить!
– Ты что говоришь, идиот? За что ты его повесишь?
– За шею!
– Коли ты ему первым делом голову отрубишь, то ему потом уже на все наплевать будет, а повесить ты его уже вовсе не сможешь!
– Мудр ты, Кощеюшка наш! Никто не сравнится с тобою в мудрости! – засвистел Соловей. – Воистину, сначала надо злодея повесить, но не насмерть, а чуть-чуть. Потом быстренько из петли вынуть, потом брюхо вспороть, кишки ему вынуть и на огне поджарить, потом ноги отрубить, потом руки, а потом…
– Кому отрубить-то?!!! Кому поджарить?!!!
– Лешему!
– А где ты его видел-то этого Лешего? Или может ты поймал его уже?! Или мне может тебе кое-чего отрубить и поджарить?!
– Виноват, Ваше Величество, виноват. Увлекся. Думая о благе государства, невольно придаешься светлым мечтам о его великом будущем. Только Лешего найти практически невозможно. Его еще сложнее найти, чем Правду и Справедливость. Недаром же ты, мудрый наш Кощеюшка, поставил для богатырей камень дорожный с указателем: "Налево пойдешь – Правду найдешь. Направо пойдешь – Справедливость найдешь." Кто налево едет, у того коня отбирают. Кто направо едет, тому голову рубят. Так что все едут прямо, а там пропасть.
– Это когда это я такой камень поставил?
– Да несколько тысяч лет назад.
– И что, до сих пор работает?
– Работает, причем всегда безотказно.
– Ладно. Ты мне зубы не заговаривай. Ты дело говори. Что делать-то будем?
– Я так понимаю: устрани причину, и устранишь следствие.
– Ты полегче, бандитская рожа, полегче. А то ты у меня сам в причины попадешь.
– Это я к тому говорю, ваше Окощеевшее Бессмертие, что Леший к власти не просто так рвется. Богата страна твоя лесами непроходимыми, болотами топкими, да буреломами непролазными. Коли не будет всего этого, то Леший сам от притязаний на власть откажется, так как не чем ему поживиться будет. Потому предлагаю леса вырубать, а болота вычерпывать, и все это продавать в тридевятое царство с максимальной скоростью.
– А зверье лесное как же?
– А ты кикиморам болотным больше самостоятельности дай. Они тебе сами и болота вычерпают, и всю живность передушат.
– Все так, Соловей разбойный. Но только есть у меня опасения, что Леший, в первую очередь хочет Змеем Горынычем завладеть. Все ж, как-никак, а оружие массового уничтожения!
– Ты и об этом не переживай, Кощеюшка. Мы две головы у него уже сократили, а третья скоро сама от голода сдохнет. Нечем будет Лешему поживиться!
– Это как же это Соловей?!! Ведь Чудо-Юдо заморское себе две головы новые нарастил, а ты нашему Змеюшке Горынушке две откромсал?
– Ты не беспокойся, Кощеюшка наш. Чудо-Юдо не против нас те две головы нарастил. Вот у меня и письменная клятва в этом Чуда-Юдина есть, политая чудо-юдиными слезами, где клянется он, что сделал это не по злому умыслу против нас, а просто период размножения голов у него настал, и ничего с этим поделать он не может. К тому же, коли мы сейчас продадим все, окромя кикимор, то Чудо-Юдо на нас и не позарится. Кому эти кикиморы болотные нужны, тем более без болот?!!
– Мудрые слова твои, Соловей Разбойник! – согласился Кощей. – Так мы скорее Лешего этого выкурим и всем врагам нашим напакостим. Только захотят они у нас поживиться, а у нас, уже, гляди, и нет ничего! Действуй, Соловушка! Действуй, Разбойничек мой беспримерный!
И воспылал тут Соловей Разбойничек усердием, так что только щепки по лесам летели. Только, вот, прибыль от продажи в казну кощееву он не положил, а свистнул по привычке, да с ней где-то в дальних краях и исчез бесследно. А Лешего, как выяснилось, и не было никакого вовсе.
И вышел Кощей Бессмертный из дворца своего царского. Глядит – а царства-то и нет. Одни пни с корягами торчат. И заплакал он тут от любви к Отечеству, и начал каяться горько. И даже хотел с горя повесится, да не на чем. Все деревья повырублены. Ни сучка, ни веточки, никакой тебе перекладинки. Пустыня кругом безобразная. Хотел утопиться, так все болота повычерпаны. Сел и стал ждать погибели от голода и холода. А она не идет. Бессмертный ведь. Месяц ждал, два ждал. Потом не выдержал, залез на пень и как заорет:
– Что же ты, мать твою, Сказочник?! Ты чего же, паскуда, удумал?! Это что ж это за страна такая, что и жрать нечего, и жить противно, и помереть по-человечески не получается?!
И ответил ему Сказочник выживший, среди пней и коряг Разбойником не замеченный:
– Потому, что Кощей и Бессмертный ты, вот и не получается по-человечески. Вот мы, люди сирые, помирать давно научились. А там, глядишь, и жить научимся.
18 мая 1999
СКАЗКА ПРО ЦАРСКОЕ УГОЩЕНИЕ
В тридевятом царстве в тридесятом государстве жил был Царь. Умом он особым не отличался, а потому правил как умел. Предпочитал ничего не делать вовсе и только всех налогами обкладывать. Правда деньги в той стране были рисованные, и ни в какое сравнение с деньгами привычными они и не шли. Рисовал их царский ключник на кухне, а Царь потом их тратил.
Страна потихоньку хирела, а царский ключник толстел. С каждого нарисованного ключником рубля, попадавшего в карман простолюдина-недотепы, царь требовал налог полтора рубля.
Все в стране пропадало, так как Царь постановил, чтобы на каждых двух родившихся поросят ему отдавали бы троих, а на каждый литр надоенного молока в казну отливали бы пять. И так было везде. Потому коровы перестали доится, куры нестись, а овощи расти. Ничего не стало в царстве: ни еды, ни питья.
И тут весть Царю принесли, что послы заморские в гости к нему направляются. Да не простые купчишки, а люди серьезные, посланные Международным Бассурманским Фондом. Бассурманство – дело великое. Они ведь могут и денег дать взаймы, а отдавать внуки будут. Правда, вместо процентов Буссурманство волости разные требует, но волостей то в царстве много, а Царь один! Притом, у царя внуков не было, и потому вопрос выплаты каких-то долгов оставлял его совершенно равнодушным.
Но тут другой вопрос встает. Гостей-то принять надо. На стол накрыть. Дать выпить, закусить, а во всем царстве только и осталось, что гнилая картошка. Ну, тут, как положено, вызывает к себе царь Иванушку Дурачка, и просит его, мол помоги, Ванечка, на стол накрыть, гостей заморских встретить, помоги, милый, а не то, не сносить тебе головы, лапоть ты недоношенный, мать твою!
Ну, Иванушка ему и отвечает, мол, нет проблем, батюшка-Царь. Все будет OK.
А царь ему в ответ, что мол, не понял ты меня, Ванечка! Я ведь хочу чтобы на столе все было только наше, отечественное! Иноземные то захватчики, конечно, много побросали всякого. Кто телегу ног куриных привезет, кто еще чего для прикрытия. Потом побросают все это, схватят, кто бочку мазута, кто ящик золота, и драпают себе через границу! Нет, Ванечка, стыдно мне все эту басурманскую отраву на стол ставить! Я знаю, что у нас нет ничего, кроме картошки. Но, я так думаю, что послам надо сперва коньячка да шампанского поставить, напоить их хорошо, а потом им уже и гнилая картошка сойдет! Пьяному то какая разница? Притом, увеличение объемов выпитого увеличивает взаимопонимание и способствует укреплению сотрудничества.
– Ну, так нет проблем, – говорит Ванечка. – Чего-чего, а этого то добра у нас своего хватает!
– Да нет, понимаешь, – грустно вздохнул Царь. – Я ведь тут позавчера налоги на производство борматухи удвоил, а потом еще весь алкоголь тридцати семи процентным акцизом сверху тяпнул. Так что, своей выпивки у нас больше не осталось! Но нужно чтобы было свое! Ты уж придумай, что-нибудь, Ванечка, а то ведь я тебя на кол посажу, козлодобина ты эдакая!
Иванушка ему в ответ:
– Да, нет проблем, Царь ты наш батюшка! Шампанское, так шампанское! Сварганим! Даже круче шампанского будет!
И с этими словами Иванушка Дурачок направился к своему трактору. Жидкость из него какую-то слил в ведро, и с ведром этим отправился в неизвестном направлении. Говорят, что он тем же вечером добыл спирт странного цвета. Хотя другие утверждали, что это был денатурат. Я точно не знаю и судить что это было не берусь. Но только приготовил Иванушка Дурачок огненный напиток, и к Царю на стол принес.
А послы заморские уж за столом сидели. Видят, такое дело: закуску не подносят, зато выпивки поставили целое ведро, и все на халяву. А царь им все, мол, пейте, гости дорогие, за процветание Буссурманства и Тридевятого царства! Послам отказать не удобно, ну и пьют одну за другой. А Царь себе под столом Ванькино варево выливает, да водички наливает. Думает, вот захмелеют послы, тут то я из них все и вытяну. Да и к тому же, кто его знает этого Ваньку, что он там в свой сказочный напиток помимо солярки налил.
Ну так много времени проходит. Вдруг один из послов на месте подпрыгивает, и кричит, ой, чего это, мол, свет выключили?!
А второй ему посол в ответ:
– Ты, что дурак?! Свет еще два часа назад как выключили!
Ну, Царь видит, что свет то горит себе, и никто его не выключал. Бросились слуги разбираться, да выяснили, что оба посла от Иванушкиного "шампанского" ослепли совершенно. Только тот, что ослеп первым, думал, что свет еще два часа назад выключили.
Ну, Иванушку, естественно, на кол.
А с послами то что делать? Обратно в Буссурманию слепыми отправлять? Скандал! Да и послам как-то туда ехать тоже страшновато. Буссурманам то ведь вообще пить строго настрого запрещается. Да и не поверит им никто, что они от царского угощения ослепли! Скажут, что сами варили! А за это им обоим головы снимут.
Ну, царь им и говорит, оставайтесь, мол, у нас, работу вам дадим.
Ну, остались буссурманы. Все сидели, работу ждали. Потом не выдержали, пошли к царю. Обещал ты нам работу, говорят. Обещал, говорит, так дам. Только у нас давно уже никто не работает, но руководители всегда требуются. Будете вы у нас министрами живописи. Тот кто первый ослеп, тот будет Первым министром, а тот кто второй – его заместителем! И смотрите, говорит, чтобы все царство у меня было живописное! А если что найду не живописное, то обоим глаза выколю!
Строг был Царь-батюшка, за что и снискал себе вечную народную любовь и уважение. На том и сказке конец.
