Текст книги "Дети Земли (СИ)"

Автор книги: Владимир Прудков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

 – Оно тоже называлось КГБ, но, поверьте, к нашему Комитету Галактической Безопасности отношения не имеет. Из больницы Григорий Чудаков вышел на свободу законченным аутистом, жил тихо-мирно, практически ни с кем не общаясь, и скончался в полном одиночестве.

 – Вон оно что, – выдохнул Крэнк. – Всё это так неожиданно.

 – Необычная биография, – согласился Маркус. – Но я раскопал еще один удивительный факт...

 – Говорите же, Патрик Освальдович. Не тяните меня за хвост!

 Системный координатор не внял торопливости капитана. Глянул испытующе, как доктор, засомневавшийся в здоровье пациента.

 – Как вы себя чувствуете, Александр Иванович?

 – Вы опять? Нормально! – капитан заволновался. – Выкладывайте!

 – Боюсь вас ошеломить. Дело в том, что вы напрасно называли Грегори Чьюдика "сынком". На самом деле, вы находитесь с ним в иных родственных отношениях.

 – И кто же он?

 – Он ваш отец, сэр.

 – Не может такого быть! – вскрикнул Крэнк.

 – Я бы не осмелился утверждать без оснований. Но сохранившиеся документы прямо указывают на этот факт. Кроме того, о том же говорят анализы ДНК – вашего и Чьюдика. Я консультировался с Чжао Линем. Он оценивает такую вероятность в девяносто девять процентов.

 Капитан побледнел, потом побагровел и вцепился в подлокотники кресла.

 – А моя мать, выходит... та самая...

 – Да. Девушка, из-за которой наш стажер остался в прошлом.

 – Кто она?

 – Доярка совхоза "Красная Нива" Мария Глебова. Вашей маме тоже досталось. Лишь на пятом году заключения вашего отца ей разрешили свидание, и она поехала к нему в Сибирь. Там и осталась жить на поселении, ожидая освобождения возлюбленного. Однако уже через год, при родах в отсутствии квалифицированного медперсонала, умерла от сильного кровотечения. Вы же родились крепким, здоровым мальчиком. Вас сдали в детприемник города Канска, где вы воспитывались до пяти лет. Впоследствии вас усыновил работник внешнеторгового ведомства, и вы попали в Австралию...

 – Спасибо! – прервал капитан. – О дальнейшем я сам помню. Так выходит, я не Александр Крэнк, а Александр Чудаков?

 – Это примерно одно и то же. Тут даже консультироваться с нашим лингвистом не нужно. Крэнк, с английского, и есть чудик, чудак. То есть логично предположить, что все в вашем роду обладали незаурядным качеством видеть мир по-своему. А люди, с которыми вы общались, сразу это замечали. Извините, конечно, Александр Иванович...

 – Тогда уж называйте меня Александром Григорьевичем, – пробурчал капитан.

 – Хорошо, Александр... э, Григорьевич.

 – А еще что выяснили?

 – Есть много документов, которые представляют для вас интерес. Можете потом сами ознакомиться. Вот, к примеру, в архивах я обнаружил копию письма, датированного шестидесятым годом. Оно написано вашим отцом и адресовано известным фантастам братьям Борису и Натану Стругацким с просьбой подтвердить, что в будущем так всё и будет, как он излагает в объяснительной записке.

 – И что ответили братья Стругацкие?

 – Ответа я не нашел. Но вполне вероятно, что они использовали некоторые реалии, высказанные Грегором, в их фантастическом романе о будущем.

 Капитан оторвал руки от подлокотников и сцепил их на затылке. Потом поднялся и сказал надтреснутым голосом:

 – Спасибо за информацию. Я пошел.

 – Позвольте спросить, – забеспокоившись, спросил Маркус. – Куда вы намерены идти?

 – Ну пульт управления.

 – Для какой надобности, Александр Григорьевич?

 – Хочу к папе и маме, – жалобно проговорил Крэнк. – Желаю пообщаться с ними, пока они еще живы.

 – Эх, так я и ожидал, – в тревоге сказал Маркус. – Но поймите, сэр, это за гранью возможного.

 – Прекратите отговаривать! – вскричал капитан. – Почему! невозможно! вернуться ?

 Патрик Освальдович, заторопившись, взял со столика пластиковый стакан с бледно-розовой жидкостью, приготовленный им заранее.

 – Выпейте. Возврат не корректен. Как член Комитета Безопасности я не могу этого допустить. Я уже объяснял. Повторюсь еще раз. Могут возникнуть серьезные нарушения казуально-причинных связей прошлого с будущим. Это чревато непредсказуемыми последствиями! Захотим вернуться к себе, а не получится. Окажется, возвращаться-то нам уже некуда.

 – Как это некуда?

 – Вдруг уже не будет двадцать первого века-то? – попугав капитана, Маркус со своих рук напоил его лекарственным напитком и сам остаток допил. – Вы уж простите меня, Александр Григорьевич. Я тоже виноват в случившемся. Мы вместе поддались доводам первого космического зай... извините, вашего отца. Ведь первоначально в состав контактеров планировался лингвист Ять.

 – Вы что несете? Да как вы смеете! – с болью бросил капитан. – Конечно, Рудольф неплохой парень, но я и мысли не допускаю, чтобы он мне подменил отца.

 – Я другое имел в виду, – поторопился поправиться Маркус. – Ведь останься Чьюдик на борту, всё вышло бы иначе. Рудольф Ять вряд ли пошел на контакт с дояркой Глебовой. Он ведь дружит с Дашей Кондратьевой, я точно знаю. Ну, единственное, что он насмелился бы сделать, так это взять автограф у Юрия Гагарина.

 – Послушайте, Маркус, – капитан назвал координатора по фамилии. – Вы что, вообще против моего рождения?

 – Ах, да! Извините за необдуманное высказывание.

 – Знаете, Патрик Освальдович, я, конечно, не такой большой спец по космической безопасности, как вы, но у меня имеется особое мнение. Я думаю, природа не так глупа, как нам кажется, и создала защитный механизм на этот случай. Ведь ничего страшного с нашим будущим не случилось, когда мой отец остался в прошлом. Мы все своим существованием это подтверждаем. Конечно, прискорбно, но человек попавший не в своё время неизбежно выпадает из него. Тут, наверно, прячется какой-то физический закон.

 – Очень может быть, – мягко, утешая как взрослый ребенка, отозвался Маркус. – Если откроют, то назовут законом Крэнка-Чудакова.

  Далее не слушая его, не желая принимать возражений, капитан активизировал свои видеофон и вышел на связь с инженером Штуффом.

 – Якоб, что вы скажете о технической возможности хотя бы кратковременного возвращения на Землю прошлого века?

 – Технически, да, возможно, – голос Штуффа, как всегда, был невозмутим, лицо на экране видеофона тоже. – Мы еще не сильно разогнались. Но в таком случае нам может немножечко не хватить ресурсов на очередную эволюцию. И мы вряд ли будем способны возвертаться в наш собственный прайм-тайм.

 – Понятно, – капитан помрачнел и прикрыл потяжелевшие веки.

 – Позвольте дать вам дружеский совет, Александр Григорьевич, – мягко, осторожно, почти ласково проговорил всё слышавший Маркус. – Не зацикливайтесь на прошлом. Переключитесь на настоящее. Ну, в конце концов, наведайтесь еще раз к Клариссе.

 – Вы что мне предлагаете! Идти ублажать себя, после того как Кларисса потеряла любимого человека?

 – Именно поэтому, – продолжал уговаривать системный координатор. – Она ведь сейчас тоже одинока.

 Капитан опустил голову и с минуту осмысливал, что услышал.

 – Ладно, я подумаю. Спасибо, Патрик Освальдович, за дружеский совет. – Он потопал к выходу, но у двери приостановился. – А выяснили, кто из экипажа дальний родственник шведскому королю Карлу?

 – Я имел в виду себя, – Маркус скромно потупился. – Но стопроцентной уверенности нет. Сведений, увы, недостаточно. Возможно, полностью мне удастся выяснить, вернувшись на Землю.

12. Преодоление запрета

 «Нет, нет и нет, к Клариссе нельзя», – наложил капитан тройной запрет на свои действия и вернулся в каюту. Более просторную, чем у других, но и более пустую, с голыми стенами, на которых ни одного портрета. Нет, у него родственников. Хотя... уже есть! Он подумал: можно вывесить портрет отца, Грегори Чьюдика, то есть Григория Чудакова. А ведь славный был парень! Отзывчивый, изобретательный; надо же, первый космический заяц.

 И опять мысли капитана переметнулись на Клариссу. Она бабушку изобразила. Попросить? Поди, не откажет. Воссоздаст образ отца. По памяти или используя компьютерную графику. Но, может, не во время? Капитан не был так железобетонно, как Маркус, уверен, что сможет её утешить.

 "Всё-таки зайду, – решил, поколебавшись. – Конечно, мой аэробус улетел, но надо закрепить с ней новые отношения". Теперь он думал о Клариссе с отцовской привязанностью. Собственно, уже всех на звездолете считал своими птенцами, почему Кларисса должна быть исключением?

 Как и в первый визит капитан привел себя в порядок. Особенно тщательно, на пробор, расчесал светлые, ставшими почти белыми волосы. Только брови по-прежнему оставались темными.

 Когда уже стоял у каюты Клариссы, в круговом коридоре появилась чья-то фигура, сопровождаемая вспыхивающим освещением. "А вдруг Гриша?" – мелькнула сумасшедшая мысль. Теперь он без колебаний уступил бы отцу и сам открыл для него дверь в каюту девушки. Хотя... как знать?.. Это явилось бы еще одним препятствием к рождению его самого, капитана Крэнка.

 К счастью, подтверждая не открытый еще закон Крэнка-Чудакова, из-за сферического изгиба вышел не отец капитана, а структуральный лингвист Ять. В руках – голографический букетик цветов. Рудик прошел мимо, едва кивнув. Поспешил на свидание с Дашей? Может быть. И все-таки на него – не похоже.

 "Наверно, до сих пор сердится, – понял капитан. – Эх. не дал я парню возможности взять автограф у Юрия Гагарина". Проводив лингвиста отеческим взглядом, он позвонил в каюту девушки.

 – Входите, – отозвалась Кларисса.

 С первого взгляда заметно: до сих пор печальна.

 – Чувствую себя виноватой, – призналась она. – Бедный Грегори! Дернула меня нечистая сила сделать прогноз, что его будущее – в прошлом. Я ведь, по существу, сгенерировала его судьбу.

 – Сочувствую... – Капитан ласково посмотрел на девушку, опять же припомнив, что если б случилось не так, то он вообще бы не появился на белый свет. "Она сгенерировала и меня", – отчасти с благодарностью подумал он.

 – Мне его попросту жаль, – пояснила Кларисса. – Что касается личных отношений, то шансов я не имела. Грегори уже в первой доверительной беседе признался, что обожает блондинок с голубыми глазами. Я по глупости и как бы рекламируя себя, подсказала: это рецессивные признаки, а доминантными являются темные волосы и карие глаза. А он в ответ объявил, что таким родился и ничего с собой поделать не может. Ему была симпатична Даша Кондратьева, но у Даши давняя дружба и близкие отношения с Якобом Штуффом.

 – А я думал с Рудиком, – удивленно сказал капитан.

 – Возможно, – она слегка улыбнулась. – Значит, на нашей посудине образовался еще один классический треугольник.

 Он порадовался улыбке, надеясь на перемену в её настроении, и помедлил – перед тем как объявить, что теперь будет считать своей дочерью.

 – Я давно хотел иметь сына или дочь. Не получилось...

 Но Кларисса поняла совершенно иначе.

 – Что ж, это вполне возможно, Саша. Я думаю, у нас получится прелестный ребенок.

 – Ребенок? – с трудом соображая, спросил он.

 – Ну, мальчик или девочка. Вы еще мужчина хоть куда. Космос позволил вам хорошо сохраниться.

 Только тут он уразумел, что она предлагает ему совсем другие отношения.

 – Да я ж не против, – обрадовался чрезвычайно, даже вдруг оробел.

 Она подошла к шкафу, вытащила музыкальный инструмент.

 – Электрогитара? – удивился он.

 – Нет, простая. Старинная, семиструнная. Садитесь рядом, капитан. Кстати, вы знаете, что академик Зварок играет на балалайке?

 – Нет, не знаю.

 – А знаете, что у него шесть детей?

 – Да это-то знаю, – подтвердил Крэнк-Чудаков и с удивлением спросил: – Вы находите эти факты взаимосвязанными?

 – Не буду утверждать, потому что на этот счет у меня мало сведений, но он и плясать вприсядку умеет, – дополнила Кларисса и кивнула на портрет. – А я вам спою песню, которую любила петь моя бабушка.

 Она взяла несколько аккордов. Словно прислушиваясь, склонила голову.

 – And finally, I say... – негромко пропела и, спохватившись, продолжила по-русски:

А напоследок я скажу:

Прощай, любить не обязуйся...

 Крэнк-Чудаков прослушал песню и воспринял её как-то чересчур непосредственно. «Да нет же, зачем прощаться, – пробормотал он. – У нас всё только началось».

 – Я и двойняшек могу вам подарить, Саша, – ласково прошептала девушка. – В нашем роду такое частенько случалось.

 Капитан был на всё согласен. Ему наконец-то удалось осуществить первоначальное сокровенное желание. Он сдул со лба Клариссы упрямый локон. И всё же последняя мысль при свидании с ней у него была о безвременно покинутых родителях: "Как жаль, что не доведется моему отцу и маме увидеть внучат".

13. Перед последней эволюцией

 Техническая группа, руководимая Штуффом, приступила к разработке плана дальнейшего полета. Все астронавты, пожелали вернуться в свое время, к родным и близким, друзьям и знакомым. Но куда они попадут? Вот в чем вопрос. Мнение большинства со вздохом выразил космический диетолог Кузьма Прудкогляд:

 – Що не кажи, а найкраще у своём времечки жити.

 Лишь Даша Кондратьева пожелала прыгнуть далеко вперед, в полдень двадцать второго века.

 – Туда, в двадцать второй век, попал мой брат Сережа, – с печалью поясняла она. – Я об этом читала. И с Кларой мы обсуждали. Она сказала, что моя встреча с братом очень возможна. А Клара в своих прогнозах не ошибается.

 Даша охотно всем рассказывала, какой замечательный у неё был брат. В свободное от космических экспедиций время он водил ее в детский садик, в воскресные дни в зоопарк и в цирк; катались вместе на воздушных горках. И уже тогда она, пятилетняя малышка, твердо решила, что пойдет по его стопам и станет космонавтом.

 Молодые люди собирались в общей каюте и, пока звездолет передвигался в пространстве с обычным ускорением, дотошно обсуждали последние события. Даша почти всегда оказывалась в центре внимания. Ять тоже прослышал про её желание попасть в двадцать второй век.

 – Ты нас уже забросила на век назад, – высказался он, по-прежнему недовольный тем, что в том прыжке оказался лишь статистом. – А теперь тебе снова захотелось попасть не в ту степь?

 – Да вот, – упрямо отозвалась девушка. – Это мой принцип.

  Высказывание лингвиста про степь никто не понял, но про Дашин принцип подхватили и стали называть кратко: "Д-принцип". Невозмутимый Штуфф, изучив осциллограммы и графики всех маневров, сделал вывод:

 – In my opinion, мы близки к разрешению задачи века. Если возвернемся в наше время, my uncle Якоб во всем разберется и выдаст стройный способ проколки пространства. А я буду очень удовлетворять, если открытию давать имя, которое мы про себя говорить: Д-принцип!

 – Так вы, Якоб, еще раз проверьте расчеты, чтобы мы попали, куда надо, – озаботился капитан.

 – Ich hoffe, – возбудившись, Штуфф перешел на родной немецкий, но тут же спохватился. – То есть я надеюсь, что мы не ошиблись при вычислении. И при нашем ускорении время пойдет быстро вперед, как тому велел Эйнштейн.

 Присутствующий при беседе Маркус заметил, что для успешного проведения задуманных маневров надо утрясти график дежурств. Он высказался тактично, но мужчины его вполне поняли. Член КГБ вовсе не хотел обижать Дашу, но пожелал, чтобы в момент достижения оптимальной скорости, на вахте все-таки находился пилот мужского пола, а не светловолосая девушка.

 – Да уж, – Белков его поддержал. – А то как бы чего опять не вышло. Она же в двадцать второй век наметилась.

 – Я понял, чего вы опасаетесь, – обстоятельно возразил Штуфф. – Но это не стоит свеч по двум причинам. Во-первых, я предложил Даше перекраситься в темно-каштановый цвет, и она уже. А во-вторых, наши ресурсы на исходе и, дай нам God, хотя бы догнать наше время.

14. Эпилог

  – Земля в иллюминаторе! – вскричал оператор Гектор. – Земля в иллюминаторе! – повторил он для тех, кто не услышал.

 – Уже видим! – откликнулись космонавты. – А в какое время мы попали, в какой век? Приметы какие-нибудь есть?

 – Сплошная облачность... – напрягся дежурный оператор, прильнув к монитору внешнего обзора. – Ага, в разрыве облаков вижу город! Даю максимальное увеличение. Высотные здания, широкий проспект, много машин... Старинная башня с часами...

 – Часы-то идут?

 – Идут! Показывают 10 часов 55 минут.

 Голубая планета вырастала в размерах. Африка желтела песками, Европа уже проснулась после зимней спячки, а на родине Гагарина еще лежали снега. В эфире трещали атмосферные разряды, перемежающие со взволнованными голосами комментаторов, наперебой передающих об удивительном возвращении "Экспериментального". Всего через 108 минут после старта...