Текст книги "Дети Земли (СИ)"

Автор книги: Владимир Прудков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Annotation

Оптимистическая космоопера с участием Юрия Гагарина и братьев Стругацких.

Прудков Владимир

Прудков Владимир

Дети Земли

1. Проводы на Луне.

 – Ladies and gentlemen! – директор космической базы академик Зварок, как полагается в таких случаях, начал речь на английском. – Сегодня, в день рождения Первого Космонавта Земли, мы отправляем в просторы Космоса новую экспедицию.

 В первом ряду сидел Александр Крэнк, статный, седой мужчина, капитан предстоящего полета. Он внимательно слушал длинноволосого косматого оратора, больше похожего на хиппи или на древнее языческое божество, но никак не на современного ученого.

 – Ах, если б вы знали, каким он парнем был, – Зварок, забывшись, перешел на русский язык. – Он на руках меня носил! Да-да, когда Гагарин приезжал в наш город, я – тогда пятилетний мальчик – подбежал к нему. Юрий Алексеевич поднял меня и посадил на плечи...

 Капитан Крэнк впечатлился и захлопал в ладоши. Многие его поддержали.

 – Друзья! – продолжал академик, смутившись. – Извините, так получилось, что я больше о себе, чем о первом космонавте. Но не мог удержаться. Ведь я родился за неделю до первого полета в Космос. Мои родители всю неделю перебирали и спорили, как меня назвать. Тут объявляют: в Космосе Юрий Гагарин! И они тотчас, больше не раздумывая, нарекли меня Юрием.

 – Так вы целую неделю жили без имени? – выкрикнул молодой парень под странной фамилией Чьюдик, еще ни разу не бывавший в Космосе.

 Капитан Крэнк, обернувшись, посмотрел на стажера, если не строго, то осудительно, и Чьюдик, сконфузившись, примолк. Крэнк опять повернулся к оратору.

 – Продолжайте, Юрий Ярославович, – поддержал его с места. – Мы с удовольствием послушаем ваши воспоминания о первом космонавте.

 – Нет, – с сожалением остановил себя Зварок и взглянул на часы. – Старт назначен на девять часов. Как раз в это время стартовал и наш первый космонавт. Он проделал всего один виток вокруг Земли, за сто восемь минут, – академик обвел всех прощальным взглядом, – но вы-то отправляетесь в глубины Космоса на неизмеримо большее время... В добрый путь, друзья!

 Под сводом базы загремела традиционная песня. Мужественный баритон утверждал: "Он сказал, поехали! Он взмахнул рукой!" Члены экипажа поднялись и гуськом, по туннельному переходу, прошли в звездолет нового типа, на который ученые Всемирной Академии Наук возлагали большие надежды. Увы, за последние годы звездоплавание почти не продвинулось. По космическим дорогам тащились так же медленно и утомительно, как в средние века на подводе, от одной деревни в другую.

 – Дай я тебя обниму, Саша!

 Хипповый академик, лауреат многих премий и титулов, обнял капитана. Александру Крэнку понравилось, что академик Зварок назвал его так просто, как звали когда-то раньше, в детстве. С остальными лунный бог обменялся рукопожатиями. Капитан вступил на борт последним, проследив отеческим взглядом за всеми входящими космонавтами.

 Звездолет "Экспериментальный" успешно стартовал в тот час, когда на небе всплыла Земля и, плескаясь морями-океанами, важно прошествовала по лунному небосводу. Первая часть полета проходила в автоматическом режиме, а весь экипаж пребывал в анабиозе, чтобы вынести повышенные перегрузки для ускоренного достижения субсветовых скоростей.

2. Космические будни

 И далее всё происходило в штатном режиме. Вышли из состояния анабиоза при достижении скорости, близкой к световой. Каждый член экипажа передал на матушку-Землю голосовое сообщение. Когда будет ответ и будет ли вообще, никто не знал. Молодежь собиралась в кают-компании, с жаром обсуждала новейшие, но еще не претворенные в жизнь теоретические разработки, да и просто мифы о параллельных мирах, неисчерпанности базона, множественности измерений.

 Капитан Крэнк не разделял их эйфории. Он подолгу сидел в личной каюте, в удобном кресле, и, потягивая энергетический напиток, ворошил события своей длиннойю-предлинной жизни. Ни папы, ни мамы он не помнил, а сознавал себя вполне отчетливо, когда его, имеющего прекрасные физические данные и высокий IQ, определили в космическую школу близ Мельбурна. С того времени мальчик Саша стал Крэнком, а позднее под этим именем сделался известен всему миру. Там же, в Австралии, он на всю жизнь приобрел ровный коричневый загар, который сейчас подчеркивали седые, почти белые волосы, еще довольно густые, с аккуратным пробором слева. Крупный нос не портил лица, большие серые глаза излучали доброжелательность даже при взгляде в пустоту.

 Проанализировав своё состояние, капитан понял, что иначе, как стрессом, его не назовешь. Хотя объективных причин для стресса вроде не было. Вот ведь как получается: психика человека уже исследована вдоль и поперек, положим, на девяносто девять процентов, но оставшийся процентик иногда преподносит сюрпризы. Как сейчас. Ну, совсем нет причин для стресса! А сам стресс есть.

 Долго сидеть в одиночестве капитан не смог и решил зайти к координатору Маркусу, который попал в состав экспедиции особняком. Это был высокий, худощавый мужчина с проницательным взглядом и короткой щеточкой усов, которые хотелось подергать на предмет изучения: не приклеенные ли они? Он хорошо говорил по-русски, но русский язык вряд ли являлся его родным, судя по акценту и особой стерильности речи.

 Маркус сидел за персональным компьютером.

 – Проходите, сэр, – ровным голосом предложил он. Вот уж у кого, видимо, никогда не бывает стрессов.

 – Патрик, если вам не трудно, называйте меня по имени, – попросил капитан.

 – По имени не могу, субординация не позволяет, – ответил без улыбки, но, кажется, это была попытка пошутить.

 – Ну, тогда по имени-отчеству.

 – Хорошо, сэр... Александр Иванович.

 – А вас как по отчеству?

 – Освальдович, – ответил Маркус с заминкой – не привык, видимо, чтобы величали по отчеству.

 – Чем занимаетесь, Патрик Освальдович? – тотчас подхватил Крэнк. – Конечно, если не секрет.

 Про "секрет" он присовокупил осторожно, можно сказать, интимно. В ЦУПЕ ему сообщили, что Маркус является членом недавно созданного Комитета Галактической Безопасности и доступно объяснили, почему его присутствие необходимо в экспедиции.

 – Ничего секретного. Пока знакомлюсь с материалами предыдущих экспедиций, а также подробно изучаю личные дела всех членов экипажа, – координатор помолчал и, поняв, что не удовлетворил интереса капитана, добавил: – Обнаружил много чего любопытного.

 – И что ж вы обнаружили? – продолжал любопытствовать капитан.

 – Например, один из нас связан родственными корнями со шведским королем Карлом Двенадцатым. С той малоизвестной ветвью его потомства, которое он оставил после себя, посетив Бендеры.

 "Глубоко копает", – с уважением подумал Крэнк.

 – Уж не я ли обзавелся таким именитым родственником? – шутливо спросил он, хотя про Карла Двенадцатого, как и про всех более ранних и поздних Карлов ничего не ведал.

 – Нет, к изучению вашей базы данных я еще не приступал. Впрочем, в вашей репутации нисколько не сомневаюсь, – заверил Маркус. – Что вас привело ко мне, Александр Иванович?

 – Да так, знаете, хандра напала, – откровенно признался капитан. – Может, посоветуете, как от неё избавиться?

 – Хм, – задумался Маркус. – Может, у вас не хандра, а стресс?

 – Я тоже так подумал. Однако, вetween two evils choose... – капитан пощелкал пальцами. – Как это будет по-русски, забыл.

 – Кажется, аналог на русском: хрен редьки не слаще, – предположил координатор. – Чтобы преодолеть его, надо избавиться от неприятных мыслей. Или вот, поделюсь личным опытом. Когда меня преследовал стресс, я колол дрова.

 – Так где ж я возьму дров? – с недоумением спросил капитан.

 – Да, это не подходит, – согласился Маркус. – Пожалуй, в наших условиях следует отдать предпочтение сексу.

 – Ну, вы скажете... – сконфузился капитан.

 – Сейчас это просто, – невозмутимо пояснил координатор. – Может, для вас, человека старшего поколения, это слышать непривычно. Но реалии таковы, что секс уже давно не связан с морально-этическими нормами и превратился в некий ритуал, наподобие распития чая.

 "И с кем бы мне чайку попить?" – легкомысленно подумал капитан и почесал в затылке.

 Системный координатор с легкостью расшифровал его жест. Он потыкал на клавиши, и на экране монитора появилась симпатичная черноволосая девушка с бровями вразлет.

 – Вот, полюбуйтесь. Наш штатный психолог Кларисса с внештатными задатками футуролога. Общительна, приветлива, легко сходится с людьми. Обратитесь к ней. По крайней мере, о стрессе она знает намного больше меня.

 Крэнк с любопытством уставился на экран. Маркус ввел код внесистемного контроля, который капитану был неизвестен.

 – Правда, Кларисса сейчас занята и возможно находится в интимной связи с другим членом экипажа.

 – Это с кем еще? – простодушно спросил Крэнк.

 – Простите, Александр Иванович, но нашим уставом разглашение таких подробностей не рекомендуется. Это прерогатива самих партнеров.

 – С чем оно связано?

 – Случались прецеденты, – коротко известил Маркус.

 – А, я подобное слышал, – припомнил Крэнк. – Какой-то африканец удушил жену в постели. А потом следственные органы, в состав которых входил английский правовед Шекспир, выяснили, что измены с ее стороны вовсе не было.

 – Это очень старинная легенда, Александр Иванович. Но последний прецедент был зарегистрирован всего пять лет назад.

 – И что там у них произошло?

 – Я могу сообщить, но боюсь, у вас ухудшится настроение и уменьшится либидо.

 – А все-таки? – настоял капитан.

 – Партнерша перепилила горло партнеру электропилой. Причем он и не скрывал измену или, точнее сказать, перемену предпочтения. Его с трудом удалось реанимировать.

 – О как! – удивился Крэнк. – А вы знаете, Патрик Освальдович, ваше сообщение меня нисколько не шокировало, а где-то даже позабавило. Спасибо за добрый совет! Возможно, я им воспользуюсь.

3. Зашел просто так

 Капитан вернулся в каюту. Теперь им уже завладела не хандра, а что-то совсем иное. Он сердито хмурил темные брови и крутил головой, словно спорил с кем-то. Но в конце концов уступил внутреннему оппоненту и признал, что да, еще гораздо раньше, без чьих-либо подсказок, «положил глаз» на Клариссу. Ну, а что сделаешь, если девушка ему, старому волку, понравилась с первой же встречи, и он, ни секунды не задумываясь, дал добро на её включение в экипаж.

 В этом новом состоянии его застал звонок Маркуса. Координатор любезно сообщил, что Кларисса "освободилась". Капитан принял одорантный душ, аккуратно, на пробор, расчесал волосы и решил: "Ладно, зайду. Просто так". Он по круговому коридору звездолета прошел к каюте Клариссы.

 Почти одновременно, но с другой стороны, к ее дверям подоспел молодой стажер... ну да, Чьюдик – тот самый, который обратил на себя внимание перед отлетом. "Однако! Наша Кларисса имеет большой успех", – подумал Крэнк и поймал себя на том, что появление парня ему не очень приятно. И уж с явной неохотой поймал себя на мысли: а не заговорили ли в нем инстинкты Отелло?

 Меж тем, стажер, чуть ли не столкнувшись с капитаном, вытянулся по швам. – Капитан, вы меня не узнали? – И не замедлил бодро представиться: – Сигма-практикант Грегори Чьюдик к вашим услугам! Этим вызвал еще большее недоумение у Крэнка: что за должность молодой стажер себе присвоил?.. Ну, хорошо, хоть обратился не с надоевшим "сэр".

 – Вы к психологу по делу?

 – Нет, мимо проходил, мне не к спеху.

 – Тогда позволите мне войти?

 – Да-да, конечно! – с готовностью ответил "сигма-практикант" и, насвистывая неизвестную мелодию, прошел дальше. Крэнк успел разглядеть юношу получше и, пока тот удалялся, спрашивал себя: "Кого же этот парень мне напоминает?"

 Кларисса встретила его вполне доброжелательно. Хороша собой; выглядит даже лучше, чем на экране, взгляд внимательный и приветливый, темные локоны волос закрывают уши, а один завиток упал на лоб. Капитан поймал себя на мальчишеском желании подуть на него. "Эх, где мои молодые годы!" – тихо вздохнул он.

 – Присаживайтесь, Александр Иванович.

 Ну вот, другое дело. Свой человек. Никаких там "сэров".

 – Спасибо, – вежливо откликнулся он. – Я вам не сильно помешал?

 – Нет-нет, я свободна. Может, чаю?

 "Так быстро? – засмущавшись, подумал Крэнк, припомнив разговор с координатором. – И так просто?"

 – Что с вами, Александр Иванович? Вы не любите чая?

 – Обожаю! Зовите меня просто Сашей, – капитан зарделся. Все-таки возраст смущал. Столетие позади. Полеты в Космос, длительное пребывание в анабиозе, существенно продлили жизнь. Главврач комиссии нашел его состояние вполне удовлетворительным: "По функциональным возможностям вы, дорогой Александр Иванович, где-то застряли на уровне шестидесяти, а то и пятидесяти лет. И по идее вам надо не в Космос, а в нашу клинику лечь". – "Это еще зачем?" – "Вы представляете огромный интерес для науки". – "Ага, может, вы меня заспиртовать хотите?"

 Кларисса улыбнулась. Как у неё хорошо! Кресло удобное, с мягкой спинкой и подлокотниками. На стене напротив портрет в черно-красных тонах. Прямо в глаза смотрит пожилая дама в яркой одежде. Она чем-то напомнила капитану саму Клариссу.

 – Красивая женщина, – похвалил он.

 – Моя бабушка. И тоже Кларисса, – отозвалась хозяйка каюты. – Между прочим, до глубокой старости вела кочевой образ жизни. Только один раз мне удалось с ней встретиться и запечатлеть на этой картине.

 – Неплохо рисуете, – похвалил Крэнк, наблюдая за приготовлениями девушки и при том постигая своим неэвклидовым умом, что под чаем – обыкновенное чаепитие и подразумевалось. – А чем занималась ваша бабушка?

 – Предсказывала судьбу, гадала на картах. Я, можно сказать, пошла по её стопам. Говоря нынешним языком, моя бабушка обладала способностью видеть вневременное информационное поле.

 – Откуда ж оно берется, это поле? – удивился капитан.

 – Постоянно витает в пространстве, подобно реликтовому излучению от давно угасших звезд. Оно содержит в себе сведения о всех событиях и процессах, минувших, настоящих и будущих. Вы, Саша, наверно, слышали бытовавшие ранее представления о бессмертных душах?

 – Да! – с резвостью подтвердил он, обрадовавшись тому, что Кларисса приняла его предложение и назвала по имени.

 – Учитывая, что информационное поле вечно и нематериально, можно предположить, что так и есть. Заметьте, это очень древняя догадка. Или, может быть, ино-знание, доступное немногим. Мы называем таких людей предсказателями, пророками. Они свободно входят в информационное поле.

 "Что она мне нагородила?" – изумленно подумал капитан. Он слушал девушку, не совсем понимая смысла её высказываний, завороженный взглядом темных, глубоких глаз с тенями печали вокруг них. А дурацкое желание подуть на завиток волос на лбу усилилось.

 – Ага, как в свой дом, – дополнил он. – А вы?.. Тоже запросто входите?

 – Иногда получается. Во всяком случае, когда я делаю свои маленькие прогнозы, то надеюсь, что они исполнятся. Вот перед вами мистер Белков меня наведал: попросил просканировать своё будущее.

 "А, вон с какой целью", – обрадовался капитан. Генрих Белков, можно сказать, являлся еще одной навязанной креатурой – от новоявленной организации, декларирующей правила поведения среди гуманоидов. Одно дело, когда в Космосе попадутся, скажем, какие-нибудь хищные ракопауки, и совсем другое, когда их разновидность будет знакома с этикой поведения. Вот с этим, при всевозможных внеземных контактах, и должен разбираться космобиолог, планетовед Белков – личность, как уже понял капитан, скрытная, малообщительная. А тут, надо же, взял и – прибежал.

 – И получилось? – не утерпел он. – Выяснили, что Генриха ждет в будущем?

 – Ничего особенного, – лукаво улыбнулась Кларисса. – При всех экстраординарных ситуациях у него будет возможность исключить их из своих поступков.

 – Гм, мудрено.

 – Я ему сказала проще: с вами ничего необычного не случится, Генрих. Представьте себе, не угадала его ответную реакцию. Он взбодрился!

 Крэнк после её сообщения тоже взбодрился. Порадовался открытости Клариссы, хотя и сам походил на Белкова: считал, что открытость должна быть ограничена некими рамками, типа: вот досюда в мою душу лезь, а дальше – не смей. Но уже в следующем вопросе сам чуточку влез за границу дозволенного:

 – А вот этот... стажер... тоже захаживает к вам?

 – Грегори Чьюдик? – уточнила Кларисса. – Да, ему тоже интересно, что его ждет в будущем.

 – Выяснили?

 – Я провела с ним сеанс, но о результатах пока не сообщила. Хочу еще раз перепроверить. Ну, так и быть, с вами поделюсь. В будущем у Грегори, как ни странно, отчетливо проявляется его прошлое, – Кларисса помолчала, никак не комментируя сказанное. – Капитан, может, вы тоже хотите узнать про ваше будущее? Это не займет много времени. Я могу, как моя бабушка, сделать вам экспресс-анализ по ладони.

 – Я не любопытен. Или, вернее, у меня не возникает желание выставлять свое будущее предметом даже своего любопытства.

 – Понимаю, – кивнула девушка. – Иными словами: чему быть, того не миновать? Да вы фаталист, Саша!

 Они пили чай с вкусными, хрустящими крендельками, и он испытывал наслаждение, чуть ли не равное ритуальному соитию, о котором упоминал Маркус. Но еще не допив, капитан почувствовал какой-то толчок, похожий на сильную встряску. "А ведь что-то случилось", – с тревогой подумал Крэнк.

4. Прыжок в неизведанное

 – Александр Иванович, вы слышите меня?

 – Да, Патрик Освальдович.

 – Извините, вынужден побеспокоить. Свежая информация от штурмана Дарьи Кондратьевой. Поступила пять минут назад, но я сразу не стал вам сообщать. Однако при вторичном обращении Дарьи решил, что дальше откладывать невозможно...

 Координатор замялся, и Крэнк мысленно продолжил за него: "...ибо ни в какой базе данных нет сведений, сколько вам, капитан, понадобится времени на чаепитие с красивой женщиной". Эх, отключиться бы от всех, спрятаться в недоступный черный ящик собственных желаний! Но Александр Иванович знал, что Даша Кондратьева, девушка самостоятельная, с характером и в заурядной ситуации не стала бы тревожить.

 – Подключите Дашу.

 – Она попросила вас как можно скорей подойти на пульт.

 – Ладно, иду, – бросил капитан.

 Сожалея, посмотрел на Клариссу, и она понимающе кивнула. Так поспешно кивнула, что можно даже подумать, была рада неожиданно возникшему препятствию, прервавшему их беседу.

 На центральном пульте, перед которым, через прозрачную полусферу, всегда сияла карусель звезд, зияла черная пустота. На вертящемся кресле сидела сбитая с толку Даша Кондратьева – худощавая светловолосая девушка в голубом комбинезоне под цвет глаз. Крэнк хорошо знал её старшего брата Сергея, до сих пор не вернувшегося домой после неудавшейся экспедиции на звездолете "Таймыр". Да и с самой Дашей, выпускницей школы космонавтики, был в хороших отношениях. Он не смог отказать ей в рекомендации, когда она запросилась в полет. Девушка и сейчас еще верила, что ей посчастливится встретиться с братом.

 – Что произошло, Даша?

 – Мы достигли отметки О,99 С, – доложила она. – И с кораблем начало твориться неладное. Показания приборов прыгали, как бешенные, а звезды в иллюминаторе сорвались со своих мест и стали разбегаться. Наверно, следовало бы сбросить скорость. Но я на полную ввела акселератор...

 – Что и следовало ожидать, – пробурчал раздосадованный капитан. Но глянул на девушку, в глазах которой стояли слезы, и добавил: – А вообще-то, кто его знает. Твои действия вполне соответствовали поставленным нам задачам.

 На пульт вошли потревоженные и взволнованные астронавты. Первый предварительный анализ случившегося сделал старший инженер Штуфф, хладнокровный стокилограммовый увалень с оттопыренными ушами.

 – Похоже, мы проколи пространство и время, – предположил он. – Так что сейчас находимся неизвестно где и неизвестно когда. Боюсь, что для наблюдателей с Земли, мы превратились в реликтовое излучение.

 Все притихли. Сплошная черная пустота вне корабля не вселяла оптимизма.

5. Авральное совещание

 – Друзья мои, – объявил капитан, забыв, что инструкции на общих сборах предписывали язык общения английский. – У нас внештатная ситуация. Но прошу сохранять спокойствие. Пока все важнейшие системы корабля в режиме, жизнеобеспечение в норме.

 – А что случилось-то? – спросил один из членов экипажа, проснувшийся после вахты.

 – Мы капитально заблудились.

 Внимательно слушал капитана компьютерный гуру Табиндранат Магор, превратившийся в каменное изваяние; встревожился инженер-энергетик Кавасабэ Мацубиси, засомневавшийся в том, что снова увидит цветение сакуры; опечалился врач широкого профиля Чжао Линь, вспомнивший родной Тибет... Капитан остановил взгляд на притулившегося в уголку планетоведа Белкова. Как всегда Генрих в неизменных дымчатых очках, комбинезон наглухо застегнут. Высокий лоб взбороздила морщина. Крэнк тотчас припомнил прогноз Клариссы, что с Генрихом ничего особенного не случится. Но ведь тогда можно надеяться, и со всей экспедицией ничего не произойдет!

 – Генрих, вы что-то хотели сказать?

 Белков отрицательно мотнул головой.

 – Я не составил еще своего мнения.

 – Це ж мы попали як кур в ощип, – высказался румяный, как крымское яблоко, диетолог Кузьма Прудкогляд, явившийся на общий сбор с колпаком на голове.

 – Дозвольте мне слово замолвить! – подал голос структуральный лингвист Рудик Ять, лауреат всемирного конкурса языковедов. Он обслуживал аппаратуру по трансляции самой разнообразной, в том числе неземной речи.

 – Говорите... только по существу, – капитан слегка пожал плечами, не понимая, что может дельного сказать лингвист.

 – По существу и хочу! – с апломбом объявил Рудик и тряхнул ярко-рыжими кудрями. – Не сомневайтесь, не буду растекаться мысью по древу, сирым волком по земле, шизым орлом под облака.

 – Чего сказал? – удивился капитан. Долгое пребывание в Австралии и продолжительные космические полеты отучили его от изысков родной речи.

 – В смысле, сразу возьмем быка за рога, – пояснил Ять. – Я хочу привести вам документ из прошлого тысячелетия, описывающий подобный случай.

 Он почему-то замолк и притих.

 – Ну, что же вы? – поторопил Крэнк. – Продолжайте!

 – Извините, я настраиваюсь. Дело в том, что это стихи.

 – Сти-хи?

 – Да, ритмически организованная речь. Слушайте!

Sir, I tell you on the level:

We have strayed, we've lost the trail.

What can Wе do, when a devil

Drives us, whirls us round the vale?

 – What? – непонимающе вопросил капитан, хотя английским владел не хуже исконного обитателя Лондона. И Ять выдал то же самое на русском с протяжным московским аканьем.

Хоть убей, следов не видно.

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам.

 Он обвел всех взглядом и остановился на Штуффе, с которым был в приятельских отношениях.

 – А вам, Якоб, могу по-немецки повторить.

 – Дъякую, – отозвался Штуфф, чаще других заглядывающий на камбуз и преуспевший в изучении еще одного языка. – Я вас вполне понимал.

 Ять повернулся к капитану.

 – Может, мне заодно дать развернутую справку о мифологическом существе бес, он же бic, он же devil, он же teufel...

 – Нет-нет, не надо! – решительно прервал Крэнк.

 – Жаль, – покачал головой лингвист. – Так мы с водой можем выплеснуть и ребенка. Ведь, в сущности, мы "заблудились", еще до того, как попали в экстраординарную ситуацию, – с жаром продолжил он. – Кто из нас может четко ответить: зачем мы путешествуем? А зачем вообще изучаем Вселенную?.. Эзотерические теории прошлого давали исчерпывающий ответ на этот вопрос: "Творец, тире Бог, создал нас, дабы с нашей помощью познать мир, им же созданный". То есть мы были инструментом познания у верховного существа. А сейчас, когда подавляющее большинство из нас Бога отменило, я осмелюсь спросить: для чего вообще мы? Кто теперь заправляет нашими помыслами? Академия Всемирных Наук? Лично господин Зварок?..

 Капитану не понравилось, что его напрягают, да и не во время. Он поморщился, благоразумно счел вопросы Ятя риторическими, то есть не требующими ответа, и опять повернулся к космобиологу Белкову, на высоком лбу которого появилось уже несколько морщин.

 – Генрих, вы, кажется, что-то надумали?

 – Я не готов ответить, – планетовед опять уклонился. – Мистер Ять своей апологетикой отвлек меня.

 – Можно я скажу, – по громкой связи раздался виноватый девичий голос. – Давайте попробуем включить реверс и... как бы сказать... вновь материализоваться.

 – Naturlich ist erste, – живее, чем всегда, подхватил увалень Штуфф . – Только позволяйте мне к тому добавлять. Мы, после новых эволюций, вполне можем вынырнуть внутри какой-нибудь черной дыры или в центре термояда.

 – Не хотелось бы, – искренне отозвался капитан.

 – А, может, нам вообще ничего не делать? – наконец, выдал космобиолог. – Мы можем не "выныривать" и остаться существовать в новом измерении, как самодостаточная, замкнутая на себя система.

 – Знаю, исторические аналоги были! – заторопился лингвист. – Даже на нашей матушке Земле. Навскидку припоминаю события, описанные Дефо в его работе о Робинзоне Крузейро. Сей джентльмен оказался на необитаемом острове, и с ним рядом находился лишь секретарь Фридэй. Позднее, в течение многих лет функционировал так называемый "Железный занавес". Если хотите, я могу подробнее...

 – Нет, не хотим, – опять отказал ему Крэнк и вспомнил про Маркуса, стоявшего за спиной. – Патрик Освальдович, а вы почему молчите? Вам, как члену Комитета Галактической Безопасности, следует высказать своё мнение... Извините, я раскрыл ваше инкогнито.

 – Об этом все давно знают, – системный координатор заговорил веско и неторопливо. – Я внимательно выслушал всех. Вам, Рудольф, могу заметить, что в приводимых вами случаях речь не идет о полном отчуждении от остального мира. Ни Робинзон Крузейро, ни его секретарь Фридэй, ни люди за "Железным занавесом" не выпадали из цивилизационного потока. Мы про них все знаем. Или, при желании, можем узнать. У нас особый случай. Про наше дальнейшее существование вообще никто ничего и никогда не будет знать. Кроме нас самих, разумеется. Полагаю, мы не можем пойти на полную самоизоляцию. Ничего хорошего она не даст.

 – А предположительно? – спросил капитан. – Чем это нам грозит?

 – Вряд ли мы, нашим малочисленным составом, сможем основать новую цивилизацию. Да и у нас нет специалистов такого уровня, чтобы урегулировать возникающие моральные, психологические и прочие проблемы.

 Последовала длительная пауза. Все переваривали информацию, каждый по-своему представляя картинки будущей жизни при полной изоляции. Крэнк с тоской осознал, что в таком случае он никогда больше не увидит Марианскую впадину – место погребения своей жены, океанолога Марины. Она погибла, когда он находился далеко от Земли. Время, конечно, лечит. Но к своему несчастью капитан Крэнк оказался однолюб. Он напрашивался в самые длительные и рискованные экспедиции, и, чем больше приобретал космического опыта, тем охотнее его приглашали.

 – Нет, самоизоляция нам не подойдет, – он вздохнул. – Какая там самоизоляция? Все мы дети Земли. Нас послали, чтобы мы научились покорять пространство и больше времени проводить на родной планете.

 Заметно взбодрился космодесантник Атос Жилин, участвующий в недавней экспедиции "Даешь Пандору". Он во всех случаях внеземных контактов первым покидал борт корабля. Все с восхищением посмотрели на рельефную фигуру первопроходца. Могучий, прикрытый обтягивающим свитером торс, крутая шея, смуглое, почти черное лицо. Маменька Атоса была африканка, отец – добродушный русский медведь из Сибири. Первопроходец тоже имел нрав смиренный, покладистый. Вежливая улыбка понимания тронула губы Каванабэ Мацубиси. Табиндранат Тагор сложил руки шалашиком. И с надеждой смотрела на Крэнка Кларисса.

 Капитан заметил, что рядом с ней народу было погуще. Он задержал на девушке взгляд и понял, что с этой минуты он близок к тому, чтобы перестать быть однолюбом. Но рядом с Клариссой, ближе всех, оказался... стажер, "сигма-практикант" Чьюдик. Он что-то шепнул ей на ухо. Она спокойно, с улыбкой ответила. Чьюдик выкрикнул "Ес!" – да еще сопроводил выкрик энергичным жестом. Капитан не вытерпел и сердито обратился к нему:

 – Молодой человек, по поводу чего бурная радость?

 – Я спросил у Клариссы, под какой звездой она родилась.

 – И... и что она вам ответила? – сбившись с прежнего тона, поинтересовался Крэнк.

 – Сказала, что под счастливой, – ответил стажер. – А так как Кларисса с нами... или мы с ней... то с нами тоже ничего не случится. Я за то, чтобы рискнуть и принять предложение Даши, нимало не задумываясь, продолжил он. – Да и это довольно скучно: болтаться в абсолютной пустоте.

 "Все-таки он с Клариссой в близких отношениях. Всё о ней, да о ней, – ревниво подумао капитан, но тут же остудил себя. – Ладно, старая калоша, угомонись. Твой аэробус давно улетел".

 Нужно было не медля решать судьбу вверенного ему экипажа, и он отдал, завершая прения, команду.

6. Бог не выдаст, свинья не съест

 Кроме опасности попасть в вечный плен сверхтяжелой материи или быть испепеленными в недрах термояда, меньшим злом представлялась возможность очутиться в лапах каких-нибудь агрессивных нетопырей. Но, видимо, Кларисса действительно родилась под счастливой звездой. «Вынырнули» где-то на периферии, в спокойном месте, неподалеку от небольшой планеты со средними параметрами. Астронавты принялись сканировать и изучать картину открывшегося звездного неба.

  После пребывания "неизвестно где и неизвестно когда", как выразился Штуфф, приборы навигации отказывались нормально функционировать, и предстояла работа по их настройке. Сколько это могло продлиться, пока неясно. Капитан Крэнк, посовещавшись с технической группой, решил сделать посадку на подвернувшуюся так кстати планетку.

 После дальнейшего торможения, "Экспериментальный" вышел на орбиту искусственного спутника, и с высоты в тысячу километров астронавты обозревали "незнакомку". Планета оказалась теплой, окутанной густым слоем облаков, явно приспособленной для жизни. Все члены экипажа пребывали в напряженном нетерпении, понимая, что эта планетка, в случае неуспеха очередных маневров, может надолго, если не навсегда, стать их вторым домом.

 В разрыве облаков обнаружили пустынное место и сели на пригорке; ниже расстилалась долина, теперь уже было видно, заросшая густой зеленой травой. Забортные пробы воздуха и замеры температуры показали удовлетворительные результаты, близкие к Земным. Структуральный лингвист высказался по этому поводу, опять же съехав на мифологию: br> – Господь Бог единообразен в своем творчестве.