Текст книги "Закон калибра 9 мм (СИ)"

Автор книги: Владимир Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Извинения за прерывание начавшегося разговора, Степ, – произношу я и тут же представляюсь. – Это Всеволод, мы с той в «Якоре» разговаривали, результативно и насыщенно. Помнишь меня?

– Не забыл, – звучит в ответ спокойный, без тени раздражения или злобы голос. – Значит, всё же это ты сожрал Лесника, а не он тебя.

– Я разных там лесников не ем и вообще к каннибализму не склонен. Как говорится, sapiente sat, а потому мы ж друг друга понимаем, не так ли?

– Нашёлся тут древний римлянин…

– Я не древний и вообще juventus potentia est, хотя и про scientia забывать однозначно не стоит.

– И знание, и молодость, всё в одно смешал. Ладно, тогда не римлянин, а Итальянец. Вот! Так тебя и буду называть.

Уколоть хочет? Это он зря, у меня и чувство юмора присутствует, и никакого оскорбления, даже тени оного, я сейчас не ощущаю. Где-то даже наоборот.

– Уж по любому лучше какого-то там Лесника. Отдаю должное чувству стиля, Степ. Но ты ведь не для того моему другу позвонил, чтоб иметь сомнительно удовольствие перемолвиться несколькими словами с моей циничной персоной, не так ли?

– Удовольствие действительно сомнительное. Но поговорить нужно. Я согласен на твои разумные условия встречи. Назначь место, время, число присутствующих.

– Легко и непринуждённо. Ты да я, да по одному сопровождающему. А чтоб без каких-либо печальных случайностей – место будет особенное. Знаешь такой милый скверик перед «желтым домом», где раньше бюст заслуженному чекисту-кокаинисту Феликсу свет Эдмундычу стоял, пока его не сбросили и не уволокли аккурат до переплавки?

Недолгое молчание. Видимо, катала оценивал прозвучавшее предложение подсчитывая все плюсы и минусы оного.

– Я не собираюсь решать наши возможные дела при помощи волын.

– И я тоже. А посему это лишь небольшая дополнительная страховка. Сам знаешь, что бережёного бог бережет, а не береженого лишь конвой стережёт.

– Ожидал очередного латинизма.

– А вот не дождался. Я предпочитаю многогранность. Итак?

– Чёрт с тобой! Время?

– Завтра, в два пополудни. Посидим. Побеседуем о разном и взаимоинтересном.

– Буду ждать.

И гудки от повешенной трубки. Даже не попрощался, личность не совсем вежливая. Впрочем, тут я не в претензии. Разговор хоть и был недолгим, но многое помог понять. Судя по голосу, словам, построению фраз со стороны Степа, он действительно заинтересован во встрече. Более того, согласился даже на встречу рядом с «жёлтым домом», иными словами главным зданием наследников «чекистов», ныне называющихся Министерством безопасности РФ. В таком месте только совсем уж дурные и отмороженные стволами махать станут и тем паче стрелять из них. Череповато большими проблемами. Даже в ослабленном, почти распавшемся состоянии Система очень болезненно реагирует на столь вопиющее хамство, как разборки у неё под носом. А уж господа чекисты с их непреходящей манией величия – это вообще дело особое. На этом можно и нужно было играть. По крайней мере, пока, пользуясь тем, что страх перед госбезопасностью ещё не до конца выветрился даже у набирающих силу авторитетов.

– Вась, тут мне вот что в голову пришло…

– Опять? – простонал Геолог. – Эти твои мысли, у меня от них скоро трясучка начнётся.

– Валерьянку пей. Или коньяк. Оно даже лучше, потому как и вкус благороднее, и эффект тот же, если в гомеопатических дозах. А вообще, я к тому, что нужно, во-первых, позвонить Тротилу на предмет возможности скорейшей встречи с Призраком.

– А во-вторых?

– Обзавестись нормальной связью, которая всегда при нас. Это я сейчас про недавно появившиеся в городе мобильные телефоны.

От первой части предложения геологу вновь взгрустнулось, а вот вторая вызвала некоторый прилив энтузиазма. Эх, забавная ты штука, психология рода человеческого. Ведь мобильные телефоны – это ж не элемент роскоши, но суровая необходимость для людей. нуждающихся в постоянной связи, да вдобавок ещё и той, которая не привязана к месту. Новинка? Вне всякого сомнения. Понты и блажь? А вот фиг вам. Только для пущей осторожности, оформлять номера нужно не на собственные имена, а используя каких-нибудь бесполезных никчёмных алкашей. Они в изобилии у любого винного магазина водятся, у любой рюмочной, коих в Новиграде огромное количество. Особенно после уже закончившейся антиалкогольной компании. Вот там их и выцепим, после чего, дав малую толику денежек, оформим на их паспорта те самые телефоны. Обычная мера предосторожности, а то мало ли, куда будут идти звонки и кем слушаться. Постоянная бдительность, она ж не просто так, а непременный залог здоровья.

Глава 10

Не самое приятное и уютное в Новиграде место – сквер перед «желтым домом». Сама атмосфера здесь как будто наполнена несравненным «ароматом» разлагающихся трупов, выбиваемых из «врагов режима» признаний и прочими неаппетитными подробностями. Вот и понимаю, что чисто психология, что именно тут ничего такого особенного не было, вся жесть творилась в иных местах, а отделаться в принципе нереально. Или так называемая аура места? Как ни крути, а душа и мозг находились и находятся именно тут, что до рук, «мускулов», выполняющих распоряжения… они всё ж вторичны.

Ай, в сторону покамест все философские размышления. Они ни разу не помогут и не поспособствуют концентрации до того момента, когда появится Степ, он же Григорий Масальский. А он появится, ведь с утра место и время встречи подтвердили, равно как и сопровождение лишь одни человеком с каждой стороны. Я, понятно дело, Тротила с собой взял. Нет, ну а кого ещё? Уж точно не Василия, он пока не дотягивает, не сможет изобразить полный пофигизм и готовность в любой момент вынуть ствол и засадить маслину в голову того, на кого пальцем покажут или просто по ситуации. Вдобавок и Степ не поверит столь кардинальному преображению того, кого не так давно «раздел» в карты по полной программе, а потом давил, стремясь получить долг несколько в обход заключённых договорённостей. Не-а. однозначно нельзя его сюда было тащить.

Сюда – это именно на встречу, но это вовсе не означало, что мой приятель был и вовсе выключен из процесса. Находился поблизости, при форс-мажорных обстоятельствах должен было себе напомнить. Мда. должен был, причём не только и не столько он. Мысли поневоле соскользнули в недавнее прошлое, в минувший вечер…

* * *

Тротил, как и обещал, уже несколько дней аккуратно так «обрабатывал» Григория Самойлова по прозвищу Призрак на предмет нормальной, не мимолётной беседы. Ну а после просьбы ускорить сработал даже качественнее, чем я ожидал. Оказалось, удалось уломать нелюдимого и явно разочарованного миром вокруг беженца из Таджикистана встретиться. Правда вот место оной… Овраг на окраине города, в не самой хорошей части даже по меркам второй рабочей окраины, Куйбышевского района. Тем не менее, корчить недовольную гримасу я не намеревался. Хозяин – барин. А в нашем случае именно Призрак назначил место, да и заинтересованы в разговоре были мы, вовсе не он. Специфика, от которой никуда не денешься.

Вездесущий кустарник, сорная трава, уже неплохо скрытый ею мусор в виде консервных банок, битых бутылок и прочего хлама, который убирать никто в принципе не собирался. Беречь природу хотя бы поблизости от места собственного обитания? Не-а, местные такого не слышали, а если даже и да, то забили без какого-либо душевного терзания. Их души вообще могли и умели терзаться, разве что утром, во время приступов мучительного похмелья. Вот в окружении такого мусорно-природного пейзажа нас с Тротилом и ожидал упомянутый Призрак, сидя у довольно сильно дымящего костра, на котором что-то жарил. Ага, ясно, сосиски на прутах, используемых в качестве импровизированных шампуров. Не удивлюсь, если… Ну да, картошка тоже запекается в углях. Этакий пикник на обочине… хорошо хоть не пьянка под кустом, поскольку ничего спиртосодержащего я не наблюдаю, лишь пара пластиковых бутылок с «фантой». Солидные такие бутыли, одному такое вряд ли выпить, разве что минимум одну домой тащить придётся.

Хм, неправ я. Это для нас угощение, для гостей. Простое. Непритязательное. Ну так и местно выбрано соответствующее. Проверка? Нет, не похоже, скорее элементарная вежливость, совмещённая с глубоким пофигизмом. Дескать, вы хотели встретиться? Так вот он я, даже угощение притаранил. Хотите – принимайте таким, какой есть. Не хотите? Пошли отсюда нахрен вместе со всеми возможными претензиями. Если всё именно так, я понимаю сложности того же Француза, по сути лидера «чёрных копателей» с этим конкретным индивидуумом. Сложный он, с ходу заметно.

Вечера доброго, – поприветствовал я его. – Я – Всеволод, но думаю, Тротил уже успел меня заочно представить и описать. К вам лучше по имени или прозвищу?

– Просто Призрак. И на «ты», так привычнее. Садитесь оба. Сосиски с печёной картошкой будете?

– Не откажусь, – кивнул я, присаживаясь на кусок ствола, способный худо-бедно выполнить роль сиденья. – Увы, ничего своего не захватил, не был, так сказать, предупреждён.

Никакой особой реакции. И вообще, с мимикой и эмоциями у Призрака было довольно печально. Сомневаюсь, что он их намеренно скрывал, скорее просто… выгорел. Плохо, если полностью, тогда вряд ли что удастся сделать. Зато если хотя бы часть прежних эмоций можно возродить, раздуть из едва тлеющих углей – вот тогда можно надеяться на успешный исход разговора. Шансы довольно неплохие – будь сей человек выгоревшим полностью – тому же Французу не удалось бы хоть иногда, но привлекать его к своим делам. А ведь удаётся: время от времени, в зависимости от конкретной ситуации, но сами подобные случаи уже много значат. Остался ещё интерес к жизни: слабенький, периодами, но остался. Интуиция, к слову, нашептывает то же самое, а ей я привык доверять.

Григорий Самойлов… Видно, что долгое время жил «на югах». Тут и въевшийся в кожу загар и ощутимая привычка к высокой температуре – майская погода, типичная для Новиграда, ему не слишком комфортна. Потому и довольно тёплая как по моим понятиям куртка, к тому же застёгнутая. Сидит опять же чисто на азиатский манер, не испытывая никакого неудобства от подобной позы. Место обитания, оно многое влечёт за собой, очень многое. Главное уметь это подметить. Зачем? Психопортрет человеческий, имеющий огромную важность, если уж влезать в такого рода дела, в которых я уже по самую маковку.

Глаза, зеркало души человеческой. Взгляд не отводит, но и сам не стремится поймать чужой. Флер привычного уже безразличия, этакий частичный анабиоз души. Отключил намеренно, чтоб не испытывать боли, идущей из прошлого? Или так само собой получилось? Затрудняюсь сказать. Движения плавные, излишней мышечной массой не обременён, скорее даже худощав. Высокий, с волосами цвета пепла, без явных примет, шрамов с крупными родинками. Но запоминающийся, чего там. Ни разу не серая тень, не «невидимка». Меж тем прозвище то Призрак. Лезть в душу не собираюсь, но при случае выяснить не откажусь.

Изучение и заняло то всего несколько секунд, но явно было замечено. И ровный голос Призрака стал тому свидетельством:

– Изучил? Я не мешаю. Если тебе нужно – смотри, предполагай.

– Хм, любопытно. Обычно не понимают, когда я пытаюсь психопортрет составить.

– Фрейд, Юнг, другой кто как основа?

– Старина Юнг. А полоумный кокаинист и псих Зигмунд Батькович Фрейд, если чем и славный, то распространением в Европе кокаина, идёт непосредственно лесом в направлении пожилого зайца с целью сосать его плешивую… лапу. Откуда?

– Психиатр. Недоучившийся из-за известных событий в Душанбе и не только там.

Вот даже как. Быстрый взгляд в сторону Тротила, но тот лишь пожимает плечами. Не в курсе. Понятственно. Тогда парочку интересных вопросов задать, по тому самому Юнгу, благо мастер в исследовании уровней человеческого разума мне неплохо известен. Откуда? Даже вопрос такой задавать не собираюсь, ответ ведь одновременно и ясен и туманен.

Пять минут небезынтересной беседы и никаких сомнений не остаётся. Призрак действительно мало-мало понимал в психологии. Что насчёт психиатрии, за это не скажу, но его слова о том, что у меня явно прослеживается повышенная тревожность и нечто близкое к параноидальным тенденциям… Ну да, есть такое, только спорить даже мимолётно не собираюсь. Сопутствующее, если можно выразиться, явление при ведении определённого образа жизни. Примерно это я и высказал Призраку, попутно полюбопытствовав:

– А почему именно Призрак?

– Потому что как привидение. След от себя прошлого, себя истинного, – глухо так прозвучало, но с толикой горечи. Первая эмоция, хотя и слабая, с трудом уловимая. – Картошка готова и сосиски уже исскворчались. Будете или?..

Вечер, жрать охота, – не стал отказываться Вадим.

Я? Тоже отнекиваться не собирался, к тому же не хренью какой накормить пытаются, а вполне себе приличным вариантом, пусть и приготовленным в спартанских условиях. Радовало ещё и то, что посуда была не абы какая, не грязная, а пластиковая, одноразовая. Стаканчики, тарелки. Вот вилок не имелось, но сей нюанс никого из собравшихся не волновал. Нож у каждого при себе имелся. Нож – это вообще, как по мне, важнейший аксессуар, что необходим большинству уважающих себя людей. Инструмент, так сказать, широчайшего спектра применения, от сугубо мирного до непосредственного боевого.

Есть в приготовленных на настоящем костре блюдах, даже самых простых, своя особенная прелесть. Шашлык, запеченное в углях или на углях мясо, рыба, грибы… Картошка опять же, если не передержать. Даже те самые банальные сосиски – при условии, что доля мяса в оных хоть сколько-нибудь приличная – могли пойти на ура. Собственно, так они и пошли. Под продолжение разговора о психотипах юнгианских, равно как о понятии самости, она же ид, которую, как по мне, именно Юнг верно и правильно поместил в центр всего и отнюдь не считал эту часть личности чем-то темным, что надо держать под предельным контролем и непременно забарывать самым злобным образом. Бедняге Вадиму, от психологии далёкому, пришлось немного поскучать. Ничего, потерпит, сейчас он играет роль этакого медиатора, возможного сглаживателя нестыковок и решателя недопониманий между мной и Призраком.

Наконец, от тем посторонних, ни к чему не обязывающих, перешли потихоньку к более важному. Для начала к относительно отвлечённому.

– Почему овраг, костёр, мусор если не под ногами, то поблизости? Ты же не бедствуешь, мы тоже.

– Из земли вышли, в неё и уйдём, когда время придёт, – вымолвил Призрак, – вороша палкой угли и добавляя в костёр ещё несколько заранее наломанных сухих веток. – Здесь тихо. Нет города, нет людей, их гомона. Я не люблю толпу вокруг. Толпа – это зверь. Лютый, но нерассуждающий, управляемый теми, кто умеет её использовать. Ещё хуже, когда эта толпа и по отдельности не сильно от зверей отличается.

– Морлоки?

– Морлоки, – эхом отозвался Самойлов. – А многие их тех, кого я знал, стали почти элоями. Не отупели, сохранили разум, но ослабели, забыли, что лишь пока в руках сила и в голове воля, ты не станешь теми, кого сожрут морлоки, когда почувствуют свою волю. Волю быть зверем. Волю упасть вниз, в ту самость, в тот ид, который остаётся, когда не развиты более высокие слои. Я это видел. Я не успел их спасти. Только отомстить. Не всем, может даже не тем, но… А какая разница? Кровь врага помогает ранам души закрыться. Твой друг, Тротил, – кивок в сторону Вадима, – он должен был рассказать. Я не скрываю свою боль.

Сочувствовать? Глупо. Этот человек в пустых словах не нуждается, да и на кой нужно сочувствие, даже если и не фальшивое, абсолютно чужого человека. Тем паче, если ты не жертва, а сильная личность, сумевшая не просто выжить, но и воздать кому надо и как следовало.

– Почему именно «копатели»? Не самый… очевидный выбор.

– Я призрак… Имя моё, а вот фамилия и всё остальное в паспорте – это позаимствованное.

– Откровенно.

– Плевать. Если что, я покину этот город и окажусь в другом.

– Любом?

– Нет, – а вот сейчас на лице промелькнула настоящая, идущая от самого нутра ненависть. – Там, где нет родной крови, я могу появиться лишь как палач. Другого не будет. Я видел, я знаю. Так везде. Где-то творится ужас где-то он только на пороге. В ином месте лишь страх, но и от него надо бежать. Бежать, потому что предали, бросили, променяли на видимость. Дружба народов! Ложь! Они дружат, лишь когда над ними стоишь с кирпичом. Готовый выбить зубы или проломить череп. Выронишь кирпич, отвернёшься… Знаешь, какие плакаты я видел там. в Душанбе?

– Ты скажешь.

– Скажу. «Русские, не уезжайте. Нам нужны рабы!». Так было, так есть.

Киваю, ибо не просто верю, но и знаю, обеими частями памяти и самой личностью. Равно как и то, что властям что тогда ещё совдепии, что нынешнего, хм, «государства», на это плевать. Давно, аж с семнадцатого года.

– Копатель… Я не копаю или копаю, но редко, – вновь заговорил Призрак. – Смотрю, слежу. Не люблю, когда пытаются обмануть, пытаются отнять у товарища. Надо держаться вместе, не враждовать меж собой. Иначе чужаки придут и перережут. Они любят резать. Сначала перехватывают горло, как барану. Потом отрезают и саму голову. И носят… за волосы. Носят и кричат. Разное. Я не знаю их языка и не хочу знать. Но крики… Их не забыть. Зато как они кричали, когда огонь пожирал их тела. Эти крики заглушали в моей памяти те. Я рад был их слышать. Но это было давно… Может мне их не хватает? Не знаю…. наверное.

Сорванная психика у человека? напрочь сорванная. А ведь он хоть и недоучка, но медик. Более того, по психиатрической части двигался. Посему должен понимать степень протекания собственной крыши. Понимает ли? Может да? может не очень, возможно и вовсе старается об этом не думать. В любом случае, мне важно не это, совсем иное, более практическое.

– Там да, мерзость и ужас. Потому и месть, потому и появление здесь, где государству плевать тогда было, да и сейчас ничего не изменилось. «Копатели» дают возможность заработка, и нет необходимости общаться с людьми, когда их много. И Француз тебя вроде как очень ценит, но вот с твое стороны отношение куда сложнее. Хотелось бы узнать, почему так? Не настаиваю, разумеется, но был бы признателен за честный ответ.

– Я не подчиняюсь, я лишь принимаю предложения. Или не принимаю, если они мне не нравятся. Он это знает, это не секрет. Знает и никак не хочет понять.

– Зато я как раз хочу понять те рамки, за которые ты не выходишь. Расскажешь?

Чем хороши люди с малость – или совсем не малость – сдвинутой крышей, так это своей готовностью донести до остальных собственную точку зрения. Иногда они делают это с ходу, к другим сперва надобно найти нужный ключик. К Призраку как раз ключ требовался, да не самый простой. Далеко не каждый согласился бы сидеть в загаженном мусорном овраге, есть сосиски с печёной картошкой, сидя на приспособленном под табурет куске ствола и беседовать то о психологии, то об омерзительных событиях на территориях национальных республик бывшего СССР. Я сей предварительный этап прошёл, вот меня и сочли достойным изложения собственной картины мира.

На самом деле, картина была проста как апельсин. Насмотревшись ужасов в Душанбе, увидев и намертво впитав в себя картины слабости тех, кто никак не ожидал резни всего русского населения, Григорий Самойлов, тогда ещё не Призрак, раз и навсегда вбил себе в голову не поднимать оружия против родной крови, иначе как в целях самозащиты. Равно как и идущую от самого сердца и души ненависть к тем, кто вырезал его семью, друзей, просто знакомых. Вот и все его рамки, простые и понятные. Француз же… Глава «копателей» просто отказывался серьёзно воспринимать заскок столь полезного человека. с упорством бьющегося о стенку барана пытаясь предлагать ему участвовать в ситуациях, когда вполне могли сложиться конфликтная ситуация между теми, кого Призрак считал пусть не роднёй в привычном понимании этого слова. но «родной кровью» в плане этноса. Отсюда и сложности в их деловых отношениях.

Что до меня… Каждый человек пользу приносит, будучи применён правильно, на своём месте. Примерно так говаривал Козьма Прутков, а не соглашаться с классиком подобного калибра было бы откровенной глупостью. Для этого и надо то было всего лишь заранее накрутить Призрака на сугубо омерзительных ему личностей, да таких, которые сразу по всем направлениям, не подкопаешься.

Экскурс в криминальный мир Новиграда, он лишним не оказался. Благодаря полученным знаниям легко было провести нить от собственно «копателей», доход коих также ни разу законным не являлся, к другим сферам по ту сторону закона. Призрак особенно откровенничать не собирался, ну так я этого от него и не ждал. Просто закинул удочку на тему, что наверняка к Французу и его связям с антикварами пытаются лезть немытыми лапами разные «чучмеки с базара». Выпад наугад, конечно, не совсем в точку, но и его хватило для получения в ответ кой-чего полезного. Собственно группировки из членов диаспор на столь специфический сектор как занятый «копателями» пока не облизывались. А вот кой-кого из антикваров уже успели, хм, под себя подгрести, заставив отстёгивать за крышу. И как раз на этой почве у Призрака с Французом и начинались проблемы. Насмотревшийся в Таджикистане «дружбы народов», Самойлов не собирался даже присаживаться на одном поле с теми, кто ведёт дела с ментально похожими созданиями. Француз… тот считал, что первым делом бизнес, а эмоции можно и нужно в сторону отбрасывать.

Удачный момент, если правильный расклад организовать. Потому я и произнёс:

– Смотри, Призрак, такими темпами он и до деловых контактов с Моджахедом дойдёт.

Гримаса брезгливости на лице Самойлова. Знакомо ему это прозвище, ой как знакомо.

– Француз не такой дурак, чтобы с наркотой связываться. Даже краем к связанным с ней прислониться, значит увязнуть. Слишком много денег, очень многие соблазняются на этой белой смерти свою хорошую жизнь строить. Нет.

– Может и нет. Я всё ж порой хочу видеть в людях лучшее, а посему буду только рад, если Француз в таком дерьме не замарается. Но вот Моджахед и другие, они только рады в этом возиться.

– Чтоб они в нём поскорее утонули!

– Сами не утонут, а ментура… ты серьёзно думаешь, что они с ними не снюхаются или уже не снюхались? Моральный облик что советского мента, что нынешнего, он далёк от сколь-либо приемлемого. Вот грабить пьяных в вытрезвителях и измываться над попавшими в жернова что просто, что по полной – это они мастера. Неужто не сталкивался?

Брезгливость Призрак скрывать не собирался. А что, мало кто с погононосителями не сталкивался тем или иным образом и приятного в таких столкновениях практически никогда не случалось. Я припоминал, как граждане ментозавры не мудрствуя лукаво и с не скрываемой паскудненькой радостью некоторое время тому назад хватали на улицах тех, кто внешностью не вышел. В смысле, носил «неправильные» с коммунистической точки зрения причёски, футболки с надписями на английском языке и всё в этаком же духе. Типа «борьба с тлетворным влиянием капитализма». Про настоящие карательные рейды на «металлистов», «люберов», прочих «рокеров», каратистов и так далее даже говорить не приходилось. Срок впаять получалось во время подахания страны советов редко когда, но и без этого напакостить старались. Хлебом эту падаль не корми, лишь только дай покуражиться над теми, кто, как они чуяли и знали, куда повыше их по уровню развития будет. Тьфу! Вот и по лицу Самойлова, на котором малость начали проявляться эмоции, было очевидно – сталкивался и не раз. Вдобавок азиатский колорит, он наверняка давал особо мерзкие оттенки, чужеродные европейскому менталитету.

– Снюхаются, – поддакнул Тротил. – Многие группировки города начали ментов подкармливать, чтоб те глаза закрывали, а карманы открывали. Раньше то мусарня по пивным, рюмочным да кафешкам дань собирала, шлюх тоже пытаясь обирать. А теперь…

– Теперь им по рукам дали те, кто посильнее и порешительнее этих недавних армейских «дедов» и прочих сержантов, транзитом прошедших из «родной» советской армии в школу милиции. Я не про «воров», а про новых. Но не о них сейчас разговор, Призрак. Ты ведь не хочешь, чтоб Моджахед и прочие «моджахеды» и в этом городе чувствовали себя как дома и стали хозяевами жизни. продавая нам и нашим детям очередную дозу дурман-порошка?

– Не хочу.

– Вот и совпадение интересов. Серьёзное, как я понимаю. А с Французом тебе такого точно не добиться. Если он в это и не влезет, то мешать явно не собирается.

Голову чуть набок склонил, словно зверь. Прислушивается. Оценивает. Не столько услышанное, сколько меня, моё поведение, складывающееся из движений, интонации, общего впечатления. Тут и инстинкты, изрядно развитые перенесёнными испытаниями, и знания пускай недоучки, но психиатра. Врачи этой специализации легко улавливают ложь прямую и ложь частичную, а уж если сложить с тем самым чутьём зверя… Только я ему врать не собираюсь. Не зря великий философ говаривал, что правда есть самое сильное оружие, особенно сказанная нужному человеку в правильное время и при соответствующих обстоятельствах.

– Мне Моджахед не нравится. Настолько, что есть убеждение, переходящее в уверенность, что лучшее место для его постоянного пребывания – дно реки, где его рыбы с раками сожрут, материала для экспертизы толком не оставив. И его басмачам с ним вместе. Сразу на такое замахиваться было бы глупо, а вот постепенно – совсем иной расклад. Вот и интересуюсь людьми решительными и к тому же етми, которые точно не соскочат с подобной темы.

– Слова. Пока слышу только их.

– Так и дела тоже будут. Ты Тротила не первый день знаешь, верно?

– Верно.

– Его слова для тебя достаточно, чтобы приподнять задницу и, к примеру. завтрашним днём убедиться в том. что мы не простое болтуны?

– А что завтра?

– Просто встреча. Лично моя, но важная. С одним из тех людей, с которыми не то что можно вести важные дела, но у кого реально получить кой-какую интересную информацию на перспективу. И человек этот из числа авторитетных в городе, хотя в первую десятку по влиянию я б его не отнёс.

Взгляд в темнеющее небо, потом в сторону Тротила, мою…

– Я подумаю. Запиши телефон.

По сути после этого разговор закончился. Обрывал его не я, не Тротил. Сам Призрак, едва закончил произносить цифры, встал, развернулся да и побрёл куда-то в сторону особо густого кустарника, к коему. Впрочем, вела заметная тропинка. Останавливать его? А на кой, позвольте полюбопытствовать? Я встречей был доволен, получив от неё даже больше ожидаемого. Специфический человек, но договороспособный… в определённых, им же установленных границах. Я его закидоны понял, показал, что уважаю и против идти не собираюсь. Остальное же… Там посмотрим. А уж если удастся вытащить его на завтрашнюю встречу – это и вовсе станет отличным началом нашего сотрудничества. Придётся только малость дополнить разговор со Степом, если он, конечно. пойдёт в мирном и деловом ключе.

* * *

Воспоминания о дне минувшем как-то сами собой закончились, стоило мне завидеть знакомую фигуру, неспешно идущую в моём направлении. Ага, Степ собственной персоной, в сопровождении единственного человека. Большого такого, внушительного, но не жирного. Спортсмен? А по ходу, так оно и есть. Причём не борец, не боксёр. Чувствуется боец, но как базу использующий нечто восточное. Полезно знать подобные нюансы, весьма полезно. Встаю со скамейки, на которой сидел до этого, и делаю несколько шагов в направлении тех, кто пришёл на назначенную встречу. Именно несколько шагов, останавливаясь и дожидаясь, поскольку такое поведение показывало уважение, но никоим образом не признание Степа главным и вообще более значимым в сравнении с собой.

– Видеть рад… в отличие от прошлого раза, – улыбаюсь и даже не держу руку совсем уж близко к поясной сумке. – Меня и моего друга Тротила вы уже знаете, а вот я вашего спутника впервые вижу.

– Шаман.

– Непосредственно по погонялу можно, возражений не возникнет? – уточняю я, дабы не было непоняток. По разному ведь случается, ой по разному.

– Я привык и меня все устраивает.

Солидный такой голос, под стать внушающему, с развитыми до очень высокого уровня мышцами, телу. Что ж, раз всех всё устраивает, то…

– Прогуляемся по скверу или на конкретном месте остановимся?

– Не хочу стоять. Погуляем.

Хозяин – барин… Хочет живёт, а не хочет – пусть удавится. Именно так в полном варианте звучала поговорка, которую я, впрочем, не собирался сейчас озвучивать. Лишнее и может только в минус сыграть.

В понятие «погуляем» Степ включал, что неспешно прогуливаться по асфальту будем лишь мы с ним, а сопровождающие – Тротил с Шаманом – в заметном отдалении, чтоб разговор шёл действительно тет-а-тет. Ладно, устраивает, поскольку никаких признаков опасности лично я не заметил. Да и находящаяся поблизости машина, в которой кое-кто находился, если что, подскочит. Надеюсь на это, по крайней мере.

– Итак, о чём говорить будем, уважаемый Степ? Или лучше по имени там либо фамилии?

– Степ.

– Так, значит так, – пожал я плечами. – Судя по общей атмосфере, вряд ли вы вытащили меня сюда, чтоб в столь мирных декорациях предъявить нечто, способное нарушить благостность этого тёплого весеннего дня.

– Верно понимаешь… Итальянец.

На «ты» перешёл. Ладно, тогда я тоже на обращение в единственном числе перейду. Просто так, за ради проверки.

– Надеюсь, не «плач по Леснику» раздаваться будет? Гнилой был человечишко, ему самое место там, по ту сторону Стикса. Плакать о нём навряд ли кто станет, разве что кредиторы.

– Он долги собирал, а не сам одалживался.

– Тем более.

Немного помолчали, поскольку навстречу двигались трое явно случайных прохожих. Случайных то случайных, но лучше не чесать языком в присутствии даже таких вот мимо мелькающих. Ну а как они удалились, так и продолжилась прерванная было беседа.

– Я за Лесника не предъявляю, но… Другие могут начать искать. Тот же Грек. И я могу как ответить, кого подозреваю, так и промолчать.

– Выбор – святое дело. С другой стороны, у меня есть одна интересная плёнка. Вот она, сейчас уже в диктофон заряжена. Давай послушаем.

Не дожидаясь согласия Степа, я нажал на извлечённом из кармана куртки компактном приборе запись того самого звонка, сделанного одним из быков Лесника Василию. Поскольку разговор был не слишком длинный – зато весьма содержательный – много времени это не заняло. Лицо каталы осталось неизменным – опыт, однако, для профессионального игрока в карты показывать эмоции, кроме тех, которые сейчас нужно показать… признак низкой квалификации – но об истинных его чувствах я догадывался.