Текст книги "Две операции майора Климова"

Автор книги: Владимир Огнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА I
Под сенью пальм

1

Они шли по набережной, взявшись за руки, той дело прижимаясь друг к другу плечами. Легкий ветерок освежал разгоряченные, начавшие бронзоветь лица. Они были счастливы: недавний выпускник курсов Комитета государственной безопасности, ныне сотрудник Долинского управления лейтенант Александр Максимович Колосков и студентка политехнического института Галя Чернова, еще не успевшая получить паспорт на свою новую фамилию. Десять дней назад была их свадьба. Были и шумное застолье, и не менее шумные проводы в Долинском аэропорту, и громадные букеты сирени, которую они не могли удержать в руках и щедро раздавали попутчикам. Знавшие друг друга с детства, они не свыклись еще с новизной возникших между ними отношений; прекрасной, но еще смущающей слух музыкой звучали для них слова: жена, муж, свадебное путешествие... В Крыму оба были впервые и сейчас жадно впитывали новые впечатления, разрываясь между опасением чего-то не увидеть, не узнать и желанием быть только вдвоем...

Яркое июльское солнце горячими лучами обнимало город. За низким парапетом набережной неумолчно шептались бирюзовые волны. Вокруг бурлила жизнь большого курорта. Сталкивались, рассыпались и вновь сходились пестрые живописные группы гуляющих; сверкали на солнце металлом и оптикой фотоаппараты, кинокамеры, легкие и яркие зонты; пели на разные голоса транзисторы; перекатывался над толпой разноязыкий говор. Медленно и важно поворачивая заносчиво поднятый нос, в порт входил бело-синий пассажирский теплоход под иностранным флагом. Веерные пальмы приветствовали его с набережной сдержанными кивками. Стрекотал в безоблачной голубизне вертолет, казалось, выискивал свободное местечко на плотно усеянных телами купальщиков пляжах.

– Ты спрашивал, что делать после обеда? Смотри! – сверкнув озорной улыбкой, Галя широким актерским жестом обвела перспективу набережной. Направо, у лодочной станции, красочный рекламный плакат убеждал: «Морские прогулки – лучший отдых!». Слева, над пансионатом, с ним спорил другой: «Поездки в горы – лучший отдых!». А прямо, на морском клубе, итоги спору подводило широкое полотно: «Туризм – лучший отдых!»

– Я – за туризм, – наклонился Саша к уху жены. – Предлагаю маршрут: ресторан – рынок – гостиница.

– В твоем возрасте в рестораны ходить вредно, – парировала Галя. Она была на три недели старше мужа и пока еще гордилась этим. – Тебе нужно дышать горным воздухом. Идем так: гостиница – рынок – водопад Учан-Су. У нас будет пикник в горах.

У входа в гостиницу «Таврида», где стараниями Алексея Петровича Климова (посаженого отца жениха) нашим молодоженам удалось получить номер, толпились группки туристов.

– Сашенька, смотри, наши, из Долинска, – зашептала Галя. – Вон та девушка у нас на третьем курсе учится, а тот лысый – доктор...

– Идем, идем, – заторопил жену Александр. – А то и без обеда и без пикника останемся...

2

Зигфрид Арнульф Штреземанн, сорокавосьмилетний коммерсант, доктор права, ответственный сотрудник гамбургской торговой фирмы, выключил транзистор и натянул на голову голубую, с затейливым рисунком резиновую шапочку. Поднявшись с надувного матраца, потрепал по щечке сидевшую рядом Эльзу Берг, за которой позволял себе слегка ухаживать, приветливо помахал рукой постоянным партнерам по покеру и, осторожно переступая по обжигающей ноги гальке, пошел к морю.

На этот раз доктор Штреземанн приехал в Советский Союз не по делам фирмы, а в качестве туриста. Но и в отдыхе доктор оказался не менее педантичным и пунктуальным, чем в работе: дни, проведенные им в Ялте, похожи один на другой, как близнецы. По утрам, всегда в одно и то же время, он появлялся на веранде в спортивном костюме, старательно проделывал предписанные врачом упражнения. Затем следовали ванна, получасовая прогулка по одному и тому же маршруту, завтрак, пляж, два дальних и длительных заплыва (плавание – лучший вид спорта!), кружка пива в баре Приморского парка, прогулка, обед. После обеда – неизменный покер, вечером – кафе и Эльза, перед сном – прогулка. В десять часов в комнате доктора гас свет.

Доктор Штреземанн несомненно был деловым человеком, весьма дорожившим своей репутацией. Всегда корректный, со всеми приветливый, он, не в пример некоторым другим иностранным туристам, никогда не позволял себе дурно отзываться о стране, в которую приехал. В разговорах с советскими людьми, будь то горничная в гостинице, представитель «Интуриста» или случайный сосед на пляже, доктор никогда не забывал высказать удовлетворение поездкой, заметить, что он не какой-нибудь реваншист, а добропорядочный коммерсант, который хочет, очень хочет торговать с Россией.

Окунувшись в теплую, усыпанную чешуйками солнечных бликов воду, Штреземанн быстрыми движениями рук растер тренированное тело и, как обычно, излюбленным брассом устремился вперед. Чем дальше, тем меньше купальщиков вокруг, тем чище, прозрачней вода. Остался позади красный бочонок буя. Впереди – только один пловец, его желтая, с красной стрелкой на лбу шапочка мелькает в волнах. Впрочем, плывет он довольно медленно.

Как борзая не может не гнаться за убегающим зайцем, так спортсмен не может равнодушно смотреть на идущего впереди соперника. Доктор усиливает темп. Вот пловцы поравнялись.

– Я рад снова видеть тебя, Отто, – говорит Штреземанн.

Пловец в желтой шапочке опускает руку в потайной карман плавок, отплевывается и ворчит:

– К черту сентиментальность. Держи пакет, Зигфрид, и давай свой. Не надо искушать судьбу.

– Прости, Отто. Здесь все?

– Нет, только общие данные о заводе, снимки макета установки и характеристика интересующего нас академика. Мой отчет, предложения и просьбы о техническом обеспечении. Все материалы микрофильмированы. Но я скоро подберусь к главному, Зигфрид. Теперь скоро.

– В чем трудность?

– Чекисты тоже не спят. Режим секретности у них поставлен.

– Чекистам на этом заводе скоро хватит другой работы. Мы проводим отвлекающий маневр.

– Ждите от меня сигнальной открытки. После нее – связь через третий тайник.

– Ехать в Долинск?

– Donnerwetter![4]4
  – Черт возьми! (нем.)


[Закрыть] Мне же труднее выехать оттуда!

– Хорошо, Отто. В моем пакете новый код. Пользуйся теперь им. Удачи!

– Удачи!

Штреземанн вырвался вперед и продолжал свой традиционный заплыв. Пловец в желтой шапочке отставал все больше и, наконец, повернул к берегу. Приблизившись к бую, который прикрыл его от возможных наблюдателей с берега, пловец нырнул, проплыл метров десять под водой и появился на поверхности в самой гуще купающихся. Яркой желтой шапочки на нем уже не было.

А коммерсант доктор Штреземанн, завершив рекомендованную врачами водную процедуру, как обычно, вернулся на пляж радостно утомленным. Он тщательно вытерся мохнатым полотенцем и степенно зашагал в бар пить свое пиво.

3

Водопад Учан-Су, величественный весной, когда тают снега в горах, летом не у всех туристов вызывает сильные эмоции: воды мало и остряки нередко называют его «водокапом». Но Гале и Саше Колосковым, жителям степного Зауралья, и само ущелье с обросшими мхом влажными скалами, и окружающие горы, покрытые сосновыми лесами, казались сказочными. Удивительно прекрасные места! Когда-то здесь побывали Грибоедов, Некрасов, Чехов, Горький, Маяковский...

Расспросив у сторожа кафе дорогу, узкой горной тропой поднялись к верховьям речки Водопадной, весело прыгавшей по скалам и валунам. Галя смело шагнула под падавшие со скалы струи и, громко взвизгнув, выпрыгнула, на нагретую солнцем каменную плиту: ледяная вода обжигала кожу. И все-таки они выкупались, со смехом прыгая по камням, обдавая друг друга брызгами.

И пикник удался на славу. Долго сидели наши путешественники на небольшой солнечной полянке, целовались, пили сухое вино, потом, чокаясь, пили закупленные на рынке сырые яйца, ели фрукты, по-том снова целовались... И долго бродили в горах, собирая диковинные шишки, любуясь панорамой вечерней Ялты и морем. В город возвращались последним автобусом.

4

На втором этаже гостиницы «Таврида», где разместились прибывшие с теплоходом французские и итальянские туристы, наконец, установилась тишина. Чтобы не клонило ко сну, Оксана Кондратьевна заварила стакан крепкого чая, раскрыла томик Мопассана и извлекла припрятанные в укромном уголке ящика письменного стола очки, носить которые днем стеснялась. Что поделаешь, возраст берет свое. Не только волосы поседели, вот уж и глаза стали уставать от долгого чтения. А что еще делать на ночном дежурстве? Почитать про любовь да вспомнить молодость.

...Телефонный звонок, раздавшийся без четверти двенадцать в гулкой пустоте коридора, заставил Оксану Кондратьевну вздрогнуть.

– Дежурная по этажу Бойко слушает.

Слабый, прерывающийся голос, русские слова путаются с итальянскими, неразборчивы... Но ясно: человек нуждается в помощи.

– Где вы находитесь? – спросила Оксана Кондратьевна сначала на русском, затем на французском языке. – Семьдесят восьмой номер? Сейчас иду.

Мельком глянув в список (кто живет в семьдесят восьмом? Сеньор Кассини?), Оксана Кондратьевна поспешила туда. Дверь в номер была чуть приоткрыта. Сеньор Кассини, полный пожилой мужчина, полулежал в кресле, прижав левую руку к груди. Как видно, сердечный приступ свалил сеньора, когда он начал раздеваться: пиджак косо свисал со спинки стула, галстук упал на пол. У бедняги даже не хватило сил положить телефонную трубку на аппарат, она свешивалась со стола, издавая тонкие короткие гудки. Губы Кассини дрожали.

– О... мадонна миа... сердце... там, в чемодане... капли...

Достав из гардероба большой кожаный чемодан, Оксана Кондратьевна попыталась открыть его, но безуспешно.

– Ключ... как это... в одежда...

Спеша и волнуясь, Оксана Кондратьевна выворачивала карманы висевших в соседнем отделении гардероба костюмов. Вот он, наконец, маленький ключик на тонкой металлической цепочке. Оксана Кондратьевна открыла чемодан, разыскала в нем несколько разных флаконов, поднесла их к Кассини.

– Этот...

Приняв лекарство, Антонио Кассини заметно ожил. Он категорически отказался от приглашения врача, уверяя, что приступ скоро пройдет, достаточно немножко полежать. Перебравшись с помощью Оксаны Кондратьевны на диван, Кассини стал горячо благодарить ее, долго и настойчиво уговаривал принять в подарок флакон духов.

...Коридор по-прежнему был пустынен. Оксана Кондратьевна поуютнее устроилась за своим столом, раскрыла книгу. И вдруг вспомнила, что так и не положила на аппарат телефонную трубку в номере Кассини...

5

Молодой человек лет двадцати пяти-двадцати шести, с пышной, давно не знавшей ножниц шевелюрой, в джинсах и широкой импортной куртке взбежал на крыльцо гостиницы «Таврида» ровно в двадцать три часа сорок минут. Здесь он приостановился, закурил и, взглянув на часы, вошел в здание. Поднявшись на лестничную площадку между первым и вторым этажами и убедившись, что в открытые из коридоров двери его не видно, молодой человек прислонился к стене и стал ждать. Он явно нервничал: на лбу и над тонкими подбритыми усиками выступили капельки пота, державшие сигарету пальцы мелко подрагивали.

В двадцать три часа сорок пять минут в коридоре второго этажа зазвонил телефон, затем послышались удаляющиеся шаги дежурной. Выждав с минуту, странный постоялец на цыпочках поднялся, по лестнице и быстро юркнул в комнату номер пятьдесят один, плотно прикрыв за собой дверь. Чуть слышно, глухо щелкнул замок.

Через семь минут дверь приоткрылась, в коридор выглянула смуглая физиономия хозяина номера, тут же скрылась, и вместо нее появился заметно пополневший в талии ночной гость. Также на цыпочках взбежал на третий этаж. Здесь его походка обрела уверенность, молодой человек спокойно прошел мимо дежурной в свою комнату и закрылся в ней.

6

Может ли влюбленная пара ночью подняться на третий этаж, ни разу не поцеловавшись на лестнице? Как ни устали Саша и Галочка Колосковы за день, но и в гостинице они остановились на полпути в свою комнату, обнялись, скрытые тенью арки... Вдруг замерли: мимо, крадучись, пробирался парень, которого днем (оба вспомнили это!) они видели в группе туристов из Долинска. Что делал он ночью на чужом этаже, где жили только иностранцы? И почему такая таинственность, осторожность? Любовное приключение? Или...

Саша бесшумно (благо на ногах кеды) метнулся следом за парнем. «В сто девятый зашел», – успел заметить он.

7

Почти весь следующий день Галочка провела одна. На пляж идти не хотелось. Купленные накануне журналы непрочитанными валились из рук. Запахнувшись в халатик, теребя золотистую косу, бродила она по гостиничному номеру, подолгу стояла на балконе. Конечно, она понимала, что есть такие профессии, которые лишают людей права распоряжаться своим свободным временем. Пример тому – ее отец, доктор. Как часто он возвращается поздно ночью, а иногда и утром. Так надо, так велит ему долг врача. А работники милиции, спасатели?.. Галочка успокаивала себя, но все-таки ей было очень скучно, очень обидно и очень хотелось плакать...

8

Из секретариата городского отдела КГБ Сашу Колоскова направили к капитану Павлу Петровичу Корневу. Проверив Сашины документы, капитан протянул ему руку, спросил:

– Ты здесь дикарем?

– Да.

– Ну, значит, не завтракал – в это время очередищи. Давай-ка, друг, глянем, чего мой домашний бог послал, а за завтраком и потолкуем. Меня, понимаешь, сегодня чуть свет подняли, не успел перекусить.

Домашний «бог» послал капитану пирожки с яблоками («вкуснющие – пальчики оближешь», – со знанием дела определил Саша) и большой кулек черешни. Как водится, вначале, привыкая, а подчас и прощупывая друг друга, поговорили о том, о сем. Оказалось, что Павел Петрович Корнев знаком с Сашиным начальником майором Климовым, встречались на одном из семинаров. И Сашин однокашник по курсам КГБ обнаружился в Крымском управлении. Нежданная радость! Саша торопливо записал в свой блокнот номер телефона и адрес друга – на обратном пути нужно обязательно заехать. За черешней перешли к делу. Лейтенант Колосков рассказывал:

– ...Сегодня я просмотрел у администратора анкеты туристов из Долинска. Парень этот, из сто девятого, – Рыбин Геннадий, работает у нас на заводе имени Калинина. Между прочим, оборонный завод, продукцию выпускает особой важности.

Капитан присвистнул.

Разговор прервал звонок телефона. Выслушав чье-то сообщение, Корнев тщательно вытер испачканные черешней руки, сказал:

– Ты вот что, Александр, садись за стол и изложи все это на бумаге. А я скоро вернусь. Сейчас один мой сотрудник с заявительницей беседует, дежурной по этажу из «Тавриды». Пришла к нам сразу со смены. Послушаю, что она говорит.

9

– ...Он разыграл передо мной комедию! – Оксана Кондратьевна Бойко возмущенно хлопнула ладонью по столу и, смутившись, отвернулась, делая вид, что поправляет прическу. – Извините. Что-то я разошлась уж очень. Но в самом деле, что же это получается? Я за него переживаю, волнуюсь. Шутка ли – сердечный приступ. И вдруг вспомнила: трубочку-то телефонную не положила на место. А ну как на станции отключат телефон, посчитают неисправным? Ему ж, думаю, и не позвонить тогда. Иду обратно, открываю дверь тихонечко, чтобы не побеспокоить сеньора. И вижу: стоит этот Кассини у стола и ром хлещет прямо из бутылки. Потом кому-то по телефону звонить начал. Я так же тихонечко двери прикрыла и ушла. А саму аж трясет от злости. Что за шуточки? И главное – зачем? Утром пошла я к директору, рассказала про это безобразие, а он меня к вам направил. Темное, говорит, дело. Сообщить надо.

– Надолго, Оксана Кондратьевна, он вас в номере задержал? – спросил Корнев.

– Да минут на пятнадцать-двадцать, не меньше. Точно не скажу, на часы не посмотрела, разволновалась я.

– Из обслуживающего персонала в это время в коридоре никого не было?

– Нет, что вы. Полночь все-таки.

– А вы, Оксана Кондратьевна, не замечали, с кем близок Кассини, есть ли у него друзья среди спутников-туристов, встречался ли он с нашими гражданами?

– Нет. Трудно это заметить, народ все время меняется, каждый день новые люди. Да и дежурим мы через двое суток. Ой, подождите! А сегодня утром, когда я смену сдавала, к нему, к Кассини этому, заходил в номер один итальянец. Фамилию его не помню, а живет он в пятьдесят первом номере. Это точно помню. Пригодится вам?

– Нам, Оксана Кондратьевна, все пригодится, что вы рассказали, – улыбнулся Корнев. – Спасибо, что зашли. Очень правильно сделали. А сейчас отдыхайте. Прочитайте, пожалуйста, запись вашего рассказа, подпишите и отдыхайте. Небось, устали за ночь...

10

Корнев положил перед Александром текст заявления Бойко, ероша волосы, прошелся по кабинету.

– Прочитал? Что скажешь?

– Мне кажется, Павел Петрович, – Саша облизнул пересохшие губы, заговорил в стиле недавно проштудированных учебников, – есть основания подозревать, что это была заранее обусловленная и неплохо подготовленная шпионская явка.

– Вот именно, есть основания подозревать... А знаешь, в чем специфика нашей работы здесь, в курортном городе? В факторе времени. Не сегодня-завтра вся эта публика разъедется из Ялты. А успеть нужно многое...

Корнев остановился напротив Саши, испытующе глянул ему в лицо.

– Понимаешь, товарищ Колосков, людей у нас не хватает. Может быть, ты, как лицо заинтересованное, подключишься на денек-два?

Саша смущенно потупился. Галочка ждет в гостинице. Что сказать ей? Он же в отпуске. Но как он может отказаться? Александр смял сигарету, встал.

– Я в вашем распоряжении, товарищ капитан...

11

Лунная, сверкающая чешуйчатым серебром дорожка пробежала по морскому заливу. Ночной бриз, насыщенный запахами сосновых лесов, скользит с гор, ласкает стихший, засыпающий город.

В Приморском парке, под черным в ночи кипарисом, обнялись на скамье Галя и Саша Колосковы.

Плещет волна в иллюминатор каюты, где, оживленно жестикулируя, спорят за бутылкой рома подданные Иордании Антонио Кассини и Винченцо Горетти.

У подъезда гостиницы подмигивает зеленым огоньком такси, готовое доставить доктора Штреземанна в Симферопольский аэропорт.

В кабинете начальника Ялтинского городского отдела КГБ за журнальным столиком в углу беседуют двое.

Перед Корневым папки с бумагами. Но капитан не заглядывает в них. Каждый факт, действие, слово врезались в память.

– Штреземанн – разведчик и приезжал для связи с агентом...

– Факты, Павел Петрович, только факты.

– Хорошо, товарищ подполковник, только факты. Начнем с посещения иностранными туристами «Массандры». Экономист Семин, оказавшийся на приеме соседом Штреземанна, обратил внимание на то, что этот, с позволения сказать «коммерсант», недостаточно ориентирован в вопросах, не знать которые служащий его ранга не может. Семин особо отметил некомпетентность доктора, когда речь зашла о взаимоотношениях гамбургской фирмы с однородными австрийскими кампаниями и последних колебаниях валютного курса. А как вам известно, Семин – крупный специалист в области международных экономических связей, ошибиться он не мог.

– Я помню эти материалы. Тогда Штреземанн поспешил уклониться от разговора и до конца приема старательно избегал Семина.

– Совершенно верно. Как раз этот факт и заставил нас заинтересоваться доктором. Поведение Штреземанна в Ялте было безупречным, но... как бы точнее выразиться... уж очень настойчиво он внушал окружающим мысль о постоянстве некоторых своих привычек, в частности таких, как ежедневные прогулки в одиночестве, дальние заплывы. Мне кажется, что он просто приучал нас к тому, что за этими привычками ничего не кроется.

– Это уже не факты, это из области психологии.

– Это оценка ряда фактов. И она подтверждается последующими событиями.

– Ну, ну...

– Штреземанн охотно вступал в контакты с советскими людьми и никогда не пытался скрывать их. Из этого правила выпадает его встреча в море с пловцом в желтой шапочке.

– Случайно обогнал такого же любителя плавания...

– Внешне выглядит так. Но куда делся этот «любитель плавания»? Уж очень квалифицированно исчез он из нашего поля зрения.

– Гм... Кстати, тщательно проанализируйте этот момент на совещании в своем подразделении. Это наш промах, он должен стать уроком. Ну, дальше.

– В тот же день доктор дал телеграмму в Гамбург. Ничего особенного, поздравление с днем рождения. Даже отправить ее попросил горничную. А вчера получил телеграфное уведомление фирмы о желательности его срочного возвращения к месту службы. И сразу заказал билет... на Москву. Спрашивается: почему Штреземанн прерывает отдых за неделю до окончания тура? Почему он летит не ближним путем, а через Москву?

– Да... Полагаю, что ответ на эти вопросы вы формулируете так: доктор не хочет рисковать, храня при себе полученные от агента материалы; доктор боится таможенного контроля на границе и хочет избавиться от этих материалов, передав их резиденту в посольстве.

Корнев молча кивнул.

– Пожалуй, вывод о причастности Штреземанна к иностранной разведке логичен, но... к сожалению, никаких оснований для его задержания у нас нет.

Поднявшись с кресла, начальник отдела подошел к письменному столу, снял трубку телефона специальной связи и вызвал Москву. Разговор был долгим и обстоятельным...

Подполковник опустил трубку на аппарат, задумался. Затем извлек из сейфа конверт с подколотым к нему листом бумаги и снова устроился в кресле у журнального столика. Прогоняя усталость, помассировал набухшие под веками синеватые мешки.

– Сегодня переслали из исполкома. Ознакомься.

– Мэру города Ялты, – прочитал Корнев адрес на почтовом конверте.

– Текст на французском. Если что-нибудь не разберешь – перевод подколот.

«Подданные Иордании, итальянцы по происхождению, Винченцо Горетти и Антонио Кассини привезли партию контрабандного товара для инженера Долинского завода Валерия И. Наумова. Контрабанда будет передана в гостинице «Таврида» через некоего Рыбина. Возмущенный использованием туризма в преступных целях. Ваш друг».

– Пока, пожалуй, трудно сказать, что это: искреннее возмущение порядочного человека или попытка увести нас в сторону. Настораживает, что отправлена эта анонимка с расчетом, что дойдет она до адресата после отплытия этих милых туристов, – усмехнулся подполковник.

– А писал, судя по почерку, действительно иностранец.

– Вот что, Павел Петрович. Перешли эти материалы в Долинск. По спецсвязи ориентируй их о выезде Рыбина. Да, в письме не забудь отметить инициативу этого паренька... Колоскова, кажется?

Подполковник встал.

– Пора по домам. Засиделись мы с тобой.