Текст книги "Фиолетовая гибель"

Автор книги: Владимир Владко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

38

Вдруг Клайд остановился. Ему показалось, что дождь уже не хлещет так сильно, как это было все время. И порывистый ветер, который задувал слева и бросал ему пригоршнями в лицо колючие снопы брызг, тоже ослабел, будто сдавался.

Он поднял голову, обеспокоенно глядя на небо: неужели ливень прекращается, этого еще не хватало!.. Серые облака все так же медленно ползли с запада на восток, но в них появились просветы, словно далекое еще солнце настойчиво пыталось пробить своими лучами хмурую, безрадостную пелену. И этих просветов было больше в западной части неба, откуда дул ветер. Да неужели и правда дождь собирается прекратиться? Как раз тогда, когда он дьявольски нужен для того, чтобы осуществилось только что родившееся предположение Клайда, от которого зависела судьба метеорита с губительной плесенью?

Клайд снова помчался к тому месту оврага, где они втроем наблюдали за гибелью и исчезновением скунса. Может быть, метеорит уже смыло, тогда все было бы чудесно, ведь сейчас и то слышно, как грохочет кипящая вода в реке, перебрасывая и увлекая течением валуны. Вот и скалистый выступ оврага, откуда все должно быть видно… Где метеорит? Или его уже нет?..

Он лежал все под тем же большим кедром, у основания его огромного ствола; черные бока метеорита матово отсвечивали, ясно выделяясь среди обычных желтых и бурых валунов. И фиолетовая плесень, четко приблизившаяся в окулярах бинокля, который Клайд нетерпеливо прижал к глазам, все еще была, хотя она почему-то будто слегка привяла: ее узорные листки, похожие на папоротник, опустились и поникли. Они даже будто сморщились, стали буроватыми. Отчего бы это было? Что случилось с плесенью?

Сначала на этот вопрос не было ответа. Но, приглядываясь дальше к плесени, Клайд заметил, что ее листки сморщились и поникли только с той стороны, где вода обмывала метеорит и плескалась около него. Уровень воды, от гула и грохота которой звенело в ушах, сильно поднялся; русло реки, совсем еще недавно проходившее посередине яра, теперь разлилось по всему пространству между склонами; вода бурлила и вскипала, со злобой бросаясь на крупные валуны, которых еще не снесло ее стремительное течение. Река подкрадывалась своими волнами, набегавшими на берег, и к метеориту, почти облизывала его края и кедр, под которым он лежал, но сердито откатывалась обратно, и снова подступала к нему, словно силясь столкнуть и унести метеорит вместе с другими валунами.

Одна сторона метеорита уже погрузилась в воду – та самая, на которой листья плесени поникли, хотя с другой стороны, там, где воды пе было, листья все еще поднимались вверх так, как и раньше. Выходило, что вода губительно действовала на фиолетовую плесень, хоть это и противоречило всем законам земного существования… Но, в конце концов, разве космическая плесень не является сплошной загадкой? То, что полезно для земных растений, на нее действовало как отрава, например, обыкновенная вода… Иного объяснения не было.

Но если это действительно так, тогда все очень просто: нужно только, чтобы метеорит с плесенью оказался в воде! Клайда буквально ошеломила эта мысль: и правда, если бы плесень смыло водой, если бы волны реки снесли метеорит вместе с другими валунами, все оказалось бы превосходным, проклятая фиолетовая плесень уже не угрожала бы никому, вода уничтожила бы ее… Если бы…

«Но уж слишком постарался Коротышка, – с огорчением тут же подумал Клайд, – чересчур далеко от воды оттащил он свою бесценную находку. И вовсе ему не надо было так беспокоиться о ее сохранности. А вот если бы он знал, что произойдет дальше, то, наверно, и сам бы потом злился вместе со мной… А ведь как грохочет вздыбленная река, перекидывая и будто перемалывая скрежещущие валуны! Да неужели вода уже больше не поднимется, не смоет этот клятый метеорит?..»

Клайд снова поднял голову. Сквозь сплетение мокрых ветвей он увидел заметно просветлевшее небо – то, что сейчас никак не утешало его. Дождь совершенно прекратился, ручьи еще сбегали со склонов оврага, но, по всей вероятности, нельзя было ожидать, что уровень воды в реке от этого поднимется настолько, чтобы снести метеорит. Вода прибывала, это верно, рассудил Клайд, она почти подмывает небесный камень. Но для того чтобы унести его, нужна совсем другая, гораздо более мощная сила. «Коротышка, милый Коротышка, зачем ты так далеко отнес метеорит от русла реки?» снова укоризненно подумал Клайд. Почему-то он перестал волноваться так, как это было еще недавно, когда он мчался от палаток к оврагу. И мысли его уже не прыгали в лихорадочном беспорядке. Метеорит не смыло, и вероятно, не смоет, как ему отчаянно хотелось. Это бесспорно так же, как и то, что все более прояснявшееся небо не сулит продолжения дождя. Что же тогда делать?..

«Да, – тревожно сообразил он, – а как насчет грозного запаха фиолетовой плесени? – Клайд несколько раз втянул ноздрями воздух. Запах был, но едва слышный, едва ощутимый. Впрочем, это вполне понятно: ведь ветер дует отсюда, со скалистого выступа, и он, очевидно, уносит запах в сторону. – Итак, что можно предпринять?»

Метеорит лежал нижней частью в воде, которая поднялась еще выше. «Быть может, уровень ее будет повышаться и дальше», – со слабой надеждой подумал Клайд. Нет, ожидать этого нет смысла, река, надо думать, уже приняла в свое русло главные потоки дождевых вод с гор, откуда пришли дожди. Сейчас в нее льются только ручьи со склонов оврага, а ливень окончательно прошел. Наверно, вскоре так прояснится, что даже появится солнце. Это особенность их долины, расположенной вблизи от гор. «Удивительно, как меняются точки зрения человека: еще недавно мы радовались близости гор, которые задерживают в нашей долине дожди. А теперь я горько сетую на то, что погода меняется к лучшему, – усмехнулся Клайд. – Ладно, все это очень хорошо, но не облегчает решения задачи: как быть с метеоритом? Фред возвратится через день-два, не больше. И надо, чтобы метеорита с плесенью уже не было здесь. А если уровень воды в реке начнет спадать? Тогда исчезнет последняя надежда…»

Клайд еще раз смерил расстояние между выступом, на котором он находился, и метеоритом. Метров пятнадцать, не больше. И он лежит на холмике, на возвышении у ствола кедра. Прямо под ним плещутся и бурлят вспененные струи реки. Если бы его можно было столкнуть в воду, тогда течение подхватит его и унесет дальше, вместе с другими валунами, и все будет в порядке: поди найди его потом! Но как его столкнуть? И все же это единственный выход. Может быть, попробовать?..

А если выстрелить в метеорит из охотничьего ружья Фреда, которое он, конечно, не брал с собой в эту поездку? Удар дроби – метров с пятнадцати, отделяющих Клайда от метеорита, в цель попадет всякий, в том числе и он, – и черный камень мгновенно слетит с холмика прямо в воду. Вместе со своей фиолетовой плесенью… Да, но можно заранее сказать, что дробь из ружья разнесет плесень в клочки. И они останутся среди валунов и гальки, их можно будет отыскать, когда с Фредом приедут специалисты. А они уж найдут способ размножить ее в любых количествах… Нет, не годится и это.

Что же остается? Остается только столкнуть метеорит в воду. Больше ничего. Даже Эдисон вместе с Эйнштейном не придумали бы иного выхода.

– Итак, окончательно решено: в воду! – выразительно, будто убеждая самого себя, громко сказал Клайд. И тут же недоуменно пожал плечами: ему пришло в голову, что он никогда не разговаривал с собой вслух. Откуда это взялось у него?.. Впрочем, к чему лишние рассуждения?

Клайд испытующим взглядом обвел кусты на склоне оврага. Нет, они не годятся. Ему была нужна хорошая, очень длинная жердь… Погоди, погоди, да разве он справится с шестом длиной больше пятнадцати метров, чтобы, стоя на выступе, упереться в метеорит и столкнуть его? Ведь это же целая мачта для яхты, сообразил он, да еще и держать ее придется за один конец, оперируя другим. Нет, невозможно! А если иначе нельзя? Если действительно нет другого выхода, что тогда? Тогда нужно пробовать, а не тратить время по-пустому. Ладно!

Он еще раз посмотрел на метеорит, снова проверяя расстояние от него до выступа. И решительно, уже не оглядываясь, пошел обратно к поляне с палатками. Ему был необходим топорик, которым они рубили ветви для костра: им он вырубит длинную жердь из подходящего дерева, лишь бы оно не оказалось короче, чем нужно. А там можно и пробовать, коль скоро ничего другого изобрести нельзя. Клайд взглянул на часы и изумленно присвистнул: было уже около двух! И он зашагал на гору еще быстрее…

Но только после трех Клайд возвращался назад, к знакомому выступу обрыва: непривычная работа отняла у него массу времени. Зато он тащил за собой тонкий и длинный ствол молодого клена приблизительно нужного размера: ведь у него не было никаких измерительных приспособлений. На плече у Клайда висела фляга с водой, вокруг пояса было завязано узлом полотенце. Он опасался, что ветер и дальше будет менять направление, и тогда губительный запах фиолетовой плесени мог бы достигнуть его на выступе оврага. Но пока что он тяжело дышал, с трудом волоча за собой кленовый шест. Сколько он ни пытался подыскать дерево полегче, потоньше, все поиски не давали результатов, и только один этот клен показался ему подходящим по длине.

С напряжением Клайд втащил свой груз на выступ, положил его на камни и с затаенной надеждой взглянул на метеорит: не подошла ли вода ближе? А вдруг случилось, что она сильно прибыла и все же смыла его?.. Нет, все оставалось таким же, как и было. Вода бурлила вокруг метеорита, обмывала его края, но он продолжал лежать на том же возвышении у кедра. Очевидно, вода в реке в самом деле больше не прибывала. «Ну что ж, приходится браться за дело», – решил Клайд, берясь за свое кленовое орудие.

Осторожно он взялся за середину тяжелого шеста и начал продвигать его по направлению к метеориту так, чтобы толстый конец уперся в черный камень и столкнул его затем в кипящее течение реки. Но это с каждой секундой делалось все более трудным. Шест уже на половине пути от выступа оказался таким тяжелым, что Клайд лишь с усилием сдерживал его руками, налегая всем телом. На минуту он остановился: да будь же ты проклято, он и вправду вряд ли удержит шест дальше! Слишком тяжело для одного человека; даже опираясь серединой на край выступа, шест перевешивался и готов был сорваться вниз. Правило рычагов, смутно вспомнил Клайд какой-то раздел школьной физики, этот тяжелый кленовый шест в конце концов опрокинет его самого своим нарастающим весом. Он продвинул его на несколько сантиметров дальше к метеориту. Шест закачался, конец, который удерживал Клайд, поднялся вверх, увлекая за собой все его тело. Еще мгновение – и кленовый шест полетел вниз с выступа. Он глухо ударился о валун, перекатился в сторону и остался лежать на гальке. И сам Клайд только с трудом удержался на ногах, бормоча ругательства.

Он стоял на выступе обрыва и тупо смотрел на метеорит, на длинный кленовый шест, с такими усилиями сделанный им. Злость и отчаяние охватили его. Столько думать, столько работать – и ничего не добиться! А время идет. Еще немного, и вода в реке может начать убывать, и тогда уже нельзя будет сделать и этого. Пройдет деньдва, возвратится Фред Стапльтон со своими специалистами, а метеорит будет спокойно лежать на берегу, его заберут отсюда люди в противогазах.

«Да не имею я права бездействовать, не могу я оставить все это так, – снова твердил себе Клайд, – не могу, потому что затея Фреда чудовищна, а он безусловно сделает так, как задумал: он упрямый и настойчивый, особенно когда дело касается денег. Но ведь это невозможно, недопустимо, и Джеймс-Коротышка проклял бы меня, если бы я не помешал Фреду, да разве это не ясно, разве не бесспорно?..»

Гневная злость на Фреда Стапльтона, из-за которого происходили все неприятности и трудности, бессильная злость оттого, что он не мог ничего предпринять, все больше овладевала Клайдом. «Если не помешать авантюре Фреда сейчас, в зародыше, то никто уже не сможет помешать ей, когда фиолетовую плесень начнут культивировать. Я обязан, обязан что-то сделать!»

Он еще раз взглянул на метеорит – зловещее и грозное напоминание о будущей смерти, которая настигнет ничего не подозревающих людей и бесследно уничтожит их. «Как я смогу смотреть в глаза кому-нибудь, как я смогу перенести молчаливый упрек в печальном взгляде Джеймса Марчи, он будет чудиться мне всюду и везде, если я…»

– А, да пропади все пропадом, я не могу иначе! – исступленно крикнул Клайд.

С холодным, удивлявшим его самого отчаянием он развязал полотенце на поясе, открыл флягу с водой и обильно намочил его. Затем, уже не думая больше ни о чем, он обвязал мокрым полотенцем голову и спрыгнул вниз с выступа оврага, на котором стоял.

Под ним были неровные желтые и бурые валуны, около них лежал длинный кленовый шест, который он уронил с выступа оврага, чуть не сорвавшись сам. А впереди, метрах в пятнадцати, лежал черный метеорит, за которым бурлило и клокотало пеной и брызгами течение горной реки.

Клайд охватил шест обеими руками и, наклонив его толстый конец, как копье средневекового воина, упрямо двинулся вперед. Он не чувствовал тяжести шеста: все его мысли были направлены на то, чтобы с размаху, именно как копьем удаипть в черную поверхность метеорита, к которому он приближался, – черную поверхность, над которой все ближе и ближе он видел узорные листки проклятой фиолетовой плесени…

Что-то сверкнуло на земле около него. Очки Джеймса Марчи все еще сиротливо лежали на гальке, там, где он уронил их, теряя сознание, отравленный запахом губительной плесени. Клайд уже чувствовал его и сам сквозь несколько слоев мокрого полотенца, обвязанного вокруг головы. Чувствовал, но не замечал, охваченный одним стремлением, одним страстным, непреодолимым, поглотившим все существо желанием.

В голове у него шумело. Он не знал, грохот ли это воды или так действует на него все более острый запах фиолетовой плесени, проникавшей через мокрое полотенце. «Все равно, все равно, – беззвучно шептали его губы, – главное не в этом, главное в том, чтобы сбить метеорит в воду!»

Еще несколько напряженных шагов, еще одно отчаянное усилие – и конец шеста уперся в метеорит. Теперь столкнуть его! Но метеорит не уступал. Он качнулся и остался на прежнем месте. И фиолетовая плесень, будто встревоженная резким толчком, двигалась и ритмично покачивалась на нем. В голове Клайда шумело больше и больше. Перед глазами начали вспыхивать причудливые разноцветные круги. А метеорит все еще лежал на месте, над бурлящей водой, проносившейся мимо него.

Со злобой и яростью, напрягая все силы, Клайд налег на шест. Он вкладывал в это усилие весь остаток своей упорной воли: столкнуть во что бы то ни стало, столкнуть метеорит в воду! Будь что будет, пусть шумит и стучит в голове, пусть появляются и плывут перед глазами вспыхивающие радугой круги, пусть в горле нарастает непреодолимый дергающий кашель, но столкнуть!

И метеорит сдвинулся. Он качнулся, сильнее, сильнее, фиолетовым веером мелькнула над ним отвратительная космическая плесень, будто стараясь за что-то уцепиться и удержать черный камень от падения. Клайд нажимал ва шест, почти теряя сознание, и метеорит свалился в воду, расплескивая щедрые брызги. Он свалился, стремительные струи реки ударили в него плещущими волнами, накрыли и понесли вниз по течению, перекидывая метеорит вместе с грохочущими валунами, размалывая и его и фиолетовую плесень.

…Клайд усталыми глазами проследил за его исчезавшим пенистым следом, опустил уже ненужный шест на гальку и бессильно упал на нее сам, уронив голову на руки.

– Конец, – с невыразимым счастьем прошептал он. – Конец метеориту… и фиолетовой гибели вместе с ним… и авантюре Фреда… Может быть, и мне тоже?.. Ну и пусть! Джеймс, милый Коротышка, но ведь ты, наверно, тоже улыбаешься сейчас?.. И я не жалею, что сделал так, Джеймс!..