Текст книги "Лик Черной Пальмиры"

Автор книги: Владимир Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Гость лишенным каких бы то ни было эмоций голосом поправил:

– Маг.

– Да какая разница?

Арик опять еле заметно усмехнулся:

– Ну… в твоем состоянии – никакой. Раз ты сам себе чашку кофе сотворить не можешь…

– Так руки ж дрожат!

– Пить надо меньше.

– Да? Меньше? А как же гости? Как я, по-твоему, гостей буду привечать? На сухую? Да не простых гостей, высоких!

– Сильно высоких?

– Артура из Москвы.

– Который Аверченко?

– Нет, который Завулон.

При упоминании имени шефа Дневного Дозора Москвы Арик инстинктивно подобрался, словно сидя попытался выполнить команду «смирно».

– Погоди… Это ведь был деловой визит, я правильно распознал?

– Правильно. И приехал ты правильно, в смысле вовремя. Гастроль нам предстоит. Выездная.

– Куда?

– В Питер.

Теперь губы Арика искривились в улыбке уже почти по-настоящему.

– Все потому, что в Питер в гастрольный вояж с Одессы-мамы маги приезжают… – пробормотал он. – Н-да.

– Н-да, – подтвердил Лайк.

– А кто еще?

– Я, ты, Симонов, Швед, Ефим, Рублев… Может, Ираклия уломаем.

– Что, так серьезно? – уточнил Арик.

Дело в том, что Лайк перечислил имена практически всех сильнейших Темных Иных на Украине. Из тех, что служили в Дозорах.

– Посмотрим. Возможно, что и нет. Но съездить придется.

– Симонову и Шведу ты уже звонил?

– Нет еще. Когда? Видишь же, гуляли…

– А Завулон где?

– В «Премьер Паласе». Отсыпается.

Аристарх Турлянский, глава причерноморского Дневного Дозора, на какое-то время задумался. Оное время Лайк употребил на выкуривание сигареты и впивание кофе, после чего сравнительно ожил.

– Позвони Симонову и Шведу, а? – попросил Лайк. – Я пока умоюсь.

– Позвоню, – кивнул Арик и вынул мобильник.

Когда Лайк вернулся (действительно заметно воспрявший к жизни), Турлянский с отсутствующим видом глядел в пыльное зеркало.

– Дозвонился? – на удивление бодрым голосом поинтересовался Лайк. Похоже, он не просто умылся-побрился, а еще и привел себя в физиологический порядок посредством несложной, но искусной магии.

– Симонов выезжает. А Швед сейчас между Очаковом и Кинбурном. В гонке.

– О как. – Лайк сбросил халат и принялся одеваться. Он явно вознамерился податься в «Викторию» – настоящий кофе все-таки вкуснее сотворенного магически. Да и пива там можно испить: творить алкоголь Иные считали дурным тоном. – Придется снимать Шведа прямо с яхты.

– Дело такое срочное?

– Как по мне, – честно признался Лайк, – так не очень. Но Завулон проволочек не любит. А шутить с Завулоном… сам знаешь каково.

– С Завулоном лучше не шутить, – глубокомысленно согласился Арик. – А его что, Артуром зовут?

– Иногда. Пошли в «Викторию».

Турлянский молча поднялся.

По дороге Лайк купил сигарет и свежий номер «Футбола», в который тут же и уткнулся. Турлянский, проштудировавший этот же номер еще накануне, до поступления в продажу, иронически косился на него. Даже в толчее подземного перехода никто не норовил Лайка или Арика задеть плечом или оттереть с дороги – наоборот, все инстинктивно расступались. Не людям стоять у Иных на пути.

В «Виктории» Лайк поручкался с барменом Сережей и рухнул на привычное место. Даже девчонок целовать не стал. Сережа принялся меланхолично заваривать кофе.

– Добрый день, – с достоинством сказал Арик и тоже сел. Напротив Лайка.

С минуту он молчал. Потом заметил:

– Хорошо здесь.

Разумеется, Турлянский посещал это кафе не впервые. И разумеется, уже видел и эти розоватые стены, и колонны, и лепнину, и фестоны, и ламбрекены. Но «Виктория» располагала к созерцанию, а Арик был созерцательной натурой.

Пока Лайк читал журнал и пил кофе, явился взъерошенный Ефим в сопровождении двух оборотней. Еще на улице было видно, как он что-то им горячо втолковывает, бурно жестикулируя. Войдя в кафе, он смолк, зыркнул за начальственный столик и по-свойски кивнул Арику.

– Ефим! – не отрываясь от журнала, позвал Лайк.

– Да, шеф? – мигом предстал Ефим.

– Найди Ираклия. Пусть едет сюда, даже если занят. Можешь взять мою машину.

– Понял, шеф. А если он не поедет?

– Распылю. Тебя.

– Понял, шеф.

Ефим повернулся к оборотням и виновато развел руками: мол, извиняйте, работа. Оборотни были вроде бы не местные. Арик ненадолго ушел в сумрак и считал печати регистрации: точно, не местные. Из Полтавы. Ефим почему-то часто общался с приезжими Иными. Уже решив вернуться из сумрака в обычный мир, Арик вдруг почувствовал чье-то присутствие и уловил целый веер вероятностных нитей – как и всякий маг, он предвидел и мог довольно уверенно прогнозировать будущее. Например, сейчас Арик явно чувствовал приближение встречи с кем-то могущественным, но не враждебным, и разговор, которому суждено возыметь далеко идущие последствия.

Пришелец был сильнее Арика.

«Завулон, – подумал одессит. – Больше некому».

Прежде они встречались лишь единожды, коренной одессит Турлянский и ныне москвич Завулон. Конечно, тот, кто носит подобное имя, гораздо старше Арика. О возрасте шефа Дневного Дозора Москвы можно было только догадываться. Да и о возрасте Лайка тоже – Арик, к примеру, не знал, сколько тому лет, хотя отношения с главой киевских Темных у него сложились весьма тесные. Познакомились Арик и Лайк лет восемьдесят назад, как раз когда Арик только-только входил в силу после инициации и обучения. Нашел и инициировал Арика занесенный в революционную Одессу бурными ветрами классовой борьбы белый офицер, имя которого осталось неизвестным. Офицер канул без следа – то ли отбыл из Одессы или Крыма на последнем эмигрантском пароходе, то ли погиб по-глупому в стычках с не знающими жалости котовцами. В то время даже Иные порою глупо гибли, пристреленные из-за угла или зарезанные во сне. Даже сверхъестественные, с точки зрения обычных людей, способности не давали стопроцентной защиты.

Осознав, что он не вполне человек, Арик быстро отыскал в Одессе таких же, как сам, и примкнул к Дневному Дозору. В Дозоре он рассчитывал обучиться пользованию всем, что жило и бурлило в нем, пока дикое и слабо поддающееся контролю. К середине двадцатого века Арик стал одним из сильнейших Темных магов юго-востока Европы, а выйти из категорий ему мешал только ничтожный по меркам Иных возраст. Но после известных событий сорок девятого года, когда элита Темных Украины была практически подчистую выбита и развоплощена, Арик Турлянский оказался одним из немногих, на кого уцелевшие суперы могли опереться в неизбежной попытке возрождения. Из суперов уцелели Лайк, Ираклий, вечный нейтрал из Харькова по имени Шиндже, более известный под прозвищем Судья Мертвых, и первая украинская ведьма, по давней традиции именуемая Солохой. Ираклий с Дозором сотрудничал лишь иногда, поэтому рассчитывать на него Лайк особенно не мог. На Шиндже рассчитывать было смешно – Иные такого возраста и силы, как правило, видят дальше других, знают больше других и предпочитают недеяние дешевой и малопродуктивной возне и стычкам. А чтобы рассчитывать на женщину, да еще ведьму, Лайк еще не окончательно выжил из ума. И глава Темных Украины сделал ставку на одаренную молодежь, номером первым среди которой значился одессит Турлянский.

Завулон, Москва и Россия тогда, в сорок девятом, поспели на помощь слишком поздно. И та мимолетная встреча до сих пор оставалась единственной – больше Арик Завулона никогда не видел.

Лайк поднялся навстречу Завулону, и Арик тотчас почувствовал: отсюда придется уходить. Шефы Дозоров явно вознамерились пообщаться по делу, а общаться следует в хорошо защищенных местах. «Виктория», невзирая на статус клуба Темных, таковой не являлась: здесь отдыхали и расслаблялись, а не работали. Значит, верный им путь на Банковую, десять, в дом с химерами. В офис Дневного Дозора Киева. В кабинет Лайка, весьма редко посещаемый хозяином.

Арик, ни слова не говоря, встал. Приезжий взглянул на него и еле заметно кивнул, здороваясь.

Магам вне категорий обыкновенно не нужны слова. И пусть Арика Турлянского пока трудно было причислить к таковым, но уж обходиться без слов он нынче был вполне способен.

Снаружи поджидал здоровенный лимузин. Как Платону Смереке удавалось благополучно маневрировать в перегруженном автомобилями Киеве, знал только сам пожилой водитель. Арик, во всяком случае, отметил, что магией при езде он почти не пользуется.

Перед домом с химерами Завулон и Арик ненадолго замерли. Было что-то завораживающее в этом асимметричном здании, украшенном множеством скульптур. На него можно было смотреть часами; и смотреть не надоедало. В очертаниях дома читались неприкрытая боль, смертная тоска и глухое отчаяние. Наверное, архитектору было очень плохо, когда он задумывал дом с химерами.

– Сколько гляжу, и все поражаюсь, – тихо сказал Завулон. – Сила… Какая Сила… Кто его строил, Лайк? Откуда столько Силы и тоски?

– Архитектор один наш строил. Звали его Городецкий…

При упоминании фамилии архитектора Завулон вдруг резко повернулся к Лайку, оторвавшись от созерцания дома.

– Как? – переспросил он напряженно.

– Городецкий, – повторил Лайк, не вполне понимая тревогу московского коллеги. – Владислав Городецкий. В девятьсот третьем году. Говорят, у него дочь в Днепре незадолго до того утонула. Отсюда и химеры, и прочая водоплавающая нечисть в оформлении… Он вообще много чего в Киеве и окрестностях построил. Музей изобразительных искусств, кенассу на Ярославовом валу. Там теперь Дом актера. А какие он фамильные склепы строил!! Графа Вирта на Байковом, инженера Лялецкого в Выдубичах… У-у-у!! Костел на Большой Васильковской, по-моему, тоже его творение.

– Городецкий, – пробормотал Завулон, вроде бы успокаиваясь. – Надо же… Он был Иным?

– Нет, – ответил Лайк. – Иначе его дочь не утонула бы.

Завулон еще пару раз качнул головой:

– Н-да. Бывает.

– А в чем дело-то? – спросил Лайк с неподдельным интересом.

– Да так, – вздохнул Завулон. – Фамилия знакомая. Пошли.

Лайк многозначительно промолчал, но переспрашивать не решился. Просто шагнул к изогнутой лесенке.

Едва переступив порог дома с химерами, Арик потерял остальной мир. Еще пару секунд назад он ясно ощущал потоки Силы, льющиеся из-под Владимирской горы, чувствовал множество вероятностных нитей и эхо людских аур. И это все исчезло. Разом. Ведь штаб-квартира Дневного Дозора, цитадель Темных, была прикрыта мощнейшими магическими щитами.

Дежурные, совсем еще сопливый маг и такой же сопливый оборотень, вскочили и вытянулись, как новобранцы перед нежданно прибывшим генералиссимусом. На столе перед ними валялись игральные карты, стояли бутылки с пивом «Оболонь» и наполовину съеденный вяленый лещ.

– Вольно, – буркнул Лайк. – Кто в офисе?

– Русик с Тарасом. Сетку чинят, – пискнул начинающий маг.

– А что, легла?

– Нет, они там ставят что-то новое на серваке. Я не спрашивал.

– Понятно, – буркнул Лайк. – Меня нет. Ни для кого.

Маг с готовностью кивнул. Оборотень просто стоял и таращился с немым восторгом во взоре.

«А ведь Лайка тут любят, – подумал Арик, редко бывающий здесь. – Я бы даже сказал, обожают».

Словно в подтверждение Лайк обернулся на лестнице и снисходительно проворчал:

– Да садитесь вы, олухи. И пиво свое пейте, никто вас не построит за это.

Дежурные тотчас уселись, но к пиву позволили себе прикоснуться, только когда все трое пришедших поднялись наверх. В кабинет Лайка.

Кабинет являл собою полную противоположность квартире Лайка. Чистота и идеальный порядок. Массивный двухтумбовый стол красного дерева, такие же массивные секретеры с папками и компакт-дисками. Основательный сейф в углу. По стенам – картины, по углам – амулеты. Старинный коричневый глобус сбоку от стола. Диван и три кресла. Ковры на полу и одной из стен, как раз над диваном. Поверх ковров над диваном – несколько клинков, с виду отнюдь не декорных. Весьма симпатичную люстру на длинной-длинной штанге очень портил разбитый плафон.

Ну и конечно же, в кабинете имелся бар. С подсветкой и богатейшим выбором напитков. Чтобы у сибарита и гедониста Лайка не нашлось в кабинете бара? Хе-хе…

Завулон скептически покосился на поврежденную люстру.

– Опять мечом махал? – ехидно спросил он.

– Махал, – не стал возражать Лайк. – В ночь с семнадцатого на двадцать третье.

– И до сих пор не заменили?

– Я велел не трогать, – вздохнул Лайк. – Пока остальные не разнесу.

Никакого раскаяния в его голосе не наблюдалось и близко.

Завулон ухмыльнулся:

– Ты бы штангу укоротил и поднял все это хозяйство повыше. Авось целее было бы.

– Ага, – не без ехидства поддакнул Лайк. – Может, еще и на стол не запрыгивать? А-ля Жан Марэ?

– А не проще ли фехтовальный зал какой-нибудь устроить по соседству? – подал голос Арик. – Сколько бы люстр сберег. Только на моей памяти это третья.

– Что б ты понимал, салага, – беззлобно фыркнул Лайк. – Когда по мою душу придет коварный враг, что же, мне ему поклониться и сказать: «Не изволите ли пройти в фехтовальный зал, уважаемый?» Ага, щаззз! Придется здесь махаться. Прыгая по столам а-ля Жан Марэ и разрубая люстры а-ля Лайк.

– Зануда ты, Лайк, – заметил Завулон, уже устроившись в кресле. – Даже этому мальчику должно быть понятно, что коварный враг явится по твою душу отнюдь не с клинком в руке. И вряд ли в одиночку.

Лайк тем временем направился к бару, поскольку секретарши на месте, что вполне естественно, не наблюдалось и близко. Смешав коктейли, хозяин выкатил на центр изящный сервировочный столик на гнутых, в форме вставших на хвосты змей, ножках и уселся в третье кресло. Конечно же, Лайк знал, что по нраву Завулону и какое питье предпочитает в текущее время дня Арик Турлянский. Для этого даже не обязательно было умение Иного. Просто Лайк достаточно хорошо и долго знал обоих, чтобы запомнить алкогольные предпочтения.

– Итак, – отхлебнув, начал Завулон.

Арик почувствовал, как старый маг наскоро прощупал магическую защиту кабинета. Она была сплетена на совесть; Арик совершенно отчетливо сознавал, что сломать такую ему не под силу. Защита плелась годами и годами укреплялась. Не один Лайк приложил руку и мастерство к ее созданию. Чувствовалась древняя и невероятно мощная основа. Такую не вдруг прошибешь, будь хоть сто раз магом вне категорий. Закон сохранения энергии не дано нарушить даже Иным.

– Итак…

– Как видишь, Артур – перебил москвича Лайк, – Арик уже здесь. Симонов (это который из Винницы, ты его не знаешь) на подходе. Местных я велел оповестить. Думаю, к вечеру все соберутся. Остался один: николаевец Швед. Он у нас яхтсмен-маньяк. Моряк, понимаешь, спички бряк, грудь в якорях, жопа в ракушках. И в настоящее время бороздит волну где-то между Очаковом и Кинбурном. Мобильник у него отключен. Я пробовал достать Силой, но то ли луч рассеивается, то ли Швед слишком занят своими веревками и парусами. В общем, придется его ловить лично.

– А без него не обойдешься? – с сомнением справился Завулон.

– Не хотелось бы… – Лайк откинулся в кресле. – Он не очень сильный маг. Но он тертый не в одной стычке. Настоящий боец. Да и трудно найти город, которого Швед бы не знал достаточно хорошо, чтобы безошибочно ориентироваться. А это всегда плюс. Я лично Питера не знаю, да и не стремлюсь узнать, если честно. Не люблю я Питер…

– Никто не любит, – буркнул Завулон. – Снять вашего Шведа нужно быстро. Завтра вы должны быть в Москве.

– Снимем, – беспечно махнул рукой Лайк. – У Арика такой гидрофойл в порту на подхвате… Он уже вышел за Шведом. Кстати, прокатиться как-нибудь не желаешь, Артур?

– Желаю, – не задумываясь, ответил Завулон. – Потом. После всего.

– Шведа уже везут в аэропорт, – меланхолично подсказал Арик. – Вылет через двадцать минут. Еще через час он будет в Борисполе.

– Так что, машину высылать? – оживился Лайк. Спустя секунду он поморщился и потянулся к мобильнику. На несколько секунд раньше, чем тот зазвонил.

– Да! – сказал Лайк в трубку. – Хорошо, Ефим. Теперь дуй в Борисполь и встреть Шведа, он прилетит одесским рейсом через час-полтора. Да, в «Викторию». Что? – Тут Лайк смешно фыркнул. – Разрешаю.

И прервал вызов.

– Вот уроды! – пожаловался он. Видимо, на подчиненных. – «Разрешено ли нам со Шведом выпить по дороге пива?» Можно подумать, если я не разрешу, они не выпьют! Да и чтобы Швед в гонке рюмку-другую со своим экипажем не шандарахнул? А после рюмки и облома с гонкой Швед в самолете небось вискаря в сердцах налопается.

Завулон глубоко вздохнул:

– Да, Лайк. Тихо вы тут живете. Мирно. Беспечно. «Виктория», пивко. Идиллия.

– Город такой, Артур. Он знает, как поддерживать порядок и тишину. Мы лишь подстраиваемся под него.

Завулон задумчиво кивнул:

– Ладно. Слушай. В Москве все получите временную российскую регистрацию. И еще… придется встретиться с представителями Инквизиции. И со Светлыми. Более того, в вашей группе пойдет их наблюдатель.

– Вот радость-то, – сразу насупился Лайк. – А без этого никак?

– Никак. Кроме того, думаю, Инквизиция будет вас скрытно вести. Поэтому тебе и всем твоим придется оставаться сдержанными и максимально корректными. Сдается мне, Светлые попытаются, по обыкновению, совать нос во все щели и бдительно подшивать в досье каждый наш промах. И разумеется, станут исподтишка вставлять палки в колеса. Поэтому после всего официоза в Москве и до самого поезда…

– Поезда? – удивился Лайк. – Почему не самолета?

– Да все потому же. Мало кому в голову придет, что вы отправитесь поездом, а не самолетом. Причем дневным поездом.

– Дневным?

– Дневным, Лайк. Потому что мы – Дневной Дозор. И работать будете исключительно днем. Так надо.

– Что, даже так? Дневной Дозор Питера не с нами?

– Вот с этим вам и предстоит разобраться. Мутная там компания. И делишки их мутные – дальше некуда.

– А что же эти… Дикие-«Черные»? – начал было Лайк, но тут же сам себя и оборвал: – Погоди. Надо Арику обрисовать. Вкратце. Без подробностей. Можно?

– Нужно, – фыркнул Завулон. – Если тебе не лень перед каждым из своих в отдельности распинаться.

– Не лень. Кроме того, Симонову я скажу немного иное, чем вот Арику или Шведу.

Арик меланхолично внимал. Он редко проявлял внешние признаки любопытства или заинтересованности, а прочесть, что творится у него в душе, за последние лет десять стало затруднительно даже Завулону.

– В общем, Арик, дела такие. С Дозорами в Питере бардак. Они там больше бумажки с места на место перекладывают да размеры премиальных выгрызают, чем ищут неинициированных и держат в узде вампирскую мелочь. Проклюнулась там какая-то секта. И творит безобразия. Вот, Артур сказал, что даже ему не по себе стало от их… э-э-э… деятельности. Основа у них, надо понимать, Темная. Договор они не чтят…

– Светлых просто… давят, – вставил слово Завулон. – Талантливо, надо сказать, давят. Регулярно приносят человеческие жертвы. Недавно кто-то изящно намекнул Гесеру – с фотографиями, видеоматериалом и комментариями. Я еле удержал его от карательной экспедиции. Гесер с Семеном уже цели намечали.

– А нам разбираться, – понимающе кивнул Арик. – В самом деле. Не москвичам же?

Лайк многозначительно хмыкнул: отношения между Москвой и Питером оставались неоднозначными на всех уровнях: и для командированных, и для забулдыг, и для футболистов, и для вырождающихся интеллигентов, и для политиков, и для медиамагнатов. И для Иных. Причем чем шире были возможности соперников, тем более жестоко и бескомпромиссно они пытались один другого давить.

– По-моему, нет смысла что-то обсуждать, – сказал Арик. – Лучше покажите документы. Из Праги, поди, целая телега привалила?

– Из Праги – только резолюция, – уточнил Завулон.

– Кстати, – вмешался Лайк. – Я бы тоже глянул на документы. Надо же знать, кого по питерской грязище раскатывать?

Завулон молча вынул из воздуха тонкую розовую папочку с несколькими листками внутри и маленький восьмисантиметровый компакт-диск.

– Видео здесь, – сообщил он, бросая диск на столик поверх папочки. – Извольте ознакомиться. Причем для наглядности рекомендую глядеть через сумрак. И, надеюсь, тошнить вас не будет, а то лучше сразу запаситесь гигиеническими пакетиками.

Глава вторая

Едва он вошел, в «Виктории» воцарилась тишина. Напряженная. И недоуменная.

Вошедший был Иным. Светлым Иным. Он пришел в неофициальный клуб Темных – просто вошел через дверь. Защита его была сплетена умело и надежно, чувствовалась рука мастера. Сам Иной скорее всего был магом-прорицателем. Достаточно сильным… но даже второй уровень для него казался редко достигаемым потолком.

– Не понял! – возмутился Ефим и даже начал вставать.

Но тут посреди зала, как раз напротив барной стойки, с тихим шипением разверзся портал, и из него вышли трое – Лайк, Арик Турлянский и Завулон.

– Всем ша! – негромко предупредил Лайк. – Этот Светлый – под моей защитой. Ну и под защитой Инквизиции еще.

– Наблюдатель? – догадался Арик.

Завулон молча кивнул – еле-еле заметно.

– Алексей Солодовник, Иной, Светлый, – представился вошедший тоном, каким обычно Светлые общаются с Темными. – Согласно…

– Мы знаем, зачем ты здесь, – прервал его Лайк. – Можешь напрасно не распинаться. Считай, что миссию ты свою выполнил, наблюдатель. В поездке нам твое общество, сам понимаешь, будет малоприятным, так что уж не обессудь. В Москве мы не задержимся. А в Питере… Вот держи.

Лайк протянул Светлому мобильный телефон.

– Там в памяти всего четыре номера. Прилетишь – звони по любому из них. Или я сам тебе позвоню, когда потребуется.

Алексей не спешил принимать телефон – глядел на него, словно на гремучую змею.

Глава Темных криво усмехнулся, потом вынул откуда-то (не то из кармана, не то просто из воздуха) простенький амулет на сыромятном шнурке:

– На, не дергайся! – и протянул другой рукой.

Светлый с готовностью схватился за амулет и торопливо пробормотал:

– Тавискарон, у тебя нет власти надо мной…

И только после этого соизволил взять мобильник.

– Я прибываю в Питер послезавтра утром, – сообщил он со странной смесью неприязни и торжественности в голосе.

– Вот и отлично, – подытожил Лайк. – Мы тебе тут же позвоним. А теперь, уважаемый коллега, попрошу очистить помещение. У нас тут совещание, да и вообще… в «Виктории» Светлого духа не переносят.

Алексей, более ни слова не говоря, развернулся и покинул кафе, изобразив спиной все, что полагается: и презрение, и брезгливость…

Но и облегчение на его спине читалось так же явственно.

– Какого… – начал было Ефим, но его резко прервал Лайк:

– Отставить! Я же сказал, этот Светлый под моей защитой… до окончания операции. Конфликты с Инквизицией нам ни к чему. Все уяснили?

Ответом ему было дружное молчание. В знак согласия.

– Шеф, Шведа я доставил. Вон он… сидит, – доложил Ефим после приличествующей моменту паузы.

– Я бы сказал, – ехидно прокомментировал Лайк, – не сидит, а лежит!

– А что делать? – Ефим виновато развел руками. – С катера его на руках сгружали. Оне изволили спать, понимаешь ли. И в самолет тоже загружали-сгружали в горизонтали.

Арик Турлянский не слишком удивился: Швед вполне мог допиться до любого состояния. Но в гонке? В гонке, да и вообще на борту любой яхты Швед никогда себе такого не позволял.

Впрочем, николаевский Иной быстро развеял все сомнения. Оторвав голову от столешницы, он вдруг совершенно без усилий встал, кристально ясным взором окинул зал, без малейших признаков качки подошел к Лайку, Арику и Завулону и невозмутимо произнес, обращаясь по очереди к каждому:

– Привет, Лайк, я прибыл по зову. Привет, Арик. Здравствуйте, коллега.

После чего крутнулся на триста шестьдесят градусов на каблуке, помахав всем присутствующим, включая бармена Сережу и официанток, рукой:

– Привет!

– Хм… – с сомнением прищурился Лайк. – Так ты трезвый, что ли?

Он, сколько ни старался, не мог уловить следов магического протрезвления. Швед минимум полсуток не брал в рот спиртного, да и до того если и брал, то весьма умеренно.

– Трезвый, трезвый. Я просто спал – рулил на ночном этапе. Думал с полудня отоспаться, а тут вы. Ну, меня и срубило.

На стойке как бы сами собой возникли бокал темной «Оболони» и фарфоровая ушастая мисочка с мясной солянкой. Бармен Сережа и повар Саша видели Шведа не впервые и вкусы николаевца успели изучить. Поэтому зелень в солянку не клали вовсе, а оливки подали отдельно, в блюдечке, и предназначались они Лайку.

Все четверо уселись за дальний столик, где уже поджидали еще двое нечастых гостей «Виктории»: высокий очкастый шатен с бородкой-эспаньолкой и смуглый усач с легким присутствием Кавказа в наружности, не слишком, впрочем, бросающимся в глаза. Очки на усаче смотрелись как еще один штрих в сторону от обычного облика гостей-горцев.

– Артур? – удивился усач при виде Завулона. – Здравствуй!

Говорил он с акцентом. Все тем же.

– Здравствуй, Ираклий.

Некоторое время все перекрестно жали руки и обменивались приветствиями.

– Артур, это, как ты понял, Швед, а это – Симонов из Винницы. Если не считать Рублева и Ефима, команда в сборе.

– Вообще-то выезд у вас через полчаса. – Завулон демонстративно глянул на «ролекс». – И кстати, солянки я бы тоже съел.

Официантка Таня, подстегнутая лично Лайком, тотчас метнулась на кухню.

Разумеется, столик, за которым беседовали Темные, был накрыт надежным колпаком, оберегающим от чужих ушей. Лайк видел, что Завулон мельком проверил колпак и усиливать его нужным не счел.

– А зачем тебе Ефим? – неожиданно поинтересовался у Лайка московский гость.

Лайк охотно пояснил:

– Да, Артур, он не слишком силен как маг. Зато если понадобится достать черта лысого из-под земли – Ефим это проделает быстрее и экономнее всех. Проверено.

– Ясно, – удовлетворился Завулон.

Как раз принесли всем пива, а московскому гостю еще и солянку.

– Ну, за отлет, – предложил Лайк.

– И за успех, – добавил Завулон.

Все выпили.

– А теперь, – приказал – не сказал, а именно приказал Завулон, – марш в Борисполь. Лайк, будь добр, вызови мне давешних ведьмочек.

Короткое и емкое совещание Лайк провел в лимузине, по пути в аэропорт, благо места в салоне было предостаточно для всей команды. Ираклий, судя по всему, и так знал, куда и зачем едет украинская «сборная». Ефим по молодости лет все еще радовался участию в любых операциях, как серьезных, так и несерьезных. Димка Рублев, боевой маг-оборотень, как всегда, остался невозмутим. Подумаешь, еще одно дельце! Симонов был рад сбежать из Винницы, из-под каблука ведьмы-начальницы, ну а Швед с Турлянским последние годы всегда прикрывали Лайка, в любом начинании. Так что все было воспринято спокойно и деловито. Разве что Арик Турлянский выразил мысль: дескать, на такое мероприятие неплохо бы захватить опытную ведьму, на что Лайк, приподняв бровь, вопросил: «Я что, больной, соваться в дело без ведьмы? Ведьма будет. Но вот еще и ехать в ее компании – нет уж, увольте! Лариску я отправил отдельно».

С этим никто и не подумал спорить – опытная ведьма в попутчиках никого не вдохновляла. Тут и молодые-то женщины через одну стервы, а уж достаточно долго пожившая Иная… Бр-р-р-р!!!

В дороге соблюдали дежурное правило: никакой лишней магии. Зачем магия, если и обычным порядком все идет как нельзя лучше? Билеты всегда есть, в аэропорт доставил Платон Смерека, вещей у каждого самый минимум: самая объемная поклажа у Шведа – кожаная сумочка с ноутбуком. Швед его даже в гонки всегда берет. В «дьюти фри» прихватили по вкусу напитков, дабы не скучать час до Москвы. Прессу раздали в салоне «Боинга-737» компании «Трансаэро». Сколько их было в жизни каждого дозорного, подобных рабочих перелетов? Правда, даже в советские времена, когда с треском развалившееся на банановые державы СНГ еще было единым и неделимым Союзом Советских Социалистических Республик, приходилось перемещаться в основном по Украине. В Россию и уж тем более в другие места заносило очень редко. Лайк такие случаи помнил, да Ираклий – тогда он еще активно работал в Дневном Дозоре. А сейчас… Изредка сотрудничал. Пару раз приходилось вылетать на внешние миссии Арику Турлянскому. Остальные богатым опытом действий в других краях похвастать не могли – особенно Ефим, который и в своем-то родном Киеве еще не успел как следует повоевать.

Москва встретила их гомоном и суетой. Вот вроде бы и Киев город не маленький, а все ж не сравнить его с бурлящей и спешащей неизвестно куда Москвой. Как сказал когда-то старинный приятель Лайка и Артура-Завулона: «Велика Россия, а Москва еще больше!» Невзирая на явную протокольную ошибочность, было в этой фразе нечто сакрально-истинное.

Киевскую команду встречали: подпустив в ауру Тьмы, прямо в зале прибытия к ним немедленно подкатился мрачноватый субъект, в сумраке определенно смахивающий на большую человекоподобную ящерицу.

– День добрый, коллеги! Я – Шагрон, Иной, Темный, сотрудник Дневного Дозора Москвы. Шеф велел вас встретить и поселить. Машины на стоянке.

Лайк благосклонно кивнул: веди, мол.

На стоянке ожидали аспидно-черный BMW и Mitsubishi цвета кофе с молоком.

– А что, вас разве не восьмеро? – немного удивился Шагрон.

– Один из нас предпочел путешествовать самостоятельно, – светски пояснил Лайк.

Принятый в полете вермут настроил его благодушно.

Встречающие объяснением вполне удовлетворились.

– Сначала – на регистрацию, – предупредил Шагрон. – Где-нибудь в центре в гостиницу заскочим.

Расселись по машинам.

Уже когда выезжали с территории аэропорта «Внуково», Лайк обернулся к сидящим позади Ираклию и Арику.

– Наблюдателей заметили? – осведомился он с явным интересом.

Ираклий усмехнулся в усы; Арик меланхолично кивнул.

– Бдят, – осклабился Шагрон, небрежно ворочая рулем. Водил он классно. – С этими питерскими чудотворцами и нам житья не стало. Плюнуть некуда, обязательно в Светлого попадешь. Я бы и сам с удовольствием съездил в Питер, да шеф запретил любую самодеятельность…

– Ничего, – миролюбиво заверил Лайк. – Мы разберемся. Не впервой.

– Как там Киев-то? – поинтересовался абориген.

– А что ему сделается? Стоит. Хранит равновесие.

– Хороший город, – сказал Шагрон. – Бывал я там когда-то. Шеф-то ваш как, хвосты попусту не крутит?

– Не, – ничуть не изменившись в лице, ответил Лайк. – Нормальный мужик наш шеф. Жить можно!

– Это главное, – удовлетворенно кивнул Шагрон.

Арик позади негромко фыркнул и подумал: «А вот Светлый не преминул бы поставить в известность, что именно он и является шефом киевского Дозора, чтоб москвич присмирел и зауважал… Точно не преминул бы!»

За ни к чему не обязывающей болтовней прорвались в центр; вечерняя Москва была укупорена на совесть: чуть ли не на каждой магистрали плотная многометровая пробка. Но Шагрон на совершенном автомате расчищал дорогу, не прекращая при этом рассказывать Лайку, что в «Пятом океане» по-прежнему подают прекрасных морских волков, которые на самом деле обыкновенные вареные раки, и что югославские вина в «Белграде», как и раньше, чудесны. Кофейный Mitsubishi следовал в кильватере будто приклеенный.