Текст книги "Война за мобильность: Никто, кроме нас"

Автор книги: Владимир Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Совет заседал еще полтора земных часа. План был принят – с соответствующими поправками. До времени «Ч», с которого начнется «горячая неделя», оставалось совсем немного.

ПРОМЕЖУТОЧНАЯ БАЗА ФЛОТА «ФЛАЖОЛЕТ»
Глубокий космос, нейтральное пространство

1

На новом месте пустотникам дали аж два дня отдыха. По-видимому, соединение, в котором до недавнего времени воевали «герои Табаски», находилось ближе всего к базе вспомогательного флота с Аннапурны и их доставили на место гораздо раньше, чем остальных.

В месте дислокации базы было тихо и сонно, а боевые действия скорее всего никогда не велись: не за что. Звезды далеко, все дряхлые, без планет. В общем, дыра дырой на самой периферии.

Война лишила работников «Экзотик-тура» всего: прежней жизни, работы, обретенного на Табаске дома. После сражения у Пронга-30 им стало некуда возвращаться. А тут еще подоспел приказ о мобилизации по всей доминанте… У мужчин не было выбора в любом случае. А женщины сделали единственно возможный выбор.

В недавнем прошлом завхоз Виталий Акулов, которого как и раньше называли Мистер Литтл, почти цикл прослужил в одном взводе с бывшим диспетчером Масами Тамурой и бывшим клиентом «Экзотик-тура» Константином Цубербюллером. Дейв МакГрегори, другой диспетчер, прочно обосновался в аналитическом отделе и даже успел получить офицерское звание. Женская обслуга «Экзотик-тура» частично попала в штаб шифровальщицами и связистками (Верка, Мартина), частично – в подразделения материального обеспечения (буфетчица Люська, Наталья Кортес). О стряпне поварихи тети Даши с Табаски во флоте ходили легенды. Валентина Хилько и Патрис Дюэль, которых год назад не к добру потянуло совершить путешествие с «Экзотик-туром», служили соответственно в госпитале и пресс-службе.

Валентин Ваулин, когда-то гид и заместитель директора туристического филиала на Табаске, возник несколько позже: пилотам требовалась серьезная подготовка. Или переподготовка. Но через полгода и он появился в составе флота «Гольфстрим», правда, приписали его не к флагману, где волею судеб оказались почти все остальные, а к улью, носившему истребители и штурмовики, к тому, где служил Жорж Сориал, в прошлом – третий из диспетчеров космодрома «Экзотик-тура», а ныне техник, командир рембригады при полке малых истребителей.

Из выживших туристов неизвестно куда делись только Тентор Бот, по возрасту уже не подпадающий под мобилизацию, да Орнела Аркути, потерявшая на Табаске брата.

Перевертыш-оаонс по прозвищу Нути-Нагути переметнулся к шат-тсурам еще во время памятных событий, а самая незавидная судьба постигла человека-загадку Семенова: этот попал в плен к скелетикам под видом искателя.

Флот «Гольфстрим» участвовал в боевых действиях достаточно активно: месяца три бились у одной из индустриальных планет азанни, благополучно вышвырнули с нее шат-тсуров, а потом еще три месяца прикрывали от налетов, пока штаб союза не прислал свежий флот. Потом месяц отдыхали и доукомплектовывались, а после с ходу угодили в мясорубку близ Мориты Грифона. Никто не погиб, но Тамура и Валти попали в госпиталь с ранениями средней тяжести.

Новое назначение было неожиданным и свалилось как снег на голову. Людей выдергивали прямо с рабочих мест; тех кто отдыхал – из постелей. Валти отозвали из патрульного вылета. Цубербюллера на несколько дней раньше выписали из госпиталя с недолеченным ожогом руки. Сориала забрали из аудитории, где он читал коллегам лекцию об особенностях ремонта прямоточников в условиях частичной разгерметизации ремзоны. Всех, кто имел хоть малейшее отношение к событиям у Пронга-30, спешно запихнули в скоростной клипер и отправили неизвестно куда. Даже повариху тетю Дашу не позабыли.

Оказалось, привезли их на промежуточную базу резервного флота «Флажолет», где формировалась особая сводная боевая группа. Привезли первыми. А через двое суток ожидалось прибытие очередного пополнения.

Стрелков-пустотников из первой партии хватало, чтоб сформировать пару полновесных батальонов. Слухи, которые везде распространяются очень быстро, уверяли, что каждая рота, каждый взвод будут пополняться бойцами элитных подразделений – десанта, штурмовой пехоты, мобильной пехоты; будто бы даже спецназовцев и диверсантов придадут. К бойцам иных войск, понятное дело, везде относились с некоторой ревностью: все считали наилучшими именно свои войска. Поэтому разговоров среди пустотннков за два дня случилось – не счесть. Гадали, строили предположения и планы.

Во время войны солдат рад любой передышке, поэтому пустотники отсыпались, писали письма-ролики, просто сидели в курилках, с удовольствием чесали языки и обсуждали былое.

Потом прибыл транспорт с офицерами; к величайшей радости Цубербюллера, Тамуры и Литтла, их прежнего ротного прислали и на новое место, хотя от роты осталась в лучшем случае треть.

А вскоре дождались и первого пополнения.

Когда от центрального ствола к казармам выползла длинная, словно гигантская гусеница, колонна десантников, Тамура и Цубербюллер как раз находились в курилке. Разговоры моментально стихли, головы дружно повернулись к идущим.

– О, – сказал кто-то с ехидцей, – небожители пожаловали…

У десантников даже боевое снаряжение было несколько другое, нежели у регулярных частей. Вместо обычных пехотных лучеметов – двухпотоковые бласты; пустотные комплекты-скафандры имели расширенный набор функций и в полтора раза больший ресурс автономии; отличались комбинезоны и ботинки, что повседневные, что пустотные; а еще сразу бросалась в глаза главная гордость десанта – голубые береты. Тамура с товарищами носили обычные серые кепочки.

Колонну вели в соседнюю казарму, но едва она поравнялась с курилкой, один из пустотников по имени Клод Жанси вдруг вскочил и заорал на всю округу:

– Легранж! Морда! Ты жив?

Колонна запнулась: в третьем ряду один из десантников остановился, а потом выронил вещмешок (бласт остался пристегнутым к боку) и, протиснувшись меж товарищей, кинулся к курилке.

– Жанси!

Пустотник и десантник крепко обнялись. Офицер, ведший колонну, глядел на происходящее без особого восторга, но не вмешивался.

Из роты на крики повалил народ: двухдневное безделье всем начало надоедать, а тут хоть какие-то новости. Второй крик раздался как раз от входа:

– Солянка!

Кричал Мистер Литтл.

Тут и Тамура с Цубербюллером встрепенулись, зашарили взглядами по колонне. А оттуда уже спешили сразу двое. Солянка с капральскими нашивками на плечах и Скотч в сержантском комбезе.

– Живы, черти!

Окружающие глядели на встречи с легкой завистью.

Плац перед ротой наполнялся людьми, колонна потеряла стройность, поэтому офицер во главе ее забеспокоился:

– Эй, союзники! Потом брататься будете, дайте людей разместить.

– Вы где? – справился Скотч у давно не виденных товарищей по одиссее на Табаске.

– Вот наша рота! – Цубербюллер указал на вход. – Кидайте вещи и давайте к нам!

– Добро! Десять минут! – заверил Скотч и дружески саданул Литтла по плечу: – У тебя топливо найдется, завхоз?

– А то! – осклабился тот. – Я навыков не теряю!

Завхозской хватки Мистер Литтл за год боев ничуть не утратил и везде непременно становился каптером, причем происходило это как бы само собой.

Десантура потянулась к соседней казарме. Еще несколько человек узнали знакомых; когда почти все уже прошагали мимо курилки, Тамура вдруг пихнул Цубербюллера в бок:

– О! Гляди! Близнецы наши!

Во втором с хвоста ряду шли все четверо братьев Суондредов: Джерард, Клемент, Арнольд и Конрад, но различить кто из них кто сейчас не представлялось никакой возможности. Ближний узнал Тамуру и Цубербюллера, улыбнулся и махнул рукой. Литтл сделал красноречивый жест: мол, поселитесь – тоже приходите. Суондред кивнул и что-то шепнул брату по правую руку.

Когда колонна десантников прошла, а пустотники возбужденно принялись делиться впечатлениями и объяснять, кто кого откуда знает, с плаца рысцой притрусил лейтенант из снабженцев.

– Эй, гвардия! – обратился он к солдатам в курилке. – Я так понимаю, у вас сейчас повальное братание начнется с десантурой.

Пустотники вопросительно притихли.

– Короче, нечего спирт в казарме хлестать, в столовой обед накрывают на час раньше, туда и ступайте. Комбаз велел водки поставить по праздничному пайку, так что расслабьтесь, ничего ныкать не нужно. Кто-нибудь, объявите по роте. Где дежурный?

Капрал Донг как раз выглянул из окна второго этажа:

– Тут, сэр! Все понял, об изменении распорядка объявлю немедленно!

Англик, традиционный уставной язык, в его устах звучал мягко и как-то сглаженно, не по-военному.

– По второй и третьей роте тоже объяви!

– Есть, сэр!

Лейтенант удовлетворенно кивнул и потрусил к казарме десантников.

– Во, блин, – удивился Тамура. – Че это посыльным целого лейтенанта погнали?

– А в столовой, поди, сплошные адмиралы! – весело поделился информацией Клод Жанси. – С утра, говорят, старшие офицеры прибыли.

– Адмиралы в офицерской столовой! – со знанием дела сообщил Литтл. – Во-он, крылечко через плац видишь? Это она и есть. Да и адмиралов тех всего-то трое… Капитаны одни.

Солдатская столовая тоже располагалась за плацем, но несколько дальше; к тому же вход в нее был с торца, так что на обед строй пустотников топал вдоль ряда казарм, в обход плаца, против часовой стрелки.

Тем временем показалась еще одна группа из пополнения. Этих было мало, всего человек двадцать, а экипировка их, в свою очередь, отличалась и от пустотной, и от десантной. К бокам были пристегнуты лучеметы нового образца, такие во флотах еще толком не распространились. Помимо тонкой скатки скафандра имелся шлем, настоящий, корпусной. Комбинезоны зачем-то были не однотонными, а камуфлированными, пятнистыми, серо-стальные пятна перемежались с коричневыми и грязно-зелеными. На головах – не кепки и даже не береты, что-то вроде шляп с мятыми полями. И зеленые шевроны на рукавах.

– Это еще кто? – спросил тот же солдат, который называл десантников небожителями. – Спецназ какой?

– Не, братец, – возразил другой голос, со значительной хрипотцой. – Спецназ супротив этих все одно что полукорвет против крейсера.

В голосе слышалось нескрываемое почтение.

– Это, братцы, пограничники! Я их однажды в деле видел… Никогда не забуду!

– Пограничники? – удивился первый голос. – И чего, круче десанта?

– Круче, не круче… Им просто, кроме себя, надеяться не на кого. Улавливаешь?

Пограничники, ведомые коренастым краснолицым капитаном, остановились как раз напротив курилки.

– Эй, гвардия! Тут первая рота с «Гольфстрима» квартирует? – спросил капитан.

Несколько голосов нестройно подтвердили, что да, тут, мол.

– Нам в помещение «Джи». Кто проводит?

Высокий, тощий, как марафонец, пустотник с готовностью вскочил и щелчком отправил недокуренную сигарету в урну.

– Я проведу!

Помещение «Джи» действительно пустовало и коек там имелось как раз около двух десятков.

Оружейка и каптерка при помещении «Джи» были свои, отдельные.

Один из пограничников показался Косте Цубербюллеру смутно знакомым, но лица его рассмотреть не удалось: пограничник наклонил голову и спрятался за полем своей несуразной шляпы-панамы.

2

На обеде действительно подали водку и действительно происходило сплошное братание. Солдаты бродили между столами, встречали знакомых, обнимались, пили за встречу и за былое. Офицерам в своем углу было, по-видимому, наплевать на столь вольное поведение подчиненных. И похоже, там происходило свое братание и свои встречи. Среди офицеров Скотч заметил нескольких пилотов, а когда присмотрелся внимательнее, и вовсе обомлел: в одном из пилотов он узнал сильно похудевшего и вроде бы даже помолодевшего Валти.

Чуть позже Скотч подумал, что подозрительно много перекрестных знакомств оказывается во вновь сколачиваемой сводной группе. Ненормально много. То там, то сям мелькают знакомые лица; некоторых не помнишь по имени и не знаешь, где встречал, но лица тем не менее знакомые. Вот тот здоровенный долдон-пехотинец. Где ж Скотч с ним встречался? Наверное, в финальной свалке на Табаске, когда уже помощь подоспела. Точно, вон и офицер их сидит рядом с Валти, земляк Кости Цубербюллера. Фамилия у него тоже длинная и труднозапоминаемая. Элбер… Или Эбер-чего-то-там. А вон близнецы, все четверо, с Тамурой за одним столом. Общаются. Стопудово Табаску вспоминают, судя по жестам.

В сторонке между офицерами и солдатами пристроились пограничники.

Эти почему-то держались обособленно, да и не признает их никто, никто не подходит, не жмет рук…

Скотч долго присматривался к ним. Сам не понимал – зачем?

А потом один из пограничников, сидящий спиной к основной массе народа, вдруг полуобернулся и Скотч обомлел вторично.

Потому что профиль этот не раз созерцал на последнем маршруте «Экзотик-тура», гадая: кто же ты, человек-загадка?

Семенов. Живой-живехонький, хотя Скотч пребывал в глубочайшей уверенности, что Семенов сгинул во вражеском плену. Искатели, перед тем как угодить на Табаску, накопали нечто настолько важное, что шат-тсуры не поленились направить в погоню за ними целый флот. И Семенов попал к ним в лапы одетым в искательскую униформу. Если секрет находки так важен, скелетики ни за что не выпустят информированных людей, ни живыми, ни мертвыми.

Но ведь это не кто-нибудь, а Семенов! Скотч самолично видел, как он практическими голыми руками крошил в салат скелетиков-пустотников из какого-то элитного подразделения, да и вообще показал себя сущим суперменом. Неужели сбежал?

– Хлопцы, я сейчас, – сказал Скотч соседям. Солянка, Валти, Литтл и Цубербюллер прервали разговор, но ненадолго, всего на секунду. Глянули на выбравшегося из-за стола Скотча, провели его взглядами, а затем вернулись к воспоминаниям

Скотч неторопливо дотопал до стола с пограничниками, обошел его и только потом в упор поглядел на того, кого принял за Семенова.

Тот о чем-то увлеченно болтал с соседом, но посторонний взгляд почувствовал практически мгновенно. Поднял голову и уставился на Скотча.

Семенов. Точно, Семенов. Тоже похудевший, но в отличие от Валти теперь выглядящий старше, чем на Табаске. И шрам на щеке появился.

Шагнув раз, другой, Скотч приблизился к самому столу. Пограничники разом умолкли и все как один сконцентрировали внимание на Скотче.

– Семенов? – неуверенно спросил Скотч.

– Что-что? – переспросил «Семенов».

Он выглядел так невинно и вопросительно, что Скотч уже готов был признать ошибку. Но лицо и глаза! Лицо и глаза Семенова! Сто процентов!

– Семенов, ты меня что, не узнаешь?

Пограничник с сомнением покосился на соседей, потом снова поглядел на Скотча.

– Я не Семенов, браток. Извини.

И тут до Скотча наконец дошло: Семенов же какой-то там спецагент-разведчик. Он вполне может быть на задании – под другой, разумеется, легендой, нежели на Табаске. По сути дела, Скотч узнал не человека, а одну из масок.

А главное – агентам после заданий вытирают память. Телесно это, возможно, тот самый Семенов, с которым плечо к плечу шли сквозь джунгли и дрались со скелетиками. А вот память у него уже другая. Все стерто: и Табаска, и Скотч, и спутники… А вместо – воспоминания о совершенно другой жизни. Или вообще черная бездонная пустота.

Скотча чуть не передернуло. Как жить с таким в душе? Ужас…

– Простите, – пробормотал он. – Я обознался…

Повернулся и быстро зашагал к своим.

– Что там? – спросил Валти, когда он вернулся к столу с приятелями.

– Да так… – вздохнул Скотч. – Показалось…

И почти мгновенно вдруг всплыло отчетливое, как видеозапись, воспоминание: Табаска, раннее-раннее утро, оглушенный и подавленный гибелью части подопечных туристов Скотч, пехотинцы в полной боевой выкладке, офицер в чине капитана, канонир; канонир говорит Семенову: «Полковник Попов тобою очень доволен!», тихий гул зависшей поодаль платформы…

Вон он, тот самый канонир, среди пограничников, рядом с то ли Семеновым, то ли уже не Семеновым сидит…

Дьявол! Значит, это все-таки тот самый агент. Но уже в иной ипостаси. А Скотча и Табаску действительно стерли, словно решенную задачку с доски. И ничегошеньки экс-Семенов не помнит.

До времени, когда солдат попросили из столовой (именно попросили, а не скомандовали: «Выходи строиться!»), Скотч досидел как в тумане. Отрешенно слушал восклицания друзей: «Так это вы Мориту Грифона чистили? У-у-у!!!» – «Представляешь, сразу четыре парящие мины! С термовзрывателями!» – «И тут я на полной боевой кручусь на сто восемьдесят – заметь, не меняя курса! – всаживаю в него половину боекомплекта и у него взрывается реакторное кольцо! А на мне – хоть бы царапина!»

Странно, но к казармам личный состав еще не сформированной ocoбoй группы топал не строем, а стадом и (что уж вообще ни в какие ворота не лезло) прямо через плац, а не в обход, как положено. Что-то совсем офицеры об уставной жизни позабыли: ни тебе построений, ни распорядка; к обеду – водку ставят…

Неспроста этот бардак – Скотч это чувствовал. И бардак неспроста, и то, что на эту захолустную базу собирают людей, многие из которых друг с другом знакомы.

Литтл, конечно же, потащил узкий круг к себе в каптерку, продолжать, раз уж такой отпуск сам собой посреди войны случился. Скотч уже было решил выбросить из головы все размышления и впервые за много дней безбоязненно надраться с давно не виденными товарищами.

Не тут-то было. Перед самой каптеркой его перехватил «Семенов».

Сцапал за рукав и повлек в сторонку, в направлении помещения «Джи».

Между оружейкой и тумбочкой дневального на раскладном стуле сидел погранец и читал книгу. Когда «Семенов» и Скотч приблизились, он вопросительно поднял голову. «Семенов» требовательно протянул руку и ему незамедлительно метнули связку ключей. Едва дверь оружейки отворилась, зазвучал противный зуммер, от которого невольно захотелось бежать, хватать бласт и строиться. «Семенов», не особо торопясь, заблокировал сигнал (стало восхитительно тихо) и плотно притворил дверь.

Скотч огляделся. В оружейном шкафу аккуратным рядом стояли новенькие лучеметы последней разработки, чуть ниже, стопочками – батареи к ним. Батареи тоже были новые, двойной емкости. В углу штабелем громоздились ящики с непонятной цифровой маркировкой на бортах. Напротив на полочке выстроились боевые шлемы, а под ними – свернутые пустотные комплекты незнакомого Скотчу образца.

– Ты гид «Экзотик-тура» с Табаски? – спросил пограничник напористо.

– Бывший, – уточнил Скотч. – А ты все-таки Семенов? Мой турист?

– Я не Семенов. Я Мельников. Андрей Мельников. Запомни на всякий случай.

Скотч безропотно кивнул.

Семенов-Мельников выглядел спокойным, даже расслабленным.

– Тебя… Тебя опять стерли? – неуверенно спросил Скотч.

Ответа Скотч не дождался, но смущения или досады почему-то не испытал. А еще подумал, что фамилию Семенов нужно срочно забыть. Все, нет загадочного туриста Семенова, был, да весь вышел. Есть пограничник Мельников. Точка.

– Ты был в плену? – продолжил расспросы Скотч.

– Был, – невозмутимо подтвердил Мельников. – Давай-ка, парень, расскажи, что ты знал о Семенове.

– Семенов прибыл на Табаску по обычной гражданской путевке, – послушно принялся излагать Скотч. – Приобрели ее где-то на Бете Вуалехвоста, не знаю точнее. Целью была психореабилитация после некоего, как он сам выразился, малоуспешного задания.

Скотч говорил о Семенове в третьем лице и это оказалось неожиданно уместным и правильным. Да и легче так было – обоим.

– За ним присматривала другая туристка, Валентина Силько. Вроде бы сотрудник того же ведомства, но по части здравоохранения. Когда началась оккупация Табаски и мне как гиду пришлось бороться за сохранение группы, Семенов несколько раз сильно помог, после чего я задал ему несколько вопросов. Наедине. Он мало что рассказал, сказал только, что работа у него особенная, навыки кое-какие имеются и в случае чего я могу на него рассчитывать. Еще сказал, что людям его профессии периодически чистят память от ненужных воспоминаний. В конце концов Семенов под видом искателя был захвачен шат-тсурами. Это все, что я знаю.

– Понятно, – кивнул Мельников. – Что же… Здравствуй во второй раз, Вадим. Извини, но я тебя действительно не помню. И ты Семенова лучше забудь. Совсем.

– Я уже забыл, – серьезно сказал Скотч, пожимая пограничнику руку.

– Мы с тобой, да и остальными участниками той заварухи, будем в одном… подразделении. Шепни им потихоньку, что Семенова нет и не было никогда. Ага? Всем – Солянке, Валти, Литтлу, Цубербюллеру.

– Шепну, – заверил Скотч, – обязательно.

– Кстати! – Мельников щелкнул пальцами и знакомо потряс кулаком, словно грозил Скотчу: – Тебе и остальным привет от Валюши Хилько и Патрис Дюэль.

– А они здесь? – изумился Скотч.

– Здесь, здесь, все здесь. Пришлось знакомиться по новой. Будешь смеяться, но и Мартина твоя здесь. И даже некая миниатюрная особа по имени Гурма Бхаго.

– У! – сказал Скотч совершенно искренне. – Ы!

– Что? – невинно поинтересовался Мельников. – Ее вживую лицезреть не довелось, но, судя по видео, оч-чень даже ничего! Прямо даже жаль, что я ее не помню. Личные коды дать?

– Давай!!! – едва не взвыл Скотч. Засмеявшись, пограничник потянулся к браслету-коммуникатору:

– Принимай, котяра мартовский…