Текст книги "Накануне и в дни испытаний"

Автор книги: Владимир Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Утром иду в цех инструментального производства, которым руководит К. С. Краснов, опытный инструментальщик-практик, человек исключительно работящий, из старой гвардии мастеров, делу отдается с душой. А инструментальное производство – штука сложная и беспокойная. Особенно много забот с измерительным инструментом – калибрами и лекалами. Точности микронные, а оборудование такие точности не позволяет давать. Самые совершенные станки шведские "СИП", но их всего два на завод, а нужно хотя бы десяток. Их заменяют золотые руки инструментальщиков, таких, как сам Краснов. Краснова надо слушать с большим вниманием – это очень полезно и нужно. Даже главный технолог завода А. Я. Фишер, знающий технологию производства стрелкового и авиационного вооружения до тонкостей, работающий, если надо, на любом станке, один из творцов автоматической линии по производству ствола винтовки, относится к начальнику инструментального производства с почтением.

Советуемся с Красновым по новой пушке:

– Какая помощь нужна? Что сделать, чтобы хватило инструмента? Обеспечат ли новыми приспособлениями производство пушки НС-37?

Ответ короткий:

– Если что потребуется, скажем, а пока обойдемся своими силами.

В другом цехе заместитель главного технолога В. П. Болтушкин уже который день крутится у одного и того же станка.

– Владимир Петрович, вчера и позавчера ты был у этого станка и сегодня тут же, а нам ведь пушки скоро надо давать. Поясняет:

– Владимир Николаевич, ведь не технологию винтовки отрабатываем, а пушку на производство ставим. Для простого оружия и технология простая. Лишний станок тут никогда не лишний, всегда можно рабочего поставить, дополнительную операцию ввести – все выгода делу. А для пушки станок – это уже целая машина, он дороже того, что для винтовки, не меньше чем в пять раз. Если в него винтовочный принцип технологии заложить, так он будет работать один час в сутки. А надо его загрузить на всю суточную работу.

Погладив станок, Болтушкин продолжил:

– Вот вы дали задание изготавливать шесть тысяч пушек в год, так ведь?

– Так, Владимир Петрович.

– Куда проще, если бы приказали выпускать пятьдесят или даже сто тысяч пушек в год, как, например, пулемет Березина. Мы на 50 тысяч в год отладили технологию, и дело идет. Правда, там и станки поменьше, и операции попроще, но и то голову поломали. А сейчас не выхожу из цеха третий день. Мог бы, конечно, установить технологический процесс за два часа, только тогда бы вы меня сразу с должности сняли. Примени мы нашу обычную технологию – тысяча станков потребуется, но все будут работать по часу-полтора в сутки, а остальное время стоять. Можно и по-другому: пропустить через станок двадцать деталей, отложить их в сторону и переналадить станок на другую операцию или на обработку другой детали. Но опять выйдет, как у того портного: "Шей да пори – не будет свободной поры". Вот и прикидываем, что да как лучше сделать.

– А товарищи из технологического института помогают?

– Да, вот сейчас снова их ждем, вместе головы ломаем возле каждого станка.

– Ладно, ломайте головы, вижу, что задача у вас не простая. Необходимо уложиться в основном в то оборудование, которое уже стоит для пушки Ш-37. А пока будем параллельно две пушки делать, станков вам добавим. Только простоя, действительно, не должно быть, но чтобы была гарантия – за год не менее шести тысяч пушек вы дадите.

Наладчик Василий Михайлович Прокудин заметил:

– Люди квалифицированные потребуются.

– Людей дадим, а все остальное у вас, по-моему, есть. Вон какой цех построили: потолки высокие, светло, работай да радуйся. Такие ли сверлильно-токарный и другие цехи старой постройки? Что бы сказал вам бывший начальник цеха Никифор Афанасьевич Андреев, попади он в ваш цех? Он бы сказал, что вы работаете во дворце.

– Понимаем, Владимир Николаевич, все у нас есть. Управимся. Только пока дело непривычное.

Не прошло и нескольких дней – снова появился в этом цехе. Около станков технологи, конструкторы, инструментальщики, наладчики. Первые операции начались. Шла обдирка поковок различных деталей. Тут же параллельно изготовляют и пушки Шпитального, но вижу – не тот уже напор на Ш-37.

– Не похоже, что в военное время работаем, Соломон Савельевич, – обращаюсь к главному инженеру. Вместе подходим к мастеру участка ствола:

– Что-то нет огонька в работе, Прохор Семенович?

– Так ведь все мысли о новой пушке, Владимир Николаевич. Со старой-то все еще подчас чертежи уточняем, а детали в сторону кладем. Снова в Москву поехали к главному конструктору визу брать на изменение чертежей. А на днях пришли Морозенко с начальником цеха и просят: подождите до завтра, еще раз размер патронника уточним. Ничего не понимаем – будто пушка эта никому не нужна. Бьемся все, а дело почти стоит.

Успокоил мастера:

– Потерпите еще немного, Прохор Семенович, скоро другая пушка вытеснит старую.

Главный инженер добавил:

– Надо ставить вопрос о свертывании старой пушки. Надоело при такой сложной конструкции каждое мелкое изменение с Москвой согласовывать.

– Ну вот что, Соломон Савельевич, это ведь и от нас с вами зависит. Как пойдет НС-37, так Ш-37 сама в историю запросится.

– Будем нажимать, – согласился Гинденсон, – видите, конструкторы, технологи, мастера, квалифицированные рабочие – никто с завода не уходит. Все с уважением говорят о Нудельмане: привез с собой самых квалифицированных инженеров и механиков и вместе с ними все время торчит в цехе. С таким конструктором можно уверенно начинать производство.

Любил я этот коллектив, как и весь коллектив машиностроительного завода. Знал, что будут работать, пока хватит сил.

Пушка НС-37, которая стала покидать ворота завода, быстро вытеснила Ш-37, которую вскоре сняли с производства. В 1943 году ижевцы поставили авиационным заводам 4730 пушек конструкции А. Э. Нудельмана и А. С. Суранова, а всего завод дал авиаторам их около 10 тысяч.

Применение НС-37 в воздушных боях и по наземным целям оказалось исключительно эффективным. Самолеты с такими пушками уже участвовали в Курской битве. На штурмовиках Ил-2 НС-37 устанавливали в крыльях с боекомплектом 50 снарядов на каждую. Снаряд нудельмановской тридцатисемимиллиметровки весил почти 750 граммов. Ни одна авиационная пушка воюющих стран не имела такого снаряда. "Появление на фронтах немецких танков "тигров" и "пантер" с трехдюймовой броней не застало нас врасплох, – писал авиаконструктор С. В. Ильюшин. – В 1943 году уже выпускались самолеты Ил-2 с двумя мощными пушками калибра 37 мм". Этими пушками вооружались также истребители конструктора Яковлева, часть которых была передана в полк французов "Нормандия – Неман".

Нередко снаряд новой советской авиационной пушки разносил в щепы немецкие самолеты. "В дни разгрома немцев в Крыму, – писала газета "Сталинский Сокол", – среди различных показаний пленных фашистских генералов и офицеров было одно любопытное заявление. Немецкое командование с некоторых пор обратило внимание на сокрушающий огонь, который стали вести из своих пушек советские истребители. Пушки эти наводили ужас на немецкие бомбардировщики. Достаточно было одного попадания снаряда пушки, стрелявшей с дальней дистанции, чтобы "юнкерс" буквально рассыпался.

Лучшим немецким асам в Крыму поручили охотиться за истребителями с этой пушкой, прозванной "летающим фердинандом". И когда наконец удалось подбить один истребитель со страшной для немцев пушкой, из Германии с завода "Фокке-вульф" срочно прибыла комиссия для изучения "летающего фердинанда".

Гитлеровцам так и не удалось почти до конца войны создать ничего подобного нашим крупнокалиберным авиационным пушкам. Они устанавливали на некоторые самолеты наземные орудия 50-мм и даже 75-мм калибра с ручным заряжанием. Выдержать схватку с мощными и скорострельными советскими пушками они, конечно, не могли. Установка наземных орудий на самолеты свидетельствовала об отсталости немецкой технической мысли в области авиационного вооружения. Появление на заключительном этапе войны 30-мм немецких авиационных пушек уже не могло сыграть существенной роли, так как наши воздушные орудия превосходили их по всем показателям.

Американские и английские пушки тоже уступали нашим. Пытаясь усилить огонь своих самолетов, в США стали устанавливать на тяжелые самолеты 76,2-мм наземные орудия также с ручным заряжанием. Но, как и у немцев, это себя не оправдало. Появившиеся в этих странах новые автоматические пушки не смогли превзойти наши.

Создание НС-37, успешное применение их в воздушных боях и по наземным Целям, особенно со снарядами повышенной бронепробиваемости, показало, что авиационные орудия крупного калибра "рентабельны" и прочно заняли свое место в системе авиационного вооружения. Появилось желание иметь еще более мощное авиационное вооружение. В Кремле собрали специальное совещание. Оно пришлось на 5 июля 1943 года – день начала Курской битвы. Этот день почему-то выбрал Верховный Главнокомандующий для встречи с конструкторами и работниками оборонной промышленности.

"Несмотря на то, что это было 5 июля 1943 г., – вспоминал впоследствии А. Э. Нудельман, – обстановка на совещании была совершенно спокойной, деловой. Причем за все время, а мы заседали примерно 2,5 часа, всего один раз зазвонил телефон, по которому буквально несколько слов говорил И. В. Сталин. Слова эти были следующие: "Что? 500? А Василевский знает? Ну, хорошо". Как мы позже узнали из сводки Информбюро, речь шла о подбитых за этот день на Курской дуге немецких танках. И. В. Сталин за время совещания ни разу не садился, ходил по кабинету, курил трубку и очень внимательно слушал выступающих. Мы выступали тогда по нескольку раз, выступали другие конструкторы, обсуждение было деловым, свободным и очень полезным. Обсуждались технические характеристики будущих пушек".

Конструкторам поручили создать 45-мм, 57-мм и даже 76-мм авиационные пушки. Последнюю – на перспективу. Ближайшая задача – сорокапятимиллиметровка. У меня в кабинете Нудельман заверил, что уже в ближайшее время поставит на свою НС ствол калибра 45 мм, 57-мм авиационное орудие будет сделать труднее. За создание новых пушек для самолетов взялся и Б. Г. Шпитальный.

Будучи снова в Ижевске, я видел, как трудились нудельмановцы над своей сорокапятимиллиметровкой. Перестволили пушку, перекомпоновали затвор, расширили дульце гильзы, взяли осколочно-фугасный снаряд от 45-мм противотанкового орудия, вес которого превышал один килограмм. Если этими снарядами били танки, то, понятно, не существовало самолета, который нельзя было сразить одним попаданием.

Однако разместить новую пушку в самолете оказалось непросто. Полый вал редуктора имел отверстие наиболее узкое там, где крепили втулки винта. Чтобы протиснуть сюда новый ствол, дульную часть его пришлось сильно утончить, что сказывалось на стрельбе: ствол прогибался, вибрировал, а это отражалось на меткости попаданий. И живучесть тонкостенного ствола оказалась недолгой.

Устинов не раз напоминал мне, что Сталин очень интересуется 45-мм авиационной пушкой.

– Надо ускорить ее создание в КБ Нудельмана. У Шпитального ничего не получается.

Снова в Ижевске вместе с конструкторами, технологами, металлургами обсуждаем создавшееся положение. Усиливаем сталь для ствола, улучшаем обработку его. Ставим новый дульный тормоз, который лучше гасит отдачу, делает ее такой же, как у 37-мм душки. Ничего почти не нужно менять и в самолете.

Увидел новую пушку в деле. В течение нескольких секунд пушка ревела так, что дрожала даже земля. От мишени летели клочья, а над бруствером, сложенным из бревен, засыпанных землей, стояла густая пыль. Не позавидуешь врагу.

Ясно: Нудельман и его коллектив с задачей справились. Дело за металлургами.

– Ствол обязательно доведем до конца, – заверил директор металлургического завода, – в ближайшее время.

Пушку испытывали много раз. На самолет поставили тогда, когда все получилось на земле. Ее установили на Як-9Т, который стал называться Як-9К (крупнокалиберный). Ил-2, вооруженный двумя 45-мм пушками, превратился в Ил-10. Спустя год после совещания в Кремле первые самолеты с новыми пушками ушли на фронт.

Войсковые испытания НС-45 показали их надежность и эффективность. В отчете об испытаниях, проведенных в одном из авиационных корпусов, сообщалось, что "освоение самолетов Як-9К и пушки калибра 45 мм частями корпуса прошло хорошо". Этому способствовало то, что корпус в течение продолжительного времени воевал на самолетах Як-9Т, вооруженных пушками НС-37. Особо подчеркивалась исключительная разрушительная сила снаряда как по воздушным, так и наземным целям.

Б. Г. Шпитальный свою сорокапятимиллиметровку на государственные испытания не представил. Пушка его оказалась слишком тяжела, остались и многие ее старые "болезни". А в КБ А. Э. Нудельмана появилась 57-мм авиационная пушка, которая, правда, так и не была установлена на самолеты, хотя била надежно и имела хорошую живучесть. Пушка получилась большего размера, чем рассчитывали. А для каждого вида вооружения существуют оптимальные его параметры. Созданную в этом же КБ уже после войны другую 57-мм пушку устанавливали на самолетах МиГ-9. Единственный в мировой практике успешный опыт использования крупнокалиберных пушек в реактивной авиации. Созданная позже 76,2-мм авиационная пушка оказалась уже ненужной. Появились ракеты.

В сложных условиях Великой Отечественной войны советские конструкторы вместе с заводскими коллективами сумели в заданные сроки разработать и вооружить наши самолеты грозным и совершенным оружием воздушного боя. В ходе войны успешно применялись две самые мощные в истории военной авиации скорострельные пушки 37-мм и 45-мм калибра. Таких пушек не имели ни наши союзники, ни наши враги.

Отдавая дань превосходству советской военно-технической мысли, самоотверженности тех, кто создавал вооружение для авиации, необходимо подчеркнуть роль ЦК партии, обладавшего предвидением и пониманием нужд фронта. Непрерывное наращивание мощи нашей авиации, усиление ее вооружения обеспечивали успешное выполнение всех боевых задач. Ближе становилась победа над врагом.

"Бог войны" ковался на наших заводах

"Не время искать виновных". – Борьба за выпуск нужных артиллерийских систем. – Противотанковый дивизион имени комсомола Удмуртии. – Пушка No 14 538. – Обычное дело: темпы роста в 3-5-10 раз. – Новый цех – за три месяца. Новатором был каждый. – Сталинградский завод "Баррикады": 1000 пушек в месяц! – Есть такое место – Мотовилиха. – Артиллерийский гигант на Волге. – Главный конструктор В. Г. Грабин. – КБ Ф. Ф. Петрова.

В самых последних числах июля, а возможно, в начале августа 1941 года, мне позвонил заместитель наркома Илларион Аветович Мирзаханов, занимавшийся артиллерийским вооружением, и попросил зайти к нему. Отпустив находившихся в кабинете работников главка, ведавших производством стрелкового и авиационного вооружения, я направился к коллеге. В коридоре встретил Владимира Георгиевича Костыгова, тоже, оказалось, приглашенного Мирзахановым.

Илларион Аветович, обычно невозмутимый и спокойный, на этот раз смотрел на нас, не мигая, большими карими глазами из-под густых черных с сединой бровей и нервно крутил в руках карандаш. В общем – сильно возбужден.

Мирзаханов был намного старше нас и в наркомате работал с момента его организации в 1939 году. Опытнейший в прошлом директор ряда артиллерийских заводов, он пользовался у всех большим авторитетном.

– Мне нужна ваша помощь, друзья, – сказал Илларион Аветович, – буквально с сегодняшего дня. Только что был у наркома, доложил ему о неожиданном вызове к Сталину и разговоре, который состоялся в Кремле. О нашей с вами встрече прошу пока широкий круг людей не оповещать. А что произошло, расскажу, как и наркому, подробно.

И, вздохнув, продолжил:

– Вот какая история приключилась перед самой войной. По настоянию начальника Главного артиллерийского управления Кулика сняли с производства пушки калибра 76 мм на заводе, который их производил, а на другом противотанковые пушки калибра 45 мм. Наркомат вооружения протестовал против этого, обоснованно заявляя, что взамен этих систем ничего пока нет. Дело разбирали несколько комиссий, и, несмотря на возражения вооруженцев, пушки с производства сняли. Мотив такой: эти орудия слабы против немецких танков, которые выпускаются с новой, более толстой броней. Нужны, мол, противотанковые средства помощнее. А более крупные калибры еще не отработали. Взамен снятых с производства пушек заводы ничего не могли дать.

И вот, вызвав сейчас меня на заседание Государственного Комитета Обороны, Сталин бросил упрек:

– Вы, товарищ Мирзаханов, дольше всех работаете в Наркомате вооружения, объясните, как получилось, что мы перестали производить самые нужные артиллерийские системы – 45– и 76-миллиметрового калибров, которые так нужны войскам для борьбы с танками? Кто в этом виноват?

Я ответил, что на снятии этих пушек настаивал Наркомат обороны, в частности Главное артиллерийское управление. ГАУ даже не включило эти орудия в заказ на 1941 год, предполагая заменить их новыми, лучшими.

На это Сталин возразил:

– Говорите ГАУ, а вы что же, сторонний наблюдатель? Как заместитель наркома вооружения по артиллерии, разве вы не понимали, что нельзя снимать с производства эти системы, не предложив ничего взамен? Если понимали, то как коммунист должны были стучать во все двери, вплоть до ЦК, и доказывать, что этого допускать нельзя.

Я ответил:

– Товарищ Сталин, перед принятием решения положение дел изучалось тремя авторитетными комиссиями: одну из них возглавлял Маленков, другую – Молотов, третью – Жданов.

Выслушав это, Сталин больше не стал ни о чем спрашивать и закончил:

– Сами подумайте и передайте товарищу Устинову, чтобы он тоже обстоятельно подумал, как быстро выправить положение. Мы его скоро вызовем.

Мирзаханов отложил в сторону карандаш:

– Вот такой был разговор. А ведь с каким нажимом на нас снимали с производства эти пушки.

Илларион Аветович помолчал, вздохнул, обратился к нам уже более спокойно:

– Просьба моя касается противотанковой пушки калибра 45 мм. На заводе, где ее изготовляли, восстановить производство сразу нельзя. Предприятие эвакуируется на Урал. В пути большая часть станков, незавершенка, оснастка. Станем делать эти пушки уже на новом месте. Но, сами знаете, сколько сейчас заводов на колесах. Владимир Георгиевич мог бы установить контроль за продвижением эшелонов именно этого предприятия, а Владимир Николаевич – помочь быстрее восстановить производство на Урале: вне очереди давать из Ижевска штамповки, инструмент, приспособления и все, чего не будет хватать. В общем, надо ли растолковывать? Сами все видите. Иначе затянем выпуск этих пушек, а это – беда для армии.

Производство противотанковой пушки калибра 76 мм, как объяснил Мирзаханов, восстанавливали на старой базе, в глубоком тылу, и нашей помощи тут не требовалось.

Обещав сделать все возможное, чтобы поправить положение, мы разошлись по своим кабинетам и, не откладывая дела в долгий ящик, дали по телефону необходимые указания.

Спустя два дня вопрос о пушках всплыл снова. Находясь в кабинете наркома поздно ночью по поводу увеличения выпуска винтовок в Ижевске, я стал невольным свидетелем его разговора со Сталиным. Он сказал, что в Государственный Комитет Обороны поступила заявка маршала Кулика, который просит дать для формирования новых стрелковых частей триста тридцать 45-мм противотанковых пушек и двести пушек калибра 76 мм. Таких пушек, как сообщает Кулик, на базах ГАУ нет и получить их можно только с заводов вооружения.

Сказав это, Сталин замолчал. Вижу, молчит и Устинов. Тогда опять послышался голос Сталина:

– Совсем недавно Кулик, да и Тимошенко докладывали совсем другое. Заверяли, что орудий именно этих калибров у нас в избытке. Упросили даже прекратить их производство. А теперь говорят, что ошиблись. Но за это спрос с них. Вам, товарищ Устинов, нужно взвесить ваши возможности по увеличению поставок этих пушек армии. Сделать это нужно срочно и доложить мне лично.

Доклад наркома, свидетелем которого я опять невольно стал, не утешил Сталина. Дмитрий Федорович с большой горечью признался, что промышленность вооружения не сможет поставить армии названное Куликом количество пушек в указанный срок. Завод, изготовлявший 45-мм пушки, эвакуирован и находится в пути следования.

Меня удивил вопрос Сталина:

– А почему эти пушки не может изготовить завод Еляна?

Надо же иметь такую память, чтобы знать, какой завод мог еще выпускать подобные пушки.

Устинов ответил:

– Завод Еляна занят восстановлением производства пушек калибра 76 мм, которые также были перед войной сняты с производства.

Сталин замолчал, а затем сказал, как бы рассуждая:

– Теперь ясно: свернув налаженное производство орудий такого массового применения, не освоив взамен ничего другого, мы допустили грубую ошибку. Однако не время искать виновных. Надо быстро, любыми мерами обеспечить выпуск пушек в достаточных количествах.

В наркомате с новой силой "завертелся" этот вопрос. За дело принялся сам нарком. У В. Г. Костыгова не остывал телефон. Владимир Георгиевич пристально следил за двигавшимися на восток вагонами со станками, людьми и незавершенным производством. На мне лежала ответственность во что бы то ни стало дать вовремя металл и инструмент упоминавшемуся заводу. Мирзаханов распорядился начать собирать пушки из сохранившихся деталей еще до пуска станков на новом месте. Подсчитали, сколько времени займет изготовление недостающих деталей, сколько затратят на сборку пушек и их отстрел, когда появятся заготовки с других заводов. Как ни прикидывали, а выпуск 45-мм противотанковых орудий раньше конца сентября 1941 года не ожидался. И этот срок был слишком мал, но ставку делали на энтузиазм и самоотверженность людей. Доложили о расчетах в Государственный Комитет Обороны. Других сроков, понятно, не последовало.

На очередном заседании ГКО Сталин подтвердил, что свертывание перед войной налаженного производства орудий "массового потребления" до полного освоения идущих им на смену образцов – серьезный просчет.

Стоит, видимо, добавить, что в последние предвоенные годы снимались с производства в результате ошибочной оценки их качества и некоторые другие артиллерийские системы. Но особенно важными среди них оказались названные противотанковые орудия, что необходимо особо подчеркнуть, так как речь идет о деле чрезвычайной важности и событиях, происшедших уже в 1941 году, за несколько месяцев до войны.

Начальник Главного артиллерийского управления Красной Армии маршал Г. И. Кулик сообщил Наркомату вооружения, что, по данным разведки, немцы в ускоренном темпе перевооружают танки пушками калибра более 100 мм и оснащают их соответственно более мощной и качественной броней. В связи с этим вся наша артиллерия калибра 45 и 76 мм окажется против такой бронетанковой техники неэффективной. Маршал Кулик настаивал на прекращении производства этих пушек, а вместо них предлагал начать выпуск 107-мм орудий, в первую очередь в танковом варианте.

Наркомат вооружения обладал иными данными. Там знали, что большинство немецких танков вооружены пушками калибров 37 и 50 мм, лишь часть – 75 мм. А такие танковые пушки, как правило, соответствуют броневой защите танков, которая может поражаться танковой и противотанковой артиллерией аналогичного калибра. Следовательно, в случае войны 45– и 76-мм противотанковые орудия будут иметь вполне очевидное превосходство. Наркомат считал маловероятным фактом, чтобы гитлеровцы перед самой войной сделали что-либо существенное в усилении танковой техники.

И в случае повышения бронепробивающих возможностей нашей артиллерии следовало, конечно, брать не новые для промышленности конструкции, а достигать этой цели за счет увеличения начальной скорости снаряда у тех же 76-мм пушек, производство которых было так хорошо отлажено. Переход на более крупный калибр также надо начинать не со 107-мм пушки, которая существовала лишь в старой (полевой) конструкции, а использовать выпускавшуюся уже крупными сериями современную зенитную пушку калибра 85 мм с большой начальной скоростью снаряда.

Предложение о снятии с производства пушек 45– и 76-мм нельзя было принимать еще и потому, что они выпускались не только как противотанковые, но и как очень маневренные средства против многих важных целей – броневиков, автотранспорта, живой силы противника, проволочных и других преград.

Маршал Кулик вначале не добился осуществления своего намерения. Однако он продолжал настойчиво действовать, выехав на один из артиллерийских заводов, чтобы на месте выяснить возможности создания и освоения танковой 107-мм пушки в серийном производстве, на что якобы у него имелось указание Сталина.

Вспоминает Б. Л. Ванников: "У меня были все основания усомниться в характере подученных маршалом Куликом указаний. Ведь если бы это задание носило сколько-нибудь определенный характер, то его, несомненно, получил бы и Наркомат вооружения. К тому же и Н. А. Вознесенский, с которым я тогда связался по телефону, заявил, что ему ничего по этому вопросу не известно и что он дал указание лишь о том, чтобы на заводе, куда ехал Г. И. Кулик, ему были предоставлены все материалы и объяснения, которые он потребует. Тогда я передал это распоряжение директору завода, а от поездки отказался".

Побывав на одном заводе, Г. И. Кулик вскоре собрался и на другой, продолжая "изучать" возможности для реализации своего проекта. На этот раз он настаивал, чтобы его сопровождал кто-либо из руководителей Наркомата вооружения. Наркомат отказался, рассчитывая, что Кулик сам в конце концов во всем разберется и поймет пагубность своего предложения.

Но эти надежды не оправдались. Вскоре Б. Л. Ванникова вызвали к Сталину, и тот, показав докладную записку маршала Кулика, ознакомил наркома вооружения с ее содержанием:

– Что скажете по поводу предложения вооружить танки 107-миллиметровой пушкой? Товарищ Кулик говорит, что вы не согласны с ним.

В это время в кабинет Сталина вошел А. А. Жданов. Обращаясь к нему, Сталин сказал:

– Ванников не хочет делать 107-миллиметровые пушки для танков. – И добавил: – У него имеются серьезные мотивы, их надо обсудить.

Затем, по-прежнему обращаясь к Жданову, распорядился:

– Ты у нас главный артиллерист, поручим тебе возглавить комиссию с участием товарищей Кулика, Ванникова, Горемыкина и еще кого найдешь нужным. Разберитесь с этим вопросом.

На состоявшемся вскоре заседании комиссии у Жданова присутствовали от Наркомата обороны маршал Кулик, генерал Каюков и другие военные. Наркомат вооружения представляли Ванников, Мирзаханов, директора заводов Елян и Фрадкин. Прибыл сюда и нарком боеприпасов Горемыкин со своим заместителем.

Готовясь к этому заседанию, в Наркомате вооружения всесторонне обсудили вопрос, пригласив директоров и конструкторов соответствующих артиллерийских заводов. Взвесив все "за" и "против", пришли к твердому выводу: предложение о снятии с производства 45– и 76-мм артиллерийских систем нецелесообразно и грозит опасными последствиями.

На заседании комиссии Б. Л. Ванников решительно возражал против принятия предложения Г. И. Кулика, хотя видел, что А. А. Жданов явно симпатизирует этому проекту. Затем Бориса Львовича вызвал Сталин. Он показал ему уже подписанное постановление, которое шло вразрез с мнением Наркомата вооружения. Ванников снова попытался высказать свое мнение, но Сталин прервал его, заявив, что возражения наркома основаны на нежелании перестроиться на выпуск новой продукции, а это наносит ущерб государственным интересам.

Этот разговор был последним. Производство 45– и 76-мм пушек пришлось прекратить.

Как только развернулись военные действия, стало ясно, что допущена непростительная ошибка. Донесения с фронтов свидетельствовали, что немецко-фашистская армия наступает далеко не с первоклассной танковой техникой. Состояние бронетанковых сил противника не соответствовало тем сведениям, которыми "козырял" маршал Г. И. Кулик. Наши пушки 45-и 76-мм оказались очень эффективными в борьбе с боевой техникой фашистов.

Исправляя положение, Государственный Комитет Обороны и предложил восстановить в спешном порядке производство 45– и 76-мм противотанковых и других пушек. И не только на тех заводах, которые изготовляли их прежде, но и на других, в том числе и некоторых гражданских, имевших мало-мальски пригодное для этого оборудование.

Тогда-то в Кремль вызвали и Мирзаханова. Признав решение Наркомата обороны недальновидным, Сталин сказал ему:

– Теперь не время искать виновных. Надо любой ценой обеспечить выпуск этих пушек в достаточных количествах. Это сейчас главное.

В работу включили всех, кого можно. Многие из предприятий, которым поручили изготовление противотанковых орудий, по своему станочному и кузнечно-прессовому оборудованию предназначались для изготовления тяжелых, крупных деталей. Достаточно сказать, что на заводе, где до войны изготовляли морскую артиллерию, только один слиток металла для орудийного ствола весил более 140 тонн, а его обработка шла на специальных станках. И вот на этих огромных станках, в частности на карусельных, диаметром более полутора десятков метров, в огромных корпусах, обслуживаемых мостовыми кранами грузоподъемностью свыше 250 тонн, стали изготовлять сравнительно небольшие детали и узлы для 45– и 76-мм пушек. Но иного пути наверстать упущенное не существовало.

Для ускорения выпуска нужных орудий заводы получили готовую техническую документацию. Помогло и наличие больших производственных мощностей промышленности вооружения и запасов технологического оснащения и заготовок (поковок и незавершенных изделий) на артиллерийских заводах, ранее изготовлявших указанные пушки, хорошо организованное чертежное хозяйство. Решающее значение имели огромный технический опыт и самоотверженный труд рабочих, техников, инженеров и руководителей предприятий, которые буквально выжали из оборудования (кстати сказать, первоклассного) все, что оно могло дать.

В результате положение начало меняться уже к концу первого полугодия войны, а в 1942 году промышленность вооружения дала фронту 23 100 пушек калибра 76 мм. Чтобы дать представление о значении этой цифры, напомню, что гитлеровский вермахт к 1 июня 1941 года, то есть перед началом войны с СССР, имел на Востоке 4176 пушек калибра 75 мм.

Наркомату и Госплану СССР поручили составить график ежедневного выпуска пушек по заводам и предупредили, что за выполнением графика установлен особый контроль и спрос будет строгий. Героизм людей позволил выдержать сроки выпуска и выполнение графика, но все было не так просто. Рабочие, инженеры не выходили в сентябре и октябре 1941 года из цехов иногда неделями.