Текст книги "Атакует морская пехота"

Автор книги: Владимир Кайда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

От прямых попаданий мин и снарядов несколько судов затонуло. Оказавшиеся в воде десантники плыли к берегу, раненые, еще державшиеся на воде, взывали о помощи. Если бы все это тогда можно было бы записать на магнитофонную пленку или заснять кинокамерой, то и теперь самое крепкое сердце вздрогнуло бы. В Новороссийской бухте царил кромешный ад!

Все десантники залегли на палубах.

На катере, которым буксировали наш баркас, обрубили трос, и судно с полного хода подлетело к лесной пристани. Натренированные десантники в один миг очутились на берегу. Ведя огонь из орудий и пулеметов, катер отошел от пристани, а десантники бросились в атаку. Несколько автоматчиков подорвалось на минах, остальные продолжали бежать, стреляя из автоматов по убегающим фашистам. Перемахнув через каменный забор, они уничтожили прислугу фашистской батареи и устремились к железнодорожному вокзалу.

Навстречу автоматчикам с вокзала и других прилегающих к нему зданий потянулись огненные трассы фашистских пулеметных и автоматных очередей.

Автоматчики старшего лейтенанта Райкунова быстро ликвидировали очаги сопротивления и приблизились к железнодорожному вокзалу. Однако сильный ружейно-пулеметный огонь противника прижал десантников к земле. Опытные командиры Дибров и Сморжевский сразу поняли, что с ходу вокзал не возьмешь, могут быть большие потери. Они решили выбить фашистов фланговым ударом. Взвилась вверх ракета – сигнал к атаке, и отделения Диброва и Сморжевского бросились на штурм здания. После двухчасового боя железнодорожный вокзал был взят. Владимир Сморжевский поднялся на его крышу и водрузил военно-морской флаг, который развевался там до полного разгрома немецко-фашистских войск в Новороссийске.

На головном катере-охотнике отряда капитан-лейтенанта Д. А. Глухова шел командир нашего батальона капитан-лейтенант В. А. Ботылев с группой автоматчиков и штабом. Вдруг корабль вздрогнул от сильного удара в борт, но взрыва не последовало. Оказалось, что пущенная в него торпеда врезалась в борт, прошила его насквозь и ушла к берегу, где и взорвалась.

В катер хлынула вода. Но экипаж полузатопленного судна сумел довести его до ближайшего причала. Но тут по катеру ударил немецкий пулемет. Парторг батальона старшина первой статьи Сергей Колот метким броском гранаты уничтожил огневую точку противника, десантники спрыгнули на берег, а катер скрылся под водой.

130 десантников во главе с Ботылевым атаковали клуб портовиков и выбили оттуда немецкие портовые команды.

Но овладеть трехэтажным зданием управления Новороссийского порта десантники не смогли. Гитлеровцы встретили их сильным пулеметно-автоматным огнем. Были тяжело ранены помощник начальника штаба батальона лейтенант Рыбнев и его ординарец матрос Иващенко. Фашисты схватили их, облили керосином и заживо сожгли.

Гитлеровское командование решило выбить десантников из клуба портовиков. Атака следовала за атакой. В нашем строю оставалось 40 десантников, тут же лежали 90 тяжелораненых.

Фашистские танки стреляли по клубу прямой наводкой. Из окон, дверей, из всех пробоин и дыр в стенах и потолке валили дым, пыль, огонь. Казалось, что ни один человек не уцелеет в этом аду.

Но вот танки прекратили огонь, и со всех сторон, раскрасневшиеся от обильной выпивки, с дикими воплями вражеские солдаты устремились к клубу. Вот они уже приблизились к нему на расстояние 30... 20... 10 шагов. Из окон, дверей, с крыши в гитлеровцев летят гранаты, раздаются короткие и длинные очереди автоматов и пулеметов. Но враг наседает, лезет в окна, двери. Сраженные меткими выстрелами фашисты виснут на подоконниках, падают на пол. Ботылев с автоматом в руках бросается от окна к окну, помогая огнем' то одной группе бойцов, то другой, подбадривает товарищей, увлекает их своим примером. Отбита первая, вторая, третья, пятая атаки, а фашисты все лезут и лезут, не считаясь ни с какими потерями. У десантников на исходе патроны, кончились гранаты, в ход пошли приклады автоматов, кинжалы. Ботылев по рации вызвал огонь нашей артиллерии на себя. Батарея Солуянова без промедления открыла огонь. Снаряды с треском и грохотом рвались вокруг здания клуба, разметая роты фашист-ких автоматчиков. Сразу же было подбито три немецких танка, остальные десять, видя, что прорыв не удался, поспешили отойти от клуба.

Один танк все же вплотную подошел к клубу, расстреливая нас в упор. Тогда главстаршина Николай Кириллов выпрыгнул в окно, сбоку подполз к танку и двумя последними гранатами подорвал его.

Два танка подорвал комсорг старший матрос Владимир Колесников.

В сумерки гитлеровцы тягачами оттащили подбитые машины.

Отлично действовал снайпер Филипп Рубахо. Ко дню высадки десанта на его счету было 270 убитых гитлеровцев. В боях за Новороссийск он довел свой счет до 346. Его ранило в обе ноги, но он продолжал бить по врагу. Парторг роты Борис Беньковский корректировал стрельбу снайпера, помогал ему в выборе цели. Накануне освобождения города на втором этаже, где находился снайпер, разорвался снаряд и Рубахо был вторично ранен, на этот раз тяжело.

За мужество и героизм, проявленные в боях заНовороссийск, Филиппа Рубахо представили к званию Героя Советского Союза. Но Указ о присвоении этого высокого звания уже не застал его в живых, он скончался в госпитале.

ПЯТЬ ДНЕЙ И НОЧЕЙ

От близкого разрыва вражеского снаряда мотор баркаса, на котором находился я, заглох. Теперь он двигался по инерции, раскачиваясь на волнахот бесчисленных разрывов мин и снарядов.Всевокруг затянуло дымом и гарью, тысячи фонтановподнимались над гладью Цемесской бухты.

С большим трудом удалось запустить мотор.Бухту все больше и больше заволакивал густойедкий дым.Дышать стало тяжело, слезились глаза.

Помкомвзвода старшина первой статьи СергейФотин, обращаясь к мотористу, сказал:

– Давай, браток, жми на всю железку...

Но куда держать путь? Все кругом в дыму, невидно никаких ориентиров.

Баркас с полного хода врезался носом в берег.Слева били вражеские пушки,справа в упор стреляли автоматы,захлебываясь строчили пулеметы.

Огонь прижал нас к берегу у самой кромки воды. Впереди в нескольких десятках метров во всюглотку орал вражеский корректировщик. Снаряды и мины ложились все ближе и ближе к нам, вот-вот накроют.В небо взвились осветительные ракеты.

Лычагин заметил впереди огромную воронку от крупной авиабомбы и крикнул:

– Всем – туда!

В один миг мы оказались в воронке, залегли у верхней ее кромки. Вражеский корректировщик до хрипоты продолжал орать в телефонную трубку.

Мины и снаряды ложились все ближе и ближе к нам.

– Кость бы ему в горло, этому фашисту,– выругался Лычагин.

В этот момент мина угодила в самый центр глубокой воронки, обдав нас грязью.

Анатолию Голимбиевскому оторвало обе ноги. Ранен был Фотин. Осколок зацепил и меня.

–Лежать тут нет смысла,– сказал Фотин.– Ты, Лычагин, продвигайся со своим отделением к цемзаводу «Пролетарий», а я с отделением автоматчиков буду пробираться к электростанции.

При свете ракет мы увидели проволочное заграждение. Видимо, в его основании были замаскированы мины.

Как тут быть?

Иван Прохоров поднялся и предложил:

–Я рискну, ребята. В случае чего – считайте, меня коммунистом.

Перед десантом он подал заявление о приеме в партию.

Прохоров подбежал к проволочному заграждению, поднял руку – ив тот же миг раздался оглушительный взрыв. Взрывная волна приподняла Прохорова и бросила на землю.

Мы замерли, потрясенные случившимся. Ценой жизни Ваня спас нас. В проволочном заграждении ясно обозначился проход.

– За мной! – крикнул Лычагин.

Мы благополучно проскочили через проход.

Распоряжение помкомвзвода Фотина было правильным. В населенном пункте, где приходится драться за каждый дом, надо действовать мелкими группами.

От камня к камню, от стены к стене, где ползком, где короткими перебежками, а то и просто ведя огонь по вспышкам вражеских автоматов, подавляя гранатами вражеские пулеметы, наше отделение в составе шести человек упорно пробивалось к цемзаводу «Пролетарий».

На рассвете мы оказались в небольшом помещении с высокими стенами, где вместо крыши и потолкависела металлическаярешетка.

–Вот где тишь и гладь да божья благодать, – проговорил Лысов.– Четыре стены и одна дверь, если фрицы заблокируют ее, то более надежной клетки для нас не подыскать.

– Что-то, братцы, у меня появилось желание затянуться дымком,– сказал Копотилов и полез в карман за махоркой.

Вдруг Соболев предостерегающе поднял палец и тихо сказал:

– За переборкой кто-то есть.

Все насторожились, прислушались.Среди грохота боя до нас доносилась немецкая речь.

–Ну, у тебя ж и слух, Коля, только слушать, как трава растет, – вполголоса заметил Максимов, обращаясь к Соболеву.

–Так он же у нас на эсминце был лучшим сигнальщиком. Бывало, приборы молчат, а Коля уже докладывает: «Слышу шум вражеских самолетов!»И всегда безошибочно,– сказал Лысов.

– Понятное дело, глухаря сигнальщиком не поставят, – деловито произнес Копотилов.

– Да, нас, комендоров, глухарями называют,и не зря, – продолжал Копотилов. – Вот и сейчас все вы слышите какой-то разговор,а я хотя бы что, ничего не улавливаю.|

Вдруг над нашими головами на металлической решетке рванула граната.

– Вот теперь и я слышу, – шутливо заметил Копотилов.

– Случайно залетела, – сказал Лысов. Через минуту на сетке разорвалась вторая, потом третья гранаты.

– Это уже не случайно,– забеспокоился Лычагин. – Немцы знают, что мы здесь. Давайте сматываться отсюда. Я иду первым, остальные за мной с интервалом в несколько шагов друг от друга, а ты, Володя,– обращаясь ко мне, закончил командир отделения,– пойдешь замыкающим и в случае чего – прикроешь нас огнем.

Поплотнее прижав бескозырки, ребята выскочили из западни и побежали по длинному коридору. Я был замыкающим, то и дело оглядывался назад: не появятся ли у нас в хвосте вражеские автоматчики. Но они появились не сзади, а сбоку. Свинцовая очередь отсекла меня от остальных ребят. По выстрелам я определил, что стреляет не один автомат, а несколько.

Отпрянув назад, я вскочил в угловое помещение. По верстаку и открытому железному шкафу с различными инструментами определил, что здесь была слесарная мастерская.

Вскочив на стол и сдернув с головы бескозырку, я осторожно выглянул в окно, одновременно посматривая на дверь, понимая, что опасность еще не миновала и в любой момент здесь могут появиться немецкие автоматчики.

В окно я увидел, как гитлеровец из портовой команды, стоя у двери, кому-то призывно махал рукою. Из пролома в стене, согнувшись, с автоматами наперевес выбежали около десятка немецких моряков и, озираясь по сторонам, торопливо направились к входной двери коридора.

«Вот это попал в «вагон некурящих»,– подумал я.

Фашисты сгрудились у входа, готовясь к штурму моих дверей. Я сорвал с пояса гранату и в тот момент, когда фашист наклонился, готовясь ринуться вперед, швырнул ее в это сборище. Вслед за взрывом я спрыгнул с верстака и бросился к выходу. В дверях выросло два гитлеровца, уцелевших от взрыва. Очередью из автомата я уложил их.

В другом концецеха не смолкая раздавался

треск очередей, ухали взрывы гранат. Это мои товарищи во главе с Лычагиным встретились со второй группой немецких моряков.

Уже потом, когда стихла эта заваруха, Лысов заметил:

–Да, Володя, здорово ты выручил нас, а то, пожалуй, неизвестно, чем бы закончилась эта встреча с фрицами, очень в невыгодном положении мы оказались...

Слушая товарища, я подумал: «Неизвестно, кто кого выручил...»

Из окна второго этажа заводской конторы, не переставая, бил вражеский пулемет. Лысов подобрался к окну и метким броском гранаты уничтожил огневую точку.

Из развалин появилась группа наших солдат во главе с лейтенантом. Тепло благодарили бойцы Лысова:

– Этот пулемет не давал нам покоя, хорошо ты его срезал.

Утром гитлеровцы возобновили контратаки. Наше отделение автоматчиков оказалось в полном окружении. Мы залегли в развалинах, заняв круговую оборону. Мучила жажда. За глоток воды каждый готов был отдать все, кроме оружия. И тут за одним из камней я увидел гитлеровца, осторожно приближавшегося к нам. Меня он не заметил. Я нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Кончились патроны. Но тут слева раздалась короткая очередь и фашист сник. Видимо, это были последние выстрелы.

Кругом враги, а тут ни патронов, ни гранат. Я забыл о жажде, на лбу выступил пот. Смахнув его рукавом гимнастерки, я напряженно всматривался вперед, мечтая не о тысяче, не о сотне, а хотя бы о десятке патронов. Теперь я стрелял бы не короткими очередями, а одиночными выстрелами, и то наверняка! На крайний случай один бы патрон оставил для себя, чтобы в случае чего не попастьживым в лапы фашистов. Я искал выхода из создавшегося положения. Искал и не находил.

Мои невеселые думы прервал гул тяжелогруженых немецких бомбардировщиков, идущих в сторону наших позиций. Мать честная! Идут крыло к крылу, закрывая солнце. Ведущий самолет разгрузился. Бомбы черными каплями с воем понеслись к земле, к тому месту, где я находился. «Неужели отвоевался,– подумал я.– Ну, это еще посмотрим» .

Плотнее прижав к голове бескозырку, я рванулся в сторону, чтобы уйти из-под прямого попадания бомб. Теперь я бежал так, как можно бежать один раз в жизни.

Вот, наконец окоп, и я всем телом падаю на его дно.

И своим глазам не верю: оказывается, это вражеский окоп. И на дне его сидят корректировщики. Встреча для гитлеровцев, как и для меня, была неожиданной. Один из них, подняв голову и широко раскрыв рот, с ужасом смотрел на меня, другой судорожно царапал пальцами кобуру своего парабеллума, пытаясь вытащить его, потом схватился за автомат, висевший на шее. Но не успел повернуть его в мою сторону, как ударом кулака был отброшен на дно окопа. Та же участь постигла и второго гитлеровца.

После бомбежки ко мне в окоп в изорванной, обгорелой одежде ввалился Лысов.

–Ух, гады, и дали прикурить! В воронке лежал, на самом дне, а качало, как на волне. Порой казалось, что вот-вот унесет в небо, как перышко, – усмехнулся Анатолий. – Если бы не автомат, за который я крепко держался, пожалуй бы, и унесло.

–Ты, Толя, без юмора просто жить не можешь,– заметил я.– Давай-ка лучше займись подсчетом трофеев, мне надо осмотреться.

Нашими трофеями оказались два автомата, пистолет, два десятка гранат, больше сотни патронов. Воевать можно!

Сняв бескозырку, осторожно высунулся из окопа. Нигде никого не видно, но стрельба идет неимоверная. Вдали появилась группа вражеских солдат с автоматами наперевес. Постояв возле домов, они направились в сторону города.

В течение дня гитлеровцы посылали трех солдат на связь с корректировщиками, но ни один из них не достиг цели.

С наступлением темноты мы оставили окоп и разыскали остальных ребят. Посоветовались и решили прорываться к клубу портовиков, где находился Ботылев с группой десантников.

От камня к камню, от воронки к воронке, по водосточным канавам, где ползком, а где и короткими перебежками, с интервалом друг от друга в 20-30 шагов стали мы продвигаться к клубу портовиков. Добрались на рассвете. Клуб осаждали вражеские танки, а за ними двигались автоматчики.

Гитлеровцы не предполагали, что советские пехотинцы окажутся у них в тылу. К общему треску пулеметов и взрывам гранат присоединились и наши шесть автоматов. Гранаты рвались в самой гуще наступающих. На мостовой, тротуарах, в канавах валялись трупы вражеских солдат. Уцелевшие, поняв, что их бьют стыла, кинулись за угол дома.

Мы ворвались в клуб. Трудно описать нашу радость, когда оказались вместе со своими боевыми друзьями. Трое суток пришлось отражать нам теперь уже вместе яростные атаки вражеских танков и пехоты.

Во время боя пуля попала мне в левую руку и засела в ткани мышц. Ценой больших усилий и неимоверных болей удалось вытащить ее, а рану перевязать куском тельняшки.

Всю ночь с 15 на 16 сентября 1943 года немцы вели шквальный огонь по нашим боевым порядкам. К рассвету огонь стал стихать. Ботылев послал пять человек в разведку. Мы выяснили, что фашисты отходят.

К вечеру через связных и посыльных нас собрали в здании управления порта, где командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л. А. Владимирский вручал боевые награды. Я получил орден Красной Звезды.

Выйдя из штаба, лег на газон и моментально заснул.

СУДЬБА МАТРОССКАЯ

393-й Новороссийский Краснознаменный отдельный батальон морской пехоты готовился к новым боям.

Где эти бои будут проходить – неизвестно, да и какая разница! Везде с одинаковой силой рвутся бомбы, мины, снаряды, с одинаковой скоростью в тебя летят вражеские пули, осколки, гранаты. И каждый из нас думал: меня не убьют, я должен победить, а если убьют, то моя смерть дорого обойдется врагу. И эта постоянная готовность к самому трудному снимала, облегчала то чувство, которое называется страхом.

После каждой боевой операции, после каждой схватки с ненавистным врагом мы все больше и больше убеждались, что боевой опыт и уверенность в победе – главные условия для его полного разгрома. Физическая закалка, тренировка играли тоже свою роль.

15 октября 1943 года, почти через месяц после освобождения Новороссийска, из нашего батальона отобрали группу бывалых десантников и послали в войска, которые должны были высадиться в Керчи. А через десять дней еще два взвода отправились туда же, чтобы обеспечить успех десантной операции. 1 ноября 1943 года, в 3 часа ночи, наш мотобот отошел от пирса в Тамани. Висели низкие облака, моросил дождь. Мы шли в первом эшелоне. Штормило, мотоботы бросало на волнах, как щепки. Лучи вражеских прожекторов шарили по проливу.

В 5 часов утра мы подошли к Эльтигену.

Когда десантники устремились к берегу, противник открыл огонь по месту высадки. Вражеский снаряд угодил в наш мотобот. Все, кто находился в нем, были ранены или убиты. Мне досталось два осколка. Накатом волны мотобот был выброшен на берег.

На вторую ночь нас подобрал экипаж мотобота, доставивший новых десантников.

Через несколько дней меня привезли в 43-й госпиталь, находившийся в Геленджике. Первой встретила нас многим уже знакомая медсестра.

–Ну тебе, Володя, везет. Только выписался от нас и опять сюда.

–Что ж, Катюша, такова судьба матроса: фронт – госпиталь, госпиталь – фронт.

– Показывай, что тебе на этот раз фрицы «подарили»? Господи, сколько можно...

– Было одиннадцать ран, а теперь тринадцать.

– В общем, чертова дюжина!

– На восемь ранений справки есть, а остальные в окопах на козьи ножки пошли.

После излечения в госпитале меня направили мотористом-дизелистом на гвардейский крейсер «Красный Кавказ».

Так закончилась моя служба в морской пехоте. Но война для меня не закончилась.

Однажды по корабельному радио раздался голос дежурного:

– Названным товарищам построиться с вещами на левом шкафуте.

Моя фамилия была тоже в этом списке.

14 марта 1944 года наша спецкоманда, погрузившись в товарные вагоны-теплушки, отправилась на север, в Архангельск.

Прибыв в город, мы погрузились на американские корабли, доставлявшие нам грузы по ленд-лизу и возвращавшиеся через Англиюв США.

28 апреля 1944 года наш конвой в составе 68 кораблей вышел в море.

На 45 торговых судах типа «Либерти» находились наши команды. Мы должны были в Англии принять боевые корабли.

На пути следования конвоя у острова Медвежьего нас подкарауливали 12 немецких подводных лодок. Но об этом мы тогда, конечно, ничего не знали.

30 апреля, после обеда, каждый занимался своим делом. Я подошел к американскому матросу, стоявшему на вахте у носового орудия. Томас, как его все звали, изучал русский язык. Показывая на любой предмет, мы называли его на своем языке, я по-русски, он по-английски.

Вдруг лицо матроса преобразилось, вытянулось, глаза округлились, широко раскрытым ртом он что-то хотел сказать, но не мог, а потом неистовым голосом выпалил: «Субмарина!» – и бросился к орудию.

Я оглянулся и увидел скрывавшуюся в волнах рубку подводной лодки и приближающиеся к борту нашего корабля две торпеды. Мы с Томасом крепко обхватили друг друга руками. Это было все, что мы успели тогда сделать.

Палуба под ногами вздрогнула, раздался оглушительный взрыв, нас подняло и бросило куда-то вниз. Ледяная вода ошпарила тело, как кипятком. Встряхивая головой, я пытался понять, что же произошло?

И тут я увидел расколотый пополам гигантской силой взрыва «Вильям Эстейер». Носовая часть корабля быстро уходила под воду, кормовая, сильно раскачиваясь, еще оставалась на плаву. На ней толпились моряки. Все вокруг грохотало от стрельбы орудий, пулеметов, взрывов глубинных бомб, а над мачтами кораблей с ревом носились самолеты, взлетавшие с авианосцев.

Осматриваясь вокруг, я увидел захлебывающегося в волнах Томаса. Подплыл к нему, рукой приподнял его голову над водой. Он был без сознания.

К болтавшейся на волнах кормовой части торпедированного судна подошел фрегат и снял всех, кто уцелел. С другого фрегата меня зацепили багром за спасательный пояс и подняли на палубу вместе с Томасом.

Через несколько дней мы оказались в одном из госпиталей Глазго. Выписавшись оттуда, я поехал в Розайт, где наша команда принимала от англичан линкор «Ройял Соверин». У его борта стояли четыре подводные лодки, принимаемые нашими командами. В Портсмуте шла передача.

На линкоре был спущен английский и поднят наш советский военно-морской флаг и гюйс. Корабль получил новое название – «Архангельск». 28 августа мы пришли в Полярное.

И вот я снова в составе спецкоманды, формирующейся во флотском полуэкипаже в Мурманске.

Куда же, в какую сторону теперь забросит меня судьба?

8 феврале 1945 года группа наших моряков, в том числе и я, оказались во флотском полуэкипаже Нью-Йоркской военно-морской базы. Нам предстояло принять 12 электромагнитных тральщиков, привести их на Родину и приступить к тралению морей. Мы с головой погрузились в учебу. Нужно было за короткий срок освоить новую технику. -

9мая радио сообщило о победе. Слезы радости текли по нашим щекам, в глазах горел огонь счастья. Американцы крепко жали нам руки, обнимали, целовали, добавляя при этом: «Вы, русские, главные победители нацизма! Честь, хвала и слава вам!»

Теперь у нас появилась надежда, что мы долго не задержимся за границей, скоро отправимся к родным берегам. Тот, кто не был оторван от Родины, не был за границей, – не может себе и представить такого чувства, как тоска по родной стороне.

Наконец получено распоряжение об отправке на Родину.

22 мая 1945 года мы вышли из Нью-Йорка. Шесть тральщиков ушло на Черное море, в Одессу, а шесть мы повели на Балтику.

Для многих война закончилась, а для «пахарей моря», как нас называли на флоте, война с невидимым врагом – морскими минами – продолжалась еще несколько лет.

На минах подрывались корабли, гибли люди. Матери получали похоронки: «Ваш сын погиб при исполнении служебных обязанностей». За время войны только в Балтийском море на минах подорвалось две тысячи кораблей разных стран.

Тысячи мин было поставлено в этом море еще до войны. Попадались в тралы и мины образца 1914 года. Особую опасность представляли магнитные, акустические, блуждающие, то есть сорванные с якорей мины.

Сложность нашей работы состояла в том, что над одной и той же миной тральщику приходилось проходить до сорока раз, так как некоторые из них трудно было обнаружить. В общем, ползай над ней, пока она не сработает и не взорвется, а где сработает – под днищем корабля или в сторонке – неизвестно.

После войны нашему дивизиону электромагнитных тральщиков долгие годы пришлось выполнять эту опасную, тяжелую работу.

Днем и ночью корабли бороздили минные «поля», каждый час, каждую минуту экипажи рисковали собой, чтобы не взлетел в воздух кто-то другой.

Не было на Балтийском море ни одной страны, ни одного порта, куда бы мы не прокладывали фарватеры в минных полях.

Восемь лет прослужил я в Военно-Морском Флоте. После демобилизации вернулся в родной Донбасс. Работал на заводе слесарем, токарем, начальником отдела сбыта, а последние десять лет – старшим инженером отдела технического контроля.

Но ранения и контузии, полученные в боях, все больше и больше давали о себе знать, состояние здоровья ухудшалось с каждым днем, пришлось уйти с завода на пенсию.

А вскоре я переехал в Новороссийск. Вероятно, многие фронтовики поселяются в тех городах и селах, с которыми их сроднила война. Так и я решил стать жителем Новороссийска, в боях за который четырежды пролил кровь, был награжден двумя орденами.

Живу я на улице, носящей имя Героев-Десантников. С восьмого этажа моей квартиры видна вся Малая земля: она постоянно напоминает мне о пережитом.

4 февраля 1978 года, в день 35-летия высадки нашего десанта, в Новороссийск приехали почти все оставшиеся в живых куниковцы – около восьмидесяти человек. Из Минвод приехал Иван Чугуевец, из Ессентуков – Иван Щербаков, из Днепропетровска – Аким Котилевец, из Ейска – Иван и Ольга Жерновые, из Макеевки – Иван Макаренко, из Сухуми—Отари Джаиани, из Херсона – Борис Беньковский, из Геленджика – Иван Коваленко, из Приморско-Ахтарска – Нина Марухно, из Адлера – Кирилл Дибров, из Мцхети – Шалва Татарашвили, из Пятигорска – Надя Лихацкая, из Москвы – Анатолий Махтей и Мария Виноградова, из Николаева – НиколайКириллов, из Шахт – Владимир Колесников, из Одессы – Николай Воронкин, из Иваново – Николай Романов, из Ростова-на-Дону – Павел Потеря, из Калининграда – Зина Романова, из Кемерово – Владимир Старченко и Владимир Новожилов, из Ленинграда – Федор Котанов, из Костромы – Сергей Фотин. Всех назвать трудно.

Трудящиеся города тепло встретили героев Малой земли. Они стали желанными гостями на фабриках и заводах, на кораблях, в школах.

Говорят, что с годами многое забывается. Неправда! Все, все помнят куниковцы! Мы ходили по земле, обильно политой нашей кровью, и вспоминали, вспоминали.

В дни нашей встречи в печати появились воспоминания Л. И. Брежнева «Малая земля». Мы были искренне благодарны Леониду Ильичу за то, что, несмотря на огромную занятость, он нашел время вспомнить о нас, написать глубоко правдивые, волнующие воспоминания.

Пройдут годы, но никогда не изгладится из памяти великий ратный и трудовой подвиг Новороссийска, города, знамя которого украшают орден Ленина, медаль «Золотая Звезда», орден Отечественной войны 1-й степени.

Мы, ветераны войны, часто выступаем перед молодежью, рассказываем ей о героическом прошлом. И нам приятно видеть, что нынешнее поколение молодых новороссийцев преумножает славные революционные, боевые и трудовые традиции старшего поколения, что в благодарных сердцах молодежи негасимым огнем высвечивается память о героях войны.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Накануне ....... 5

В ночь с 3 на 4 февраля ....... 7

День первый.......14

День второй .......25

Теперь это Малая земля ....... 32

Батальон морской пехоты ....... 38

Десант в сентябре ....... 43

Пять дней и ночей ....... 47

Судьба матросская ....... 54

ВладимирНикитовичКайда АТАКУЕТМОРСКАЯПЕХОТА

Литературная запись Г. В. Соколова

ИБ№ 634

Редактор А. М. Романько. Художественный редактор Б. Д. Недоспасов. Технический редактор Е. П. Кокорина. Корректор Т. Д. Тюгаева. Сдано в набор 26.12.79. Подписано в печать 21.04.80.

МА09019.

Формат бумаги 70 х 90/32. Бумагатипографская

№1. Гарнитура шрифта

новая газетная. Высокая печать. Усл. печ. л. 2,34. Учетно-изд. л. 2,74. Тираж 25 000. Заказ 258. Цена 15 коп. Краснодарское книжное издательство, Краснодар, улица имени Кирова,3.Типографияиздательства «Советская Кубань», Краснодар, улица имениШаумяна, 106.

Оцифровано в 2015 г.

Шкуратов С.А.